Текст книги "Белки на чердаке, змеи в подвале (СИ)"

Автор книги: Лихой Упырь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Упырь Лихой
Белки на чердаке, змеи в подвале

Кацапский ад обретал свои очертания. Коля осознал, что он один в чужой стране и полностью зависит от человека, которому на него насрать.

Колин муж нашел постоянную работу. Это случилось в феврале, когда вокруг дома лежали горы снега, который никто не вывозил, и Коля сидел дома, потому что стоял сильный мороз, гулять было негде, что толку слоняться между одинаковых деревьев и любоваться на пустые коттеджи, которые он уже тысячу раз видел? Теперь в будние дни Дима уезжал в шесть утра, возвращался в девять вечера, падал на кровать и засыпал. Иногда он улетал в командировки на неделю и больше. Правда, он привозил много денег, которые сам не успевал тратить, и даже выплатил за машину, но Коле это не помогало.

Коля занимался его новостным сайтом, который, впрочем, давно жил своей жизнью: многотысячная аудитория уже не помнила, кому он принадлежит. Переводить статьи из американских газет было скучно, каждые выходные Дима ругал его за плохой английский и шпынял напоминаниями, что надо готовиться к поступлению в вуз. В апреле у Коли начала болеть голова. Сначала Дима посчитал, что хохленочек симулирует, как его бывшая. Коля забросил хозяйство и целыми днями валялся на кровати с ноутбуком. Он лишил себя даже главного развлечения – ездить в Ашан за продуктами – и попросту не ел. Раз в день он добирался на велосипеде до автозаправки, покупал большую шоколадку "фазер" и съедал ее в течение дня, запивая кофе. Всякая другая еда вызывала у него отвращение. Дима не замечал этого, так как жрал в городе, а в выходные дрых или уезжал с приятелями на рыбалку. Колю он с собой не брал, чтобы не позориться перед пацанами. Иногда перед сном он заглядывал в холодильник и шутил, что хохленочек опять сожрал все сало.

В мае голова заболела еще сильнее, Коля не мог спать, похудел, но Дима не замечал синих кругов под глазами няшки, поскольку сам вырубался, стоило только прилечь. Иногда москаль пытался изобразить интерес к своему хохлу, но засыпал еще до того, как Коля выходил из душа. Нефть дешевела, но денег им все равно хватало, доллар так и не достиг отметки 100 рублей, а если хватает на двоих, то зачем куда-то поступать? Иногда Коля принимался учить С#, его хватало на одну-две страницы, после чего он смотрел японские мультики с "пучеглазыми уродцами", как их ласково называли такие же хикканы и отщепенцы с форума anyfuck.ru. Однообразные сюжеты, визгливые голоса сэйю и разноцветные панцу девочек-волшебниц отвлекали Колю от суровой действительности – дома из газоблоков с надписью "пидоры" на стене, ковыряния самотыком и постоянно храпящего кацапа.

Кто писал на стенах «пидоры» метровыми буквами, Коля не знал. Соседи так же уезжали в шесть утра, к тому же, дом стоял на отшибе, среди высоких сосен. Однажды утром в начале июня Коля проснулся, и эта надпись уже была. Коля позвонил мужу и пожаловался на рашкинских гомофобов, но в ответ услышал:

– Тебе что-то не нравится? Бери шпатель и вперед.

Коля отштукатурил стену, и надпись появилась снова на свежей штукатурке, как в японских фильмах ужасов, где обиженный дух преследует свою жертву.

Коля покрасил стену. Надпись появилась на другой стене, пришлось штукатурить и ее. Наконец, осталась только одна стена, со свежей штукатуркой и все той же надписью "пидоры", под самой крышей. Коля в очередной раз полез ее закрашивать. Когда он стоял на уровне третьего этажа, голова закружилась так, что пришлось держаться за водосточный желоб. Он сидел на лесах, пока не заметил внизу таджика, поорал ему и попросил помочь спуститься. Таджик сторожил дачу по соседству и делал там мелкий ремонт, за пару тысяч он докрасил стену, помог разобрать леса и сообщил, что на чердаке "какой-то зверь".

