Текст книги "Ледовый барьер"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

С заднего сиденья «Лэндровера» Сэм вытащил тяжёлый портфель, потом захлопнул и запер дверцу машины. Перед ним возвышался мрачный кирпичный фасад здания в стиле конца XIX века, массивного дома, занимающего большую часть квартала. Взгляд прошёлся по двенадцати этажам, под конец остановившись на словах «Прайс amp; Прайс Порк Пэкинг Инк». Вывеска почти стёрлась от времени. Хотя окна на нижних этажах были заложены кирпичами, на верхних этажах он заметил отблеск стекла и хрома.

Единственный, казалось бы, вход был обозначен парой дверей для грузов. МакФарлэйн нажал на наружный звонок и принялся ждать. Спустя несколько секунд раздался негромкий щелчок и двери раздвинулись, бесшумно двигаясь на смазанных петлях.

Он вступил в едва освещённый коридор, который привёл его к группе стальных дверей намного более современных, по бокам которых располагались кодовые замки и сканеры радужной оболочки глаз. Когда он приблизился, одна из дверей распахнулась настежь, и небольшой, темнокожий, довольно мускулистый мужчина в тёплом спортивном костюме с логотипом MIT[3]3
  MIT – Массачусетский технологический институт, один из самых престижных ВУЗов США. – прим. пер.


[Закрыть] пружинистым шагом вышел ему навстречу. Голову покрывали мелко вьющиеся чёрные волосы, на висках тронутые сединой, У него были тёмные, умные глаза, а сам излучал ауру беззаботности, которая не может вязаться ни с какой корпорацией.

– Доктор МакФарлэйн? – Дружелюбным рыком спросил мужчина, протягивая волосатую руку. – Я Мануэль Гарза, инженер ЭИР.

Его рукопожатие было на удивление мягким.

– Это штаб-квартира вашей корпорации? – Криво улыбаясь, поинтересовался МакФарлэйн.

– Мы предпочитаем хранить анонимность.

– Ну, по крайней мере, вам не надо далеко ходить за бифштексом.

Гарза хрипло рассмеялся:

– Нет – если вы едите его нечасто.

МакФарлэйн проследовал за ним в открытую дверь. Он обнаружил себя стоящим в комнате, напоминающей пещеру, ярко освещённую галогенными лампами. Длинными, плотными рядами стояли акры стальных столов. На них покоились бесчисленные предметы – груды песка, камней, оплавленных реактивных двигателей, зазубренные кусочки металла. Технические работники в халатах ходили по всей комнате. Один из них прошёл прямо перед ними. На его руках были надеты белые перчатки, и он держал кусочек асфальта, как если бы то была китайская ваза династии Мин.

Гарза следил за взглядом МакФарлэйна, пока он осматривал комнату, и затем глянул на часы:

– У нас ещё есть несколько минут. Хотите экскурсию?

– Почему бы и нет? Всегда любил хорошие свалки.

Мануэль повёл его меж столов, кивая многочисленным сотрудникам. Он остановился у необычайно длинного стола, покрытого скрученными чёрными кусками камней.

– Узнаёте?

– Это пахоехое. Неплохой пример застывшей лавы. Вулканические бомбы. Вы строите вулкан?

– Нет, – ответил Гарза. – Просто взорвали один на кусочки.

Он кивнул на уменьшенную модель вулканического острова на дальнем конце стола, дополненную городом, каньонами, лесами и горами. Протянул руку под крышку стола и нажал на кнопку. Раздалось короткое гудение, стонущий шум, и вулкан принялся извергать лаву, проливая кривые потоки по склонам, которые струились к крошечному городу.

– Лава – особая метилцеллюлоза.

– Круче, чем моя старая железная дорога!

– Одному из правительств третьего мира потребовалась наша помощь. На одном из их островов проснулся спящий вулкан. Озеро лавы натекло в кальдеру и было готово вырваться наружу и направиться прямо к этому городу. В нём живёт шестьдесят тысяч человек. Нашей работой было спасти город.

– Забавно, я не читал об этом в газетах.

– На самом деле, это было не настолько уж забавно. Правительство не собиралось эвакуировать город. Это небольшой оффшорный банковский рай. Главным образом, деньги наркобаронов.

– Может быть, вам надо было позволить городу сгореть, как Содому и Гоморре.

