Текст книги "Враг моего мужа (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Значит, не Крымский – тот себя любезностями не утруждает: когда хочет приходит, когда ему нужно уходит.
– Войдите! – кричу, а ладони почему-то потеют. Потираю их друг о друга и от нетерпения едва не пританцовываю на месте.
– Готова, Злата? – улыбается дядя Ваня, а мне становится немного легче. – Тебе идёт платье.
– Оу, спасибо большое. Оно… удобнее моего.
– И в этом месте – то, что нужно.
Да, мне определённо нравится этот мужчина. Дядя Ваня кажется добрым – то ли из-за возраста видится таким, то ли приятной улыбки, от которой кожа на лице складывается в морщинки. Ко мне давно уже никто не проявлял тёплых чувств, и даже Крымский демонстрирует мне что угодно, только не светлое и ласковое.
Я иду к двери, а руки приходится сцепить в замок перед собой, чтобы так сильно не дрожали. Но рядом с дядей Ваней я не чувствую себя ни узницей, ни пленницей. Мы просто идём рядом, и даже если не разговариваем, будто бы общаемся.
Мне хочется спросить у дяди Вани, чего ждать впереди, но вряд ли мне ответят. Крымский обещал выслушать, он сдержит своё слово – то немногое, во что я ещё верю. А дальше пусть хоть убивает.
Вдоль нескольких строений, похожих на домик, в котором меня поселили, мимо высокого забора и небольшого яблочного сада, налево.
– Это дом Артура, – объясняет дядя Ваня, а я рассматриваю домик, едва намного больше моего.
Светло-бежевые стены, тёмно-коричневая остроконечная крыша, несколько окон в простых белых рамах – самый обычный дом, как у многих и многих в этой жизни. Я слышала, что Крымский далеко не беден, но всё-таки как сильно он отличается от Коли с диким стремлением того к помпезной роскоши.
– Проходи, Артур тебя ждёт, – дядя Ваня касается моего плеча в немой поддержке и уходит, лишь разок оглянувшись на прощание.
Нервно вздохнув, я берусь за прохладную ручку двери, тяну на себя и через секунду делаю шаг в прихожую, а Крымский стоит в дверном проёме комнаты напротив и держит в руках стакан, наполненный жидкостью чайного цвета. Встряхивает рукой, и кусочки льда бьются о стенки, и тишину нарушает мелодичный звук.
4 глава
Злата
Артур делает большой глоток и плавным жестом отталкивается от дверного косяка. Кивком указывает на комнату и, не говоря ни слова, скрывается в ней.
Вот как у него получается отдавать распоряжения, не потратив ни единого слова?
Я тороплюсь за ним, потому что боюсь. Не Крымского, а того, что в последний момент передумаю. Кажется, во мне так мало осталось решимости, что в любую секунду она может иссякнуть, покинуть меня, и всё окажется напрасным.
Артур стоит у окна, ко мне спиной. Как и при первой встрече. В небольшой, но уютной комнате, обставленной просто и "по-мужски", в центре замечаю тёмно-зелёный диван, рядом с ним журнальный столик, в дальнем конце кресло, а в противоположном – книжный шкаф. Точно такой же как и в моей комнате, даже корешки похожие. Кроме этого пара стульев и всё. Ни декоративных подушек, ни пыльных статуэток или картин на грубо оштукатуренных стенах.
Замираю в дверях, пока Крымский не поворачивается. Делает несколько ленивых шагов и оказывается в самом центре комнаты.
– Я обещал тебя выслушать, но не обещал тебе верить, – Крымский с громким стуком ставит стакан на стеклянную столешницу и, вытащив стул на середину комнаты, переворачивает спинкой вперёд и седлает его.
Вытягивает длинные ноги, а я, как загипнотизированная, смотрю на его обувь. Невероятно чистую, и это почему-то кажется таким странным.
Вот ещё, нашла о чём думать сейчас!
