Текст книги "Кот, у которого было 60 усиков"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Тринадцать

В четверг ближе к вечеру, когда Вивиан уже вернулась в Локмастер к своему суперпродвинутому коту Цезарю, Квиллер, подводя итоги прожитого дня, испытывал чувство глубокого удовлетворения: совместное мероприятие двух округов было запущено, и нашлась ещё одна библиотекарша, обладавшая интеллектом, богатым вокабуляром… и котом.

Он позвонил во «Всякую всячину» и попросил, чтобы его соединили с Джоном Бушлендом – с его фотолабораторией.

– Есть новости! – объявил Квиллер. – Дело со снимками Тельминых шляп, считай, на мази… Кстати, нужно обклеить пару шляпных картонок «ящеричной» бумагой. Ты в последнее время нигде на неё не натыкался?

– Откровенно говоря, я ею не интересовался.

– А стоит; возможно, даже придётся нанять художника, чтобы её воспроизвести.

– Может, Дженис что-нибудь посоветует. Кажется, у неё в Калифорнии есть знакомый художник, который такую бумагу изготовляет, – добавил Буши.

– Если я могу тебе помочь с подобной мелочевкой, я к твоим услугам. И не забывай: Фонд К. оплачивает все расходы.

А затем он вновь принялся за «Перо Квилла», пока не раздалось бравурное мурлыканье: оно означало, что по лесной просеке движется грузовик.

Он подкатил к кухонной двери, о чем сообщал кошачий балет на широком окне. Это был грузовик братьев Лингуини, и выскочивший из кабины Альфредо вытащил из кузова ящик с водой «Скуунк».

Квиллер вышел встречать его.

– Эй, дружище, разве я заказывал воду? Что-то я такого не припомню!

– Не заказывали. Это вам подарок – от Дейзи и меня. И ещё кое-что!

Перед Квиллером оказались коробки с соками и «вкусненьким» для сиамцев.

– Мы с Дейзи благодарим вас за то, что вы сделали, чтобы вытащить её из этого вертепа, – сказал Фредо.

– Дейзи словно родилась для этой новой работы. А как вы с Ником? Получили роли в «Кошках»?

– Да, играем Голодранца и Хитролапого. Если вам придёт охота попеть вместе с нами, приходите на репетицию. Вы, похоже по голосу, занимались этим делом.

– Только в колледже. Но петь любил! А ваш пианист вернулся? Работает?

– Фрэнки? Вернулся. А то, что случилось с крошкой Либби, не просто так, а преступление. – Он бросил на Квиллера быстрый взгляд. – Да-да, именно преступление. – Он взобрался в кабину. – Ещё раз сердечное спасибо вам от Дейзи и от меня.

– У меня вопрос, – задержал его Квиллер. – Как вы устраиваетесь с Фрэнки? Насколько я понимаю, он сам машину не водит.

– Подвозим его по очереди… Хотите поучаствовать? – секунду подумав, в шутку предложил Фредо.

– А почему бы и нет? – отвечал Квиллер. – Мне нужен материал для «Пера Квилла», и, может, я услышу интересную историю о том, как настраивают пианино и рояли. А почему его, взрослого человека с целым набором талантов, зовут Фрэнки?

– Деда его звали Франклин, вроде как старая семья и держится старых порядков.

Фредо дал полный газ, и сиамцев с окна как ветром сдуло.

Разговор с Фредо всколыхнул в памяти Квиллера все недомолвки и намеки, которые он слышал в закусочной «У Луизы».

Сиамцы ждали его у обычного места трапезы.

– Так что же на самом деле произошло? – задумчиво спросил он.

Они переглянулись, соскочили со стойки и тут же стали гоняться друг за другом – вверх-вниз, вниз-вверх по пандусам и лестницам.

Покончив со своей тысячью слов, Квиллер положил в карман нью-йоркскую газету и направился в закусочную «У Луизы» за сплетнями.

Не успел он занять место за стойкой и развернуть газету, как в зал выплыла сама Луиза. При всем уважении к тяжеловесной владелице вышеупомянутого заведения иначе и не скажешь – так величественно, с таким чувством собственного достоинства она двигалась. Квиллер был одним из её любимых завсегдатаев. Ему подавали не только чашку кофе, но и кусок шоколадного торта, и ещё добавляли ошмётки от индейки для кошек, которые он уносил с собой.

