Текст книги "Пропавший караван"

Автор книги: Лилиан Трэвис

Соавторы: Мартин Шерр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Но, в отличие от последних, гули передвигались на четвереньках, однако быстро бегать им мешали огромные когти. Некоторые утверждали, что у гулей черные языки, но на этот счет не было единого мнения. А вот то, что твари имели круглые головы с остроконечными ушами и свиные пятаки, вместо носов – в этом разночтений не было. Во всяком случае, Миэлин утешил себя мыслью, что повстречай он эти создания – скорее всего он узнает их по такому описанию.

Но как выглядят гули не так уж и важно. Куда важнее придумать, как им помешать поживиться незадачливым купцом из Пограничья.

Миэлин решил, что, по меньшей мере, до заката находится в безопасности. Солнечный свет губителен для такого рода созданий, а с приближением темноты он должен успеть подыскать себе безопасное убежище.

Вдруг прямо над его головой что-то просвистело. Молодой человек инстинктивно пригнулся и увидел, как неподалеку от него длинноухого пушистого зверька к земле пригвоздила стрела. Осторожно выпрямившись, невольный путешественник заметил вдалеке человека с луком, которой поднял руку в приветственном жесте.

Миэлин повторил жест и как мог. постарался дать понять местному жителю, что не питает враждебных намерений, а желал бы поговорить.

Мужчина, одетый в темную одежду, сшитую из звериных шкурок платье, двинулся ему навстречу, изящно перепрыгивая с камня на камень. Его движения не затрудняли даже охотничий лук и тушки дичи на поясе.

Незнакомец оказался невысоким – на голову ниже Миэлина, который и сам не мог похвастаться ростом. Житель Пограничья обратил внимание на бледное лицо и светлые широко расставленные глаза незнакомца.

Попытки заговорить с лучником на языке Пограничья, туранском и аквилонском ни к чему не привели. Наконец мужчина сам обратился к нему на одном из офирских диалектов:

– Ты заблудился?

– Да – оживился Миэлин – я оказался здесь случайно. Я не знаю эти места. Где я нахожусь?

Незнакомец сдержанно улыбнулся.

– Отсюда недалеко до реки Хорот. А по ней можно переправиться в Аргос. А если двигаться на закат, то меньше чем через седмицу можно прибыть в Зингару.

– Значит это все-таки…

– …Рабирийские горы и с заходом солнца здесь будет небезопасно. Но долг каждого честного человека помогать одиноким путникам. Меня зовут Ганн и я приглашаю тебя под свой кров. Это недалеко.

Страх с наступлением темноты оказаться один на один с ужасными гулями оказался настолько силен, что Миэлин без лишних сомнений последовал за невысоким охотником.

Они спустились по склону, поросшему густым лесом, затем поднялись на невысокий пологий холм и наконец, в небольшой лощине, житель Пограничья увидел бревенчатую хижину, окна которой были так узки, что скорее напоминали бойницы. Миэлин лишний раз напомнил себе, что жизнь в здешних местах отнюдь не проста.

Они попали как раз к ужину. Семейство, собравшееся за столом, оказалось довольно многочисленным. Ганн, как представился хозяин дома, его жена, три сына и две дочери. Все они, так же как и глава семейства, были невысокого роста, изящного сложения и, что особенно удивило гостя, по их щекам была разлита такая же ужасающая бледность, как и у хозяина. Нежданного гостя приняли очень радушно, можно было подумать, что общество незнакомца, появившегося из ниоткуда, особо никого не поразило.

За ужином завязалась беседа. Хозяева, обрадовавшись появлению нового человека, непременно хотели вызнать, что творится в мире за склонами Рабирийских гор. Купец как мог удовлетворил их Любопытство. Когда же наконец жаркое поспело и его стали раскладывать по глиняным тарелкам, то в неясных отсветах пламени очага Миэлину на мгновение показалось, что мясо плохо прожарено и сочится кровью. Но тут девушки отвлекли его внимание расспросами о короле Конане и обычаях, тарантийского двора, и молодой человек забыл об увиденном.

