Текст книги "Если повезет"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Глава 18
Ночью Суэйну пришла в голову блестящая мысль: им вовсе ни к чему выяснять, кто устанавливал охранную систему у Нерви. Ведь для этого пришлось бы проникнуть в офис той компании и каким-то образом добыть информацию. Не лучше ли прибегнуть к имевшимся в его распоряжении ресурсам? С помощью мужских – и женских – игрушек можно получить доступ практически ко всему. Если в каком-то компьютере есть нужные данные и компьютер этот подключен к сети, их можно заполучить. Дураку ясно, что компания, обслуживавшая Нерви, оснащена по самому последнему слову техники – скорее все полностью компьютеризирована. Пароль, без сомнения защищен, но такое ли это серьезное препятствие? Для хакеров Лэнгли это сущие пустяки.
К тому же, озадачив их, он сам освобождается от забот. Осенившая его мысль показалась Суэйну просто замечательной. Он пришел в такой восторг, что, тут же сев на постели, включил настольную лампу у изголовья кровати, вытащил из зарядного устройства телефон и набрал номер. Привычной проверке, казалось, не будет конца. Но вот наконец соединение с ответственным лицом произошло.
– Я подумаю, что можно сделать, – ответил голос. Ему представились, но Суэйн, поглощенный своими мыслями, не расслышал имени. – Хотя не знаю, когда это удастся: здесь такая неразбериха… подождите-ка минуту. Лаборатория значилась как предприятие скончавшегося Сальваторе Нерви. Ныне принадлежит Родриго и Деймону Нерви. Зачем вам схема их системы безопасности? Нерви у нас значатся как нужные люди.
– Возможно, они скоро перестанут быть таковыми, – сказал Суэйн. – Есть информация, что они только что получили оружейный плутоний. – Новость звучала достаточно зловеще, чтобы послужить серьезным основанием для немедленных действий.
– Вы составили об этом рапорт?
– Да, выслал сегодня, но мне так никто и не ответил…
– Это из-за мистера Вайни. Я же сказала, что у нас тут бог знает что творится.
– А что с мистером Вайни? – Господи! Неужели Фрэнка сняли?
– А вы еще не слышали? Разумеется, нет, иначе не спрашивал бы.
– Не слышал о чем?
– Сегодня утром мистер Вайни попал в аварию. Он в Бестсайде, его состояние критическое. Во время его отсутствия обязанности директора принял его заместитель. Поговаривают, будто прогнозы врачей не очень оптимистичны.
– Вот черт! – Новость поразила Суэйна как гром средь ясного неба. Он работал с Фрэнком Вайни на протяжении долгих лет и уважал его, как никого другого в этой конторе. Фрэнк никогда не ссорился с политиками, но всегда помнил о своих подчиненных и, когда это было необходимо, грудью вставал на их защиту. Мало сказать, что и в Вашингтоне это было редкостью для желающих сделать карьеру в этой области, такое поведение было равносильно самоубийству. Фрэнк же не только сумел выжить в профессии, но и многого добиться: сначала дослужился до заместителя директора оперативного отдела, а потом занял место самого директора. Все это напрямую свидетельствовало о его человеческих достоинствах, но, бесспорно, и о дипломатических.
– Во всяком случае, – сказала женщина, – я постараюсь.
Пришлось довольствоваться этим обещанием. Суэйн представил себе царившую там, за океаном, атмосферу – с одной стороны, растерянность, а с другой – разгоревшуюся борьбу за место. Он знал заместителя директора Гарвина Рида. Это был неплохой человек, но все же не Фрэнк Вайни, профессионал в полном смысле слова, в то время как все знания Рида не могли бы сравниться даже с тем, что Фрэнк забыл. А еще Фрэнк, как никто, разбирался в людях и видел их насквозь.
Положение становилось шатким. Возможно, решение проблемы Лили Гарвину видится иначе, чем Фрэнку. По-другому Гарвин может рассматривать и отношения управления с Нерви. Казалось, связывавший Суэйна с плавучей базой трос перерезали, и его уносит в открытое море. Или, выражаясь иначе, он, откладывая выполнение задания на потом, как бы скользил по тонкому льду, который теперь под ним треснул.
