Текст книги "Тени в масках"

Автор книги: Лина Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Он припал к ее затвердевшим соскам, принялся целовать ее грудь, живот, пупок и понял, что большего блаженства в жизни не испытывал. Однако настоящее блаженство у него было впереди…

– Донован, любимый, – простонала она.

Он не откликался. Близость с ней заставила его совсем потерять голову, он знал, что не в силах остановиться, не в силах ответить ей. И звук ее голоса был лишь одной из партий, которую исполнял в его душе невидимый оркестр. Эта музыка полностью подчинила его, захватила его душу и увлекла за собой без остатка.

Его пальцы коснулись горячей мягкости между ногами, он стал ласкать ее сладкую плоть, продолжая слышать эту великолепную музыку. Она хватала ртом воздух и он понял, что пора приступать к самому главному, пора вспомнить старые ласки и приступить наконец…

– Сэм! Сэм!

Это же Синди! Он тряхнул головой и понял, что стоит на кухне. На кухне своей сестры! Что за наваждение! Ему привиделось, будто он и Нэнси… Господи, неужели ее тело, которое на протяжении всего разговора он угадывал под одеждой, никогда не оставит его в покое. Неужели до конца дней он будет мучиться теми воспоминаниями. Но ведь у нее есть сын, она сама сказала об этом! Это его ребенок!

А он ее прогнал…

– Сэм, я вижу, ты сам не свой. – Синди внимательно посмотрела на него, затем принялась размазывать по тосту кусочек масла. – На, держи. – Она передала ему тост. – Что-то случилось?

– Да нет. А что?

Сэм следил за ее ловкими движениями, облокотившись о разделочный стол. Синди вечно колдовала у плиты, и на кухне у нее пахло как в старые добрые времена, когда еще была жива их мать.

Взглянув на них, любой бы понял: они брат и сестра. Такие же волнистые каштановые волосы, блестящие серые глаза, светлая кожа. И ничего удивительного: ведь Сэм с Синди близнецы.

– Неужели ты воображаешь, что можешь меня провести? – сказала Синди. – Я же отлично вижу: что-то не так.

Сэм понял, что жизнерадостное выражение лица, которое он нацепил на себя, едва войдя в дом, явно изобличает в нем полное отсутствие актерских способностей. Сестра сразу же его раскусила.

Сэм не любил рождественских праздников, и Синди это знала. Ведь именно он обнаружил тогда под рождественской елкой их мать. И воспоминания об этом страшном событии преследуют его всю жизнь.

Но еще хуже другое. То, что он прочитал в том письме. Правда, об этом он и не подумает ей сказать.

– Помнишь ту девушку? Я познакомился с ней год назад. Тогда тоже была зима и шел снег.

– Джеки, Джеки Хардгрейв, так, ты сказал, ее зовут? Как же не помнить, конечно помню. – Синди нахмурилась. – И помню, как ты рвал на себе волосы, когда она исчезла.

– Ну так вот, догадайся, кто вплыл ко мне в кабинет сегодня вечером?

– Она?! – Синди на секунду остановилась и внимательно взглянула на него.

Интересно, понимает ли Синди, что значит для него эта женщина? – подумал он.

– Выходит, она жива? У нее все нормально? – продолжила сестра.

Может, у нее-то все и нормально, только она сама ненормальная.

Сэм пожал плечами.

– Черт его знает. Так сразу и не разберешь. Все время думаю о ее деле.

– О деле? Или о теле?

– И о том и о другом, – ухмыльнулся Сэм.

Сестра, довольная шуткой, снова принялась за стряпню. Украсив торт кремом, она повернулась к нему.

– Ты не отнесешь его в гостиную? Что-то Вилма и ее муженек опаздывают.

– Надеюсь, они все-таки появятся, – сказал Сэм.

Он и вправду надеялся, что шеф полиции все-таки придет. Рождество он любил еще меньше, чем Сэм. Вечно сидел за праздничным столом надутый и что-то бурчал себе под нос. Но Сэму совершенно необходимо показать ему это письмо.

– Не волнуйся, придут как миленькие, – рассмеялась Синди. – Разве мы можем отмечать Рождество без них?

