Текст книги "Единожды отвергнув"

Автор книги: Лилиан Трэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я не собираюсь мешать. Просто мне хочется понять, чего ты желаешь достичь своими действиями.

– Что же здесь непонятного? Девчонке всего семнадцать лет.

– Но через месяц исполнится восемнадцать и она будет считаться взрослой. Ты не сможешь вечно контролировать сестру, принимать решения за нее.

– Но попытаться-то могу. – Он захлопнул дверцу и включил зажигание. – Особенно если этим я спасу ей жизнь!

Вероятно, в городе Фелипе заехал в полицейский участок, потому что еще до его возвращения в поместье прибыл детектив. Ожидая хозяина, он опросил слуг и работника коровьей фермы, видевшего, как удирала Серена. Пожилой гаучо посетовал на плохое зрение, но в то же время готов был поклясться, что заметил вдалеке, на дороге, прячущийся за деревьями автомобиль, за баранкой которого кто-то сидел. По всей видимости, мужчина.

За время пребывания в Боливии испанский Джессики улучшился, поэтому она поняла большую часть беседы. Услышав про автомобиль и находившегося в нем человека, она ахнула. Наверняка это был тот подозрительный парень в потрепанном «лендровере».

От внимания полицейского не укрылась ее реакция.

– Что вам известно? – быстро спросил он.

– Не уверена, имеет ли это отношение к данному случаю, – замялась Джессика, – однако сегодня вечером я видела на дороге незнакомца. Его автомобиль стоял на обочине, но был направлен от поместья, а не к нему.

Детектив поднял бровь и что-то записал в блокноте.

– На похищение не похоже. Но так как речь идет о сеньорите Рабаль, придется все-таки провести расследование.

К полуночи большая часть огней в доме погасла, музыканты сложили инструменты в свой пикап и отбыли, а гости были доставлены на взлетное поле, откуда вызванный ранее самолет унес их в Ла-Пас. Словом, прием не удался.

Детектив поделился с Фелипе добытой информацией. По всему выходило, что побег Серены был запланирован заранее. Исчез не только ее кошелек, но также зубная щетка, расческа и косметичка. Недоставало и кое-чего из одежды.

– Что вы намерены предпринять? – спросил Фелипе.

В черном смокинге он выглядел чрезвычайно импозантным, большим и грозным. Джессика подумала, что он похож на черного ангела мести, вознамерившегося во что бы то ни стало настичь и покарать похитителя Серены.

– Мы не так уж много можем сделать, – пожал плечами офицер полиции. – Составим отчет, поищем девушку по своим каналам, но проблема заключается в том, что ей скоро исполнится восемнадцать. Как только это произойдет, дело придется закрыть. Взрослый человек имеет право в любой момент отправиться куда ему заблагорассудится. Может даже бесследно исчезнуть, если пожелает.

– Но сейчас моя сестра еще несовершеннолетняя, и мы не знаем, что с ней произошло. Возможно, ее вынудили уйти силой!

– Я не обнаружил следов борьбы.

– Может, похититель ударил Серену по голове, а потом бросил в машину. Не исключено, что вскоре за сестру потребуют выкуп.

– Если это произойдет, прошу вас немедленно связаться со мной. Я пробуду в своем кабинете до утра. Завтра мы предпримем что-нибудь дополнительно, однако скажу честно, дон Рабаль, в нашей стране легко затеряться. И если ваша сестра пожелает... – Красноречиво разведя руками, детектив попрощался и покинул гостиную. Вскоре донесся звук отъезжающего автомобиля.

Было уже поздно, начало второго. Джессика посмотрела на стоявшего у окна Фелипе и поняла, что он смертельно устал.

Подойдя к бару и плеснув в бокал немного бренди, она поднесла его Фелипе.

– Как все это глупо! – мрачно произнес тот.

– Серена еще очень молода.

– И неразумна.

Джессика сочувствовала и ему, и Серене.

– Когда человек взрослеет, он часто экспериментирует и неизбежно совершает ошибки. Серена имеет право на свою часть подобного опыта.