– Мы – инженерная компания, а не Бог. Мы не заботимся о морали наших клиентов.

МакФарлэйн рассмеялся, чувствуя, что его несколько отпустило напряжение.

– Ну так как же вы остановили вулкан?

– Оползнями перекрыли две долины, вон те. Затем взрывчаткой проделали дырку в вулкане, на противоположной стороне получился канал. На всё ушла значительная часть мирового невоенного запаса семтекса. Вся лава утекла в море и породила чуть ли не тысячу акров новой недвижимости для нашего клиента. За них нам, конечно, не заплатили. Но дело было сделано.

Гарза направился дальше. Они прошли серию столов, на которых лежали обломки фюзеляжа и сгоревшей электроники.

– Самолёт разбился, – сказал Гарза. – Бомба террористов.

Он махнул рукой и оставил эту тему.

Дойдя до дальнего конца помещения, Гарза открыл небольшую белую дверь и повёл МакФарлэйна сквозь ряд пустых коридоров. МакФарлэйн слышал шум воздушных фильтров, звяканье ключей, странный, долбящий звук откуда-то снизу.

Затем Гарза открыл ещё одну дверь, и МакФарлэйн, как вкопанный, остановился в удивлении. Пространство перед ним было огромно – оно простиралось в высоту по крайней мере на шесть этажей и вдаль как минимум на двести футов. По краям комнаты шли джунгли высокотехнологичного оборудования: запасы цифровых камер, кабелей пятой категории, огромных зелёных полотнищ для декораций. Вдоль одной из стен стояла дюжина «Линкольнов» с откидным верхом в стиле шестидесятых, длинных и узких. В каждой машине сидели четверо тщательно одетых манекена, по двое сзади и спереди.

Центр огромного помещения был отведён под модель городского перекрёстка, выполненного необычайно точно – включая работающий светофор. По обе стороны перекрёстка на разную высоту вздымались фасады зданий. Вдоль асфальтированного шоссе шла канава, и система направляющих внутри неё была прикреплена к переднему бамперу ещё одного «Линкольна», в котором должным образом сидели манекены. Неровная поверхность дёрна тянулась вдоль дороги, оканчивавшейся эстакадой. И там с мегафоном в руке стоял Эли Глинн, собственной персоной.

МакФарлэйн проследовал вслед за Гарзой, в конце концов остановившись на тротуаре в искусственной тени каких-то пластиковых кустов. Что-то во всей этой сцене казалось ему странным образом знакомым.

На эстакаде Глинн поднял мегафон.

– Тридцать секунд, – проговорил он.

– Синхронизация цифровой записи, – ответил бестелесный голос. – Звук выключен.

Последовал суматошный шум откликов.

– Всё в порядке, – сказал голос.

– Теперь держитесь все подальше, – сказал Глинн. – Включаемся, и – поехали!

Ни с того, ни с сего сцена оживилась. Послышалось гудение, и система направляющих пришла в движение, потянув за собой лимузин вдоль канавы. Техники стояли у цифровых камер, записывая весь процесс.

Неподалёку послышался треск взрыва, затем ещё два, друг за другом. МакФарлэйн инстинктивно пригнулся, опознав звук как выстрелы. Никто не казался обеспокоенным, и он посмотрел в направлении шума. Казалось, звуки доносились из кустов справа от него. Внимательно всмотревшись в листву, он обнаружил две больших винтовки, установленные на стальной пьедестал. Стволы были отпилены, и пули летели прямо от курков.

Внезапно он понял, где он находится. «Дили Плаза»,[4]4
  Место, где был убит президент США, Кеннеди, в 1963-м году – прим. пер.


[Закрыть] – пробормотал он.

Гарза улыбнулся.

МакФарлэйн ступил на дёрн и всмотрелся в обе винтовки ещё внимательнее. Следуя направлению стволов, он обнаружил, что манекен справа на заднем сиденье склонился в сторону, и его голова разбита вдребезги.

Глинн приблизился к машине, осмотрел манекены и затем пробормотал что-то человеку, стоящему позади него, жестами показывая траектории пуль. Когда он отошёл от машины и направился к МакФарлэйну, техники заняли его место, фотографируя всю сцену и записывая данные.

– Добро пожаловать в мой музей, доктор МакФарлэйн, – сказал он, обмениваясь с ним рукопожатием. – Однако, я бы посоветовал вам сойти с травяного холма: в винтовке ещё остались заряды.

