Текст книги "Кот, у которого было 60 усиков"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Семь

В ожидании, когда Полли вернётся домой к их поздней воскресной трапезе, Квиллер спозаранку покатил на велосипеде в город за субботним выпуском «Нью-Йорк таймс». Страницы «Стиль и мода», «Бизнес», «Спорт», «Советы и объявления» он выбрасывал на месте, иначе газета не влезла бы в корзинку за сиденьем. В городе всегда имелось достаточно народу, с радостью подбиравшего отвергнутое им чтиво.

К тому времени когда он вернулся в амбар, Коко уже вовсю крутил свои кульбиты на кухонном окне, что означало: на автоответчике – сообщение.

Конечно, это Полли, решил он, сообщает о своём прибытии и планах на воскресный день… Ан нет: когда Квиллер нажал кнопку, раздался голос Уэзерби Гуда: «Это Джо. Звонила Полли и просила меня покормить кошек завтраком. А тебе передать, что её не будет дома до вечера».

Подкрепившись чашечкой кофе, Квиллер набрал номер метеоролога:

– Благодарю за послание, Джо. А она не сказала, что там произошло, в этих локмастерских джунглях?

– Как раз об этом, дружище, я хотел спросить тебя.

– Она уехала на ужин вчера вечером, оставив кошек на автоматическом кормлении; собиралась вернуться сегодня утром и заняться обычными воскресными делами. Даже предположить не могу, почему она передумала.

– Что-то могло там, на юге, случиться.

– Тебе лучше знать тамошние дела, Джо. (Уэзерби Гуд был уроженцем Хорсрэдиша, городка поближе к Центру.) Полли отправилась на день рождения своей приятельницы, которая заведовала локмастерской библиотекой, но ушла оттуда и теперь ведает семейной книжной лавкой.

– Как же, знаю я эту лавчонку. «Бестселлеры». Она там испокон веков. А почему тебя не пригласили?

– Меня пригласили, но я не поехал. Они там на своих вечерах играют в отгадайки.

– Я тебя понимаю…

– Заскочишь завтра по дороге на радио клюкнуть рюмочку, я уж, так и быть, тебя просвещу… кто там выиграл.

Во время разговора сиамцы сидели бок о бок, предвкушая дальнейшее развитие событий. И оно не заставило себя ждать. Квиллер тщательно расчесал им шерстку серебряной щеточкой… потом сыграл с ними несколько раундов в игру, называвшуюся «цап-за-галстук»… потом объявил: «Читать!» Коко прыгнул на книжную полку и столкнул оттуда «Женский портрет». Там на корешке, он заметил, было больше золота, чем на других книгах, прибывших при последней покупке.

Не успели они дочитать главу, как задребезжал телефон… и уютный голос Милдред пригласил Квиллера разделить с Райкерами послеполуденную трапезу.

– Но я не могу дозвониться до Полли, – посетовала она. – И в церкви её не было.

– Её нет в городе, – объяснил Квиллер.

– Тогда приходи один, а я приглашу тебе в пару кого-нибудь из соседей.

Когда час спустя он прибыл к Райкерам, то, к своему удовольствию, увидел там Хикси Райс, заведовавшую во «Всячине» отделом рекламы.

– Где Полли? – спросила она.

– В Локмастере – боюсь, там ничего хорошего. А где Дуайт?

– Там же и, боюсь, по той же причине.

Напитки были сервированы на открытой площадке перед домом. Разговор шёл о «Старой посудине». Шотландская община была готова построить новое здание. Волонтёры – плотники, электрики и маляры – предлагали свои услуги, гордясь, что их имена будут значиться в почетном списке, который вывесят в вестибюле здания.

Обедали, как всегда, внутри.

– Завидую Квиллу, – сказала Милдред. – Такая роскошь – его затянутая сеткой беседка. Квилл может принимать гостей на свежем воздухе. И киски могут резвиться там без поводков.