– Нет! – грозно возразил Фелипе. – Все это уже однажды было. Моему брату Роберто едва исполнилось восемнадцать, когда он решил поэкспериментировать со своей жизнью. Результатом стала его смерть. – Голос Фелипе дрогнул. – Возможно, ты права и каждый человек должен совершить некоторое количество ошибок, чтобы в итоге чему-то научиться. Однако я не желаю платить подобную цену дважды.

Джессика молчала, не зная, что ответить.

Фелипе отпил глоток бренди.

– Серена принадлежит к богатому аристократическому роду, ее ожидает блестящее будущее. Но, если просочится слух о том, что она спуталась с каким-то оборванцем, можно будет считать, что ее песенка спета. Знать Ла-Паса не прощает таких ошибок. Девушка с подобной репутацией обречена. Ее просто вычеркнут из жизни.

Джессика присела на подлокотник кресла.

– А если она любит того парня?

– Кого? Бездельника в подержанном автомобиле? – Фелипе искренне рассмеялся. – Джессика, ты истинная американка!

Она напряженно выпрямилась.

– Это плохо?

– Нет, пока ты находишься в Штатах. Но здесь происхождение человека играет первостепенную роль. Серена не может влюбиться в простолюдина, и точка!

– Но ведь ты придерживаешься иной позиции.

– Тебе так кажется?

Что-то в его голосе задело Джессику за живое. Неужели он в самом деле настолько высокомерен? Не может быть. Наверное, она ошиблась.

– Послушай, я принадлежу к среднему классу. Мой род не является аристократическим, однако ты все-таки занимался со мной любовью.

– Это разные вещи.

Джессике не хотелось вдаваться в подробности, но все же она спросила:

– В каком смысле?

– Женщины бывают разные. Любовницы... – он на секунду умолк, но потом заставил себя продолжить, – и те, на которых можно жениться.

Разумеется, она относится к числу первых.

– А если женщина захочет большего? Разве нельзя ей... – Джессика не могла сказать «мне», – выступить в обеих ипостасях?

Фелипе мрачно взглянул на нее.

– Только не у нас.

Все ясно. Он может заниматься с ней любовью, но никогда не женится. Насладится ее телом и оставит. Приятная новость!..

Он заметил перемену в лице Джессики и, видимо, понял, о чем та думает. Подойдя к креслу, он погладил ее по голове.

– Не переноси это на нас. Мы говорим лишь о Серене.

Джессика не могла заставить себя посмотреть на него.

– Но как же быть с нашими отношениями? С тем, что произошло сегодня?

– Я в восторге от этого. Все вышло просто восхитительно. За исключением момента, когда я забыл о предохранении. – Фелипе погрузил пальцы в светлые кудри Джессики, коснулся затылка. – А ты не жалеешь, что занималась со мной любовью?

Она не жалела, однако все безумно усложнилось. Желать Фелипе было одно, но, испытав с ним столь неописуемое наслаждение, Джессика поняла, что подобное не забывается. Она окунулась в такое блаженство, обрела такой чувственный опыт, который не скоро выветрится из ее памяти. А вместе с тем следует помнить, что все это временно.

– Нет, – шепнула она, чувствуя себя обманутой.

Фелипе попросил ее провести ночь в его постели, и она согласилась, несмотря на боль, причиненную его словами. Джессика пошла с ним, потому что, судя по всему, им недолго уже осталось быть вместе.

Ей пришлось признаться себе в своих чувствах. В постели она попыталась сделать вид, что их с Фелипе занятие ничего особенного не означает и в каком-то смысле похоже на гимнастику, однако из этого ничего не вышло, потому что в интимных действиях участвовало не только тело, но также сердце, эмоции.

Джессика влюбилась.

Прежде она представляла себе любовь совершенно иначе – теплой, уютной, радостной. Но чувство, поселившееся в ее душе, словно жгло Джессику изнутри. Оно было горячее, животрепещущее, нетерпеливое.

Отодвинувшись на край широкой кровати, Джессика свернулась комочком, из ее глаз покатились слезы. Она старалась не вздрагивать, потому что нельзя здесь плакать. Особенно из-за Фелипе. Он того не стоит.

Вскоре Фелипе дотронулся до ее плеча.

– Эй, малышка, почему ты плачешь?

