Текст книги "Музыка ночи"
Автор книги: Лидия Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
Пока Себастьян висел на конце веревки в нескольких футах от воды, из окна до него донесся строгий голос матери де Лента. Он так быстро соскользнул вниз, что обжег ладони, и затем бежал со скоростью, рожденной внезапным открытием, что какая-то часть его вообще не хочет уходить. Но это было сделано, и он должен радоваться. Теперь леди Меррил знает, кого сын привел в ее дом, работа проститутки в качестве любовницы де Лента закончена, если даже он захотел бы ее простить.
Себастьян говорил себе, что выполнил свой долг и ему следует торжествовать, не чувствуя никаких угрызений совести, чего подобная женщина не заслуживала. Его желание вернуться и сыграть роль галантного защитника просто смехотворно, тем более сейчас, когда он сам оказался в затруднительном положении.
Лодка дрейфовала на фалине, и поскольку ее отнесло в сторону, он уже не мог прыгнуть в нее. Его попытка раскачаться вызвала протестующий скрежет металлического кронштейна, вбитого в камень. Себастьян посмотрел на окно: пока никаких признаков погони, хотя это еще не значило, что ее не будет. Причем скоро.
Выпустив конец веревки, он с громким плеском упал в воду, которая доходила ему до колен, и едва удержался на ногах. Он совсем забыл, сколько мелей было по сторонам многих каналов. Себастьян начал тонуть в слое густой тины. Он быстро сделал шаг, вытащив одну ногу, пока другая погрузилась еще глубже. Так, попеременно вытаскивая ноги, то одну, то другую, он с большим напряжением двигался к гондоле. Когда Себастьян ухватился за борт и подтянулся, грязь с недовольным чмоканьем наконец освободила его. Отвязав носовой фалинь, он с излишней силой оттолкнулся веслом от палаццо, и легкое проворная гондола заскользило по опаловой воде.
Себастьян бездумно двигался по лабиринту каналов, сам не зная, куда плывет. Он должен был чувствовать себя победителем. Он достиг своей цели, навсегда освободился от этой беспокоящей женщины, подстроив ее бесчестье, которого она, несомненно, заслуживала. Но перед ним снова и снова вставало ее лицо за секунду до того, как он прыгнул в окно, ее открытость, незащищенная бледность под светом ламп, потрясение неожиданным предательством.
Она знала, за что. Должна была знать. За то, что она сделала. Но его разум придумывал для нее извинения: ее заставили, она не подозревала, с какой целью ее используют, это вообще была не она, а какая-то другая рябая проститутка.
Что с ним происходит? Что не так?
Наконец, повернув за очередной угол, Себастьян неожиданно выплыл на Большой канал. Плечи у него болели, руки жгло от недавних физических упражнений, поэтому он позволил себе просто медленно скользить вдоль канала. Даже в этот поздний час, вдали от Пьяццетты, здесь царило оживление, горели фонари. Без всякого определенного решения Себастьян причалил возле ближайшей из гондол, выстроившихся здесь. Сразу же к нему присоединилась еще одна переполненная лодка.
Когда он вышел на Моло, колокола прозвонили полночь, но две соседние площади были заполнены людьми, многие кафе были еще открыты, и посетители слушали маленький оркестр, играющий патриотические песни возле кафе «Флориан». Внезапное желание побыть в одиночестве заставило Себастьяна миновать площадь, на этот раз лишенную голубей, и повернуть в сторону менее людных улиц.
Но уже в первом небольшом переулке он вскоре обнаружил, что не один здесь. Эхо почти бесшумных шагов было достаточно громким, чтобы раздражающе действовать на его слишком чувствительные нервы. Он тут же нырнул в другой переулок, настолько узкий, что его плечи чуть ли не касались стен. Он сделал еще несколько поворотов и, не услышав больше никаких звуков, снова погрузился в свои мысли.
