Текст книги "Музыка ночи"

Автор книги: Лидия Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– В большинстве шрамы такие слабые, что просто стыд, почему вы их раньше не скрывали. Если вы последуете моему совету, многие постепенно вообще исчезнут.

Сара засмеялась, сознавая, насколько представления Марии о приличной женщине отличаются от мнения директрисы школы миссис Рэндалл.

– Благодарю, – повторила она.

С обретенной уверенностью, что теперь она выглядит как хозяйка дома, Сара приказала Марии собрать всех слуг в приемном зале. Она выждала пять минут, затем спустилась по главной лестнице и увидела Марию, которая с веселой улыбкой стояла перед пестрой толпой венецианцев.

Она сделала глубокий вдох и, к своему изумлению, обнаружила, что не боится. Все тут уже знают, кто она, или скоро узнают, следовательно, ей нечего скрывать, а как их новой хозяйке нечего бояться.

– Я женщина сеньора Гуэрры, и он поручил мне управление домом, – без предисловий сообщила она. Мария перевела. – Вам предстоит много работы, начинайте прямо сегодня. Грязное надо почистить. Сломанное – починить. Что нельзя отремонтировать, надо выбросить. Те, для кого не найдется работы, будут уволены. – Когда Мария перевела, слуги недовольно зароптали, но Сара не обратила на них внимания. – Не думаю, что для стоящих тут это большая неожиданность. До сих пор хозяин был равнодушен к этим делам, теперь он просил меня исправить положение. Кто здесь экономка?

После небольшого взрыва эмоций из толпы выступила коренастая женщина средних лет.

– Как вас зовут?

– Синьора Бертолини.

– А дворецкий?

Изысканно одетый мужчина, стоявший чуть в стороне от остальных слуг, поклонился.

– Синьор Гарца, к вашим услугам.

Вспомнив, как леди Меррил обращалась со слугами в тех редких случаях, когда была недовольна ими, Сара заговорила строго, но доброжелательно:

– Вы оба самые главные слуги в этом доме, и потому ваш долг следить за порядком. Я тщательно осмотрю дом и соберу вас, чтобы разъяснить свои требования. Предупреждаю, я не собираюсь брать на себя ваши прямые обязанности. – Сара добавила в последние слова повелительную угрозу. – Надеюсь, в скором времени я буду знать всех по именам. А пока вы можете идти.

Слуги покинули зал, как вода, спущенная из плотины. Лишь тогда Сара поняла, что она сделала: без страха смотрела на толпу чужестранцев, многие из которых имели лучшее происхождение, чем она, держала их в подчинении, отдавала приказы, как будто занималась этим всю жизнь. Но самое удивительное, ни один не крикнул, что она мошенница, ни один не усомнился в ней.

– Синьорина, вы были великолепны, – торжествующе заявила Мария, когда исчез последний слуга.

– Я… Я не могу поверить, что сделала это. – Сара вдруг засмеялась, хрипло, отрывисто.

– Я могу, – раздался знакомый голос.

Вздрогнув, она повернулась и увидела Себастьяна, который стоял на лестничной площадке, красивый и соблазнительный, как грех.

Глава 12

– Вы полны сюрпризов, – продолжал он, с мужественной грацией спускаясь в зал.

Он смотрел на нее с таким выражением, словно первый раз ее видел и пытался определить, что она за человек.

Сара вдруг почувствовала себя маленькой нищей девочкой, надевшей изысканный наряд оперной певицы.

– Мне никогда еще не поручали заботу о доме, – сказала она.

Слова были тихие, неуверенные, и Сара тут же выругала себя, что позволила им сорваться с языка. Как будто она делает некое признание или, еще хуже, напрашивается на комплименты. Вспыхнув, Сара отвела взгляд. К ее великому облегчению, Себастьян не оскорбил ее льстивыми уверениями. Он лишь поднял бровь, затем повернулся к Марии.

– Благодарю за помощь.

Это означало, что ее отпускают.

Мария сделала реверанс, выскользнула в боковую дверь и закрыла ее за собой. Они остались наедине.