Откашливаюсь, пытаюсь сглотнуть плотный комок, но во мне бушует сейчас так много эмоций, а мысли настолько перепутаны, что боюсь не собрать их в кучу и потратить зря единственный шанс. Вряд ли Крымский ещё раз позволит мне высказаться.
– Понимаю, ты не обязан мне верить, – пожимаю плечами, будто ничего эдакого в его словах нет.
– Злата, послушай меня внимательно прежде, чем откроешь рот и начнёшь вешать мне лапшу на уши, – злые слова, а в глазах усталое безразличие. – Я каждое твоё слово проверю. Нарою о тебе даже то, что ты сама не помнишь. Уже рою. Потому, если соврёшь хоть в мелочи, потом плакать будет поздно.
Я снова сглатываю и киваю.
– Проверяй, пожалуйста, – смотрю прямо в глаза Крымского, чтобы понял: я не для лжи к нему явилась. – Можешь даже пытать, у меня всё равно только одна версия, и я от неё не отступлюсь.
– Рассказывай.
– А можно… можно мне попить? – решаюсь, а Артур молча выходит из комнаты и через минуту возвращается с пол-литровой бутылкой минералки.
Жадно пью, пузырьки щекочут язык, и должно стать легче. Должно ведь! Но внутри всё тот же пожар, который у меня не получается ничем затушить. Больно, горячо, будто голыми ногами ступаю по раскалённому пустынному песку, а невидимое солнце сжигает дотла.
– Спасибо, – закручиваю крышечку, а Крымский снова занимает свой “пост”, складывает руки на спинке стула, упирается в предплечье подбородком и ждёт.
– Напилась? Теперь присядь и расскажи мне, Злата, почему ты ненавидишь Романова?
Вздыхаю. Именно это – самый трудный вопрос, потому что в ответ на него нужно всё-всё рассказать, окунуться в это снова и снова. Но я собираю остатки воли в кулак, говорю себе, что так надо, и выталкиваю слова из онемевшего горла, а они прячутся от меня в гудящей голове, не хотят складываться в стройные фразы.
– Он… мы были женаты пять лет, а потом… Коля довольно быстро перестал быть любящим и милым, но не трогал меня. А полгода назад у него сорвалась какая-то сделка, Коля слетел с катушек: вернулся домой пьяный, злой, выгнал всю прислугу и избил меня так сильно, что чуть не убил. Но лучше бы убил.
Всё, сказала. Только легче от откровенности мне не становится.
Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Касаюсь лица, надавливаю на кожу, но она онемела. Ничего не чувствую, совершенно. Может быть, тогда я всё-таки погибла, и всё это мне только мерещится? И долгие месяцы в больнице, и решение отправиться к Крымскому, и он сам?
– Почему? – простой вопрос, на который так сложно озвучить ответ.
– Я… я потеряла ребёнка, – кусаю щёку изнутри, чтобы заглушить душевную боль физической. – Из-за его побоев потеряла. Я так долго не могла забеременеть, так хотела этого, так радовалась. Даже решила от Коли уйти, думала, что справлюсь сама. Это казалось хорошим знаком, толчком к действию. Мой ребёнок… ему уже было пятнадцать недель – не сразу к врачу пошла. И он… он уже не был горошиной, ещё немного и шевелиться бы начал.
Из меня льются слова мутным потоком, не остановить. Не могу понять, зачем вообще говорю всё это Крымскому – он мужчина, чужой человек. Не жилетка, не мой личный психолог, не духовник. Но остановиться сложно, когда так долго держала всё внутри и даже думать себе о многом запрещала, иначе бы с ума сошла.
Крымский не перебивает меня, но слегка прищуривается. Позы не меняет, только взгляд становится ледяным.
– Ты не похожа на беспринципную бабу, которая о таком может врать.
Нет, Крымский, о таком врать мало у кого получится. Господи, ну, поверь ты мне, послушай меня, услышь.
– Я хочу ему отомстить, мне больше ничего не надо. И для этого мне нужен союзник.
– То есть я?
– Ты.
