Текст книги "Заключенный Альфа (ЛП)"

Автор книги: Лилиана Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ЭРИК

Он любит ее.

И независимо от того, готова ли она это признать, он ей нужен.

Ее запах изменился, как только он вошел в подвал. Горечь ее страха испарилась, превратившись в сладкую радость.

Это была похоть, смешанная с заботой, нежность, смешанная с потребностью.

Он знает, что она затаила обиду, и не винит ее.

В конце концов, они познакомились при "сомнительных" обстоятельствах.

Но подавляющие вещества, текущие по его венам, достаточно сильны, чтобы держать себя в руках, когда она отчаянно цепляется за него, притягивая его к себе на кровать.

Он держит под контролем своего внутреннего Альфу, стараясь быть тем, кто ей нужен. А сейчас ей нужно, чтобы он прикоснулся к ней.

Он никогда не устанет целовать ее. Это самая естественная вещь в мире. Его губы сливаются с ее губами, и она вздыхает, прижимаясь к его губам.

– Омега, – пробормотал он между поцелуями.

– Пожалуйста, – умоляет она. – Сделай так, чтобы мне перестало быть больно, Эрик.

Ему не нужно повторять дважды. Он стягивает с нее испачканную одежду, подставляя ее разгоряченное тело прохладному воздуху. Он просовывает руку между ее ног, а другой обхватывает ее за горло, играя с ней.

Она выгибается навстречу его прикосновениям, и он сжимает ее сильнее, просто чтобы напомнить ей, кому она принадлежит.

Как он и предполагал, ей это нравится. Его пальцы входят в неё за несколько секунд, и вскоре он доводит ее до оргазма. Она кончает тихо, его рука все еще обхватывает ее горло, голос вырывается в придушенных вздохах, когда она скачет на нем. Когда он наконец отпускает ее, она задыхается, но на ее лице появляется злобная ухмылка.

– Это моя девочка.

– Еще, – требует она, неприлично широко раздвигая ноги, обнажая себя перед ним. – Внутри меня. Пожалуйста.

Когда она начинает возбуждаться, ее запах меняется. Это чертовски неотразимо, и он срывает с себя одежду прежде, чем успевает подумать. Его член находит вход в ее влагалище, и он проталкивается внутрь, не в силах больше сдерживаться. Они оба стонут в унисон, когда он погружается в нее так глубоко, как только может, отчаянно желая почувствовать себя как можно ближе к ней.

Он не сдерживается. Он вонзается в нее, безжалостно трахая ее на кровати, снова и снова требуя ее.

– Ты. Ты. Моя, – рычит он с каждым толчком бедер, и она может только кивать головой в знак согласия.

– Твоя, – шепчет она, обхватывая ногами его задницу, принимая его еще глубже.

Его рука тянется к ее горлу, и слюна девушки стекается по его члену.

– Только попробуй уйти от меня, – шипит он. – Я буду охотиться за тобой. Ты никогда больше не сможешь от меня убежать. Ты поняла меня, Омега?

Он сжимает ее слишком сильно, пока ее прекрасное лицо не становится розовым, но она соглашается. Его рот осыпает ее горло карающими поцелуями, впиваясь синяками в каждый сантиметр ее нежной кожи.

Укуси ее, – рычит его Альфа. Возьми ее.

И это так заманчиво. Он хочет впиться в нее зубами, как гребаный зверь, и прорвать нежную кожу ее метки, навсегда привязав ее душу к себе.

Один щелчок челюстями – и он сможет заставить каждый дюйм ее сердца и разума слиться с его.

Но все, что осталось в его сердце, знает, что это неправильно.

Ему нужно ее разрешение, и это сделает его еще более восхитительным, когда она наконец поймет то, что он знал с первого дня знакомства с ней.

Они – родственные души.

Он наверняка оставит синяки от того, как сильно он ее душит, но она начинает скакать на его члене, и он кончает с ревом. Она следует его примеру, ее глаза закатываются на затылок, когда она падает за край, ее тело вибрирует от интенсивности ее освобождения.