Он повернулся к Гарза.

– Замечательно. Мы его подбили. Нет никакой нужды в дополнительных объяснениях.

– Так это и есть тот проект, который вы готовитесь завершить? – Спросил МакФарлэйн.

Глинн кивнул.

– Не так давно всплыли новые обстоятельства, которые нуждались в дальнейшем анализе.

– И что вы обнаружили?

Глинн одарил его прохладным взглядом.

– Возможно, в один прекрасный день вы прочитаете об этом в «Нью-Йорк таймс», доктор МакФарлэйн. Впрочем, я в этом сомневаюсь. Ну а пока, позвольте мне сообщить вам, что у меня появилось намного более уважительное отношение к теоретикам конспирации, чем было месяц назад.

– Как интересно. Это должно было влететь в копеечку. Кто оплатил такой проект?

Многозначительное молчание.

– Какое это имеет отношение к инженерии? – Наконец спросил МакФарлэйн.

– Да какое угодно! ЭИР – пионер в науке об анализе неудач, и до сих пор в этой области лежит половина нашей работы. Понимание того, как возникают промахи – самый важный компонент в решении инженерных проблем.

– Но это…? – МакФарлэйн махнул рукой в направлении имитации площади.

Глинн уклончиво улыбнулся.

– Заказное убийство президента – довольно крупная неудача, вы так не считаете? Не упоминая уже о из рук вон плохо проведённом расследовании, которое за ним последовало. Кроме того, работа над анализом неудач вроде этой помогает нам поддерживать безупречную инженерную репутацию.

– Безупречную?

– Именно. ЭИР ни разу не потерпело неудачи. Ни разу. Это наша торговая марка, – сказал он и сделал Гарзе жест рукой. Все трое двинулись к выходу. – Недостаточно просто определить, как сделать что-либо. Вы также обязаны проанализировать все возможные пути к неудаче. И только после этого можно быть уверенным в успехе. Именно поэтому мы ни разу не потерпели поражения. Мы не подписываем контракт до тех пор, пока мы не будем уверены в том, что преуспеем. И тогда мы гарантируем успех. В наших контрактах нет оговорок.

– И потому вы ещё не подписали контракт с Музеем Ллойда?

– Да. И именно поэтому вы сюда сегодня пришли.

Глинн вытащил из кармана тяжёлые, искусно гравированные золотые часы, глянул время и положил их обратно. Затем резко повернул ручку и шагнул в дверной проём.

– Пора идти. Нас ждут.

Штаб-квартира ЭИР, 13:00

Быстрый подъём в грузовом лифте, путь по лабиринтам белых коридоров – и МакФарлэйн обнаружил, что его вводят в конференц-зал. С низким потолком и скудно мебелированный, тот был настолько же аскетичен, насколько конференц-зал Палмера Ллойда роскошен. В этом зале не было ни окон, ни плакатов на стенах – лишь круглый стол из экзотического дерева, да тёмный экран у дальней стены комнаты.

За столом сидели двое. Они оценивающе смотрели на него. Ближе сидела молодая брюнетка, одетая в рабочий халат с передником в стиле Фармера Брауна. Она была не слишком красива, но коричневые глаза её были быстрыми и отсвечивали золотом откуда-то из глубин. Глаза осматривали его так язвительно, что МакФарлэйн почувствовал себя не в своей тарелке. Женщина была среднего размера, стройная, без особых черт, со здоровым загаром на щёках и на носу. У неё были очень длинные руки с ещё более длинными пальцами, которые в данный момент были заняты щёлканьем арахиса в большую пепельницу, стоящую перед ней на столе. Она напоминала девчонку-переростка.

Человек, сидящий за ней, был одет в белый лабораторный халат. Тощий, как клинок, с нездорового цвета лицом. Одно веко казалось слегка опущенным и придавало этому глазу комичное впечатление, как будто он сейчас подмигнёт. Но ни в чём больше не было ничего комичного: он выглядел напрочь лишённым чувства юмора, зажатым и напряжённым, словно струна. Человек нервно поигрывал ручкой, переворачивая её вверх-вниз.

Глинн кивнул.

– Это Евген Рошфорт, ведущий инженер. Он специализируется в уникальном инженерном дизайне.