Увы, скоро его остановил какой-то скребущий звук, он раздраженно стиснул зубы. Видимо, придется искать более укромное место. Себастьян уже начал поворачиваться, когда тяжелый удар с такой силой отбросил его к стене, что лишил его дыхания, и перед глазами вспыхнули ослепительные искры. Он инстинктивно выбросил руку в сторону нападавшего, боль резанула предплечье. Нож, понял он, когда острие застряло у него в рукаве. Себастьян отскочил, почувствовал, как разорвалась ткань, но этого было недостаточно, чтобы освободиться.
Не тратя время на раздумья, он просто наносил удары ногами, и когда его колено с силой угодило во что-то мягкое, противник, хрюкнув, отлетел… прямо на другого человека, который с проклятием рухнул на землю.
Сколько их тут? У кого из них есть ножи? Себастьян этого не знал и не собирался выяснять. Покинув упавших, которые перегородили своими телами переулок, он бежал, петляя в лабиринте улиц, пока не убедился, что всякая погоня была бы бесполезна.
Наконец он перешел на шаг и окольным путем вернулся к гондоле, но мысль о странном нападении продолжала его беспокоить. Человек его габаритов – совсем неподходящая цель для разбойников, даже имеющих над ним численное преимущество. Так почему они предпочли его? Не судьба ли мстит ему за то, что он сделал проститутке де Лента? Или его совесть спровоцировала это нападение, потому что он невольно забыл про осторожность?
Но по какой бы причине это ни случилось, он слишком легко отделался, думал Себастьян, отталкиваясь веслом от Моло.
Сара тупо смотрела на закрывшуюся дверь, но ее разум уже начал оживать, собирая фрагменты мозаики в единое целое. Лицо Мавра за миг до того, как оно исчезло под белой маской, выражавшее жестокое торжество. Ничуть не удивленная служанка с ключом в руке. Леди Меррил и мистер де Лент в качестве послушных сопровождающих. Это ужасное выражение на его лице…
«Проклятие! Как я могла быть такой набитой дурой! Похотливая идиотка! Даже клеймо себе поставила, дескать, овца готова к стрижке».
Впервые за много лет ей в голову лезли слова из прошлой жизни. Она, тщеславная дура, на что-то надеялась, когда всем ясно, что ни один нормальный мужчина не захочет ее ради нее самой, а только из низменных побуждений.
Но тогда почему? Зачем? Или он получил удовольствие, унизив бедную, некрасивую женщину?
Теперь это уже не имеет значения. Сара оглядела комнату, освещенную только лунным светом, которая радовала ее несколько коротких дней, которую она уже начала считать своей собственной. Видимо, так она может думать о ней в последний раз.
Сара зажгла дрожащими пальцами лампу, медленно оделась, затем открыла дорожный сундук, стоявший в ногах кровати, и аккуратно сложила туда оставшиеся вещи. Они заполнили его лишь наполовину, выглядели такими потерянными, дурно сделанными, безобразными, что это вдруг показалось ей самым ужасным из всего случившегося.
Пытаясь ни о чем не думать, она безжалостно собрала волосы в строгий пучок, сильно потерла щеки, чтобы вернуть хоть подобие цвета мертвенно-бледному лицу. Наконец она расправила плечи, выпрямила спину и, выйдя из комнаты, направилась по гулкому портего в апартаменты леди Меррил.
На ее стук тут же последовала команда войти. Открыв дверь, Сара увидела хозяйку в домашней одежде и горничную, которая терпеливо расчесывала ее длинные серебряные волосы.
– Достаточно, – твердо произнесла леди Меррил.
Когда Макгаррити, сделав реверанс, покинула комнату, она почти минуту просто смотрела на Сару, и та почувствовала знакомое болезненное унижение. Лицо у нее вспыхнуло, мышцы свело от напряженного стремления не горбиться, как провинившийся ребенок. Она упрямо смотрела на оборки домашнего платья хозяйки, чтобы не встретить ее взгляд.
– Ну? Что ты скажешь в свое оправдание? – наконец спросила леди Меррил.
– Я… Мне очень жаль, – прошептала Сара.
Да, она жалела, что предала эту старую женщину – единственного человека вне ее семьи, который был добр к ней. Жалела, что забыла о своем долге, променяв его на безумные часы распутства с Мавром. Жалела о своей вере в то, что кто-то и вправду может ее хотеть.