Ну и черт с ним! Он будет следовать выбранным кур сом до тех пор, пока его либо не отстранят отдела, либо не дадут других указаний; правда, он уже этот курс изменил сам – во всяком случае, отсрочил выполнение задания. Но пока, кроме него самого, об этом никто не знал. Если есть сомнения, надо, не останавливаясь, плыть вперед. Хотя кто знает, может, именно этим и руководствовали капитан «Титаника».
Оставшуюся часть ночи Суэйн плохо спал, и от этого на следующее утро проснулся не в духе. Пока он не получит известий от хакеров (если вообще получит), делать ему нечего. Разве что подъехать к лаборатории и показать голый зад охранникам. Но поскольку на улице холодно и задница замерзнет, поездка исключается.
Внезапно Суэйн схватил сотовый телефон и набрал номер Лили. Хотел проверить, ответит ли она.
– Бонжур, – проговорила она в трубку, озадачив его: неужели у нее на мобильном телефоне нет определителя номера? Такого Суэйн не мог себе представить. А может, она ответила по-французски по привычке или из предосторожности.
– Привет! Вы уже позавтракали?
– Я еще не встала и, соответственно, не ела. Суэйн взглянул на часы: еще не было и шести. Ладно, так и быть, можно простить ее за лень. Он даже был рад, что застал ее в постели: голос, в котором обычно слышались стальные нотки, со сна звучал расслабленно и мягко. Интересно, в чем она спит? В обтягивающей кофточке на бретельках и штанишках или вообще без всего? Уж она-то точно не наденет ничего такого, изящного и прозрачного. Суэйн попытался представить Лили в длинной ночной сорочке или короткой тунике, но не смог. А вот вообразить ее обнаженной было легко. И он представил себе это так живо, что мгновенно возбудился.
– Что на вас надето? – протянул он низким голосом. У Лили от неожиданности вырвался смешок.
– Это что, хулиганский звонок?
– Может быть. Мне кажется, я слышу тяжелое дыхание. Скажите, что на вас надето? – Суэйн представил себе, как она сидит, откинувшись на подушки и положив руки поверх одеяла, как отбрасывает с лица спутанные волосы.
– Старушечья фланелевая рубашка.
– Неправда! Вы не из тех женщин, которые носят старушечьи рубашки.
– Вы звонили только для того, чтобы разбудить меня и узнать, что на мне надето?
– Нет, это я просто отклонился от темы. Ну скажите же!
– Я не занимаюсь сексом по телефону. – Судя по ее тону, разговор ее забавлял.
– Ну пожалуйста, прошу вас, умоляю. Лили снова рассмеялась.
– Зачем вам это?
– У меня разыгралось воображение. Когда вы ответили на звонок, у вас был такой сонный голос, что я прямо так и увидел вас в постели теплую и мягкую. С этого все началось.
– Пусть ваше воображение успокоится. Я не сплю нагишом, если вы это имеете в виду.
– Тогда в чем? Мне действительно необходимо знать, чтобы мои фантазии были как можно ближе к действительности.
– В пижаме.
Тьфу ты! Он и забыл о пижамах.
– В пижаме с шортиками? – с надеждой в голосе спросил он.
– В октябре я перехожу на теплое белье, а легкое начинаю носить не раньше апреля.
Фантазии Суэйна лопнули как мыльный пузырь. Он представил себе Лили в строгой пижаме, но это было уже не то. Он вздохнул.
– Могли бы сказать, что на вас ничего нет, – проворчал он. – Чего вам стоило? Мне было так весело.
– По-моему, даже чересчур, – сухо ответила Лили.
– А по-моему, недостаточно. – Эрекция Суэйна начала ослабевать, оказавшись бесполезной.
– Увы, ничем не могу помочь.
– Ничего. У вас будет возможность возместить мне упущенное при личной встрече.
– Ну-ну, мечтать не вредно.
– Дорогая моя, вы даже не представляете, о чем я мечтаю. А теперь возвращаюсь к тому, зачем я звонил…
Лили рассмеялась, и у Суэйна внутри все затрепетало от радости. Невозможно передать, как он был доволен, что ему удалось рассмешить ее.
