Текст книги "Враг моего мужа (СИ)"

Автор книги: Лина Манило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

8 глава

Злата

Всего одна ночь. Он же этого хотел, верно? Пусть получает.

Я решила уйти первой, потому что не хотела снова чувствовать себя одинокой. А ещё очень испугалась, что потом не смогу этого сделать. Надо было рвать сразу, пока ещё могла найти в себе на это силы.

– Злата, детка! – восклицает тётя Таня и всплёскивает ладонями.

– Можно я у вас пока поживу?

Тётя Таня мне вовсе не родственница, но она – лучшая подруга моей матери, потому к ней всегда могу обратиться по любому вопросу. Я ехала сюда зайцем, спрятавшись в густой толпе на задней площадке старого автобуса. Он скрипел на каждом повороте, угрожающе трясся, если колесо попадало на кочку, и люди, скучные и занятые каждый своими мыслями, беззлобно ругались. На водителя и друг друга.

Так, закутанная в явно большой мужской спортивный костюм, сгорая от жары, я и добралась до дома единственного человека, которому на меня не плевать. Потом разберусь с документами и арендованной машиной, которая так и осталась возле клуба Крымского. Чёрт, совсем о ней забыла.

У тёти Тани крошечный домик, старая слепая кошка кошка и доброе сердце. И тут, я знаю точно, никто меня не найдёт. И это правильно.

– Конечно, детка, – обнимает меня, обвивая пухлыми руками, прижимает к себе, а мне вдруг кажется, что попала наконец в детство, где всегда всё было хорошо, меня любили и не нужно было ни о чём думать. – Ты так странно одета…

Выпутываюсь из её крепких объятий, поправляю просторную серую мастерку, а она, кажется, всё ещё пахнет Крымским. Надеюсь, он не сильно обидится, когда узнает, что я упёрла у него костюм. Честное слово, это не в моих правилах, но и иначе ведь не могла.

Надо будет потом ему по почте его отправить.

– Это… это неважно, – улыбаюсь и осматриваю маленький дворик, вымощенный колотым плоским камнем, а на ветвях старого раскидистого дерева уже завязались крошечные яблочки. Лето.

– У меня оладушки готовы, – спохватывается тётя Таня и буквально волочёт меня к крыльцу. – Почему ты не предупредила, что приехать собралась? Я бы пирог испекла. Ты такая худенькая, совсем бледная. И ещё… зачем волосы покрасила?

– Мне не идёт? – “расчёсываю” пальцами спутанные пряди, а тётя Таня останавливается и окидывает меня внимательным взглядом.

– Нет, кстати. Тебе очень красиво. Такая яркая стала! Очень нравится, просто непривычно.

В шаге от входной двери тётя Таня снова заключает меня в крепкие тёплые объятия, и я вдыхаю аромат дрожжевого теста и каких-то цветов. Совсем простеньких, полевых, но это лучший запах на земле.

– Я в душ, хорошо? – спрашиваю, когда оказываемся в прохладе сумрачной прихожей. – Очень устала с дороги. И грязной себя чувствую, не могу больше терпеть.

Тётя Таня смотрит на меня с тревогой, но вслух ничего не говорит. Она знает, что именно со мной произошло – она мой единственный близкий человек, всё, что у меня осталось от прошлой счастливой жизни. Но она не касается острых моментов моей биографии, не травмирует долгими разговорами.

Лишь кивает, украдкой вздохнув, и я ухожу в душ, пока всё, накопившееся во мне, не прорвалось слезами и истерикой. Сейчас я как никогда близка к этому.

Все ломаются, а сильные с невероятно оглушительным треском.

В маленькой комнате овальное зеркало, умывальник и небольшая ванная за занавеской в голубой цветочек. Скидываю с себя костюм, с которым за несколько часов дороги уже успела сродниться, бросаю его в корзину и ловлю свой взгляд в отражении. На шее несколько красных отметин, а ещё парочка на плечах. Кисти ноют после крепкой хватки Крымского, но это снова напоминает мне, какой живой себя рядом с ним почувствовала. Пугающе свободной.

