Текст книги "Невозможное — возможно"

Автор книги: Лилиан Колберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– То есть мы оба используем родственные связи, – заключила Марион, и оба рассмеялись.

– Я сейчас в отделе учета, – пояснил Джозеф. – Я получил диплом экономиста в Соединенных Штатах. Но когда-нибудь придет время взять на себя ведение компании, поэтому я перехожу с должности на должность, пока не разберусь, как работает вся система.

– Ну что ж, это разумно! Надеюсь, мне предстоит нечто подобное, хотя экономика меня мало привлекает.

Марион состроила рожицу, чем рассмешила Джозефа.

– Никому не дано преуспеть во всем. Наверное, у вашего отца и без вас хватает экономистов, а дочь у него одна.

– Верно, – согласилась Марион, уже не в первый раз задумываясь о своих отношениях с отцом. Он, должно быть, всегда хотел иметь сыновей – наследников своего бизнеса. Сожалел ли он, что родилась она, а не мальчик? И не потому ли в глазах отца всегда холод, когда он смотрит на дочь?

Ночной клуб выглядел сверхсовременно. Неоновая вывеска вспыхивала то и дело в темноте. Звучала самая популярная музыка. Диск-жокей оказался очень живым человеком, мастером своего дела. Он свободно говорил то по-английски, то по-французски, острил, чередуя английские и французские мелодии. Танцевальная площадка подсвечивалась снизу, свет пробивался сквозь облака табачного дыма, и на лицах танцующих отражались мелькающие блики.

Бреннон и родители Джозефа незаметно исчезли, но Марион едва заметила их отсутствие. Джозеф познакомил ее со своими друзьями, которые встретились им в клубе. Интернациональная ватага – англичане, французы, несколько греков, народ неугомонный, дружный: общаться с ними было легко и весело. Устроившись на кожаных диванах, они разговаривали, смеялись, пили, ели единственную еду, которую подавали в клубе, – слегка залежавшиеся сандвичи со свининой или, проще говоря, кусочки сухого французского хлеба, проложенные тонким ломтиком ветчины.

Марион танцевала с новыми знакомыми, но главным образом с Джозефом. Она забыла о времени. Когда молодые люди уходили из клуба, уже наступил рассвет. Куда же делась ночь?

Джозеф остановился на главной площади, непривычно тихой и безлюдной. Уличное движение наконец-то замерло. Жалюзи на окнах были опущены. Монте-Карло сладко спал. Глядя на Марион влюбленными глазами, молодой человек произнес:

– Мне еще не хочется домой, а вам? Давайте позавтракаем в каком-нибудь кафе на террасе. Я знаю одно место, где подают чудесные рогалики с кофе, лучше которого не бывает.

Марион тоже желала бы, чтобы эта ночь не кончалась. Они побежали по улице, взявшись за руки, словно дети. Встретивший молодых людей полицейский внимательно проводил их взглядом, так как они были еще в вечерних костюмах, громко смеялись и могли быть пьяны, а здесь это считалось недопустимым. На квадратный дюйм территории Монако имеет больше служителей порядка, чем какое-либо иное государство в мире. Вот почему так много богатых людей живет здесь, чувствуя себя в полной безопасности.

Марион и Джозеф сидели за столиком, выставленным на тротуар. Они пили крепкий кофе, объедались хрустящими воздушными рогаликами и любовались восходом солнца. Машин на улице прибавлялось, по мере того как окружающий мир пробуждался, включаясь в трудовой ритм жизни.

А Джозеф и Марион продолжали смеяться, обсуждать фильмы и любимых звезд эстрады, и книги, которые стоит прочитать. Янаки-младший блистал остроумием и умел быть забавным. Улыбка не сходила с лица Марион.

Наконец девушка с явной неохотой посмотрела на часы.

– Думаю, мне пора идти домой, пока мой отец не позвонил в полицию, – с грустью произнесла Марион.

Джозеф ухмыльнулся.

– Готов побиться об заклад, что он так и сделает. Ваш отец наводит на меня ужас.

Марион понимала, что это шутка. Джозеф был явно не из пугливых. В жизни не так уж много вещей могло бы его испугать.