– Какой еще зверь, у нас еды-то нет, – сказал Коля, отдавая деньги.

– Скребется силна-силна и пищит, как мыш, – уточнил таджик. – Работа была закончена, но он мялся, как будто ему не терпелось в туалет.

– Что-то еще? – спросил Коля.

– А брат в городе, да? – спросил таджик. – Рано встает, да? Поздно приезжает?

Волна возбуждения прокатилась по Колиной прямой кишке и сжала анус, до него дошло, что таджик интересуется не просто так.

– Мы вообще не братья, – ответил Коля. – Ни по родине, ни по матери, так сказать.

– Поссорились? – таджик попытался поймать Колин взгляд, няшка стоял, уставившись на сосновую шишку рядом со своей левой кроссовкой.

– Это немного не ваше дело, – холодно ответил Коля.

– Тогда я пошел? – таджик снова заглянул ему в глаза, и Коля, за годы хикканства отвыкший от реальных людей, зажмурился.

– Ты странный, – сказал таджик и пошел в сторону хозяйской дачи, хрустя сухими ветками.

Коля вернулся в дом, торопливо разделся, включил ноутбук и уже собрался накачать картинок с заблокированного Санкаку, чтобы натереть свою сильно растянутую дырку, но решил сперва заглянуть на анифак, где, кстати, сделал за год успешную карьеру модератора, а потом и админа, потому что прежний владелец был трусливый нищеброд и продал ему сайт за 10 тысяч рублей. Узнав про инициативу Мизулиной, прежний админ вывесил баннер о закрытии форума, чем заставил просраться всех местных дрочил. Коля уговорил его передать права на домен и перенес форум, благо у мужа был VDS, в просторечии дедик.

"Аригато в хату, бисёнэны" – увидел Коля на самом верхнем форуме. Закон все-таки приняли. Приняли, Карл!

Главный форумный анархист по кличке Карл уже успел написать, что сраная Рашка катается в сраном говне, но его это не касается, потому что он со своим БФ живет в Амстердаме. Он очень рад, что угнал трактор в девяносто первом, и сочувствует хохленку, которому суждено сгнить на нарах в проклятой говнорашке.

Остальные хентайщики были так напуганы, что даже забыли обозвать Карла педерастом-либерастом. Юноша из Хабаровска настраивал VPN и жаловался, что "суки заблокировали Википедию", задрот из Сергиева Посада думал над тем, как разбить хентай по кадру, порезать на кусочки по четыре пикселя, а потом при необходимости все это собрать жабоскриптом с тщательно зашифрованным кодом.

Аспирант из Уренгоя долго и нудно приставал ко всем в ЛС, рассказывая, что смотрит порно со взрослыми японками, которые выглядят как подростки, и что боится сесть за это на восемь лет в тюрьму, где его сделают петухом. Никто ведь не будет смотреть этим японкам в паспорт, тут не культурная Япония, а сраная Рашка, которая катается в сраном говне. Нашлись патриоты, которые вывесили ЛС аспиранта на всеобщее обозрение, благодаря чему он в каком-то смысле уже стал петухом. Аспирант послал всех на хуй и потребовал удалить его аккаунт со всеми постами.

"Закопать в лесу", – писал авторитетный старый отаку, который смотрел японские мультики еще с начала восьмидесятых. "Сожрать винчестер, когда опера начнут выламывать дверь", – предлагал белорус. Потом отаку дружно кинулись в тему "показываем нашу морду лица" и начали тереть фотографии. Исчезли все додзинси, раздачи с боку-но пико, куро-куном и другими легендами рисованного порно. За несколько часов форум превратился из тихой больнички в палату для буйных. Няшка из Хабаровска уже учил феню по пособию Балдаева, представляя надругательства над своим юным телом, а Коля утешал его, объясняя, что это не больно, а иногда даже приятно. Нужно только расслабиться как следует.

Единственная на форуме девушка, которую все звали Леонидом, заскучала и написала, что уходит варить борщ.

