Текст книги "Кот, который пел для птиц"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава одиннадцатая

Был субботний вечер. Сиамцы уже пообедали по-королевски семгой и старательно намылись, когда Квиллер принёс из пикапа шашки и водрузил их на старинный столик из таверны. Кошки наблюдали за ним с высоты, как ястребы: Юм-Юм – с камина, а Коко – с высокого буфета. Как только двенадцать красных фигурок и двенадцать чёрных были расставлены на клетках, Коко спрыгнул вниз и приземлился на доску, расшвыряв фигурки во все стороны. Юм-Юм тоже спустилась и спрятала одну под ковер.

– Кошки! – в негодовании завопил Квиллер. Собрав фигурки, он поместил шашки в надёжное место, прежде чем переодеться к обеду.

Полли жила у реки в Индейской Деревне, как и многие их друзья. Квиллер и сам купил там кондоминиум, чтобы жить зимой, когда в амбаре обитать неудобно. Оттуда было рукой подать до таверны «Типси», где ограниченность меню искупалась превосходным качеством.

Как только они пустились в путь, Полли сказала:

– Боюсь, что в библиотеке нарастают волнения.

– Из-за электронного каталога? Меня это не удивляет.

– Мы предложили организовать занятия, чтобы научить читателей, как им пользоваться, но записались только двое. Причём молодые. А теперь трое волонтеров, которые не в ладах с новой системой, нас покинули. А ты же знаешь, в какой степени мы зависим от помощи добровольных помощников. В большинстве своём это люди преклонного возраста, и, по-видимому, они консервативны.

– Если вы нуждаетесь в помощи, почему бы не пригласить на лето подростков? К тому времени, как они вернутся в школу, все уже приспособятся к автоматизации. Попроси у правления несколько лишних долларов на летнюю молодежную программу.

В «Типси» было полно народа, но здесь не шумели – слышалось лишь глухое довольное жужжание. Квиллер и Полли уселись в главном обеденном зале под написанным маслом портретом Типси, чёрно-белой кошки основателя заведения. Ресторан был обставлен в сельском стиле, а немолодые официантки сочетали приветливость с расторопностью.

– Бифштекс или рыба? До какой степени прожарить? Что-нибудь из бара?

– У тебя сегодня первый сеанс? – спросил Квиллер. – На этой неделе я столкнулся с Полом Скамблом в Центре искусств, и он заверил, что писать тебя – одно удовольствие. Он сказал, что черты лица отражают мысли человека, а у тебя живой ум.

– Как это мило с его стороны! Он добрый… Кстати о портретах – читал ли ты о Рэмсботтоме в колонке «Ньюсбайт»?

Этот материал был помещен между краткими заметками о заблудившейся корове и угнанном грузовике. В нём говорилось:

Вчера в «Баре и барбекю Чета» состоялась презентация портрета Честера Рэмсботтома, созданного в ознаменование его 25-летней службы на благо общества. Присутствовали официальные лица округа и города. Портрет был написан Полом Скамблом.

– Я так и знала, что этот человек изыщет способ слупить с налогоплательщиков деньги за свой портрет! Интересно, заплатили ли Полу чеком Мускаунти? Я у него спрошу. Он мне скажет. Я буду с ним мила.

– Только не слишком мила, пожалуйста, – предостерёг Квиллер.

– Я обнаружила, что он любит выпить глоточек бренди, когда работает.

Подали салат, целую гору латука с французской заправкой.

– Нужно признать, что в этом чудесном заведении готовят неважный салат, – заметила Полли. – Я всегда роюсь в своём, тщетно пытаясь обнаружить хоть кусочек помидора или редиски.

– Ты напрасно ищешь у меня сочувствия, – ответил Квиллер, который избегал любых салатов. – Расскажи о своём свидании со Скамблом.

– Это вряд ли можно назвать свиданием, дорогой, – возразила Полли, в знак упрека изогнув бровь. – Это была деловая встреча, причиной которой послужило твоё настойчивое желание обзавестись моим портретом.

Квиллер с извиняющимся видом пожал плечами:

– О'кей, беру свои слова обратно. Расскажи мне о твоей деловой встрече.

– Сегодня он делал подмалевок. И не показал мне потом – повернул мольберт к стене.

– А у тебя не было искушения взглянуть?

