Текст книги "Актриса (СИ)"
Автор книги: Лили Ред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Актриса – Лили Ред
Пролог
Я только вышла из машины и собиралась идти в магазин за свежей выпечкой, на меня обратил внимание симпатичный высокий и крепкий мужчина с добродушной улыбкой:
– Привет.
– Привет, – поздоровалась только ради приличия.
– Давай знакомиться? А то ты хмурая такая, не хочу, чтобы твой день прошел в таком настроении.
Хоть мужчина и светился, как лампочка, и, скорее всего, заряжая всех позитивом, но для меня ничего необычного – стандартный подкат, скорее всего, узнал меня и клеит только поэтому.
– Не стоит тратить мое время, и свое, конечно, – строго ответила, на секунду задержав на нем взгляд.
Слишком заразительно он улыбался, я бы пообщалась с ним, но от фанатов нужно держаться подальше. Хотела обойти его, но мужчина перегородил дорогу, и куда бы я ни делала шаг, он заступал её.
– Мы не разойдемся просто так, судьба думает иначе.
И снова эта улыбка – обезоруживающая. Именно такая, что любая девушка сразу растянет губы в ответ, а еще и волосы заправить за ушко, чтобы позаигрывать с обладателем бешеного тестостерона.
– Разойдемся. Просто…
– Идём.
Он схватил меня за руку и потащил ко входу в метро. Просто так, без всяких слов, я даже не успела ему сказать, что я сюда приехала за свежей сдобой на машине. Он шел быстрым шагом, а я все больше убеждалась в его ненормальности. Но мне хотелось разгадать загадку, до чего он дойдет и где он остановится.
– Аврора-а-а, – кричал водитель мне вслед.
Мужчина меня тащил вглубь толпы к турникетам.
– У меня нет билета, – сказала громко.
Он обернулся и шевелил губами безмолвно: «Прыгай за мной».
Это шутка? Надо мной решили приколоться? Что за бред?! Но мы стремительно приближались к турникетам, и безбашенный парень почти волоком тащил меня в самую гущу толпы.
Почему я не остановилась? Почему не вырвала руку?
– Я не умею прыгать так высоко, – сбившимся дыханием сказала ему в спину, когда мы уже почти были у цели.
Ловким движением рук он схватил меня за талию, а в другую секунду перекинул через железные решетки. Я, не задерживаясь, прошла в толпу просто чтобы не стопорить людей сзади.
– Умница, побежали быстрее!
Он вновь схватил меня за руку и потащил по переходам. Зачем торопиться, если за нами никто не гонится? Это что, какой-то неизвестный мне квест?
Спустя несколько минут беготни он остановился на платформе. Таймер показывал, что поезд придёт уже через тридцать секунд.
– Готова? – и опять эта улыбка чеширского кота.
– Не-е-ет, я не буду прыгать, – на этот раз я вырвала руку и попятилась.
Все это было весело, почти, я даже прониклась, но пора сваливать.
Рванула, что было силы. Народ подходил и становился плотной стеной, не давая пройти, а мне просто нужно уйти подальше от парня.
– Пропустите же!
Гулкий шум, звук тормозов и свист гудка паровоза. Мои волосы взлетели и хлестнули по щекам. Я обернулась, чтобы убедиться, что незнакомца нет рядом, но он прижал меня спиной к колонне.
– Ну и чего ты испугалась, русалка? Я же нежно, – подушечкой большого пальца он провел по моей нижней губе, слегка оттягивая ее вниз.
Его лукавая улыбка, очаровывала, мне не хватало воздуха. Он стоял близко, но поезд уже прибыл, можно не переживать, что толкнет на рельсы.
– Ты больной? В психушке лечишься? Ты опасен!
Он мог угробить меня!
– Любого, но только не тебя. Увидимся, – он коснулся губами щеки, оставляя немного влажный след, царапая ее своей легкой щетиной.
Его ярко-синие глаза, горели и улыбаясь, он отходил к вагону спиной, не боясь упасть. Вошёл, и перед самым его носом двери закрылись.
Это самое странное знакомство…
Точнее, даже не знакомство.