После десерта (запеченные персики с сreme fraiche [14]14
  Сметана (франц.)


[Закрыть]и орехи пекан) мужчины завели разговор на любимую тему – о своей юности в Чикаго. Хикси их баек ещё ни разу не слышала.

– Расскажите о летнем лагере, – предложила Милдред.

И сто раз рассказанное зазвучало опять.

Квилл. Мой отец умер до моего рождения, и мистер Райкер выполнял отцовские обязанности за двоих: водил нас в зоопарк и на парады, давал советы, просматривал школьный дневник, улаживал неприятности.

Арчи. Однажды он решил, что нас нужно отправить в летний лагерь – поучиться чему-нибудь полезному типа: плавать кролем, оснащать парусную лодку, влезать на дерево, вырезать свисток…

Квилл. И вот что навсегда врезалось в память: каждый вечер мы сидим вокруг костра, слушаем разные истории и поем бойскаутские песни – громко, но, увы, не очень стройно.

Арчи. И вот что ещё мы оба помним во всех подробностях – читанные у костра стихи.

Квилл. Не только каждое слово засело в памяти – стихотворные строчки всплывают в голове в самый неподходящий момент…

Арчи…к примеру, когда стоишь перед дорожным инспектором…

Квилл…или во время венчания…

АРЧИ. Хотите, почитаем?

– Пожалуйста, пожалуйста! – воодушевилась Хикси.

Двое взрослых мужчин выпрямились и, уставившись друг другу в глаза, чтобы вместе начать, принялись скандировать в бодром ритме:

 
Неподалеку в густых камышах
Издохла соечка от коклюша.
Ах как её било от коклюша!
Висела на ветке, едва дыша,
И умерла…
 

На мгновение воцарилась та звенящая тишина, когда Полли обычно изрекала: «Цитируя „Ричарда Третьего", потрясающе!»

– Здорово! Здорово! – восторгалась Хикси. – Обязательно выучу это наизусть.

– Прочитать вам вторую строфу? – спросили воодушевленные мужчины. – Она не хуже первой.

Вечер закончился в достаточно ранний час, и Квиллер поспешил домой, чтобы встретить эскападу Полли во всеоружии. Уж он её спросит:

Как прошёл юбилейный банкет?

Сколько свечей было в торте? Все шестьдесят?

Кто там был?

Как были гости одеты? Строго или крикливо?

Все ли играли в угадайки?

Кто да кто выиграл?

Какие были призы?

В какую церковь они ходят?

Какой там пастор?

Он был дока по части интервью, а она любила, когда её интервьюировали.

По прибытии в амбар он уже по сообщению в окне – спасибо сиамцам – знал, что ему кто-то звонил. Это был метеоролог.

«Полли дома, но вымотана хуже некуда! Позвони не ей, а мне. Она выглядела совсем разбитой и очень взволнованной, Квилл, и невыспавшейся. Я сказал ей, пусть ложится спать, а уж я тебе все сообщу».

– Она никогда не пьёт больше полрюмки хереса, – размышлял Квиллер. – А с Шерли знакома много лет!

– Ну да, но… её что-то очень взволновало, и она поэтому не могла уснуть. И потом, ей пришлось ночью одной возвращаться домой – а это никуда не годится. Будем держать связь. Не волнуйся.

Тем же вечером, часов в одиннадцать, Квиллер, сидя в своём любимом кресле, читал, а сиамцы, развалясь, лежали у него на коленях. Вдруг Коко насторожился! Глаза его впились в телефонный аппарат на письменном столе. И тот зазвонил. Это была Полли с докладом, приготовленным для их вечернего разговора.

– Квилл! – Голос у неё звенел. – Ты, наверное, ломаешь себе голову, что со мной случилось. Я едва держалась на ногах, в жизни так не уставала. Но чашечка какао, несколько часов сна в обществе моих милых кисок, и я воскресла… Надеюсь, ты не волновался.