Наскрыв газету, Квиллер настроил слух на болтовню, не прекращавшуюся у него за спиной.

– Вроде как город нанял кого-то следить за всеми штучками-дрючками.

– Серьёзно? А кого?

– Жену Фреда Лингуини.

– Бойкая молодка.

– У неё будет офис в старом здании, где обеденный зал.

– Надеюсь, они его подлатают. Возраст у него такой, что нет-нет, а даёт себя знать.

– А у нас не даёт? Все, что там нужно, – покрасить кое-где заново. Если для этого нужны волонтёры, я готов! Нам очень даже повезло, что есть такое место. Я там свадьбу справлял.

Во время отсутствия Полли Квиллера завалили приглашениями на обеды и ужины, и как-то вечером он трапезничал у Бушлендов. Они обсуждали предстоящую выставку подготовленных Буши фотоснимков артистических шляп. Дженис, которая много лет была помощницей Тельмы, теперь помогала Буши в фотолаборатории.

– Ты помнишь, какие у Тельмы были картонки для шляп – с чешуйчатым рисунком?

– Как не помнить! Ей изготовляли их на заказ. В её кладовке все ещё хранится такая бумага.

– Что?! – Квиллер чуть не уронил с вилки порядочный кусок бататового пирога.

Дальнейшие события развивались стремительно. Тут же был вызван рассыльный на мотоцикле, и два рулона необычной бумаги перекочевали в Локмастер.

К тому времени, когда Квиллер вернулся в амбар, на автоответчике его уже ждало послание от Вивиан: «Чудо из чудес! Как вам это удалось?»

Он перезвонил Вивиан:

– Ловкость рук и никакого мошенничества! Главное, чтобы зрители были довольны!

– И Дейзи Бэбкок захотела со мной встретиться, – сказала Вивиан. – По телефону она прелестно звучит!

Столетний зал для заседаний был частью каменного центра Пикакса. Несколько поколений входили и выходили из его дверей, посещая собрания, лекции, вечера, деловые обеды и ужины, выставки, в том числе кошек и собак, и аукционы старинных вещей. Несколько поколений служителей расставляли там стулья, столы, устанавливали подиумы, раскатывали и скатывали ковровые дорожки. Хотя комнаты были обставлены просто – просто, но чисто, – присутствие там Дейзи, подумалось Квиллеру, позволит многое изменить: кое-что покрасят заново, на стенах появятся картины, даже зазвучит музыка.

И у Квиллера родилась идея!

Выход в свет биографии Гомера Тиббита, несомненно, будет ознаменован презентацией в зале заседаний. Гомер родился в Мускаунти, посещал колледж в Локмастере и там же вплоть до пенсии был директором Центральной средней школы. После чего вернулся в родные края и до самой смерти, а прожил он до ста лет, был почётным историком Мускаунти. В этот последний период своей жизни он написал сотни статей, которые сейчас хранятся в архиве Публичной библиотеки, и тешил соотечественников неординарными высказываниями человека с необычайно развитым чувством юмора.

Идея Квиллера состояла в том, чтобы на презентации биографии великого старца переименовать зал для заседаний в Зал Гомера Тиббита.

И он принялся осторожно проталкивать эту идею и – используя личные связи – намекал на поддержку со стороны Фонда К.

В тот вечер, кормя сиамцев перед сном, он мысленно рассказывал Полли о тех переменах, которые ожидают её по возвращении: двойная выставка артистических шляп… Зал Гомера Тиббита… предложение Вивиан приобрести концертный рояль… смерть молоденькой девушки от пчелиного укуса – такая же, какой умер муж Мегги Спренкл.

Размышления его были прерваны громким «Йау-ау-ау!» Коко, словно он хотел сказать: «Пошли наверх! Пошли!»

На следующее утро Квиллер поехал в город, в универмаг Ланспиков. Вместе с Ларри они полюбовались открыткой с видом Елисейских Полей, Квиллер рассказал о забавном случае с туристом, который принял Полли в купленном у Ланспиков плаще за парижанку. И приобрёл себе пояс из кожи аллигатора. Ему всегда хотелось иметь такой пояс, но Полли они не нравились.