– Я сегодня бездельничаю и потому скучаю. Почему бы нам не отправиться в Диснейленд?
– Что? – переспросила Лили без выражения, словно говорила на иностранном языке.
– В Диснейленд. Ну знаете, в тот, что за городом. Я ни разу не был в Диснейленде, даже в Штатах. А вы были?
– Два раза, – ответила Лили. – Мы с Тиной возили туда Зию. Аверилл не поехал: он не любил стоять в очередях.
– Да это под силу только настоящему мужчине – выстоять очередь.
– И не ныть при этом, – добавила Лили.
– И не ныть, – согласился Суэйн. А что еще ему оставалось? – Я тут попробовал разузнать насчет системы безопасности, но сегодня вряд ли что-то выяснится. Мне нужно убить время, да и вам нечего делать, так чего сидеть, уставившись в стену, когда можно посмотреть замок Золушки?
– Не Золушки, а Спящей красавицы.
– Не важно. Лично мне всегда казалось, что Золушка лучше Спящей красавицы, потому что она блондинка. Обожаю блондинок.
– Я что-то не заметила. – Казалось, Лили вот-вот снова рассмеется.
– Ну подумайте: неужели кто-нибудь будет искать вас в Диснейленде?
Последовало непродолжительное молчание: обдумав его слова, Лили была готова согласиться. Суэйн же, не имея возможности поделиться своей тревогой и рассказать о Фрэнке, боялся, что сойдет с ума, сидя в гостинице весь день. И хотя он не был таким уж большим любителем парков отдыха, но там все же можно скоротать время без необходимости постоянно оглядываться. Нерви никогда бы не пришло в голову поставить своих людей перед входом в Диснейленд: какой идиот, участвуя в смертельной игре в кошки-мышки, вздумает кататься на «Тандер-Маунтинз»?
– День сегодня обещает быть солнечным. Давайте туда съездим, – уговаривал Суэйн. – Повеселимся. Можно покататься в «чашках», и тогда закружится голова и будет тошнить.
– Замечательная перспектива, куда уж лучше! – Смех у Лили так и рвался наружу. Она пыталась сдерживаться, но Суэйн слышал булькающие звуки.
– Ну так что, едем?
Лили вздохнула.
– Почему бы и нет? Затея либо дурацкая, либо, наоборот, блестящая, но какая именно, я еще не поняла.
– Прекрасно! Надевайте шляпу, темные очки и потихоньку подбирайтесь сюда. Сначала пойдем позавтракаем, а потом прокатимся с ветерком. Мне не терпится опробовать машинку, которую я взял вместо «ягуара». В ней двести двадцать пять лошадиных сил, и я хочу выжать по крайней мере двести.
– Ага, теперь понятно, почему вы позвонили. Будете, мчаться как маньяк, чтобы покрасоваться перед женщиной, которая в нужные моменты будет охать и ахать.
– Сделайте милость, доставьте мне такое удовольствие. В прошлый раз мне этих охов и ахов ой как не хватало.
– Постараюсь. Я приеду к восьми. Если уж очень хотите есть, завтракайте без меня, я могу и позже.
Заявленный Лили лимит в два часа ни черта не говорил о том, где она находится. За это время сюда можно было доехать откуда угодно, хоть из Кале.
– Я подожду вас. Скажите, чего бы вам хотелось, и где-то без двадцати восемь сделаю заказ.
Лили хотелось только булочку и кофе, Суэйн же про себя отметил, что неплохо бы добавить к такому завтраку немного белковой пищи. Когда Лили уже собиралась отсоединиться, он сказал:
– Кстати…
– Что? – после паузы спросила Лили.
– А я, если вас это интересует, сплю нагишом.
Лили закрыла крышечку телефона, посмотрела на него, а затем, вновь откинувшись на подушки, расхохоталась. Она уже и не помнила, когда с ней в последний раз так заигрывали. Может, даже никогда. Ей это было приятно. Посмеяться тоже было приятно. В конце концов, несмотря ни на что, она жива. Но тут же Лили почувствовала укол совести: ведь Зия уже никогда больше не засмеется.