Надеюсь, больше с этим парнем никогда не встречусь…
Глава 1
Стабильное утро. Подъем в семь утра, гувернантка приглашает на завтрак.
– Аврора, завтрак на столе. Поторопись, не заставляй мать ждать, она сегодня не в духе.
– Мама. Скажи, а почему няни и гувернантки называют меня странной? – Я часто слышала, как они шепчутся за моей спиной, но как только появлялась в поле их видимости, начинали улыбаться.
– Не обращай внимания, все всегда будут шептаться, – она смотрела на свое отражение в зеркале, даже не взглянув на меня.
– Они называют меня хладнокровной, бесчувственным монстром. Это правда? Я – монстр? Может, мне обратиться к врачу? Ведь я и вправду ничего не чувствую, – она резко обернулась, и лицо ее исказила гримаса гнева.
– Ты обязана справиться с этим сама! – голос моей матери звенел от ярости, она была на грани истерики. – Не дай бог пресса узнает, что у меня дефектная дочь, я тогда позора не оберусь. Учись! Если не чувствуешь – играй. Может, пойдешь по моим следам. Хотя… – она опять презрительно меня осмотрела, сморщив прямой нос, я опустила голову и смотрела на свои туфли, – ты бездарна! Иди, ко мне придут, и не показывайся на глаза, а то еще своими словами испортишь мне карьеру.
– Хорошо, мама.
Я спокойно вышла из ее комнаты и поднялась к себе.
Нахлынули воспоминания, наверное, должна была обидеться и пойти поплакать у себя в комнате? Но мне было все равно. Тогда мне было всего семь лет. И вместо слез, истерик и крика я спокойно шла в свою комнату, садилась напротив зеркала и корчила рожи.
Я старалась понять эмоции. Скопировать. Со стороны это выглядело забавно – так говорили часто меняющиеся няни. Ведь они меня боялись. Странно… Как можно бояться ребенка, пусть он и не может проявить и выразить свои эмоции? А они боялись, даже иногда тряслись, когда я брала в руки ножик или другие острые предметы.
Время шло, я взрослела, но эмоции так и не проявлялись. Мать постоянно была то на гастролях, то на съемках, то на курортах с очередным хахалем. А я училась, старалась, зубрила… У меня была цель – получить золотую медаль, и я шла к ней. Было тяжело в школе, но у меня получалось скрывать отсутствие чувств. Некоторые считали это особенностью моего характера, другие называли странной. Но из-за моего статуса, опять-таки, боялись говорить это вслух.
У меня получалось реагировать на жизненные ситуации, как это делал бы эмоциональный человек. Я смеялась, старалась заплакать, кричала и злилась, только внутри ничего не менялось. Мне было интересно и любопытно – а какие на вкус эти эмоции?
Но, увы, я никак не могла помочь себе.
Однажды мать увидела вкладки в моем компьютере и приставила охрану, чтобы я ни в коем случае не обращалась ко всяким врачам. Из школы я сразу возвращалась домой. В редких случаях под охраной я могла пойти в клуб, но не могла понять его атмосферы. Кино для меня было обычным набором картинок, сменяющих друг друга.
Нормально для меня было как раз то, что я ничего не чувствовала. Мне и друзья были не нужны – не было потребности в общении, желании поделиться и посекретничать. Я рассказывала лишь по необходимости, если того требовал момент или желание подруг. Когда они ревели на моих коленях после расставания с очередным парнем, искренне завидовали моему хладнокровию и стойкости. Считали, что я независимая и целеустремленная девушка, что меня не могут задеть или обидеть чьи-то слова.
А я бы многое отдала, чтобы вот так, как они, полежать на коленях и изливать душу. Но в ней пустота, нет ни капли того, что испытывают они.
Поэтому мне приходится играть…
Ведь я – Актриса.
Если бы я не хотела злить мать, сразу побежала собираться в нежелании усугублять ситуацию и портить ее настроение. Привычно, не торопясь, потянула каждую мышцу. Разминая и растягивая. Я не могу сказать, что ощущаю боль. Скорее, внутри меня дискомфорт. Также и чувство голода, сна и усталость.