– Пол советует не смотреть на работу, пока она не закончена, и я с ним согласна.

– О чём вы беседуете во время сеанса?

– В общем-то мы не беседуем. Он сосредоточен на своей работе, а я сижу, читая себе вслух «Гамлета».

Квиллер хихикнул:

– Могу себе представить, каково ему. У тебя же всё время меняется выражение лица: то ты меланхоличный датский принц, то страстная Гертруда, то напыщенный Полоний, то нежная Офелия. Вероятно, он снова к тебе придёт завтра днём?

– Обещал появиться в час дня, но он не очень-то пунктуален… И я не знаю, стоит ли мне это тебе говорить, Квилл, но он спросил, нельзя ли ему заночевать в комнате для гостей – чтобы избежать длительной поездки. Я очень вежливо объяснила ему, что во время уик-эндов эта комната занята.

Квиллер подергал себя за усы.

– Ну и ну! Если он снова будет приставать, скажи мне, и мы найдём кого-нибудь другого, чтобы написать портрет поверх его подмалевка.

Подали основные блюда, и они ненадолго умолкли. Полли попросила ещё один ломтик лимона, Квиллер – хрену. Затем он сказал:

– Вчера я сделал над собой усилие и сходил в «Барбекю Чета» вместе с Уэзерби. Дерек принял предложение стать там менеджером, и я хотел всё проверить.

Полли была ошеломлена.

– Я не могу поверить. Дерек достоин лучшего!

– Не было ли несколько лет тому назад какого-то скандала с «Баром Чета» – ещё до того, как я приехал в ваш город?

– Я что-то такое смутно припоминаю. Рэмсботтома в чём-то обвинили, но потом обвинение сняли. Это было ещё до того, как у нас появилась настоящая газета. Прежняя, «Пикакский пустячок», несмотря на всё моё уважение к покойному отцу Джуниора, никогда не печатала ничего, что могло бы кого-нибудь смутить.

– Коко совершил странный поступок, когда я пришёл домой. Он укусил меня! Он никогда не делал этого прежде.

Полли ахнула и спросила:

– Сильно? До крови?

– Нет, он просто хотел привлечь моё внимание. Мы читали перед сном, и он внезапно цапнул меня за большой палец, которым я придерживал книгу. Наверное, таким образом давал мне понять, чтобы я закрыл книгу, подал ему ужин и выключил этот чёртов свет. Последнее время он стал нервным.

– А что вы читали?

– Роман Ребекки Уэст [12]12
  Ребекка Уэст – артистический, а затем литературный псевдоним Сесили Изабел Фэйрфилд (1892–1983), британской феминистки и писательницы, подруги Герберта Уэллса. За литературные заслуги удостоена ордена Британской империи.


[Закрыть], который я купил на этой неделе. «Птицы падают вниз».

– Сегодня Брут обнюхивал Катту с непристойными намерениями, и эта маленькая девчонка повернулась и дала ему по носу – сильно! Ну и удивился же он! Это было так смешно!

– Из неё вырастет крутая леди, которая знает свои права и не спустит вольности по отношению к себе ни человеку, ни зверю. Пожалуй, нам бы надо воспитать из неё первого кошачьего вице-президента.

– Что за фантазии, дорогой! Как твой бифштекс?

– Превосходный! А как твоя рыба?

– Выше всяких похвал.

– Какие-нибудь сногсшибательные новости в Индейской Деревне?

– Да! Мои чудесные соседки уезжают, и кто знает, какие шумные личности поселятся в их квартире? Стены такие тонкие – как хорошо тебе известно, – а сестры Кавендиш были тихие, как мышки, и это меня избаловало.

– Куда они переезжают?

– В новую деревню для пенсионеров возле Кеннебека. Рут больше не может водить машину, а у Дженни проблема с коленями. Там у них будет квартира на первом этаже, и их смогут возить куда им нужно. Кроме того, там есть больница.

– А что будет с их кошками? – поинтересовался Квиллер.

– Там разрешается иметь мелких домашних животных. Они бы никуда не поехали без Пинки и Квинки.

– А ты знаешь, что эта деревушка для престарелых хоть и называется «Уголок на Иттибиттивасси», на самом деле находится на Кровавом ручье? Решили, что название «Уголок на Кровавом ручье» вряд ли кого-нибудь привлечёт.