Рошфорт принял комплимент, ещё плотнее сжав губы. Давление быстро сделало их белыми.

– А это доктор Рашель Амира. Она начала у нас работу физиком, но вскоре мы начали использовать её талант математика. Если у вас есть проблема, она облечёт её в уравнение. Рашель, Ген – пожалуйста, познакомьтесь с доктором Сэмом МакФарлэйном. Он охотник за метеоритами.

Они кивнули в ответ. МакФарлэйн чувствовал на себе их взгляды, пока открывал портфель и раздавал папки. Он почувствовал, как вернулось напряжение.

Глинн взял свою папку.

– Я бы хотел пройтись по общему описанию проблемы, и затем положить начало обсуждению.

– Конечно, – сказал МакФарлэйн, усаживаясь в кресло.

Глинн окинул взглядом собравшихся, в его глазах было сложно что-либо прочесть. Затем он вытянул из внутреннего кармана пиджака кипу бумаг.

– Во-первых, общая информация. Интересующее нас место – небольшой островок, известный как Isla Desolacion, остров Одиночества, у самой оконечности Южной Америки, среди островов мыса Горн. Территориально он принадлежит Чили. Длина острова – около восьми миль, ширина – три.

Он сделал паузу и глянул на остальных.

– Наш клиент, Палмер Ллойд, настаивает на том, чтобы мы приступили к делу как можно скорее. Он опасается возможной конкуренции с другими музеями. И это означает работу в самый разгар южноамериканской зимы. На островах мыса Горн температуры в июле могут варьировать от тридцати до минус тридцати по Фаренгейту.[5]5
  от 0 °C до -28 °C – прим. пер.


[Закрыть] Мыс Горн – самая южная точка всех континентов планеты, за исключением самой Антарктиды, он расположен более чем на тысячу миль ближе к Южному полюсу, чем африканский мыс Доброй надежды. Во время предполагаемых работ мы можем ожидать пятичасовой световой день.

– Isla Desolacion – негостеприимное место. Остров голый, опустошаемый ветром, в основном вулканического происхождения, с кое-какими залежами осадочных пород третичного периода. Остров разделён на две части большим снежным полем, и к северной его части выходят старые вулканические породы. Приливы варьируют от тридцати до тридцати пяти футов по вертикали, и вся группа островов омывается обратным течением со скоростью шесть узлов.

– Прелестное местечко для пикника, – пробормотал Гарза.

– Ближайшее поселение – на острове Наварино, в проливе Бигль, в сорока милях к северу от островов мыса Горн. Это военно-морская база Чили, под названием Пуэрто-Вильямс, с небольшим поселением индейских метисов неподалёку.

– Пуэрто-Вильямс? – Спросил Гарза. – Я думал, мы говорим о Чили.

– Вся эта область была изначально картографирована англичанами, – сказал Глинн и опустил заметки на стол. – Доктор МакФарлэйн, полагаю, вы бывали в Чили.

МакФарлэйн кивнул.

– Что вы можете сказать нам об их военно-морских силах?

– Милые парни.

Наступило молчание. Рошфорт, инженер, принялся ручкой выстукивать по столу раздражающую дробь. Дверь приоткрылась, и официант принялся разносить сэндвичи и кофе.

– Они постоянно патрулируют прибрежные воды, – продолжил МакФарлэйн. – Особенно на юге, вдоль границы с Аргентиной. У них затяжной спор касательно границы, наверное, вы это знаете.

– Вы можете добавить что-нибудь к моим словам насчёт климата?

– Я однажды провёл некоторое время в Пунта-Аренасе, поздней осенью. Метели, дождь со снегом, штормы, туман – обычное дело. Не говоря уже о «вилли-во».

– «Вилли-во»? – Переспросил Рошфорт дребезжащим, тонким, как камыш, голосом.

– Можно сказать, микропорывами ветра. Они длятся лишь минуту или две, но могут достигать ста пятидесяти узлов.

– Как насчёт приличной якорной стоянки? – спросил Гарза.

– Мне говорили, что там нет приличных мест, чтобы встать на якорь. Фактически, судя по тому, что я слышал, нигде в районе островов мыса Горн нет твёрдого дна для судна.

– Мы обожаем трудные задания, – сказал Гарза.