У Сары во рту пересохло. Не было уже ни масок, ни темноты, и она не понимала, что ее ждет. Сыграть роль перед слугами оказалось довольно легко, но перед Себастьяном, ее любовником, содержателем и кем-то еще, чего она не могла определить, Сара не знала, кто она такая. Она уже не была девочкой, еще не знакомой с уличной жизнью, но уже в шаге от будущей проститутки, не была той, которая знала, что такое хорошая жизнь, но презирала ее и навсегда от нее отреклась. Иуже не была молчаливой, респектабельной компаньонкой леди. Если бы ей только знать, кто она теперь и кем он ее считает.

– Я подумал, что иметь некоторую власть вам полезно – вторгся в ее мысли Себастьян.

– Я… – она умолкла, – я никогда бы ее не попросила и не захотела, но теперь я рада, что вы мне ее дали. Откуда вы могли знать?

Он сардонически усмехнулся.

– Бедная девушка и мужчина, который обрел независимость только после смерти отца, имеют большее сходство, чем вы можете себе представить, – сухо ответил Себастьян. Он медленно оглядел ее, и она почувствовала, как у нее по коже побежали мурашки. – Смена платья очень вам подходит.

– Благодарю, сэр. – Она посмотрела на его элегантный костюм. – Вы совершенны, как всегда.

Сара не предполагала, что в ее голосе слышится горечь, но, увы, она там была.

– Внешность часто обманчива. – Себастьян поморщился, вникнув в тайный смысл этих слов. – Я хочу снова заверить вас, что, будь вы той женщиной, кем я вас считал, я бы вел себя по-другому.

Она смотрела на него, как и в первый раз, когда он сделал это заявление, стараясь увидеть признаки лжи. Тщетно.

– Я верю вам, – тихо сказала она. – Может, я не понимаю вас, но я вам верю.

Он расслабился, хотя до этого она заметила, что он напряжен и на лице у него мелькало страдальческое выражение.

– Скажите мне, Сара, почему вы приняли мое предложение?

Она заглянула в его зеленые глаза, теперь потемневшие от какой-то внутренней борьбы, и неожиданно для себя спросила:

– Скажите мне, Себастьян, почему вы его сделали?

Он поднял бровь, окинул ее взглядом, и Сара замерла. Но в этом взгляде она не увидела приговора, напротив, он был внимательным, заинтересованным и чувственным. Она вдруг осознала, что Себастьян действительно считает ее привлекательной. И не только сейчас, когда она стоит, омытая вечерним светом, льющимся в окно, так он считал и до этого, когда предложил ей стать его любовницей, и еще раньше, когда впервые начал ее соблазнять. Даже мстя женщине, за которую он ее принимал, он в ту ночь хотел ее… причем зная, как она выглядит.

Открытие потрясло Сару, наполнило тело восхитительным жаром, сделав голову легкой, а внизу живота вызвав тяжесть и влажное тепло.

– Я не знаю, почему хотел, чтобы вы остались. Себастьян шагнул к ней, обхватил за шею и нежно приподнял ее голову, чтобы посмотреть в глаза.

– Хороший человек принял бы вас, не прося ничего взамен. Дурной прогнал бы вас. А кто я? Некий ангел, временно зависший в своем падении? Душа, задержавшаяся в чистилище?

Слова звучали весело, но за ними чувствовалось душевное страдание, которое привело ее в замешательство. Ответ пришел незваным.

– Возможно, это и делает вас обычным человеком. Ни больше ни меньше, – тихо сказала она. – Как и я, принявшая ваше предложение, всего лишь обычная женщина.

Себастьян прижался лбом к ее лбу.

– Вы – обычная? Да вы понятия не имеете, насколько я безнравственный.

Он поцеловал ее. Не торопясь, не поглощая ее с безудержной страстью, а медленно, со знанием дела исследуя ее рот. Когда поцелуй вдруг закончился, Сара вздохнула, открыла глаза и увидела, что он задумчиво смотрит на нее.

– Компаньонка леди. Почему вы, молодая женщина, выбрали такую работу? По-моему, это занятие больше подходит чопорной старой деве.