– Завтра вечером за ужином ты сможешь мне все описать в красках.

– О, у меня есть что порассказать… нечто такое!.. – выдохнула Полли.

– Намекни хоть что.

– Никаких намеков. Если ты догадаешься, тогда какой же это будет сюрприз… A bientot.

– A bientot.

Восемь

По пути на радиостанцию Уэзерби Гуд часто делал остановку в Квиллеровом амбаре, чтобы пропустить рюмочку-другую, и газетчику были по душе эти импровизированные визиты – не только потому, что он получал доступ к внутренним данным о погоде, но и потому, что они обменивались новостями о соседях, а новостей о соседях в «Ивах» хватало. Особенно Джо занимала Полли.

Не успел он появиться у кухонной двери и плюхнуться на стоящий у бара табурет, как приветствовать его примчались Коко и Юм-Юм, готовые скромно принять дружеское послание – какое-нибудь кошачье лакомство – от Гольф Стрима.

Квиллер наполнил рюмки и сообщил:

– Слава богу, она пришла в себя.

– Она – молоток! И не будем недооценивать чашечку какао!

Услышав своё имя, кот вскочил на бар.

– Надеюсь получить подробный отчет за сегодняшним ужином. Но вот проблема! Понедельник неудачный день по части ресторанов. В гостинице «Макинтош» – слишком казенно, в «Старой мельнице» – слишком празднично, а «Валун» – слишком далеко.

– А почему бы не заказать легкий ужин у Робина О'Делла, Квилл, и не накрыть стол в беседке? Ты сам не знаешь, как тебе повезло, что у тебя есть такое чудесное местечко!

– Иной раз, – хмыкнул Квиллер, – и тебе в голову приходят неплохие идеи… Плеснуть тебе ещё?

– А если выяснится, что Полли в чем-то не разобралась по части этих лошадников из Локмастера, обратись ко мне. Я могу выложить тебе всю историю «Бестселлеров», Квилл. Этой лавкой уже лет сто владеет одна и та же семья. Одно время там в задней комнате всегда стояла бутылка-другая вина, вокруг которой собиралась мужская компания. А это, сам знаешь, – громкий гогот, похабные анекдоты и шуточки. Родители не пускали в лавку своих детей. Женщины опасались заходить туда за кулинарной книгой. Ну и они потеряли большую часть клиентов, выезжая на заказах по почте, продаже старой книги и поставках в Публичную библиотеку.

– Как раз тогда и подружились библиотекари из Локмастера и Пикакса. Вот поэтому Полли и пригласили на вчерашний юбилей.

Джо осушил рюмку и начал прощаться.

– Минутку, Джо. Ещё один вопрос. Твой Гольф Стрим ест из «автоматического кормильца»?

– Он ест всё, что бы ему ни дали… Почему тебя это интересует?

– Когда Коко слышит колокольчик и видит, как открывается дверца, он смотрит на еду с недоверием, подымает на меня глаза и встряхивает правой лапой… потом обнюхивает тарелку, встряхивает левой лапой и топает прочь.

Оставалось достаточно времени, чтобы до возвращения Полли из книжного магазина позвонить Селии и заказать легкий ужин.

– Она любит холодные супы? – спросила Селия. – У меня вкуснейший гаспачо [15]15
  Холодный овощной суп (исп.)


[Закрыть]. А в духовке допекаются пирожки с начинкой из бекона с томатами. А на десерт хороши будут груши «бартлет» с кусочками стилтона… Пэт может доставить все это после пяти часов, и я пошлю с ним что-нибудь вкусненькое для котов.

Когда около шести Полли приехала в амбар, Квиллер предложил:

– Начнём с аперитива в беседке. Будь добра, подвези котов.

