Текст книги "Большая маленькая ложь"

Автор книги: Лиана Мориарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4

Джейн захватила с собой книгу, чтобы почитать, пока Зигги будет в школе, но вместо этого она с Мадлен Мартой Маккензи (это звучало как имя какой-нибудь вздорной девчушки из детской книжки) отправилась в приморское кафе под названием «Блю блюз».

Кафе, странное небольшое и бесформенное сооружение, напоминающее грот, стояло прямо на деревянном настиле, идущем вдоль пляжа Пирриви. Мадлен ковыляла босиком, без всякого стеснения тяжело опираясь на руку Джейн, словно они были давнишними подругами. Возникало чувство близости. Она чуяла восхитительный цитрусовый аромат духов Мадлен. За последние пять лет взрослые нечасто прикасались к Джейн.

Едва они открыли дверь кафе, как к ним, раскинув руки, вышел из-за прилавка моложавый мужчина с вьющимися светлыми волосами и пирсингом в носу. Одет он был во все черное.

– Мадлен! Что с тобой стряслось?

– Я серьезно травмирована, Том, – сказала Мадлен. – А у меня сегодня день рождения.

– О горе мне! – откликнулся Том и подмигнул Джейн.

Пока Том усаживал Мадлен в угловую кабинку и прикладывал к ее ноге, положенной на кресло с подушкой, лед в полотенце, Джейн разглядывала кафе. Оно было «совершенно очаровательным», как сказала бы ее мать. Ярко-голубые неровные стены увешаны шаткими полками, забитыми подержанными книгами. Деревянные половицы сияли золотом в утреннем солнце, и Джейн вдыхала пьянящую смесь ароматов кофе, выпечки, моря и старых книг. Столики стояли так, что сквозь полностью застекленную переднюю часть кафе был виден пляж, словно вы пришли сюда посмотреть морское шоу. Осматриваясь по сторонам, Джейн почувствовала досаду. Такое частенько случалось с ней в новом и симпатичном месте. Объяснить это она могла лишь словами: «Если бы только я была здесь». Это маленькое приморское кафе было столь изысканным, что она действительно жаждала быть там. Правда, она и так уже находилась там, а потому все это не имело смысла.

– Джейн, что желаешь? – спросила Мадлен. – В знак благодарности угощаю тебя кофе! – Она повернулась к суетящемуся баристе. – Том! Это Джейн. Она мой рыцарь в сияющих доспехах. Моя рыцарша.

Джейн подвезла Мадлен и ее дочь в школу, а перед тем с замиранием сердца припарковала громоздкий автомобиль Мадлен на боковой улочке. Она вынула из машины Мадлен детское сиденье для Хлои и установила его в своем небольшом хэтчбеке рядом с сиденьем Зигги.

Это было нечто. Она справилась.

Печально, но монотонная жизнь Джейн была виной тому, что происшествие показалось ей волнующим.

Зигги тоже смущенно таращил глаза на незнакомую девочку, сидящую с ним на заднем сиденье, в особенности такую живую и очаровательную, как Хлоя. Девчушка без умолку болтала всю дорогу, объясняя Зигги то, что ему следовало знать про школу: и какие будут учителя, и что им надо мыть руки, перед тем как войти в класс, и где они будут сидеть за обедом, и что нельзя приносить арахисовое масло, потому что у некоторых бывает на него аллергия и они могут умереть, и что у нее уже есть ланчбокс с Дорой Следопытом на нем. А что у Зигги на ланчбоксе?

– Баз Лайтер, – поспешно и вежливо ответил Зигги, но это было вранье, потому что Джейн еще не купила ему ланчбокс и они даже не обсуждали потребность в нем.

Зигги три дня в неделю посещал детскую группу, где его кормили. Джейн еще предстояло освоить комплектацию ланчбокса.

Когда они подъехали к школе, Мадлен осталась в машине, а Джейн отвела детей. По сути дела, отвела их Хлоя, вышагивая впереди с сияющей в солнечных лучах диадемой в волосах. В какой-то момент Зигги и Джейн обменялись взглядами, как бы спрашивая: «Кто эти удивительные люди?»

