Текст книги "Назад дороги нет (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Отпираю дверь и попадаю в просторное помещение со светлыми стенами и высоким потолком. Карлу много не нужно, потому здесь лишь широкая кровать и шкаф со сменной одеждой, а больше и нет ничего.
Отлично, мне тоже не до излишеств и шикарных интерьеров.
Избавляюсь у входа от ботинок, вешаю кожаный жилет на крючок, и он позвякивает множеством заклёпок. Снимаю митенки с рук, складываю на край кровати брюки, футболку и падаю ничком на мягкий матрац. Господи, как же я устал – наверное, только сейчас это понял.
Набираю номер своего помощника и предупреждаю, что в ближайшие пару дней на меня могут не рассчитывать. В ответ бодро рапортуют, что справятся, в чём я почти не сомневаюсь. Через пару минут, когда все распоряжения отданы и усвоены, кладу телефон рядом и долго размышляю о том, чем занимается сейчас Ася. Развод – не самый приятный период в жизни, уж я-то знаю. Снова набираю её номер, но ответа так и нет. Эх, чёрт. Ну и хрен с ним. Отворачиваюсь на другой бок, но всё-таки тишина на том конце провода меня мучает до кровавых чертей перед глазами. Куда же ты делась, Ася – почти свободная женщина?
Переворачиваюсь на спину, закидываю руки за голову, закрываю глаза и вижу перед собой светловолосую валькирию, которой почти брежу последние дни. Такая красивая, отзывчивая любому прикосновению, сладкая…
И в мыслях о ней сон приходит почти мгновенно, а с ним и покой.
***
– Куда хоть ехать? – спрашиваю, когда мотоцикл оседлан, а Карл провожает меня, словно заботливая мамаша.
– За окружной дорогой сворачиваешь на трассу. Ищешь рекламу пансионата “Солнечные просторы” – там ориентир, у дороги, не проскочишь. Сворачиваешь влево, между сосен по узкой дорожке едешь, и через десяток километров увидишь двухэтажное здание больницы. В ней Волка и ищи.
– И как его туда занесло-то, понять не могу...
– Если он уже очухался, то узнаешь, – говорит Карл и зачёсывает пятернёй белые волосы назад. – В общем, держи меня в курсе, если что понадобится, звони. Договорились?
Киваю, пожимаю бледную ладонь, завожу мотор и стартую. Время дорого, а желание узнать, что стряслось с Волком слишком велико, чтобы я мог позволить себе мешкать.
До окружной дороги добираюсь в рекордно короткие сроки, а там и до выезда на трассу – рукой подать. Дорога в это время суток почти пустая: люди ещё видят последние сны в тёплых кроватях, готовят завтраки, принимают душ, а я мчу вперёд, объезжая колдобины, с одной целью – успеть. Не очень мне понравился тон Карла и его замечание о почти выбитых мозгах Волка. Да, у нас есть деньги, чтобы поставить старинного приятеля на ноги, но можно ли будет считать это жизнью?
На спидометре почти запредельные показатели, мотор ревёт, разрывая сонную тишину пригорода, сердце в груди скачет галопом, а я жалею, что не умею летать. Ну почему так медленно? Деревья мимо проносятся, сливаясь в тугую зелёную ленту, дорога стелется под колёсами, и я постепенно снижаю скорость, потому что впереди показывается огромный баннер с призывом провести свой досуг в пансионате “Солнечные просторы”. Название, конечно, дебильнее не придумаешь. Откуда в сосновом бору солнечные просторы? Ересь же.
Одно радует – уже скоро. А вот и сосны, хвала богам.
Сворачиваю на узкую дорожку меж высоченных деревьев, проклиная попадающие под колёса ветки и камушки. Воздух здесь чистый и свежий до такой степени, что не сдерживаюсь и вдыхаю полной грудью. Хорошо-то как. Вроде, жизнь исправно подкидывает омерзительные сюрпризы, но вот именно сейчас, в этот самый момент, всё просто охрененно. Прав Роджер, говоря, что нужно научиться радоваться мелочам и сиюминутному. Завтра обязательно случится какое-нибудь дерьмо, потому хоть иногда, но нужно заставлять себя наслаждаться красотой бытия – простой и понятной.