– Тем более что на мосту через Кровавый ручей случается много аварий. Им бы там нужно установить какое-нибудь ограждение.

– Они без конца об этом говорят, но так ничего и не делается. Может быть, Джуниору следует написать разгромную передовицу?

– Между прочим, Квилл, Хикси тебе звонила насчёт орфографического конкурса?

– Да, и выкручивала мне руки. Хочет, чтобы я был там диктором. А я предпочёл бы роль хронометриста.

– Нет, тогда твои таланты пропадут даром. Кто угодно может держать секундомер и звонить в колокольчик.

– А какова твоя задача?

– Я буду возглавлять комитет, составляющий списки слов. Нам нужно составить перечень из трёхсот слов, начиная с тех, в которых обычно делают ошибки, и кончая теми, которые практически невозможно правильно написать. Это список, на котором участники конкурса будут практиковаться заранее. Почему бы нам не поехать домой и не составить небольшой список? Мы можем выпить кофе и съесть десерт дома.

В воскресенье днём, когда Полли опять позировала портретисту, Квиллер написал тысячу слов о Даффе Кэмпбелле и его акварелях. Влияние миссис Рыбий Глаз сказывалось в полной мере, и колонка практически писалась сама собой, позволяя ему поразмыслить над списком слов для Полли.

Потом ему на ум пришёл Джаспер… И Центр искусств… И клуб «Вспышка», который готовили к открытию. Это была идея Джона Бушленда – выделить место на нижнем уровне для фотовыставок, демонстрации слайдов, просмотров видеофильмов и бесед о фотографии. Буши, как его называли, был ведущим коммерческим фотографом в городе, а также внештатным сотрудником «Всякой всячины». Квиллер считал, что должен показаться на открытии клуба.

Беверли Форфар встретила его в вестибюле Центра искусств.

– Вы идёте взглянуть на клуб «Вспышка»? Это прекрасное начинание! И Джон Бушленд просто прелесть. Он женат?

– В данный момент нет, – ответил Квиллер.

– У нас есть ещё один повод праздновать. Джаспер переехал и живёт теперь по другому адресу! Он больше не оскорбляет наших посетителей.

– Я надеюсь, он отбыл добровольно, – съязвил Квиллер. – В противном случае против нас могут возбудить иск из-за ущемления прав животных.

Она чуть понизила голос:

– Я также сказала Фебе, что она должна убрать отсюда свою коробку с бабочками. Это Центр искусств, и мы должны поддерживать определенный уровень. Что вы думаете по этому поводу, мистер К.?

– Вы менеджер, вам и решать.

– А вот Феба надулась. Может быть, вам удастся её вразумить?

Квиллер зашёл в студию Девочки с Бабочками, вместо того чтобы отправиться в клуб «Вспышка».

– Где ваш дружок? – осведомился он.

Художница вздрогнула, когда её оторвали от работы, настолько она была поглощена картиной.

– О, это вы, мистер К. Я не знала, что тут кто-то есть. Все внизу.

– Где Джаспер?

– Его забрал Джейк, – с довольным видом ответила Феба.

– Я думал, что у друга Джейка, который живёт вместе с ним, аллергия на перья.

– О, теперь всё переменилось. Джейк купил квартиру в Индейской Деревне.

– Он получил повышение? – небрежным тоном поинтересовался Квиллер.

– Нет, он собирается и дальше делать то, что ему нравится: стоять в баре за стойкой и болтать с клиентами. Он просто получил наследство от старого дядюшки в Монтане. Джейк оттуда родом. Он говорит, что это в точности как Мускаунти, только больше.

– Удачное описание, – сказал Квиллер. – Значит, ему просто повезло, не так ли? А что ещё новенького в вашей гламурной юной жизни? Вы собираетесь участвовать в конкурсе, выступая за команду аптеки? – Он занимался пустопорожней болтовней, обдумывая новости о Джейке.

– Вряд ли. У меня сейчас неважные отношения с родителями. Проблема в том…

– В чём же?

– Я сообщила им, что переезжаю к Джейку.

– Понятно. – Квиллеру не пришло в голову ничего умнее.

– Другая проблема заключается в том, что Джейк не хочет, чтобы я разводила бабочек. Его тошнит от гусениц, а я как раз начала выращивать новую партию репейниц. Вы бы не хотели взять их к себе, мистер К.? Через пару недель они уже будут готовы летать, и тогда вы сможете их выпустить… Вот взгляните! Они там, на столике Джаспера. Их нужно держать вдали от прямых лучей солнца.