Коля выдернул внешний винчестер на два терабайта, завернул его в несколько слоев полиэтилена, положил в жестяную коробку из-под дорогущего японского чая, надел шлепки, схватил лопату и побежал в лес. Перед глазами крутилась фраза про "закопать в лесу". Но где именно в лесу? На огороженных сеткой свободных участках могут построить коттеджи, рядом со своим домом копать опасно – могут найти. Коля выбрал полянку у дороги, которую соседи использовали как парковку, чтобы иметь больше места на участках. Москали скупые, вряд ли ничейную землю покроют асфальтом в обозримом будущем. Никому и в голову не придет копать под крайслером или бентли, потому что смотреть хентай – удел нищих задротов. Коля аккуратно срезал помятый дерн, стараясь не повредить корни растений, перевернул его травой вниз, вырыл норку глубиной сантиметров шестьдесят, затолкал туда жестянку и замаскировал следы своего преступления. Оставалась кучка рыжей сухой глины, которую он распылил по кустам. Коля вытер руки о потные бедра и понял, что стоит совершенно голый, а из открытого окна дачи на него пялится тот самый таджик.

Коля попятился к придорожной канавке, заросшей борщевиком, сорвал огромный лист и прикрыл срам. Не то чтобы ему было стыдно ходить голым, он это делал сотни раз, лист понадобился, чтобы прикрыть стояк.

– Не трогай, болна будет! – таджик уже спешил ему на помощь, надевая рабочие перчатки. Гастарбайтер выдрал лист из рук Коли, насильно затащил няшку на участок и принялся поливать из шланга, чтобы смыть сок растения. – Трусы дать? – участливо спросил таджик.

– Мне и без трусов нормально, – пролепетал Коля и умчался к себе. Вбежав в дом, он повалился на коврик у входной двери, сунул четыре пальца себе в дырку и кончил через десять секунд.

Когда он поднял глаза, то увидел таджика – тот смотрел через стекло, прикрытое затейливой решеткой с тюльпанчиками.

– А ты тоже нерусский, да? – спросил таджик.

– Не твое сраное дело, – Коля повернул ключ в замке, задраил все окна, опустил жалюзи и включил кондиционер.

Вернувшись на форум, он первым делом похвастался, что зарыл винт в таком месте, где никто не догадается его искать.

В подвале что-то зашуршало. На чердаке забегали маленькие лапки. Коле стало холодно и стыдно. Он вспомнил слова таджика про «скребется силна-силна», взял на кухне тесак, обулся в тапки, чтобы не нахватать заноз, и начал осторожно подниматься по лестнице из необструганных половиц. Второй этаж был пуст, в окно, заляпанное побелкой, билась ветка сосны, на полу, таком же занозистом, как и лестница, валялся разный хлам, который не пригодился Диме. Коля открыл люк и высунул голову на чердак. Свет едва струился через замазанное слуховое окошко. Серая тень метнулась слева направо, Коля сперва подумал, что это обычный зрительный глюк из-за монитора. Когда глаза привыкли к полумраку, он заметил круглое вентиляционное отверстие, из которого кто-то вышиб пластиковую решетку.

– Я тебе хвост оторву, – пригрозил Коля.

Остаток дня он посвятил разгребанию Диминого барахла, часть перенес на чердак, а остальное красиво расставил, чтобы это не имело вид бардака.

Дима вернулся в двенадцать, с бутылкой чивас ригала и двумя коробками суши, он был так зол, что об него можно было бы прикуривать сигареты, но с очень большим риском для жизни.

– Охуеть, какая-то пидаль выкопала ямы, я чуть, блядь, оба диска не расколол! – заорал он с порога. – Ты нахуя запираешься, дебил, кому тут нужна твоя тощая жопа?

– Димочка, прости, пожалуйста, это я, – Коля встал на колени и распростерся в большом японском поклоне "догеза".

– На, пожри, ебанутый, – Дима швырнул перед ним коробку. – Только имбирь весь не жри, мне закусывать надо. Нахуя тебе приспичило копать? Подался в лесные братья?

– Так хентай же ж, – Коля разрыдался. – Я не хотел, чтобы нас посадили, поэтому я выкопал яму и положил туда винт, а потом закопал.