Джейн немного нервничала по поводу ознакомительного дня Зигги, сознавая, что ей следует скрывать свою нервозность от сына, у которого тоже была тревожная психика. Было такое чувство, что она приступает к новой работе – работе мамы ученика начальной школы. Будут новые правила, бумажная работа и новые процедуры.

Тем не менее они вошли в школу с Хлоей как будто по золотому билету. Их сразу же приветствовали две другие мамы:

– Хлоя! Где твоя мама?

Они представились Джейн, и Джейн поведала им историю про лодыжку Мадлен, а потом эту историю захотела услышать учительница подготовительного класса мисс Барнс, и Джейн оказалась в центре внимания, что было, честно говоря, очень приятно.

Красивое здание школы возвышалось на оконечности мыса, и краем глаза Джейн постоянно видела синеву далекого океана. Классные комнаты размещались в длинных низких зданиях из песчаника. Обсаженная деревьями игровая площадка таила в себе укромные места, подстегивающие воображение: уютные уголки среди деревьев, тайные тропинки и даже крошечный лабиринт для детей.

Когда Джейн ушла, Зигги вошел в класс, держа Хлою за руку и зардевшись от счастья, а Джейн, подойдя к машине, с восторгом увидела Мадлен на пассажирском месте, которая махала ей рукой и радостно улыбалась, словно Джейн была ее лучшей подругой. Джейн почувствовала, как напряжение внутри ее ослабевает.

А теперь она сидела в кафе «Блю блюз» в ожидании кофе, глядя на воду и ощущая на лице солнечный свет.

Может быть, их переезд сюда будет началом чего-то нового или концом старого, что даже и лучше.

– Скоро сюда приедет моя подруга Селеста, – сказала Мадлен. – Возможно, ты видела, как она привезла в школу своих мальчиков. Двух маленьких белокурых бандитов. Она высокая блондинка, красивая и беспокойная.

– Вряд ли, – сказала Джейн. – О чем ей беспокоиться, если она высокая красивая блондинка?

– Точно, – откликнулась Мадлен, словно это было ответом на вопрос. – У нее такой же замечательный и богатый муж. Они по-прежнему держатся за руки. И он милый. Он покупает подарки мне! Честно говоря, понятия не имею, почему я продолжаю с ней дружить. – Мадлен взглянула на часы. – Ах, она неисправима. Всегда опаздывает! Ну ладно, пока ждем, порасспрошу-ка я тебя. – Подавшись вперед, она обратила на Джейн все свое внимание. – Ты ведь новый человек на полуострове? Мне совсем незнакомо твое лицо. У нас дети одного возраста, и мы наверняка должны были бы пересекаться на развивающих занятиях или еще где-нибудь.

– Мы переезжаем сюда в декабре, – сказала Джейн. – Сейчас мы живем в Ньютауне, но я подумала, что неплохо какое-то время пожить на побережье. Пожалуй, это был своего рода каприз.

Слово «каприз» возникло неизвестно откуда, обрадовав и одновременно смутив ее.

Она попыталась сочинить причудливую историю, как будто и в самом деле была эксцентричной женщиной. Она рассказала Мадлен, что однажды несколько месяцев назад она поехала с Зигги на побережье и, увидев объявление об аренде квартир, подумала: «А почему бы не пожить на побережье?»

В конце концов, это не было ложью. Не совсем ложью.

День на побережье, снова и снова повторяла она себе, пока ехала за рулем по этой длинной извилистой дороге, словно кто-то подслушивал ее мысли, расспрашивал о планах.

Пляж Пирриви входит в десятку самых красивых пляжей мира! Она где-то об этом читала. Ее сын заслуживает того, чтобы увидеть один из десяти самых красивых пляжей мира. Ее чудесный, необыкновенный сын. Она то и дело с замиранием сердца поглядывала на него в зеркало заднего вида.

Она не рассказала Мадлен о том, что, когда они, облепленные песком, рука об руку шли к машине, у нее в голове пронзительно звучало слово «помогите», словно она о чем-то умоляла – о решении, исцелении, передышке. Передышки от чего? Исцеления от чего? Решения для чего? Ей стало трудно дышать. Она ощутила на лбу капельки пота.