Глинн собрал свои бумаги, бережно сложил их и вернул в карман пиджака. Почему-то МакФарлэйну показалось, что тот уже знал ответы на все эти вопросы.

– Очевидно, – сказал Глинн, – у нас имеется сложная проблема, даже не принимая во внимание сам метеорит. Но сейчас давайте поговорим о нём. Рашель, я полагаю, у тебя есть вопросы насчёт данных?

– У меня есть комментарий к данным.

Её глаза метнулись к папке, лежащей перед ней, затем перенеслись на МакФарлэйна с едва заметным изумлением. Казалось, она смотрит свысока, и это раздражало МакФарлэйна.

– Да? – Сказал Сэм.

– Я не верю ни единому слову.

– Чему именно вы не верите?

Она взмахнула рукой над его портфелем.

– Вы – охотник за метеоритами, правильно? Тогда вы знаете, почему никто и никогда не находил метеорита весом больше, чем в шестьдесят тон. Чуть больше – и сила столкновения приводит к тому, что метеорит разваливается на кусочки. Больше двухсот тонн – и метеорит испаряется от столкновения. Так как мог монстр наподобие этого пережить столкновение в целости и сохранности?

– Я не могу… – Начал было МакФарлэйн.

Но Амира его перебила.

– Второе – железные метеориты ржавеют. Лишь пять тысяч лет – и от самого крупного метеорита не останется ничего. Поэтому, если он каким-то образом и пережил столкновение, почему же он до сих пор там? Как вы объясните этот геологический отчёт, который говорит, что метеорит упал тридцать миллионов лет назад, был захоронен в осадочных породах, а сейчас найден, несмотря на эрозию?

МакФарлэйн откинулся на спинку кресла. Она ждала ответа, насмешливо глядя на него.

– Вы когда-нибудь читали о Шерлоке Холмсе? – Спросил МакФарлэйн, тоже улыбнувшись.

Амира закатила глаза.

– Надеюсь, вы не собираетесь цитировать мне это старьё насчёт того, что если отбросить невозможное, то остаток, каким бы невероятным он ни был, должен быть правдой – не так ли?

МакФарлэйн бросил на неё удивлённый взгляд.

– Ну, а это не так?

Амира ухмыльнулась своему триумфу, а Рошфорт покачал головой.

– Ну так, доктор МакФарлэйн? – Решительно сказала Амира. – Это и есть источник вашего научного авторитета? Сэр Артур Конан-Дойль?

МакФарлэйн медленно выдохнул.

– Не я получал эти данные. Я не могу за них ручаться. Всё, что я могу сказать – если данные правильны, не существует никакого другого объяснения: это метеорит.

Наступило молчание.

– Не вы получали данные, – сказала Амира, расщёлкивая очередную скорлупку и бросая орешек в рот. – А это был, случаем, не доктор Масангкэй?

– Да, он.

– Полагаю, вы знали друг друга?

– Мы были партнёрами.

– Ага, – кивнула Амира, будто только что об этом узнала. – Итак, если доктор Масангкэй получил эти данные, вы в них уверены? Ему можно доверять?

– Абсолютно.

– Я вот думаю, мог бы он сказать то же самое о вас, – сказал Рошфорт своим тихим, высоким, зажатым голосом.

МакФарлэйн повернул голову и немигающим взглядом посмотрел на инженера.

– Давайте продолжим, – сказал Глинн.

МакФарлэйн отвернулся от Рошфорта и похлопал по портфелю тыльной стороной ладони.

– На этом острове есть огромное круглое отложение подвергнутого удару и расплавленного коэзита. Прямо в его центре имеется огромная масса ферромагнитного материала.

– Естественные отложения железной руды, – заметил Рошфорт.

– Облёт показал, что осадочные слои вокруг этого места перевёрнуты.

Амира казалась озадаченной.

– Что?

– Осадочные слои поменялись местами.

Рошфорт тяжело вздохнул.

– И это означает…?

– Когда крупный метеорит ударяет в осадочные слои, те меняются местами.

Рошфорт продолжил постукивать ручкой по столу.

– Как? Посредством волшебства?

МакФарлэйн снова посмотрел на него, на этот раз дольше.

– Возможно, мистер Рошфорт хотел бы посмотреть на демонстрацию?

– Я не против, – сказал Рошфорт.

МакФарлэйн взял свой сэндвич. Осмотрел его, понюхал.