– Я не плачу, – всхлипнула Джессика, изо всех сил стараясь возненавидеть этого человека.

Ей бы встать и гордо удалиться в свою комнату, но она продолжала лежать рядом с ним, по-прежнему желая его и осознавая простую истину: без него жизнь теряет смысл.

Пальцы Фелипе скользнули по ее мокрой щеке, отвели влажные волосы с лица.

– Я не должен был заниматься с тобой любовью. Это эгоистично. Я воспользовался своим преимуществом.

– Хочешь сказать, что, после того как я согласилась, ты перестал уважать меня?

Застонав от досады, Фелипе заключил Джессику в свои объятия.

– Что за глупости! Я ничего подобного не говорил.

– Но теперь я уже не так интересна тебе. Ведь ты сам сказал, что женщина может быть или любовницей, или женой, но никак не тем и другим одновременно.

Он нежно коснулся губами ее лба, виска и мокрой щеки.

– Тебя я могу сделать только любовницей, иного выбора у меня нет.

Если этим он хотел утешить Джессику, то достиг совершенно противоположного эффекта. Прикусив губу, она пыталась заглушить возникшую в сердце боль. Почему ей раньше не пришло в голову, каковыми являются ее истинные чувства по отношению к Фелипе? В двадцать четыре года уже пора отличать любовь от страсти.

Он легонько поцеловал ее в губы.

– Я все еще хочу тебя.

Ну да, хочешь мое тело.

Не удержавшись, Джессика снова всхлипнула и тут же с досадой сжала зубами кулак.

– Детка, не нужно. Посмотри на меня. – Фелипе поцеловал ее запястье. – Это не похоже на тебя. Ты достаточно умна и независима, чтобы вести себя так.

– Ты думаешь? – прошептала Джессика.

– Я знаю.

Верно, долгие годы Джессике приходилось быть сильной. Но чего она этим добилась? К чему пришла?

Независимость обернулась проклятьем.

– Мне пора идти к себе. – Она выскользнула из его объятий и села на постели. – К тому же нам нужно позвонить в полицию и узнать, нет ли сведений о Серене.

– Еще только четыре утра. И потом, мы с детективом договорились, что он сам позвонит, если что-либо станет известно.

– Знаю. Ты очень беспокоишься о сестре.

– Да. Но это не означает, что мне нельзя немножко поволноваться и из-за тебя, верно?

Джессика отбросила волосы назад.

– Все равно я не могу остаться. Пребывание с тобой слишком болезненно для меня.

Он издал странный сдавленный звук, потом повалил Джессику на кровать и подвинул вплотную к себе.

– Я постараюсь, чтобы тебе не было слишком больно.

С этими словами он подмял ее под себя, расположившись между раздвинутых ног.

Джессика ощутила, какой он большой, сильный, горячий... решительный. Когда их губы слились, ее будто молния пронзила – резкая, мощная, сверкающая.

На этот раз они любили друг друга гораздо более страстно, яростно, конвульсивно, словно понимая, что скоро их отношениям придет конец. Но даже вознесясь к самым вершинам наслаждения, Джессика не обрела покоя. Напротив, пустота в ее душе как будто увеличилась.

Когда утренние солнечные лучи позолотили белые занавески на окнах, Фелипе проснулся, сел на постели и взглянул на Джессику.

Минувшая ночь была насыщена не только эротикой, но и чувствами. Еще ни одна женщина не была настолько близка ему. Когда она вскрикивала на пике удовольствия, для него это было приятнее собственной разрядки. Они идеально подходят друг другу. И не существует никаких препятствий для того, чтобы они и дальше оставались вместе.

Разумеется, если только Джессика согласится стать его любовницей. Фелипе готов всецело взять на себя заботу о ней. У нее никогда ни в чем не будет недостатка – ни в нарядах, ни в автомобилях, ни в деньгах или украшениях. Джессика сможет путешествовать, развлекаться, управлять конезаводом – словом, делать что угодно, за исключением двух вещей.

Она не сможет носить имя Рабаля и рожать ему детей.

Дьявол! Что, если Джессика уже сейчас беременна? В спальне Фелипе не забыл о предохранении, но раньше, в кабинете, это напрочь вылетело у него из головы.