Они жили в картонке размером с коробку от маленького телевизора. В ней были окошки из прозрачного пластика – сверху и на трёх боковых стенках. Их было несколько – эти непривлекательные насекомые, похожие на червей, ползали по дну коробки и жевали зелёные листья.

– Ну, не знаю, – ответил Квиллер. – Вы уверены, что эти уродцы превратятся в бабочек?

– Я покажу вам репейницу на картине, – сказала Феба. – Я люблю их писать. Они очень красивые, красно-чёрные.

– Хм-м, – задумчиво произнёс он, прикидывая, не сможет ли спасти неудавшееся интервью с Фебой и в конце концов состряпать из этого колонку. – Дайте мне немножко поразмыслить. Я схожу в клуб «Вспышка», а потом вернусь к вам.

Спускаясь по лестнице, он слышал гул голосов – вероятно, на нижнем уровне собралось много народа. Он уже прошёл полпути, когда увидел белоснежную шапку волос, – обладатель её поднимался ему навстречу.

– Торнтон Хаггис! – воскликнул Квиллер.

– Там слишком большая толпа. Я так и не смог ничего увидеть и ни к чему подобраться. Поднимайтесь обратно, – посоветовал человек со двора, где изготавливают памятники.

Квиллер повернул обратно и, добравшись до верхней площадки, спросил:

– Вы заметили, что исчез Джаспер?

Торнтон кивнул с серьёзным видом:

– А теперь наш друг Беверли хочет заставить Фебу избавиться от её коробки с бабочками.

– Я знаю. Феба предложила их мне.

– Вам тоже? Моя жена и так уже думает, что я на грани помешательства, а стоит мне прийти домой с гусеницами, как она решит, что я безнадежен. Ну а вы?

– В моём случае они могут стать темой для колонки «Из-под пера Квилла». Однако мне нужно задать несколько вопросов.

Они зашли в студию Фебы.

– Вы решили? – спросила она взволнованно.

– Всё зависит от того, во что это для меня выльется, – ответил Квиллер. – Возможно, у меня не хватит профессиональных навыков, чтобы стать повитухой для бабочек.

– Это очень просто, – объяснила Феба. – Сначала вы снабжаете гусениц едой. На задней стенке коробки есть дверца, чтобы совать туда зелёные листья и вычищать продукты жизнедеятельности.

– Продукты жизнедеятельности? А что это такое? – испугался он. – Впрочем, лучше уж не знать.

– Я дам вам брошюру, где есть все инструкции. Если вы понаблюдаете, то увидите, как они прядут шёлк. Потом они превращаются в куколок, и несколько дней ничего не происходит. И вдруг бабочки разворачивают крылья и вылетают. Это чудо, мистер К.! Вы увидите, как они начнут порхать. В этот период им нужно давать цветы, обрызганные водой с сахаром. Через несколько дней вы выносите коробку на улицу, и они вылетают в широкий мир, такие счастливые, что освободились! Это даёт вам дивное ощущение радости!

– Вы гарантируете? Мне нужно выйти и подогнать свой пикап. Я пришёл сюда пешком.

Торнтон предложил подвезти его и гусениц домой. По пути к амбару он спросил:

– Вы не знаете, нашли того, кто забрался в Центр искусств и украл ню Дафны? На днях я с сыновьями зашёл выпить в таверну «Кораблекрушение», и бармен показал нам рисунок, купленный у клиента, который, в свою очередь, приобрёл его у кого-то в другом баре. Рисунок смахивал на работу Дафны, но подпись была стёрта.

– А он сказал, сколько заплатил за рисунок?

– Нет, а мы не спрашивали.

Торнтон никогда прежде не бывал в амбаре и, увидев лестницу в виде спирали, уходящей вверх, к восьмиугольной крыше, выдохнул:

– Ха! Ну и ну! Это вы сами придумали? Вот уж будет что рассказать моей жене!

– Я тут ни при чём, это всё архитектор из Центра. Это его последняя работа.

– А где же знаменитые сиамцы?

– Наблюдают за вами. Не делайте неосторожных движений!