Поднялась с кровати и пошла в душ. Вымыв тело, надела халатик и спустилась к сидящей над тарелкой овсянки матери. Лицо ее скрыто волосами, и пока непонятно, в каком она настроении. Даже если хорошее, то спустя секунду она может бить посуду. Или же наоборот – вспомнит о распродаже и побежит, уже веселая, собираться за покупками.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – Она зла. Видимо, ее бросил очередной хахаль, и мне придётся выслушивать нескончаемый треп о моем никчёмном и жалком существовании.
– Нет. У меня нет проблем.
Она вздрогнула и посмотрела на меня. Уже столько лет прошло, а она всегда удивляется моему поведению. А мне уже было не интересно смотреть на нее. Я принялась за еду, перебирая список дел, которые нужно сделать сегодня: заехать институт, отдать…
– Да как ты смеешь со мной разговаривать?
Хм… Либо я пропустила что-то важное и на автомате ответила, не заметив, либо моя мать свихнулась, и теперь дома у нас будет два психа…
– Когда? – Я развела руки, расширяя глаза и открывая рот в немом удивление. Дома я не слежу за своими действиями, но привычка играть на публике, изображая эмоции, уже прочно укоренилась. Мать гневно засопела – такое ощущение, что выпускает пар: ноздри ее раздувались, а губы плотно сжимались в тонкую линию. Такой – действительно разгневанной – она была редко, значит, и правда что-то случилось. – Повтори, пожалуйста, что случилось? – эти волшебные слова действуют благосклонно на людей. Вон и мать слегка оттаяла, по крайней мере, уже не так сопит.
– У нас проблемы. Меня преследует маньяк. Охрана всегда рядом, тебе нельзя ни с кем разговаривать, и не светись в прессе.
Она протянула телефон, показывая фотографию мужчины приятной внешности. Его русые волосы слегка тронула седина, которая не портила образ, а лишь придавала брутальность. Высокий и крепкий мужчина в дорогом костюме улыбался и был, видимо, счастлив. Он не походил на маньяка, по крайней мере, на фотографии. Может, это ее очередной любовник, и она таким образом хочет от него избавиться?
– Хорошо. – Она тут же спрятала телефон и долго всматривалась в мое лицо. – Что-то еще?
– Будь аккуратна, он опасен, – ее голос был приглушенным.
Чем он может быть опасен для меня? И неужели мать за меня переживает? В жизни бы не поверила, если бы своими глазами не видела ее слегка дрогнувшую губу и нервозность в движениях. Мы никогда не были с ней близки. Я бы даже отнесла наши отношения в разряд сестринских. Она никогда мной не занималась, только изредка могла наказать или заставить что-то делать. Кричать и ругаться – вот ее стиль поведения со мной. А если рядом был мужик, то она становилась добренькой. Первые десять минут, затем я обязана была уйти и не мешать.
Сложно ли мне жить? Обидно ли от такого поведения матери?
Мне все равно. Тут я благодарна моей особенности ничего не чувствовать…
– Ладно, мне на учебу пора.
Охрана привезла меня к главному корпусу. Жизнь – странная штука, или же все же мать у меня странная. Однако учусь я на актрису, а если быть точной, то актерскому искусству. Сейчас моя цель – окончить Академию. Остался один год, и можно будет дальше строить планы.
По времени скоро должна была начаться пара, и я поторопилась в аудиторию. Моя охрана, как верные подданные, шла следом за мной.
– Анквиц, стой, – я обернулась на голос.
К нам подходил интересный парень по имени Леон Илларионов. Учимся мы с ним на одном курсе, и он достаточно перспективный актер. Я учусь, чтобы понять эмоции и как их применить, а он живет этим. Для него сцена – это жизнь. Он спит и видит, как мы с ним поженимся, и будем вместе покорять Голливуд. Вот только мне он не нужен, о чем я давным-давно ему сказала.
– Привет, Леон. Опаздываешь.
Дождалась, пока он подойдет ближе, и мы продолжили свой путь.
– Не нуди. Слышал, ты будешь завтра на тусовке со своей маман. Пойдем вместе, будем на фотках круто смотреться, – он приобнял меня, уже погрузившись в свои мечты.