Пока всё идёт хорошо, сказал он себе. Но тут ему позвонил Стивен Бестовер… адвокат, сын Шерли.

– Мистер Квиллер, надеюсь, я не слишком рано?

Такое начало настораживало: что-то срочное?

– Отнюдь нет. Что-нибудь случилось?

– Наши дамы попали в аварию. Ничего страшного. Могло быть хуже. Но обе госпитализированы, а это меняет их планы. Они должны были в конце этой недели вылететь домой.

– А как это произошло?

– В такси, на котором они ехали, врезалась легковушка: превышение скорости. Полли отделалась ушибами и царапинами, а маме повредило шею, и теперь у неё боли в спине. Мама говорит, что уход за ними превосходный и для беспокойства оснований нет, но вот с вылетом придётся подождать. Я полечу туда, как только она даст знать, и сопровожу их домой.

– У вас есть их номер? Я хочу позвонить.

– Полли сказала, она лучше позвонит вам сама. Как только что-то выяснится, она позвонит с переводом оплаты за ваш счёт. Самое пикантное, что все это произошло в туннеле под мостом Альма, где погибла принцесса Диана.

– Йау! – прогремело над свободным ухом Квиллера.

– Это ваш Коко?

– Он различает плохие новости, когда их слышит. Спасибо, что позвонили, Стив. Жаль, что мы с вами ни разу не встретились. Будем держать связь.

Квиллер положил трубку и со странным чувством посмотрел на Коко. Во время разговора тот резвился: то взлетал на стойку, то спрыгивал. И только когда услышал о несчастном случае в туннеле, вдруг среагировал – неужели он знал, что именно там погибла принцесса Диана… или?… Но что?

Четырнадцать

В большинстве сообществ одна половина граждан любит, чтобы время от времени происходили перемены; другая предпочитает, чтобы все оставалось так, как есть. Граждане Пикакса – четыреста миль к северу от чего бы то ни было – по этой части мало чем отличались от большинства. Предложенное обновление зала для заседаний одни воспринимали как бедствие, другие как благо. Ведущий дизайнер города предложила провести экспертизу. Бесплатно. Должность эту занимала дочь Эндрю Броуди, шефа полиции Пикакса, и Квиллер счёл это поводом пригласить старого приятеля в амбар – смочить глотку на сон грядущий.

От навязшего в зубах «сколько лет, сколько зим» Квиллер удержался, но первое, что он услышал от шефа полиции, были эти самые «сколько лет, сколько зим».

Энди занял место у бара, а радушный хозяин взялся рукой за бутылку шотландского виски:

– Как всегда?

– А ты всё ещё пьёшь эту водицу? – презрительно буркнул шеф, глядя, как Квиллер наливает себе «Скуунк».

– Что ты слышал о новом зале для заседаний, Энди? – поинтересовался Квиллер, хотя и так знал, каким будет ответ.

– Говорят, его собираются переименовать. Но держат пока в секрете. Ещё слышал, что его оклеят обоями, ну и другие штучки-дрючки.

– Всё, что предлагает твоя дочь, всегда на уровне, – подольстился Квиллер. – Магазины жертвуют на благое дело краску… а некоторые неработающие, но прогрессивные граждане готовы вложить свой труд. И это хорошо!.. Чем собираешься одарить на Рождество свою дражайшую половину, Энди?

Дейзи Бэбкок, новый координатор Мускаунти, старалась поспеть всюду: в самом здании для заседаний нужно сделать косметический ремонт; Квиллер представит там свою новую биографию Гомера Тиббита; Рода, вдова историка, прибудет из «Уголка на Иттибиттивасси» с двумя автобусами соседей, и ей будут преподнесены цветы; баритон из церковного хора исполнит «Он – великий человек» на мотив «Это – наше знамя»; старинные друзья Гомера расскажут о его последних годах, включая историю о коричневом бумажном пакете; депутация заслуженных граждан переименует старый зал в Зал Гомера Тиббита. И все это будет снято для ТВ.