Нахмурившись, Сара покачала головой. Огонь внутри, разожженный его поцелуем, мгновенно погасило воспоминание о том, как она к этому пришла.

– Я не хотела быть третьей горничной. Я хотела иметь приятное занятие, которое даст мне какое-то положение в жизни, какой-то стимул. Какую-нибудь благоприятную возможность на себе испытать прелесть жизни, даже хотя бы раз. Женщине это трудно сделать иным образом.

– Но почему не гувернантка? Такая роль больше подходит молодой женщине.

Сара отпрянула, покраснев от стыда.

– Вы смеетесь надо мной?

– Нет, конечно.

Она бросила на него суровый взгляд и неохотно сказала:

– Женщина, допущенная к формированию молодых умов, должна иметь безупречное происхождение и неоспоримые моральные качества. У меня ни того ни другого нет.

– Вы это серьезно? Потому что были… неосторожны?

– Неосторожна? – Сара невольно сгорбилась от воспоминаний. – Вы слишком хорошо думаете обо мне. Вас могло бы удивить, почему я так легко вам уступила. В конце концов я должна быть уже свободной от прежних предрассудков и осознавать возможные последствия моей… уступчивости вашим чарам.

Она с признательностью ухватилась за подходящий эвфемизм, который заменил грубые слова, всплывавшие у нее в голове, когда ей не хватало школьного запаса слов для таких случаев, как сейчас.

– Я предполагал… Ну, вы отлично знаете, что я предполагал.

– А теперь? – спросила она.

– А теперь я озадачен. Хотя мне приятно думать, что мои неотразимые личные качества сокрушили вашу осторожность. – Шутливые слова не соответствовали мрачному взгляду.

Сара печально улыбнулась:

– Не могу этого отрицать. Но если быть уж совсем честной, у меня достаточно жизненного опыта и я знаю, что еще несколько безрассудных поступков не смогут нанести заметного вреда моей добродетели. Кроме того, я уверена, что… неосторожность, как вы это называете, не может закончиться моей беременностью.

– Вы так боитесь запятнать невинных детей связью с вами. – Не вопрос, утверждение.

Сара изучала его лицо. Ни сочувствия, ни порицания.

– Конечно. Во-первых, мое происхождение делает меня непригодной для работы. Во-вторых, если б их матери узнали…

Себастьян прервал ее:

– А разве вам не приходило в голову, что их благовоспитанные мамы и сами могут обладать далеко не лучшими качествами? Что, если после того, как они произведут на свет первых двух сыновей, у остальных детей могут быть разные отцы? Что их мужья, законные отцы невинных малюток, тоже могут развлекаться в непристойных борделях?

Сара упрямо покачала головой.

– Мужчины вольны поступать, как им угодно. Даже хорошо, что они не имеют склонности к воспитанию своих детей, потому что наверняка их только бы испортили.

Себастьян фыркнул.

– Кто вам такое сказал?

– Это имеет значение? – спросила она. В памяти ее мелькнуло неодобрительное лицо мисс Стаблер.

– У низших классов нет исключительного права на безнравственность, – резко ответил Себастьян. – Пороки знати просто более дорогостоящие. К тому же именно они устанавливают правила и поэтому часто избегают наказания за свои грехи.

– Все это мне слишком хорошо известно. – Сара подумала о мистере де Ленте. – Но какой бы испорченной ни была мать, она бы прогнала меня, будь я безнравственна в такой же степени, как она. Это из-за материнской любви. Она бы все равно осталась добродетельной по своему рождению, а я не больше, чем потаскушкой.

– Вы действительно так думаете, маленькая голубка? – Себастьян покачал головой. – Что вы никогда не будете леди, потому что недостаточно добродетельны?

– Я не хочу быть леди, – нетерпеливо ответила Сара. – Я только не хочу быть презираемой и отверженной. – Вспомнив события последних четырех дней, она почувствовала набегающие слезы и крепко зажмурилась. – Хотя меня не заботит респектабельность, она мне просто необходима. Кто без нее женщина вроде меня? Вещь, которой попользовались и выбросили за ненадобностью. А мужчина – творец собственного успеха, он может добиться положения в обществе своим умом и честолюбием. Но женщина без родственных связей и респектабельности – ничто, я же не имею ни того ни другого. Я хочу положения для себя. Хочу быть значимой, Себастьян. Вы можете это понять?