Вздохнув, Джессика потянулась и открыла глаза.

– Доброе утро, – тихо слетело с ее уст.

– Доброе, – ответил Фелипе странно хриплым голосом. Он вдруг ясно понял, что лишает Джессику того, чего она хочет и заслуживает. Он страстно желает ее, но не может обещать верности, замужества, семьи...

И все-таки ему придется проявить твердость. Нужно помнить о Серене. Проблемы сестры следует решать в первую очередь. Чтобы не повторилась трагедия, некогда случившаяся с Роберто.

Фелипе стиснул обнаженные плечи Джессики и принялся целовать уголки ее рта, глаз, кончики бровей.

– Давай пока не будем принимать окончательного решения, ладно?

– Рано или поздно к этому придется вернуться.

– Да. Но у нас еще есть время.

10

В дверь постучали, и горничная сказала, что Рабалю звонят из города. Тот быстро натянул брюки и рубашку и ушел. Не дожидаясь его возвращения, Джессика направилась в свою комнату, где приняла душ и оделась.

Завтракать ей пришлось в одиночестве. Когда она допивала кофе, появился веселый и улыбающийся Фелипе. Вероятно, ему сообщили что-то о Серене. Он предложил Джессике вечером прогуляться в город, и она согласилась.

День прошел в обычных занятиях. Ближе к пяти Фелипе усадил Джессику в свой «роллс-ройс» и повез в Санта-Крус.

– Люблю этот город, – заметил он, когда они свернули на главную улицу. – Надо было нам раньше выбраться. Поужинать в каком-нибудь известном заведении, потанцевать...

Этим они и занялись в уютном ресторане центральной гостиницы. Джессике здесь очень понравилось, хотя есть ей не хотелось. И вообще, если уж говорить начистоту, она с большим удовольствием вернулась бы в поместье, где можно было стянуть с Фелипе рубашку, прижаться к его обнаженной груди и заняться с ним любовью.

За столиком Джессика сидела как на иголках. Взглянув на нее, он наполнил вином бокалы, а затем опустил руку и коснулся ее бедра.

– Дорогая...

– Да? – вздрогнула она.

– Умоляю, не думай пока о будущем. Давай отложим тревоги на потом.

Джессика медленно покачала головой.

– Я должна вернуться домой.

– В поместье?

Фелипе прекрасно понимает, о чем я говорю, мелькнуло в голове Джессики, но ему нравится продолжать игру.

– Нет, в Техас.

– Ты в самом деле хочешь завести роман на расстоянии?

– Нет, никакого романа мне не нужно.

– Детка, я мог бы взять на себя заботу о тебе.

– Этого я тоже не желаю.

Он прищурился.

– А чего же ты хочешь?

– Ты знаешь.

– Все равно скажи. Порадуй меня. Возможно, это последняя ночь, которую мы проводим вместе.

Какие ужасные слова! От них веет тоской одиночества.

Губы Джессики задрожали, но она заставила себя ответить.

– Я хочу любви. И уважения.

Фелипе в сердцах бросил на стол салфетку.

– Неужели ты думаешь, что я не уважаю тебя? – Сидящие за соседними столиками посетители начали удивленно оборачиваться на них. – Но какого уважения ты требуешь? – продолжал он. – Я выслушиваю тебя, учитываю твои пожелания, принимаю суждения... В чем ты видишь неуважение?

Джессика сидела потупившись. Ей непросто было спорить с Фелипе.

– Никаких суждений ты не принимаешь, да и выслушиваешь вполуха, – возразила она. – Когда я пыталась побеседовать с тобой о Серене...

– Это другое, – прервал он. – Я подразумеваю нас с тобой.

– Ладно. В таком случае неуважение заключается в том, что ты не считаешь возможным жениться на мне.

– Мы едва знаем друг друга.

– Брось. Ты знаешь меня достаточно, чтобы желать. Чтобы перевезти через полмира к себе домой и даже поручить присматривать за сестрой.

– Но ты не вписываешься в мое понимание брака.

– Как можно произносить подобные слова с такой серьезной физиономией?

– Джессика, прошу тебя!