– Значит, ты пришла, чтобы моими руками добраться до мужа? – улыбается, но со стороны больше на оскал похоже. А у меня чувство, что подо мной земля разверзлась, и пропасть с каждой секундой всё шире.
– Нет, я пришла, чтобы помочь тебе самому его уничтожить, – призываю на помощь свою способность держать себя в руках. – А ещё, чтобы предупредить. Артур, одной мне не справиться, правосудие бесполезно – я ведь пыталась, но это невозможно, когда все вокруг куплены. Да и времени прошло много, не смогу уже доказать ни факт побоев, ни выкидыша. Они ведь всё уничтожили: мою карту, результаты анализов, абсолютно всё. Нас даже развели заочно, без моего ведома. У меня ничего нет, но деньги меня волнуют меньше всего. Просто хочу справедливости. Мне кажется, я её заслужила.
Крымский молчит, не перебивает, и мне кажется, что вижу в его глазах, если не искренний интерес, но точно лёгкое любопытство. Это придаёт мне сил, и я перехожу к самому главному:
– Ты знаешь о тендере на застройку Савеловских пустырей?
Крымский напрягается и каменеет. Значит, я попала в точку!
– Коля выиграет его, я точно знаю. Он участвует в нём через подставных лиц. Ему нужна эта земля, но тебя он кинуть хочет сильнее. Увести у тебя из-под носа очередной объект, сорвать твои планы – этого он желает страстно.
– Откуда ты знаешь?
– Коля часто говорил, что лезть в мужские дела – не бабское дело. Он меня никогда всерьёз не воспринимал, думал, я глухая и слепая. Только я иногда слышала его разговоры, а складывать два и два умею. Я же не дура.
– Вижу, что не дура.
– Тендер через две недели, верно?
Облизываю губы, а Крымский медленно кивает.
– Выиграет компания “Стройхолдинг Воронцова”. Новый человек на рынке, тёмная лошадка, а по сути бабочка-однодневка. Коля однажды напился и хвалился, что ты у него вот где, – сжимаю кулак и потрясаю им в воздухе.
Внутри всё обмирает, когда меня полосует взгляд Крымского – злой, полный убийственной ярости. И даже кажется на мгновение, что Артур меня сейчас ударит. Я сжимаюсь в комок – инстинктивно, не нарочно, прикрываю глаза, а надо мной нависает тень.
– “Стройхолдинг Воронцова” говоришь, – слышится мрачное совсем рядом, а я распахиваю глаза и смотрю на злое лицо Артура.
– Да, если ты копнёшь в этом направлении, поймёшь, что я говорю правду. Коля этот план уже месяцев восемь вынашивает, колёса смазывает, чтобы до поры до времени никто ничего не вскрыл.
– Сука он.
– Артур, проверь, пока ещё есть время. Я уверена, что ты там его следы найдёшь. Он всё через Копытова делает, это его правая рука. Егор – удачно косит под неприметного лоха, но он хитрый и взятки давать не боится. Там сеть почище рыбацкой.
Крымский стискивает челюсть с такой силой, что кожа на скулах бледнеет и под ней ходуном желваки.
– Теперь ты понимаешь, почему я пришла к тебе? – зажимаю между колен бутылку с водой, сцепливаю пальцы в замок и боюсь вздохнуть лишний раз. Главное, чтобы поверил. Пусть проверит, пусть убедится, что я правду говорю. – Я долго лежала в больнице, долго не могла ни о чём думать, всё время варилась в этом котле, сгорала от ненависти и не знала, как это прекратить. О тендере, сам понимаешь, потеряв ребёнка и будучи на грани жизни и смерти во всех смыслах, совершенно не помнила. А потом что-то щёлкнуло, и я начала думать о тебе. И приехала.
Внутри меня обрывается последний тросик самоконтроля, удерживавший всю правду внутри меня.
– Хотя я не думала, что так просто получится к тебе пробиться. Тот лысый… он оказался каким-то извращенцем, он решил, что рыжая баба, пришедшая в клуб, отличный подарок. Тебе часто дарят такие подарки? Просто выхватывают девушку из толпы и волокут в твой кабинет?