Пока любовался ветками-палками и дышал полной грудью, на миг утратил концентрацию и не заметил девушку с огромным чемоданом, которая отпрыгнула в сторону, чуть не попав под колёса моего байка. Какого чёрта?!
Резко торможу, спрыгиваю на землю и бегу обратно, чтобы убедиться, что никому не причинил вреда. Как я, чёрт возьми, не заметил её?! Совсем головой тронулся?! И откуда она вообще в такую рань в лесу этом чёртовом оказалась?
– С вами всё в порядке? – спрашиваю, подбегая к девушке в тёмно-синих джинсах и фиолетовой футболке. Сидит на земле, закрыв руками лицо, светлые волосы разметались по вздрагивающим плечам, а у меня горло спазмом сжимает, когда представлю, что мог её покалечить. Огромный чемодан валяется чуть поодаль – наверное, упал, когда она пыталась уберечься от моих колёс. – Я вас зацепил? Ударились?
Она резко замирает и поднимает на меня заплаканное лицо, а в прозрачных голубых глазах сотни эмоций отражаются.
– Чёрт возьми, – выдыхаю, а губы сами собой растягиваются в улыбке, – Ася…
– Витя? – спрашивает дрожащим голосом, но очень быстро берёт себя в руки, вытирает слёзы и прищуривается. – Ты меня чуть не убил только что!
10. Ася
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, не веря своим глазам.
Господи, я забралась в такую глушь, оставила дома выключенный телефон, чтобы меня никто не нашёл... просто хотела отдохнуть, перегрузиться, обнулиться полностью. И я ведь отчаялась дождаться звонка Викинга, окончательно убедила себя, что не нужна ему, что не помнит – или предпочитает забыть, – потому и не звонит. И вот он здесь, сидит на корточках напротив, и я тону в серых грозовых глазах, увлекаемая ураганом, подхваченная им. А Викинг ещё и улыбается, гад такой, точно, в самом деле, рад меня видеть. Притворщик.
– К другу в больницу ехал, – отвечает, протягивая руку и убирая волосы с моего лица. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются моего лба, будто бы случайно. – Задумался, засмотрелся, а тут кто-то в сторону отпрыгивает. Я чуть не обделался с перепугу.
Смеётся, а в звуке этом – облегчение.
Нет-нет, нужно убегать отсюда, потому что ничем хорошим это не закончится. Слишком многое навалилось со всех сторон в последнее время, и роман с кем бы то ни было не входит в мои планы, даже с таким потрясающим мужиком, как Викинг. Но, чёрт возьми, где найти силы, чтобы уйти, когда он так близко, и я, кажется, слышу биение его сердца в сильной груди?
– За дорогой нужно следить, – бурчу и пытаюсь подняться, но я так испугалась, что ноги не слушаются.
Отказали, что ли? Вот номер будет, если ещё и инвалидом останусь. Мало мне всего остального, да? Ох, чёрт, всё тело ломит, так вбок рванула, чуть не убилась. Осторожно шевелю левой стопой, потом правой, пытаясь не морщиться, чтобы Викинг не увидел мою слабость – терпеть не могу, когда меня жалеют, ненавижу просто.
Викинг тем временем легко поднимается на ноги – ты гляди, спортивный какой, прыгун – и протягивает мне руку. Ага, размечтался, сама справлюсь.
Стараясь не кряхтеть, чтобы сохранить чувство собственного достоинства, всё-таки заставляю себя встать. Прислушиваюсь к ощущениям и с радостью отмечаю, что ничего не сломано – так, может, пара синяков останется, но это ерунда, могло быть и хуже. На Викинга стараюсь не смотреть, чтобы не терять самообладание. Слишком хорошо помню, каким галопом неслось сердце в груди там, в "Бразерсе". Еле успокоилась.
– Ну, до свидания, – говорю, поднимая с земли чемодан. Господи, где были мои мозги, когда я столько шмотья с собой взяла в этот чёртов дом отдыха?! Ну, я ж не думала, что сероглазый возмутитель хрупкого спокойствия решит переехать меня на своём драндулете. Хотя, лучше бы переехал, не пришлось бы тащить такую тяжесть, потому что очень удобная ручка, которой был оснащён этот обтянутый кожей монстр, отломилась и улетела куда-то в сторону. Вот за что мне всё это, никто не знает?!
– Отдай, – просит, подходя совсем близко. – Совсем ополоумела?