Эта мысль сразу отрезвила Лили, и знакомая боль вновь стиснула ей сердце. «Эта боль теперь навсегда», – думала она. Но должно же быть в жизни что-то, что поможет ей хотя бы ненадолго забыться. Сегодня она постарается это сделать.
Лили встала с постели и потянулась. Она сделала зарядку, без которой не обходилось ни одно ее утро: нужно было восстанавливать силы, которые прибывали с каждым днем. Через тридцать минут упражнений Лили взмокла, но уже не задыхалась. Сердце работало без перебоев. В душе Лили не пришлось раздеваться, ведь она спала обнаженной. Ей просто хотелось подразнить Суэйна и повеселиться самой.
Весело. Опять это слово. Оно неразрывно связано с его именем.
Лили и в голову не пришло бы поинтересоваться, в чем спит Суэйн, пока он сам не сказал об этом, разбудив ее воображение. Она представила просыпающегося и потягивающегося Суэйна с темной щетиной на подбородке. Под одеялом угадывается утренняя эрекция, требующая к себе внимания… От теплого тела пахнет мускусом.
На мгновение Лили словно реально почувствовала этот запах. Ощущение было таким ярким и живым, что привело ее в недоумение: откуда он ей знаком? Но она тут же вспомнила, как плакала у Суэйна на плече, обняв за шею. Именно тогда его запах запечатлелся в ее памяти.
Она и сама не понимала, почему согласилась провести с ним день – и где! В Диснейленде! Вот уж никогда не думала что снова туда вернется. Прошлым летом, когда Лили звала туда Зию, та отказывалась ехать. Она, по ее словам, переросла подобные забавы, причем Зия заявила это с презрительной усмешкой, на которую способны только тринадцатилетние подростки, совершенно игнорируя тот факт, что большая часть посетителей парков отдыха гораздо старше ее.
Там всегда было много американцев, и это удивляло Лили: если им так хочется посетить Диснейленд, не обязательно для этого лететь в Париж – куда проще сделать это у себя дома. Пожалуй, на них с Суэйном там не обратят внимания. Они будут выглядеть как обычная американская пара.
Лили высушила волосы феном и поймала себя на том, что роется в косметичке, отыскивая нужные принадлежности. Она прихорашивалась для Суэйна. Это открытие и позабавило ее, и удивило. Но еще это доставило ей удовольствие. Она всегда подкрашивалась перед свиданиями с Сальваторе, но та процедура походила скорее на подготовку к спектаклю. А на сей раз встреча воспринималась ею как свидание, и Лили волновалась словно школьница.
Лили не любила загорать и сохранила хорошую кожу. Тональный крем ей не требовался, только тушь для ресниц. Ее прекрасные длинные ресницы без туши выглядели светло-коричневыми и были почти незаметны. Лили слегка подвела глаза контурным карандашом, тонким слоем наложила тени, розовыми жидкими румянами чуть-чуть подкрасила щеки и немного ярче, но тем же цветом – губы. Тонкий слой пудры и спасительной туши на ресницы довершили картину. Стоя перед зеркалом, Лили вдела в уши серьги, крошечные золотые колечки, вполне уместные для прогулки. Красавицей она никогда не была, но в свои лучшие дни могла выглядеть на все сто. Сегодня был как раз такой день. Если повезет, он станет еще лучше.
Глава 19
По мере приближения к Диснейленду напряжение Лили возрастало, а на смену радостному возбуждению приходили горькие воспоминания.
– Давайте не поедем в Диснейленд, – вдруг попросила она.
Суэйн удивленно вскинул брови.
– Почему?
– Слишком многое мне там напоминает о Зии.
– Вы теперь будете избегать всего, что напоминает вам о ней?
Вопрос был обычный, в нем не было вызова. Лили, отвернувшись, уставилась в окно.
– Не всего. И это не навсегда. Только… не сейчас.
– Хорошо. Тогда куда бы вы хотели поехать?
– Я вообще не уверена, что хочу куда-то ехать. Мы могли бы, наверное, еще что-то предпринять, пока от ваших друзей нет никакой информации.
– Мне не приходит ничего в голову, кроме того, что мельканием перед охранниками мы привлечем ненужное внимание к нашей машине.