Через пару поворотов клепсидры вконец измученный купец наконец оказался в крохотной комнате под самой крышей, на постели, застеленной простым домотканым полотном.

Миэлин вознес хвалу Солнцеликому за то, что он не обделил его своей милостью и приготовился ко сну. Но многолетняя привычка постоянно, держаться начеку, заставила его подняться, подойти к двери и просунуть в скобы двери ножку грубой скамейки.

Так будет спокойнее, успел подумать он, засыпая.

* * *

– Ты должен вернуть его назад, колдун! – прорычал Конан. – Вернуть в целости и сохранности! Тогда, быть может, я забуду о том, что ты оскорбил моих подданных, перенеся их в сердце Стигии, как стадо овец. И еще я забуду, что ты опрометчиво нарушил магическое равновесие и смогу сдержать ответный удар северных магов, которых ты очень огорчил своим безрассудным поступком! И, наконец, я не буду спрашивать тебя: почему ты хотел отравить нас ядовитым дымом из камня и кто сегодня ночью обманом погрузил меня в сон, испугавшись честного боя!

– Эти камни охраняют мои границы от непрошенных гостей, – усмехнулся Яхмос. – В конце концов я не приглашал вас к себе и то, что я оказал вам гостеприимство как раз говорит о моем расположении к вам и уважении к аквилонской державе. Но я не хочу ссориться с тобой, король, непобедимый воитель и искусный охотник за ценностями, – вымолвил, наконец, чародей. – Клянусь Сетом – я сделаю все, чтобы вернуть твоего подданного назад!

– Всех моих подданных, – уточнил Конан.

– Всех, всех, – отмахнулся колдун. Те три воина, которые сейчас пьют вино в гостевых покоях, могут хоть сейчас отправляться с тобой. Дай мне время, киммериец. Я должен подготовиться к сложному ритуалу – ведь ты понимаешь отыскать человеческое существо на огромных просторах Хайбории ничуть не легче, чем песчинку в пустыне Шема. Пока я буду пытаться исправить результат сумасбродства собственной дочери, ты сполна Сможешь насладиться ее обществам и прогулкой в наших чудесных садах.

Он хлопнул в ладоши.

– Файонарана!

При этих словах прямо посреди зала из воздуха сгустилась заплаканная юная особа в ярких одеждах. Несмотря на печаль в глазах и общую растерянность, она не смогла скрыть интереса при виде статного черноволосого киммерийца и его гвардейцев.

– Кто эти люди, отец?

– Это моя дочь Файонарана, – торжественно сказал маг не обращая внимания на вопрос девушки. – А это король Аквилонии Конан и его воины: Авген, Евдис, Каврат.

Конан поднял бровь. Он не припоминал, чтобы произносил вслух имена своих людей. Воистину чернокнижник знал больше, чем хотел показать.

– Ты должна развеять скуку наших гостей, – строго сказал Яхмос, – покажи им наш замок, свои висячие сады, а когда они сполна насладятся лицезрением этих чудес, прикажи накрыть стол и предложи доблестным воинам самые изысканные вина и яства.

Конан с интересом посмотрел на дочку колдуна, отметив про себя, что девица недурна и вполне могла бы послужить украшением женской половины Лурда. Внезапно он спохватился и метнул взгляд на Яхмоса – кто знает, не умеет ли колдун читать чужие мысли.

Но чародей был бесстрастен и варвар успокоился.

Дочь стигийского некроманта тоже не осталась равнодушной к мускулистому, покрытому шрамами, воину. Воспоминания о купце из Пограничья в тот же миг исчезли из ее памяти.

Когда воины и Файонарана удалились, некромант Яхмос закрыл глаза и мысленно воззвал к своему Темному Покровителю.

* * *

Девушка болтала без умолку. Казалось, что она не закрывает рот ни на мгновение. Авген, Евдис, Каврат давно уже морщились от этой трескотни, но киммериец вел себя так, как будто в своей жизни он не слышал ничего прекраснее.