Я стою, вцепившись пальцами в ручку чемодана и уткнувшись носом в шею Викинга. Аромат его кожи будоражит – солоноватый и пряный одновременно, а близость смущает до невозможности.
Отойди! Ну не стой ты так близко, я же не выдержу сейчас...
– Я сама. – Мой голос на удивление твёрд, а Викинг наклоняет ко мне лицо и улыбается.
Господи, ну не может живой человек – обычный, не в телевизоре – быть настолько красивым, но это какая-то странная красота, опасная даже.
– Ты феминистка? Или грузчик в душе? Предлагаю помощь, значит нечего отказываться. Ясно?
Какой суровый, даже улыбаться перестал. Ага, эго истинного самца задела? Ну-ну, это даже весело.
– Что ты о себе возомнил? Это мой чемодан. И я его сама потащу. Отойди!
– И не подумаю. Я тебя напугал, чуть не сбил, и помочь с чемоданом – меньшее, что могу предложить.
Вот что мне с ним делать? Ураган, а не мужик. Снова врывается в мою жизнь, всё сметает на своём пути, не оставляя выбора, а я ведь почти обрадовалась, что он не позвонил – думала, смогла спастись, избежать этого сероглазого ненастья.
– Ладно, уговорил.
Отпускаю ручку чемодана, но Викинг не отходит. Так и стоит в опасной близости, а мне кажется, что задыхаюсь. Нервы совсем ни к чёрту, а ещё и он. Ерунда какая-то.
– Ты не торопишься? – пытаюсь найти повод разрубить этот тугой узел, что неожиданно сплёлся между нами.
– Безумно тороплюсь, – говорит, наклонив голову и заглядывая в глаза. Уголок губ чуть приподнят в лёгкой улыбке, от которой у меня внутри всё сжимается. – Мой друг лежит в больнице с пробитой головой. Представляешь?
– Ужас какой…
Не могу оторваться от созерцания стальных озёр напротив. Тянет, словно магнитом, и у меня, наверное, в голове что-то заклинило, но я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ямки между ключицами, украшенной татуировкой. Она явно часть большого рисунка, и я хочу, чтобы Викинг скинул свой кожаный жилет, футболку, и я смогла бы рассмотреть, какими узорами он расписывает своё тело.
Глупости какие, но я взрослая и, чёрт возьми, свободная женщина, мне теперь всё можно.
– Точно, ужас. И мне к нему надо, очень надо. Понимаешь меня?
Его голос вибрирует где-то в самой сути моего женского естества, точно моё тело настроено именно на этого мужчину. Никогда не думала, что смогу вот такое испытать, только заслышав чей-то тембр. Сумасшедший дом, но мне нравятся ощущения, которые рождаются рядом с Викингом, очень нравятся.
– Езжай, значит.
Провожу кончиками пальцев вверх по мускулистой шее и сглатываю, до того хочется поцеловать гладкую расписную кожу.
– Ага, сейчас поеду.
Он бросает на землю чемодан, и он с глухим стуком приземляется рядом, а я вздрагиваю так, словно земля треснула.
– Я звонил тебе… – произносит голосом, будто охрипшим от долгой простуды. – Весь день вчера звонил, а ты спряталась от меня, да?
Неужели не врёт? Правда, звонил? Ух ты...
– Спряталась… Зачем звонил, кстати?
Не могу удержаться от глупых вопросов, но Викинга они, кажется, не раздражают.
– Соскучился, веришь?
– Нет.
Я на самом деле не знаю, могу ли верить. Так хочется, просто до боли в груди, но имею ли на это право? Почти ничего не знаю о нём, кроме каких-то случайно рассказанных мелочей и того, что рядом с ним совсем забываю, что такое нормы приличия и здравый смысл.
– Я выключила телефон и оставила его дома, мне нужно было подумать, – выдаю часть правды, потому что совсем не готова рассказывать, как устала ждать его звонка, да и не хотела видеть имя мужа на дисплее во время входящего звонка.
Я вообще никого видеть и слышать не хотела, мне все надоели до зубной боли, только Викинга, но очень быстро поняла, что желание это – только с моей стороны, ему-то наплевать. Или нет? Ох, совсем запуталась...