Неужели нельзя было выбрать автомобиль поскромнее? Да, теперешняя машина была серого цвета, как и тот «ягуар», но все же «рено-меган-спорт» машина не простая. Хорошо хоть красную не взял.
– Каким образом можно проникнуть в здание? – резонно поинтересовалась Лили. – Очевидно, через двери и окна. А еще – через отверстие в крыше…
– Полагаете, не заметят на крыше с цепной пилой?
– …но это неосуществимо, – закончила Лили, бросив на Суэйна убийственный взгляд. – А снизу? Компас Должен быть соединен с канализационной системой.
Суэйн задумался.
– Вполне возможно, хотя мне не нравится этот вариант. Я видел такое в кино: люди там бултыхаются как бы в воде, но когда подумаешь, что течет в канализационных трубах… Готов поспорить, что это не вода.
– Историческая часть Парижа вся испещрена подземными ходами, но лаборатория находится в пригороде, поэтому приличного подземного хода рядом, наверное, нет.
– Уж если нам с вами суждено оказаться в канализационной трубе, то удовлетворите мое любопытство: скажите, что это за лаборатория? Чем они там занимаются?
– Научными исследованиями в области медицины.
– И как они утилизируют отходы? Их сначала как-то обрабатывают? Всех этих микробов сначала убивают?
Лили вздохнула. Здравый смысл подсказывал, что отходы, прежде чем попасть в канализационную трубу, должны перерабатываться. Значит, трубы лаборатории не соединяются напрямую с общей канализационной системой. Вначале отходы, видимо, сливаются в какой-то отстойник, где обеззараживаются, и лишь потом поступают в трубу. Здравый смысл также говорил, что с этими нечистотами лучше не соприкасаться.
– Я за то, чтобы в канализацию не лезть, – сказал Суэйн.
– Согласна. Лучше проникнуть через окна и двери. А еще можно спрятаться в каких-нибудь больших ящиках, в которых нас доставят в лабораторию. – Эта мысль родилась у Л или неожиданно, только что.
– Хм. – Суэйн задумался. – Нужно выяснить, просвечиваются ли поступающие в лабораторию ящики и контейнеры или их открывают сразу, и вообще, получают ли они какие-либо большие грузы. Ведь нам нельзя будет вылезать из этих коробок до ночи. Самое раннее, когда удастся выбраться, – это полночь: меньше народу. – Или лаборатория работает круглосуточно?
– Не знаю, нужно проверить. Нам все равно необходимо это знать, даже если сигнализацией займутся специалисты.
– Я сегодня вечером подъеду туда, посчитаю машины на стоянке и прикину, сколько народу работает в лаборатории ночью. Прошу прощения, мне следовало сделать это прошлым вечером, – извинился Суэйн. – А пока надо прожить сегодняшний день. Значит, Диснейленд отменяется. И что, мы возвращаемся назад и расходимся по своим углам, чтобы проскучать до ночи? Чем еще можно заняться? Сейчас, когда на вас идет охота, разгуливать по Парижу и ходить по магазинам я вам не советую.
Возвращаться в свою крохотную квартирку Лили совсем не хотелось. Конечно, квартира обеспечивала ей необходимые комфорт и безопасность, но ничего особо привлекательного, например старинной мебели или еще чего-то подобного, создающего уют, в ней не было.
– Давайте просто покатаемся. Проголодаемся – остановимся перекусить, – предложила Лили.
Они продолжили путь в восточном направлении, и когда Париж с его запруженными машинами улицами остался позади, Суэйн выбрал прямой участок дороги и дал себе волю, разогнавшись до предела. Давно Лили не ездила с такой скоростью лишь для удовольствия. Она сидела, крепко пристегнутая ремнем к своему сиденью, и чувство опасности приятно будоражило кровь. Она снова почувствовала себя подростком, когда они с друзьями – по семь-восемь человек – набивались в машину и как оголтелые гоняли по автостраде. Просто чудо, что все они после таких приключений остались живы и невредимы и благополучно окончили школу.
– Как вы оказались в этой профессии? – спросил Суэйн.
Лили озабоченно посмотрела на него.
– Вы слишком быстро едете, чтобы разговаривать? Следите лучше за дорогой.