– Разве существует закон, запрещающий жениться на таких, как я?

– Официального нет. Зато есть неписаный.

– Иными словами, все упирается в обычаи и социальные предрассудки.

– Почему об этом нужно говорить именно сейчас?

Джессика и сама не знала. Просто эта тема не давала ей покоя. Вопрос брака следует обговорить, даже если это означает полный разрыв отношений.

– Я даже не уверена, хочу ли за тебя замуж, но одно то, что ты не считаешь возможным вступить со мной в брак, сводит меня с ума.

– А меня бесишь ты. Ведь тебе прекрасно известно, почему ты здесь и какое соглашение мы заключили.

– Ах да, наш контракт! – Конечно, теперь она вечно будет в долгу. Как можно было об этом забыть? Джессика поднялась и взяла сумочку. – Я возвращаюсь. Соберу вещи и улечу в Штаты.

Фелипе быстро поднялся и заставил ее снова сесть.

– Я не хочу ехать в поместье с тобой. – Она чувствовала себя так, будто душа ее сгорела, оставив после себя лишь пепел. – Лучше мне упаковать сумки в твое отсутствие.

– Для тебя, возможно, и лучше, однако я не могу позволить, чтобы ты устраивала мне сцену в общественном месте.

Судя по всему, чувства Джессики совершенно не задевали Фелипе, Его волновало только собственное достоинство и необходимость сохранить лицо.

По правде сказать, Джессика была рада, что снова оказалась на стуле. Ноги не держали ее, и она не смогла бы уйти, даже если бы захотела.

Фелипе жестом подозвал официанта и расплатился по счету. Затем встал, взял Джессику под руку и повел к выходу.

– Хорошенький спектакль ты устроила, – сдержанно произнес он, когда они сели в «роллс-ройс» и тронулись с места. – Добилась желаемого?

Джессика устало пожала плечами.

– Не стоит винить меня одну. Ты сердишься, потому что я пожелала большего, нежели обычный секс.

– Насколько мне не изменяет память, обычного секса у нас не было. Я помню только тот, что высекал искры из нас обоих.

– Это еще не дает тебе права самонадеянно полагать, что теперь я с готовностью соглашусь на роль любовницы!

– Возможно, тебе это не по вкусу, но ты уже являешься моей любовницей. Или подружкой, приятельницей, называй как хочешь. Прошлой ночью ты почему-то не делала из этого трагедии. Что же случилось сейчас?

– Наверное, я еще не до конца осознала, что оказалась в тупике.

– Я терплю твои рассуждения лишь потому, что мы оба устали. И все-таки позволь напомнить, что о браке речи никогда не велось. Тебе не хуже моего известно, что наша связь стала своего рода премией, поощрением, которое...

– Послушай, только не говори об этом, как о финансовой операции!

Сверкнув глазами, Фелипе выругался по-испански.

– Джессика, я не хочу сражаться с тобой!

– Мне тоже этого не нужно.

– Наконец-то мы хоть в чем-то добились единства. – Он протянул руку и стиснул ее пальцы. – Если бы ты знала, как я намучился со своей семьей! – Его голос звучал глухо. – Мой отец не уделял близким никакого внимания. Ни моей матери, ни Марте – второй своей жене, ни Роберто, ни Серене. Никому. И все мы в итоге заплатили ужасную цену. Я до сих пор стараюсь заботиться об остальных, но, признаться, очень устал. И не могу себе представить, что на мои плечи навалится дополнительный груз, связанный с собственной семьей.

– Разве тебе не хочется иметь детей, наследников, которым ты мог бы передать свое имя?

– А с ним и наложенные на наш род проклятья? Нет, этого я никому не пожелаю. – Фелипе одной рукой обнял Джессику за плечи и поцеловал в висок, на секунду оторвав взгляд от дороги. – Не нужно усложнять дело, дорогая. Я хочу быть с тобой, неужели этого недостаточно?

– А где я буду жить?

– В моем доме. Впрочем, если хочешь, могу купить для тебя отдельный дом.

– Но никаких иных обязательств на себя не возьмешь?

– Если ты снова о браке, то нет, жениться я не стану.

Итак, он не желает ни детей, ни брака, ни семьи. Зато Джессика может жить в отдельном доме.