– О чём? – Викинг делает маленький шаг – последнее препятствие между нами – в мою сторону, и я оказываюсь зажатой между ним и деревом. Жар сильного тела опьяняет, но я пытаюсь сопротивляться, потому что до обморока боюсь, что вот сейчас он исчезнет и больше никогда не появится в моей жизни вновь.
Не могу позволить, чтобы мне снова сделали больно.
– О многом, – выдыхаю, когда его губы касаются моей шеи. Совсем легко дотрагивается, а у меня ноги дрожат от того, насколько это приятно. Господи, вот что он делает со мной?! И где найти силы сопротивляться? И самое важное: нужно ли?
– Расскажешь? – Его голос вибрирует возле самого уха, и мурашки следуют за каждым его словом, вдохом, движением табунами. – Но сейчас я тороплюсь.
– А так сразу и не скажешь, – иронизирую, даже сарказмом прикрыться пытаюсь, да только ничего не получается.
Пусть я слабовольная, но ведь нравится то, как он целует меня, нравится, как дотрагивается. Мне вообще он слишком сильно нравится, и на это почти плевать.
– Никто же не виноват, что ты такая красивая… и так вкусно пахнешь…
Ох…
Обнимаю его за шею, прогибаюсь в пояснице, и ищу губами его губы, потому что жизненно необходимо, чтобы он поцеловал меня. Просто потому, что тоже очень сильно по нему скучала. Только в тот момент, когда увидела его серые глаза напротив и поняла, насколько сильно.
Когда он обрушивается на меня с поцелуем, сминая барьеры и руша любые препятствия, понимаю, что, наверное, именно этого и ждала всю жизнь. Мир трещит по швам – так тщательно выстроенный, привычный, – и есть только он и я, в этом лесу, где чуть слышно поют птицы, а ветер путается в хвое исполинских сосен. Отрываюсь от него, запрокидываю голову, а Викинг покрывает моё лицо, шею быстрыми, лихорадочными и обжигающими поцелуями. Стону, потому что горячий клубок сворачивается внизу живота, и хочется плотнее сжать бёдра, чтобы удержаться на краю и не рухнуть в пропасть.
Наплевать, что вокруг лес, и кто-то случайно может нас увидеть, потому что я хочу этого мужчину, как не хотела никого и никогда. И даже наплевать, если мы больше никогда не увидимся, он нужен мне, а о чём-то другом и не думаю.
Забираюсь руками под кожаный жилет, приподнимаю футболку, ощущая пальцами прохладу гладкой кожи, а Викинг тем временем сжимает мою грудь через ткань. Ощущения… словно, все звёзды мира разом сгорели. Он что-то шепчет на ухо, но я совершенно не способна расслышать слова. Саша всегда молчал во время секса, иногда лишь мычал, если кончал, но Викинг разговаривает, и это заводит ещё больше, хотя, кажется, куда?! Я и так на последнем пределе.
Господи, что я творю?! Но впервые в жизни вина за совершённые поступки не разъедает изнутри. Впервые понимаю, что сама – хозяйка своей жизни и могу делать то, что хочу. Сейчас я хочу Викинга, а всё остальное, включая чувство вины, пусть катится в пропасть.
– Ася… – протягивает и обхватывает ладонью моё лицо, приподнимая. Заглядывает в глаза, всматривается, будто ответы ищет.
– Витя… – вторю, потому что сейчас, именно так хочется его называть. Не странным прозвищем, которые на удивление сильно ему подходит, не полным именем, а именно так, почти как между близкими… Витя.
– Я скучал, я так сильно скучал…
Я знаю, что нельзя доверять мужским словам, сказанным в порыве страсти, но я хочу верить, а, значит, буду. И наплевать на всё.
– Я тоже.
И это правда. Все эти странные и слишком тяжёлые дни, когда готовилась поставить крест на прошлой жизни, только мысли о Викинге и спасали. Казалось, что ещё хоть кому-то могу быть нужна и интересна. И вот теперь эта встреча в лесу, которая не могла быть случайной. Судьба снова нас свела, и мне больше не хочется, чтобы всё закончилось, как в прошлый раз.
– У меня все эти дни крыша ехала, веришь? Я столько пил, я почти спился, но я не мог перестать думать о тебе, моя валькирия.
Он так произносит эту фразу – “моя валькирия”, что я готова получить оргазм только от этих двух слов. Что-то невероятно со мной творит, и искать этому объяснение совсем не хочется.