Крымский заламывает бровь и присаживается напротив. На корточки, и так мы становимся одного роста.
– В мой клуб не заносит красивых домашних девочек, – кривоватая улыбка кажется странной и должна, наверное, пугать, но я не боюсь. Никого. Только своего прошлого и воспоминаний.
– Я не домашняя девочка, – качаю головой.
– Ты сломанная кукла, – говорит и тяжело вздыхает. – Но, если тебе интересно, это было впервые. Просто Витя, он… в общем, у него с башкой проблемы. И вообще проблемы, потому он не знает, каким образом выслужиться.
Крымский поднимается на ноги, наклоняется вперёд и упирается руками на подлокотники. Он слишком близко, и меня обволакивает его терпкий аромат: щекочет ноздри, вытесняет собой кислород.
– Если ты сказала правду, у меня больше не останется причин тебя презирать.
Я вздрагиваю, когда он поддевает пальцем мой подбородок, принуждает смотреть в глаза.
– Красивая и безумная, одержимая, – замечает едва слышно, и взглядом исследует моё лицо. – И что мне делать с тобой?
5 глава
Артур
Найти больницу, в которой лежала Злата, оказалось просто. Взломать их электронную базу было труднее – на это ушло почти два часа, только ни о какой пациентке по имени Злата Романова информации не было. Вообще. Никакой.
Мне бы согласиться с внутренним голосом, что всё это – ложь, спектакль, умело разыгранный хитрой сучкой, самая грандиозная подстава. И всё, что нужно сделать – выкинуть её на хрен и не парить себе мозги, вот только…
Вот только информация, выданная мне Романовой, никак не даёт покоя.
Я не очень добрый, совершенно не милосердный и тем более не благородный. Не умею нежничать, совершенно не склонен к мягкости и, прости Господи, романите. И не в моих привычках спасать утопающих девиц. Какими бы охрененными они ни были. В мире дочерта красивых баб, которых можно трахать в любых позах и после не иметь никакого головняка. Но Злата... она заводит меня так, что дым из ушей валит.
Я многих повидал в этой жизни: наивных дур, мечтающих прокатиться на радуге, искательниц приключений, охотниц за большими членами, бабками, привилегиями. Кого-то просто заводит риск, потому ищут себе опасного парня, кто-то мечтает перевоспитать плохиша. Разные бывают, но Злата... она очень похожа на склеенную наспех фарфоровую статуэтку. На первый взгляд кажется, что всё нормально, но если присмотреться, все швы и стыки наружу.
– Саша, ищи давай, ты же у нас гений, – подгоняю своего зама, а он всё быстрее щёлкает клавишами.
Мы уже четыре часа торчим в моём кабинете, вертим инфу и так и эдак, только ни одной зацепки не можем ухватить. Но ведь не бывает так, чтобы всё стирали подчистую, где-то всё равно останется след.
И здесь он есть, просто мы его не видим.
Пока Сашка тихо матерится и призывает на помощь весь свой интеллект и способности, я пробиваю со всех фронтов инфу о "Стройхолдинге Воронцова": подключаю адвокатов, вызваниваю своих людей в тендерном комитете – нагоняю скорость и делаю всё, чтобы не остаться в идиотах. Мне нужны эти пустыри, у меня на них грандиозные планы и я просто обязан выиграть. А Романов пусть подавится, уступать я этому козлу не намерен.
– Альберт, я твой должник, – говорю своему адвокату, когда он находит всё-таки этот чёртов Стройхолдинг. – Да, я понял. Всё, до связи.
Похоже, рыжая ведьма всё-таки спасла мою задницу.
– Вот, шеф, смотри, – Саша поворачивает ко мне экран ноута и тычет пальцем в одну из граф. – Обезбола до хера ушло именно в это время. Сроки совпадают и другие препараты в списках соответствуют.
– Думаешь, оно?