Потом она увидела объявление. Срок аренды их квартиры в Ньютауне истек. Квартира с двумя спальнями помещалась в некрасивом, скучном многоквартирном доме из красного кирпича, но всего в пяти минутах ходьбы от побережья. «А что, если мы переедем сюда?» – спросила она у Зигги, и у него загорелись глаза. Сразу показалось, что эта квартира решит все ее проблемы. Люди называют это резкой переменой. Почему бы ей с Зигги не решиться на резкую перемену?

Джейн не рассказала Мадлен, что, пытаясь как-то устроить свою жизнь, она с младенчества Зигги снимала квартиры на полгода по всему Сиднею. Она не сказала ей, что все это время она, может статься, ходила кругами вокруг побережья Пирриви.

И она не сказала Мадлен о том, что, выйдя из агентства недвижимости после подписания договора, она впервые обратила внимание на живущих на полуострове людей с их золотистой кожей и выгоревшими на солнце волосами. И еще подумала о своих бледных ногах под джинсами, а потом представила себе, как будут нервничать ее родители, проезжая по этой извилистой дороге, и как побелеют костяшки пальцев отца на руле, несмотря на то что они, не жалуясь, сделают это. И сразу же к Джейн пришло убеждение, что она совершила достойную порицания ошибку. Но было уже слишком поздно.

– И вот я здесь, – запинаясь, закончила она.

– Тебе здесь понравится, – с энтузиазмом заметила Мадлен. Поморщившись, она поправила лед на лодыжке. – Ох! Ты занимаешься сёрфингом? А твой муж? Или партнер, следовало сказать. Или парень? Подруга? Я приемлю любые варианты.

– Мужа нет, – ответила Джейн. – И партнера. Только я сама. Я мать-одиночка.

– Неужели? – произнесла Мадлен таким тоном, словно Джейн объявила о чем-то дерзком и чудесном.

– Да. – Джейн глупо улыбнулась.

– Знаешь, люди обычно предпочитают забыть о таком, но я тоже была матерью-одиночкой. – Мадлен вздернула подбородок, словно обращалась к толпе не согласных с ней людей. – Мой бывший муж бросил меня, когда моя старшая дочь была крошкой. Абигейл. Сейчас ей четырнадцать. Я была тогда совсем молодой, как ты. Двадцать шесть. Хотя мне казалось, что у меня все позади. Было трудно. Трудно быть матерью-одиночкой.

– Но у меня есть мама и…

– Ну конечно, конечно. Я не говорю, что у меня не было поддержки. Мне тоже помогали родители. Но, боже правый, иногда выдавались ночи, когда Абигейл болела, или заболевала я, или хуже того – когда мы обе болели, и… – Замолчав, Мадлен пожала плечами. – Мой бывший теперь женат на другой. У них девочка того же возраста, что и Хлоя, и Натана выбрали «отцом года». Мужчины часто меняются, когда им предоставляется второй шанс. Абигейл считает отца замечательным. Только одна я затаила на него обиду. Говорят, лучше забывать обиды. Ну не знаю… Я лелею свою, как любимую зверушку.

– Я тоже не готова все прощать, – заметила Джейн.

Улыбнувшись, Мадлен ткнула в ее сторону чайной ложкой:

– Это хорошо. Никогда не прощай. Никогда не забывай. Таков мой девиз. – (Джейн не могла понять, насколько серьезно это сказано.) – Ну а папа Зигги? – продолжала Мадлен. – Он, вообще-то, показывается?

Джейн и глазом не моргнула. За пять лет она преуспела в этом. Она словно оцепенела.

– Нет. Фактически мы не были вместе. – Джейн идеально вела свою роль. – Я не знала даже, как его зовут. Это было… – Молчание. Пауза. Взгляд в сторону, словно от смущения. – Всего один раз.

– Ты хочешь сказать, одна ночь? – моментально и с симпатией спросила Мадлен.