Дейзи Бэбкок вместе с Фрэн Броуди разработала цветовую гамму мероприятия на основе цветов Пикакской средней школы: серый, чёрный и золотисто-жёлтый. Само здание было из серого камня; гимнастическая команда называлась «Серые пантеры». Цветы для Роды Тиббит – жёлтые розы. Юбилейная программа с фотографией Гомера на обложке – также жёлтая.

Истертые буквы старого названия над входом в зал заменили новыми – выпуклыми, чёрными с золотым отливом: Зал Гомера Тиббита. А замызганные деревянные двери заблистали чёрной краской и бронзовыми ручками.

Работая над биографией и готовя юбилейное торжество, Квиллер опросил несметное число горожан, но так и не раскрыл тайны коричневого бумажного пакета.

Тем же вечером Квиллер записал в дневнике:

Гомер был из семьи трезвенников и за всю свою жизнь не выпил и капли спиртного, но очень любил раззадоривать народ. В весьма солидном возрасте, когда ему было уже за девяносто, он носил в кармане коричневый бумажный пакет, а в нём – бутылочку с янтарной жидкостью, к которой нет-нет да и прикладывался. Даже ближайшие его друзья не были посвящены в тайну коричневого пакета. Когда в возрасте девяноста лет он наконец женился, ожидалось, что Рода дознается, в чем тут дело. Но он сумел сохранить эту тайну, унеся её с собой в могилу. У него было замечательное чувство юмора, и он всю жизнь подшучивал над окружавшими его людьми.

Пока Полли отсутствовала, Квиллер много раз получал приглашения на ужин или обед. Одно из них было от Лайла и Лайзы Комптон в их кондо. Четвертым – вернее, четвёртой – к столу они позвали свою соседку, Барбару Хонигер. Квиллер слышал это имя. Барбара регулярно писала письма в колонку «Из-под пера Квилла» и как-то похвасталась перед Комптонами, что получила от «Пера Квилла» столько жёлтых карандашей, что их хватит на первые венцы бревенчатого домика.

Невысокая ростом, Барбара была женщиной с властным характером и острым умом – адвокат с собственной практикой, специалист по недвижимости. Но вне зала суда она ко всем и вся относилась благожелательно.

Застолье у Комптонов всегда выливалось в оживленную беседу, даже при том, что Лайза вовсе не претендовала на звание великой кулинарки. Никто не задавал вопросов о происхождении блюд, которыми она потчевала гостей, все довольствовались тем, что они были отменно вкусны и разговор за столом ни на минуту не угасал.

Лайл. Шикарный ремень ты отхватил, Квилл. Очень мне нравится. А Лайза не разрешает мне покупать кожу аллигатора.

Квилл. Полли они тоже не нравятся, ну и вот, как только она уехала, я взыграл.

Барбара.Когда вы думаете закрывать амбар?

Квилл.Пэт О'Делл со своей командой спит и видит, чтобы им завладеть.

Лайза. Лучше сделай это до того, как температура упадет до нуля и наметет четыре фута снега.

Квилл. Я жду, пока состоится собрание Литклуба. В ближайший вечер я представляю публике нового лектора.

Лайза. Программа изменилась. У него умер родственник. Ты не смог бы выступить вместо него, Квилл?

После многозначительной – ради драматического эффекта! – паузы Квиллер ответил:

– Как вы отнесётесь к созданию тайного общества под названием «Смакователи (ну или дегустаторы) слов»?… Вступать в него могут все, кто захочет… и никаких взносов. – Ответом ему была напряженная тишина, и он продолжил: – Есть одна теория, которая пока ещё окончательно не доказана. Слова имеют не только значение, но и окраску. Ими можно наслаждаться по-разному. Тут самый большой мастер – Диккенс. Вдумайтесь в завершающие строки «Повести о двух городах». – И он процитировал: – «То, что делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал; я счастлив обрести покой, которого не знал в жизни».