– Я знаю, что не могу здесь оставаться. Я уже собрала вещи. Если бы я могла получить заработную плату, я сняла бы на несколько дней комнату…
Леди Меррил вздохнула, и Сара удивленно подняла голову. Сейчас хозяйка действительно выглядела старой. Ее прекрасные темные глаза потускнели от разочарования, на лице собрались морщины, плечи тяжело опустились.
– Ах, Сара, Сара, Сара… Почему?
– Вы думаете, я не задавала себе тот же вопрос? У меня нет оправданий, но я сделала это потому… потому что думала, он хочет меня. И потому, что он был красивым. – Сара попыталась засмеяться, а получился какой-то задушенный хрип. – Я не жду от вас понимания. Я редко говорю, но я отнюдь не глупа. Я понимала все намеки, которые делали ваши друзья.
Леди Меррил подняла брови, однако, начав, Сара уже не могла остановиться:
– Мужчины всегда хотели вас, старые, более молодые, это не имеет значения. Вы три раза выходили замуж, и, по вашему собственному признанию, каждый из ваших мужей любил вас, а вы любили их. Вы были красивы и сейчас еще более красивы, чем я когда-либо надеялась быть. Я не встречала до сих пор никого, кто даже хотел бы… поцеловать меня… не просто девушку, а именно меня… – Последнее слово заглушил всхлип. Сара отвернулась, потому что по щекам уже текли слезы унижения и обиды.
– Боже мой, – прошептала леди Меррил. Сара услышала шорох юбок и вздрогнула, когда рука коснулась ее локтя, а потом развернула ее и притянула в свои теплые объятия. Сара не могла этого вынести, она с рыданиями уткнулась лицом в пахнущие духами оборки ее платья. Леди Меррил тихонечко шушукала, покачивая ее в объятиях, пока Сара выплакивала ей свою душу. Наконец она вытерла глаза и выпрямилась.
– Я рассчитываю, что впредь это больше не повторится, – строго произнесла леди Меррил.
– Ваша светлость? – тупо спросила Сара.
– Ты меня слышала. Никогда больше.
– Значит, вы не хотите меня уволить?
– До тех пор, дитя мое, пока одна ошибка не станет привычкой… – Она покачала головой. – Возвращайся в постель. Тебе нужен сон. Завтра я поеду с визитами к моим старым друзьям. Они чрезвычайно респектабельны, и, я надеюсь, ты будешь в прекрасной форме.
– Да, мадам. Благодарю вас, мадам, – ответила Сара.
Еще не веря этому, она выбежала из комнаты, пока леди Меррил не изменила свое решение.
Глава 10
Сара проснулась с неприятным чувством. Она села и с минуту смотрела перед собой, машинально отметив, что нет ее вещей, а в ногах кровати стоит открытый сундук. Он-то и напомнил ей об ужасе прошлой ночи. В комнате было холодно, она закуталась в одеяло и подошла к окну. Между лавками ходили люди в шерстяных плащах, небо было тусклым и хрупким, как стекло.
Где золотое солнце вчерашней Италии, где крепкие поющие лодочники Венеции прошлой ночи? Они были как мечты, а это лишь их размытое отражение. Город, погруженный в тишину, казался Саре нереальным, будто созданным из ожившей вереницы образов безумного художника.
Она быстро оделась, плеснула ледяной водой себе в лицо, затем собрала волосы в строжайший чопорный пучок и внимательно изучила свое отражение: нет ли небрежно выбившейся пряди или неряшливой складки на юбке? Наконец она набросила самую толстую шаль и с большой тревогой пошла завтракать.
На пустом балконе свистел холодный ветер, и она свернула к одной из боковых гостиных, откуда слышались голоса. Там оказалось так же холодно, как и в ее комнате, поскольку не было даже жаровни, чтобы развести огонь. Мистер де Лент отсутствовал. Леди Меррил окинула ее проницательным взглядом, но три девушки лишь мельком посмотрели на нее, садясь за стол, и продолжили свои разговоры.