Сэм вошел в гостиную, где сверкала и переливалась елка. Уже много лет они вместе с Синди наряжали под Рождество елку и неизменно приглашали в гости семейство Крампов. Со временем этот обычай перерос в настоящую традицию.

А пошло все с тех пор, как умерла Маргарет Донован. Хуже всего близнецам пришлось через год после ее смерти. Не было в живых ни ее, ни Билла Донована, и, если бы не Джек и Вилма Крампы, кто знает, что с ними произошло бы?

Синди нравились старые добрые традиции. Она часто вспоминала свое детство, вспоминала, что для нее и брата сделали шеф полиции и его жена. Сэму за эти годы все уже порядком надоело, он был бы не прочь провести Рождество где-нибудь еще, все равно праздничного настроения у него никогда не было, но ради Синди неизменно соглашался приехать к ней и провести остаток сочельника и рождественскую ночь в обществе супругов Крамп.

– Мне он тоже нравится, – раздался рядом голос сестры.

Заждавшись брата, она тоже пришла в гостиную. Он и не заметил, что стоит, уставившись на фарфоровую игрушку – разрисованного яркими красками Санта-Клауса.

– Этого Санта-Клауса мама подарила мне еще в детстве, – добавила Синди.

Фамильная черта. Их мать была без ума от рождественских игрушек, собирала их, а когда наряжала елку, рассказывала, откуда взялась розовенькая собачка с отломанным хвостом и кто подарил ей этот миленький блестящий шарик. Каждая игрушка для нее что-то значила.

А Сэм смотрел на Санта-Клауса и вспоминал про ряженого, которого видел сегодня. И которого ему не удалось поймать. Вернувшись в кабинет, он позвонил в справочную, чтобы узнать номер телефона Нэнси Баркер, проживающей в Лонгфилде. Однако никого с таким именем в городе зарегистрировано не было.

Ничего удивительного. Наверняка она снова солгала. Впрочем, это не имеет значения. Что бы он ей сказал, даже если бы дозвонился? Что рядом с его конторой целый вечер ошивался Санта-Клаус? Что он, скорее всего, был там не случайно и следил за нею? Глупости! Послушать его, так он такой же ненормальный, как и она.

И все-таки Сэм не мог не волноваться. Ведь не исключено, что Нэнси и вправду попала в беду, а он даже не захотел выслушать ее. Как ни крути, приятного мало. Больше всего его сегодня заботят две вещи: письмо матери и невероятная история, которую поведала ему Нэнси. А он стоит здесь и как ни в чем не бывало разглядывает фарфорового Санта-Клауса, а у него на душе кошки скребут!

Раздался звонок.

– Это, наверное, Вилма с Джеком пришли!

Сэм поплелся открывать дверь.

– Сэм, ты не предложишь гостям чего-нибудь выпить? – произнесла Синди после радушных приветствий. – На таком холоде вы наверняка заледенели.

– Ну что ты! Какое же Рождество без снега! – защебетала Вилма Крамп. – Ах, Джек, посмотри, какая прелестная елочка!

– Ты мне не поможешь? – Сэм в упор взглянул на Джека, намекая на обещание, которое тот дал по телефону.

Крамп вздохнул, но понял, что другого выхода у него нет. Что-то бурча себе под нос, он направился в кухню. Сэм последовал за ним.

Больше всего Джек Крамп напоминал постаревшего боксера-тяжеловеса, таким мощным телосложением его наградила мать-природа. Правда, уже не только мускулы бугрились под его белоснежной рубашкой, а волосы на макушке поредели. И все-таки все в управлении полиции знали: Джек Крамп – человек принципов, честности ему не занимать, но и упрямства тоже. Уж если он что-то вбил себе в голову, никто и ничто его не остановит.

Но для Сэма было важно его мнение, поэтому он так и настаивал на том, чтобы Джек познакомился с письмом. Протянув ему пожелтевший от времени конверт, он достал с полки бутылку вина, откупорил ее и наполнил бокалы. Иначе женщины забеспокоятся, что это их так долго нет.

– Неужели обязательно заниматься этим сейчас? – пробурчал Крамп. – Сэм, побойся Бога, сегодня же сочельник.

– Обязательно. Ты должен знать, что я был прав. Кен Оскальски не убивал мою мать. И я знаю, что в ее жизни был кое-кто, мужчина, о существовании которого я и не подозревал. Тайный любовник. Который не захотел раскрывать свое инкогнито. И ради этого он был готов на все.