– Тебе нравятся наши сады, северный король? Вот эти лилии светятся в темноте, а вон те зеленые кувшинки могут ловить мелких птичек. Впрочем, такие скучные создания не смогут поразить воображение такого знаменитого воина, как Конан из Киммерии. А, верно говорят, что ты голыми руками задушил гигантского морского кракена, зажарил его на костре и съел даже без приправ?

– Не совсем так – усмехнулся варвар. – На самом деле я позвал друзей и угостил их на славy. B одиночку мне было бы трудновато справиться с таким огромным куском жаркого, тем более без приправ.

На круглой полянке, выложенной мозаикой из разноцветных камней и золотыми плитками, девушка остановилась и посмотрела прямо в глаза Конану:

– Если ты и твои спутники устали, то мы можем приступить к трапезе.

Гвардейцы одобрительно закивали, но Конан не привык терять время даром.

– Мы очень ценим ваше гостеприимство, Файонарана. Твое и твоего отца. Но мы здесь лишь для того, чтобы вернуть назад наших людей. Твой отец обещал провести ритуал и отыскать купца. Быть может уже наступило время, когда он сможет переместить его обратно или хотя бы скажет нам – где его искать.

– Где его искать могла бы сказать вам и я, – захихикала девушка, – но делать этого не буду. Мне так скучно, а если вы узнаете, где сейчас этот глупый хайбориец, то тотчас же отправитесь на его поиски.

Конан заскрежетал зубами. Будь они в Аквилонии, уж он не пожалел бы парочки крепких оплеух, чтобы вразумить эту несносную девицу. Но здесь он вынужден был сдерживать свой гнев. Вряд ли колдун остался бы безучастным к тому, что какой-то киммерийский варвар взялся воспитывать его единственное дитя. Тем более, без помощи слов.

– Ты бы очень помогла нам, Файонарана, если бы рассказала – куда перенесла купца Миэлина. Но если ты упорствуешь, то может быть твой отец уже достиг успеха и по нашему возвращению в тронный зал порадует нас добрыми вестями?

– Ну нет! – хихикнула в кулачок девушка. – Исправить одному магу действо, произведенное другим, не так то просто. А кроме того, аколит Сета не может совершать магические действия не получая за это платы. Иначе Темный Властелин лишит его колдовской силы, поэтому тебе и твоим друзьям еще потребуется выполнить то, о чем попросит вас мой отец!

– Но ведь ты закинула купца в какую-то глушь совершенно бесплатно? Кто тебя отблагодарил за это действо?

– Ты плохо знаешь структуру магии, варвар. Кто знает, чем мне будут обязаны те, кто получит его себе на ужин!

– На ужин? – зарычал Конан.

– Ну, может быть на завтрак, – поджала губы юная колдунья.

– Думаю, что ты лжешь, женщина! Просто ты сделала нечто, чего не можешь? исправить. Но признаться в этом тебе мешает твоя гордыня, вот ты и рассуждаешь о разных там законах мадии. Признайся честно: купец чем-то раздосадовал тебя, и ты проделала то, о чем теперь сожалеешь? Так?

– Я., но он меня ужасно оскорбил… он не захотел…

– Не захотел по достоинству оценить такую красавицу, – усмехнулся Конан. – Что ж, парень слишком молод, к тому же Митра поскупился, когда отмерял ему разум. Ты и впрямь хороша собой. И, как можно убедиться, к тому же умна, а значит должна понимать, что этот глупец не стоит твоего гнева и уже изрядно наказан. Не пора ли вернуть его назад?

– Я вспылила и заклинание вышло чересчур сильным, – покраснела девушка, поэтому я не смогу вернуть его, даже если очень захочу. Но если этот несчастный окажется на вершине Горы-Купола, до того, как на нее упадет последний луч солнца, то он вернется сюда сам. Хотя, что это я говорю – он ведь не знает, что должен это сделать… А может быть, король, не стоит тревожиться из-за этого невежи? В конце концов, что такое какой-то купец для могущественной Аквилонии? Взамен его отец подарит тебе две сотни отборных рабов из Черных Королевств!

– Боюсь такой обмен не придется по душе Эвисанде, – проворчал Конан. Он схватил девушку за руку.