– Леон, мать будет не в восторге. Тем более у меня ЧС, нужно быть начеку. Я, скорее, приеду туда и уеду. Мне нельзя светиться в прессе, – парень расстроился, его глаза уже не блестели в предвкушении завтрашнего вечера, плечи опустились, и спина немного сгорбилась.
– Какие на этот раз проблемы? – он повернул голову в другую сторону и, скорее, спросил только из уважения, ведь ему от меня не нужно ничего, кроме как засветиться на красивом глянце.
– Маньяк преследует. Теперь придется даже в туалет ходить с охраной. Жизнь актера не проста, поэтому и ты готовься, будущая звезда, – решила поддержать парня, а то совсем скис.
– Я постоянно буду с охраной. Ты же отказываешься от замужества. Значит, телочки будут вешаться, а меня на всех не хватит. Вот пусть их от меня и убирают.
Наверное, меня должно уколоть его желание спать с другими девушками. Но с Лео я особо не играю. Он привык к моей эмоциональной блеклости. Я могла бы его даже другом назвать, если бы он не был таким продажным и лицемерным. Он сейчас со мной, пока я ему полезна для карьеры.
– Будет весело.
В аудиторию постепенно заваливались студенты, рассаживаясь по местам. Вошел преподаватель и встал за кафедру.
– Анквиц Аврора, немедленно пройдите к ректору.
Народ зашушукался, Лео сжал мою руку под партой в ободряющем жесте. Я поднялась с кресла и, постукивая каблуками, пошла к ректору.
– Аврора, ты куда? – раздался бас моего охранника.
– К ректору вызвали. Пойду, поговорю.
– Мы проводим, – откликнулись мои бравые солдаты.
В приемной у ректора сидела Людочка и кидала испуганные взгляды на двух ребят, похожих на моих. Чья-то охрана, вопрос: чья? И для чего меня вызвали? Опять кому-то дорогу перешла?
– Аврора, позвоню вашей маме. Это нестандартная ситуация. – охранник удалился.
Люда уже оповестила ректора о моем приходе, и мне любезно открыли дверь в его кабинет. Я ступила внутрь, но моего охранника придержала другая охрана. Я слышала, как они препирались, но я смотрела в глаза мужчины, которого уже видела сегодня.
Глава 2
– Кто ты? – спросила у мужчины, в глазах которого сталь, нет волнения и нервозности. Его руки не дрожат, плотно сжаты, значит, слегка волнуется.
– Авророчка, присядь. Разговор будет недолгим, но очень важным, – говорил наш ректор, но я все продолжала рассматривать мужчину, который также не сводил с меня своего взора.
– А вы уверены, что после того, как вы не предупредили мою мать о встрече, у вас не будет проблем? – спросила, не смотря на старичка.
Ректор шумно выдохнул, скорее всего, действительно об этом не подумал. Мать моя – еще та скандалистка, и сейчас, после того, как охрана доложит ей, что со мной общается этот человек, ректор, мягко говоря, под угрозой увольнения.
– Кто ты? – повторила я свой вопрос.
Мужчина убрал руки со стола и достал фотографию, где они с матерью молодые, обнимаются.
– Я – твой отец, – совершенно спокойно ответил он. Может, тоже без чувств, будет хоть понятно от кого это у меня.
– Откуда такая уверенность? У моей матери было много ухажёров, и сеть пестрит такими фотками. Почему ты? – мне нужен был срочный ответ, нужно понять, почему мать его назвала маньяком. Вопросы кружили голову, но отклика в душе не было. Цель поставлена: нужно все узнать.
– Потому что, – так же спокойно, как и я, ответил человек.
– И что дальше? Пусть ты отец, мне с тобой в куклы поиграть? Или в магазин сходить? – Я не могла понять, зачем он появился спустя столько лет. Когда-то мать по пьянке сказала, что отец бросил нас.
– Не груби. Как минимум перед тобой человек вдвое старше тебя, и тебе следовало обращаться на «вы», – сразу перешел к воспитанию человек мужского пола.
