Текст книги "Записки сиротки"

Автор книги: Лидия Чарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава шестнадцатая
Я НАЧИНАЮ СВОЮ СЛУЖБУ. ПЕРВАЯ НЕУДАЧА

Вечером было большое представление в цирке. Все ушли туда, а меня снова заперли в той же маленькой комнате. Господин Ленч боялся еще выпустить меня, думая, что меня будут искать и узнают в маленькой наезднице Кларе пропавшую Катю.

Три дня пробыл цирк в городе, и каждое утро я училась ездить верхом на белой лошади Светлане, а вечером меня запирали на ключ на время представления. Кормили нас очень плохо… Даже скромная деревенская нянина пища казалась мне гораздо вкуснее этой картофельной похлебки и черного жесткого хлеба.

Я горько плакала, ложась спать в моей каморке, и горячо молилась, прося боженьку возвратить меня няне.

Из четырех детей труппы я подружилась только с Альфом – таким же бедным сироткой, как и я сама. Марго возненавидела меня с первого дня. Она была очень злая и капризная девочка… Боб и Ганс всячески дразнили и запугивали меня, поминутно дергая за волосы и неожиданно награждая пинками и щипками. А когда Альф заступался, они вдвоем набрасывались на бедного мальчика и колотили его по чему попало.

Зато Альф был чудный, добрый ребенок. Избитый и обиженный, он уговаривал меня не плакать. «Мы убежим, Катя, убежим непременно!» – говорил он сквозь слезы.

Наконец, цирк снялся и мы пустились в дорогу.

Чем дальше отъезжали мы от города, тем суровее относился ко мне хозяин. В городах мы останавливались дня на три-четыре, а в иных и целую неделю.

– Ну, Клара, – сказал мне как-то господин Ленч, – сегодня ты выступаешь, довольно есть даром мой хлеб…

Я испугалась ужасно. Правда, я очень сносно ездила на Светлане, вскакивала в седле, ехала на полном ходу стоя или спиной к голове лошади и несколько раз подряд переворачивалась в седле, но каждый раз я дрожала от страха, боясь упасть.

Вечером госпожа Ленч одела меня в светлую блестящую юбочку и атласный лифчик.

После кривляний двух клоунов конюх вывел на арену Светлану.

Я видела, как Ганс и Боб высунули языки, а добрый Альф кивнул мне головой. Мне вспомнилась няня, которая так горячо любила меня, заменяя покойную маму. Я вся в слезах повернула Светлану обратно с арены, но в ту же минуту Ленч подскочил к лошади и, ударив ее хлыстом изо всей силы, процедил сквозь зубы:

– Берегись, дрянная девчонка, испортить мне представление!

Я увидела такое страшное и злое лицо, что опрометью бросилась назад. Сколько голов и огней! Все смотрят на меня – маленькую девочку, как я ловко прыгаю в седле и перескакиваю препятствия. Они не знают, все эти люди, как мне тяжело, трудно и как хочется плакать! Я увидела в креслах маленькую девочку, сидевшую подле ее мамы… Она смотрела с такой завистью на мое блестящее нарядное платьице и на все мои фокусы.

– Глупенькая, маленькая девочка, – хотелось мне крикнуть ей, – не завидуй мне. Ты гораздо счастливее меня, у тебя есть мама и комната, и куклы, и няня, которая тебя любит. Тебя не обижают Ганс и Боб, и ты не дрожишь от страха каждую минуту! Ах, как бы мне хотелось поменяться с тобой!

А Светлана все скачет и скачет. Я прыгаю через большой обруч, стараясь не задеть его… вот еще один последний раз, и я могу уехать с глаз публики. Я еще раз посмотрела на маленькую девочку, сидевшую рядом с ее мамой, и вместо того, чтобы попасть в обруч, задела его и выбила из рук клоуна…

Глава семнадцатая
АПЕЛЬСИН ДОБРОГО АЛЬФА

– Скверная, гадкая лентяйка! Чего зазевалась? Что ты там не видела? Я тебя выучу глазеть по сторонам!

Я вся дрожала, слушая эту брань господина Ленча. Я боялась плакать… боялась извиняться. Он тряс меня в воздухе, сжав руками, как в тисках.

– На хлеб и на воду! В темную! Боб, отведи ее! В другой раз не будет упрямиться.