Коробку с бабочками отнесли в комнату для гостей на втором полуэтаже, подальше от прямых солнечных лучей и любопытных кошек. Потом Квиллер сервировал угощение в павильоне.

– Я вижу, вы не подстригаете траву, – заметил Торнтон. – Моя жена любит широкие зелёные лужайки, но ей же не приходится их подстригать. И неважно, какая у вас газонокосилка, – всё равно работёнка ого-го! Раньше газон подстригали два моих сына, но теперь у них свои собственные дома и газоны. Вы ведь не знакомы с Эриком и Шоном, не так ли? Я ими горжусь: оба хорошие семьянины и хорошие бизнесмены. Если вам когда-нибудь захочется написать колонку о песке и гравии, обратитесь к ним: они знают в этом толк.

– Вполне возможно, что обращусь, – ответил Квиллер.

– Они поставляют свой товар округу, и один из инженеров-дорожников намекнул им, что на Тревельян-роуд, к северу от Бейс-лейн, планируют мостить большой участок.

– Итак, это подтверждает слухи, которые передал нам Гэри в «Чёрном медведе». Это означает, что несколько акров через дорогу от Центра искусств превратятся в трущобы. И кто же продаёт округу эту землю?

– Её не покупают, а берут в аренду. Владелец земли не хочет её продавать, и понятно, по какой причине. Через несколько лет цена этого участка подскочит до небес. Он примыкает к реке, и какая-нибудь предприимчивая фирма типа «XYZ» сможет построить там ещё одну Индейскую Деревню.

Эта земля уже принадлежит «XYZ энтерпрайзис», также известной как «Нозерн лэнд импрувмент», вздохнул про себя Квиллер. Несомненно, тот «новый парень», очаровавший Мод Коггин и выманивший у неё по дешевке землю, который якобы «землю любит, ну прямо как Берт» и собирается посадить «картофель там, бобы», не кто иной, как Дон Эксбридж, «X» из компании «XYZ энтерпрайзис [13]13
  Английские фамилии Эксбридж, Янг и Золлер начинаются с букв «X», «Y» и «Z», входящих в название фирмы «XYZ энтерпрайзис».


[Закрыть]». Он никогда не нравился Квиллеру.

Глава двенадцатая

«Пароксизм», «ортопедия», «ксенофобия», «мизантропия», «кардиология», «водюнтаризм»… Квиллер обнаружил, что никак не может оторваться от составления списка слов: пока он пил кофе за завтраком, слова так и роились у него в мозгу. «Этимология», «эзотерический», «иррациональный», «церемониймейстер». Он всё время вносил в список новые слова. Чтобы покончить с этим безумием, он пошёл за своим велосипедом.

Его «Серебряный свет» хранился в стойле каретного сарая, и привратник начищал его до блеска. Было утро понедельника, и, сунув в карман листочки с текстом вторничной колонки, Квиллер отправился в путь на велосипеде. Его жёлтый шлем и спицы «Серебряного света» сверкали на солнце.

Квиллер вкатил велосипед в вестибюль редакции «Всякой всячины» и повесил свой шлем на руль, зная, что, когда покончит с делами, вокруг «Серебряного света» соберутся сотрудники газеты.

Бросив листки на стол Джуниора Гудвинтера и обменявшись с ним парой фраз об исходе воскресного бейсбольного матча в Миннеаполисе, он отправился к ответственному секретарю за почтой от своих читателей. Сара Пленсдорф, одна из пламенных поклонниц Квиллера, почитала за честь вручать ему почту лично. Это была женщина не первой молодости, из хорошей семьи, прекрасно образованная, но несколько чопорная. Квиллер раньше считал, что она потомок богатого судостроителя из Перпл-Пойнт, но теперь он в этом усомнился – благодаря Торнтону Хаггасу. Как-то раз они с Сарой вместе пообедали вечером при необычных обстоятельствах, и Квиллер обнаружил, что у них есть общий интерес – бейсбол.

– Что ты думаешь о вчерашней игре? – спросил он.

– Она была такой острой и волнующей! Если бы отец был жив, у него бы случился сердечный приступ!

На какое-то мгновение он подумал о том, чтобы слетать с Сарой в Миннеаполис на матч, который состоится в уик-энд, – пока Полли занята с Полом Скамблом. Но тут же отказался от этой мысли. Все в редакции немедленно начнут сплетничать, а Полли будет в шоке.