– Послушай, красотка, а ты сможешь отправить туда же меня и моих спутников? Мы отыщем купца, а потом вместе поднимемся на Гору-Купол и вернемся.

– Я не смогу – смутилась дочь стигийского некроманта, – перемещать больше одного человека под силу только очень могущественным магам.

Варвар вспомнил слова Гристиана. Похоже, девица не лгала.

– Хорошо, тогда одного меня, – нашелся варвар. – Эти люди, – он кивнул в сторону стоявших поодаль гвардейцев, – пока погостят у вас. Отведешь их к тем, кто прибыл с Миэлином, и пока их король отсутствует, эти бездельники славно скоротают время за игрой в кости и вином.

– Хорошо, – наморщила носик Файонарана, – пожалуй я смогу это сделать. Но при одном условии…

– Каком? – насторожился варвар. С этими стигийскими чернокнижниками нужно быть настороже – никогда не знаешь чего от них ожидать.

– В одном старинном манускрипте я видела миниатюру, изображающую возлюбленных, – смутилась девушка, – и с тех пор мне очень хочется познать: что такое сладость поцелуя. Поцелуй меня, варвар, и я выполню твою просьбу!

Конан крякнул и бросил быстрый взгляд в сторону гвардейцев. Те сделали вид, что ничего. слышали.

Киммериец ощутил легкие угрызения совести. Одно дело – брать то, что само падает тебе в руки, и совсем другое дело – кружить голову ребенку, который не ведает, что творит? Но и возвращаться к Эвисанде, не выполнив обещанного он тоже не мог… Но если ждать, пока Яхмос сможет распутать магический узел своей ненаглядной дочери, да еще потом выполнять поручения чернокнижника – спасать будет уже некого.

– Ладно, – махнул рукой Конан. – Но учти, что поцелуй будет одним-единственным!

– Конечно, конечно, – лукаво улыбнулась девушка, и ресницы ее затрепетали.

* * *

– Становись сюда, на черную плиту.

Конан осторожно наступил на возвышенность в центре огромного гулкого зала, туда, куда указывала юная колдунья, и еще раз проверил снаряжение.

Меч. Боевой молот. Гандерландский нож. Баклажка с водой. Лук с запасом стрел через плечо. Кремень и трут из распушенной веревки..

– Ты, Конан, будто собираешься на войну! – не удержавшись съязвил Евдис, раздосадованный тем, что он вынужден остаться в замке вместо того, чтобы размять кости в поисках незадачливого купца.

Гвардейцы, стоявшие чуть поодаль фыркнули.

– Хороший воин не тот, кто машет мечом направо-налево, а тот, кто готов к любым сюрпризам, – отрезал Конан. – Ты, Евдис, остаешься за старшего. Отвечаешь головой за гвардейцев и спутников купца. Если через три дня не вернусь, то… Да ты сам знаешь, что тогда нужно делать!

– Не беспокойся, мой король – сверкнул глазами воин, выразительно поглаживая рукоять меча, – мы сумеем сполна рассчитаться с некромантом за его гостеприимство.

– Не отвлекайся, – надула губки дочь чародея, – очень важно хорошенько запомнить все, что я тебе сейчас скажу. – После того, как я произнесу заклинание, ты почувствуешь сильное движения эфира вокруг себя. Лучше держи глаза закрытыми, чтобы сохранить зрение. Когда ощутишь, что стоишь на твердом, то отсчитай пять десятков ударов сердца и можешь открывать глаза. Ты должен будешь оказаться неподалеку от вершины Горы-Купола в Рабирийских горах. Запомни это место, киммериец, потому что именно туда ты должен вернуться вместе с купцом. И сделать это надлежит до того момента, когда на нее упадет последний луч солнца на исходе вторых суток. У тебя есть вечер, ночь и следующий день, мой воин. Но если ты не найдешь этого глупца, то прошу тебя – не медли, а приходи один. Если ты не вернешься, то сердце мое будет разбито, – голос девушки предательски задрожал.