– Викинг и валькирия? – спрашиваю, поглаживая его поясницу. – А где-нибудь на свете есть наша личная Вальхалла?
Он смеётся – хрипло и чертовски сексуально – и говорит:
– А кто-то, смотрю, в теме. – Когда киваю, улыбаясь, продолжает: – Ася, со мной чертовски трудно. Невозможно просто. Я самодур, тиран, ревнивец и у меня чёртова туча боли на душе, но я постараюсь не быть мудаком. Как тебе?
– А вдруг мой муж узнает? Убьёт тебя ещё…
Не знаю, зачем говорю об этом. Какой-то странный рефлекс, но до сих пор, подсознательно, считаю себя замужней женщиной. Не так-то просто ощутить полную свободу, когда всю жизнь были связаны крылья.
– Мне кое-что рассказали… потому, не думаю, что твой муж имеет право лезть в твою жизнь.
Смеюсь, а внутри клубок сворачивается – беспокойства и тоски. Но я справлюсь, главное, чтобы прошлое не устроило в моей жизни революцию.
11. Ася
– И кто это обо мне что-то там рассказывал? – спрашиваю, проводя ногтями по гладкой мужской спине.
– Я своих информаторов не сдаю, – тихо смеётся и снова обхватывает моё лицо ладонью. Она у него такая широкая, с длинными сильными пальцами, что почти больно, но это не та боль, от которой хочется обидеться и заплакать. – Ты в эти "Солнечные просторы" идёшь?
– Именно туда я и шла, пока тебя не встретила. Все планы испортил своим адски ревущим аппаратом.
– Испугалась?
– А ты как думаешь?
– Думаю, нужно тебя пару раз на нём прокатить, потом научить управлять, и страх пройдёт, точно не бывало.
– Нет, я, конечно, смелая, но не до такой степени…
– Отставить возражения, – смеётся, наклоняется к моей шее и щекочет бородой, и это такое необычное ощущение, что хочется засмеяться и заплакать одновременно, до такой степени меня мотает на эмоциональных качелях. – Ты мне, Ася, нравишься до чёртиков, потому в твоих же интересах побороть свои страхи и убрать в сторону сомнения, потому что в машине я езжу редко, придётся тебе привыкнуть к моему байку.
– Я тебе на самом деле нравлюсь?
Не знаю, зачем сейчас задаю этот вопрос – в принципе, ответ ведь лежит на поверхности, стоит только в серые глаза заглянуть, – но мне хочется слышать это ещё раз от него лично. Чтобы убрать сомнения окончательно.
– Мне сорок два года, – говорит, заглядывая в глаза, и я понимаю: всему, что сейчас скажет, можно верить, – и я умею отвечать за свои слова. Поверь, мне есть, с кем просто трахнуться, чтобы без обязательств и лишних драм.
И он захватывает мои губы в плен, мучает, терзает почти до крови, врывается языком в рот, кружит, сводя с ума. Стон вырывается из груди, а мне мало Викинга – хочется быть ближе, гораздо ближе. Влипнуть бы в него, впечататься, раствориться, чтобы носил в себе и никогда не смог избавиться. Глупости, прости Господи, какие-то в голову лезут, сентиментальщина, от которой готова разрыдаться. Не понимаю, что со мной такое вообще происходит...
А ещё мне нравится, что он такой большой и сильный – впервые это меня не пугает. С ним самой себе кажусь слабой и нежной, обожаемой и желанной, и это дарит какие-то новые, очень острые, ощущение, от которых голова кругом.
Такое чувство, что меня посадили на безумный аттракцион без шанса выбраться и кружат, кружат…
– За каким чёртом тебя в эту глушь занесло? – спрашивает между делом, а до меня не сразу доходит смысл вопроса.
– Да, на отдых приехала, – произношу каким-то чужим голосом, почти задыхаясь, пока Викинг покрывает жадными поцелуями моё лицо.
– Надолго?
– На пару недель, может, чуть больше. Или меньше, я не решила.
Я молчу, что мне совершенно не хочется уже никуда идти, нигде отдыхать – я не чувствую усталости. Я просто хочу раствориться в этом моменте навечно, больше ни о чём не думая.