Значит, леди Меррил пресекла распространение слухов о том, что случилось прошлой ночью, а служанку, которая привела хозяев в ее комнату, заменили другой. Сара невольно пожалела бедную девушку. Если даже она и была в сговоре с Мавром, все-таки несправедливо, что ее уволили, раз основная вина лежит только на ней, Саре.
– Я проспала. Извините меня, – пробормотала она, садясь на свое место и пытаясь быть менее заметной.
Это оказалось невозможным, потому что девушки воспринимали ее не как врага или сторожевого пса и решили сегодня вовлечь ее в свою беседу, ссылаясь на нее как на специалиста.
– Поскольку вы чуть ли не все путешествие читали свой путеводитель…
И так по любому вопросу, когда у них возникали споры. Тщетно было возражать, что она не помнит или в путеводителе об этом не говорится. Саре приходилось отвечать – верно, когда она могла, или находчиво, когда не могла, – пока леди Меррил снисходительно наблюдала за ними, хотя и с чуть натянутой улыбкой.
Накануне Сару бы порадовала эта игра, но за ночь все изменилось, и слабое удовольствие, которое она еще была способна чувствовать, казалось, принадлежало другой жизни.
Наконец завтрак кончился, девушки отправились на свои занятия в гостиную – единственную комнату, где имелась печь. Леди Меррил, готовясь к предстоящим визитам, приказала горничной закутать ее в шали и плащи. Хотя старая леди жаловалась, что промерзла до костей, она не видела причин изменять свои планы и, опираясь на руку компаньонки, спустилась по лестнице к гондоле.
Они посетили несколько домов, где жили еще более старые знаменитости предшествующего поколения – местные венецианцы, французы, немцы, даже американцы. В некоторых комнатах было так же холодно, как и в апартаментах, которые снимала леди Меррил, но в большинстве помещений уже могли похвастаться керамическими печами, или там имелись жаровни, привычные для местных жителей. В одном был даже своего рода камин, «весьма удачная причуда строителя», как выразилась старая француженка, теперь хозяйка этого палаццо. Леди Меррил весело разговаривала с каждым из своих друзей, но Сара, пытаясь остаться незамеченной, думала только о тепле.
Когда последняя дверь закрылась за леди Меррил и та сообщила, что они возвращаются в палаццо Боволо, первое, о чем подумала Сара, был взгляд мистера де Лента, который он бросил на нее прошлой ночью, и зловещее обещание в нем.
Ее страхи подтвердились, ибо мистер де Лент приехал к ленчу и следил за ней с таким жестоким удовольствием, что Сара почувствовала дурноту. Каким-то образом ей удалось высидеть за столом. Наконец леди Меррил ушла в свою комнату, а ее сын простился до обеда. Сара с огромным облегчением последовала за хозяйкой. Она была так несказанно благодарна ей, что даже получала удовольствие, занимаясь письмами, хотя лишь тепло свечи спасало ее пальцы от полного онемения. Когда хозяйка отпустила ее, Сара покинула апартаменты леди с намерением до обеда укрыться в своей комнате.
За дверью, прислонившись спиной к колонне балкона, ее поджидал мистер де Лент. Сердце у Сары екнуло, она испуганно огляделась, но в порте го было холодно и пусто. Разумеется, он позаботился об этом, с отчаянием подумала она.
– Моя дражайшая, милейшая Сара, – пробормотал он. – А я жду вас.
Тон почти нелепо мерзкий, в глазах знакомый блеск, свидетельствующий, что он находит забавной подобную роль.
– Мистер де Лент, – натянуто произнесла она.
Ладонь Сары еще лежала на дверной ручке, она могла повернуть ее и снова оказаться в комнате леди Меррил. И что потом? Десятки историй, тысячи извинений вихрем кружились в голове, как опавшие листья, гонимые ветром. Она может остаться с леди Меррил еще двадцать минут, пусть даже час, но ей все равно придется выйти, а он будет стоять у двери.