От удивления Джейн чуть не рассмеялась. Обычно на лицах людей, в особенности возраста Мадлен, появлялось сдержанно-неприязненное выражение, как бы говорящее: я все понимаю, но теперь вы становитесь для меня человеком другого сорта. Джейн никогда не обижалась на их неприязнь, которая вызывала у нее ответную неприязнь. Ей лишь хотелось, чтобы эта тема была раз и навсегда закрыта, и в основном так оно и случалось. Зигги сам по себе. Папы нет. И оставьте меня в покое.

– Почему бы тебе не говорить, что ты рассталась с его отцом? – спрашивала, бывало, ее мать.

– Мама, вранье все усложняет, – отвечала Джейн. У матери было мало опыта по части лжи. – А так разговор окончен.

– Помню я эти ночи любви, – с тоской произнесла Мадлен. – То, что я вытворяла в девяностые. Господи помилуй! Надеюсь, Хлоя никогда не узнает. О горе мне! У тебя кайфово было?

Джейн не сразу поняла вопрос. Мадлен спрашивала, кайфовая ли была ее единственная ночь.

На миг Джейн перенеслась в стеклянную кабину лифта, бесшумно скользящую внутри здания отеля. У него в руке бутылка шампанского. Другой рукой, лежащей на ее пояснице, он прижимает ее к себе. Они оба громко хохочут. В углах его глаз глубокие морщинки. Она слабеет от смеха и желания. Дорогие ароматы.

Джейн откашлялась:

– Пожалуй, да – кайфово.

– Извини, – произнесла Мадлен. – Я позволила себе лишнее. Это потому, что я вспомнила свою бесшабашную юность. Или потому, что ты такая молодая, а я такая старая и корчу из себя крутую. Сколько тебе лет? Ничего, что я спросила?

– Двадцать четыре, – ответила Джейн.

– Двадцать четыре, – выдохнула Мадлен. – А мне сегодня сорок. Я уже тебе говорила, верно? Наверное, ты думаешь, тебе никогда не будет сорока, а?

– Ну, надеюсь, что доживу до сорока, – сказала Джейн.

Она и раньше замечала, что женщины средних лет одержимы темой возраста, то высмеивая этот предмет, то сокрушаясь о нем, они постоянно возвращались к этой теме, словно процесс старения – мудреная головоломка, ждущая разгадки. И почему это так сильно озадачивает их? У приятельниц матери Джейн, казалось, не было другой темы для разговора, по крайней мере когда они общались с Джейн. «Ах, Джейн, ты такая молодая и красивая, Джейн!» Однако это было неправдой. По их мысли, одно автоматически вытекает из другого: если ты молода, значит красива. «О, ты такая молодая, Джейн, и поможешь мне разобраться с телефоном / компьютером / камерой». На самом деле многие из маминых друзей лучше Джейн разбирались в технике. «О, ты такая молодая, Джейн, и у тебя столько энергии!» А на самом деле она так устала, так сильно устала.

– Послушай, а на что же вы живете? – обеспокоенно спросила Мадлен и выпрямилась на стуле, словно эта проблема требовала ее немедленного разрешения. – Ты работаешь?

Джейн кивнула:

– Да, я работаю внештатным бухгалтером. У меня сейчас хорошая клиентура, масса мелких предприятий. Я шустрая и быстро проворачиваю дела. Этого хватает на ренту.

– Умница, – похвалила ее Мадлен. – Когда Абигейл была маленькая, я тоже обеспечивала себя сама. По большей части. Время от времени Натан присылал мне чек. Было трудно, но радовало то, что можно послать его подальше. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Конечно, – ответила Джейн.

Жизнь Джейн в роли матери-одиночки не позволяла ей послать кого-нибудь подальше. Или, по крайней мере, не в том смысле, который подразумевала Мадлен.

– Ты наверняка будешь одной из самых юных мам в подготовительном классе, – задумчиво произнесла Мадлен. Отхлебнув кофе, она язвительно усмехнулась. – Ты даже моложе восхитительной новой жены моего бывшего мужа. Обещай, что не станешь с ней дружить, ладно? Я первая тебя нашла.

– Уверена, что даже не встречусь с ней, – сказала Джейн со смущением.