– Во-первых, не нас, а тебя, – смягчился Дима. – Мне твои пучеглазые уродцы нахуй не уперлись. Во-вторых, начинай учить феню, потому что его уже откопали. Так бы, может, никто и не узнал, что ты вообще тут живешь. Ну, это небольшое замечание касательно интеллекта самой древней, мудрой и незалежной нации в мире.

– Накажи меня! – всхлипнул Коля.

– Тебя природа и так уже наказала, – ответил Дима, пальцами запихивая в рот суши. – Есть в этом доме хоть один стакан? Я не говорю про чистые стаканы, меня интересует их наличие в принципе.

Дима поставил бутылку на пол и зашагал на кухню, в которой все еще не было двери, но уже висели кухонные шкафы. Он что-то уронил, несколько раз матюгнулся и вернулся с глиняной кружкой.

– Ты так и собираешься жить на коврике у двери? – спросил он.

– Я собираюсь валить отсюда нахуй! – Коля рывком встал и повалился обратно, зеленые мушки наползали на экран, как в старой игре. Два ролла, которые он съел, пока Дима возился на кухне, выплеснулись на ламинат, бутылка опрокинулась, и часть пойла разлилась вокруг Колиной головы.

Дима, подавив рвотный рефлекс, пнул бутыль и демонстративно ушел в спальню. Там он разделся, включил телевизор и через минуту захрапел. Коля очнулся в сумраке, поскользнулся на полузасохшей блевоте, убирать ничего не стал. Он сходил на чердак, достал из коробки нож для филе, купленный осенью в Ашане и ни разу не использованный. Заглянул в спальню, где храпел кацап, постоял над ним немного, представляя, как вонзает этот нож ему в открытую пасть.

– Свет выключи, дубина, – простонал Дима, нашаривая одеяло.

– Я щас тебя выключу, падла, – Коля снял с зарядки свой смартфон, включил в нем фонарик и ушел в лес. На полянке он проткнул все четыре колеса Диминого джипа, заглянул в яму и убедился, что винчестера там нет. Его забрал таджик, больше некому. Правда, у Коли имелись большие сомнения, что таджик может его подключить. Коле казалось, что у себя на родине таджики все еще селятся в пещерах. Даже если таджик сможет открыть архивы, он ничего не докажет. Коля был так зол на кацапа, что ему стало уже насрать, посадят за хентай или нет.

Ночевал Коля на втором этаже, расстелив спальник поверх листа фанеры. Пенку он не нашел, фанера больно давила на тощие бока. Ветка сосны царапала стекло, черная и мохнатая, как злобный ёкай, который хотел утащить его в мир духов.

Когда Коля открыл глаза, перед ним сидела белка. Она чистила мордочку крохотными лапками. Некоторое время он лежал неподвижно, чтобы не спугнуть ее. Внизу хлопнула дверь, белка рванула с места и спряталась между потолочных балок.

– Димочка, у нас белки на чердаке! – заорал Коля, сбегая по лестнице.

– Это у тебя белки на чердаке, дебил хохляцкий, – Дима швырнул ему под ноги орудие преступления.

– А еще у нас змеи в подвале, – Коля на всякий случай поднял нож.

– Щас у тебя будут змеи в подвале, – огрызнулся кацап. Ему кто-то перезвонил, и кацап начал врать, что подцепил заразу, поэтому не сможет участвовать в переговорах. Кроме того, ему придется ехать в шиномонтаж. Он долго извинялся и нажал на "отбой", его лицо покраснело и вспотело.

– Надеюсь, ты сделал по одному проколу? – спросил Дима ледяным тоном.

– Надейся, – дьявольски усмехнулся Коля.

– Будь любезен, съеби отсюда, пока я тебя не убил, – попросил кацап.

Коля молча надел велосипедные штанишки, розовую майку и оранжевый жилет, чтобы не сбили на шоссе. Сунул в рюкзак пачку денег и уехал на велосипеде.

Егор Феофанов по кличке Карл проснулся не как обычно. По утрам его всегда будила мама, принося кофе и бутерброды в постель, потому что иначе он физически не мог встать в полседьмого, добежать до электрички, пересесть на метро и оказаться на работе в десять. Мама, как и многие женщины пенсионного возраста, ночью спала мало и отдыхала днем.