– Нерешительная какая, – натурально мурлычет, пробираясь под тонкое кружево бюстгальтера, а меня точно под дых бьют, до того непривычные ощущение от прикосновений чужих пальцев на своей коже. Вдруг они замирают, а потом резко обхватывают ставший твёрдым сосок. Лёгкий укол боли, смешанной с удовольствием, пронзает насквозь, и я непроизвольно прогибаюсь, забыв обо всём на свете – о том, что мы чужие друг другу, почти незнакомые. Но разве именно сейчас это имеет хоть какое-то значение, когда мне так хорошо? И, судя по прерывистому мужскому дыханию возле уха, Викингу тоже сейчас весьма неплохо.
Это такая мука, настолько сладкая и лишающая воли, что хочется инстинктивно оттолкнуть Викинга от себя. Чтобы не смел вот так, одним прикосновением выворачивать наизнанку. Так ведь нельзя – вытворять такое, от чего мозг плавится. Тем временем внутри просыпается что-то давно уснувшее, рвётся наружу, оглушает.
– Ася, ты же понимаешь, что в этот раз я тебя не отпущу? – Доносится низкий голос сквозь бешеный гул крови в ушах. – Плевать я хотел на твоего мужа, возможных детей, всё на свете. Пле-вать.
От его слов всё внутри переворачивается. Неужели его и правда не волнует, что творится в моей жизни, вокруг меня? Неужели готов мириться с наличием в моей судьбе другого мужчины с официальным статусом и парочки детей? Хотя кто-то же ему сказал о переменах в моей жизни, он, наверное, уж в курсе, что кое-что радикально изменилось.
А вдруг я нужна ему только в качестве любовницы?! Вдруг он и сам давно и прочно женат, воспитывает пятерых румяных карапузов, а со мной просто решил развлечься? Мамочки, если это правда, что делать-то тогда? Я-то уже практически свободна.
– На детей плевать не надо, они ни в чём не виноваты, – говорю, сглотнув кислый комок внезапных подозрений.
– Договорились, на них не будем, пусть бегают.
Он ловит мои губы, накрывает своими, и наши языки начинают свой танец, ответом которому – почти невыносимое томление внизу живота. Викинг, будто почувствовав что-то или сам не в силах сдерживаться, раздвигает коленом мои ноги, поддевает ладонью под ягодицы и заставляет обнять лодыжками за поясницу. Да, так удобнее. И ближе.
– Ася-я, – снова стонет, прерывая поцелуй, но на землю не ставит, – я, правда, тороплюсь. Очень.
Его сердце колотится рядом с моим, а сильные ладони сжимают ягодицы почти до боли, но это приятная боль.
– Иди, – выдыхаю, проводя пальцами по высокому лбу, касаюсь волос и делаю то, о чём мечтала с первого взгляда не него – поддеваю резинку и снимаю её, отбросив куда-то в сторону. Светло русые со стальным отливом волосы распадаются по плечам, обрамляют лицо, а я задыхаюсь от того, насколько он сейчас красив. Настоящий скандинавский воин, не иначе.
– Сейчас поеду, – усмехается и чуть встряхивает головой, а я смеюсь, потому что сейчас чувствую такой душевный подъём, что почти невозможно дышать от переполняющего восторга.
Обхватывает моё лицо широкой ладонью, ловит взгляд, хмурится. Большим пальцем поглаживает кожу на скуле, а она будто загорается вслед за его прикосновениями.
– Валькирия... моя валькирия, – снова повторяет, а моё сердце делает кувырок, ухая в пропасть. – Обещаешь, что не исчезнешь, не убежишь?
Тихо смеюсь, но молчу, что никуда убегать мне не хочется. Не дождётся.
– Я постараюсь. – Обнимаю его за шею и сама целую в губы, потому что не могу иначе. Кажется, на этой самой поляне происходит сейчас что-то очень важное, что-то такое, что навсегда способно изменить меня же саму.
И, чёрт возьми, мне страшно и умопомрачительно волнительно, потому что я совершенно ничего не понимаю – в последнее время жизнь дала странный крен, но впервые за очень долгое время я чувствую себя по-настоящему свободной.
– Ася, я так хочу тебя… – В голосе настоящая мольба, а я понимаю, что испытываю то же самое. Кажется, если не почувствую его в себе, не переживу.