– Встретишься, – с ухмылкой откликнулась Мадлен. – Ее дочь пойдет в школу одновременно с Хлоей. Представляешь? – (Джейн не могла себе этого представить.) – Все мамочки будут пить кофе, а жена моего бывшего будет сидеть напротив, прихлебывая травяной чай. Не волнуйся, потасовки не будет. К несчастью, все такие скучные, приветливые и жутко взрослые. Бонни даже чмокает меня при встрече. Она занимается йогой, чакрами и всей этой фигней. Знаешь, а ведь полагается ненавидеть злобную мачеху. Моя дочь обожает ее. Бонни, видишь ли, такая спокойная. Полная противоположность мне. Она разговаривает таким приятным… тихим… мелодичным голосом, от которого хочется двинуть кулаком по стене.

Услышав, как Мадлен подражает тихому мелодичному голосу, Джейн рассмеялась.

– Не исключено, что ты подружишься с Бонни, – сказала Мадлен. – Ее невозможно ненавидеть. Я здорово умею ненавидеть, но даже мне это сложно. Мне и в самом деле приходится вкладывать в это всю душу. – Она вновь поправила лед на лодыжке. – Когда Бонни узнает о моей лодыжке, то принесет мне угощение. Она пользуется любым предлогом, чтобы принести мне домашней еды. Вероятно, потому, что Натан сказал ей, что я ужасная стряпуха, и она хочет что-то доказать. Хотя самое противное в Бонни то, что она, пожалуй, ничего никому не доказывает. Просто она до одури мила. Мне захочется выбросить ее стряпню в мусорное ведро, но у нее все чертовски вкусное. Мой муж и дети убили бы меня за это. – Но тут выражение лица Мадлен изменилось. Просияв, она помахала кому-то. – О-о! Наконец-то пришла! Селеста! Иди сюда! Посмотри, что я натворила!

Джейн подняла глаза, и сердце у нее упало.

Не стоит придавать этому значения. Она знала, не стоит придавать этому значения. Но тот факт, что некоторые люди так непозволительно, до обидного красивы, заставляет стыдиться себя. Всему свету напоказ выставлять собственную неполноценность. Вот как должна выглядеть женщина. Именно так. Она права, а Джейн – нет.

«Ах ты, жирная, безобразная девчонка», – настойчиво бубнил ей в ухо голос, обдавая запахом перегара.

Вздрогнув, она постаралась улыбнуться направляющейся к ним жутко красивой женщине.

* * *

Теа. Полагаю, вам уже говорили, что Бонни замужем за бывшим мужем Мадлен, Натаном? В этом сложность. Возможно, вы захотите это расследовать. Я, разумеется, не собираюсь учить вас, как работать.

Бонни. Это никак не относится к делу. У нас вполне приятельские отношения. Только этим утром я оставила у них на крыльце вегетарианскую лазанью для ее бедного мужа.

Габриэль. Я была в этой школе новичком. Не знала там ни души. «О, в нашей школе все такие сплоченные», – сказала мне директриса. Все это вздор. Знаете, первое, что я заметила, придя на игровую площадку в тот ознакомительный день, – это разделение родителей на группы. Группки, группки, группки. Неудивительно, что все закончилось чьей-то смертью. Ну ладно, это преувеличение. Я, конечно, немного удивилась.

Глава 5

Селеста толкнула стеклянную дверь «Блю блюз» и сразу увидела Мадлен. Та сидела за столом с невысокой худощавой девушкой, одетой в голубую джинсовую юбку и простую белую футболку. Селеста не знала эту девушку. На миг она испытала недовольство. «Только мы с тобой», – говорила перед встречей Мадлен.

Селесте пришлось пересматривать утренние ожидания. Она сделала глубокий вдох. В последнее время она стала замечать, что во время разговора с людьми в компании с ней происходит что-то странное. Она не вполне понимала, как себя вести. Иногда ловила себя на мысли: «Я слишком громко рассмеялась? Не засмеялась вовремя? Повторяюсь?»

Почему-то, когда они были вдвоем с Мадлен, все было хорошо и ничто ее не травмировало. Наверное, потому, что они уже давно знакомы.