Джек мрачно посмотрел на него.

– Ты правда во все это веришь? И не желаешь успокоиться?

– Ни за что! И зная, как к тебе относились мама и отец, думаю, что и ты не должен сидеть сложа руки.

Крамп бросил на Донована очередной мрачный взгляд и открыл конверт. Вытащив оттуда пожелтевшие листочки бумаги, он мед; ленно развернул их толстыми пальцами и принялся читать.

– Ну, что скажешь? – спросил Сэм, когда тот закончил чтение.

– Ерунда все это, – ответил Крамп в своей обычной манере.

Но от Сэма не укрылось, как дрожали его руки, когда он складывал странички и убирал их в конверт. Письмо явно произвело на шефа полиции впечатление.

– Она признается, что тайком встречается с кем-то и не хочет, чтобы отец об этом знал. И просит тетю Викки не выдавать ее. Разве это ерунда? – Сэм засунул письмо обратно в карман и испытующе посмотрел на Джека.

– Да, она говорит, что общается тайно от Билла с каким-то мужчиной. Но ведь здесь ни слова не сказано, что у нее с этим мужчиной был роман, – заметил Крамп, понизив голос, чтобы женщины не услышали.

– Естественно. Так или иначе, мне нужно узнать, с кем это она встречалась. – Сэм подал Джеку бокал. – Ты что, не хочешь мне помочь? Наверняка кто-то об этом знал. Если не ты, то твоя жена. Или другие ее подружки. А может, парикмахерша. Или черт знает кто еще.

– То-то и оно, что черт знает кто. Черт знает что – правильнее сказать. Да, запутанное дело. И потом: ну найдешь ты этого парня, но это же отнюдь не означает, что он ее задушил.

– Не означает, конечно, но это может пролить свет на истину. У нее кто-то был, из письма это ясно как дважды два. И если убил ее не Оскальски…

Крамп вздохнул:

– А почему не он? Зачем же тогда он накропал это дурацкое признание?

– Откуда мне знать? Этот парень всегда был со странностями. Кто знает, что взбрело ему в голову. Это, кстати, подтверждает мою мысль: мама знала, что Кен Оскальски с приветом, и ни за что не впустила бы его в дом. И не предложила бы ему выпить. А ты же помнишь, что на столе стояло два бокала и в одном еще оставалось вино.

– Я помню и то, что на обоих бокалах были отпечатки только твоей матери. Господи, Сэм, мы обсуждали с тобой и это проклятое вино, и этого ненормального Оскальски, будь он тысячу раз неладен. Признай, я прав.

– Нет, ты не прав! Из этого следует только, что на убийце были перчатки. Чего тут странного? Стоит декабрь, холодрыга жуткий. Он вполне мог быть в перчатках. А может, он так и не притронулся к напитку.

Крамп сокрушенно покачал головой.

– Зря я тогда позволил тебе взять домой копию дела. Теперь ты, видно, читаешь его по ночам.

– Мне не нужно его читать. Я его и так наизусть знаю.

Сэм утаил от шефа, что у него уже целый год как нет папки с делом. Оно пропало вместе с остальными делами, которые утащила Нэнси Баркер. Так она себя теперь называет. А тогда ее звали Джеки Хардгрейв. Но зачем она их взяла, он не понимает до сих пор. Ведь среди них не было ни одного дела, над которым он в тот момент работал бы. Наоборот, она стянула старые дела, которые не могли представлять для нее интереса. Да черт ее разберет, все-таки, видно, она сумасшедшая!

– Твой отец досконально проштудировал дело. Заподозри он хоть на секунду, что Кен Оскальски непричастен к убийству, он бы…

– Возможно, он догадывался о том, что у моей матери роман! Может, он даже подозревал кого-то.

Да, теперь Сэм вряд ли узнает, что было известно его отцу. Не прошло и полугода после смерти Маргарет Донован, как у него случился инфаркт. А ведь у Билла здоровье было богатырское и на сердце он никогда не жаловался.

– И что, думаешь, такой отличный полицейский, каким был твой отец, спустил бы дело на тормозах?