– Я вам не грубила. Раз на этом разговор окончен, мне пора. В следующий раз, господин ректор, уведомите мою мать о подобных визитах, – я развернулась к двери, но его строгий и непоколебимый голос меня остановил.
– Я не закончил с тобой, Аврора. Повернись и сядь на стул.
Неправильно я себя веду. Как должна реагировать нормальная девочка? Кричать, возмущаться, плакать или же броситься ему на шею и просить забрать меня?
– Вы не имеете права со мной разговаривать в таком тоне. Дальнейшее посягательство на мое личное пространство я буду расценивать как преследование и сообщать правоохранительным органам. – Даже если он и отец, то пусть сначала начнет правильно общаться. Мне тут деспотизм показывать и морали читать не нужно. Все сами знаем, все сами умеем.
– Я – твой отец. И пусть прошло слишком много времени, и я многое упустил и, вижу, запустил, но пока еще есть время все исправить, – он говорил витиевато, нельзя было понять, знает ли он о моей особенности, или решил просто исправить ошибку молодости…
Уточнить мне не дала открывшаяся со стуком о стену дверь. С потолка посыпалась побелка, а у моего ректора задергался глаз. А я ведь спрашивала его… Столько лет сам работает в шоу-бизнесе и до сих пор не привык к эксцентричным личностям, но, с другой стороны, значит, тот мужчина, утверждающий, что он – мой отец, намного влиятельнее, чем моя мать и череда ее любовников?
– Это как понимать? Вас под суд отправить, Георгий Сергеевич? – у матери голос был таким высоким, что теперь я точно была уверена, что побелка посыплется, а окна разобьются.
– Я ничего не мог поделать, – как-то невразумительно оправдывался взрослый мужик.
– Злата, говори со мной.
Мать как ударили. Она дернулась и ее волосы пышным облаком взлетели, когда обернулась, будто действительно не заметила мужчину в кабинете.
– Ты?!. – Актриса чистой воды. Даже я могу сказать: «Мать, ты переигрываешь».
– Я, – спокойно ответил он.
– Я тебе запретила к нам приближаться! Твое время прошло!..
Все, тушите свет, начиналась драма: сейчас будет крутой поворот, и мать начнет кричать – резкая смена действий, которая будет выбивать из седла соперника.
– Ты не можешь этого сделать всего лишь потому, что я – ее отец.
– Аврора, выйди, – строго произнесла мать слегка осипшим голосом.
– Пусть останется. Она должна знать все, теперь не будет никаких секретов.
Мать посмотрела на меня слегка растерянно, но в другую секунду вновь приняла роль жертвы: глаза наполнились слезами, она опустила голову, присаживаясь на край стула, изящными пальцами нервно перебирала подол платья.
– Не нужно. Ты оставил нас, только испортишь и мою, и ее карьеру. Для чего ты вернулся? – слеза покатилась по ее гладкой коже. Она закусила идеально накрашенную губу и приподняла опущенные пушистые ресницы. Я знала все ее уловки, но готов ли этот мужчина к ее актерскому мастерству? Ее гонорары растут не только из-за красивых глаз.
– Успокойся. Не надо разыгрывать передо мной драму, – жестко сказал мужчина, резко вставая из-за стола.
– Платон, – у матери затряслась губа. Боялась она натурально, значит, он не так прост.
А мужчина тем временем подошел ко мне, не обращая на нее никакого внимания. Между нами не было сходства, я, скорее, была копией женщины, которая меня родила, разница лишь в цвете волос.
Все вокруг замерли. Охрана стояла за моей спиной, ректор уже валялся в предынфарктном состоянии, а мать… Я не видела ее, потому что все загораживал мужчина.
Глаза, лишь глаза были одинаковые. Я видела в них свое отражение. Они были холодными, глубокими, взгляд пронзающим. Человек, который обладает таким взглядом, многое прошел, много стерпел. Кто же ты?
Он осторожно поднял к моему лицу руку и, не отрываясь, смотрел в мои глаза. Ни один мускул не дрогнул, даже дыхание не сбилось. Как и у меня…
Прикосновение теплой шероховатой ладони к моей щеке, будто он проверял свои ощущения, нежели действительно хотел прикоснуться к своей дочери.