Я не поняла сначала, куда ведет меня злой Боб, и опомнилась только тогда, когда за мною щелкнула задвижка и я очутилась впотьмах.

Это была крошечная комнатка, где лежали костюмы и всякие принадлежности, сюда же сажали в наказание за проступки.

– Боб, не уходите, – просила я, слыша его шаги за дверью. – Дайте хоть огня!

– Ладно, и впотьмах посидишь, – крикнул в ответ мальчик, – не велика птица!

И он ушел, не слушая моих упрашиваний. Мне хотелось есть, я устала и страшно мне было в этой темной каморке.

Прижавшись в угол, я плакала навзрыд, ища няню, называя ее самыми ласковыми именами, точно она могла слышать меня.

– Если я попаду опять на свободу, я никогда, никогда не буду капризничать и упрямиться, а буду самой послушной девочкой, – обещала я, зажмуривая глаза, чтобы не видеть темноты.

Вдруг в дверь мою постучали.

– Кто там? – спросила я.

– Тише… Это я… Альфред, – раздалось за дверью. – Я убежал из дому и принес тебе кое-что.

– Альф, голубчик, как я рада!

Он вошел ощупью и сунул мне в руку булку и что-то круглое, холодное.

– Что это? – спросила я.

– Это апельсин, который мне бросили добрые господа во время моих фокусов.

Глава восемнадцатая
Я ДЕЛАЮ УСПЕХИ. ЧТО ПОСОВЕТОВАЛ АЛЬФ

– А ты почему не ешь апельсин?

– Я уже съел свою долю. Мне бросили два апельсина, – сказал добрый мальчик, – только кушай скорее, а то мне надо уйти и унести корки, чтобы не заметили их завтра.

– Иди, Альф, и возьми апельсин, мне не хочется есть! – сказала я, чувствуя, что милый мальчик отдал мне свое первое, может быть, и последнее лакомство.

Он долго не хотел согласиться. Наконец, мы порешили разделить апельсин пополам и съесть его сообща.

Скоро Альф ушел, успокоив меня, что и в темноте со мною будет боженька и бояться мне нечего.

И правда, после ухода Альфа мне уже не было страшно.

Мы ездили из города в город, и я стала привыкать понемножку к моей новой жизни.

К тому же Альф не отходил от меня ни на минуту и мне было легче с добрым мальчиком. Я старалась угодить господину Ленчу и внимательно проделывала мои фокусы. Даже с Марго я научилась ладить, отдавая ей все, что мне бросали посетители цирка. А мне бросали больше, чем кому-либо, лакомств, потому что я была самая маленькая наездница. Теперь я уже ездила не только на Светлане, но и на Арапчике – самой быстрой и опасной лошади.

Однажды мы приехали в большой город.

– Как он называется? – спросила я у старших клоунов.

– А тебе на что? Уж не хочешь ли ты сбежать? – засмеялся клоун Дик. – А город этот Т., и ты не убежишь, так как он очень далеко от твоей деревни.

Т… Какое знакомое название! Кто мне говорил об этом городе? Ах да! Вспомнила: няня писала в Т. моему дяде, у которого я должна была жить! Господи! Неужели я не найду моих родных! Помоги мне, боже!

Я все рассказала Альфу.

– Ты знаешь, как зовут твоего дядю? – спросил он.

– Да, знаю: дядя Петя.

– А дальше…

– Не знаю.

– Так тебе не найти его, милочка, – печально сказал Альф.

– Но, Альф, голубчик, значит, я никогда не найду родных! Ведь отсюда мы уедем еще дальше.

Альф задумался и вдруг весело крикнул:

– Знаешь, Катя (он никогда не называл меня Кларой), я придумал вот что. Завтра, после утренних упражнений мы тихонько убежим из цирка, дойдем до городового и попросим его отвести нас в полицию. Там мы расскажем все, как было, и попросим написать в газеты, что ты ищешь своего дядю, а пока будем ждать в полиции…

– Ах, как хорошо ты придумал, Альф, – захлопала я в ладоши. – Только ты куда денешься?

– Я попрошу твоего дядю определить меня на место.

– Разве ты сумеешь работать? Ты ведь такой маленький…

– Я умею мыть посуду, колоть дрова, топить печи, чистить сапоги. Когда я был у мамы, она служила кухаркой и я помогал ей. Меня звали тогда Яшей, а не Альфом… Альфредом прозвал меня этот злой Ленч.