– Расход, приход. Если сложить вот здесь, – щелчок мыши, выделяющий одну из колонок, – с вот этим, то даже без натяжки склеивается. И ещё… смотри, в этом периоде прошёл большой платёж на счёт клиники. Очень внушительный. Проведён официально, как благотворительность.
– От кого можешь выяснить?
– Да, сейчас.
Саша – гений, потому уверен: найдёт даже то, что спрятано на глубоком океаническом дне. Просто на всё нужно время.
– Туристическая компания “Марко Поло”, – находит Саша, а я сжимаю кулак.
– Романов, чтоб его, – едва слышно, но Саша кивает. – Меценат херов.
Я отхожу к окну и укладываю информацию по полкам. Значит, действительно заплатили и именно Романов – слишком много совпадений с версией Златы, хоть они все до паранойи косвенные.
– О, надо же! – восклицает Саша и что-то быстро-быстро печатает. – Вот же оно. Чёрт, как я сразу не догадался туда влезть.
Пока он бурчит себе под нос, я достаю папку с тем, что уже успели найти на Злату. И если верить бумагам – а я им верю, – после развода у неё не осталось ничего. И никого.
– Есть! Артур, я нашёл! Вот, смотри. В это время всё сходится по срокам, была у них тяжёлая пациентка Карелина Евгения Фёдоровна. Вот только нет такой бабы, её не существует. Я везде искал, липа это. Хитрые сволочи, грамотно сработали.
– У меня сейчас мозги вскипят.
– Мои уже расплавились, – Саша протягивает руку, хватает со стола большой стакан с кофе, делает несколько жадных глотков, а я смотрю на электронную карту этой самой Карелиной.
Я не посвящал в подробности диагноза Златы никого. Я просто умею объяснять так, чтобы не нужно было вести долгие разговоры, а Сашка смекалистый, не зря мой зам. И он ищет практически вслепую, по косвенным данным, но того, что успел найти достаточно, чтобы понять – если Злата и врёт, то точно не об этом.
– Рой дальше. И найди мне всех медсестёр, которые тогда дежурили.
Саша кивает, принимается выгружать базу сотрудников, и вскоре принтер выплёвывает тёплый листок со списком имён и кратким досье на каждую.
– Смотри, – Саша указывает концом карандаша на третью строчку, жирно выделенную жёлтым маркером. – Вот эта Марина Жарикова тогда работала в клинике, только её уволили по собственному очень быстро. Странно, да?
– Может быть, место себе получше нашла. Саш, тысячи людей то устраиваются на работу, то увольняются.
– Нет, ты не понимаешь, – качает головой Сашка и разминает уставшие плечи. – У неё бабушка больная, ей нужны деньги. Притом что она сейчас в поликлинике работает, там зарплаты точно поменьше будут, а деньги на операцию нужны. Наверняка перебивается уколами, но это не то. Доход несопоставим, в клинике отлично платили.
И правда, очень странно.
– Саш, найди мне эту Марину Жарикову. Чует моя задница, что с ней будет просто договориться. Да, и ещё выясни, как много нужно на операцию.
Саша кивает, идёт к выходу, но вдруг будто бы вспоминает что-то. Останавливается у двери, смотрит на меня, мнётся.
– Есть какие-то проблем?
– Парни хотят собрание. Вечером.
Этого ещё не хватало.
– Причина?
– Артур, посторонний на базе, баба к тому же. Мужики нервничают, хотят пояснений. Ты же сам, когда мы эту базу строили, запретил сюда тёлок водить, парни терпели, слушались. А выходит, что кто-то равнее. Им это не нравится.
– Тебе тоже?
– Мне тоже, – пожимает плечами и смотрит прямо на меня. – Но по другой причине.
– Хорошо, мой башковитый друг, назначай тогда сбор на семь, сегодня вечером. Перетрём, что там кого не устраивает. И Жарикову найди, мне надо с ней поговорить.
– Отлично. Там ещё пара вопросов накопилась: груз задерживается в пути из-за проволочек с логистикой, и Романовские псы снова чудят на областной границе.
Вот, блядь, упырь.