– Ох, не надо было тебя целовать, – пробурчал варвар, – совсем рехнулась девка в этом царстве змеепоклонников. Ладно, принесите обильную жертву Солнцеликому, воины, и попросите его даровать нам милость.

– А ты попроси Крома, чтобы он спас тебя от всех напастей, – неожиданно горячо произнесла девушка.

– Крома? – хохотнул варвар. – Нет, дитя мое, Кром суровый бог. Он дарует мужчине право родиться, пару крепких рук и храбрость. Все остальное воин должен добыть сам. Больше он не интересует северного бога!

Девушка начала медленно раскачиваться и бормотать заклинания.

Последнее, что успел почувствовать Конан – был порыв ледяного ветра, непонятно откуда взявшийся в этом царстве зноя.

* * *

Когда шум в ушах наконец стих, а разноцветная метель перед глазами перестала кружиться, киммериец пожал плечами, а потом несколько раз мотнул головой, стряхивая морок. Кром, вот так голова не гудела с того времени, когда он па спор осушил двадцать больших кувшинов золотистого аргосского вина.

Вспомнив наставления юной ведьмы, Конан отсчитал нужное число ударов сердца и открыл, глаза. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались зубчатые горные пики, с нанизанными на них облаками.

Варвар понял, что дочь Яхмоса не просчиталась – он стоял на. вершине высокого холма, поросшего остролистым колючим кустарником. Прямо перед ним виднелась гора и в самом деле напоминавшая купол храма Митры в Танасуле. Сходство было тем более полным, что на вершине этой растрескавшейся каменной полусферы не росло ни единого деревца. Даже сам воздух здесь был совершенно другим – удивительно чистый и свежий, напоенный ароматами трав. Однако он попал сюда не для того, чтобы любоваться местными красотами. И северянин поправил лук на плечах и начал спускаться вниз.

Если купец попал сюда тем же путем, то он должен быть где-то поблизости. Вряд ли неопытный горожанин из Пограничья, сумеет быстро отыскать нужное направление, чтобы достичь обитаемых земель. Кроме того, ночью в Рабирийских горах передвигаться невозможно – одинокого путника караулят плотоядные гули, поэтому купец должен был позаботиться о ночлеге. Не свил же он гнездо и не выкопал нору. Вернее предположить, что он пустился на поиски очага и крова – должны же здесь где-то быть люди.

В молодости Конану приходилось встречать гулей. Однажды, когда он еще плавал с Белит на «Тигрице» ему довелось побывать в разрушенном стигийском городе Птейоне, населенным демонами. Там ему пришлось сражаться с кошмарными серокожими тварями, которых Фалко называл гулями. Но это было за много лиг отсюда, пожалуй, ближе к Небтху из которого он прибыл, нежели к тому, где он сейчас находился.

Конан наморщил лоб. Про рабирийских гулей ему тоже приходилось слышать. Говорили, что они то ли потомки древнего народа, жившего еще до Начала Времен, то ли падшие асиры, поклонившиеся Темному Властелину и в наказание за это лишившиеся человеческого облика. Вроде бы, в отличие от нежити, избравшей местом своего обитания самые необжитые области Стигии и Иранистана, местные твари могут почти без вреда для себя выходить на солнечный свет, и умеют отращивать крылья и парить в воздухе, выискивая очередную жертву… Впрочем, сведения о тех, кто в незапамятные времена поселился в Рабирийских горах, были отрывочны. Ибо мало кто из путников смог вернуться обратно, чтобы поделиться впечатлениями…

Сам он сталкивался с этими созданиями только раз – много зим тому назад. Тогда в небольшом заморийском городке судьба свела его с девушкой-гулем Рингой, которая потом пала от руки немедийских заговорщиков.

Варвар сделал рукой солнечный знак и погладил рукоять меча. Кром, в этих местах стоило держаться начеку.

* * *

После всех злоключений выпавших на его долю, ночь в этом уютном доме показалась Миэлину из Вольфгарда величайшим из наслаждений. Под утро, когда сон стал менее глубоким, он внезапно почувствовал жажду и решил спуститься вниз – поискать вина или воды. Будить радушных хозяев не хотелось, поэтому купец старался передвигаться как можно тише, чтобы под ногой не скрипнула ни одна половица.