Себастьян вспомнил напрасно потраченные годы, когда не имел ни титула, ни занятия, даже те годы, когда он, став графом, прятался от всего, чем так дорожил отец, потому что сам он все это презирал. Тем не менее он всегда оставался графом, а кем могла стать девушка без происхождения, без денег, несмотря даже на свой ум и образование? Ее судьба, как и его, была предопределена с момента рождения.

– Это ваше сокровенное желание? Быть значимой? – спросил он.

Сара почувствовала, что ее щеки начинает заливать румянец.

– Поскольку я женщина, то не могу заниматься делами в коммерческом смысле, но я хочу быть кем-то… стоящим, кого воспринимают как достойного человека. Конечно, мне хочется быть женщиной умной, талантливой, образованной, воспитанной, изящной. Я хочу создавать красоту. Миссис Рэндалл, директор школы, где я училась, назвала бы это – быть леди, но, подозреваю, вы с этим не согласны.

– Все это для вас так много значит? – настойчиво продолжал Себастьян.

– Даже не могу выразить, как много.

– Тогда считайте это своей задачей, пока вы тут, Сара. А я вам помогу, чем сумею, – импульсивно пообещал Себастьян. – Для начала вложите свои силы в обновление палаццо, а мы тем временем найдем и другое применение вашим способностям.

– Вы действительно так думаете?

Сара бросила на него подозрительный взгляд, стараясь определить, не шутит ли он.

– Конечно, – твердо произнес он, чтобы рассеять ее сомнения.

– Благодарю, сэр, – почти неуверенно ответила Сара.

Затем поднялась на цыпочки, притянула его голову и поцеловала с такой искренностью, что глубоко внутри у него, в том месте, о существовании которого он забыл, что-то радостно дрогнуло.

К ужину Себастьян не вернулся, и, чтобы отвлечься, расстроенная Сара понаблюдала за уборкой нескольких главных комнат, а потом отправилась к себе. Мария приготовила ей душистую ванну, расчесала волосы и погасила большинство ламп, чтобы создать интимную обстановку.

Но Себастьян не пришел и ночью. Сару стали одолевать панические мысли, что, видимо, он уже передумал и на рассвете, если не раньше, собирается выгнать ее. Но в конце концов усталость взяла свое, и она заснула на свежих, пахнувших лавандой простынях.

Утром Сара обнаружила на туалетном столике целую стопку книг. Это были романы, философские работы, поэзия. Но сердце у нее подпрыгнуло, когда она увидела несколько одинаковых томиков с названием «Камни Венеции». Она схватила верхний том, открыла обложку и радостно вскрикнула. На титульном листе книги было написано всего два слова, которые тронули ее: «Моей Саре».

Глава 13

– А вот и хозяин дома! – приветствовал его де Лент, когда Себастьян закрыл за собой дверь гостиной казино «Джалло».

В окна уже вползал рассвет, а де Лент выглядел так, будто не сомкнул глаз всю ночь.

– Эти апартаменты уютные и спокойные, но жаль, что традиции казино умерли вместе с Республикой. Думаю, их следовало бы перенять всем странам. Требования верности и трезвости слишком утомительны! – по-итальянски сказал он.

Хотя Себастьян уже не испытывал обжигающего гнева, он все-таки заставил себя воздержаться от резкого замечания, что де Лент всегда плевал на эти требования.

– Если каждый джентльмен, – тоже по-итальянски сказал он, – будет удерживать апартаменты главным образом для своих любовных свиданий и в меньшей степени для острых развлечений по старому венецианскому обычаю, тогда и каждая леди должна перенять эту манеру.

Себастьян, не дожидаясь приглашения, сел и посмотрел на него из-под маски. Де Лент грубо захохотал, бокал с вином слегка дрожал у него в руке, выдавая степень его опьянения.