– Наверное, была причина, почему отец не стал преследовать убийцу. Может, он просто был не в состоянии до него добраться.

В чем-то Крамп прав: у него нет никаких доказательств. Но какое-то шестое чувство подсказывает ему: Кен Оскальски не виновен в убийстве его матери, да и с его самоубийством тоже нечисто.

– Ты сам не уверен, что прав. А о сестре ты подумал? Каково ей будет услышать, что у ее матери был любовник?

– Ты знаешь, как я люблю Синди. И нечего об этом говорить! – бросил Сэм.

Из гостиной раздался ее голос.

– Эй, вы двое, что там застряли? Бросьте хоть ради Рождества свои дела, идите к нам!

Крамп взял бокал, намереваясь отнести его своей жене.

– Разве недостаточно уже того, что твою мать убили? Ты похоронил ее, а теперь хочешь похоронить и ее доброе имя? А все ради чего? Вбей себе в башку: ее убил Кен Оскальски.

– Ага, – проговорил Сэм, – значит, ты все-таки думаешь, что она и впрямь изменяла отцу.

– Черт побери, если и так, я не хочу об этом ничего слышать!

Сэм молча последовал за ним в гостиную. Но он не переставал думать о том, что сказал шеф полиции.

Разговоры тут же зашли о праздниках, о том, как трудно купить подходящий подарок, о том, кто был недавно в гостях и у кого.

Сэм молчал. Он невидящим взором глядел на огонь, но веселые язычки пламени, пустившиеся в камине в пляс, его совершенно не занимали. Он никак не мог отвлечься от гложущих его мыслей о том, кто убил его мать. А еще о Нэнси Баркер, молодой женщине, которая сегодня вечером пришла к нему. Зачем? Где она была все это время? И что с ней сейчас?

На него накатили воспоминания о том, что между ними было… И о ребенке, отцом которого, возможно, является он. Но ведь она воровка, сказал он себе, и лгунья, а это еще хуже. Она украла не только его деньги, не только старые папки с ненужными ей бумагами. Она навсегда забрала его сердце.

И, возможно, именно поэтому из головы у него никак не выходит тот Санта-Клаус, который следил за ней. Поэтому он волнуется и думает, не случилось ли с ней чего-нибудь плохого. И поэтому о ней он сейчас думает даже больше, чем о письме, которое лежит у него в нагрудном кармане.

– Верно, Сэм?

Он дернулся.

– Что?

– Я спрашиваю, – сказала Синди, – ты согласен, что наша елка просто загляденье? Мы с Сэмом сами ее срубили, – добавила она с гордостью.

Он кивнул.

– Лучше не бывает! – буркнул он и почувствовал на себе ее обеспокоенный взгляд.

Сестра видит его насквозь. Разве от нее скроешь мысли, которые его тревожат? А теперь ему придется расспрашивать в округе об их матери, и сразу же поползут слухи. Синди наверняка об этом узнает.

Джек Крамп кряхтя встал и сказал:

– Не суетись, Синди, я вымою тарелки.

– Я с тобой! – тут же проговорил Сэм. Крамп метнул на него недружелюбный взгляд, но ничего не сказал.

– Чего тебе? – спросил он, когда они были на уже кухне.

– Мне нужно узнать, кому принадлежит одна машина. У меня есть номер. Как думаешь, сегодня в управлении кто-нибудь мне поможет?

– Что, так срочно?

– Я тут работаю над одним делом. И мне нужно разузнать что к чему. Пока у меня есть только этот номер. – Он продиктовал Джеку номер машины Нэнси Баркер, который разглядел, когда она уезжала. – Дело непростое, и что-то мне подсказывает – срочное.

– Вечно ты со своей срочностью! Ладно. – Крамп засунул в карман блокнот. – Позвоню завтра ребятам. А пока, сделай милость, оставь меня в покое. Мы же все-таки на празднике!

Как Крамп ни ворчал, Сэм понял: шеф полиции доволен, что он заговорил с ним не об убийстве матери, а о каком-то другом, явно не связанном с прошлым деле. Что делать, приходится заниматься сразу всем на свете. С момента убийства его матери прошло уже двадцать лет. Значит, лишний день ничего не решит. А Нэнси Баркер, возможно, и впрямь нужна помощь, и очень срочно.