Полли знала, где стоит их «лимузин» – холщовая сумка, рекламирующая Пикакскую публичную библиотеку, – в чулане для метел. Квиллер нёс поднос с хересом для неё и воду «Скуунк» для себя.

– Я жажду услышать обо всем, что происходило на Дне Рождения Века, – заявил он.

– Так вот, – начала она, обещая обстоятельно обо всем доложить, – тебе, Квилл, это вряд ли понравилось бы. Обеденный зал выглядел, как конюшня: со стен свисает сбруя, официантки – в сапогах для верховой езды, словом, только лошадей не хватало! И еда, на мой вкус, отвратительная! Я заказала семгу; ума не приложу, что они с ней сделали.

– Ну а в остальном, прекрасная маркиза, как вам понравился вечер? – спросил Квиллер, перефразировав старую шутку.

– За длинными «приютскими» столами сидело человек сорок гостей… сорок замороженных «милых дам», каждая со свечечкой и картонкой со спичками… сорок пакетов с именинными подарками, включая пару гигантских – один, надо полагать, холодильник, другой, по всей видимости, велосипед.

– И как отреагировала на них именинница?

– Шерли всегда очаровательна. Попросила сына отвезти все на грузовике домой, а уж там, сбросив туфли и с любимой кисонькой на руках, она что помельче и разглядит. И всем, почтившим её, пошлёт благодарственные открытки, которые они смогут вставить в рамку. То есть предполагается нечто художественное.

– Разумно. Умница она, твоя Шерли. Жаль, что я ни разу с ней не пересекся… А как прошли угадайки? Ты о них ничего не сказала.

– Скучно. Почему жук-светляк зажигает свой огонёк? Кому принадлежит шведская автомобильная фирма «Вольво»? Кто обследовал земли штата Айдахо в девятнадцатом веке?

Оба они – члены Литературного клуба – привыкли к другим вопросам. Например, кому принадлежат эти строки: «Она идёт во всей своей красе – светла как ночь» [16]16
  Цитата из стихотворения Дж. Г. Байрона «Она идёт во всей красе…» (1814). Перевод С. Маршака.


[Закрыть], или: «Завтра, завтра, завтра-а дни ползут…» [17]17
  В. Шекспир. Макбет, акт V, сцена 5. Перевод Ю. Корнеева.


[Закрыть], или: «Мы порядок чтим везде, хаос держит он в узде» [18]18
  Строки из стихотворения Анны Хемпстед Бранч (1875–1937) «Монах на кухне».


[Закрыть]?

– Лучшей частью вечера, – продолжала она, – была музыка. Молодой человек потрясающе играл на фортепиано. Популярное и классику. Ему переворачивала страницы симпатичная девушка. Говорят, она его шофер – или надо сказать «шоферица»? Сам он из-за каких-то проблем машину водить не может. Он ещё и настройщик. В «Старой усадьбе» он настраивал фортепиано Дорис четыре раза в год. Но в основном его приглашают играть за плату.

Тут Полли остановилась перевести дыхание, и Квиллер спросил:

– Его, случайно, не Фрэнки зовут? Я полагаю, это его пригласили концертмейстером на «Кошек». Все это очень, очень интересно.

Потом он спросил её, что Шерли собирается делать в своей книжной лавке.

– У Шерли и у нас совершенно разные проблемы. «Бестселлеры» занимают столетнее здание с устоявшимся запахом пьянки в задних помещениях и сомнительной репутацией – не говоря уже о неисправных фановых трубах. Но с её ноу-хау и богатыми идеями «Бестселлеры» возродятся. Первым делом Шерли завела библиокота, брата нашего Данди, и хмурые лица покупателей расцвели улыбками. Потом, поскольку у нас на стене висит подлинный пиратский сундук, она поместила в «Бестселлерах» своё любимое произведение искусства… Ты знаком с роденовской скульптурой «Мыслитель»?

Видеть Квиллер её не видел, но знал, что она собой представляет: сидящий мужчина с кулаком под подбородком, локтем упирающийся в колено.