– Превосходная идея! Тогда моей старшей сестре не пришлось бы искать любовников британцев, похожих на лорда Дартфорда, из страха, что ее ублюдки могут ее выдать.

Неожиданно Себастьян вспомнил другие комнаты в различных домах и странах, где они с де Лентом сидели, как сейчас, ведя такие же непочтительные бессвязные разговоры. В то время они были настолько похожи, что леди Меррил называла Себастьяна «моим вторым Бертраном». Очень похожи, если не считать жестокосердия де Лента, на которое Себастьян просто не обращал внимания или не придавал ему значения, как и весьма своеобразному чувству юмора своего друга.

– Мать Доминики сказала, что она быстро вернулась домой. – Себастьян надеялся, что в таком состоянии де Лент не заметит внезапной смены темы. – Когда я покидал вас в прошлый раз, вы были, по-моему, весьма довольны ею. Де Лент беспокойно заерзал.

– Я понял, что девочка надоела мне быстрее, чем я рассчитывал. С другой женщиной мне представилась более редкая возможность, и я почти добился успеха, так что даже мысль об этом отбила у меня охоту к вашей проститутке. – Он покачал головой. – Если бы я знал, что она сбежит, то не покинул бы маленькую Доминику в таком предвкушении другого свидания. Вы понимаете, как подобное разочарование действует на мужчину?

– Конечно.

Себастьян едва слышал, что говорит. Он вспомнил ответ Сары на его вопрос, не любовница ли она де Лента. «Если бы я осталась после того, что вы сделали, очень скоро мне пришлось бы ею стать». Он слишком хорошо знал намерения де Лента и почувствовал отвращение к себе. Он требовал «мести» почти столь же ужасной, как изначальное преступление. Не судьба ли осуждает его, указывая, что даже та незначительная разница, которую он видел между собой и де Лентом, была призрачной?

Услышав его ответ, де Лент удовлетворенно кивнул.

– Так что вместо этого я провел ночь, делая, насколько мог, громадную брешь в вашем погребе. Ужасная дрянь, как и все местные напитки. Избыток сладости, кислота, непреодолимо горчит.

– Тогда какое развлечение вы предпочитаете сегодня вечером, синьор? – поинтересовался Себастьян, чтобы вернуть разговор в нужное русло.

– Сегодня вечером я буду лечить ужасную головную боль. – Де Лент засмеялся, словно это была удачная шутка. – Но завтра ночью я буду расположен к чему-то новому. К чему-то менее… уступчивому, чем прелестная Доминика, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Полагаю, что да.

Себастьян призвал все свое хладнокровие, чтобы произнести эти слова наиболее убедительно.

– Очень хорошо. Если вы позволите мне остаться здесь еще часов на двенадцать, я с удовольствием оплачу причиненное вам неудобство. Кажется, мой желудок не согласен на мое передвижение, даже такое спокойное, как в моей гондоле.

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Себастьян встал.

– Благодарю вас.

– Не стоит благодарности.

Стиснув зубы, Себастьян поклонился и быстро вышел, пока его совсем не одолело желание разукрасить де Ленту физиономию.

Сара быстро оделась и спустилась к завтраку в столовую, где обнаружила, что Себастьян, вернувшись поздно ночью, до рассвета снова ушел. Поэтому она ела в одиночестве, уверенная, что он с минуты на минуту появится.

Но завтрак закончился, час шел за часом, а Себастьян не возвращался, и Сара опять почувствовала беспокойство. Чтобы занять себя, она решила наметить первостепенные меры для обновления всех интерьеров палаццо. И начала с большого салона.

При дневном свете комната выглядела унылой, обветшалой. Сара безжалостно приказала выбить ковры, отскрести пол, отчистить каждый дюйм лепнины, окна и люстры вымыть, снять для осмотра десятки картин, переполнявших стены. Когда толпа слуг принялась за работу, она рассортировала картины на две группы: те, от которых нужно избавиться (их было больше всего), и довольно хорошие, которым требовалась реставрация. Склад ума венецианской аристократии привел Сару в недоумение.