– Ты хочешь, Квилл, чтобы я вскрыла для тебя конверты? – спросила Сара.

– Буду весьма признателен, – ответил он, зная, что ей приятно оказать ему эту маленькую услугу. И вдруг он заметил на стене, над её столом, три картины, на которых были изображены бабочки.

– Это работы Фебы Слоун, – сказал он.

– Разве они не прекрасны? Дома их у меня много. Посмотришь на них – и настроение улучшается.

– И сколько их у тебя?

– Восемнадцать. А ещё она пишет для меня аглаю. Я первая начала собирать работы Фебы, а теперь их все коллекционируют. Мы подумываем о создании клуба поклонников Фебы Слоун, чтобы собираться и беседовать о редких видах бабочек.

– Похвальный энтузиазм, – пробормотал Квиллер.

– Я знаю Фебу с тех пор, когда она была ещё маленьким ребенком, и ужасно горжусь ею. Наши семьи знакомы вот уже несколько поколений. Мы посещаем одну церковь. Я была подружкой на свадьбе у её родителей.

Сара говорила все это со счастливым видом. Интересно, знает ли она о нынешней семейной проблеме Слоунов? Даже если и знает, она слишком благовоспитанна, чтобы упоминать об этом. Что касается самого Квиллера, то он твёрдо придерживался принципа: молчание – золото. И тем не менее лицемерно осведомился:

– Наверное, Феба будет в команде аптеки на орфографическом конкурсе?

– Несомненно! – ответила Сара, ни минуты не сомневаясь, что всё прекрасно в этом лучшем из миров.

– Мне бы хотелось написать колонку о творчестве Фебы, но я пока не нашёл ключа. Возможно, мне стоит взять интервью у коллекционеров и выслушать их мнение, особенно если они создадут клуб поклонников с конструктивной повесткой дня.

– О, пожалуйста, Квилл, сделай это! Тебе не обязательно меня упоминать. Я просто хочу, чтобы у Фебы была хорошая реклама.

Квиллер ушёл из кабинета Сары Пленсдорф с двумя дюжинами писем от читателей, размышляя о том, что она на редкость добрая и лишенная эгоизма женщина. Она щедро жертвовала на благородные цели и никогда ни о ком не говорила плохо. Надо бы проконсультироваться с историком округа относительно рода Пленсдорфов: были там судостроители или же нет?

Он уже направлялся в вестибюль, чтобы забрать «Серебряный свет», окружённый восторженной толпой, как вдруг позади него раздались торопливые шаги.

– Квилл! Квилл! – окликнул взволнованный женский голос. Это была Хикси Райс. – У тебя есть минутка? – Она поманила его, приглашая следовать за ней в конференц-зал. – Присаживайся, Квилл. – Она закрыла дверь.

– Ты явно замышляешь что-то зловещее, – пошутил он, но тут заметил, что у неё встревоженный вид. «Ого, – подумал он, – ещё одна из её прекрасных идей потерпела крах?… Ну что за невезение!»

– У нас проблема! – выпалила Хикси. – С орфографическим конкурсом. Я боюсь сказать Арчи – после фиаско Ледового фестиваля.

– Но это же было стихийное бедствие, Хикси. Кто же мог знать, что в феврале будет апрельская погода?… А в чём же дело сейчас? Я думал, что у тебя целых десять спонсоров, горящих энтузиазмом.

– Так и есть! И они уже вложили деньги, как обещали. Дело в их служащих. Они не хотят стоять на сцене и произносить слова по буквам перед публикой. Их родственники тоже могут принять участие в конкурсе, и тем не менее у нас набралось всего семь участников. А нам нужно тридцать, чтобы получилось десять команд.

– А они знают, что смогут заранее ознакомиться со списком слов?

– Да, знают, и всё же нам не удалось разжечь в них интерес. «Локмастерский гроссбух» спонсирует аналогичный конкурс – они всегда всё слизывают с нас, – и они тоже столкнулись с полным безразличием. Я этого не понимаю, Квилл! Орфографические конкурсы среди взрослых пользуются большим успехом в Центре.

– Там живут миллионы людей, есть из кого выбрать, – возразил Квиллер. – И то, что срабатывает там, не обязательно работает в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было.

– Ты мог бы предложить выход? – спросила Хикси без особой надежды.