– Саму скульптуру Шерли тоже не видела, но у неё есть фотография большого размера, в красивой раме, и она поставила её в центре зала. Очевидно, как девиз: «Мыслить, а не пить». А потом Шерли устроила среди покупателей конкурс на имя для библиокота, и его назвали Мыслитель – чудесное имя для киски.

– Жаль, очень жаль, что я не знаком с Шерли. Как она выглядит?

– У неё импозантная внешность и очень приятная.

– У тебя что-то есть на душе, Полли, – сказал Квиллер. – И оно тебя сильно беспокоит с тех пор, как ты вернулась с вечера Шерли. Не хочешь эту тяжесть сбросить?

Она облегченно вздохнула.

– Не знаю, с чего начать… В конце ужина сын Шерли, Дональд, – он главный управляющий «Бестселлеров» – произнёс о Шерли очень трогательную речь, упомянув, как она три года назад ушла из любимой библиотеки, чтобы спасти столетнюю книжную лавку от краха. За эти три года благодаря харизме Шерли и её предприимчивости в три раза увеличился доход магазина. И поэтому совет директоров «Бестселлеров» решил наградить Шерли тем, о чем она всегда мечтала, – поездкой в Париж. Шерли громко ахнула, чего никогда не делает. Тогда Дональд добавил, что дирекция оплатит все расходы… на двоих! И Шерли посмотрела на меня, и тут уже ахнула я! И мы бросились обнимать друг друга, и обе верещали от радости.

Квиллер обомлел, у него даже язык отнялся поначалу, но он тут же взял в себя в руки и сказал:

– Я очень рад за тебя, Полли.

– Мне только жаль, что со мной не будет тебя…

– Мне тоже.

– Во всяком случае, – сказала Полли, – мне не придётся затруднять соседей и беспокоиться о Бруте с Каттой: они побудут в «Пет Плаза». А магазин возьмёт на себя Джад Амхёрст. – И добавила: – Турагент из Локмастера позаботится об авиабилетах, гостинице и экскурсиях.

Позже тем же вечером и в последующие дни Квиллера не оставляла мысль, что они ведь могли бы вместе поездить по белу свету. И почему оба они позволили втянуть себя в тесный мир трудовых обязанностей? Кто знает, с кем Полли там встретится? Уже был этот профессор из Канады, и этот торговец антиквариатом из Уильямсбурга, и все эти адвокаты и архитекторы из чикагского Фонда К.

А теперь будут все эти французы! Полли нравятся мужчины, и она им нравится своими обходительными манерами, приобретенными многолетней работой в Публичной библиотеке. Её музыкальный голос может быть воспринят как обольстительный. У неё превосходный цвет лица – результат, по её мнению, продуманной диеты, основанной на брокколи и бананах. Она нестандартно одевается – всегда какая-нибудь оригинальная черточка, привлекающая взгляд. И вообще, Полли выглядит много моложе своих лет, несмотря на серебряные ниточки в волосах. И когда она входит в комнату с дункановским пледом через плечо, скрепленным топазом в серебре… все разговоры смолкают.

И вот теперь эти две милые привлекательные женщины едут в Париж!

Девять

На следующий день – а это был вторник – Квиллер справился с «Пером Квилла», как и положено, до двенадцати, но душа у него была не на месте, хотя он прилагал немалые усилия, чтобы прийти в себя. Всюду, где бы он ни появился, пикаксцы, казалось, знали, что Полли едет в Париж без него.

У него было намечено совещание с Лайзой Комптон, желавшей уточнить расписание его выступлений в Клубе здоровья ветеранов. Когда речь зашла о месте их встречи, она выбрала амбар.

– Как поживает твой ворчливый, но располагающий к себе супруг? – с улыбкой спросил Квиллер. Лайл был школьным инспектором.