Это просто рай.

Его яйца напрягаются, член набухает, и на этот раз все по-другому.

Он заперт в ней так глубоко, что не уверен, что они когда-нибудь расстанутся.

Они вырубаются вместе, прижавшись друг к другу, как в ту ночь на больничной койке.

* * *

Его Омега замерзла.

Он выскользнул из нее ночью и слышит, как стучат ее зубы, когда он заворачивает ее в одеяла. Его собственное тело пылает – симптом бурного гона, и он выскальзывает из постели, чтобы приготовить то, что ей нужно, прежде чем они оба снова потеряют контроль над собой.

Когда он возвращается, она уже в бреду, ее глаза остекленели, и она смотрит на него в замешательстве.

– Альфа? – тихо спрашивает она, ее голос мягок и сладок.

И он больше всего на свете желает, чтобы она разделила с ним эту нежность, когда придет в себя.

Скорее всего, это произойдет нескоро, если вообще произойдет, после того, что он сделал.

– Пей, – говорит он, поднося к ее губам бутылку с водой. Она безропотно подчиняется и выпивает сразу половину емкости.

– Спасибо, Альфа, – шепчет она. Ее глаза нежны и полны тоски, в них светятся эмоции. – Ты нужен мне, Эрик. Прикоснись ко мне.

Он берет ее лицо в свои руки и глубоко целует.

– Я ничего не хочу делать больше. Ты понимаешь, что я всегда буду заботиться о тебе, детка? – он шепчет ей в губы. – Всегда.

Ее пальцы пробегают по его волосам, поглаживая кожу головы, и он стонет.

– Люби меня, Альфа, – прошептала она.

– Всегда, – рычит он. – Я никогда не остановлюсь.

После этого она уже не вспомнит его признания, но сейчас ее зрачки расширились, и она смотрит на него с удивлением.

Он ожидал, что второй раунд будет грубым и жестоким, но он нежен с ней, толкая ее назад, так что они оказываются на боку. Его член едва помещается в ней, но остатки слизи и спермы прекрасно смазывают его.

Он вводит в нее один раз, затем два, и она задыхается, прижимаясь к нему попкой.

– Ты такая узкая, – шепчет он ей на ухо. – Такая чертовски маленькая. Ты такая хорошая девочка, принимаешь его.

Его руки находят ее соски и легонько дергают, и она переваливается через край, пачкая постель. Она обхватывает его член, раскачиваясь взад-вперед на его узле, задыхаясь от желания. Он продолжает атаку, находит ее клитор и медленно теребит его круговыми движениями, пока она сжимается на его узле.

Они трахаются до тех пор, пока она не перестает двигаться, а тело не отдает концы.

Она засыпает раньше него, и он шепчет ей на ухо обещания. Он рассказывает ей секреты, которые, как он знает, она не запомнит.

Он любит ее.

Ему жаль, что все так получилось.

Он хочет быть лучше для нее.

Она – все, чем он хотел бы быть.

Засыпая, он замечает, что ее запах снова стал привычно сладким.

Ее течка закончилась почти так же быстро, как и началась.

ЭЛЛИ

Эрик храпит.

В любых других обстоятельствах это было бы забавно, но в данном случае – не очень.

Его рука лениво обвилась вокруг нее, прижимая ее к себе железной хваткой. Простыни испорчены и испачканы, и она неловко ерзает в этом беспорядке.

Ей нужно принять душ, а потом уже думать, что делать дальше.

И почему, черт возьми, полиция не ломится в дверь?

Она на цыпочках пробирается по коридору и заглядывает в парадную дверь, которую он снова забаррикадировал той же мебелью. Дверь сидит в раме под неудобным углом, покореженная из-за его действий прошлой ночью.

Солнечный свет проникает через маленькие окна, небо красивое и голубое.