Касаюсь пальцами меток и вздрагиваю, когда ощущения и воспоминания о прошедшей ночи скручиваются вихрями урагана внутри, заставляют трепетать. Может быть, стоило остаться? Может быть, так было правильнее?

Но нет же, Злата, нет. Артур же чётко дал понять: ему нужна только одна ночь. Он так часто повторял это, так яростно заставлял меня – и себя, наверное, – в это поверить, что нужно быть полной дурой, чтобы позволить себе надежду.

Нет уж, хватит с меня воздушных замков. Останемся друг для друга приятным воспоминанием, ничего больше.

Открываю воду, она шумно льётся из крана, собирается лужицей на дне, и я становлюсь в это озерцо, вздрагивая от высокой температуры. Мне нужен обжигающе горячий душ, мне необходимо смыть с себя всё дерьмо прошедших месяцев, надо забыть. Я знаю, уверена, что Крымский выиграет теперь тендер и вздует Коле – такие, как Артур, ничего не прощают и не спускают с рук. Большего мне не нужно.

Всем, чем могла, Крымскому помогла. И ушла. Я правильно всё сделала, лучше не придумаешь. Только почему-то внутри всё сопротивляется, но растираю кожу “кусачей” мочалкой, взбиваю ароматную пену, заставляю себя не думать об Артуре.

Он меня здесь не найдёт – меня никто больше не найдёт. А всё остальное забудется, как сон.

Только почему-то чувствую: это ещё не конец. Или просто хочу это ощущать?

9 глава

Артур

В большом зале собраний людно, душно и нервно. Народ гудит, волнуется, а я осматриваю собравшихся в попытке понять, чем же они, суки, так недовольны.

Взмахиваю рукой, призываю к тишине. Слушаются. Они всегда слушаются, просто иногда импульсивные слишком. Обычно это не доставляет мне неудобств, не действует на нервы – мне не нужны перепуганные суслики. Да только после побега Златы я на таком взводе, что могу вспыхнуть факелом и сломать кому-нибудь шею.

Когда рокот проносится по залу в последний раз, сажусь на пустую бочку из-под ГСМ, выкрашенную в ядрёный оранжевый. Наслаждаюсь звенящей тишиной, а в меня со всех сторон летят внимательные и напряжённые взгляды.

Мы так долго работаем и живём одной большой командой, так хорошо научились понимать друг друга. Но сейчас я слишком зол. Потому что…

Потому что никогда баба так виртуозно не кидала меня через стройное бедро. И это заводит меня, хоть и бесит до невозможность.

А больше всего раздражает, что мне хочется за ней бегать.

– Вы требовали собрания, я готов вас выслушать.

Мой голос отражается от стен, взметается к потолку, а со своего места поднимается Олег, заведующий автомастерскими.

– Артур, какого долбанного хера? Баба? На базе? – его голос ровный, но в нём звенит упрёк.

"Да-да!", "Кто-то ровнее, значит?" нестройным гулом со всех сторон, но я смотрю только на красного от едва сдерживаемого возмущения Олега.

– А ты, значит, делегат у нас? – растягиваю губы в улыбке, но Олега так просто с пути истинного не сбить.

– Крым, ты дал чёткий приказ, – продолжает выражать мнение большинства. – Где угодно, но не здесь. Ты же сам Лысому чуть шею не сломал, когда он какую-то шалаву приволок сюда. Ну? А теперь что?

С места поднимается тот самый Лысый – мелкий и сухощавый любитель продажной любви. Держится за горло, будто я действительно ему его раскромсал и сопит недовольно.

– Мог не вставать, у меня с памятью всё хорошо, – усмехаюсь, а он издаёт горловой булькающий звук и плюхается тощей задницей на лавочку. – То есть причина сраного бунта в том, что я сюда привёл бабу? Для этого вы так громко собрания требовали?