Егору сильно хотелось в туалет. Он еле добежал до толчка и даже не успел прикрыть захватанную дверь, которую десятый год грозился поменять, но так и не поменял. Мама еще сопела в своем шестиметровом закутке. Егор вскрикнул от внезапной рези в уретре и подумал: "Пиздец!" Болело горло. До Егора постепенно доходил весь ужас его положения.

Не далее как позавчера он впервые в свои 34 года вступил в физический половой контакт, и это произошло не с тян, а с анонимным задротом, у которого даже вместо ника была капча. Сосал у Егора безработный программист в серой одежде, который, казалось, решил всеми возможными средствами слиться с окружающим быдлом. Егор заплатил ему за это две с половиной тысячи, чтобы капча потом не врал, будто "давал из жалости". И это было еще слишком дорого, учитывая нетоварный вид задрота. Кстати, задрот вчера хвастался на форуме, что купил подержанный монитор. Егора распирало от гордости, что он унизил совковое быдло, но он сдержанно молчал и только советовал пареньку "найти настоящую работу и перестать висеть у родителей на шее". Кстати, сам задрот называл себя москвичом, хотя жил в Сергиевом Посаде, отчего и ехать за минетом было недалеко.

Егор точно помнил, что его случайный партнер кашлял и жаловался на боль в горле. Тот и сейчас рассказывал про "ангину", даже не мог заснуть от нестерпимой рези, поэтому всю ночь просидел за яойной игрой "Эндзай". Это Егор выяснил, включив свой айфон. Он посоветовал задроту убиться об стену, чтобы сократить население Говнорашки, и начал собираться на работу – нужно было успеть забежать за антибиотиками.

Летнее солнце уже светило вовсю, в воздухе носилась пыльца, от которой у Егора привычно закладывало нос. Либерал стоял на почти пустой платформе, если не считать рашкована с коричневым от гепатита лицом, который требовал у Егора мелочь. Егор послал его на хуй с дрожью в голосе, так как не был уверен, что быдло не попытается отнять мелочь силой. Рашкован, как побитая шавка, отскочил и облаял Егора в ответ. Адски хотелось ссать, Егор отошел к дальнему концу платформы, прицелился в грязно-синие перила и снова застонал от рези в уретре. Бомж злорадно наблюдал за ним издалека. Через пару минут подбежала пожилая женщина в форменном кителе и заявила, что Егора оштрафуют, поскольку все это снято на камеру, а она знает его, Егора, маму и не намерена спускать такое свинство. Егор хотел послать и ее на хуй, но не мог.

До первого поезда оставалось еще минут тридцать, он от нечего делать достал айфон и написал, что у них в Амстердаме за такую глупость, как хентай, никого не трогают, а он отправляется с БФ в супермаркет за хамоном и красным вином. Тот самый задрот, который у него сосал, вдруг загадочно заявил, что в Амстердаме сейчас пять утра, и поинтересовался, запрещают ли там продавать алкоголь по ночам, "как у нас в Москве". Егор принялся срочно серфить интернет, но однозначного ответа на вопрос не нашел. Это был явно не его день. Оставался один выход – пожаловаться админу, что задрот переходит на личности. Но это было для Егора слишком мелкой местью. Задрот уже спрашивал, действительно ли у оппонента есть БФ. Егор совершил фатальную ошибку – написал задроту ЛС, где грозил ему баном.

Через минуту ночные юзеры уже наслаждались скрином со словами: "Если расскажешь про минет, попрошу хохла тебя забанить". Текст ЛС был составлен крайне неудачно, так что все решили, будто именно задрот навалил на клык Егору. Проститут сжалился и наврал, что для этого специально приехал в Амстердам, так что сейчас они отправятся за хамоном вместе. Отмазка насчет фотожопа не канала, форумные эксперты не нашли следов подстановки. Все сошлись на том, что задрот – это клон Карла, и старина Карл посрался сам с собой, окончательно спятив от одиночества и онанизма. Белорусский фанат "Невероятных приключений ДжоДжо" начал объяснять, о каком конкретно хамоне идет речь. Ведь Карл еврей, ему не нужна ветчина. Значит, либераст уже вообразил себя героем любимой саги в картинках, где под хамоном имеется в виду мистическая сила, крушащая врагов. Таким образом, поход за хамоном Карл осуществит с самим собой в своем воображаемом мире. У бедной няши произошло окончательное онямение моска.