Его слушатели закивали, бормоча слова одобрения, и он снова продолжил:

– Когда я произношу эти слова, я вкушаю их утонченную прелесть. Читая «Рождественские повести», я слышу лёгкое похрустывание-потрескивание согласных, гласных, дифтонгов, доставляющее удовольствие моим вкусовым рецепторам. – И он процитировал: – «Тут встала миссис Крэтчит, в простом, дважды перелицованном, но зато щедро отделанном лентами туалете – всего на шесть пенсов ленты, но зато какой вид!..» Все знают, – принялся объяснять он, – что есть любители музыки, но мало кто знает, что есть любители слов, осознающие и вкус, и запах, и магию слова, независимо от его значения. Одна успешная бизнесменша – член нашего общества – обожает пять слов из Шекспира: «Из ничего не выйдет ничего». Расположение согласных её успокаивает. Такое отношение к слову, – продолжал Квиллер, – не ограничивается произведениями великих писателей. У Милдред Райкер от удовольствия аж захватывает дух всякий раз, когда, обучая школьников письму на машинке, она диктует им заурядную фразу.

Все встрепенулись – какую? И он удовлетворил их любопытство: «Многие убийства совершаются после полуночи».

Затем Барбара спросила:

– Наверное, все уже видели фотовыставку Тельминых шляп в книжном магазине?

– Говорят, – усмехнулся Лайл, – местной публике витрины нравятся больше, чем шляпы…

– Тельмины шляпы, – пояснил Квиллер, – создавались по эскизам художников из Калифорнии. Для Мускаунти они чересчур экстравагантны. Мне и самому пришлось перебороть себя при виде некоторых из этих творений, но вот посетители локмастерской выставки, говорят, в таком восторге, что даже не могут дождаться, когда к ним прибудет вторая половина, и едут сюда, в книжный магазин, чтобы скорее её посмотреть.

Квиллер был рад знакомству с Барбарой. Ему нравились адвокаты. Он с удовольствием думал о предстоящем знакомстве со Стивеном Бестовером. Он любил деловые посиделки с представителем Фонда К. Алленом Бартером, который был не столько орлом юриспруденции, сколько своим в доску парнем.

Во время двух последних уборок, производимых миссис Фулгров в амбаре… или, выражаясь её словами, «наведения красоты», она так усердно орудовала пылесосом и тряпками, что до смерти напугала сиамцев… Квиллер спасал бедняг от этой, как он говорил, фулгров-кабалы. Мало того, она всегда оставляла записки. Синтаксис её посланий был странный, чтобы не сказать больше.

Дорогой мистер К.!

Коко разбил в ванной бутылку, почему я собрала осколки, чтобы вы посмотрели, что это было.

А было это шотландским лосьоном для бритья, который Полли привезла из одной из своих поездок в Канаду. На следующей неделе рядом с камином валялась разбитая на куски фарфоровая фигурка волынщика с пледом через плечо, в килте и гольфах.

Дорогой мистер К.!

По-моему, это сделал Коко, почему и носился вокруг с дерзким видом. Я сказала ему, что он плохой кот, почему он убежал. Раньше он ничего не ломал.

Истинно Ваша миссис Фулгров

Квиллер уже было начал подозревать Коко в антишотландских настроениях, когда обнаружил за ним ещё один проступок. Коко изодрал в клочки обложку книжки, подарок от Полли. Дешёвая книжка в бумажной обложке, но в ней были стихи – двадцатый век! – которые оба они любили.

Квиллер задумался. Он, этот кот, пытается мне что-то сказать. Может, он считает, что Полли не следовало оставлять Брута и Катту на чужих людей? Кто знает, какие мысли бродят в его котовой голове? Кошки, возможно, куда лучше едят в «Пет Плаза», чем у себя дома.

Пятнадцать

И тут от Полли пришло сногсшибательное известие!

Дорогой мой Квилл!

У меня потрясающая новость, и я знаю, ты будешь за меня ужасно рад. Приехал Стивен, чтобы сопроводить Шерли домой, а я пока остаюсь.

Американская фирма, имеющая отделение в Париже, дала объявление, что ей нужен библиотекарь для ведения дел в коммерческой библиотеке, а это требует немалой эрудиции.

Я предложила свои услуги, и со мной заключили контракт на три года! Невероятно! Библиотека оснащена современной техникой, но я способная ученица и быстро ею овладею. Просто не верится, что судьба мне так улыбнулась!

Я пишу доктору Конни с просьбой найти хорошее пристанище для Брута и Катты – желательно для обоих вместе. А Милдред прошу распродать все, что есть в доме, в пользу церкви. Моя обстановка и прочий скарб – вещи так себе и достались мне от семьи мужа, которая пользовалась ими много лет. Когда вернусь, куплю себе новые.