– Что будем делать сегодня вечером? – спросил Джозеф.

Он считал само собой разумеющимся, что Марион захочет с ним встретиться. Но его самоуверенность ни капли ее не задела. Она не стала делать вид, будто у нее уже назначено другое свидание, а лишь засмеялась ему в лицо.

– Вы уверены в своем успехе, не так ли?

Он ответил улыбкой, глядя ей прямо в глаза.

– Мы же славно повеселились этой ночью, правда? И нам обоим хочется новых радостей, ведь правильно? У меня есть машина. Почему бы нам не съездить в Хуан-ле-Пайн, там поужинать, а потом мы можем совершить круиз по кафе – «Пам-пам», «Кристалл», «Убежище». В Хуан-ле-Пайн всегда ведь весело, верно? Если посидеть за столиком в «Пам-пам» достаточно долго, то в конце концов увидишь всех, кого знаешь.

– Всех, кого знаете вы, может быть! Но мои друзья никогда не ходят туда. И я сама тоже ни разу в жизни там не была.

– Я просто потрясен. В таком случае мы обязательно должны посетить сегодня этот уголок. Вам понравится. Там дурачатся без всяких стеснений, как на ярмарке, так что скучать не приходится никогда.

– Как это подходит вам! – поддразнила Марион, и он расхохотался.

Марион нервничала, пока добиралась до отцовской квартиры на бульваре Сент-Пол. Она открыла парадную дверь, стараясь не шуметь. Если бы осуществилась ее надежда, и отец бы спал, он мог бы вообще не узнать, что дочь не ночевала дома.

Удача ей сопутствовала. В квартире стояла тишина, дверь отцовской комнаты оставалась закрытой. Марион на цыпочках прокралась к себе в спальню, разделась, легла в постель и мгновенно заснула.

Марион проснулась в середине дня. В комнате стоял сумрак, так как она не поднимала жалюзи, но сквозь щели пробивались лучи яркого солнца. Взглянув на часы, она ужаснулась: почти три! За окном стоял ясный день! Сначала Марион не могла ничего понять. Почему она в постели до сих пор?

Постепенно память восстановила события прошедшего дня, и она едва не свалилась с кровати. Боже, что она скажет отцу?! Приняв душ, Марион еще больше разнервничалась. Она опасалась гнева Бреннона. Но отца, по счастью, не было дома.

Он появился час спустя и совершенно ни о чем не расспрашивал. Марион лишь услышала, что отцу позвонил кто-то из друзей и пригласил на ужин.

– Нет ли у тебя желания составить мне компанию? – спросил он ее, повесив трубку.

– Джозеф пригласил меня в… – неуверенно начала Марион. К ее удивлению, лицо отца приняло довольное выражение.

– Прекрасно, тогда я пойду один. Рад, что тебе нравится Джозеф!

Хуан-ле-Пайн пришелся Марион по душе с первого взгляда. Они выехали ближе к вечеру. Их маршрут пролегал через Корниш, Ниццу, затем по автостраде до мыса Антиб, где обитает избранная публика, и жизнь стоит дорого. Антиб утопает в садах и рощах. За высокими стенами прячутся белоснежные виллы миллионеров. А на самой высокой точке мыса стоит старый маяк, откуда можно полюбоваться живописными окрестностями. Джозеф рассказал об этом Марион, сделав остановку поблизости. Они наслаждались теплым вечерним воздухом, потягивая кока-колу под платанами.

– Там внизу Хуан-ле-Пайн, – указал Джозеф. – Когда-то здесь росло множество сосен, целые сосновые рощи.

Только теперь Марион поняла, откуда это место получило свое название. Сейчас сосен осталось не так много, но можно легко представить дивный пейзаж прежних времен: только сосны и песок, сосны и песок. Деревья сохранились лишь у казино, все остальное застроено. Жилые дома, отели и кафе стоят так тесно друг к другу, что днем движение останавливается, зато вечерами вспыхивает целая гирлянда уличных огней, на каждом шагу звучат веселые поп-оркестры.

Короткие извилистые улицы полны машин. Тротуары забиты туристами, ищущими развлечений. В кафе и барах гремит музыка, смех, не умолкают разговоры.