Глава 3

Наступило утро. Отведав знаменитого рождественского торта, приготовленного Синди, распечатав подарки и снова поздравив ее с Рождеством, Сэм отправился в путь. Ночью снова пошел снег, да еще какой. Все вокруг замело, зато с утра вовсю светило солнце и толстенные сугробы искрились и переливались под его лучами.

Губернатор штата, вероятно, и не подозревал, что на территории, относящейся к его юрисдикции, существует захолустный городишко Лонгфилд. Туристы если и проезжали мимо, то лишь по дороге к знаменитому заповеднику, находившемуся на самом севере, а Лонгфилд не привлекал их внимания. Впрочем, и Винтидж, город, в котором родился и вырос Сэм, тоже не относился к перворазрядным. Но Лонгфилд был еще меньше, хотя природа вокруг, что и говорить, великолепная. А это окупало все прочие его недостатки.

Что же делает в Лонгфилде женщина, назвавшаяся вчера Нэнси Баркер? Позвонив с утра из конторы Джеку Крампу, Сэм узнал, что шеф полиции сдержал свое слово: он уже успел связаться с кем-то из отдела, занимающегося регистрацией, и сообщил, что «форд» с таким номером зарегистрирован на имя Нэнси Баркер, проживающей по адресу: Вудсайд-авеню, 1528. Что, однако, ничего не доказывало, ибо никто не гарантировал, что по этому адресу живет та самая Нэнси Баркер, которая появилась у него вчера в кабинете.

Подъехав к Лонгфилду, Сэм сверился с картой. Издалека город казался совсем маленьким и вымершим, словно его весь занесло снегом.

Добравшись до Вудсайд-авеню, он подъехал к дому с номером 1528. Первый этаж украшала добротная вывеска с надписью: «Картинная галерея». Сэм вылез из машины и заглянул в окно. Так и есть. Обычное дело: картины местных художников, в основном пейзажи и жанр, несколько симпатичных статуэток, кое-какие вещички, оставшиеся от индейцев. На одной из акварелей в нижнем углу значилось: «Н. Баркер».

Слева находился гараж. Судя по следам, которые еще не успел запорошить снег, кто-то недавно поставил туда машину. Или выехал оттуда на машине.

Жилые помещения располагались, по-видимому, на втором этаже. Сэм задрал голову, но почти ничего не увидел: лишь отражавшиеся в стеклах солнечные лучи и женское лицо, которое тут же исчезло.

Обойдя здание, Сэм обнаружил еще одно крыльцо. К нему вела полуразбитая лестница. Он огляделся вокруг, но не заметил ничего подозрительного. Чуть поодаль четверо ребятишек, проваливаясь в снег, бежали с санками к горке. За ними, отчаянно лая, несся лохматый пес.

Да и что подозрительное он мог здесь увидеть? Человека, переодетого Санта-Клаусом? Но он и так, судя по всему, знает, где живет Нэнси Баркер. Больше того, он даже знал, что она отправилась в контору к Сэму Доновану, и поджидал ее там. Зачем?

Да, буркнул Сэм, продолжая говорить сам с собой, пока у меня больше вопросов, чем ответов. Без ответа остался самый главный вопрос: действительно ли у Нэнси родился ребенок? Его ребенок…

На лестнице он заметил мокрые следы, отпечатки обуви, судя по размеру, женской. Сэм с облегчением отметил, что других отпечатков нет. По-видимому, она просто спускалась взять газету. Скорее всего так: на крышке почтового ящика нет снега. Значит, «Санта-Клауса» здесь не было, а Нэнси Баркер дома. Не ее ли он видел в окне?

Поднимаясь по лестнице, он неотрывно смотрел на улицу. Собака по-прежнему надрывалась и продолжала бегать за детьми, весело катавшимися с горки.

Поднявшись на второй этаж, Сэм остановился у двери, прислушался, ничего не услышал и постучал. Ответа он ждал затаив дыхание. Наверняка женщина, которая выйдет ему навстречу, ни капельки не похожа на ту Нэнси Баркер, которая приходила к нему вчера в контору. Что же тут странного? Она вполне могла одолжить у настоящей Нэнси Баркер ее машину. Или даже угнать.