Гроза закончилась, и теперь она может, наконец, планировать свой побег.

К ее ужасу, он запер дверь в подвал, где, вероятно, хранится ее телефон.

Не паникуй. Ты разберешься с этим.

Она быстро умывается в ванной, смывая с себя запах и следы их похоти.

Выключив кран, она с облегчением выдыхает, так как его негромкое похрапывание продолжается.

Пора уходить.

Но по мере того, как она можно тише накидывает одежду, в животе нарастает беспокойство. Лежа на кровати с закрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами, он чертовски красив. Морщины на его обеспокоенном лице разгладились, и он выглядит умиротворенным.

Он выглядит… счастливым.

Она закусывает губу и смотрит на него, наблюдая, как вздымается и опускается его грудь во время глубокого сна.

Ее сердце разрывается, когда она сталкивается с правдой.

Он беглец.

И если она останется, то станет его сообщницей.

Она никому не скажет, где он. Это даст ему фору, и он отправится туда, куда ему нужно.

Ему место в тюрьме, но она не хочет снова видеть его за решеткой.

– Черт возьми, – шепчет она себе под нос, борясь с нахлынувшими эмоциями.

Мы не можем оставить Альфу!

Чем дольше она смотрит, как он спит, тем больше ее решимость ослабевает.

Но она должна покинуть его, несмотря на то, что кричит ей внутренний Омега.

Он бросил свою одежду на пол, темные джинсы бессистемно валяются рядом с одеялом.

Она замирает, увидев небольшое электронное устройство, наполовину высунувшееся из кармана.

Его мобильный телефон лежит в пределах досягаемости.

Дрожащими пальцами она как можно тише двигается к телефону, пока он не оказывается в ее руке.

Храп продолжается.

Схватившись за него, как за спасательный круг, она выходит из комнаты и бежит в переднюю, крепко прижимая телефон к груди.

Она задерживает дыхание, прикасаясь к экрану.

Ничего.

– Пожалуйста, не умирай, – думает она, нажимая на кнопку включения. Наконец экран оживает, и она пытается разблокировать его.

Ничего.

– Пожалуйста, пожалуйста, – шепчет она и наконец нажимает кнопку "Экстренный вызов". Она может придумать, что сказать. Ей не обязательно упоминать Эрика. Она может просто…

– Малыш.

Она вскрикивает и роняет телефон, оборачиваясь, чтобы увидеть его в нескольких дюймах от себя, полностью одетого. Он смотрит на телефон, лежащий в нескольких футах от нее на деревянном полу, затем на нее, приподняв бровь.

– Я думал, мы уже прошли этот этап, детка.

Он делает еще один шаг, и она инстинктивно отступает назад.

Он как всегда поразителен, на его бледной коже растет щетина. Его темные волосы взъерошены, но все еще уложены, слоями падают на темные глаза.

Его запах манит ее, тонкий и темный, и она борется с желанием броситься в его объятия.

– Я должна уйти, Эрик, – шепчет она. – Я должна вернуться домой.

Выражение его лица не меняется.

– Теперь я твой дом.

– Нет, – говорит она громче, сжимая кулаки. – У меня есть работа. Жизнь

– У тебя может быть работа, сколько хочешь, детка. Ты можешь иметь их сколько угодно, но это будет не в Лос-Анджелесе.

– Ты не в своем уме, – рычит она.

– Наконец-то у тебя будет семья. Мы создадим ее вместе.

Он говорит это спокойно, как будто это простой план, который они уже решили. Но это удар в самое нутро, и она задыхается, слезы наполняют ее глаза.

У нее не было семьи с семнадцати лет. И, прежде всего, это то, чего она хочет.

Место, где она может принадлежать себе.

– Да пошел ты, – шипит она, смаргивая слезы. – Ты не можешь так со мной поступить.

Шаг ближе.

– Это уже сделано, – шепчет он, поглаживая пальцами ее щеку. – Ты знаешь, что это такое. Ты чувствовала это с тех пор, как мы впервые встретились.