Марион и Джозеф встретили нескольких знакомых по вчерашнему ночному клубу. Вскоре Марион выяснила, что это не случайность – Джозефу было известно, что сегодня его друзья проводят время в Хуан-ле-Пайн. Оказывается, молодые люди каждую ночь посещали различные курорты, перебираясь из одного бара в другой, танцуя, разговаривая за чашкой кофе или бокалом вина.

Они вернулись в Монако лишь к рассвету, но теперь Марион знала: отец не скажет ей ни слова, даже бровью не поведет. Он был на седьмом небе от того, что она встречалась с Джозефом.

Так проходили дни и ночи. По утрам Марион спала. В середине дня занималась плаванием, загорала. По вечерам появлялся Джозеф, и они уезжали куда-нибудь. Оглядываясь впоследствии на это время, Марион вспоминала сплошное солнечное сияние, смех и пьянящее чувство свободы после выпускных экзаменов. Ей нравилось бывать с Джозефом, превосходным спутником в поисках развлечений. Из всех, с кем Марион встречалась прежде, она находила его самым интересным.

Единственным желанием девушки было, чтобы эти дни никогда не кончались, чтобы проза жизни не вытеснила их в прошлое! Этот счастливый период она будет долго вспоминать. Хорошо бы Джозеф жил в Лондоне, и они могли бы встречаться и дальше. Или в сером, дождливом, слишком реальном Лондоне их отношениям не будет доставать веселой беззаботности? Ей будет очень не хватать Джозефа, когда они разъедутся по домам. Но Марион никогда не приходило в голову, что он может попросить ее руки.

За два дня до отъезда из Монако, входя в гостиную, она услышала, как отец говорил по телефону сухо и отрывисто:

– Вчера вечером умер Ираклий. Мне только что позвонил О'Нил. Сразу после похорон… На следующем заседании совета директоров…

Марион застыла на пороге. Не с Андросом ли говорил он? Она рассердилась на себя за то, что слишком разволновалась. А если это был Андрос? Ну и что? Не будь такой дурой! – приказала она сама себе.

Было слышно, как отец повесил трубку и вышел на балкон. Марион сделала глубокий вдох и отправилась следом за ним. Бреннон стоял под палящими лучами солнца, глядя на розовое здание дворца рода Гримальди, наследных князей Монако. Он отнюдь не любовался красивым пейзажем. Судя по мрачному выражению его лица, отец был погружен в невеселые мысли.

Когда Марион появилась на балконе, желая присоединиться к нему, он вздрогнул и посмотрел на нее без всякого выражения.

– Ах, это ты, Марион! Я только что говорил по телефону с Георгиесом…

– Георгиесом? – повторила она.

Неужели он лгал? Но зачем ему это нужно, в самом деле?

– Да. Я пригласил его со Стефанией и Джозефом на ужин. Ты ведь завтра уезжаешь. – Отец вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака, отсчитал несколько банкнот и вручил Марион. – Я хочу, чтобы ты хорошо выглядела по этому случаю. Купи себе что-нибудь элегантное.

Она машинально взяла деньги. Все ее мысли были об Андросе. Собирается отец или нет сказать ей о смерти партнера Янаки? Успел Андрос жениться на дочери Ираклия Олимпии? И что, черт возьми, за личность О'Нил?

Едва ли имеет смысл спрашивать у отца. Известно, какой последует ответ – только холодный пустой взгляд да новое унижение в наказание за ее беспокойство. Джеффи всегда все скрывает.

Всякий раз, затевая званый ужин, Бреннон нанимал профессионального повара с помощниками, поэтому ни Марион, ни самому отцу не надо было беспокоиться об организации стола. Они могли всецело посвятить себя гостям.

Вечер проходил гладко, как обычно. Правда, Марион все время чувствовала напряжение за столом. Бреннон и Янаки вели себя странно: они были взволнованы и в то же время раздражены. Стефания, напротив, оставалась совершенно спокойной. За весь вечер она едва ли произнесла пару слов. Зато Джозеф выглядел расстроенным. Он выпил подряд несколько бокалов вина. Затем, когда подали кофе, добавил в него большую дозу коньяка, чем вызвал недовольство своего отца.