– Арахисовое масло и желе?

Его лицо приняло особое выражение.

– Может быть, мы прямо перейдём к демонстрации? – Раздражённо попросил Рошфорт напряжённым голосом.

– Конечно.

МакФарлэйн поместил сэндвич на стол между собой и Рошфортом. Затем он наклонил чашку кофе и бережно полил содержимое поверх сэндвича.

– Что он делает? – Воскликнул Рошфорт, оборачиваясь к Глинну, и его голос стал ещё выше. – Я знал, что это будет ошибкой. Мы должны были попросить прийти сюда кого-нибудь поважнее.

МакФарлэйн поднял руку.

– Потерпите меня, хорошо? Мы просто приготовили наши осадочные отложения.

Он дотянулся ещё до одного сэндвича и поместил его поверх первого, затем вылил ещё кофе до тех пор, пока вся структура не пропиталась жидкостью.

– Итак. Вот это и есть осадочные отложения: хлеб, арахисовое масло, желе, ещё хлеб – слой за слоем. А мой кулак, – он поднял руку над головой, – это метеорит.

Он бросил кулак вниз на сэндвич, с дребезжащим ударом.

– Христа ради! – Выкрикнул Рошфорт, откидываясь назад.

Его рубашка была покрыта брызгами арахисового масла. Он поднялся на ноги, сбрасывая с рукавов кусочки мокрого хлеба.

На дальнем конце стола с изумлённым видом сидел Гарза. На лице Глинна не было никакого выражения.

– А сейчас давайте исследуем остатки сэндвича на столе, – продолжил МакФарлэйн спокойно, как если бы он читал лекцию в колледже. – Пожалуйста, обратите внимание на то, что кусочки перевернулись. Нижний слой хлеба теперь находится сверху, масло и желе поменялись местами, а верхний слой хлеба теперь снизу. Именно это и делает метеорит с осадочными породами: он растирает слои в порошок, переворачивает их вверх тормашками и перекладывает в обратном порядке.

Он бросил взгляд на Рошфорта.

– Вы хотите ещё что-нибудь спросить или прокомментировать?

– Это возмутительно, – сказал Рошфорт, протирая очки носовым платком.

– Пожалуйста, сядьте, господин Рошфорт, – спокойно сказал Глинн.

К удивлению МакФарлэйна, Амира принялась смеяться: глубокий, ровный смех.

– Достаточно убедительно, доктор МакФарлэйн. Очень нас развлекло. Нам не повредит немного оживления во время встреч, – сказала она и повернулась к Рошфорту. – Если бы вы заказали обычные сэндвичи, как я предлагала, этого бы не произошло.

Рошфорт бросил на неё сердитый взгляд и сел.

– В любом случае, – сказал МакФарлэйн, откидываясь назад и вытирая руку салфеткой, – когда слои перевёрнуты, это означает лишь одно: массивный удар. Сложив воедино, всё указывает на удар метеорита. А сейчас, если у вас имеется объяснение получше моего, я бы хотел его услышать.

И замер в ожидании.

– Может быть, космический корабль инопланетян? – С надеждой спросил Гарза.

– Мы это обдумали, Мануэль, – сухо ответила Амира.

– И?

– Бритва Оккама. Версия кажется маловероятной.

Рошфорт продолжал счищать с очков арахисовое масло.

– Домыслы бесполезны. Почему бы не направить туда группу для проверки, чтобы получить дополнительные данные?

МакФарлэйн глянул на Глинна, который сидел и слушал с полузакрытыми глазами.

– Господин Ллойд и я доверяем тем данным, которые уже имеются. И он не хочет привлекать излишнее внимание к этому месту. У него на то свои причины.

Внезапно заговорил Гарза.

– Ага, и это приводит нас ко второй проблеме, которую нужно обсудить: как мы собираемся достать что-либо из Чили? Полагаю, вы знакомы с этим типом – как бы лучше сказать – операции?

«Вежливее, чем назвать это контрабандой», – подумал МакФарлэйн.

– Более-менее, – сказал он вслух.

– И что вы думаете?

– Это металл. В основном, железная руда. Она не подпадает под законы о культурном наследии. По моей рекомендации Ллойд основал компанию, которая сейчас занимается арендой минералов острова. Я предлагаю, чтобы мы поехали туда для разработки полезных ископаемых, вырыли метеорит и отправили его домой. В этом нет ничего незаконного – по мнению юристов.