– Я – Платон, теперь мы будем видеться чаще. Пока я не буду настаивать на том, чтобы ты называла меня отцом, но мне бы этого хотелось, – он выделил последнее слово, нарочито завышая интонацию на нем, но никак более не выдавая свои эмоции.
– Уйди, пока нам жизнь не сломал, – тихо, настолько тихо мать сказала это, что я едва разобрала ее слова.
– Я бы раньше вернулся, если бы ты не играла в обиженную девочку, – холодно отозвался мужчина, продолжая смотреть на меня.
Он обвел рукой мой подбородок и задержал ее на моем пульсе, который ровно отбивал удары под его пальцем – ни разу не сбился, ни разу не ускорился. Со стороны, наверное, кажется, что это любовное прикосновение. Он знает обо мне? Или же это что-то другое? Волнующие требующие ответа вопросы вновь ударили по черепной коробке.
– Завтра на мероприятии увидимся, – он так и не посмотрел на мать. – Будь благоразумна, дочь.
Глава 3
Из института мать забрала меня сразу. Ей нужно было время, чтобы обдумать план дальнейших действий. И полная страховка того, что меня никто больше не сможет похитить. Чего она боялась? Если никогда и не заботилась обо мне, значит, волнуется
опять только о своем имидже? Этого я так и не смогла понять, а ответа на прямой вопрос не услышала. Мысли будто затянуло туманной дымкой, от которой сложно избавиться.
Леон начал переживать первым и строчил сообщения, что скучно без меня на парах, и что очень ждет завтрашнего вечера и моего согласия на совместное времяпровождение.
– Мам, почему он называет меня дочерью? Пришло время все рассказать, – за ужином я решила начать этот разговор, от которого мать постоянно уходила, ссылаясь на важные дела, и целый день бегала от меня.
– Что ты хочешь от меня услышать? – она резко поднялась, прожигая меня взглядом. Она всегда была вспыльчивая, но отходчивая. Как спичка возгоралась за секунду, но быстро сгорала.
– Правду, – не отрываясь от трапезы, ответила ей.
– Правду? – она обхватила стол по обе стороны, как будто хотела наброситься на меня. – Нет никакой правды, он оставил меня беременную. Я растила тебя, как могла, соглашалась на любые контракты и играла в самых дешёвых сериалах, чтобы прокормить тебя, – одна слеза упала на белую скатерть, – в то время как он шиковал и раздаривал деньги! Мы голодали и ходили в рванье, а потом, когда я уже стала известной и популярной, и меня приглашали на все светские мероприятия, он объявился, – она откинулась на спинку стула и поправила челку широким взмахом руки назад, величественно усаживаясь на стул. – Он преследовал и угрожал, хотел забрать тебя у меня. Но, слышишь, я тебя никому не отдам! Держись от него подальше, увидишь – разворачивайся и уходи. Отсутствие эмоций пойдет только на пользу. Он поймет, что ты пустышка, и не заберет.
Ее уже не интересовала я, она, скорее всего, вела разговор сама с собой. Настроение у нее уже было нормальным, и она вновь принялась за еду. Семейка у нас отличная: столько психов на один квадратный метр даже психушка еще не видела.
– Можно я пойду на завтрашний вечер с Леоном? – решила уточнить, когда подавали десерт. Нужно было получить разрешение у матери, до этого она запрещала все контакты.
– Это будет отлично, – воскликнула она, будто эта гениальная идея пришла в голову именно ей. – Он и твоя охрана должны быть всегда рядом. Пусть этот сопляк крутится пока возле тебя. Защита от него хоть какая-то, если рядом не будет охраны. Да и присмотрись к нему, может, бурный роман завести, карьере в помощь и шумиху поднимите. Однозначно. А я вас под свое крыло возьму, на следующих выходных как раз можно организовать. Поедем загород, позовем только самых важных, человек тридцать…
Ее уже никто не волновал, лишь предстоящая вечеринка.
Под столом быстро начала печатать сообщение Леону.