– И это обсудим, – киваю, и Саша покидает мой кабинет.
Мне не дают покоя его слова и атмосфера среди парней тоже не нравится. Они нечасто требуют общий сбор, и каждый раз причина более чем серьёзная. Мой авторитет был незыблемым, но с появлением Златы в народе пошли волнения, а они всегда чреваты революциями.
Нужно ли мне это? Нет. Даже ради самой красивой бабы такое терпеть я не собираюсь.
Я выхожу из кабинета, покидаю дом, и, не обращая ни на кого внимания, направляюсь к Злате. Здесь ей оставаться опасно, база точно не место для красивых женщин.
Злата сидит на ковре, подогнув под себя ноги, лицом к двери, и стоит мне войти, поднимается.
– Молилась?
– Приводила нервы в порядок.
Поправляет юбку, смотрит на меня вопросительно, а под голубыми глазами тени.
– Собирайся, ты уезжаешь.
– Хорошо, – кивает и осматривает комнату, словно размышляет, не забыла ли тут чего, а меня снова бесит эта горделивая покорность.
Злата проходит мимо меня, слегка задевает плечом, и вскоре мы оказываемся на парковке.
– Садись в машину, – и снова она покоряется, и это становится похожим на какую-то игру, в правилах которой я не разбираюсь.
Я всегда был доминантом, всегда давил и выламывал. Иначе не могу – так уж устроен. Вот только Злата, покорно склоняя передо мной голову, делает это так, что во мне кровь бурлит и пенится.
Мне впервые кажется, что передо мной достойный противник – женщина, которая одним взглядом способна поджечь мои вены. Та, в глазах которой я вижу отражение своего безумия.
Хочется её сломать, разорвать на части, посмотреть, как устроена эта непонятная и загадочная женщина изнутри. Хочется подчинить, опустить на колени, заставить делать всё, на что хватит моей больной фантазии.
И только её рассказ о зверствах Романова ещё способен остудить мой пыл.
Машина наращивает скорость, я слежу за дорогой в оба глаза, петляю мимо полей, выезжаю на узкие улочки на окраине города, и мне всё труднее не отвлекаться на сидящую рядом Злату.
Я не могу её понять, у меня никак не получается разобраться в хитросплетении её поломанного разума, и это похоже на бег по острому краю крыши, и каждый шаг, как обещание смерти. Но адреналин кипит, и манит скорость.
Чёртова рыжая ведьма. Все мысли мне попутала, засела в мозгах, на выдавить.
Ведь ещё и суток не прошло с того момента, как она вошла в мой кабинет. Двенадцать часов только, всего двенадцать.
Я останавливаю машину на площадке у заброшенных ещё в прошлой жизни гаражей. Не потому, что мы приехали, а потому что просто обязан был остановиться, чтобы не угробить нас обоих на первом же повороте.
– Мне нужно избавиться от тебя, – говорю, а Злата смотрит с таким удивлением, что впору картину писать. – Я хочу вытрахать тебя из себя. Мне это необходимо.
Злата закусывает губу и как-то странно ёрзает на сиденьи.
– Грубый такой, – выдыхает и облизывает нижнюю губу.
Блядь, не баба, а чистый наркотик.
– Теперь я тебе предлагаю сделку, – мой голос вдруг становится похожим на хрип и рычание одновременно. – Одна ночь, Злата. Всего одна ночь. Ты и я.
Злата замирает, и даже нервные пальцы перестают теребить подол платья.
– Ну, Злата, докажи, что ты ничего не боишься. А ещё соври, что твоё тело не хочет меня. Ты же даже сейчас мокрая, я вижу это, я чувствую аромат. Ты безумно ведь хочешь меня, – я подаюсь вправо, всё ближе и ближе к ней. И, когда расстояния между нами не остаётся, а от моих губ до её уха всего несколько миллиметров, повторяю: – Одна ночь. Вытрахай из меня себя. Покажи мне своё безумие.
– Ты так просто об этом говоришь, – Злата не отодвигается от меня, напротив.