Сделка хуже некуда. Неудивительно, что клан Рабалей пользуется дурной репутацией.

Джессика повернулась и долго рассматривала лицо Фелипе.

– Знаешь, у тебя могли бы получиться красивые дети.

– Поверь, они мне не нужны. – Он поймал ее руку, поднес к губам и стал целовать пальцы. – Мне нужна ты.

– Но сколько это продлится? Пока ты не встретишь более привлекательную девушку? Которая не будет связана с тобой долговыми обязательствами?

Фелипе скрипнул зубами и ничего не ответил.

– Кстати, а что, если я беременна? – спросила Джессика.

Мгновение он молчал, потом повернулся к ней.

– Ты думаешь, что это произошло?

– Мы занимались любовью без презерватива, так что...

Вновь повисла тишина, тяжелая, удушающая. Гордость Джессики была задета, но с сердцем все обстояло хуже. Оно разрывалось на части.

Как только они доберутся до поместья, она сложит вещи и уедет. Чем скорее, тем лучше.

Остановив «роллс-ройс» у дома, Фелипе вышел, чтобы открыть Джессике дверцу, но та не стала дожидаться и выбралась сама.

Взбегая по ступенькам, она вдруг заметила у входа какую-то тень и похолодела. Спустя мгновение темный силуэт переместился на свет.

Серена.

Фелипе не удивило неожиданное появление сестры. Взглянув ему в лицо, Джессика поняла, что он уже знал о скором возвращении Серены.

Фелипе почувствовал ее взгляд и повернулся к ней. В его глазах не было и намека на тепло.

– Ты приняла решение? – Большего безразличия, с которым был задан этот вопрос, он не мог бы изобразить, даже если бы очень сильно постарался.

До этого момента Джессика еще колебалась, но теперь решилась окончательно.

– Да. – Коротенько слово упало словно нож гильотины.

– Что ж, не буду тебе мешать.

Вот и все. Конец.

Джессика подошла к Серене и обняла ее, избегая вопрошающего взгляда. У девочки хватает своих проблем, ни к чему навязывать ей дополнительные волнения.

Джессика привезла с собой мало одежды и поэтому быстро собралась. Но уходить все равно было тяжело. Прощание прошло бы гораздо более спокойно, если бы они с Фелипе избежали близости. Теперь же сердце Джессики разрывалось от тоски.

Она спустилась по лестнице с дорожной сумкой в руке и остановилась в нерешительности. В холле слышался плач Серены. Он доносился из-за закрытых дверей библиотеки. Джессике очень не хотелось заглядывать туда и прерывать разговор брата и сестры, но и уйти не попрощавшись она не могла.

– Ты понимаешь, что натворила? – гремел голос Фелипе. – Чтобы разыскать тебя, я нанял частных сыщиков. С тобой могло произойти что угодно. Самое плохое, что только можно вообразить!

– Что с Мигелем? Почему его нет? Что они с ним сделали?

– Ничего.

– Тогда где он? Мигель не оставил бы меня, потому что любит. Слышишь? Он любит меня!

Крик Серены полоснул Джессику по сердцу. Она двинулась к двери, но, взявшись за ручку, замерла. Чем можно помочь в подобной ситуации?

– Если этот парень любит тебя, то почему его нет рядом с тобой? Почему он сбежал? И почему поставил тебя в такое положение?

– Не знаю! С ним наверняка что-нибудь случилось.

– Признавайся, ты беременна?

Джессика закрыла глаза и затаила дыхание, ожидая ответа.

– Не знаю, – сказала Серена.

– Не юли! Это очень просто узнать.

– Я не ходила к врачу.

– Иными словами, задержка у тебя все-таки есть?

У Джессики сжалось сердце. Если Серена беременна и отцом будущего ребенка является парень, которого она видела в «лендровере», что предпримет Фелипе?

Впрочем, почему он должен что-либо предпринимать! Это дело касается только его сестры.

Почувствовав, как в душе закипает злость, Джессика заставила себя успокоиться. Она не вправе вмешиваться, потому что не принадлежит к семье Рабалей и в свое время Фелипе ясно дал ей это понять.