Сашка, сдавленно смеётся, но когда, обернувшись, смотрю на него, утыкается взглядом в свой ноут и усиленно делает вид, что очень занят и его вообще здесь нет. Придурок.

– Крым, ты разве не понимаешь? – Женя Борода уже возвышается надо всеми, огромный и настолько плотно татуированный, что в глазах рябит. – Люди Романова снова лезут на нашу территорию. Спалили два ангара на границе области, сорвали поставку запчастей. А этот утырок, как всегда, не при делах. Если мы ещё не получим пустыри, то всё. Сколько проектов сорвётся.

От сказанного Бородой меня мутит. Ненавижу Романова. Впрочем, это взаимно, и мы грызём друг другу глотки, ставим палки в колёса, и этот танец никак не закончится.

Иногда мне кажется, что люди всерьёз делают ставки, кто из нас двоих первых сдохнет. Тогда-то всё точно прекратится.

– Артур, не сегодня так завтра прольётся кровь, – Лысый подпрыгивает на месте, возмущённо сводит брови к переносице, а голос его и без того высокий, ещё чуть-чуть и станет похожим на ультразвук. Аж в ушах звенит от его противного тембра. Но он прав. – Разве ты не чуешь её запах?

Лысый даже носом поводит, словно где-то рядом уже содрали кожу с кого-то из наших.

– Романов озверел после того, как мы ему три сделки сорвали, – подаёт голос Саша, а я киваю.

Это бизнес, пусть и не очень легальный. И тут каждый за себя, а увести очередных поставщиков у Романова – святое дело.

– Да, Зам прав, – Борода вертит головой, хрустит суставами, а кожа на щеках белеет от сдерживаемых эмоций. – А ты бабу тащишь сюда, нарушаешь свои же правила. Что у неё, поперёк там?

Отдельные смешки, как выстрелы, раздаются то здесь, то там, а я сжимаю пальцами переносицу. Они правы, конечно же. Когда Романов снова звереет, а нам приходится разгребать завалы и выстраивать линию обороны, не до рыжих баб. Вот только… она не просто рыжая баба. Она человек, имеющий к Коленьке отношения. И она мне помогла.

Я ничего никогда не прощаю и не забываю. Добро в том числе. А ещё, где-то совсем глубоко копошится гнилая мыслишка, что Злата пострадала полгода назад по моей вине в том числе.

Потому что именно я сорвал тогда Коленьке сделку.

– Так всё, мать вашу. Угомонились! Что вы сопли на кулак мотаете? Бабу увидели, прямо хай до неба подняли, завыли. Я разве когда-то делал то, о чём нам всем приходилось жалеть? Подставил хоть одного из вас? Ну, блядь, отвечайте! А то когда не надо, языки до китайской границы дотягиваются, а когда спрашиваю, онемели.

“Нет-нет”.

“Никогда”.

“Крым, не психуй”.

– Если я притащил сюда бабу, то точно не для того, чтобы ваши задницы пылали праведным огнём. И нет её уже, что вы трепыхаетесь, идиоты, как дохлые курицы? Заняться больше нечем?

Я действительно теряю терпение. И в таком состоянии говорю тихо, но убедительно. Все снова замолкают, я спрыгиваю с бочки и, подойдя к двери, поворачиваю рычаг выключателя.

Гаснет свет, я нажимаю на пульте кнопку и загорается большой экран проектора. А на нём…

Сожжённые ангары, от одного вида которых сатанею до белых пятен перед глазами. Ну и ещё по мелочи парочка “сюрпризов”, от которых несёт дерьмом Романова за версту.

Сашка щёлкает клавишами, все молчат, затаив дыхание, обозревают масштабы пиздеца.

– Это война, – выдыхаю, потому что ничем другим это назвать не могу. – Но Коля провоцирует, ясен хрен. Выводит на панику, заставляет рефлексировать и бегать. Так не годится, на это я не поведусь.