– Ты уже достаточно выпил!

Марион видела, как Стефания мягко положила свою загорелую руку на плечо мужа, как Георгиес повернул к ней свою бычью голову и гневно посмотрел на жену сверху вниз. Та промолчала, но глаза ее, должно быть, выражали просьбу, потому что Янаки-старший громко хмыкнул и умолк.

– Джозеф, почему бы вам с Марион не выйти на балкон подышать свежим воздухом? – спокойным голосом предложил Бреннон.

Молодые люди стояли в темноте на балконе, а внизу, куда ни взгляни, сверкали огни Монте-Карло. Далеко в море они увидели большой красивый пароход, украшенный, словно новогодняя елка. На его палубе можно было даже различить танцующие пары и людей с бокалами в руках.

– В один прекрасный день я обзаведусь собственной большой яхтой, – произнес Джозеф с каким-то отчаянным вызовом.

– Не забудьте пригласить и меня в плавание, – пошутила Марион. Джозеф внезапно повернулся к ней. Его лицо раскраснелось, он громко дышал.

– Если вы выйдете за меня замуж, вы всегда будете на борту! – И затем, прежде чем Марион поняла смысл произнесенных им слов, он торопливо продолжил: – Давайте сделаем это… Давайте поженимся, Марион.

Секунду она смотрела на него в упор отсутствующим взглядом.

– Это что – одна из ваших шуток? – спросила девушка, готовая рассмеяться. Она не верила своим ушам, но в то же время понимала, что Джозеф не намерен ее разыгрывать.

– Конечно нет! Неужели я стал бы шутить подобными вещами? – Его голос звучал расстроенно. Он определенно не собирался смеяться. В глазах молодого человека не было ни намека на шутку. Он выглядел серьезным. Лицо строгое, залито густым румянцем, голос охрипший.

Марион была слишком ошеломлена, чтобы сообразить, как ответить.

Джозеф схватил ее руку, поднес к губам, поцеловал ладонь и зашептал:

– Умоляю, Марион… Скажи «да»… Скажи, что ты выйдешь за меня… Ты должна выйти за меня замуж…

Никто никогда не смотрел на нее такими беспомощными, молящими глазами. Никто не взывал к ней столь искренне, никто не нуждался в ней так сильно. Горячность его чувств возбуждала в ней нежность и сострадание.

– О, Джозеф… – начала Марион трепещущим голосом.

Впоследствии ей не удавалось вспомнить, какие слова она, собственно, произнесла, но, видимо, это было равноценно согласию, ибо Джозеф затем поцеловал ее с таким жаром, что едва не задушил. Потом, крепко держа Марион за руку, он потащил ее назад в гостиную, где родители сидели за кофе и разговаривали. Молодой человек взволнованно выкрикнул:

– Марион и я обручены!

На секунду воцарилось молчание, и Марион увидела, как повернулись к ней лица сидящих за столом мужчин. Оба отца вскочили, просияв улыбками, и бросились целовать Марион и Джозефа.

Стефания тоже присоединилась к поздравлениям, но она, кажется, была изумлена не меньше Марион.

– Дорогой Джозеф, Марион – чудесная девушка! Надеюсь, к вам придет настоящее счастье, – сказала Стефания, обнимая сына. Но глаза ее при этом оставались беспокойными, и Марион ничуть не осуждала ее за то, что та испытывает неуверенность.

Ведь Марион сама не была ни в чем уверена.

Джеффри достал охлажденное шампанское и наполнил хрустальные бокалы. Они выпили за счастье молодых. Марион посмотрела на Джозефа – уж не снится ли ей все это? Ведь эта помолвка для нее – полная неожиданность, как гром с ясного неба.

Обручение. Она обручена. Она выходит замуж за Джозефа. Это звучит невероятно. Но одно ясно – ее отец и Георгиес Янаки очень и очень рады. Джозеф вне себя от восторга, говорит, словно в бреду, смеется без всякого повода, пьет шампанское, причем чрезмерно.