– Вот и отлично… ты будешь служить у дяди, а когда накопишь денег – поступишь в школу! – решила я, радуясь, что могу не разлучаться с моим другом.

Решили завтра спрятаться где-нибудь после упражнений и, когда Ленч уйдет домой обедать, бежать в полицию.

На следующий день господин Ленч был особенно сердит и поминутно злился. Он уже отхлестал Боба и Ганса за то, что они толкнули Марго, кричал на клоуна Дика и не раз грозил наказанием Альфу.

Но мы не огорчались. Я знала, что еще немного – и я не буду слышать этих криков, не увижу побоев.

Альф кончил свои фокусы, слез вниз и шепнул, проходя мимо меня:

– Постарайся, Катя, он скорее отпустит.

Глава девятнадцатая
ПОПАЛИСЬ!

Я проделала в тот раз самые опасные штуки на бешеном Арапчике, но хозяин поминутно бранил меня и топал ногами. Я должна была показать новый фокус: подпрыгнуть с Арапчика, схватившись за канат, повиснуть на одной руке в воздухе, пока лошадь не обежит арены, и снова встать в седло. Это было очень трудно, но я исполнила все как следует.

Хозяин и тут не похвалил меня…

– Ай да Кларка! – крикнули Боб и Ганс в один голос. – Молодец девчонка! А Марго завидует, смотри-ка!

Марго стояла и смотрела на меня злыми глазами. Она поссорилась с мальчиками, и ей было не по себе.

– Вовсе не завидую! – кричала капризница. – Я лучше ее умею ездить. Только папа очень любит меня и не позволит мне ломать шею.

– Ну, уж ладно, ладно, знаем мы тебя! – смеялись и дразнили ее маленькие акробаты.

– Обедать! Эй, вы, команда! – раздался голос хозяйки, и все бросились переодеваться.

– Опоздали! – со страхом сказала я шепотом Альфу.

– Ничего! Они еще не скоро переоденутся, а мы тем временем спрячемся в «темной».

Мы незаметно пробежали конюшню и комнаты, в которых содержались дрессированные собачки и стояла клетка с Макакой – ученой обезьянкой, и спрятались в темной комнате, где одевались Марго и сама хозяйка.

– Ах, как страшно, Альф! – шептала я.

– Не бойся, никто не найдет нас здесь. Слышишь, даже не зовут, значит, позабыли о нас.

И правда, в цирке все стихло… Верно, ушли уже обедать.

– Ну, Катя, выходи, – скомандовал Альф и вышел из темной.

Мы взялись за руки и бросились бежать.

– Куда? – раздался за нами зловещий голос.

Мы обмерли. Перед нами стоял хозяин с кнутом в руках.

– А-а, так вот вы как! Бежать! Ну, погоди, я выучу тебя, голубчик! Да и тебя тоже!

Я не успела крикнуть, как хозяин схватил меня за волосы и взмахнул хлыстом…

* * *

Мне было очень больно, руки, спина и плечи горели… Я лежала в той же темной каморке, где пряталась с Альфом. Кто-то кричал и плакал, зовя на помощь.

– Это Альф, его бьют! О, злой, гадкий Ленч, за что ты обижаешь маленьких, беззащитных детей! – плакала я.

Глава двадцатая
Я ЕЗЖУ НА АРАПЧИКЕ. НЕОЖИДАННЫЙ КОНЕЦ

Меня продержали до представления на замке. Потом меня одели, посадили на лошадь и велели быть внимательной. Проезжая в зал, я увидела бледного Альфа, избитого и еле державшегося на ногах. Добрый Альф кивнул мне по обыкновению и улыбнулся. Ему было больно, но он хотел утешить меня.

Я сама старалась улыбаться, когда въехала на арену…

Арапчик весело стал проделывать свои шутки, все скорее и скорее делая круги. Мне так хотелось взглянуть в сторону Альфа, где бедный мальчик ждал своей очереди.

Клоун Дик рассказывал что-то очень смешное, потому что весь цирк хохотал. Я отдыхала в седле перед самым трудным фокусом…

Кто-то сверху бросил коробочку конфет.

– Это мне? – кривляясь, спрашивал Дик.

– Это маленькой наезднице, – крикнули в ответ, и Дик протянул мне коробочку.