Одобрительные возгласы, а я усмехаюсь.

– Теперь насчёт рыжей бабы, из-за которой ваши яйца так запылали, что стали синие, как переваренный желток.

Ответом служат смешки, улюлюканье, а я снова включаю свет.

– Первое: она жена Романова, бывшая. И благодаря её помощи Савеловские пустыри будут нашими.

“Ох ты ж”.

“Нихуя себе”.

– Второе: нам нужно её найти. И третье: если какая-то сволочь из вас тронет её хоть пальцем, вырву руку вместе с головой. Саш, раздай ориентировки, а я уехал.

И в оглушительной тишине выхожу из зала не оглядываясь.

Я найду тебя, Злата. Где бы ты ни была.

10 глава

Артур

– Вон она, – Сашка указывает подбородком на устало бредущую по обочине девицу в длинной просторной юбке и белой блузке, наглухо застёгнутой до самого горла. На вид лет двадцать, но в ней нет энергии, что ли, лишь сплошная усталость. Круглолицая, довольно симпатичная, стройная, только зажатая и несчастная, и даже красивые волосы, лежащий на плечах, не делают её привлекательнее.

– Ты знаешь, что делать, – усмехаюсь и прикрываю глаза.

– Цель оправдывает средства?

– Нет, Саша, мне просто нужно с ней поговорить. Без насилия и принуждения. Только поговорить. Ты же у нас дипломат, уболтай девушку.

Саша кивает и, оставив меня одного, выходит из машины. Я в нём уверен почти также, как в самом себе, потому знаю: он не сделает девочке больно, если этого не потребует ситуация. И очень надеюсь, что не потребует.

Мне не слышно, о чём Саша разговаривает с медсестричкой, но она не убегает, не пытается заорать или позвать кого-то на помощь. Пусть напряжённая, слегка испуганная – вон, даже тонкая нижняя губа подрагивает, – но слушает внимательно. Она невысокая, миниатюрная и ей приходится задрать голову, чтобы хоть так сравняться с очень высоким Сашей.

Вдруг на лице её зажигается надежда. Робкая, а щёки краснеют от переполняющих её эмоций, хотя она и не рискует выплеснуть их. И это убеждает окончательно: у меня получится сложить последнюю деталь мозаики без лишней крови.

Когда-то отец меня научил: холодный рассудок и грамотный расчёт – первый шаг к успеху. Нет, конечно, иногда не грех и голову снести, но тут уже по ситуации.

Я не святой и на мне дохренища грехов разной степени паршивости, но думать головой умею и в крайности без надобности не впадаю.

Саша указывает рукой на мою машину, улыбается даже, а Марина Жарикова неуверенно кивает и всё-таки делает крошечный шажок в нужную сторону. Давай, девочка, иди. Я не обижу.

Марина Жарикова ныряет на заднее сиденье, замечает меня и дёргается в сторону, но вдруг затихает. Обречённо как-то, а я заламываю бровь, потому что её реакция странная какая-то.

– Вы Артур Крымский? – спрашивает, откашлявшись, а я киваю. – Вы… большой.

– И страшный? – усмехаюсь, а она неуверенно пожимает плечами. – А ты Марина Жарикова, верно?

В совершенно круглых карих глазах тысяча вопросов. Марина нервно облизывает нижнюю губу и принимается лихорадочно теребить ремешок простенькой сумки.

– Я вас примерно таким и представляла, – голос похож на писк, а я подпираю голову рукой и внимательно смотрю на Марину. Просто смотрю, но она буквально на глазах съёживается.

– Зачем ты меня представляла? – мне уже откровенно весело.

От девочки так отчётливо несёт страхом, но она не пытается сбежать, только дрожит всё сильнее.

– Мне… я слышала, как одна… пациентка говорила о вас в бреду. Ей очень плохо было, а я ставила ей капельницы и слышала, как она просила у вас помощи. Постоянно повторяла “Артур Крымский, Артур”. Мне стало интересно и я погуглила.