«Мать за совместный поход. Только одно "но" – она настаивает на нашем романе и уже планирует тусовку в узком кругу. Смотри, не порть себе жизнь такими родственниками – вали из страны»
– …Завтра в десять утра приедут стилисты, визажисты и привезут платья. Ты обязана быть готова в это время. На самом вечере с кем хочешь, с тем и общайся, кроме Платона. Обходи его стороной, он – зло, – как в фильме ужаса, устрашающе звучал ее голос.
«Детка, я готов на тебе жениться хоть завтра. Мы будем с тобой как Анжелина и Пит: лучшая звездная пара! Звучит! Буду ждать тебя на вечере». Оптимизм так и хлещет.
«Вообще-то, Бред и Анжи развелись. Это плохой пример».
«Зато сколько шума. Люблю тебя, персик»
В этом весь Леон – он не скрывает, что рядом со мной из-за статуса и ажиотажа. Он не стоит мне глазки и не вешает лапшу на уши. Говорит то, что думает.
***
Утро ничего необычного в мою жизнь не принесло. Душ, завтрак и сборы. Мать бегает, волнуется, постоянно с кем-то переговариваясь. Вокруг нее суетится толпа, решая, что вначале будут делать. На меня никто не обращал внимания. Для чего, спрашивается, я обязана было «быть готова к десяти»? Я могла выспаться спокойно, никуда не торопясь. И не нужно было бы наблюдать весь этот цирк. А лучше бы мне в комнату специалистов направили.
Не обращая на всех внимания, пошла завтракать в столовую. Как легко, однако, быть невидимкой в доме. Когда пришла и моя очередь, то запыхавшиеся стилисты поволокли меня в кресло.
– Милая, тебе нравится? – трепеща от восторга, крутилась передо мной мать. Вокруг толпа хлопала и говорила «здорово», и мне нужно было что-то ответить.
– Мама, это потрясающе, – я прижала руки к груди, округляя глаза и стараясь передать восхищение. Она звонко засмеялась, радуясь моим «эмоциям».
«Все вокруг должны знать, что ты настоящая, нормальная…» – постоянно крутились в голове слова матери.
– Давай, принцесса, наши короли уже заждались на балу, – она приподняла подол платья, следом за ней облаком развевался шлейф. Сейчас мы выглядели как семья: милая мама и красавица дочка… Идиллия…
Она очень эффектная женщина, блондинка с голубыми глазами. Ее фигуре завидовали все от мала до велика. За ней шли и ей восхищались, она была прекрасна. Вот только эта красота была только снаружи, внутри – тьма: корысть, злоба и агрессия, желание делать только во благо себе, не обращая внимания на других людей.
Странно, человеку даровано все, а он использует ничтожно мало…
Время бежало и летело, пора было уже выезжать. Меня собрали за два часа, мою мать собирали все пять. И занимались бы дольше, если бы время действительно не поджимало. А нужно же еще дать интервью и несколько фотографий для глянца. Поэтому «По коням» было отмашкой, и мы переместились в лимузин.
– Дочь, давай выпьем за хороший вечер?
Я не разделяла ее желания просто потому, что не могу понять, для чего нужен алкоголь. Он только слегка затмит мой мозг, дезориентирует, будет кружиться голова. Я с ним всегда осторожна, мне проще сказать, что я за рулём. Будь я на вечеринке среди своих студентов…
– Я не буду.
– Зато ошибок не сделаешь, как я. Не пей!
Ошибкой, скорее всего, она назвала меня. Залпом осушила фужер и подлила еще.
Наши темы для обсуждения закончились, и мы продолжали путь в тишине. Что еще можно обсуждать матери с дочерью? В нашем случае – ничего…
Час триумфа и восхождение звезды на пьедестал. Мать упивается этим моментом всегда, видна ее улыбка, искренняя, как у ребенка. Я бы даже сказала, со «щенячьей радостью», только хвостика не хватало. Несколько минут в машине, и искренность затмевает лучезарная улыбка, приклеившаяся к лицу. Я копирую ее, дверь открывается, и мы выходим, опираясь на руки нашей охраны.
Вспышки камер, две прекрасные девушки. Со спины похожие на сверстниц, даже подруг, шефствуют по красной дорожке, улыбаясь и сверкая глазками.