Амира снова улыбнулась.

– Но если правительство Чили поймёт, что это самый крупный метеорит на планете, а не какая-то там обычная железная руда, то ваша операция окажется под вопросом.

– «Окажется под вопросом» грешит недосказанностью. Нас могут попросту перестрелять.

– Та судьба, которую вы едва избежали, когда занимались контрабандой тектитов Атакамы в этой стране, правильно? – Спросил Гарза.

Во время обсуждения Гарза оставался дружелюбен, не проявляя ни враждебности Рошфорта, ни сардонического отношения Рашель. Однако МакФарлэйн почувствовал, что краснеет.

– Мы едва этого избежали. Часть работы, ничего не поделаешь.

– Похоже на то, – засмеялся Гарза, листая бумаги в своей папке. – Я удивлён, что вы думаете туда вернуться. Этот проект может создать международный инцидент.

– Когда Ллойд поместит метеорит в свой музей, – ответил МакФарлэйн, – я могу гарантировать, что международный инцидент произойдёт.

– Наша задача, – спокойно перебил Глинн, – провести операцию в тайне. То, что произойдёт позже – дело господина Ллойда.

Все на несколько секунд умолкли.

– Есть ещё одна проблема, – наконец, продолжил Глинн. – Она касается вашего бывшего партнёра, доктора Масангкэя.

«Вот оно», – подумал МакФарлэйн и напрягся.

– Есть мысли по поводу того, что его убило?

МакФарлэйн растерялся. Это был не тот вопрос, который он ожидал.

– Ни единой, – ответил он, помолчав. – У нас нет его тела. Может быть, он умер от холода или истощения. Тамошний климат не слишком-то приятен.

– Но у него не было медицинских проблем? Какой-нибудь истории, которая могла иметь значение?

– Плохое питание в детстве, больше ничего. А если и было, я ничего об этом не знал. В дневнике нет упоминаний о болезни или истощении.

МакФарлэйн наблюдал за тем, как Глинн пролистывает свою папку. Похоже, собрание подошло к концу.

– Ллойд сказал, чтобы я вернулся с ответом, – сказал он.

Глинн отложил папку в сторону.

– Это будет стоить миллион долларов.

МакФарлэйн был ошеломлён. Сумма оказалась меньшей, чем он ожидал. Но что поразило его больше всего – то, как быстро Глинн подсчитал её.

– Конечно, господин Ллойд должен будет согласиться, но это кажется достаточно разумным…

Глинн поднял руку.

– Боюсь, что вы меня неправильно поняли. Миллион долларов будет стоить определение того, можем ли мы взяться за этот проект.

МакФарлэйн уставился на него.

– Вы хотите сказать, что оценка проекта будет стоить миллион долларов?

– На самом деле, всё ещё хуже, – сказал Глинн. – Ещё мы можем прийти к выводу, что ЭИР вообще за него не возьмётся.

МакФарлэйн покачал головой.

– Всё это Ллойду очень не понравится.

– В этом проекте имеется слишком много неизвестных, не говоря уже о том, что мы найдём, когда доберёмся до места. Есть проблемы политические, инженерные, научные. Для того, чтобы их проанализировать, нам понадобятся масштабные модели. Потребуются часы работы суперкомпьютера. Нам придётся втайне запросить информацию у физиков, инженеров-строителей, юристов по международному праву, даже у историков и политологов. Желание господина Ллойда сделать всё как можно быстрее приведёт к тому, что проект обойдётся в ещё большую сумму.

– Хорошо, хорошо. Так когда же будет ответ?

– В течение семидесяти двух часов с того момента, как мы получим заверенный чек господина Ллойда.

МакФарлэйн облизал губы. Он начал понимать, что ему самому заплатят слишком мало.

– А что, если ответом будет «нет»? – Спросил он.

– Тогда Ллойд, по крайней мере, будет иметь утешение, зная о том, что проект невозможен. Если будет возможность достать этот метеорит, мы её обнаружим.

– Вы когда-нибудь говорили «нет»?

– Часто.

– Правда? Например?

Глинн слегка кашлянул.

– Например, месяц назад одна европейская страна хотела, чтобы мы погрузили отработанный ядерный реактор в бетон и втайне перевезли его через границу в соседнюю страну, чтобы та продолжила с ним работу.