Вот почему, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Нэнси Баркер, та самая, которую он видел вчера, у него вырвался вздох облечения. Хотя радоваться было рано. Да, она не придумала имя, не солгала, что занимается живописью, но где гарантия, что и все остальное, рассказанное ею, правда?

И вот теперь она стоит на пороге, у нее в руке кисточка, вместо вчерашней блузки и юбки на ней футболка и джинсы, но и в таком наряде она выглядит неотразимо.

– Меньше всего я ожидала увидеть вас.

В ее голосе он не услышал особой радости.

– Догадываюсь, – буркнул он и снова взглянул на улицу. – Можно войти?

Она молча распахнула дверь. Квартирка оказалась маленькой, но обставленной со вкусом. Мебель в современном стиле, без особых изысков, но удобная. Вообще, у Нэнси Баркер было довольно уютно.

Его смутило только одно: он не заметил рождественской елки. Ни малейшего намека.

– Вы что, Рождество не празднуете? – невольно вырвалось у него.

– В этом году нет.

Сэм прошел за ней в студию. Здесь было светло, ни малейшего беспорядка не наблюдалось. У широкого окна во всю стену стоял мольберт. Подойдя к нему, она остановилась и с каким-то удивлением или скорее ужасом взглянула на картину.

Сэм подошел поближе. Увиденное поразило его. Он-то ожидал увидеть какой-нибудь банальный пейзаж, вроде того, что висел в галерее на первом этаже. Но его взору предстала совсем иная картина. Даже и не разберешь сразу, что на ней изображено. Рождение сатаны, что ли?

Темные фигуры, сгрудившиеся у постели роженицы, вместо лиц у них – звериные морды. А сама роженица, лица которой не видно, испытывает жуткую, нечеловеческую боль. Ее темные курчавые волосы растрепаны, а руки тянутся к ребенку.

Такая картина не могла не произвести впечатления. Она задела что-то у него внутри. Увидев ее, Сэм понял, что должен с ней поговорить.

– Вы не уделите мне немного времени?

Она кивнула. Смыв с кисточки черную краску, она ополоснула руки, вытерла их и сняла с себя передник, аккуратно повесив его на спинку стула. После чего взглянула на Сэма.

– Почему вы ждали целых полтора месяца, прежде чем решили начать поиски ребенка? – спросил он.

Она подняла на него свои небесно-голубые глаза.

– Мистер Донован.

– Зовите меня Сэм.

– Сэм… – Она произнесла это имя так, будто ей уже приходилось кого-то называть так. Поколебавшись, она направилась в гостиную. – Сэм, мне сказали, что у меня родился мертвый ребенок, и я поверила. И как я могла не поверить врачам? – Она подождала, пока он усядется в кресло, и опустилась на диван, стоявший рядом. – Какое-то время я находилась без сознания. Очнулась я в больнице. Сестра сообщила, что у меня родился мертвый ребенок, мальчик. Потом мне показали его. Да, показали. – Она сопроводила свои слова энергичным кивком. – Разумеется, я заявила, что это не мой малыш, но меня никто не слушал. Я и сама было поверила, что мой ребенок умер, но потом началось это… эти… видения. Воспоминания о том, как проходили роды, не давали мне покоя. Правда, золовка говорит, что это сказывается горе: я никак не могу пережить, что потеряла ребенка.

– Золовка? Сестра вашего мужа? Так вы замужем?

Сэму не удалось скрыть, что он неприятно удивлен.

– Была замужем, – ответила она. – Мой муж умер год назад. – Нэнси отвела взгляд. – Вы собираетесь взяться за мое дело, мистер Донован?

Сэм! Он же просил называть его по имени. Но сейчас ему было не до имен. Значит, у нее был муж, который умер год назад. Как раз накануне их встречи?

– Сначала я должен кое-что узнать, – ответил он.

Кое-что! Это еще мягко сказано.

– Я отвечу на все вопросы, на которые… смогу дать ответ.

Ничего себе заявление!

– Прежде всего, мне нужно, чтобы вы согласились пройти медицинское обследование.

– Хотите убедиться, что я действительно недавно родила ребенка.

Он кивнул. Нэнси, казалось, ничуть не обиделась.

– Что еще? – спросила она.

– Мне необходимо знать имя доктора, который наблюдал вас во время беременности. Это во-вторых. В-третьих, я должен связаться с медицинским персоналом той больницы, где у вас принимали роды.