Родственные души.

Она знает, что он прав, что за влечением стоит нечто, что нельзя объяснить биологией.

В глубине души она знает, что он ее пара.

– Я отказываюсь, – с болью шепчет она, не желая встречаться с ним взглядом.

Совесть не позволяет этого сделать.

Но он все так же спокоен, как и прежде, даже несмотря на ее сопротивление. – Я предчувствовал, что ты так скажешь, – вздыхает он.

Его пальцы легонько наклоняют ее подбородок вверх, чтобы она посмотрела на него.

– Тебе придется простить меня за последнее, любовь моя.

Прежде чем она успевает удивиться такому ласковому выражению, его вторая рука взлетает вверх и касается ее шеи с резким укусом. Широко раскрытыми глазами она смотрит, как он вынимает шприц, ее сознание заторможено, пока она пытается устоять на ногах.

– Это был единственный способ сделать это, – шепчет он ей на ухо, когда она теряет равновесие. Он удерживает ее в вертикальном положении, пока не переносит на диван, аккуратно укладывая на подушки.

– Ты…, – пролепетала она. – Что…

Верхний свет кружится вокруг нее. Она смотрит на потолок, пока он говорит.

– Они используют это на нас, когда мы ведем себя плохо, – говорит он небрежно. – Я позаботился о том, чтобы ты получила только половину, детка. Просто расслабься. Ты должна дать мне время собрать наши вещи, хорошо? Потом я должен завести машину.

Не получится, – дико думает она. Ты испортил аккумулятор.

Но слов не находится, и в конце концов она погружается в наркотический сон.

ЭРИК

Список причин для извинений продолжает расти.

С надеждой на то, что он планирует ей дать, будет достаточно, чтобы заслужить хотя бы каплю ее прощения.

Она спокойно спит, пока он упаковывает их вещи в спортивные сумки. Он берет воду и непортящиеся продукты, которые находит на кухне.

Прямо как в отпуске, – дико думает он про себя. Вот куда мы едем. Семейный отпуск.

Он не лгал, когда предлагал ей семью. Его единственной семьей была Кассандра, после того как они потеряли родителей, и когда ее забрали, в его сердце образовалась дыра.

Элли знакома та же боль. Она знает, каково это – винить себя и жаждать чувства принадлежности, которое никогда не приходит.

Он даст ей это чувство. Он даст такое количество детей, какое она только пожелает.

Или, если она хочет, чтобы они были только вдвоем, это тоже прекрасно.

Однако до этого разговора еще далеко.

* * *

Машину достаточно легко перепрограммировать, и она оживает, как только он нажимает кнопку включения. Он аккуратно укладывает Элли на пассажирское сиденье, и она крепко спит, когда они навсегда прощаются с "Грин Вудс".

Их поездка занимает несколько часов на север, что как нельзя кстати. Он положил папку на колени Элли и с тревогой ждет, когда она проснется.

Он скучал по машине. Он забыл, как выглядит смена обстановки, и по дороге любовался горами, деревьями и водоемами.

Наконец, она просыпается. Она выпрямляется на своем сиденье, ее рот открыт в шоке.

– Элли, – говорит он, глядя, как она возится с ремнем безопасности. Они едут по шоссе, и ей, конечно, лучше не отстегиваться и не пытаться открыть дверь. – Омега. Успокойся.

Но она делает прямо противоположное.

– Теперь ты добавишь к списку своих обвинений похищение? – она сплюнула. Она смотрит на указатель автострады и хмурится. – Куда мы едем?

– Загляни в конверт, – отвечает он, не отрывая глаз от дороги. – Загляни в конверт, и там все объяснится.

– Ничего не надо объяснять, – настаивает она. – Выпусти меня. Или я начну кричать.

Он закатывает глаза.

– Просто открой этот чертов конверт, Элли.