Подняв с пола сумку, Джессика направилась к выходу. В этот момент дверь библиотеки распахнулась и на пороге появился Фелипе. Лицо его было бесстрастно.

– Автомобиль ждет тебя у крыльца, – произнес он. – Кроме того, я заказал билет на самолет. Тебе нужно лишь зарегистрироваться в аэропорту Санта-Круса.

Сердце Джессики сжалось.

– Благодарю, – прошептала она, не зная, что еще можно сказать.

Их конезавод по-прежнему должен Рабалю кучу денег. Деловые отношения между Джессикой и Фелипе тоже не завершены, но личные закончились. Отныне все будет по-другому. Во всяком случае, должно быть.

Наш семейный бизнес важнее всего, сердито напомнила себе Джессика – сердито, потому что в глубине души начала сомневаться в истинности этой аксиомы.

Разумеется, дела всегда будут стоять на первом месте, но любовь к Фелипе изменила Джессику. Ее чувства стали более глубокими, она начала желать большего лично для себя. Джессике уже недостаточно было просто посвятить себя конезаводу. Ей хотелось любви, причем взаимной.

Однако ее желания никак не отражаются на мировоззрении Фелипе Рабаля. Она не может заставить его хотеть того же. Единственное, что ей остается, это вернуться домой, сосредоточиться на работе и постараться определить для себя новые перспективы.

Пора было уходить, но Джессика не могла двинуться с места. Несмотря на твердое решение попрощаться как можно суше, она страстно желала еще хотя бы разок напоследок прикоснуться к Фелипе, обнять его.

Но если она позволит себе это, то вообще не сможет уйти. Желание быть рядом с Фелипе делает ее слабой, а этого она не может допустить, потому что от нее зависит благополучие семьи Бейнов.

Наконец, Джессика резко повернулась к Фелипе спиной. Она испытывала столь сильную душевную боль, что взор мутился, а сознание грозило вот-вот покинуть ее.

Однако ей все-таки удалось опуститься на заднее сиденье ждавшего у крыльца джипа, за рулем которого сидел один из слуг. Стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони, она молила небеса дать ей силы не разреветься, пока автомобиль не отойдет на некоторое расстояние.

В эти напряженные мгновения Джессика вдруг поняла, что действительно спасла свой конезавод, но лишь для того, чтобы отныне навсегда оказаться в долгу у дона Рабаля.

Через шесть недель после возвращения из Боливии Джессика получила письмо от Серены.

С сильно бьющимся сердцем она вскрыла конверт.

«Дорогая Джессика! Мне нашли новую школу, и теперь я упорно штудирую учебники, чтобы сдать экзамены. Очень тоскую по Мигелю, но стараюсь сосредоточиваться на учебе. По тебе я тоже скучаю. Поскорее приезжай в гости.

Целую, Серена».

Итак, девочка все-таки не забеременела. Должно быть, Фелипе очень доволен.

Джессика долго держала в руках письмо, прежде чем сложить и спрятать в конверт, который положила в ящик стола. Затем подошла к окну.

Какая ирония! Серена избежала беременности, а она нет.

Ее срок составляет уже почти шесть недель.

11

Пряди тумана цеплялись за траву на пастбище. Утро выдалось холодным даже для раннего ноября, но в конюшне было тепло и витал знакомый запах – лошадей, сена, потертой кожи.

Расчесывая одну из кобыл, Баловницу, Джессика размышляла о том, что, несмотря на неизменную привязанность к конезаводу, ее приоритеты изменились. Любовь к Фелипе открыла ей новые горизонты. Оказалось, что жизнь состоит не только из лошадей и всего с ними связанного. Джессике хотелось иметь семью, быть женой и матерью. Но в качестве своего мужа она представляла лишь одного человека – Фелипе Рабаля.

Джессика любила его настолько сильно, что не могла представить себе жизни без него. Однако за последние семь недель ей лишь один раз удалось услышать голос Фелипе, и то только потому, что тот позвонил и попросил пригласить к телефону Хосе.

Она помнила, как замерла, услышав переливы знакомого голоса, как впилась пальцами в телефонную трубку, как застучало сердце в ее груди и сжался желудок. Чудом Джессика удержалась от того, чтобы не обратиться к нему с мольбой приехать хотя бы на час. И любить ее.