Марион наблюдала за ним с теплым чувством, улыбаясь всякий раз, когда их глаза встречались. Она была тронута, что Джозеф принял их помолвку так близко к сердцу. Он такой милый. На этот счет у нее никаких сомнений. И она любит его. Любит по-настоящему.

Только почему она чувствует замешательство при мысли о предстоящем замужестве с ним?

3

– Но ты знаешь его всего несколько недель! – сказала мать, потрясенная новостью, которую сообщила ей Марион, вернувшись на следующий вечер из Монако.

– Вот почему мы и решили подождать со свадьбой до следующего лета. Ах, мама, не считай, что мы не понимаем необходимости гораздо лучше узнать друг друга. Мы не так глупы, чтобы уже сейчас заключить брак.

Сама Марион до сих пор ходила словно в легком дурмане, не веря в реальность случившегося. Джозеф отвез ее в аэропорт в Ницце, и они спокойно все обсудили сначала в машине, а затем в шумном зале аэровокзала.

Внезапно все стало выглядеть по-иному. Она возвращалась в реальную жизнь. Недаром у нее на руке висел плащ: Марион знала, что в Лондоне дождь, и ей не хотелось промокнуть. Отдых кончился. Веселье курортного побережья уходило уже в область воспоминаний.

Оставалась только их помолвка, и на руке у нее кольцо, подаренное в то утро Джозефом: крупный сапфир в бриллиантах. Кольцо было куплено по дороге в аэропорт. Марион отказывалась от подарка, доказывая, что с этим можно подождать – почему бы не купить кольцо позже? Но Джозеф настаивал так горячо, что она уступила, особенно когда узнала: за драгоценность платит Янаки-старший. Это был его подарок к помолвке.

Мать Марион, нахмурившись, смотрела на кольцо, сверкавшее на руке дочери.

– Не подталкивал ли тебя отец к этому шагу? Я имею в виду, он должен быть в восторге от такого замужества. Еще бы, жених из семьи, занимающейся судоходным бизнесом! Однако не позволяй отцу уговаривать себя, если ты не желаешь того же сама, Марион.

Та тяжело вздохнула.

– Думаю, отец сделал нечто вроде… Ну, он и отец Джозефа, Георгиес Янаки, надеялись… Словом, от этой помолвки отдавало сватовством. Да, именно так!

Теперь у Марион не оставалось никаких сомнений. Ее и Джозефа умышленно свели в расчете, что их потянет друг к другу.

Элизабет Бреннон обуял гнев.

– Мне это не нравится, Марион. Решительно не нравится.

– Они не могут заставить меня выйти за Джозефа, мама, против моей воли. Не беспокойся. И я не думаю, что им удастся принудить Джозефа сделать шаг, которого он тоже не желает. Для этого он слишком независимая натура. Подожди, ты познакомишься с ним. Он тебе понравится, я уверена.

Элизабет ходила взад-вперед по маленькой гостиной своего дома в Озерном крае, время от времени издавая возмущенные возгласы.

– Джеффри всегда отличался хладнокровием и упрямством, но я не думаю, что он способен использовать тебя как приманку в своем бизнесе! Но что у него на уме? У него и у Янаки?

– Честно говоря, я не знаю, что они задумали, но, во всяком случае, Джозеф согласился со мной: следует подождать до будущего года. Он тоже считает, что мы должны лучше узнать друг друга. – Марион замолчала, тщательно подбирая слова. – Думаю, Джозеф сомневается так же, как и я. О, он влюблен в меня. Мы нравимся друг другу – это нас объединяет. Но я просто еще не знаю, выйдет ли у нас что-нибудь. Помимо всего прочего, мы оба будем некоторое время заняты. Я начинаю работать в лондонском отделении фирмы. Кстати, Джозеф тоже приедет в Лондон в ноябре. А сейчас он в Греции, но его отец планирует приобрести новые служебные помещения в Сити на Сент-Мери-Экс. Это недалеко от места моей службы. Таким образом, мы сможем часто видеться. А до той поры будем пользоваться услугами почтового ведомства и телефонной службы.

Мать вздохнула.

– Ну ладно, как только Джозеф приедет, ты должна пригласить его к нам на уик-энд, чтобы я могла сама разобраться, что он за человек.