– Ворчит, а потом располагает – именно в таком порядке, – задорно ответила она.

Они решили, что в такой прекрасный день лучшее место для совещания – беседка.

– Есть у вас что-то, в чем «Перо Квилла» могло бы вам подсобить? – спросил Квиллер.

– Это тебе решать, Квилл. Я расскажу, как у нас обстоят дела. Строительство самого здания идёт невероятно быстро. При том, что работают волонтёры. Мы оформляем членство и собираем идеи для будущей работы клуба. Весь город взволнован как никогда. И самое удивительное, что люди жаждут, чтобы их научили, как и что делать! А у тебя есть предложения, Квилл?

– По правде говоря, есть. Я уже давно об этом думаю… и о том, какое удовольствие доставляет вести дневник. Нет, вовсе не такой дневник, где описывают, что случилось за день, но куда помещают мысли, идеи, пусть даже сугубо личные и сумасбродные. Пусть любительские. Все равно это то, что останется для грядущих поколений, то, что будет высоко оценено. Я готов поделиться этой идеей, дать несколько практических советов… даже дать почитать отрывки из собственных моих записей.

– Замечательно, Квилл! Это больше, чем я ожидала! Ты мог бы выступить уже сейчас… в большом зале… и начать свой курс. Что мне нужно для этого сделать?

– Всего лишь попросить торговца канцелярскими товарами поставить как можно больше обыкновенных школьных тетрадей в линеечку.

В тот вечер, когда Квиллер сел за письменный стол, чтобы заполнить очередную страницу в своём дневнике, на него нахлынули воспоминания о тех скудных, голодных годах юности, когда он жил в Нью-Йорке. В дневнике он написал:

В моей меблированной комнате стояла старая виктрола [19]19
  Разновидность патефона


[Закрыть]с одной-единственной пластинкой на 78 оборотов: Джонни Мерсер [20]20
  Джонни Мерсер (1909–1976) – американский певец, композитор и поэт-песенник, соавтор множества мюзиклов, как бродвейских, так и голливудских.


[Закрыть], исполняющий «Я удобно сижу, сам себе письмо пишу». Я ставил эту пластинку каждый вечер, потому что не мог себе позволить купить ещё одну.

Теперь, три десятилетия спустя, каждый вечер, когда я сажусь за свой дневник, она звучит у меня в ушах.

Весь следующий день телефон у Квиллера звонил почти не переставая.

– Это правда насчёт Полли?

– А почему ты не едешь?

– Почему в Париж?

– А она говорит по-французски?

– Как насчёт большого прощального вечера?

– Сколько времени её не будет?

В конце концов он вспомнил совет, не раз слышанный от своего воспитателя в детстве: «Когда совсем невтерпеж, бери быка за рога».

И он поехал в универмаг Ланспиков и попросил Кэрол подобрать Полли подарок по случаю её отъезда.

– Только не шарф! И, разумеется, не флакон французских духов!

– У нас превосходные дорожные плащи, – сказала Кэрол. – Габардиновые. Накладные карманы с клапанами. Потайные карманы в подкладке. И дождевые шляпы с полями. Полли их смотрела, но решила, что цена слишком кусается.

– Беру! – сказал Квиллер. – Два комплекта. Разного цвета, если есть выбор.

Теперь ему казалось, что у него будет достаточно времени для работы над программой для Лайзы Комптон. Выступления в Клубе здоровья ветеранов не отнимут у него много сил. Можно будет рассказать пару анекдотов о Крутом Коко… потом продемонстрировать груду школьных тетрадей, которые на протяжении нескольких лет служили ему верой и правдой. Ни дня не проходило без полной страницы.

А в иные дни записи были коротки:

Когда Юм-Юм, моя сиамская кошечка, получает доступ в длинную переднюю со многими дверями, ведущими в спальни и т. д., огромное удовольствие наблюдать за тем, что она проделывает. Двери открыты; комнаты большую часть времени пусты.