Сара смотрела на ухмыляющегося красивого мужчину, купавшегося в свете послеполуденного солнца и наглой самонадеянности. В его холодных насмешливых глазах она видела свое будущее. Она бессильна остановить это, марионетка, которой управляют, дергая за веревочки ее положения. Если она попытается пройти мимо него к своей комнате, он ее остановит, и тогда…
Как прежде, все будет по-прежнему. На миг она вспомнила других мужчин. Даже снова почувствовала их, прижимающих ее своим весом, насилующих ее, берущих много больше, чем ее тело, – часть ее души…
– Нет, – Громко сказала она, но получился только гневный шепот.
– Сара? – с притворным замешательством спросил мистер де Лент и улыбнулся еще шире.
– Нет, – уже громче повторила она.
Их разделяла ширина портего, футов тридцать, может, чуть больше. Между ними был лестничный пролет, ближе к нему, чем к ней, однако лестница в сад находилась за ее спиной, маня к свободе.
Она медленно пошла вдоль портего, а он просто следил, как она делает первый шаг, второй, третий.
Потом он вдруг понял, оттолкнулся от колонны и пошел следом.
Он даже не торопится, подумала Сара, он был уверен, что поймает ее. До боли стиснув зубы, она развернулась и направилась к саду в конце порте-го. Сквозь шум в ушах она едва слышала шаги мистера де Лента, но знала, что они стали быстрее, громче, ближе.
Дверь уже совсем близко, всего в дюжине больших шагов, но и мистер де Лент совсем рядом. Он не может схватить ее, нет, когда она так близка к цели! Понимая, что не может состязаться с ним, Сара побежала. Рука мистера де Лента ухватила ее за плечо, но она вывернулась из его хватки, сделала отчаянный бросок к двери, ударилась бедром о твердое дерево. Ручка, ручка… Сара повернула ее. Хотя она всем телом налегла на дверь, та не поддалась.
Заперта изнутри, успела подумать она в тот миг, когда мистер де Лент схватил ее за локоть и оторвал от двери.
– Нет! – взмолилась Сара.
Но он уже шагал назад, таща ее обратно в порте го с такой силой, что ей не оставалось ничего другого, как подчиниться. Он распахнул дверь и толкнул ее внутрь, прямо на спинку кресла, то перевернулось, Сара упала на пол, а кресло на нее. Она сильно ударилась о холодный твердый мрамор, боль обожгла ей колени и руки, которыми она пыталась сдержать падение, ноги запутались в юбках. Пока она сбрасывала тяжелое кресло, мистер де Лент захлопнул дверь, не спеша направился к тому месту, где она лежала, и схватил за руку.
Сара приготовилась к грубому рывку, но вместо этого он почти нежно помог ей встать, хотя и не отошел. Наоборот, придвигался все ближе. С каждым его шагом Сара отступала, пока не уперлась в стену. Но даже тогда он не остановился, пока не загнал ее в угол.
– Мистер де Лент, я хочу вернуться в свою комнату.
Сара ненавидела себя за дрожь в голосе, за то, что отвела взгляд, несмотря на всю решимость глядеть ему прямо в лицо. Мистер де Лент слегка наклонил голову. Он собирался ее поцеловать. Сара отвернулась, и он, усмехнувшись, прижал ее голову к стене.
– Ты, конечно, хорошо разыгрываешь из себя застенчивую маленькую женщину.
Его жаркое дыхание касалось ее уха, бакенбарды щекотали ей щеку, его рот был в дюйме от ее губ. Она содрогнулась, чувствуя непроизвольный ответ в своем теле, который не могли подавить даже худшие опасения, сильный запах его одеколона вызывал у нее тошноту.
– Знаешь, я решил, что ты не стоишь хлопот.
– Уверяю вас, сэр, я не стою вообще ничьих хлопот. – Она закрыла глаза, чтобы сдержать подступающие слезы.
– Теперь уже не надо притворяться, Сара. Теперь я знаю, кто ты на самом деле.
Она почувствовала, как его свободная рука коснулась ее лица, словно перышко, и она знала, что он исследует ее оспины. Сара тряхнула головой, чтобы сбросить его руку, но он тут же надавил ей на горло, и она замерла прежде, чем он перекрыл ей дыхание.