Осторожно спустившись по лестнице вниз, Миэлин услышал негромкие голоса. Несколько человек разговаривали, сидя у почти потухшего очага.

– Хорошо, теперь у нас есть свежая пища.

– Тише, тише, наш гость может услышать!

– Не тревожься, этот человек спит как убитый.

– Мне не терпится узнать, какова на вкус его кровь.

– Тебе всегда недоставало терпения, дитя мое. Чужак никуда от нас не денется…

Холодный пот прошиб Миэлина. Его былые страхи начали обретать реальность. Неужели его добрые хозяева вступили в сговор с рабирийскими гулями и призвали их в свой дом? Или гули настолько хозяйничают в этих местах, что жители, в обмен на собственную жизнь даже готовы поступиться законами гостеприимства и налечь на себя гнев Солнцеликого?

Затаив дыхание, молодой человек подошел к полуоткрытой двери и осторожно заглянул в щель. Прямо на полу, рядом с очагом сидел один из сыновей Ганна, а сам глава семейства мешал кочергой в очаге, вороша мерцающие угли. Вдруг лунный луч проник в окно и осветил собеседников.

Купец едва сумел сдержать крик, при виде их острых клыков, белеющих в полумраке.

* * *

– Кто ты, незнакомец? – раздался голос совсем рядом.

Конан мгновенно обернулся. Кром, как же он не услышал шагов…

Неподалеку стояла старуха и безо всякого смущения или опаски, рассматривала варвара своими странными желтоватыми глазами.

– Я Конан, король Аквилонии, – коротко ответил северянин. – А скажи-ка, не случалось ли тебе встретить здесь заблудившегося путника? Чужака?

– Сама не видела, но может быть соседям что-то известно, – ответила старуха – Я пошлю к ним внука, а пока предлагаю тебе отдохнуть с дороги в моей хижине.

Копан подумал, что времени рассиживаться нет, но лучше подождать, пока старуха порасспрашивает своих соседей, чем без толку прочесывать окрестности. Тем более, если поблизости деревня, то купец явно направился туда.

– Хорошо, добрая женщина, – кивнул варвар, – я согласен. Но у меня мало времени, поэтому прошу тебя побыстрее разузнать: не встреча ли кто-нибудь чужеземца. Вы живете в уединенном краю, поэтому каждый пришелец здесь должен быть на виду.

– Не беспокойся, король Конан – произнесла женщина, – это не займет много времени…

Вторую часть фразы женщина произнесла мысленно и, если киммериец смог бы каким-то образом услышать эти слова, они бы вряд ли ему поправились.

* * *

Миэлин почувствовал, как его прошиб холодный пот, несмотря на то, что в доме было довольно прохладно. В это мгновение молодому человеку показалось, что сердце его готово выскочить из груди, а его стук разносится по всему дому. Бежать. Как можно скорее бежать отсюда!

Но то ли пол предательски скрипнул под его ногами, то ли кошмарные создания сами почуяли его присутствие, но разговор внезапно прервался.

Хозяева разом повернулись в его сторону. Охваченный ужасом молодой человек в несколько прыжков преодолел расстояние до лестницы на второй этаж и взлетел по ней с прытью, повергшей в изумление его самого. Что ж, до рассвета он найдет приют в своей комнате, а потом отыщет способ покинуть этот ужасный дом. Но слабый шум, донесшийся из-за двери, убедил его в том, что пытаться укрыться именно здесь, было бы верхом неблагоразумия.

В отчаянии он огляделся по сторонам, моля Солнцеликого показать ему путь к спасению. Вдруг в глубине коридора возник какой-то неясный силуэт. Это оказалась Тина, младшая дочь хозяина дома, которая за ужином все время расспрашивала о кружевах и вышивках, которыми украшают нынче свои платья благородные дамы при тарантийском дворе. Загадочно улыбаясь, девушка поманила его к себе. Миэлин на мгновение замешкался, но в следующее мгновение сомнения разрешились сами собой.