На упругих лапках, решительно ими перебирая, она приступает к прогулке по коридору, глядя прямо перед собой. У каждой приоткрытой двери она останавливается; все её тело замирает, за исключением головы, которую она круто поворачивает, заглядывая в комнату. И пока она осматривает то, что находится внутри, движутся только глаза. Не обнаружив ничего интересного, она устремляет взор по главному курсу и продолжает свой путь до следующей двери.

Я ни разу не заметил, чтобы её хоть что-то заинтересовало, но она продолжает свои безмолвные исследования.

Время от времени меня одолевает желание перепланировать мой амбар – сделать парадную дверь парадной, а заднюю задней. Но какая сторона у меня парадная? И где фасад?

Я оставляю велосипед в роскошном вестибюле, а гостей приветствую возле кухонной двери.

Подобные вещи, сдаётся мне, неизбежны, когда яблочный амбар превращают в жилой дом. И это наводит меня на мысль о первых поселенцах – основателях Пикакса. Уж не из добродушной ли иронии они назвали Северной улицу, расположенную южнее улицы Южной… или заставили витрины магазинов смотреть на Парковую аллею, тогда как подсобные помещения выходят на Мейн-стрит?

Воистину, Пикакс – квинтэссенция абсурда!

Вечером Квиллер позвонил Комптонам и сообщил Лайзе, что готов выступить перед ветеранами с рассказом о личных дневниках. Он располагает свободным временем. Он прочтет пару собственных записей. Ветераны смогут начать вести свои дневники, не дожидаясь окончания строительства Клуба здоровья.

Лайза сказала, что объявление о дне его выступления будет вывешено в зале для заседаний.

– Послушать тебя придёт уйма народа! – воскликнула Лайза. – Надо будет предупредить дорожно-транспортный отдел.

Во вторник Квиллер почувствовал неодолимое желание пообщаться за ланчем с Кипом Мак-Дайармидом. Главный редактор «Локмастерского вестника» был одним из лучших его друзей, а его жена Мойра, разводившая джемовых кошек, одарила «Сундук пирата» милейшим «апельсиновым» Данди. Любимый ресторан двух друзей находился в старом особняке Инглхарт.

Первыми словами Кипа были:

– Мойра говорит, вы с Полли должны не откладывая приехать к нам на обед.

– Полли уезжает на две недели в Париж, – ответил Квиллер. – С Шерли Бестовер.

Узнав подробности, Кип спросил:

– А кто занимается их поездкой?

– Некий полуотставной локмастерский турагент, который позаботится о том, чтобы они остались довольны.

– Вот как! Я этого типа знаю! Старый ловелас, но, полагаю, Полли и Шерли с ним справятся. Можешь их предупредить.

Разговор шёл о многих вещах.

– Если ты согласишься одновременно со «Всячиной» давать колонку в «Вестнике», мы пустим её на первой странице и она удвоит нам тираж…

– Хочешь знать забавную штуку, Кип? Наш главный считает, что добрая половина почты на имя Коко приходит из Локмастера… У вас тут уйма Коко-фанатов.

Речь зашла и о местных выборах, которые должны были вот-вот состояться.

– Победит нынешняя власть предержащая, – заявил Кип. – Оппонент ведёт себя уверенно, да только… его даже в собачники не берут.

Затем Кип высказал соображение, от которого Квиллер взвился ракетой. Это было как раз то, что в данных обстоятельствах ему было нужно.

– Ты когда-нибудь увлекался театром абсурда?

– Да, я видел все самое лучшее, когда жил в Нью-Йорке. И сам хотел написать абсурдистскую пьесу, да руки так и не дошли.

– Поговаривают о новой волне. Улавливаешь? – Кип заговорщицки подмигнул. – Как насчёт какой-нибудь оригинальной абсурдистской вещицы? Вроде «Кота, которого избрали собачником»? – И тут же лукаво перешёл на другой предмет. – Мойра просила узнать: ты все ещё прописываешь своё безлицензионное лекарство? Разлил бы по флакончикам и продавал поштучно.