– Никаких больше игр, Сара, – жестко сказал де Лент.
Она не должна бороться, она не могла бороться. Он был сильнее, он сын ее хозяйки, одно его слово, и она моментально окажется на улице. Неожиданно Сара вышла из себя.
– Перестаньте называть мое имя! – прошипела она, борясь с его рукой, давящей на горло.
– Что? – Он выглядел искренне удивленным, даже слегка ослабил нажим.
– Не говорите его! – Она попыталась вырваться. – Оно мое, дьявол вас побери! Мое!
Де Лент засмеялся, но леденящий звук внезапно смолк, когда он ударил ее по щеке. Вскрикнув, Сара использовала его удар, чтобы извернуться и выскочить из угла. Потом бросилась к двери, мистер де Лент за ней. Она знала, что не успеет, но должна попытаться…
Кто-то снаружи толкнул дверь, и вошел английский слуга леди Меррил. Она слышала, что де Лент остановился, но продолжала идти, пока не замерла у двери. Прислонившись к стене, она настороженно посмотрела на мужчин.
Де Лент выглядел хладнокровным и чуть насмешливым, как всегда, если бы не легкий беспорядок в его одежде да жестокий блеск в янтарных глазах. Слуга был явно потрясен увиденной сценой. Если он сейчас уйдет и закроет за собой дверь, с ужасом подумала Сара, для нее все будет кончено. Она смотрела на него, умоляя взглядом спасти ее. Мистер де Лент кашлянул, и молодой человек, нервно сглотнув, отвел от нее взгляд.
– П-простите, сэр. – Он старался выиграть время. – Я не знал, что вы здесь.
– А теперь уходи, – ледяным тоном приказал де Лент, в глазах у него было обещание того, что он с ним сделает, если слуга не подчинится.
– Да, сэр, – быстро согласился тот.
– Пожалуйста, нет. – Сара даже не поняла, что это говорит она.
Слуга опять перевел на нее взгляд, но промолчал. Затем все же решился:
– Леди Меррил хочет ее видеть.
Он сказал это медленно и неохотно, но Сара чуть не задохнулась от громадного облегчения, а мистер де Лент помрачнел от его заведомой лжи.
– Я пришлю ее, когда с ней закончу.
Слуга опять сглотнул, видимо, еще больше испугавшись, однако выражение лица у него стало решительным.
– Леди Меррил просила меня привести ее. Леди Меррил хочет ее сейчас.
Сара испугалась, что мистер де Лент бросится на слугу, но потом он пробормотал ругательство и отвернулся.
– Должно быть, ты уже поинтересовалась и его штанами, – процедил он. – Но я не упущу свой шанс. Ты не сможешь вечно разыгрывать со мной скромницу.
С пылающим от унижения лицом Сара выскочила за дверь.
– Благодарю, – сказала она слуге, когда они дошли до портего. – Если я могу что-нибудь сделать для тебя…
– Я не нуждаюсь в ваших одолжениях. Акцент молодого человека вдруг усилился. – Я целых пять лет держался подальше от всяких неприятностей, пока работал наледи Меррил, а теперь мне скоро придется искать новую работу. Но я не нуждаюсь в ваших благодарностях.
Он повернулся и ушел. Сара, открыв рот, смотрела ему вслед, затем бросилась в свою комнату и заперла дверь. Она даже прислонилась к ней, вспомнив медный ключ в руке служанки.
Все кончено. Ее дальнейшая работа у леди Меррил превратится в лицемерие. Она потеряла единственную возможность быть приличной и независимой. Она имела единственную в жизни работу, которой могла гордиться, и сама все погубила за несколько месяцев. Ирландский незаконнорожденный, беспризорный ребенок, она жила среди воров и проституток, но, хуже всего, не имела ни ловкости воров-карманников, ни привычки к серьезному труду. Для каждого ее ценность заключалась в том, что было у нее между ног, и даже эта ценность не столь велика.
Сара долго плакала и к обеду вышла, чувствуя себя, как смятая роза. Она была не готова к встрече с мистером де Лентом, впрочем, как всегда, но выбора не было.