– Нужно подумать. Дай мне несколько часов, и я с тобой свяжусь. Приободрись, Хикси! У каждой проблемы есть решение.

Вернувшись в вестибюль, Квиллер ответил на вопросы относительно своего велосипеда, надел жёлтый шлем и покатил домой. Хотя он и заявлял, что лучше всего ему думается, когда он крутит педали велосипеда или сидит задрав ноги в кресле, к тому времени, как он поставил «Серебряный свет» в каретный сарай, у него не возникло ни единой светлой мысли.

Оттуда он поплёлся лесом в амбар. Окно кухни было открыто, и он услышал вопли сиамцев, ещё не приблизившись к строению. Был полдень – время их трапезы. Поэтому они так расшумелись – а не оттого, что по нему соскучились. Всё правильно. Квиллер привык играть вторую скрипку по отношению к банке кошачьих консервов.

Накормив своих питомцев, он приготовил кофе и принёс кружку в гостиную, где можно было, задрав ноги, набрасывать идеи в блокнот. Сиамцы наблюдали за ним, удобно устроившись – Юм-Юм на коврике, а Коко на кофейном столике, грея книгу.

Нужен совершенно новый подход к орфографическому конкурсу, говорил себе Квиллер. Новое название… новая терминология… новая форма.

«Йау!» – донеслось с кофейного столика.

– Спасибо за поддержку, – поблагодарил Квиллер. – Иными словами, вот что нам нужно: совершенно новый бейсбол!

Коко спрыгнул на пол и забегал кругами.

– Бейсбол! То, что надо! Ну конечно! Почему бы и нет?

Только сейчас он заметил, что книга, которую грел Коко, была «Бейсбол: иллюстрированная история». Почувствовал ли Коко проблему, которую пытался разрешить Квиллер? С позиций современной науки идея телепатической связи между человеком и животным не казалась такой уж невероятной. Но мог ли кот – даже имеющий шестьдесят вибрисс – передать решение? Вряд ли, то, что книга о бейсболе оказалась на кофейном столике именно сейчас, всего лишь совпадение. Но вообще-то в этом доме случались и более странные вещи.

Что касается бейсбола, то эта идея идеально подходила для Мускаунти, где все были заядлыми болельщиками. А что, если десять команд станут состязаться в орфографическом матче на приз, коим будет вымпел? А мэр Пикакса «подаст» первое слово? И почему бы не устроить в сентябре мировой чемпионат между победившими командами Мускаунти и Локмастера? Да ещё если вокальный квартет из пикаксской парикмахерской споёт «Своди меня на игру в слова» [14]14
  Квиллер обыгрывает название песни «Возьми меня с собой на бейсбол» («Take Me out to the Ball Game») А. фон Тильзера на слова Дж. Норуорта, неофициального бейсбольного гимна, написанного в 1908 г.


[Закрыть]?

Квиллер поискал номер «Всякой всячины», в котором были объявлены имена спонсоров. Десяти командам понадобятся прозвища, а членам команд – бейсболки цвета их команды. А что, если к тому же изготовить футболки с названием команды спереди и номером участника – сзади? Налив себе ещё кофе, Квиллер занялся прозвищами.

«Денежные мешки» – Пикакский народный банк.

«Молотки» – «XYZ энтерпрайзис».

«Домкраты» – гараж Гиппела.

«Врунишки» – Пикакское рекламное агентство.

«Чайники» – ресторан «Старая мельница».

«Мазилки» – Центр искусств.

«Пилюли» – аптека Слоуна.

«Редиски» – Товарищество фермеров.

«Кривляки» – Театральный клуб Пикакса.

«Землекопы» – похоронное бюро Динглберри.

Квиллер позвонил в редакцию газеты и прочёл свои заметки Хикси, которая приветствовала его восторженными воплями.

– Мы напечатаем это завтра на первой полосе! – кричала она, задыхаясь от переполнявших её чувств. – Участники выстроятся в очередь, чтобы записаться! Все в городе будут просто вне себя!

– Куйте железо, пока горячо, – посоветовал он.

– На следующей неделе. Мы можем всё это раскачать за десять дней.

– А как насчёт формы для членов команд?

– Один из магазинов в Мусвилле делает по заказу надписи на футболках. Бейсболки можно заказать экспресс-почтой. Полли придётся быстренько составить список слов.