Он намекал на юмористические стихи, которые Квиллер сочинил к его прошедшему дню рождения. И вынул из жилетного кармана карточку, на которой был напечатан типичный Квиллеров лимерик:

 
Редактор по имени Кип —
Весьма симпатичный тип,
Душою широк
И в деле знаток,
И в гнусность ни разу не влип.
 

– Стоит мне почувствовать себя плохо, физически или душевно, я читаю твоё послание, и оно возвращает меня к жизни.

– Я давно уже подумываю написать книгу о юмористических стихах, – скромно заметил Квиллер.

– И напиши! Я скуплю весь первый тираж и раздам друзьям. Пусть читают на здоровье!

Во время разговора взгляд Квиллера то и дело останавливался на трёх женщинах, завтракавших за столиком в противоположном конце зала. На них были необычного фасона шляпы. Полли очень нравились оригинальные головные уборы. Пожалуй, она стала бы такую носить.

– Мойра говорит, их называют артистическими, – поправил его редактор.

– Виноват, – шутливо извинился Квиллер. – Ты знаешь дам, что садят во-он там? Они все время на нас поглядывают.

– Они поглядывают на твои усы. Вся троица наверняка знает, кто ты. Видят твоё фото в «Пере Квилла» каждый вторник и каждую пятницу… Я считал и считаю, что тебе просто необходимо печататься в нашем «Вестнике»…

– Превосходная идея, только она не сработает. – Квиллер забрал себе счёт, который как раз принесли. – Я угощаю. Скажи Мойре, пусть приглашает нас обедать, как только Полли вернётся.

Редактор ушёл, а Квиллер выписал чек и оставил на столе чаевые. Он заметил, что две артистические шляпы покинули зал, а третья по-прежнему разглядывает его усы.

Направляясь к выходу из ресторана, он обратился к его владелице:

– Вот неловкость: я встречал ту даму, что сидит за столиком возле камина, но кто она, подзабыл.

На лице женщины расцвела улыбка:

– Они обычно приходят втроём. По четвергам Публичная библиотека закрыта, и они превращаются, по их собственным словам, в ланч-леди. Та, что осталась, – Вивиан Хартман, главный библиотекарь.

Вивиан Хартман выглядела очень довольной тем, что он подошёл. Шляпа на ней, он отметил, была с большими, примерно фут в диаметре, полями… бархатная, двух оттенков, с широкой шёлковой лентой и натурального вида пионом.

– Прошу прощения, вы мисс Хартман? Я – Джим Квиллер из мускаунтской «Всячины».

– Да, я знаю! Не присядете ли? – отвечала она, и он придвинул стул.

– Должен признаться, я в восхищении от этих шляп, что на ваших подругах и на вас.

– Мы делаем их сами… в память вашей Тельмы Теккерей. У её брата, Торстона, была здесь ветеринарная лечебница. Мы и сегодня оплакиваем их обоих. Не говоря уже об утрате превосходной коллекции шляп.

Она замолчала, ожидая, как он отреагирует.

Он горестно кивнул.

– А вы знаете, что незадолго до беды они были сфотографированы?

– Нет! – воскликнула она. – И никто в Локмастере об этом не знает.

– Нашему фотографу дали такое поручение, а я отправился с ним, чтобы помогать со светом. Я мог бы показать вам целую подборку прекрасных снимков… если в будущий четверг вы приедете на ланч ко мне в амбар, – предложил он. – Тельма договорилась с одной дамой из Калифорнии, что та напишет книгу, но когда шляпы погибли, она потеряла к этому делу всякий интерес… Быть может…

– Да… быть может… – задумчиво повторила мисс Хартман, – быть может, удастся возродить эту идею.