Мне очень недостает наших ужинов и музыкальных вечеров в амбаре.

Любящая тебя Полли

Квиллер позвонил доктору Конни справиться о Бруте и Катте и узнал, что они мужественно переживают неожиданную перемену своей участи, находясь в «Пет Плаза», и, возможно, вообще не захотят оттуда уезжать.

Он перечитал письмо Полли, чтобы убедиться, что понял его правильно. Оно было яснее ясного. Получателем такого письма, признался он себе, он стал впервые… Может быть, все эти годы – а они с Полли были, так сказать, вместе много лет – он был слишком самонадеян?

Сиамцы сновали туда-сюда. Они явно знали, что в его жизни что-то не заладилось.

А вскоре выяснилось, что Полли известила о своём контракте решительно всех. Всегда деловая и исполнительная, она написала в редакции «Всячины» и «Вестника», и в результате новость появилась в обеих газетах на первой полосе. Заголовки привели в движение мельничные колеса сплетен и пересудов.

В универсаме Тудлов. А вы знали, что она говорит по-французски?… Она ведь училась в Новой Англии. Её семья не из этих мест… Отец был профессором… Она вышла замуж за студента родом из Мускаунти, вот так и очутилась здесь.

В аптеке.А вы знали, что она вдова? И очень давно. Её муж был пожарником-добровольцем и погиб на пожаре. Удивительно, почему она снова не вышла замуж… Стала работать в Пикакской библиотеке… она ведь и училась на библиотекаршу. А вот замуж снова так и не вышла.

В закусочной «У Луизы». Похоже, его мадам от него сбежала… Ничего, ему и пальцем шевельнуть не придётся, чтобы найти замену.

На почте. Она посещала нашу церковь. А он никогда с ней не приходил, зато жертвовал широкой рукой… Ничего удивительного! При таких деньгах у него огромные налоги… Я бы не отказался платить налоги, будь у меня столько бабок!

Теперь кто только не звонил Квиллеру… Соседи по «Ивам»… весь штат книжного магазина… парикмахер Полли… Никто, видите ли, не знал, что она свободно говорит по-французски. Они думали, что французский журнал, всегда лежавший на её кофейном столике, там, так сказать, для понта.

Квиллер поспешил посетить книжный магазин для разговора с Джадом Амхерстом; жизнь там шла своим чередом, разве только сотрудники испытали шок.

Райкеры пригласили его поужинать – его одного, – но он отказался, сославшись на цейтнот в связи с окончанием очередной книги.

В последующие дни Квиллер, у которого был немалый опыт игры на сцене, держался так, словно ничего не произошло. И все же вечерами, в одиннадцать, он ловил себя на мысли, что… Ну что тут скажешь! Каждому нужен собеседник, с которым можно поболтать на сон грядущий, хотя бы по телефону…

«…Что ты сейчас делаешь? Удачно прошёл день? Что сказал ветеринар о поносе у Катты?… Где ты хочешь поужинать в субботу?… Я прочитал ту книгу. И не стал бы её рекомендовать. И пожалуйста, дай мне знать, что там решил водопроводчик… A bientot».

А затем Квиллер предпринял кое-какие шаги.

Своё кондо в «Ивах» Полли решила сдавать. Барбара Хонигер как-то сказала, что с удовольствием жила бы поближе к городу. И Джо Банкер, и доктор Конни считали, что адвокат будет ценным приобретением для «Ив».

Квиллер нашёл нужный телефонный номер.

– Добрый вечер, Барбара, – сказал он своим ласкающим слух голосом. – Я слышал, вы поселяетесь в «Ивах»… О лучшем дополнении к нашей компании мы не могли и мечтать! Что я могу сделать, чтобы ускорить ваш переезд?

Прибытие Барбары с её котом Мармеладом в «Ивах» отпраздновали… но не обычной пиццей, а ужином, заказанным в ресторане гостиницы «Макинтош», который доставил на мотоцикле посыльный в высоком шеф-поварском колпаке.