К счастью, здравый смысл возобладал. Она отложила трубку и отправилась на поиски Хосе, не потеряв собственного достоинства.

Однако единственной минуты общения оказалось достаточно, чтобы сердце вспыхнуло новым пламенем. В течение нескольких дней после звонка Джессика почти не ела и не спала. В своей комнате она и проклинала Фелипе, и тосковала по нему, и рыдала в голос, но в конце концов пришла к заключению, что нужно смириться с неизбежным. Ей предстоит жить без него.

Правда заключается в том, что, даже заставив Фелипе говорить с ней, Джессика не могла бы пробудить в нем любовь к себе. Такую, о которой мечтала...

Джессика тряхнула головой, выбрасывая мысли о телефонном звонке, и потянулась за седлом для Баловницы. Однако ее опередили.

– Неужели вам обязательно нужно делать это, сеньорита Джессика? – спросил Хосе, снимая седло с крюка и кладя на спину кобылы.

Джессика на миг замерла, лихорадочно обдумывая его слова, потом вздернула подбородок.

– А почему бы и нет?

– Вы знаете почему, – сдержанно ответил Хосе, затягивая подпругу.

Щеки Джессики заалели. Боливиец не мог ни о чем знать. Она даже сестре не говорила, что ждет ребенка. Хосе неоткуда было проведать о готовящемся событии.

Тем не менее загадочная фраза ставленника Фелипе весь день не давала Джессике покоя.

Если Хосе обо всем догадался, сообщит ли он своему хозяину? Или будет ждать, пока она сама это сделает?

Ей хотелось поставить Фелипе в известность, но она не могла забыть, что он говорил о браке и семье. Послушать его, так воспитание детей – мука, род пытки. Но Джессика не желала подвергать Фелипе подобному страданию. Зачем навязывать человеку нежеланное дитя?

Однако из этого не следует, что она прервет беременность или отдаст ребенка в приют. Маленький человечек будет в той же степени Бейном, что и Рабалем. Одним словом, Джессика намеревалась вырастить сына или дочку на конезаводе, среди любимых и уважаемых людей.

Разумеется, ей очень хотелось бы, чтобы Фелипе тоже вошел в жизнь малыша, но он уже сделал свой выбор, и тут уж ничего не изменишь.

В доме Рабалей в Ла-Пасе Серена поставила пластинку. Однако на этот раз звучали рождественские хоралы, а не рок, как обычно. Пришел декабрь, и сеньорита Рабаль предпочла послушать музыку, созвучную предстоящим праздникам.

Фелипе стоял в гостиной перед камином и смотрел на холодный пепел. В этом году настроение у него было отнюдь не праздничное. Если бы не сестра, он вообще не стал бы затевать никаких торжеств.

Вот если бы здесь была Джессика...

Он закрыл глаза и увидел чудесную картину: вдруг открывается дверь, и входит она – длинноногая светловолосая прелесть. Кудри обрамляют ее милое лицо, глаза блестят, она улыбается, и Фелипе понимает, что любит ее.

Да, он желает Джессику. Но может ли он заключить традиционный брак и обзавестись детишками? И если нет, то почему? Чего он боится?

Разочаровать ее.

Ответ был тяжелее пудовой гири. Он действительно опасается, что станет для Джессики таким же разочарованием, как его отец стал для всех, кто его любил.

И еще он боится, что может повториться трагическая история Роберто. Фелипе не было рядом с братом, потому что гордость помешала тому попросить о помощи.

Фелипе болезненно поморщился. Воспоминания до сих пор доставляют ему страдания. Но может быть, настало время проветрить спрятанные в шкафу скелеты? А то и вовсе избавиться от призраков прошлого? Возможно, пришла пора действовать?

Ах, если бы знать ответ...

Фелипе подошел к бару, налил себе полстакана бурбона и тут же опрокинул в рот. Влага обожгла горло, зато спугнула насмешливый голос подсознания. Давно пора прекратить сравнивать себя с отцом и терзаться воспоминаниями. Нужно поступать так, как велит сердце.