Быстрый взгляд из-под ресниц, влажный след от языка на нижней губе, нервно трепещущие ноздри – она, чёрт его дери, невероятна в своём возбуждении и желании его от меня скрыть.
– Я говорю, о чём думаю, – прикусываю мочку её уха, слегка посасываю, и на мгновение закрываю глаза. Сладко, до умопомрачения сладко. – А думаю я сейчас только о тебе. Мне надо избавиться от этого, необходимо.
Злата наклоняет голову вбок, открывает доступ к шее, и мне не нужно особое приглашение: провожу по коже языком, целую, оставляя красный след. Мать его, я даже в подростковом возрасте не ставил никому засосов.
– У меня из-за тебя бунт на корабле и вечная эрекция, – усмехаюсь, а Злата вздрагивает, когда на её коже остаётся новый засос. – Эта ночь будет только моя, и ты будешь моей до последней капли крови. Я сделаю с тобой всё, чем наполнена моя больная башка, и успокоюсь.
Злата снова ёрзает на сиденье, а я медленно спускаюсь рукой туда, где наверняка так мокро, что можно утопить целый город.
Я чувствую это, даже не касаясь – у меня странное чутьё на реакции и ощущения этой странной женщины.
Бесстрашной, несгибаемой, сильной. Пугающе сильной.
– Твоё тело хочет меня, правда же?
Провожу рукой по бедру вверх, юбка задирается всё выше и выше, открывая белизну и гладкость кожи. Нахожу кромку трусиков, и в памяти вспыхивают яркие картинки того, как Злата снимала их для меня, как выгибалась в пояснице, и тело молило о пощаде, ждало моих рук.
Ловлю взгляд Златы, а в нём туман клубится. Я накрываю рукой её влагалище, прикрытое влажной тканью, и острый запах возбуждения проникает в меня пьянящим коктейлем, сбивает с ног.
– Мне нужен твой рот вокруг моего члена, мне необходимы твои крики, искромсканые в кровь плечи и искусанная кожа. Ты дикая, я вижу это, даже если сама об этом не знаешь.
Надавливаю сильнее, буквально впечатываю ладонь в её лоно, а Злата стонет едва слышно и тут же испуганно прикрывает рот ладонью. Моя хватка становится слабее, нежнее, ласковее. Отодвигаю бельё в сторону, смотрю на открывшийся вид и снова понимаю, насколько эта женщина охрененная. Вся.
– Кричи, Злата, громко кричи. Делай, что хочешь.
Она запрокидывает голову, впивается пальцами в моё предплечье, но не отталкивает, нет. Наоборот. Меня сводят с ума её реакции, и я обвожу набухший клитор по контуру – взглядом, пальцем – и надавливаю на него. Сначала легко, и меня бьёт током, когда Злата вскрикивает. Мотает головой из стороны в сторону, и рыжие волосы, как вспышки огня вокруг.
Проталкиваю палец глубже, стараюсь не торопиться, хотя это равносильно самоубийству. Трудно удержаться, когда хочется ворваться в женщину скорым поездом и таранить членом, пока вся дурь из башки не выбьется.
Добавляю второй палец, наращиваю темп, а Злата так крепко держит меня, что кожа краснеет, несмотря на плотный слой чёрных татуировок. Больно, но это сладкая боль.
Движение пальцев в тёплом узком лоне, ещё одно, и Злата принимается двигать тазом навстречу, насаживаться на мою руку, а взгляд расфокусированный и горящий. Даже так она не подчиняется, а лишь ещё сильнее засасывает на дно, утягивает за собой.
А потом удивлённо открывает рот, замирает на секунду, и бурно кончает, заливая мои пальцы соками и сжимая их так сильно, будто бы в тисках.
Тяжело дышит, а я медленно вытягиваю из ещё пульсирующего влагалища пальцы и, не разрывая зрительного контакта, облизываю их.
– Сладкая.