Это так дико, почти на уровне животных инстинктов, но, в конце-то концов, кому какая разница? Мы слишком взрослые люди, чтобы отказывать себе в том, без чего, кажется, способен задохнуться. И пусть мираж растает, но я всё равно буду счастлива.
Ставит меня на землю, а я принимаюсь лихорадочно стягивать с него одежду. Секунда, и уже моя футболка отлетает на землю, а ловкие мужские пальцы расстёгивают молнию на моих джинсах. Всё это похоже на какое-то сражение, с рычанием и прерывистыми всхлипами, когда голая кожа соприкасается.
– Блядь, Ася, ты чёртово божество, – выдыхает, и набрасывается, впечатывая голой спиной в дерево. – Пошли.
Он подхватывает меня на руки, тащит к мотоциклу, а я на секунду задумываюсь о том, что нас в любой момент может кто-то увидеть, но пошло оно всё к чёрту. Надоело думать и сомневаться. Даже если велик шанс, что нас загребут в ментовку, наплевать.
Викинг проносит меня, абсолютно голую, на руках к мотоциклу, а я прижимаюсь к нему, целую в шею, не в силах насытиться его запахом, вкусом. Этот мужчина, определённо, сводит меня с ума, и я не хочу ничего менять. Хочу быть сумасшедшей, смелой, раскованной. Тем временем Витя усаживает меня спиной к рулю, подтягивает чуть ближе к краю, заставляя прогнуться в пояснице.
– Я, мать их, не любитель быстрого секса, – говорит срывающимся голосом, – но я боюсь, что ты снова сбежишь. Второго раза я не переживу, будешь виновата в моей смерти.
Окидываю взглядом его сильное тело с хорошо развитыми мышцами на груди, руках, пытаюсь рассмотреть каждую татуировку, которых на его коже столько, что почти не осталось живого места, и пытаюсь запомнить, впитать в себя каждую деталь. Просто потому, что всегда есть вариант, что это больше не повторится.
Когда проводит пальцами по складкам, осторожно проникает внутрь, раздвигая, подготавливая, из меня вырывается стон, но я даже не пытаюсь держать себя в руках. Сейчас мне настолько хорошо, что буду кричать, если захочется. Отныне буду делать только то, что хочется мне.
– Боже мой, какая ты…
– Какая?
– Я все приличные слова забыл, веришь?
– А они и не нужны сейчас… ох…
Викинг издаёт низкий смешок и, не переставая ласкать пальцами, взглядом пододвигает меня ещё ближе к краю сидения. Запрокидываю руки, обхватываю руль, чтобы иметь хоть какую-то опору в этом рушащемся на части мире.
– Ася, извини, я не могу больше, – почти рычит и одним резким движением входит, а я вскрикиваю от того, насколько это кажется правильным, естественным, точно именно этого ждала всю жизнь, словно только ради этого и родилась, – чтобы чувствовать в себе этого мужчину, подаваться ему навстречу, стремясь к ещё большей близости.
Он наклоняется, обхватывает губами мой сосок, и, не переставая двигаться мощными толчками, терзает грудь, а я зарываюсь пальцами в его волосы, а волна оргазма накрывает с головой, вытесняя все мысли из головы и воспоминания. Кажется, что в этот самый момент, когда лечу в разукрашенную огнями пропасть вниз головой, рождаюсь заново.
Знать бы теперь, что со всем этим делать.
***
– Я сейчас всё-таки к другу поеду, – говорит Викинг, протягивая мои вещи, а я встряхиваю футболку, чтобы очистить от налипшей травы и прошлогодних листьев.
Странное дело, мне совсем не хочется быстрее натягивать на себя шмотки, чтобы спрятаться, скрыться от его взгляда, который, кажется, способен прожечь дыру на коже, выжечь клеймо с вензельной надписью по центру “Викинг”, будто, взяв меня на лесной тропинке, сделал своей собственностью. Мне наоборот хочется, чтобы он чаще и дольше так на меня смотрел, чтобы внутри всё сжималось и переворачивалось.
– Хорошо, конечно. – Натягиваю джинсы, обуваюсь, а Викинг следует моему примеру, но со своим внешним видом справляется пошустрее. Пара мгновений и он полностью одет, точно враг на пороге. – А мне уж надо в пансионат заселиться. Что, зря путёвку, что ли, покупала?