Суэйн улыбнулся, отпустил педаль газа, и стрелка ушла назад, остановившись на ста километрах.
– Могу же я, например, жевать резинку на ходу, – слабо возразил он.
– Большого ума ни для того, ни для другого не требуется, разговор во время вождения машины – совсем другое дело.
– По-моему, для человека вашей профессии вы неохотно идете на риск? – задумчиво проговорил Суэйн.
Лили смотрела на проносящийся мимо пейзаж.
– Я совершенно не люблю риск. Все и всегда я планирую заранее и никогда не полагаюсь на авось.
– Однако вино, зная, что оно отравлено, вы все же выпили. Решили, авось пронесет? А теперь за вами охотятся по всему Парижу, а вы все равно здесь. Что вас удерживает? Вендетта?
– У меня особые обстоятельства. – Лили не стала напоминать Суэйну о том, как она рискует, доверившись ему, но он и сам был достаточно умен, чтобы понять это.
– А сделаться киллером вас тоже вынудили особые обстоятельства?
Лили с минуту молчала.
– Я себя убийцей не считаю, – спокойно проговорила она. – Невинного человека я никогда и пальцем не тронула. Это были только санкционированные акциина благо моей страны. Не думаю, чтобы подобные решения принимались легкомысленно. Я и в юности так думала, а теперь знаю точно: существуют прирожденные злодеи, которые не заслуживают того, чтобы жить. Гитлер был не единственным в своем роде. Возьмите примеру, Сталина, Пол Пота, Амина, Бэби Дока или Бен Ладена. Разве без них мир не стал бы лучше?
– Так же как и без сотен прочих продажныхдиктаторов и наркобаронов, извращенцев и педофилов. Да, я с этим согласен. Вы уже осознавали это, когда шли на первое задание?
– Нет. В восемнадцать лет человеку не до философии.
– Восемнадцать. Как мало!
– Да. Думаю, поэтому меня и выбрали. Я всегда выглядела такой простушкой, – чуть улыбнувшись, сказала Лили. – Со свеженьким личиком, совсем невинная и зеленая, хотя себе самой казалась хладнокровной и умудренной жизненным опытом женщиной. Мне тогда даже польстило, что дело поручили мне.
Суэйн, пораженный такой наивностью, покачал головой. Когда стало ясно, что продолжать Лили не собирается, он спросил:
– А дальше?
– Меня заметили в секции по стрельбе. Я тогда была по уши влюблена в мальчишку – заядлого охотника, и мне хотелось произвести на него впечатление тем, как хорошо я разбираюсь в разных моделях оружия, калибрах, стрельбищах и прочем. У меня обнаружились способности. Пистолет был словно продолжением моей руки. Очень скоро я стала одним из лучших стрелков в секции. Сама не знаю, откуда это во мне, – пожала плечами Лили, рассматривая свои руки, будто в них мог содержаться ответ на ее вопрос. – Мой отец охотником не был, в армии не служил. Дед по материнской линии ни охотой, ни рыбной ловлей не увлекался. Другой дед работал на заводе Форда в Детройте. Тот иногда любил порыбачить, но, насколько я знаю, никогда не охотился.
– Наверное, какое-то особое сочетание генов. Если Ваш отец не интересовался охотой, это не значит, что у него не было врожденной способности к стрельбе. К тому же, черт возьми, вы это могли унаследовать и от матери.
Лили, удивленно заморгав, усмехнулась.
– Мне это никогда не приходило в голову. Мама абсолютно миролюбивый человек. Хотя характер не определяет способности, правда?
– Я этого не замечал. Вернемся к секции по стрельбе.
– Да рассказывать-то, в общем, и нечего. Кто-то заметил, как я стреляю, и сказал кому-то еще. И вот однажды приятный господин средних лет пришел, чтобы со мной поговорить. Сначала он рассказал мне о каком-то преступнике, о его злодеяниях, его жертвах, подкрепляя вес это вырезками из газет и копиями полицейских отчетов. Испугав меня как следует, этот приятный господин предложил мне крупную сумму. Я еще больше испугалась и ответила отказом, не выбросить из головы все, что он рассказал, не могла. Должно быть, именно на это он и рассчитывал, потому что позвонил через два дня, и я согласилась. Мне было всего восемнадцать.