– Обязательно. Будь уверена, – пообещала Марион.

В конце недели Марион сложила свои вещи в просторный седан и отправилась в Лондон. Теперь у нее будет свой дом – однокомнатная квартира на втором этаже в здании архитектуры прошлого века в Госпел-Оук, неподалеку от Кэмден-Таун.

Мать приехала к ней на следующий день, чтобы помочь устроиться на новом месте. Утром Марион предстояло впервые выйти на работу. При одной мысли об этом у девушки замирало сердце.

Контора компании «Крейвен – Бреннон», разумеется, была ей знакома. Она частенько заезжала сюда для встречи с отцом, чтобы затем отправиться вместе с ним пообедать в его любимом ресторане в нескольких кварталах от вокзала Ливерпул-стрит.

Лондонский офис не так просторен и многолюден, как здание отделения в Абердине, получившего особенно большое значение в связи с открытием нефтяных месторождений в Северном море: потребовалось наладить обслуживание в море платформ, доставку грузов для нефтяников, сдачу в наем судов для различных нужд компаниям, добывающим «черное золото». Джеффри Бреннона в течение года проще было застать в Шотландии, поскольку его фирма вела дела преимущественно на севере. В Англии же он держал скромный офис, так как только незначительная часть сделок осуществлялась здесь.

Служебная деятельность Марион должна была охватывать все сферы интересов компании. Отец желал, чтобы она, освоившись с текучкой кабинетной жизни, начала разъезжать, как он сам, встречаться со служащими фирмы в портах, где они базировались, и изучать до мельчайших подробностей все операции.

Бледная, взволнованная, она прошла по улочке Сент-Мери-Экс и переступила порог узкого вестибюля здания утром в тот понедельник. Пробило девять, когда Марион пришла на службу. На улице было мокро, шел серый, мелкий дождь. Из-за него черепичные крыши домов казались черными.

В вестибюле Марион встретил главный клерк, специально поджидавший ее, аккуратный, седовласый господин с коротко подстриженными усиками.

– Мисс Бреннон, разрешите приветствовать вас. Вы точны: секунда в секунду, словно ваш отец, а до него такой же пример подавал ваш дед, – сказал главный клерк, торопливо спешивший ей навстречу. – В нынешние времена никто не дает себе труда подумать о такой вещи, как пунктуальность, но в дни моей юности точность считалась вежливостью королей, и члены вашего семейства никогда не забывали об этом.

– Доброе утро, мистер Гривен. Благодарю вас, – только и смогла произнести Марион, поймав на себе косые взгляды двух девиц, сидевших за стойкой.

Они должны были заниматься каждым, кто входит с улицы, будь то человек, ищущий информации или совета, посетитель, пришедший к кому-либо из сотрудников, или матрос, идущий в отделение кадров.

Марион не возражала, если бы Гривен оставался на своем рабочем месте, а не поджидал ее у входных дверей в первое же утро. Лучше бы она проскользнула незаметно. Ей хотелось подружиться со всеми служащими, а не видеть, как они поворачиваются к ней спиной. Единственным ее желанием было работать наравне с другими.

– Пойдемте, я покажу вам ваш кабинет, – пригласил Гривен, указывая дорогу к лифтам.

Марион со вздохом последовала за ним.

Остаток дня она провела в одиночестве в кабинете, пахнущем свежей краской, ожидая, что ей позвонят по телефону или кто-нибудь войдет, чтобы поговорить о делах. Марион сидела за столом, просматривая свежие газеты и журналы по вопросам судоходства. Она следила за поступающими сообщениями, которые не потребовали ответа и, в сущности, не имели к ней отношения. Потом прочитала письма, лежащие в папке. Затем ей стало вовсе нечего делать, и она подошла к окну, вслушиваясь, как дождь стекает по желобам, начала наблюдать за пешеходами, спешащими по противоположной стороне улицы под зонтиками, которые норовили вырваться из рук под порывами ветра и улететь.

Обеденный перерыв принес некоторое облегчение. Марион зашла в кафе перекусить, затем немного побродила по магазинам. Почувствовав себя несколько лучше, она попыталась улыбнуться девушкам в приемной, когда вернулась с обеда, но в ответ получила безразличные, ледяные взгляды. Ужасный день. Так хотелось убежать домой. Или написать заявление об уходе.