Непостижимым образом Тина оказалась рядом с ним, так близко, что он чувствовал на себе ее дыхание, а тонкие руки с бледной почти прозрачной кожей сомкнулись на его шее. На мгновение купцу показалось, что опасности нет и девица просто решила заполучить на свое ложе заезжего гостя, но в этот самый момент что-то острое царапнуло шею.

Он дернул головой как лошадь, которая отгоняет назойливых насекомых. Но существо, которое еще недавно представлялось ему очаровательной девушкой, и не подумало оставить свои притязания. Ротик с пухлыми губками слегка приоткрылся, и Миэлин с ужасом увидел острые клыки. Глаза девушки, намного крупнее, чем у обычного человека, теперь не выглядели полными воспетой бродячими поэтами и музыкантами романтической печали; теперь они горели желтым огнем как у дарфарской пантеры, подбирающейся к добыче. Миэлин напряг все силы, чтобы освободиться из смертоносных объятий, но тонкие девичьи руки держали его не хуже стального капкана.

Купец шаг за шагом отступал назад, чтобы хоть ненамного отдалить то, что казалось таким неотвратимым. Но тут нога его вместо ровного пола ощутила под собой пустоту. Покачнувшись, молодой человек рухнул и покатился вниз по лестнице, увлекая за собой вцепившуюся в него любительницу чужой крови. По дороге они врезались во что-то мягкое, покатившееся вместе с ними, сыпля проклятиями на непонятном Миэлину языке. Оказавшись на первом этаже, они сбили еще кого-то из кошмарной семейки; судя по голосу, самого Ганна.

Воспользовавшись тем, что внимание любезных хозяев было слишком поглощено выяснением, что произошло и кто именно все испортил, лишив всех остальных удовольствия, Миэлин на четвереньках пробрался в ближайшую комнату, надеясь выбраться наружу через окно. Воспользовавшись тем, что выяснения отношений в семействе гулей было отнюдь не самым мирным, странник с большим трудом, протиснулся через узенькое оконце.

Снаружи уже светало. Золотая колесница Митры вот-вот должно было подняться из-за горизонта и в неверном утреннем свете Мартин увидел покрытый стелющимся по земле кустарником склон, уходивший круто вниз. Молодой человек никогда не отличался любовью ко всяким опасным трюкам, даже в детстве ему не доставляло удовольствия лазить по деревьям как большинству мальчишек Пограничья. Но сейчас у него не было ни времени, ни возможности предаваться страху.

Он выпрыгнул и покатился по склону, стараясь не расцарапать лицо острыми шипами и колючками. Едва остановившись, он вскочил па ноги и устремился прочь от этого ужасного места. Некоторое время спустя он решил, что убежал достаточно далеко и преследователи потеряли его из виду.

Но вскоре он понял, что недооценил гулей. Твари совершенно не собирались смириться с тем, что непонятно как попавшая им в руки добыча, в самый последний момент ускользнула. Нелюди двигались почти бесшумно, подобно бесплотным теням и если бы не солнечный луч, отразившийся от пряжки на поясе одного из сыновей Ганна, Миэлин так бы их и не заметил.

Он стремительно сбежал еще вниз по склону, а потом взобрался но почти отвесной скале. Преследователи не отставали. Наконец, вдалеке он увидел нескольких мужчин и женщин, собиравших хворост в редком лесочке.

Собрав все силы, молодой человек устремился к ним.

– Умоляю вас, ради Митры, спасите меня! За мной гонятся гули!

– Сюда, незнакомец, – произнесла одна из женщин, поднимая голову. – У нас ты будешь в безопасности, как дитя на руках у матери.

Купец в ужасе замер на месте, увидев ее бледное лицо; большие широко расставленные глаза, похожие на две горящие плошки и клыки, напоминающие иголки для починки упряжи.

Она сделала знак рукой и двое молодых мужчин, стали с двух сторон приближаться к незадачливому путешественнику, рассчитывая взять его в кольцо. Миэлин в отчаянии обернулся и увидел своих преследователей, поднимающихся по склону.