– Во время беременности я не консультировалась с врачом. Я посещала акушерку.

– Акушерку? – Сэм с удивлением посмотрел на нее. – Но зачем?

Нэнси зарделась.

– Вообще-то, это моя золовка предложила. Считается, что ей в стране нет равных. Наверное, вы о ней слышали. Люсия Фернандес. Так случилось, что она взяла отпуск и поселилась неподалеку. Вот я и ходила к ней. Мне здорово повезло.

Как просто! Сэм с недоверием смотрел на нее. Что-то тут не так. Значит, жди подвоха.

– Стало быть, вы можете дать мне ее номер телефона?

К его удивлению, Нэнси назвала номер. Но как поймешь, не выдумала ли она его?

– Я хотел спросить у вас еще кое о чем. С какой стати вы, невзирая на такой жуткий снегопад, отправились за пятьдесят миль отсюда в Винтидж, чтобы нанять частного детектива, да к тому же в самый канун Рождества. Не проще ли было обратиться к кому-то в Лонгфилде или хотя бы подождать немного?

– В Лонгфилде я бываю каждый год. Перед Рождеством на художественных выставках проводятся распродажи, можно подобрать настоящие шедевры для галереи.

И снова что-то не так! Сэм вдруг понял, что именно. Такое впечатление, будто она говорит по написанному тексту, будто кто-то научил ее, как отвечать на эти вопросы, вот она и шпарит не задумываясь.

Получается, что год назад, когда она возникла посреди пурги прямо перед колесами его автомобиля, она тоже была на выставке?

– Но в этом году я едва не передумала, – вдруг нахмурившись, добавила она.

– Почему?

– Золовка советовала мне не ехать. Сказала, что так будет лучше, учитывая мое потрясение.

Заладила она со своей золовкой!

– А что, частных сыщиков вы тоже нанимаете ежегодно? – спросил он с ухмылкой.

Но Нэнси не поняла сарказма.

– Нет, конечно. Я даже не собиралась к вам приходить. Просто проезжала мимо, заметила вывеску в окне и… – Она в растерянности покачала головой. – Не знаю, что заставило меня выйти из машины и подняться к вам. Просто вдруг у меня возникло чувство, что я во что бы то ни стало должна узнать правду. А рядом очутились вы.

– Во что бы то ни стало? – переспросил он.

– Для меня важно лишь одно: знать правду, – объяснила Нэнси.

Он не мог не заметить, что ее голос предательски задрожал. Она вот-вот разрыдается или, может, просто чего-то испугалась?

Настало время задать главный вопрос.

– Что вы можете сообщить об отце ребенка?

– Не понимаю, какое отношение это имеет…

– Если, как вы говорите, ваш ребенок был похищен, первым в списке подозреваемых будет его отец. Разве это не очевидно?

По ее виду было ясно, что ей тоже приходило это в голову.

– Я… – Она облизала пересохшие губы. – Не знаю…

– Вы не знаете, кто отец вашего ребенка?

– Представляю, что вы обо мне подумали!

Нет, вот этого, милочка, ты даже представить себе не можешь!

– Но по крайней мере хоть что-нибудь вы можете мне сообщить?

– Я… Вам известно, что у алкоголиков бывают провалы в памяти?

Этого еще не хватает!

Сэм изумленно воззрился на нее.

– Вы алкоголичка?

Прежде, год назад, он ни разу не видел, чтобы она пила что-нибудь крепче газировки.

– Скажем так, я не помню, как забеременела. И, пожалуйста, давайте прекратим этот разговор.

Несколько секунд он изучал ее лицо. Неужели он знает о зачатии ребенка гораздо больше, чем она?

– Когда вы могли бы встретиться с врачом?

Нэнси с облегчением вздохнула. Она явно обрадовалась, что он сменил тему.

– Чем скорее, тем лучше, – сказала она. – Разве не так?

– Разумеется, – подтвердил он. – Думаю, я смогу устроить вам встречу с доктором уже сегодня.

Сэм давно знал Фила Коллинза. В буквальном смысле, с самого рождения. Ведь это он принимал роды у его матери. И до сих пор они дружили. Сэм знал, что в случае чего может положиться на старину Фила. Вот и теперь он был уверен: доктор наверняка найдет для него время. К тому же он хотел поговорить с ним о матери.