Добравшись до своей квартиры, Марион прошла в кухню и налила себе чашку крепкого черного кофе. Она готова была расплакаться. Неужели все будет так отвратительно? Всегда дождь и косые взгляды сослуживцев? Они ненавидят ее. Как это ужасно! Не надо было идти сюда работать.

Зазвонил телефон. От неожиданности Марион чуть не подпрыгнула. Потянувшись, она взяла трубку.

– Слушаю.

– Марион? – спросил теплый, уверенный и очень знакомый голос, и у нее сразу повеселело на душе.

– Джозеф? – Глаза девушки засияли. – О, Джозеф, спасибо, что позвонил. Мне до смерти хотелось с тобой поговорить! Где ты сейчас?

– В Лондоне, – прозвучал ответ, и Марион ахнула.

– Но я считала, что ты в Греции.

– Появились срочные дела.

Она уловила странную нотку в его голосе и нахмурила брови.

– Что-нибудь неприятное?

– Ничего такого, о чем тебе следовало бы беспокоиться, – скороговоркой произнес Джозеф. – Просто бизнес. Мы здесь дня на два. Как насчет ужина сегодня?

– С радостью! – воскликнула Марион.

– Тогда заезжаю за тобой через полчаса.

Надо было спешить, чтобы успеть собраться. Она надела темно-коричневое шелковое платье, сделала прическу, надушилась дорогими французскими духами. Джозеф приехал в тот самый момент, когда девушка, глядя в зеркало, проверяла, все ли в порядке. Он звонил в дверь, оставив такси дожидаться у подъезда.

Она открыла, и на миг оба почувствовали себя неуверенно, увидев друг друга в непривычной обстановке. Затем Джозеф ласково улыбнулся и поцеловал ее в губы. Марион так обрадовалась при виде его милой улыбки, что бросилась ему на шею и охотно ответила на поцелуй. Он поднял голову, и она заглянула ему в глаза. Никогда прежде Марион не целовала его таким образом.

Джозеф не произнес ни слова, только обнял ее, и они побежали к такси.

– Ну как твой первый день на работе? – спросил он, когда машина тронулась сквозь потоки дождя.

Это была безопасная, нейтральная тема, да и между ними пока еще не установилась атмосфера непринужденности и легкости, какая существовала в Монако до того, как Джозеф попросил ее руки. Поэтому Марион охотно поддержала разговор.

– О, сплошной ужас. Я пальцем о палец не ударила. Никто не пришел посмотреть на меня, за исключением главного администратора. Мне буквально нечего было делать, я проскучала целый день. Телефон ни разу не зазвонил. Старший клерк был до отвращения подобострастен, так как смертельно боится моего отца. У меня такое впечатление, что я возненавижу эту работу или умру от тоски.

– Подожди, пока не случится что-то экстраординарное – потонет судно, пострадает какой-либо человек, сгорит что-нибудь ценное… – серьезным тоном сказал Джозеф. – Мне не довелось работать в сфере связей с общественностью, но я твердо выучил одну истину на кораблях всегда что-то происходит. Особенно в торговом флоте. Даже грузы способны вести себя с дьявольским коварством. А если дела дрянь, всегда норовят обвинить пароходную компанию. Вот тогда твой телефон зазвонит, и ты весь день будешь по горло занята делами, беседуя с представителями печати и пытаясь свести до минимума ущерб, нанесенный твоей компании. И ты возмечтаешь: хотя бы чуть-чуть тишины и покоя!

– Неужели все так ужасно? – Она удивилась, с какой горячностью говорил Джозеф.

– Так бывает. У нас есть отдел по связям с общественностью, который усердно выполняет одно-два задания в спокойной обстановке. Но это только при условии, если он не отфутболивает представителей прессы и не выискивает способы защиты доброго имени нашей компании. Теперь нас постоянно обвиняют в загрязнении морей нефтью и вообще во всяких экологических катастрофах. И вину возлагают не на какого-нибудь конкретного нерадивого болвана. Виновной объявляют компанию, которая выплачивает ему заработную плату, хотя существует строгое правило, установленное самой фирмой, – компенсировать ущерб, нанесенный вследствие выброса нефти, потом наказывать виновника.