За едой он не спускал с нее глаз и в своей ненавистной манере при каждом удобном случае поддразнивал ее. Как ни странно, обычно такая внимательная, леди Меррил оставалась глухой к его отвратительным словам. Она смеялась над шутками сына, с улыбкой воспринимала его мелкие жестокости. Девушки с гувернанткой всех игнорировали, Сара хранила молчание, когда могла, и кратко отвечала, если нельзя было промолчать.
Когда подали десерт, мистер де Лент сумел поймать взгляд Сары и, улыбаясь, показал на что-то маленькое рядом с его тарелкой. Сначала она даже не поняла, что это, но когда пригляделась, узнала хорошо знакомый ключ. Сознавая, что больше ни секунды не может оставаться в этой комнате, она резко встала из-за стола. Шесть пар глаз тут же уставились на нее.
– Извините. Я плохо себя чувствую, – пробормотала она и, не дожидаясь ответа, выбежала из комнаты.
Только у своей двери она сообразила, что сжимает в руке столовый нож, и сунула его в карман, пока искала ключ. Хотя Сара без промедления заперла дверь комнаты изнутри, она знала, что теперь это уже бесполезно, раз есть второй ключ. Чтобы вернуть себе хладнокровие, она снова открыла дорожный сундук, шкаф и ящики, разостлала на кровати плащ, сложив в него свое имущество. Когда Сара закончила, то увидела, что еще осталось много свободного места и ей будет нелегко завязать плащ. Она внимательно оглядела комнату в поисках чего-нибудь ценного, чтобы доложить туда, успокаивая совесть тем, что не получила зарплату за несколько дней, а такая безделушка может означать разницу между полным желудком и пустым. Даже подарки Мавра не принесут ей в ломбарде слишком много. Взяв лампу и подсвечник, она забросила тюк на плечо. Он был не тяжелым, хотя содержал все, что она имела.
В порте го Сара могла слышать голос де Лента, доносившийся из столовой, и она, затаив дыхание, прокралась к лестнице в сад. Во внутреннем дворике она спрятала тюк за статуей, опять вернулась в палаццо и смело направилась в кухню. Там она с помощью жестов и простых слов попросила дать ей немного продуктов и вышла в ночь.
Когда Сара закинула тюк на плечо, она вдруг осознала всю отчаянность своего положения. Ну и что она собирается теперь делать, потеряв работу, без денег, без жилья, одна в городе, не умея даже говорить на их языке? Есть профессия, в которой не существует языкового барьера, но ее мозг отбросил такую возможность раньше, чем успела оформиться эта мысль. Даже подвергнуться насилию мистера де Лента было бы лучше, чем это. Он мог ухитриться и загнать ее в угол не больше раза или двух, а без ее сопротивления он бы скоро потерял к ней всякий интерес.
Правда, есть друг, который сделает все, чтобы ей помочь. Мэгги пришлет деньги, купит ей обратный билет в Англию, как только услышит новости. Даже билет первого класса. Нет, остатки собственного достоинства не позволяют ей снова обращаться к подруге за помощью, она теперь не нуждается в благотворительности, раз имеет школьное образование и скромный набор приличной одежды. Но все это лишь слабое утешение в жизни, которая ждет ее впереди.
Подавив стон отчаяния, Сара вышла за садовые ворота и наугад двинулась к одному из перекрестков, разрешив своим ногам выбирать дорогу среди извилистых улиц и лабиринта переулков. Сначала она двигалась быстро, затем трусцой, в конце концов перешла на бег, только бы оказаться подальше от мистера де Лента и того, что он ей готовил.
В темноте все перекрестки выглядели одинаковыми. Сара быстро шла, не останавливаясь, ее каблуки громко стучали по булыжникам. Всякий раз, доходя до конца глухой стены или до канала с черной водой, она поворачивала назад и продолжала с той же скоростью двигаться наугад. У Сары не было ни плана, ни мысли, куда она может пойти, она просто уходила от палаццо Боволо и человека, сидящего там в засаде.