– Погуглила она, надо же. Знаешь же, что очень любопытным девочкам злые и страшные волки откусывают голову?

Она снова вздрагивает и пытается улыбнуться, но получается слабо.

А у меня внутри копошится мысль, что той пациенткой была именно Злата. Чёрт возьми, как всё это странно.

– Ваш, – нервный жест в сторону, – амбал сказал, что со мной хотят из благотворительного фонда встретиться, что деньги на операцию бабушке помогут собрать. Я же обращалась, ждала ответа на заявку…

Она ещё что-то говорит, но вовсе неразборчиво.

– Глупая маленькая мышка, – улыбаюсь по возможности ласково, хотя и не уверен, что я так умею. Но очень пытаюсь. – Разве можно вот так, поверив первому встречному, прыгать в машины? Тем более, если в них приглашают, как ты выразилась, амбалы.

Бросаю взгляд на затемнённую стеклом улицу, а Саша расхаживает туда-сюда, курит и, активно жестикулируя, разговаривает с кем-то по телефону. И правда, амбал, но бабам нравится.

– Но вы же не из фонда!

Игнорирую её возглас и продолжаю:

– Но тебя не обманули в главном: я готов помочь твоей бабушке. Ей нужна операция, у меня есть деньги. Всё просто.

Марина трясёт головой, что-то обдумывает, а я жду, когда мысли в её голове встанут на место. Ну или она сорвётся в истерику и начнёт городить всякую чушь.

– Я не знаю, зачем вам это нужно. Вы шутите? Издеваетесь? Это ведь жестоко! Не понимаю. У вас такие развлечения? У богатых, да? Я в книгах читала, – тяжело вздыхает, жуёт нижнюю губу, словно не может решиться озвучить, о чём именно она там читала. – Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей? В обмен на деньги?

И вот тут я начинаю ржать. Честно, наивные маленькие птички – очень забавные.

– Это же надо, какие книги ты читаешь… увлекательные, – вытираю выступившие на глазах слёзы, а внутри всё ещё вибрируют отголоски смеха. – Про любовь, наверное. Но, увы, я не герой такого романа. Да и секс не настолько дорогое удовольствие обычно.

– Тогда что? Я не понимаю.

Похоже, она расслабляется, потому что в глазах уже нет той паники и обречённости. Теперь в них мелькает интерес. Любопытство.

– Знаешь, Марина, что в нашей жизни – самая главная ценность?

Она неуверенно пожимает плечами, а я тянусь за сигаретами. Закуриваю, и терпкий аромат с кофейными нотами наполняет салон.

– Информация, Марина, информация.

Смотрю на неё сквось подрагивающее облачко сизого дыма, а Марина почему-то икает.

– Я никогда не платил за секс, но за информацию – с удовольствием.

– Но я же ничего не знаю!

– Тебе кажется, – улыбаюсь, и делаю новую глубокую затяжку. Сухой табак, сгорая, тихо потрескивает, и звук этот успокаивает. – Мне нужна вся информация о пациентке Злате Романовой. Ну или как вы там её записали в документах? – делаю вид, что напрягаю память и после затяжной паузы выдаю: – Карелина Евгения Фёдоровна? Вспоминай.

Марина снова трясёт головой, но я подаюсь вперёд и едва сдерживаюсь, чтобы не надавить ещё и физически. Но нет, птичке и так от судьбы досталось.

– Надеюсь, ты не дура и понимаешь, что я твой счастливый билет и шанс на спасение.

Я достаю свой телефон, вхожу в банковское приложение, ввожу нужную сумму в строке перевода и протягиваю мобильный экраном к Марине.

– Смотри, девочка. Осталось лишь заполнить несколько строчек и твоя бабушка будет спасена.