Задрот на сладкое вывесил фото Егора – худого блондинистого еврея, жрущего шаурму на скамейке в заброшенном парке (где позже за кучей мусора в кустах сирени все и случилось). На вопросы, кто этот голодный жиденок, поганец ответил загадочным молчанием. Наконец, отаку разбрелись по кроваткам, жалуясь, что спать осталось два часа. Минетчик объявил, что "еще погамает", он мог дрыхнуть хоть весь день.

Глядя красными глазами в окно электрички, Егор вспоминал вчерашний день. Его сотрудники увидели в новостях запрет на хентай и радостно обсуждают, как теперь начнут сажать педофилов и "заднеприводных". Он вынужден тупо ржать вместе с ними, хотя борется с желанием придушить каждого по отдельности.

Недавно в офис привезли новую кофе-машину, и весь "бомонд" с ланчбоксами собрался в переговорной вокруг нее. Кадровичка Анечка, которая литрами дует кофе и читает спам. Сергей Сергеич, который прячет в запароленной папке порнуху с ледибоями. Бухгалтерша Оксана, старуха сорока пяти лет, которая не вылезает из калтактика, называет себя "Оксаночка" и заигрывает со старыми мужиками. Начальник ПТО Анвер, безграмотный хам, которого наняли месяц назад по непонятным причинам. Жируха Мариночка, которая хамит посетителям на рецепшен и носит колорадскую ленту. Типаархитектор Толик, который величает Егора замкадышем. Типаинженер Эльдар, который стебется над Егором из-за отсутствия тачки, хотя сам ездит на зубиле. Все эти мрази ненавидят "заднеприводных" и рыгочут про "парашу", "зашквар", "либерастов". Маркетолог Наташа более благосклонно относится к "заднеприводным", говорит, что они "тоже люди" и предлагает величать их геями.

– Вечно вы, бабы, защищаете петушню, – злится Анвер, потея от возбуждения и почесывая пузо. – Ну что баба может знать о педерастах? Есть хорошее, точное слово для таких – "педераст".

– Не бабы, а женщины! – негодуют бабы.

В отделе маркетинга разрываются телефоны, но девицы оттуда уже прискакали сюда, в "избу-читальню", как называет это место Егор. Они ходят всем табуном – и попить кофе, и покурить, и пожрать, и "попудрить носик".

Егор вспоминает, что вчера у него был день рожденья. Он спускается в столовую, а столовая, между прочим, соединена с коридором бизнес-центра узкой перемычкой, где находится туалет для посетителей. Он долго выбирает пирожные. Все должно выглядеть естественно и не вызывать подозрений по запаху. Выбор падает на "наполеон". Он покупает целый поднос и удаляется в сортирную дверь. Сидящих за столиками клерков это не удивляет, они сами часто выносят обед через "кишку", за что их ругает судомойка Гюльчехра. Егор толкает дверь с надписью "запрещается выносить посуду за пределы столовой".

Егор ставит поднос на забрызганный столик под мрамор, в который вмонтирована раковина. Он судорожно вспоминает свой любимый роман Паланика, боку-но пико, ролики с горячим хохленком, который штырит себя бутылкой в зад. Теплые капли падают на поднос, Егор заботливо распределяет их зубочисткой и перемешивает с кремом, остро пахнущим ванилином. Присыпает слоеной крошкой.

"Тортик, это же настоящий тортик!" – пищит Анечка пять минут спустя. Егор достает бутылку армянского коньяка, у него в ящике стола лежит еще две таких, купленных по акции в "Ашане". Анвер по-хозяйски наливает пойло в пластиковые стаканчики. На огонек заглядывает замдиректора, в расход идет вторая бутылка. "Наполеона" хватает на всех, сотрудники становятся братьями и сестрами по зашквару.

Егору кажется, что все это не на самом деле. Он как будто смотрит со стороны на офисное быдло, жрущее его сперму.