Ноги стали уставать, пальцы, и без того давно онемевшие, уже не держали поклажу, и она вынуждена была признать, что не может всю ночь бегать по городу. Остановившись и уронив к ногам свой тюк, Сара увидела, что стоит на темной площади, ее надменно обозревают с полдюжины бродячих венецианских котов, а перед ней – с виду заброшенная церковь, похожая на все другие, стоявшие почти на каждой площади. Как и везде, мраморный фасад запятнан годами небрежения и соленым ветром, когда-то гордые святые теперь печальны и одиноки.
Сара вспомнила рассказы, которые читала в своих исторических книгах насчет того, что в средние века церкви служили убежищем для преступников и людей, подвергшихся гонению. Хотя эта церковь была явно папистской, она не сомневалась, что древние традиции существуют и по сей день. Вдруг у нее все-таки есть другая возможность?
Она поднялась по ступеням к церковному входу и неуверенно остановилась. Перед ней, покрытые слоями патины, казавшейся разноцветной в свете газового фонаря, высились огромные бронзовые двери с изображениями библейских сцен. Она долго смотрела на барельефы, потом набралась мужества и взялась за ручку.
Почувствовав легкое движение у ног, Сара вздрогнула, затем посмотрела вниз и увидела большую полосатую кошку, которая снисходительно изучала ее на площади, а теперь по-хозяйски терлась об ее лодыжки. Суеверно приняв это за знак одобрения, Сара толкнула двери. Они без малейшего скрипа распахнулись, и она шагнула внутрь, а кошка последовала за ней.
За исключением нескольких маленьких исповедален в часовне, церковь была темной и пустой, насыщенной влагой, исходившей от камней. Умом Сара понимала, что церковь должна быть заброшенным приходским храмом, однако ночью эхо ее шагов казалось зловещим. Она чувствовала, что взгляд каждой мадонны и святых устремлен на нее. Внимательный осмотр был не враждебным, а подозрительным, словно те глаза видели много такого, что вызывало их недоверие.
Из центрального нефа Сара вышла в притвор бокового нефа, где и села, прислонившись спиной к внутреннему пилону. Она думала, что почувствует холод камней, но пол и стена были приятно теплыми, она грелась, наблюдая за кошкой, предусмотрительно изучавшей новую территорию.
«Я тут не на месте», – думала она. Сан-Марко построен больше для показа светского великолепия дожей, чем для богослужения, а в этой церкви чувствуется ее истинное предназначение. Сара предполагала, что она англиканского вероисповедания, поэтому истории об упадочничестве и отсутствии благочестия у папистов заставляли ее чувствовать себя виноватой за вторжение в такое место. Но воззрения школьного викария имели так мало отношения к ее собственной жизни, что Сара предпочла англиканскую церковь больше из желания приобрести внешние атрибуты приличной молодой женщины, чем из-за настоящей веры.
Наблюдение за вполне мирским занятием кошки постепенно рассеяло мысли Сары о вторжении, она согрелась, расслабилась и осознала, что в желудке у нее урчит. Мистер де Лент так извел ее своими издевками, что она съела за обедом лишь несколько ложек и теперь проголодалась. Достав из мешка еду и нож из кармана, она тщательно отрезала кусочек сыра и хлеба. Кошка тут же подошла к ней, и Сара при свете свечи увидела, насколько та худая. Она знала, что еды у нее не слишком много даже для нее самой, но все-таки отщипнула кусок сыра и протянула бедному животному. Кошка без всякой осторожности жадно съела подношение.
Утолив голод, Сара легла и стала размышлять в темноте о своем будущем. Мысли кружились, повторялись, но были совершенно бесполезными. В конце концов они обратились к Мавру. Она не переставала себе задавать с прошлой ночи вопрос: почему? На этом она, должно быть, заснула, поскольку в чувство ее привели голос и свет.
Украдкой оглядевшись, Сара поняла, что свернулась калачиком на полу, кошка лежит на ее юбках, вверху сутана священника, удивленные, но добрые глаза смотрят на нее, и мужчина что-то говорит по-итальянски.