Две группы нелюдей встали друг напротив друга, скаля клыки и гортанно рыча.

– Оставьте его, он наш! Он сам к нам пришел! – наконец произнес Ганн.

– Он убежал от тебя, – возразила ему женщина, бросив вязанку хвороста на землю, – он попросил защиты и теперь принадлежит нам.

– Прочь с дороги, я хочу забрать свою добычу!

– Попробуй!

В полном отчаянии Миэлин поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, потеряв всякую надежду на спасение.

* * *

– А что было дальше? – дернул за рукав Арчибальда младший из внуков.

– Дальше? Ах, да, дальше… Разумеется, я не был свидетелем тех событий, а по крупицам собрал сведения о них из рассказов самого Конана и тех, кому посчастливилось быть его слушателями. Ведь король не всегда пребывает в настроении повествовать о своих великих подвигах.

– Так как же он поступил? – вмешался другой внук.

– Его величество Конан, да продлит Солнцеликий зимы его жизни, моментально понял, с кем столкнулся по воле провидения. Но, тем не менее, он не стал нарушать законы гостеприимства и последовал в хижину старухи. И как только за ним захлопнулась дверь, пожилая женщина, утратив благопристойный вид, набросилась на своего гостя.

– Он справился с ней одним движением руки, правда? – перебила рассказчика юная особа.

– Именно так! Не успел он оторвать от себя это отвратительное создание, как отворилась дверь, и на пороге возникло множество гулей. Все они алчно взирали на пришельца подобно тому, как бродячие псы смотрят на товар, разложенный в мясной лавке. Целая толпа кровожадных тварей пыталась добраться до него, проникнув в дом через окна, печную трубу и даже через подпол. Но все это не вызывало ни малейшего замешательства у того, кто привык один на один встречаться с самыми ужасными монстрами Хайбории. Схватив за шиворот шипящее и пытающееся дотянуться до него острыми, как немедийские кинжалы когтями создание, он швырнул его в тех, кто готов был ворваться в дом через дверь. После этого могучий северянин схватил тяжелую скамью и обратил в бегство тех, кто силился подобраться сзади. Множество ужасных созданий нападали па пего со всех сторон, но разве могли они сравниться с Конаном из Киммерии? Вскоре хижина, которая чуть не стала для него смертельной ловушкой, обратилась в груду развалин. Гули, которые полагали, что количество послужит им преимуществом, разбежались подобно мелким рыбешкам при появлении рыбы-капкана. Оставшись в одиночестве, его величество отправился на поиски тех, кто мог бы поведать ему о судьбе молодого купца из Пограничья. Он никогда не забывал о тех, кто нуждался в его заботе и покровительстве. Подобное благородство должно жить не только в сердце короля…

* * *

Вскоре Конан услышал шум и отправившись туда, откуда он раздавался, через несколько терций, увидел того, кто послужил причиной его появления в Рабирийских горах.

Родственник госпожа Эвисанды стоял посреди небольшой поляны, беспомощно озираясь по сторонам. Гули продолжали переругиваться из-за своей добычи.

Крики постепенно сливались в многоголосый шум. Еще немного – и перебранка переросла бы в настоящее сражение. Внезапно рядом с дрожащим от страха чужаком выросла мощная фигура.

– С какой стати вы делите то, что вам не принадлежит? – раздался голос, от которого в страхе вздрогнули окрестные горы, а с ближайшего склона скатилось несколько– камней.

Природный ум и варварская хитрость подсказали киммерийцу, что удачнее всего будет появиться перед толпой кровожадных созданий таким образом, чтобы солнце оказалось у него за спиной.

Хитрость удалась: черный силуэт, обрамленный ослепительно-яркими лучами дневного светила, поверг гулей в смятение. Не сам ли это Нергал, чей покой они потревожили, поднялся из глубин преисподней.

Не давая нелюдям опомниться, северянин энергично встряхнул совершенно растерявшегося купца и толкнул его вперед.

– Беги! Иначе, клянусь мечом Крома, тебе может не поздоровиться! Беги, а я задержу этих тварей!