Я поклонилась добрым людям и передала конфеты конюху.

– Отнесите Альфу, – попросила я. Мне так хотелось чем-нибудь порадовать моего маленького друга.

«Ах, няня, няня, – подумала я, – как тебе горько было бы, если бы ты узнала, как обидели твою Катю».

– M-lle Клара! Вам начинать, – сказал конюх, и я поехала снова в круг.

Арапчик скакал очень быстро. Я встала в седле и ждала минуты, когда доскачу до каната, за который должна была уцепиться. Арапчик прибавил ходу и уже скачет так скоро, что у меня дух захватывает.

Раз! И я вишу в воздухе. А лошадка уже одна несется вперед.

Глава двадцать первая
ДОБРЫЕ ЛЮДИ

Мне так тяжело висеть на одной руке!.. все мое тело болит от кнута злого хозяина… Скорее бы Арапчик доскакал до меня…

Вот он близко, близко… Пальцы не слушаются и понемногу выпускают канат…

– Скорее, скорее, Арапчик, сюда, сюда, милый!

Арапчик уже близко. Мои пальцы не выдержали, и я падаю всем телом на деревянный барьер…

– Катя! Катя!

Кто это кричит? Мама? Няня? Ленч?

Нет, это он, мой маленький, избитый Альф.

– Катя! Катя!

И я больше ничего не слышу…

Я открыла глаза.

Как хорошо и тепло в мягкой постельке!

Это не соломенный матрас хозяина. Комнатка очень свет лая и хорошо убранная… Около меня сидит какая-то добра на вид женщина и так ласково смотрит на меня…

Я пошевельнулась. Ах, как больно плечам и руке!

– Где я? – вырвалось у меня.

– Не бойся, милая девочка, тебе здесь хорошо и тебя будут очень любить.

– Кто вы? Добрая волшебница? Вы не отдадите меня Ленчу? Там злая Марго… Они будут бить нас с Альфом. А где же Альф?

– Яша! – в ответ на это позвала дама, и я увидела Альфа.

Только он был совсем не тот, как прежде. Чистенький, умытый, в новом костюмчике.

– Катя! Милая, ты здорова! Как я рад! – сказал он, обнимая меня.

– Как мы сюда попали, Альф?

– Ты упала, Катя, и была очень больна… Когда ты упала, публика бросилась к тебе и бранила Ленча, тут был доктор. Он взял тебя и меня к себе и, узнав о том, что Ленч воровал и мучил детей, отдал его в полицию. Цирк закрыт, Ленч, верно, сидит в тюрьме.

– А Марго?

– Ах, не вспоминай ты про нее, она злая девочка. Ведь это она. Марго, подслушала, как мы хотели бежать, и передала своему отцу.

– Ах, как я рада. Альф, что мы не вернемся больше злому Ленчу! Только где же мы будем жить? Неужели добрый доктор оставит нас у себя? – расспрашивала я.

– Оставит, дитя мое, и тебя, и твоего маленького товарища, – сказал чей-то незнакомый голос, и я увидела на пороге господина, который давно наблюдал за мною.

– Но у меня есть родные, тетя, маленькая кузина… Они, верно, беспокоятся обо мне и ищут меня.

– Не беспокойся, девочка, я уже дал знать твоему дяде, и он, наверное, доволен тем, что эти две недели ты пробыла у доктора и тебя тут вылечили.

Глава двадцать вторая
НЕОЖИДАННОСТЬ

– Значит, я уже так давно больна?

– Да, Катя, давно! Только ты не разговаривай очень много. Завтра наговоритесь.

– Я бы очень хотела дать знать о себе няне, успокоить ее, – сказала я.

– Хорошо! Я напишу ей, как-нибудь узнаю ее адрес.

– Какой вы добрый! – воскликнула я. – И как мне хотелось бы, чтобы и мой незнакомый дядя был такой же добрый, как вы.

И я заплакала от радости, что есть такие добрые люди на свете.

Я уже почти поправилась. Мне было позволено сидеть в подушках и играть с Альфом. Как-то утром ко мне зашла в комнату маленькая девочка – дочь моего доброго доктора. Она принесла большую куклу, которая говорила «мама», «пата», закрывала и открывала глазки.

– Меня зовут Лиза, – сказала девочка, – и мы с тобой теперь будем играть каждое утро.