Лили пожала плечами.
– Меня проинструктировали, что и как делать. Я уже говорила, что выглядела сущим ребенком, никто ни в чем таком не мог меня заподозрить. Я без труда подобралась к человеку, сделала дело и ушла. В течение недели каждый раз при воспоминании об этом меня рвало, и уж не помню, сколько времени я мучилась ночными кошмарами.
– Однако, когда приятный господин предложил вам работу в следующий раз, вы опять согласились.
– Да. Он объяснил мне, как много я сделала для своей страны, выполнив первое задание. Да он меня особенно и не уговаривал. Просто был искренен.
– Но был ли он прав, так поступая с вами?
– Да, – тихо ответила Лили. – Он был прав. То, что делала, – противозаконно, я сознаю это, и мне с этим жить. Но он поступил правильно, я сама изъявила готовность выполнять грязную работу. Ведь кто-то должен делать, так почему не я? Я все равно уже испачкалась, сделав это в первый раз.
Не сводя глаз с дороги, Суэйн взял ее руку, и поднеся к губам, нежно поцеловал.
Лили изумленно взглянула на него, приоткрыв рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала и широко раскрытыми глазами уставилась в окно. Суэйн рассмеялся и, опустив ее руку ей на колени, на целых тридцать головокружительных минут полностью сосредоточился на езде, стараясь выжать из машины все, что возможно.
Они остановились пообедать в небольшом придорожном кафе в первом попавшемся на пути городке. Суэйн попросил усадить их за столик на солнце, но так, чтобы не дуло. Сидеть на улице было приятно. Лили заказала салат с козьим сыром, Суэйн – бараньи отбивные, и каждый – по бокалу вина, а в завершение – крепкий кофе. За кофе Лили спросила:
– А вы? Какая у вас история?
– Ничего особенного. Техасский мальчишка с Дикого Запада, который все никак немного остепениться, что, конечно, нехорошо, так как я рано женился и имел двоих детей.
Лили, внезапно пораженная, переспросила:
– Вы женаты?
Суэйн помотал головой:
– Разведен: Эми, моя бывшая жена, в конце концов, пришла к выводу, что я никогда не остепенюсь. Она устала воспитывать детей одна, пока я в дальних странах делаю то, о чем она знать не хотела. Я ее не виню. Я бы на ее месте тоже развелся. Теперь, с высоты прожитых лет, я вижу, каким ослом я был. Не могу простить себе, что дети выросли без меня. Но прошлого не вернешь. Слава Богу, Эми хорошо их воспитала. Они и без меня выросли замечательными людьми.
Суэйн вытащил бумажник, достал оттуда две маленькие фотографии и положил их на стол перед Лили. Оба снимка – мальчика и девочки – были сделаны в канун окончания средней школы. Оба – и мальчик, и девочка – были необыкновенно похожи на сидевшего напротив мужчину.
– Это моя дочь Крисси, а это мой сын Сэм.
– Красивые дети.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил Суэйн. Он отлично знал, что дети – вылитые он. Он взял фотографии и, прежде чем убрать, еще раз внимательно в них вгляделся. – Крисси родилась, когда мне было девятнадцать. Я был слишком молод и слишком глуп, чтобы жениться, затем более заводить детей. Но молодые никогда не слушают старших. Хотя, если уж на то пошло, я бы и сейчас поступил так же: не могу представить свою жизнь без моих детей.
– А сейчас вы с ними близки?
– Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся стать для них таким же близким человеком, как мать. Она для них важнее, чем я. Она оставалась с ними, когда рядом не было меня. Они хорошо ко мне относятся и даже любят – я все же их отец, – но они не знают меня так хорошо, как Эми. Мужи отец из меня вышел никудышный, – со всей откровенностью признался Суэйн. – Неленивый, не жестокий, ничего такого, но только дома меня никогда не бывало. Единственное, что я всегда обеспечивал их.
– Многие мужчины и этого не делают. Высказывая свое мнение о таких мужчинах, Суэйн пробормотал что-то неразборчивое, начинавшееся со слова «тупые» и заканчивавшееся словом «козлы», между которыми было еще немало весьма нелестных эпитетов.