Она прикусывает губу, гнев усиливает ее запах. Ее рука блуждает по конверту, палец останавливается на самом верху.

– Просто доверься мне, – пробормотал он, глядя на нее. – Пожалуйста.

Должно быть, она видит что-то в его глазах или чувствует его искренность, потому что она медленно открывает конверт, позволяя бумагам упасть ей на колени. Несколько минут молчания, пока она читает каждую из них.

Он тщательно составлял каждый документ, ночами сидел в кабинете доктора Портера, изучая и поднимая записи.

И, конечно, при необходимости он взламывал базы данных.

Он надеется, что этого будет достаточно. Он не может изменить ее прошлое, но он может дать ей то, чего она так хотела.

Он может дать ей ответы.

Когда она заговорила, они уже выехали на другую автостраду.

– Ты нашел его? – ее голос прерывается, едва переходя в шепот.

– Рональд Деннис. Да.

– Он…, – она снова перелистывает бумаги, сканируя их. Он поступил в больницу в ночь после аварии.

– У него были травмы, похожие на те, что бывают при автомобильных авариях. Через две недели его грузовик был в кузовном цехе с повреждениями, соответствующими лобовому столкновению.

Она молчит, пока он не слышит, как ее слезы бьют по бумагам.

– Это он, – задыхается она. – Ты нашел его.

– Наконец-то я использовал свои силы во благо, – пробормотал он.

– Я не могу поверить, что ты это сделал, – говорит она.

– Жизнь не дает нам ответов на многие вопросы, – пробормотал он. – Я рад, что смог дать тебе хотя бы один.

К его удивлению, она берет руку, которую он положил на бедро, и переплетает их пальцы. Он держит одну руку на рулевом колесе, сжимая ее ладонь.

– Куда мы едем? – снова спрашивает она.

– Мы собираемся нанести ему визит, – говорит он. – А что будет потом, зависит от тебя.

ЭЛЛИ

Она настолько ошеломлена тем, что он сделал, что даже не может поблагодарить его.

Она просто продолжает в недоумении смотреть на документы, перепроверяя их, чтобы убедиться, что это действительно он.

Фотография на его водительских правах до жути похожа на тот короткий взгляд, который бросила на него в день аварии.

Но она должна быть уверена.

Эрик обратился к каждой камере на светофоре между дорогами, нашел номерные знаки и отследил каждый из них. Он нашел владельцев автомобилей, изучил записи в больницах и сделал гораздо больше, чем потрудилась сделать полиция. Судя по следам заноса, водитель, скорее всего, был пьян.

– Сколько времени это у тебя заняло? – спросила она наконец, впитывая каждую деталь. – Даже полиция не проделала такого объема работы.

Эрик сделал все это за неделю, находясь в заключении.

– Это заняло слишком много времени, – говорит он. – Я хотел как можно скорее передать информацию. Даже если…

Она повторяет его слова, и он прочищает горло.

– Даже если бы я был тебе не нужен.

Она почти насмехается над абсурдностью его заявления.

Конечно, она хочет его. Ее тело взывает к нему.

Ее внутренняя Омега кричит о нем.

Ее сердце жаждет его.

Единственная часть, которая колеблется, – это ее разум. Ее рассудок и все, что позволяет ей держать себя в руках, находится под угрозой, когда она рядом с ним.

Ее плечо болит, ее метка чувствительна после оскорблений из его уст.

Он мог заявить права на нее там, в уединенном домике, но решил этого не делать.

Ей было бы легче, если бы он сделал это. Тогда бы у нее не было причин покидать его.

Она задается вопросом, не предлагает ли он ей выбор.

Она крепче сжимает его руку.

* * *

Дом Рональда, мягко говоря, не ухожен.

Маленький трейлер, спрятанный на извилистой дороге, заросшей сорняками, с облупившейся краской снаружи и лужайкой перед домом с травой высотой с Элли.

Они находятся в глуши, в городке, который ненамного больше Грин-Вудса.