– Тебе нужно связаться с «Локмастерским гроссбухом» на предмет мирового чемпионата, – напомнил ей Квиллер.

– О, они на это клюнут! Я знаю тамошних ребят.

– И ещё одно, Хикси: нужно, чтобы вместо ведущего, диктора и судьи были тренер, подающий и рефери.

– Гениально! Квилл, просто нет слов! – вскричала она. – Ты спасаешь мне жизнь!

– О'кей. За тобой обед в ресторане «Конь-огонь».

Квиллер, довольный, повесил трубку. Теперь нужно помочь Полли с её списком слов. «Майонез», «фритюр», «ирригация», «фрикассе», «мармелад»… Преобладание съестного напомнило ему, что он не устроил себе ланч. Сделав сандвич, он вернулся к списку.

Это была волнующая неделя для жителей Мускаунти. Во вторник на первой полосе газеты поместили объявление, где упоминались и матч на приз, и мировой чемпионат. «Своди меня на игру в слова!» – призывали плакаты, развешанные повсюду: в витринах магазинов, на доске объявлений в библиотеке, в окнах кафе. Предстоящее событие стало основной темой разговоров. Билеты, за одну ночь отпечатанные в типографии «Всякой всячины», продавались в банке, аптеке и «Старой мельнице». Торговля шла так бойко, что конкурс решено было проводить в актовом зале школы, вмещавшем очень много народу.

Что касается участников, то в списке их значилось несколько громких имен: доктор Диана Ланспик – в команде «Пилюли», Вэннел Мак-Вэннел – от «Денежных мешков» и Дерек Каттлбринк – от «Кривляк». У Хикси появилась идея записать в «запасные игроки» известных в городе лиц, которые сядут в первом ряду, дабы придать блеск состязанию; но их не будут вызывать на сцену, чтобы произносить по буквам слова.

А пока что у Квиллера выдалась относительно спокойная неделя. Каждый день он отправлялся на велосипедную прогулку. Брал с собой сиамцев в садовый павильон и наносил с ними визиты гусеницам, обитавшим в комнате для гостей. Те всё ещё извивались на дне коробки и поедали зелёные листья. Хотя на Коко они не производили никакого впечатления, Юм-Юм дрожала в кошачьем экстазе. Даже когда дверь комнаты для гостей была закрыта, киска знала, что там происходит что-то важное, и часами сидела у порога.

Квиллер также наконец-то отдал дань миссис Рыбий Глаз в первых строках своей колонки, на этот раз посвященной самому обыкновенному куриному яйцу – этой драгоценной фарфоровой оболочке с золотистой сердцевиной, которая дожидается, пока её сварят вкрутую или всмятку либо поджарят. Он цитировал фермеров, шеф-поваров, лимерики, Шекспира и Сервантеса.

Когда Квиллер отдал рукопись Джуниору, успев как раз в срок перед сдачей номера, выходившего в пятницу, главный редактор быстро просмотрел материал и присвистнул:

– По всему Мускаунти подскочит цена на яйца!

По дороге домой Квиллеру, катившему на «Серебряном свете», помахали из автомобиля. Он съехал на обочину, и водитель припарковался впереди него. Из машины выскочила Элизабет Харт. На ней была длинная бесцветная туника и длинная юбка, тоже бесцветная.

– Что привело вас в город? – осведомился он, снимая шлем.

– У меня были дела в банке, так что я купила несколько билетов на орфографическую игру. Дерек играет за «Кривляк».

– Он уже приступил к новой работе?

– Да, и я его редко вижу. Он работает допоздна, а по утрам у него занятия.

– Какого он мнения об этом ресторане?

– Ну, вы же знаете Дерека – он такой хладнокровный. А поскольку он актёр, то умеет приспособиться к ситуации. Он играет роль.

– Нравится ли ему его босс?

– Мистер Рэмсботтом редко появляется в ресторане. Дерек управляется сам. Он говорит, что на автоответчик приходит много сообщений от миссис Рэмсботтом, а также от женщины по имени Банни.

– А бармен проявляет враждебность, как того опасался Дерек?

– Его девушка приходит в бар каждый вечер и сидит до закрытия. Ей нравится беседовать с Дереком. Бармен от этого не в восторге. Её зовут Обезьянка.

– Я её знаю, – кивнул Квиллер. – Она успешная художница.