– Или вы возражаете? – спросил он.

– Нисколько.

Он поднялся, и, увидев это, она тоже встала.

Он подумал: не сказать ли ей сразу, что он знает, кто отец ребенка. Ведь он все подсчитал: ребенок, скорее всего, его. Если, конечно, он вообще был.

Сэм направился к выходу и вдруг остановился.

– Вчера, когда вы пришли ко мне в контору…

– Был сочельник, – сказала она.

– Да. Вы заметили, что около входа стоял Санта-Клаус, собиравший рождественское подаяние.

Нэнси покачала головой и нахмурилась. Ей было невдомек, какое это имеет отношение к делу.

– У меня есть на его счет кое-какие подозрения, – объяснил Сэм. – Как только вы вышли и сели в машину, он достал мобильный телефон и что-то начал кому-то передавать. Думаю, он следил за вами.

Нэнси явно побледнела. Дрожащей рукой она схватилась за спинку стула.

– Значит… Они уже знают, что я приходила к вам… – сказала она. От страха ее глаза потемнели.

– Они? – спросил он.

– Те, кто украл моего ребенка.

Чудовища с картины, которую она нарисовала.

Только вот в чем вопрос: существуют ли эти чудовища на самом деле? Или они лишь плод ее больного воображения?

Но что точно, так это то, что Санта-Клаус ему не привиделся. Уж он-то наверняка следил за ней.

Сэм описал ей его внешность. Но что толку описывать Санта-Клауса? Все они на одно лицо. Он не был похож ни на кого из ее знакомых. Единственное, что насторожило Сэма: как и люди в масках с ее картины, Санта-Клаус явно не хотел, чтобы его узнали. И нацепил хоть и не звериную маску, но бороду.

– Нет, по вашему описанию он ни на кого не похож, – повторила Нэнси.

– Ничего удивительного, – кивнул Сэм. – Вам следует опасаться.

Но кого? Или чего? Он и сам не знал. Ясно лишь одно: если эти чудовища с картины на самом деле существуют, тогда Нэнси Баркер и впрямь угрожает опасность.

– У вас есть телефон? – спросил он. Ведь он так и не смог найти ни ее, ни ее номер телефона в бюро регистрации.

– Да, он записан на галерею.

Нэнси назвала ему номер. Он не стал его записывать, запомнил наизусть.

– Постараюсь сегодня же связаться с вами. Если получится, вечером пойдем к доктору. Там и встретимся.

Он распрощался и ушел. Картина не выходила у него из головы. Последний раз взглянув на Нэнси, он искренне подумал, что лучше уж пусть она действительно будет чокнутая! Иначе придется поверить, что эти чудовища в масках с ее картины действительно существуют.

С тех пор как появились на свет Сэм и Синди, прошло тридцать с лишком лет и доктор Фил Коллинз успел заметно состариться и поседеть. Когда-то он приехал в Винтидж совсем молодым врачом, стремясь подыскать местечко получше для начала практики. Потом он намеревался перебраться куда-нибудь поближе к столице, но так и остался на всю жизнь в Винтидже. Теперь ему было уже за шестьдесят, и он лично принимал лишь избранных пациентов. Остальными занимались его помощники.

– Ты же знаешь, – ответил он Сэму по телефону, – по выходным мы не работаем.

– В том-то все и дело. Мне нужно, чтобы вы осмотрели эту женщину. И… не поднимали, при этом шума.

Доктор Коллинз не привык задавать лишних вопросов.

– В четыре устроит?

Нэнси появилась в назначенное время, и это удивило Сэма. Он почему-то думал, что она не приедет. Когда же к дому врача подъехал ее «форд», Сэму пришло в голову, что, может быть, ее история и в самом деле не просто плод воспаленного воображения.

Осмотр не занял много времени. Через несколько минут Фил Коллинз вышел из смотровой и сделал Сэму знак следовать за ним.

– Закрой дверь поплотнее, – попросил он, усаживаясь за свой стол.

На его лице не было и тени улыбки. Значит, что-то произошло. Иначе зачем он позвал его в свой кабинет и просит закрыть дверь как следует?