Сбоку припаркован автомобиль, и Элли замирает, увидев пыльный красный грузовик.

– Это его машина, – шепчет она, когда Эрик паркует машину. – Черт возьми, это же тот самый грузовик, который сбил нас.

Он сжимает ее руку в знак заверения.

– Так как ты хочешь это сделать, детка? – он ухмыляется, его глаза темные и злобные. – Ты хочешь оказать честь или я?

Более достойный человек ушел бы, думает она.

Лучший человек мог бы простить.

Но сейчас она не хочет быть лучшим человеком.

– Если с ним что-нибудь случится, – медленно произносит она. – Это будет на моих условиях. Это мое решение.

Его ухмылка превращается в злобную усмешку, и он одобрительно рычит.

– Это моя девочка. Веди, милая.

Они поднимаются на крыльцо, деревянные ступени гниют и расшатываются. Ее разум затуманен нерешительностью и тревогой. Эрик идет позади нее, его запах обволакивает ее. Она чувствует гордость, исходящую от него волнами, и использует его веру в себя как силу.

Она останавливается перед дверью – простым проволочным экраном на выцветшей раме.

За этой дверью стоит человек, убивший ее мать и сестру.

Чудовище, оставившее их гореть заживо, а Элли – спасаться самой, находится всего в нескольких футах от нее.

Постучав в дверь, она понимает, что монстры бывают разные.

У Эрика есть моральный компас, каким бы искаженным он ни был.

А вот Рональд…

У него даже нет сердца.

– Я здесь, – шепчет Эрик позади нее. – И что бы ни случилось, я люблю тебя.

Его признание ошеломляет ее, но она не успевает обдумать его слова, как дверь распахивается. На нее смотрит мужчина с налитыми кровью глазами, который трясется на шатких ногах, одетый в испачканную белую рубашку и шорты.

И вонь. От него пахнет самой смертью, сочетанием табака и тошнотворно сладкого алкоголя с легким привкусом чеснока.

Он – Альфа, это ясно. Почувствовав ее омега-сущность, он наклоняется и дышит на нее своим гнилостным дыханием.

– Ты та самая девушка? – он произносит это, и его потрескавшиеся губы складываются в улыбку. Его зубы наполнены мраком жевательного табака, и все в ней хочет убежать.

Это лицо настоящего монстра.

Но когда рядом с ней Эрик, она набирается храбрости и говорит.

– Вы Рональд? – ее голос звучит увереннее, чем она сама.

– Да. Я. Ты та самая Омега. Девушка из грузовика.

У нее голова идет кругом, потому что она понимает, что он узнал ее.

Теперь сомнений нет. Он был за рулем машины, которая сбила ее семью.

– Вы убили мою мать и сестру.

Сердце бешено колотится в груди, когда она встречается взглядом с человеком, ответственным за ее кошмары и ненависть к себе. Он прислонился к дверному проему и усмехнулся.

– Ты выбралась, да? Я видел, как ты ползла. Подумал, что с тобой все будет в порядке.

Чем больше он говорит, тем сильнее тошнота.

– Ты видел, как я выходила из машины?

Эрик зарычал позади нее, и альфа перевел на него остекленевшие глаза.

– Конечно, видел. Правда, мне пришлось быстро уехать. Я был пьян и все такое.

Ее трясет, но она не знает, от чего это – от мучений или от злости.

– Ты оставил трех женщин умирать. И две умерли.

Рональд просто пожимает плечами.

– Ну, тебе никто не поверит. А теперь убирайся с моего крыльца, сука. Пока я не достал свой дробовик и не пристрелил вас обоих.

Эрик толкается перед ней и с ревом бросается на Рональда. Мужчины падают на дешевый пол, а она с криком бросается внутрь. Но драки почти не происходит, потому что через секунду Эрик оказывается на нем с пистолетом в руках.

– Мы не должны…, – начинает другой альфа.