– Встаньте там. Улыбнитесь, – кричал фотограф.
Затем еще один, и еще… давно я не была на таких вечерах. Ничего полезного в этом нет, вопрос только в том, для чего они все собираются? Для поддержания имиджа и своей значимости?
После череды снимков и дерзких фраз журналистов мы переместились в зал. Помещение красиво украшено белыми цветами, фуршетный стол, которому не видно ни конца, ни края так же, как и бару. Алкоголь лился рекой. Мы приехали с опозданием, основной костяк уже собрался. Мать упорхнула в объятия своего любовника, а Леона все еще не было. Как быстро она забыла о фальшивой опасности в виде того мужика.
Я осматривала присутствующих, и взгляд зацепился только за одного человека. Все другие были однотипные. Он стоял и рассматривал свой телефон в то время, как все веселились. Казалось, что для него находиться здесь не способ развеяться, а неприятная обязанность. Неподалеку щебетали девушки о его превосходстве и неотразимости. Одна говорила совсем непристойные слова, другая тихо посмеивалась и стеснялась признаться в таких же желаниях, как и ее подруга.
Что же в тебе такого?
Внешность экстравагантная, опасная. Он настораживал и в тоже время притягивал… Расслабленная поза, редкая улыбка в сторону, когда с ним здоровались, заставляли меня присмотреться к нему получше. Он был силен, хорошо сложен и сексуален. Мужская красота без слащавости и приторности. Скорее, поэтому те девушки так рьяно его обсуждали. Я не буду удивлена, если они уже подсунули свои номера и предложили горячее. Парень, безусловно, выделялся, он был здесь королем вечера, рядом с ним даже Леон мерк. На незнакомце был темно-синий костюм, белая рубашка расстёгнута на первые две пуговицы, открывая прекрасный вид на мощную грудь. Крепкая шея, ровные скулы и едва заметная щетина, аккуратная, придававшая его виду брутальности и изыска. Но, посмотрев в его глаза, я встретила холодный и непробиваемый взгляд. Голубые глаза смотрели высокомерно, отстранённо, но с примесью заинтересованности. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь…
«Ну, привет, безбашенный…»
Он медленно уверенной походкой направился ко мне. Может он не ко мне идет? Рядом стояли инстаграмщицы – однозначно к ним идет. Чтобы не терзать мозг раздумьями, я просто отвернулась. Все же мне нужен был Леон. И где его черти носят?
– Привет, – раздалось над ухом, обдавая его горячим дыханием, после которого становилось морозно.
– Привет, – я резко обернулась, отступая на шаг – неприлично стоять так близко к незнакомому мужчине.
– Завараживаешь взгляд. Нам все же нужно познакомиться, я – Кирилл, – у него бархатистый голос, мягкий, слегка вибрирующий.
– Аврора. Костюм сидит на тебе не плохо, – было бы некрасиво, не скажи я ему ответный комплимент, но и захваливать не хотелось. Нужно же было сбить спесь, а то тут все ему хвалебные отзывы шлют.
Наше общение резко прервали.
– На улице разборки, Анквиц разбирается со своим женихом…
Вот только этого не хватало! Я посмотрела в его голубые глаза и, по правилам хорошего тона, обязана извиниться и откланяться, что я и сделала.
– Извини, мне пора.
Он не удерживал, просто прожигал мою спину взглядом. Как я это поняла? Очень просто, по спине как молотком били.
На улице стояла мать и кричала на своего любовника. Слава богу, что это не Платон, а то потом точно слухов не оберешься.
– Успокойся, на тебя все смотрят. Потом жалеть будешь, – быстро подошла к ней и постаралась ее вразумить.
– Дочь, он тварь! Изменник! Предал, променял… Как ты мог? – она хотела вцепиться ему в лицо, но в этот миг раздался выстрел. Мать истошно завизжала, приседая на колени.
Любовник стоял и, как в немом кино, открывал и закрывал рот. Его лицо исказила гримаса боли и страха. Все кричали и суетились, падали на землю и даже молились. Куда его ранили, я не видела, но взгляд словно приклеился к его глазам.