Она понятия не имела, как долго Себастьян намерен оставаться в палаццо, но занятия для нее он выбрал с удивительной проницательностью, даже если результаты будут радовать ее лишь короткое время, сама работа была наградой для нее. Упорно разбирая картины, Сара убеждала себя, что неподдельность суеты вокруг нее служит доказательством ее власти. Но все равно та неуверенность, с которой она жила столько лет, не покидала ее, она снова и снова вспоминала прошлые унижения. А недавнее обращение с ней мистера де Лента было самым унизительным. Что, если он позволил себе это именно потому, что застал ее с Себастьяном? Что, если он обращался с ней так, как она того заслуживала?

Скорее бы пришел Себастьян. Она хотела не только убедить себя, что он к ней вернулся, но также спросить его насчет мистера де Лента и услышать более объективное, чем ее собственное, мнение о том, что он за человек.

Наконец Сара услышала, как открылись огромные черные двери, и, выглянув из окна, успела заметить серую шляпу Себастьяна, вошедшего в дом.

Он пришвартовал гондолу у причальной лестницы и направился в зал, но странное происшествие на обратном пути не выходило у него из головы. Когда Себастьян покинул казино «Джалло» и садился в лодку, ему вдруг показалось, что за ним следят. Отбросив эту мысль как бредовую, он выплыл за пределы видимости из окон казино и, прежде чем свернуть в более оживленное русло, снял маску. Но ощущение, что за ним следят, не проходило.

Сделав множество поворотов, Себастьян убедился, что его гондола преследует грузовая коричневая батела с двумя здоровенными гребцами в беретах, надвинутых до самых глаз. Должно быть, они видели, когда он выходил из казино и садился в лодку, что он человек не бедный и к тому же иностранец. Себастьян выругал себя, что не взял гондольера. После того нападения два дня назад ему следовало понять, что воры стали намного храбрее и безрассуднее. В прошлый раз, когда он был в Венеции, ему дважды обчистили карманы. Еще раз он, пьяный и беззаботный, чуть не схватился врукопашную с бандой уличных головорезов. Видимо, с тех пор они потеряли всякую осторожность, их наглость возросла до того, что они преследуют человека средь бела дня.

Себастьян опять выругался. Легкое гондола быстро скользило по каналам, петляя меж более крупных лодок, когда он выбирал узкие лабиринты. Громоздкая, неуклюжая батела преследователей скоро осталась позади, Себастьян замедлил движение и спокойно поплыл к палаццо Контарини.

Мысли об утренних событиях не покидали его, даже когда он поднимался в бельэтаж. Он дошел только до антресолей, но быстрые шаги на площадке заставили его остановиться и посмотреть вверх.

– Вы пришли! – Сара неуверенно улыбнулась, не зная, так ли должна приветствовать любовница своего хозяина.

Себастьян опять был изумлен ее переменой. Она выглядела… потрясающе. Шелковое бордовое платье с белыми брюссельскими кружевами на вороте и запястьях, волосы гладко зачесаны, что украшало ее лицо, делало шею длиннее, изящнее. Щеки пылают, темно-синие глаза искрятся. Она выглядела молодой и цветущей.

Сара не была красавицей, но рядом с ней он забывал об этом, это полностью затмевали ее личные качества. Сейчас она могла сойти за молодую светскую даму на одном из приемов, которые он удостаивал своим присутствием, или очень дорогую куртизанку.

Но, даже восхищаясь этой метаморфозой, Себастьян чувствовал, что ему не хватает маленькой, некрасивой, застенчивой женщины, которая доверилась ему. Он напомнил себе, что пренебрег ее доверчивостью, думая о де Ленте, и она чуть не поплатилась за это.

Себастьян не хотел думать об этом сейчас. Он изнемогал от усталости, скорее умственной, чем физической, он был не готов к общению с ней. И все же, заметив, как она выжидающе, тревожно смотрит на него с верхней ступени, он спросил:

– Как поживаете, Сара?

– Довольно хорошо, – тут же сказала она. – Я хочу поблагодарить вас за книги.

– Пустяки, – отмахнулся Себастьян. – Почему бы вам сейчас не решить, какую из комнат вы хотите взять для своей личной гостиной? А потом надо сходить с Марией по магазинам и выбрать нужную мебель.