Вглядывается в написанное на экране так напряжённо, что на лбу выступает трепещущая жилка, а щёки краснеют. Не моргает, и я боюсь, что её глаза нахрен пересохнут. А потом снова испуганно икает и моргает часто-часто.

– Мне не нужен от тебя секс, мне не нужны клятвы верности. Просто скажи всё, что ты знаешь об этой пациентке.

И через час мы расстаёмся, весьма довольные друг другом. Марина уносится прочь чуть ли не вприпрыжку и лишь раз оборачивается, расплывается в улыбке и машет мне рукой так активно, что ещё чуть-чуть и конечность отвалится.

– Ну что? – Саша ныряет на водительское сиденье и поворачивается ко мне. – Порядок?

– Полный. А теперь отвези меня на базу. Мне нужно… переварить услышанное.

Всю дорогу я смотрю за окно, а в голове бьются самые разные мысли. То и дело всплывают обрывки разговора с Мариной. Чёрт, она даже расплакалась, когда рассказывала, как жалко было ей ребёночка. Злата мучилась, едва не тронулась рассудком. А может быть, тронулась, раз ко мне пришла? Не знаю. Поставила на кон всю себя, свою душу, а потом просто растворилась в воздухе.

Стерва. Сжимаю кулаки, бью себя по колену, чтобы отвлечься физическим дискомфортом. Ну вот что за баба? Шальная же, невероятная. Огонь, мать его.

Злата ни единым словом не обманула меня – её рассказ подтвердила несчастная и готовая на всё ради своих близких Марина. Марина, когда-то по наивности посмевшая всунуть нос в дела клиники, усомниться в правильности решений напрочь продажной верхушки. Молодость всегда пора наивности и ошибок, которые оставляют непроходящие отметины на всей дальнейшей жизни.

Марину выбросили на улицу, как использованный носовой платок. Избавились.

Зато теперь у меня есть информация. Чьё-то несчастье и отчаяние всегда выгода для другого. Так и живём в этом жестоком мире.

– Вот, смотри, – Саша суёт мне в руку ещё тёплую распечатку, когда мы оказываемся в моём кабинете на базе. – Охрана заметила машину на парковке клуба.

– Ой, блядь, такой хернёй я только не занимался. Пусть охрана с ней и разбирается, – мне действительно плевать, какой придурок насвинячился так, что не смог уехать на своих колёсах, да так и не вернулся за тачкой.

– Нет, ты почитай, – скалится Саша, и по выражению его довольной рожи понимаю: он вышел на след. – Арендованная тачка. Просто посмотри.

И я фокусирую внимание на имени в одной из строчек, и губы сами собой расплываются в улыбке.

– Злата, чёрт её дери. Наследила всё-таки.

– Вот-вот. Будем ждать, когда она попытается за ней вернуться?

Идея здравая, если бы речь шла не о шальной Злате.

– Она не вернётся, – озвучиваю свои мысли, а Саша хмыкает.

– Думаешь? Ла-адно, – растягивая слоги, стучит карандашом по идеально выбритому подбородку, но телефонный звонок отвлекает меня от созерцания его задумчивого лица.

– Феликс? Что у тебя?

Феликс не тратит время на рассусоливания и сразу приступает к делу:

– Шеф, я тут кое-какие связи перетряс. Рыжая эта, Злата, у неё же нет никого. Родня вся на том свете.

– Ну? Это я и без тебя знаю. Есть что-то конкретное?

– Есть городишко, не очень далеко, пару часов езды. Там живёт одна баба. Если верить источнику на автостанции, рыжая в спортивном костюме там.

Да, мать его!

– Мне рвануть туда? – проявляет инициативу Феликс, но у меня вдруг перед глазами возникает картинка, как он трогает Злату своими ручищами и дурно делается.

Ну уж нет, хрена с два.

– Скинь мне адрес и не рыпайся даже в том направлении. Понял?

– Вроде бы никогда идиотом не был.

– Вот и не тупи. И да пусть хранят тебя дорожные боги, – бросаю прежде, чем отключиться.