Лили очень тронуло, что Суэйн не пытался оправдан себя. Напротив, осознав с возрастом свои ошибки, он сожалел о них. Сожалел о том, что прошло мимо него, и был благодарен бывшей жене, которая свела к минимуму ущерб, нанесенный детям его отсутствием.
– Теперь собираетесь поселиться где-нибудь рядом с детьми и жить, как все люди? Вы поэтому уехали из Южной Америки?
– Не-а. Я уехал оттуда, потому что там вокруг меня кишмя кишели аллигаторы, и все голодные. —
Он усмехнулся. – Мне, чтобы жить, нужны острые ощущения, но иногда у человека есть потребность уединиться: забраться на дерево, чтобы никто не мешал, и все переосмыслить.
– Так чем вы все-таки занимаетесь? Как зарабатываете на жизнь?
– Я, можно сказать, на все руки мастер. Когда люди хотят решить какие-то вопросы, они нанимают меня.
Такое расплывчатое объяснение ни о чем не говорило. Оно могло означать все, что угодно, но Лили почувствовала: Суэйн – человек необычный, каким и хочет быть. В конце концов, ей не нужны подробности его жизни, ей и без того с ним хорошо. Она знала, что он любит детей, что он темная лошадка, но человек совестливый, любит скоростные машины и с ним весело. К тому же он готов помочь ей. И этого на данный момент ей было вполне достаточно.
После обеда они немного прогулялись. Суэйн заметил небольшую кондитерскую, и стал горячо уговаривать ее полакомиться шоколадом, хотя они только что вышли из кафе. Он накупил с десяток разных плиток и кормил шоколадом Лили и сам ел, пока не было съедено все. В какой-то момент Суэйн поймал руку Лили и уже не выпускал до конца прогулки.
У Лили возникло странное ощущение нереальности происходящего. Ей показалось, будто они заключены в какой-то прозрачный шар, отъединивший их от остального мира. Вместо того чтобы думать, как перехитрить Родриго, Лили неторопливо гуляла по маленькому городу праздно разглядывая витрины. Куда-то отступили все ее волнения, ничто ее не тяготило. Красивый мужчина держал ее за руку и, возможно, собирался сделать следующий шаг к сближению. Она еще не решила, пойдет ли ему навстречу, но это было не так важно. Даже если она и откажет, настроение у него от этого не испортится. Лили вообще сомневалась, что Суэйну что-то может испортить настроение. Он просто пожмет плечами и придумает другое развлечение.
Долгие месяцы Лили жила в постоянном стрессе и лишь теперь, когда ей удалось сбросить напряжение, она осознала, чего ей это стоило. Сегодня Лили не хотелось думать, не хотелось ворошить прошлое. Она всеми силами старалась не позволить тяжелым воспоминаниям вновь завладеть ею. Ей хотелось просто жить.
Когда они медленно возвращались к машине, солнце уже приблизилось к горизонту и на смену дневной прохладе пришел холод. Лили протянула руку, чтобы открыть дверцу, но Суэйн перехватил ее и, мягко развернув Лили к себе, нежно взял ее лицо в свои большие теплые ладони и прильнул к ее губам.
Лили не противилась. Она сжала его запястья и, пока длился поцелуй, не убирала рук. Губы Суэйна оказались на удивление мягкими, поцелуй – скорее нежным, чем требовательным, с привкусом шоколада.
Лили чувствовала, что это просто поцелуй и ничего больше, что у Суэйна нет никаких далеко идущих планов – по крайней мере, на данный момент, – и поняла, что, если ответит на поцелуй, Суэйн не станет тут же срывать с нее одежду или прижимать к машине. Слегка прильнув к нему, она, наслаждалась близостью и теплом его тела. Лили слегка коснулась его языка своим, требуя продолжения, Суэйн откликнулся на ее безмолвный призыв. Так они узнавали друг друга, пробовали на вкус, так их губы привыкали друг к другу. Потом Суэйн прервал поцелуй, улыбнулся и, скользнув большим пальцем по губам Лили, распахнул перед ней дверцу машины.