– Звучит привлекательно, – ответила Сара, но ее улыбка постепенно угасла.

Она поняла, что он ее отсылает, но Себастьян знал, что ничего другого ему не остается, если он хочет сохранить дистанцию.

– Для безопасности возьмите с собой Джана, – сказал он, проходя мимо нее по лестнице. – Воры слишком осмелели, я уверен, что он способен вас защитить.

– Конечно, – тихо сказала она.

Он поднялся в бельэтаж, увидел выходившего из своей конторы Джана и воспользовался удобным случаем, чтобы с ним поговорить.

– Мне требуется другая проститутка, – без предисловий сказал он по-итальянски.

Джан поднял бровь, глядя поверх его плеча. Обернувшись, Себастьян обнаружил, что Сара последовала за ним и уже появилась на лестничной площадке с беспокойным выражением на лице. Он проглотил гнев и снова повернулся к ней в надежде, тщетной, как он знал, что она поймет и удалится.

– Не для меня, – продолжал Себастьян. – Для нашего гостя в казино «Джалло».

– А, – произнес Джан. – И что вам требуется?

– Девушка, которая выглядела бы менее уступчивой.

– А, – повторил Джан. Затем подумал и флегматично кивнул: – Да, я могу понять затруднение. Не беспокойтесь, одна у меня все-таки есть.

– Хорошо. Она мне требуется сегодня вечером. Тут Сара поскользнулась на мраморном полу, и он, взяв себя в руки, повернулся.

– Что вам нужно? – Слова вырвались прежде, чем он сумел их удержать.

Она вздрогнула, слегка побледнела, но глаз не отвела.

– Простите. Я не знала, что помешала. Почему она оказалась рядом именно тогда, когда ее присутствие может быть для него только нежелательным? Ему нужно время, чтобы подготовиться к важному разговору. И ему нужно поспать.

– Любовницы обычно не вмешиваются в деловые беседы мужчин, – сказал он по возможности строго.

Глаза у нее сверкнули, но вместо того, чтобы проглотить раздражение, как было раньше ,она вызывающе подняла маленький подборок.

– Обычно деловые беседы не ведутся перед ними, – ответила Сара с чуть заметной болью в голосе.

Ее испуганное упорство снова пробудило у него вину, и он сдался.

– Что вас так беспокоит? Она сделала глубокий вдох.

– Картины в большом салоне. От многих я хочу избавиться.

– Тогда сделайте это любым способом. – Он не мог понять, чем вызвано ее настойчивое желание обсудить это именно сейчас. – Там среди полного хлама найдется хотя бы десяток, который достоин внимания.

– Думаю, вам сначала нужно взглянуть на них и…

– Я даю вам, не глядя, разрешение делать с ними что пожелаете. Я арендовал палаццо за достаточно щедрую плату, чтобы владелец беспокоился, потрошу я его или нет. А если вас эта мысль настолько смущает, тогда отправьте все, от чего хотите избавиться, на чердачный этаж дома.

– Я действительно почувствую себя лучше, если вы их осмотрите, сэр, – настойчиво повторила она.

Себастьян вздохнул.

– Сара, чтобы принять решение, мое присутствие не требуется. Я вам доверяю.

– Знаю, – ответила Сара, но с места не сдвинулась, хотя плечи у нее чуть сгорбились.

Он потер лоб, сознавая, что не может ее прогнать, не чувствуя себя зверем.

– Сара, вас беспокоят не картины. О чем вы действительно хотите поговорить?

Она слегка выпрямилась.

– Почему я здесь?

– Вы здесь потому, что это нравится мне… и на столько, пока мне это нравится.

– Я не то имею в виду. Я хотела бы знать, почему все это случилось? Почему вы так ненавидите мистера де Лента? – Взгляд твердый, маленький рот сжался в решительную линию.

– Ненависть здесь ни при чем, – ответил Себастьян. «Не слишком ли поспешно?» – бесстрастно отозвался его внутренний голос.

– Тогда что? Себастьян нахмурился.