Альф устроил из подушек что-то вроде комнатки для большой куклы; я была ее мамой, Лиза – няней, а Альф надевал носовой платок на голову и был нашим поваром и лакеем.

Я рассказала Лизе о судьбе Лили, забытой в лесу, а на другой день девочка принесла мне такую же большую и нарядную куклу, какая была у нее самой.

– Возьми ее, она твоя, папа велел тебе подарить эту куклу за те мучения, которые ты перенесла в цирке у злого Ленча.

– Отлично, – захлопал в ладоши Альф, – мы ее назовем Клара.

Я начала уже ходить по комнате. Каждый день меня навещали доктор и его жена и заботливо, как родную, берегли меня.

Мне было очень хорошо у добрых людей, но я все-таки скучала без няни. Я так хотела ее видеть, что даже во сне бредила ею.

– Когда же я увижу няню? – спрашивала я то доктора, то его жену.

– Молись боженьке, Катя, и он поможет тебе увидеть ее! – говорили они.

Я помню, как-то вечером я особенно горячо помолилась: «Господи, – говорила я, – ты меня защитил и спас от злых людей, дал мне спокойную жизнь и добрых друзей. Помоги мне увидеть скорее няню!»

Я уснула с молитвою на губах. Проснулась я раньше обыкновенного. Слышу, кто-то заботливо укутывает меня одеяльцем, открываю глаза, вдруг… вижу няню, милую, дорогую няню…

– Няня! Нянечка! Это сон! Я сплю, да? – вскричала я, заливаясь слезами радости и покрывая поцелуями лицо и руки моей дорогой кормилицы.

– Катенька! Катенька! – повторяла няня, осыпая меня своими ласками.

– Откуда ты? Как сюда попала? – спрашивала я, удивляясь ее неожиданному появлению.

– Да вот мне написали, что ты здесь, я собралась и приехала. Слава тебе, господи, что отыскала тебя! Уж я все глаза выплакала, как ты пропала. Чего-чего не думала! Господи боже, горя-то сколько было!

– Ах, нянечка, как я счастлива, что ты со мною… Теперь мне так хорошо… Мы скоро уедем к дяде… Но знаешь, няня, доктора мне жаль оставить и тетю, его жену, и Лизочку, и Альфа. Все они такие добрые, славные…

– Ну, даст бог, не скоро уедем, а может быть, и вовсе не уедем, Катенька; попросим дядю оставить нас здесь, он, может быть, и согласится.

– Попросим, попросим, нянечка, – обрадовалась я.

Няня рассказала мне о деревне: как там все горевали обо мне, как плакали Марья, Ванюшка; даже дед Сысой и тот приходил из сторожки узнавать обо мне.

– Он и Лили твою принес, нашел под кустом, – добавила няня.

– А Мишка?

– Жив и здоров, и Смоляночка гуляет, а птенчики твои выросли и улетели.

– А бабушка Ирина?

– Ворчит по-прежнему! – засмеялась няня и снова стала целовать меня.

Глава двадцать третья
МОЕ ЖЕЛАНИЕ ИСПОЛНЯЕТСЯ

Я совсем поправилась, и мне позволено было встать. Однажды утром няня одела, причесала меня и посоветовала сходить к моим благодетелям – поблагодарить их за приют и заботы обо мне.

Я пошла в столовую, где все сидели за чайным столом.

– Катя встала, ура! – обрадовались все, а Альф и Лизочка запрыгали по комнате.

«Как они любят меня и как жаль мне будет их покинуть», – подумала я и от души поблагодарила добрых людей.

– О чем же ты плачешь, Катюша? – спросила заботливая Марья Александровна, жена доктора, видя на глазах моих слезы.

– Мне жаль оставлять вас и не хочется ехать к дяде! – прошептала я.

– Да и не надо ехать! – весело крикнул доктор.

– Как не надо? – удивилась я.

– Да потому, что я твой дядя, это твоя тетя, а вот и кузина Лиза, и мы никуда не отпустим тебя, потому что дали слово твоей маме заменить ее.

И все они по очереди целовали и обнимали меня. Я ничего не понимала из всего происходящего. Добрая Марья Александровна, видя мое смущение, пришла мне на помощь.