– Это сколько тебе стукнуло, тридцать пять? – Эльдар хлопает его по плечу. – Бабу тебе надо, ба-бу. И квартиру поближе к центру, раз меня не слушаешь.

– У меня там воздух чище, – бурчит Егор. – И вообще, мне фиолетово, где жить. Зато я лапу не сосу из-за ипотеки, как некоторые.

Почти для всех тут жилье – больной вопрос, и Егор, пожалуй, имеет больше свободных денег, чем любой из офисного быдла. Все ему должны, кто две, кто пять, кто десять штук. Процентов двадцать звонков, идущих в отдел маркетинга, – от банков и коллекторов, потому бабы и не берут трубку по утрам. Егору самому звонит какой-то махмуд и требует, чтобы Эльдар вернул двести тысяч, а не бегал от долгов, как вонючий пес. Кстати, ланчбоксы – один из симптомов бедности, брать столовскую еду для них уже слишком дорого, аванс потрачен, а до зарплаты еще два дня.

– И жениться я не собираюсь, индивидуалки стоят меньше, десу, – добавляет Егор.

– Фу, пошляк, – надувает толстые губы Оксаночка.

– Для меня самое важное – личная свобода, – куражится Егор. – Захотел – поехал в отпуск, захотел – шоссейник себе купил, захотел – сходил в ресторан с друзьями. Вот моя бывшая мне шагу ступить не давала.

Никакой "бывшей" не существует, Егор ненавидит и боится женщин, этих стервозных и непредсказуемых особей человека с двумя мешками жира впереди.

Замдиректора Григорий Никитич, седой грузный дядя, которому впору уже думать о душе и простате, начинает учить Егора обращаться с бабами. Он рассказывает несколько историй, как ходил налево, и ему за это ничего не было от жены, только однажды он перепил, вернулся домой в три часа ночи, решил поблевать, упал и разбил башку об унитаз. И тогда эта бесчувственная женщина сказала: "Так тебе и надо, свинота" и оставила его лежать до утра в коридоре.

Егор смотрит на его блестящий от жира нос и думает, какого хера Григорий вываливает эти подробности. Видимо, стареющим мужикам очень важно, чтобы их считали альфа-самцами.

– Ладно, пойти, что ли, поработать? – потягивается Анвер, скрипя черным офисным стулом, коих миллиарды по всему миру. Когда он встает, стул падает. Остальной "бомонд" тоже разбредается по местам, Егор идет в свой закуток за стеклянной перегородкой, где стоит сервер. Все давно настроено и работает, разве что бухгалтершам требуется помощь эникейщика или у Анвера в очередной раз слетит ключ на ломаном автогаде. Егор здесь и за сисадмина, и за программиста 1С, и за взломщика САПР, и за няньку. Он считает, что занимается хуйней, и хотел бы реализовать свои знания и умения. Он уже трижды забанен на хабре, где быдлокодеры критиковали его ПО. В "нормальную" компанию его пока что не берут, потому что он не признает яву. Егор считает, что жаба – язык неандертальцев по сравнению с "плюсами", но работодатели с ним не согласны и включают это дерьмо мамонта в обязательные требования к соискателям. За десять лет бесполезного сидения у сервера он прочитал тысячи книг – в основном российских, с устаревшими библиотеками, с ошибками в примерах. Егор подозревает, что корректорши еле умеют включать компьютер, и все эти точки с запятой, пробелы, кавычки, скобки, слеши для них – китайская грамота, так что опечатки переползают из книги в книгу, даже если она выдержала, допустим, уже шесть изданий. Он утешает себя мыслью, что благодаря опечаткам научился лучше анализировать код и думать своей башкой, а не копипастить готовые решения. Отечественным книгам он теперь предпочитает американские, купленные на Озоне.