– Справедливость. И мщение.

– Поскольку я наказана за его грехи, вам не кажется, что я имею право знать, в чем они состоят? Я спрашиваю не из пустого любопытства, вам это известно.

Себастьян провел рукой по волосам. Он не хотел говорить об этом. По крайней мере сейчас, когда были еще свежи воспоминания о разговоре с де Лентом. Не в присутствии Джана, слушавшего их с плохо скрываемым удивлением на мальчишеском лице. И даже не с Сарой. Она и так уже слишком вовлечена в это дело, которое вообще не должно ее касаться. Но Себастьян знал, что ее это не удовлетворит.

– Проходите, – сказал он, указывая на свой кабинет.

Суровое выражение немного смягчилось, и она первой вошла в комнату. Захлопнув дверь, Себастьян повернулся и увидел, что она стоит посреди комнаты, теребя в руках носовой платок.

– Так почему вы на самом деле хотите это знать? – спросил он, надеясь, что говорит спокойно и убедительно.

На лице у нее мелькнула целая гамма чувств, слишком быстро, чтобы он успел их прочесть.

– Я думаю, у меня есть право это знать, вот и все.

– Любопытство? – Прислонившись к двери, он скрестил руки на груди. – И вы считаете, я поверю, что, вызывая мое недовольство, вы хотите лишь удовлетворить свое любопытство? Это на вас не похоже, Сара.

Наконец она подошла к стулу возле конторки и так резко села, что взметнулись юбки.

– Я должна выяснить, обманывалась я или нет, – печально сказала она. – Кажется, все, за исключением меня, считают мистера де Лента беспечным, занятным и безобидным джентльменом.

– Вы знаете, что мне известно больше.

– Да. И я хочу знать… должна знать, что он сделал.

– Зачем? – Себастьян чувствовал, что они приближаются к сути дела.

Сара неожиданно встала, повернулась к нему спиной, то ли в гневе, то ли в тревоге, и, глядя в окно, спросила:

– У вас было когда-нибудь ощущение, что с вами что-то не в порядке, Себастьян? Боюсь, со мной не все в порядке.

– О чем вы говорите?

– Я говорю о всеобщей любви к мистеру де Ленту. Мать просто без ума от него, смеясь над его веселым, приподнятым настроением и его одаренностью, а ведь леди Меррил очень добрая и великодушная женщина. Племянницы с удовольствием дразнят его, и он дразнит их в ответ. Друзья леди Меррил, все очень изысканные, высокоуважаемые леди, буквально поклоняются ему. Хотя он ведет несколько расточительную жизнь, как и другие молодые джентльмены, и его репутация небезупречна.

– Но вы не чувствуете к нему расположения, – подсказал Себастьян.

– Да. Он ко мне жесток. Не могу сказать, что он меня ненавидит… я недостойна его внимания, чтобы тратить на меня силу ненависти. Для него лучшее развлечение – это извращенные шутки в мой адрес. Но если все считают его замечательным человеком, если он доставляет себе удовольствие, причиняя мне боль, тогда с кем что-то не в порядке ним или со мной? Леди Меррил позволила мне остаться. Я сбежала, потому что иначе он бы меня изнасиловал, хотя я знаю, что он сам не счел бы это насилием. Я не имею права отказывать человеку его положения, как сыну моей хозяйки. – Сара повернулась, страдание исказило ее лицо. – Он прав или я? Смею ли я, не имеющая ничьего уважения и восхищения, даже задавать такой вопрос?

Ее слова отозвались в Себастьяне воспоминаниями из его собственной юности, о чем он забыл. Вернее, пытался забыть. Суровость отца, его постоянное недовольство всем, что Себастьян делал и кем был. Конечно, это несравнимо с тем, что претерпела Сара, но его неуверенность в себе имела ту же причину, о которой говорила она. Тем не менее отец был только черствым, не злобным и не жестоким человеком, а любовь матери убедила его в собственной значимости в течение первых четырнадцати лет его жизни. Насколько же уязвимее была Сара, чем избалованный сын графа? И насколько быстро де Лент осознал свою власть?