– Да, тебе некуда уезжать, дитя мое, – сказала она. – Ты не можешь помнить, что было с тобой после твоего падения с лошади, потому что ты потеряла сознание. Тебя из цирка свезли в больницу, а Яша побежал в полицию и просил публиковать в газете случай, происшедший с маленькой девочкой, увезенной издалека г. Ленчем и ищущей своих родных. Мы прочли газету и узнали из нее, что малютка Катя, дочь нашей дорогой покойной сестры, так близко от нас и…

– Так, значит, вы действительно моя тетя?

– Да, дитя мое, я твоя тетя, – подтвердила она, крепко целуя меня.

– Но как же я попала к вам? – недоумевала я.

– Тебя привезли из больницы в квартиру дяди и тети! Ты разве не помнишь? – сказал Альф.

Я действительно смутно припоминала какие-то сборы… как меня одели и понесли куда-то… потом большую карету, всю обложенную подушками, и чьи-то заботы и ласки.

Но все это было точно во сне и тогда я была уверена, что сплю и грежу.

И вот сон оказался действительностью.

– Яшу мы взяли к себе за его доброе сердечко и заботы о тебе, – сказала тетя. – Дядя решил оставить его у нас. Яша будет ходить в гимназию, чтобы стать образованным и умным мальчиком. Он еще порадует нас.

– Ах, дядя, тетя, Лизочка! Как я счастлива остаться с вами! – воскликнула я. – Няня, няня! Иди, иди же скорее… Ты знаешь…

– Знаю, Катенька, все знаю, – прервала меня няня, вытирая передником счастливые слезы.

– И за что мне все это? – невольно вырвалось у меня. – За что?

– За то, – тихо и торжественно произнесла тетя Маша, – за то, дитя мое, что ты маленькая сиротка, а господь милосердный любит сирот и охраняет их своей святой десницей.

ЧАСТЬ II

Глава первая
СПУСТЯ ДВА ГОДА

Прошло два года…

Стояла зима, морозная, ясная. Мы, дети, не выходили из нашего садика, где дворник Иван устроил нам чудесную горку.

После возвращения Яши из гимназии мы опрометью кидались туда и катались с горы до самого обеда.

Яша уже год, как ходил в гимназию. Он очень вырос и изменился. Наверное, ни Ленч, ни его прежние товарищи по цирку, ни капризная Марго не узнали бы в этом здоровом, краснощеком гимназистике с звонким голосом прежнего молчаливого и задумчивого Альфа.

Изменились и мы с Лизочкой. Мои прежние платьица, сшитые еще при покойной маме, едва доходили мне до колен, а волосы на голове настолько уже отросли, что я их заплетала в две толстые косички.

Я ужасно гордилась моими косичками и тщательно занималась заплетанием их каждое утро.

Кузина Лизочка изменилась меньше нас всех. Это была прежняя маленькая девочка, белокуренькая и бледненькая, с большими и ясными синими глазками. Вся она, очень хрупкая и тоненькая, ужасно походила на дорогую фарфоровую куколку, которая стояла на туалете тети между прочими изящными вещицами. Только золотистые кудри казались длиннее да глазки смотрели внимательно и строго, как у большой.

Мы с Яшей горячо полюбили нашу новую сестричку. Всегда ласковая, нежная Лизочка была добрым ангелом нашей семьи.

Дядя и тетя обожали свою девочку, но одинаково и ровно обращались со всеми нами, не делая никакой разницы между мною – бедной сироткой-племянницей, чужим для них Яшей и родной дочерью. Часто няня говорила мне:

– Видишь, Катенька, какое вам с Яшей счастье выпало на долю! Как боженька-то все устроил хорошо! Каких добрых родителей нашли вы в дяденьке и тетеньке. Молись за них, Катенька, и бог тебя не оставит!

И я молилась, горячо молилась, и утром и вечером, когда на сон грядущий становилась на колени перед большим киотом в тетиной спальне. Лампада, зажженная заботливыми руками няни, освещала тихим, мерцающим светом кроткое, святое лицо Божией Матери, так ласково смотревшей на маленькую девочку, шептавшую свои детские молитвы!

Господи, как хорошо мне было! Как я была счастлива среди добрых и милых родных, рядом с моей милой нянечкой, с моим дорогим братом Яшей… Все, что я пережила в два года, что вынесла от жестокой руки злодея Ленча, – все это казалось мне теперь дурным сном и начинало постепенно изглаживаться из моей памяти…