Казалось бы, сотрудники должны фапать и шликать на такого ценного кадра, но ничего подобного. Егора считают замкнутым, заносчивым. Эльдар думает, что у Егора проблемы с гормонами, так как Егор уклоняется от бесед про баб и ни разу не ходил с остальными в сауну, хотя его часто приглашали. Сергеич полагает, что у Егора маленький член, и все проблемы именно в этом. Совершенствуясь в интеллектуальной сфере, Егор, по Адлеру, компенсирует свой физический дефект. Стенки в офисе тонкие, а пиздят они с Эльдаром громко. Кстати, Сергеич и Эльдар вдвоем ходят и в сауну, и в бордель, и в сортир курить траву. То есть они – классическая однополая пара. В виде утешения Егор часто фантазирует, как штырит Сергеича в переговорной на столе своим на самом деле не маленьким, а приличных размеров хуем. Либо как Сергеич с Эльдаром развлекаются в позе "69". Сергеич – "начальник IT-отдела", женственный сладкий блондин, слегка толстоватый, с бархатистой белой кожей и ярко-голубыми глазами. Шерстинки на его руках тоже светлые, а летом, когда носит шорты, он выводит волосы на ногах. Единственное, что умеет Сереженька, – устанавливать говноигры на служебный комп. Он племянник владельца фирмы. Требует, чтобы его звали по отчеству. На день ВДВ Сергеич всегда нажирается в слюни, но служил ли он – большой вопрос. Эльдар врет, что прошел Чечню. Оба при случае всегда хвастаются, как ебали ту бабу, ебали эту бабу, сочиняют случаи из жизни, хотя их никто об этом не просит. Ни один гей так не "выпячивает свою ориентацию", как эти двое мудил. Сам Егор служил ровно месяц, после чего лежал в госпитале полгода. Причиной стала дискуссия с казарменным быдлом.

До Егора доходит, что эта история может повториться.

Электричка медленно подъезжает к вокзалу. На площади копошатся десятки бомжей, которые здесь живут. Егор ищет аптечный ларек, но они еще закрыты. Егор задает айфону важный вопрос: «Сколько живет гонококк в открытой среде?» Он читает Большую медицинскую энциклопедию.

Две пересадки на метро, марш-бросок через перекопанный проспект мимо "Чайхоны ? 1". На ступенях у проходной сидит неопрятный мужик, жрущий макароны из пластикового контейнера. У Егора урчит в животе. Он проходит через вертушку и еще час ждет на скамейке в холле, дожидаясь Мариночку с ключами.

Рабочий день начался как обычно: хомячки собрались вокруг кофе-машины, нехорошо кашляя. Егор вспомнил, что так и не купил антибиотик.

Эльдар сразу пожаловался на боль в горле. Егору позвонил Сергеич и смущенно объявил, что он на больничном, потому что его подкосил ужасный грипп, но Егор, конечно, справится со всеми возложенными на него задачами, то есть сможет вместо Сергеича играть в контру, смотреть японские мультики и пить кофе, делая сложное лицо. У половины сотрудников першило в горле, но, кстати, не у всех, кто ел пирожные. То ли концентрация гонококка на каких-то участках крема была невысокой, то ли справлялся иммунитет.

Через час Анвер взял Егора за локоть и повел в мужской туалет на этаже для "мужского разговора". Егор инстинктивно пытался вырваться, но пухлые пальцы быдлоинженера не разжимались.

– Посмотри, что у меня там, – попросил Анвер, стоя у писсуара. – А то я из-за пуза разглядеть не могу.

– Папиллома, – сразу определил Егор, страдавший ОКР уже много лет.

– А бывает, что из-за них больно ссать? – тревожно спросил Анвер.

– Не, от них рак бывает, – небрежно ответил Егор, как бы не разобравшись в сути вопроса.

– Пиздец, – грустно сказал Анвер. – Слушай, ты с гуглом дружишь больше, чем я, найди мне там какие-нибудь антибиотики, чтобы лечили за один день.

– Резинки, что ли, не было? – Егор намылил руки.

– Если и была, то орбит. Орбит любого сгорбит, – Анвер застегнул штаны.

– Сауна? – спросил Егор.

Мимо них проскользнул Эльдар, он заперся в кабинке, с перерывами зажурчала струя.

– Джигиты не плачут, – прокомментировал Анвер.

– Пошел ты на хуй! – взвыл Эльдар.

Из другой кабинки вылез Толик с багровым лицом.

Загорелый прораб вбежал, кинул на подоконник толстую папку и подвинул Анвера.