Марион поморщилась.

– Должна признаться – меня загрязнение среды тоже очень возмущает. Ты когда-нибудь видел чайку, пытающуюся взлететь на крыльях, облепленных сгустками черной сырой нефти? Это душераздирающее зрелище. Надеюсь только, что мне не придется иметь дело с экологическими бедствиями – я могу оказаться не таким уж ревностным защитником интересов компании, если такой кошмар возникнет по нашей вине.

Таксист замедлил ход и остановился у отеля в Мэйфере, где жили Джозеф и его отец. Джозеф расплатился с водителем, из отеля вышел слуга с зонтиком и проводил их в вестибюль. Молодые люди отправились прямо в ресторан.

– А где твой отец будет сегодня вечером? – спросила Марион, когда они ели первое блюдо – густой, как крем, куриный суп.

– Не знаю. Он никогда не говорит мне ничего, – ответил Джозеф поморщившись. – Не будем о нем. Расскажи мне лучше, что сказала твоя мать, когда услышала о нашем решении.

Марион решила не сообщать жениху о подозрениях, возникших у Элизабет Бреннон.

– Она хочет познакомиться с тобой как можно скорее. Когда ты смог бы приехать в Озерный край на уик-энд?

У него появилось смущенное выражение.

– Я спрошу у отца. Наверное, в среду или четверг мы вернемся в Грецию, но он может разрешить мне остаться в Англии, чтобы я погостил у вас. Особенно если ты об этом попросишь – он сделает это для тебя. Он желает тебе счастья.

Она недоверчиво рассмеялась.

– Кому ты пытаешься заморочить голову? Не верю, что его волнует, буду я счастлива или нет.

Джозеф посмотрел на Марион странным взглядом, не то ироническим, не то циничным.

– Напрасно ты так считаешь. В настоящее время только это его и заботит.

Марион в упор взглянула на Джозефа, гадая, что означают его взгляд и сухой тон. Однако в ту же секунду уголком глаза она заметила фигуру мужчины, торопливо идущего через вестибюль отеля.

– Это мой отец! – воскликнула она. – Я думала, он все еще в Монако. Что он здесь делает? Может быть, мне лучше догнать его и сообщить, что я в отеле?

Она вскочила, но Джозеф схватил ее за руку.

– Нет, не надо. Он приехал сюда на встречу с моим отцом. Срочное дело.

Марион снова села, и он отпустил ее руку.

– Дело? Так поздно? – спросила она, и Джозеф пожал плечами.

– Ты же их знаешь. И днем и ночью для них главное – бизнес. Я тебе объяснил: мы в Лондоне по срочному делу.

– И мой отец имеет к нему какое-то отношение? Я не знала о его деловых связях с твоим отцом.

У Джозефа снова появился тот же циничный взгляд.

– Они старые друзья. У них было множество сделок в прошлом.

– Мой отец входит в совет вашей компании, как и в правление фирмы твоего дяди?

Джозеф рассмеялся.

– Нет, конечно. Дяде Андросу такая идея пришлась бы совершенно не по вкусу.

Марион почувствовала легкую дрожь в теле. Наверное, простудилась, подумала она.

– Тебе не известно ничего о делах твоего отца? – спросил Джозеф, взглянув на нее своим особым взглядом: губы его искривились.

– Кое-что я узнала, став служащей компании, – заметила Марион, когда официант принес второе блюдо.

Она выбрала «пипераде» – перец, помидоры с луком, сваренные почти до состояния пюре и заправленные взбитым яйцом, – легкая и приятная еда. Джозеф заказал бифштекс, а вместо гарнира – салат.

Ужин закончился чашечкой кофе. Завершить встречу Джозеф хотел в ночном клубе, как они делали это на юге Франции, но Марион пришлось отказаться – утром ей идти на службу.

– Теперь я занимаюсь рабским трудом ради зарплаты. Я не в отпуске, – заявила она, и Джозеф состроил ей гримасу.