Поднимали тосты за новую соседку. Она показывала снимки Мармелада, своего «джемового» любимца. И родственная душа сразу пришлась ко двору. Джо Банкер в бешеном темпе исполнил «Кошек на клавишах». Он сказал, что ему только что настроили фортепиано. На Барбару его искрометная игра произвела огромное впечатление. Потом доктор Конни преподнесла новому члену доброй компании знаковый подарок: шарф из шетландской шерсти, купленный в Шотландии. Квиллер пригласил всех на мюзикл «Кошки».

– Я считаю знаменательным, – провозгласил он с важным видом и величественными жестами, – что Шекспир в своих творениях не упоминает газетчиков… не упоминает ветеринаров и даже метеорологов. А вот адвокатов он упомянул!

– Кого? Где? В какой пьесе? – раздались голоса.

– Во втором акте «Генриха Шестого», часть вторая… «Первое, что мы сделаем… убьем всех адвокатов».

Застолье длилось дольше, чем обычные вечера с пиццей. Из гостиницы прислали четыре перемены блюд. Потом доктор Конни показала фильм о своей поездке по Шотландии. А игра Джо на фортепиано показалась особенно блестящей.

– Скажите, портрет леди Макинтош в вестибюле гостиницы, – спросила Барбара, – это портрет вашей матушки?

– Да. И знаете, что поразительно: он был выполнен местным художником, который с ней никогда не встречался и даже не видел её фото. Ему просто сказали, что она похожа на Грир Гарсон [26]26
  Грир Гарсон, наст. имя Эйлин Эвелин Грир Гарсон (1904–1996) – известная английская актриса, звезда золотой эры Голливуда


[Закрыть]. Тем не менее на портрете вовсе не кинозвезда, на портрете – моя мать.

– Жаль, – сказал Джо, – что я не заказал ему портрет моего отца – фермера с усами и в очках. Он был похож на Тедди Рузвельта.

Квиллер проводил женщин до их кондо и зашёл в Номер первый поздороваться с новым на их участке котом.

Барбаре принадлежал один из воспитанников Мойры Мак-Дайармид.

– Или я принадлежу ему, – улыбнулась Барбара. – Он глубокого красновато-коричневого тона, как мармелад. Вот я и назвала его – Мармелад, и ему, похоже, это имя нравится.

Квиллер заметил, что созвездие пятнышек, спускавшихся над левым глазом, придает коту вид удалого вояки.

– Мармелад, Мармелад, – запел он на мотив старой солдатской песенки, – я тебе сердечно рад, Мармелад, Мармелад!

Мармелад развалился поперёк дорожки – знак одобрения, заметила Барбара.

Когда Квиллер вернулся в амбар, сиамцы встретили его укоризненным взглядом: еда перед сном явно запаздывала.

В тот вечер, вместо того чтобы ждать звонка, которого уже не могло быть, он позвонил сам – Уэзерби Гуду.

– Великолепный междусобойчик, Джо! Великолепная музыка!

– Ну да, всегда слышно, когда моя старая Бетси настроена. Я ведь крепко бью по клавишам, так что приходится её, голубушку, настраивать четыре раза в год. Что-то там происходит с демпферами и молоточками. Только не спрашивай – что!

– Вот как? А кто их приводит в порядок?

– Да один паренёк из Локмастера.

– А из этого демпфероцелителя можно выжать клёвый сюжетец для «Пера Квилла»? – поинтересовался Квиллер.

– Вот уж не знаю. Он совсем ещё юнец, и какой-то застенчивый. Но вообще приятный.

– Пожалуй, попробую. Я всегда, прежде чем интервьюировать кого-нибудь по специальному предмету, пролистываю энциклопедию, чтобы знать, какие ставить вопросы, и понимать, о чем речь. Что такое эти демпферы и молоточки? Моя мать была блестящая пианистка, но никогда ни о каких демпферах и молоточках не упоминала.

– Кстати, это его, настройщика моего, подружка умерла от укуса пчелы в «Старой усадьбе».

В этот момент разговор был прерван гортанным воем: вопил Коко.

– Что это он? – удивился Джо.

– Требует, чтобы выключили свет.

Квиллер знал, что это… Это был печально известный ему «вопль смерти». Он означал, что кто-то где-то расстается с жизнью.