– Заткнись, мать твою! – рычит Эрик, направив пистолет на голову мужчины. – Еще одно слово, и я убью тебя прямо здесь.

Она застывает в шоке, наблюдая за тем, как Эрик достает молнию и скрепляет запястья Рональда. Он поднимает Рональда на ноги и усаживает его на рваный серый диван.

– Ты в порядке, детка? – тихо спрашивает ее Эрик, не сводя глаз с Рональда.

– Да, – отвечает она, медленно проходя через переднюю комнату. В доме воняет сигаретами и старым пивом, окурки и банки валяются на грязном коричневом ковре. Стены, которые когда-то были белыми, за многие годы покрылись желтыми пятнами от курения.

В углу стоит телевизор с разбитым экраном. На потертом журнальном столике валяются обеды, приготовленные в микроволновке.

– Ты так живешь? – шепчет она. Она выглядывает из-за угла и видит у задней стены его дробовик.

Эрик держит ружье на мускулистых предплечьях Рональда.

– Как это будет, детка?

Рональд начинает жалобно плакать. Его лицо становится ярко-красным, и он плачет, как ребенок.

Это приводит Элли в ярость.

– Заткнись, – шипит она, шагая так, чтобы оказаться в нескольких дюймах от него, но вне линии огня Эрика. – И посмотри на меня.

По лицу мужчины текут уродливые слезы и сопли, но он подчиняется.

– Ты убил всех, кто был мне дорог. Ты разрушил мою жизнь, – она рычит, – И ты не раскаялся. Ничего.

Запах Эрика меняется, его гордость за нее возрастает. Это побуждает ее продолжать.

– Знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я пытаюсь увидеть хорошее в самых плохих людях в тех, кого некоторые считают чудовищами.

– Мне очень жаль. Мне, действительно жаль, – Рональд тихо прошептал.

– Как меня зовут? – она кричит на него. – Если ты так сожалеешь, неужели ты не потрудился хотя бы посмотреть, как зовут твоих жертв? – ее вопль эхом разносится по дому, когда Рональд всхлипывает.

– Я не… я не…

– Ты не раскаиваешься. Тебя не спасти. Ты отнял две жизни, а потом выбросил свою собственную, чтобы жить вот так.

Она прикусывает губу, чтобы не расплакаться, но ее голос срывается.

– Никто не может помочь тебе, Рональд. Я надеялась, что смогу простить тебя, когда узнала, что мы приедем сюда. Но в мире не хватит прощения, чтобы спасти такого как ты.

Она делает шаг назад и смотрит на Эрика, указывая на его пистолет.

– Отдай его мне! – кричит Рональд, ерзая на диване и пытаясь сползти с него.

– Я сказал, не двигайся, мать твою! – рычит Эрик, и его попытки сдвинуться с места прекращаются.

Элли подходит к нему и проводит рукой по его плечам.

– Отдай его мне, Эрик.

Впервые Эрик выглядит неловко.

– Ты уверена, малыш? Пути назад нет. Никогда.

Плач Рональда становится для нее фоновым шумом, когда она вспоминает день аварии.

Стекло, режущее ее ладони.

Крики мамы, переходящие в искаженный стон, когда пламя поглощает ее.

Кожа Джульетты, плавящаяся на коже пассажирского сиденья…

– Я уверена.

Эрик взводит курок пистолета и осторожно передает его ей. Он обхватывает ее руки и слегка поворачивает пистолет так, чтобы он был направлен точно в голову Рональда.

– Тебе просто нужно нажать на курок, милая.

Ее руки дрожат, и Эрик держит ее крепко.

– Ты сделаешь это со мной? – она шепчет, и его руки сжимаются сильнее.

– Конечно, – ее палец ложится на спусковой крючок, и его палец следует за ним. Когда оба пальца касаются спускового крючка, Эрик прижимается губами к ее уху.

– Я так горжусь тобой, детка.

И они вместе стреляют.