– Вы шутите, – сказал МакФарлэйн.

– Вовсе нет, – ответил Глинн. – Конечно, мы были вынуждены им отказать.

– Они мало предложили, – сказал Гарза.

МакФарлэйн покачал головой и защёлкнул портфель.

– Если вы проводите меня к телефону, я передам господину Ллойду ваше предложение.

Глинн кивнул Мануэлю Гарзе, который уже поднялся.

– Пожалуйста, пройдёмте со мной, доктор МакФарлэйн, – сказал Гарза, держа дверь открытой.

***

Когда дверь захлопнулась, Рошфорт испустил ещё один вздох раздражения.

– Скажите мне, что нам не придётся с ним работать, а?! – Произнёс он и стряхнул с лабораторного халата сгусток лилового желе. – Он не учёный, он мусорщик.

– Он доктор планетарной геологии, – заметил Глинн.

– Его степень умерла от пренебрежения давным-давно. Но я говорю не только о его этике, о том, что он сделал со своим партнёром. Вы только взгляните сюда, – он жестом указал на свою рубашку. – Он как с цепи сорвался. Он непредсказуем.

– Непредсказуемых людей не бывает, – ответил Глинн. – Есть люди, которых мы не понимаем.

Эли Глинн посмотрел на бардак, стоящий на столе стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.

– Естественно, наша задача – понять всё, что можно, о докторе МакФарлэйне. Рашель?

Она повернулась к нему.

– Я собираюсь дать тебе особое задание.

Амира бросила ещё одну сардоническую усмешку на Рошфорта.

– Конечно, – сказала она.

– Вы будете ассистентом доктора МакФарлэйна.

Наступило внезапное молчание, и улыбка с её лица исчезла.

Глинн спокойно продолжил, не давая ей отреагировать.

– Ты будешь за ним присматривать. Делать о нём регулярные отчёты и давать мне.

– Я, чёрт возьми, не подсадная утка! – Взорвалась Амира. – И я, будьте уверены, не собираюсь никого обманывать!

В этот момент лицо Рошфорта озарилось выражением, которое можно было принять за удовлетворение, не неси оно на себе очевидную враждебность.

– Твои отчёты будут лишь наблюдениями, – сказал Глинн. – Их будет оценивать психиатр. Рашель, ты проницательный аналитик людей, а не только математик. Конечно, ты будешь ассистентом лишь по названию. А насчёт «обманщицы», так это совсем некорректно. Ты же знаешь, что у доктора МакФарлэйна неоднозначное прошлое. В нашей экспедиции он будет единственным человеком, которого мы не выбирали. Мы обязаны вести за ним наблюдение.

– И это даёт мне право за ним шпионить?

– Скажем, я тебя об этом и не упрашивал. Если бы ты узнала, что он делает что-то такое, что ставит экспедицию под угрозу, ты бы сама сообщила мне об этом без колебаний. Всё, что я прошу тебя сделать – подойти к делу формальней.

Амира вспыхнула и продолжила молчать.

Глинн собрал свои бумаги, которые моментально исчезли в складках пиджака.

– Всё это может и не иметь значения, если проект окажется невозможным. Есть ещё одна деталь, на которую мне прежде всего нужно обратить внимание.

Музей Ллойда, 7-е июня, 15:15

МакФарлэйн мерил шагами свой офис в новеньком, с иголочки, административном здании музея, безостановочно двигаясь от стены к стене, наподобие зверя в клетке. Большое помещение было наполовину завалено закрытыми коробками, а стол был усыпан планами, напоминаниями, диаграммами и распечатками. Пока он лишь сорвал пластиковую обёртку с единственного кресла. Остаток мебели оставался запечатанным, и офис источал запах новых ковров и свежей краски. Снаружи в бешеном темпе продолжалось строительство. Было не по себе наблюдать за тем, как такие огромные суммы денег продолжают исчезать с такой скоростью. Но если кто-то и мог себе такое позволить, думал он, так это Ллойд. Различные компании, которые составляли Холдинг Ллойда – аэрокосмическая инженерия, оборонные контракты, разработка суперкомпьютеров, электронные базы данных – приносили достаточно прибыли для того, чтобы этот человек вошёл в число двух-трёх богатейших людей планеты.