Злата краснеет, точно маковый бутон, и краска заливает кожу до самых ключиц. Сглатывает, облизывает губы, а я поддеваю её подбородок и заглядываю на дно голубых глаз. Ищу там тень смущения, страха, ненависти, но Злата, как всегда, с горделивым достоинством принимает всё, что я даю ей.
– Это только начало, ты же понимаешь это?
Она медленно кивает, а я смотрю на её пухлые губы с одним желанием: растерзать, искусать до крови.
– Сегодня ночью. До утра. Ты и я. И забудем друг друга. Мы же забудем?
Злата тянется ко мне, упирается лбом в моё плечо.
– Обязательно, – чуть слышно, а я прикрываю глаза.
Рыжая ведьма.
* * *
Я оставляю Злату в своей квартире – одной из, – о которой мало кто знает. Не понимаю почему, но я не доверяю никому её безопасность – если уж мне так трудно противиться ей, создавать сложные ситуации для кого-то ещё не намерен. Мчу вперёд, вцепившись в руль, словно в спасательный круг, подальше от Златы.
Автомобиль набирает почти космическую скорость, только мне не скрыться от видений, желания и её аромата, пропитавшего, кажется, весь салон.
Мне нужно решить кое-какие вопросы, мне необходимо провести собрание – у меня вообще чёртова уйма дел.
Я повторяю себе это, напоминаю, чем должен сейчас заняться в первую очередь, убеждаю, что стоит свистнуть и десяток баб с умелыми руками, ртами и красивыми телами примчатся тут же. Секс – это просто, легко и понятно, и мне не нужно для этого придумывать сложности. Только…
Только всё равно это не поможет. Пока я не трахну Злату до звона в ушах, пока не попробую её на вкус и не дам волю всем своим фантазиям, не успокоюсь. Это наваждение, сумасшествие, но сейчас я хочу именно её.
Я не знаю, куда я еду – впервые в жизни не разбираю дорогу. Просто мчу, наворачиваю круги, миную улицу за улицей, но в голове странный гул стоит.
Я здесь, в машине, пытаюсь справиться с возбуждением и переключить мысли на что-то ещё, кроме женского тела и вышибающей дух свободной покорности, а Злата там, в моей квартире.
Интересно, она ждёт меня? Да, блядь, что за херня со мной творится.
Я кружу и кружу по улице почти час, я действительно пытаюсь абстрагироваться. Я даже звоню Сашке и решаю какие-то вопросы. На автомате, особенно ни во что не вникаю, а перед глазами затуманенный взгляд голубых глаз, а на пальцах ощущение сжимающегося горячего влагалища.
Проклятие.
И я вдруг, сам от себя этого не ожидая, бросаю в трубку: “Саш, перенеси собрание на завтра, сегодня не могу”. Чёрт, я же что-то совсем другое хотел сказать, но Саша не спорит. Он вообще редко спорит. Обрываю звонок и выкручиваю руль в другую сторону. Назад. К своей квартире.
Я сейчас это закончу, а утром буду свободен. Это же я, Артур Крымский – человек, неспособный быть долго с женщиной. Не моя это песня. Значит, одного раза мне хватит.
Точно хватит.
И я оставляю машину на подземной парковке, но как не пытаюсь держать себя в руках, почти бегом направляюсь к лифтам. Подношу брелок к значку двадцать пятого этажа, двери закрываются до бешенства медленно, коробка наконец плавно трогается с места и несёт меня вверх. Едва ползёт, и глухое раздражение внутри вытесняет почти все эмоции.
Сжимаю в кулаке связку с такой силой, что один из ключей больно впивается в ладонь. Но даже это меня не отрезвляет.
Перед дверью у меня ещё есть шанс передумать. Злата ведь спасла мой зад, а я должен её спасти от себя же самого. Но ключ, будто бы сам по себе, открывает замок, и я вхожу в квартиру.
Щелчок за спиной, огромные глаза Златы напротив – она под дверью, что ли, сидела? – и один мой шаг вперёд.
– Ведьма, – выдыхаю прежде, чем вжать в себя хрупкое горячее тело и смять голодным поцелуем податливый рот.