– Совсем не зря, – говорит, подойдя ближе и помогая поправить футболку, а по сути, мешая, потому что его прикосновения, даже случайные, не способствуют моему душевному спокойствию. – Я взял пару выходных, так что номер выбирай с… удобной кроватью, крепкой. Я мальчик крупный, мебель нужна основательная.
Он хохочет, когда бью его по плечу, чувствуя, как краснеют щёки.
– Пошляк.
– Есть немного, – кивает и убирает мои волосы с лица. – Но я, правда, не собираюсь ограничиваться вот этим вот быстрым перепихоном. Нет уж, многоуважаемая валькирия, я ещё и сотой доли не сделал того, что планировал, пока пытался до тебя дозвониться.
– Извращенец, что ли? – усмехаюсь, а он подмигивает и поднимает с земли чемодан.
– И эта грань моей личности присутствует. Я вообще ещё тот придурок, так что приготовься – просто не будет.
Кажется, он уже всё для себя решил, а мне только и остаётся – смириться с его выбором. Нравится ли мне это? Не знаю, но пока что совершенно не хочется убегать или спорить. Хочется нырнуть в этот сероглазый омут с головой и наслаждаться каждой минутой, что подарила судьба.
– Поехали? – спрашивает, когда оставаться в лесу, вроде бы, нет никакой причины. Да и шуршит что-то совсем рядом, будто бы идёт кто-то в нашу сторону.
Снова приходит мысль, что нас могли застукать – уж слишком откровенно мы наплевали на все нормы морали и приличий – бросает в жар, но переживать по этому поводу я точно не намерена. Мне было хорошо? О, мне было отлично, как ни разу до этого. Вот и ладно.
– Ты езжай, – говорю, – а я пешком дойду.
– Боишься, что ли? – Викинг смотрит на меня удивлённо, а губы так и норовят расползтись в улыбке. – Ай-яй, как нехорошо.
– Нет-нет, я не боюсь. – И это почти правда. – Просто чемодан и ещё я… мы ж элементарно не поместимся на твоём мотоцикле.
– Ну… ты уже однажды поместилась, совсем недавно.
– Это другое.
– Это почти то же самое. Просто теперь будешь не лежать голая, а сидеть в штанах. И вообще, я тороплюсь, потому перестать трепать себе нервы и расслабься.
Он, не глядя на меня, поднимает с земли чемодан, подходит к мотоциклу и за пару мгновений крепит к сидению так, что он почти не мешает сидеть на нём вдвоём. Наблюдаю за размеренными движениями, за тем, как литые мышцы рук напрягаются от малейшего усилия, а жилет тихо позвякивает цепями и заклёпками.
– Прошу, валькирия, – улыбается, указывая рукой на сидение. – Садись и ничего не бойся, я же рядом.
И с ним я действительно, кажется, могу ничего не бояться. Разве что самой себя, но и этот страх я, кажется, почти поборола.'
12. Жанна
Если Витя решил, что может так просто отделаться, то у меня для него плохие новости – не для того я вернулась в этот чёртов город через столько лет из столицы, чтобы выслушивать претензии, нет у меня для этого лишних сил и терпения. Ну вот, что Жданов за человек? Неужели так нравится тыкать другим в нос их грехи? Добрее нужно быть, терпимее. Но Вик этого не понимает и никогда не понимал – слишком принципиальный, чёртов моралист. Только с друзьями своими носится, как с писаной торбой – последнюю рубашку готов ради них отдать и всё им простить. И хоть они далеки до идеала, но почему-то от них готов всё вытерпеть, а мне мои ошибки прощать не собирается, придурок злопамятный.
Понимаю, что решение пойти к Вику на поклон – однозначно не самая лучшая идея в жизни, но у меня на самом деле не осталось никого, кроме бывшего мужа. Такая дурацкая ирония… и во что превратилась моя замечательная жизнь, скажите на милость?
Вдруг возникают непрошенные воспоминания, как родители поставили на мне крест, когда я ушла от Жданова, оставила ему сына. Мать сказала, что дочь – шалава и кукушка – им не нужна. И в самом деле, оказалась не нужна, не шутила мать. Впрочем, чего-то подобного я и ожидала, когда решила уйти от Вика, я была готова к этому, потому не сильно-то и расстроилась – всё равно ничего хорошего мои предки мне не дали, кроме извечных упрёков и требований.