Может быть, ей нужно какое-то укрепляющее средство. Так сказала бы ее бабушка. Какого рода укрепляющее средство?

Селеста стала пробираться к ним между столиками. Поглощенные разговором, они пока не замечали ее. Она хорошо рассмотрела профиль девушки. Слишком молодая для школьной мамочки. Няня или au pair[1]1
  Девушка-иностранка, живущая в семье с целью изучения языка. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]. Вероятно, au pair. Может быть, из Европы? Не очень сильна в английском? Это объяснило бы ее несколько напряженную позу. Конечно, может быть, она не имеет к школе никакого отношения. Мадлен с легкостью вращалась в смежных социальных кругах, по ходу дела приобретая пожизненных друзей и пожизненных врагов – последних, пожалуй, больше. Она упивалась конфликтами и любила дать волю гневу.

Мадлен увидела Селесту, и лицо ее осветилось. Одной из приятных черт Мадлен было то, как менялось ее лицо при виде вас, словно вы единственный на свете человек, которого она рада видеть.

– Привет новорожденной! – выкрикнула Селеста.

Собеседница Мадлен обернулась. Ее каштановые волосы были гладко зачесаны назад, словно она служит в армии или полиции.

– Мадлен, что случилось? – спросила Селеста, подойдя ближе и увидев ногу Мадлен на стуле.

Она вежливо улыбнулась девушке, которая в ответ сжалась, словно Селеста не улыбнулась, а усмехнулась. Господи, она ведь улыбнулась ей, да?

– Это Джейн, – сказала Мадлен. – Она помогла мне, когда я подвернула ногу, пытаясь спасти молодые жизни. Джейн, это Селеста.

– Привет, – сказала Джейн.

Кожа на лице Джейн казалась какой-то незащищенной и грубой, как будто ее только что скребли щеткой. Незаметно двигая челюстями, словно стараясь скрыть это, она жевала жвачку.

– Джейн – новая мама подготовительного класса, – сказала Мадлен, когда Селеста села. – Как и ты. Так что мне предстоит познакомить вас обеих со школьной политикой в Пирриви. Это минное поле, девочки. Говорю вам, минное поле.

– Школьной политикой? – Нахмурившись, Джейн обеими руками еще крепче затянула конский хвост. – Я не буду участвовать в школьной политике.

– Я тоже, – согласилась Селеста.

Джейн всегда будет помнить, как в тот день опрометчиво искушала судьбу. «Я не буду участвовать в школьной политике», – сказала она. Кто-то наверху услышал это, и ему не понравилось ее отношение. Чересчур самоуверенно. «Мы займемся этим», – сказал некто, откинувшись на стуле и от души рассмеявшись.

Селеста подарила Мадлен комплект бокалов для шампанского из уотерфордского хрусталя.

– О господи, какая прелесть! Они восхитительны! – воскликнула Мадлен. Осторожно вынув один бокал из коробки, она поднесла его к свету, восхищаясь изысканной формой и рядами крошечных лун. – Наверное, ты потратила на них целое состояние.

Она едва не сказала: «Слава богу, ты такая богатая, дорогая», но вовремя остановилась. Будь они вдвоем, могла бы и сказать, но, очевидно, Джейн, молодая мать-одиночка, малообеспечена. Кроме того, говорить о деньгах в компании невежливо. Конечно, она это знала. Словно защищаясь, она мысленно сказала это мужу, который всегда напоминал ей о социальных нормах, которые она стремилась нарушить.

Почему им всем приходится деликатничать с темой денег Селесты? Словно богатство – сложный медицинский случай. То же самое относилось к красоте Селесты. Незнакомые люди бросали на Селесту взгляды украдкой, как на безрукую или безногую калеку. Если же Мадлен говорила что-то о внешности Селесты, та ужасно смущалась. «Ш-ш-ш», – говорила она, в страхе оглядываясь по сторонам – не слышал ли кто. Каждый хочет быть богатым и красивым, но по-настоящему богатым и красивым приходится притворяться, что они такие же, как все. Ах, этот чудной старый мир!

– Итак, школьная политика, девочки, – осторожно поместив бокал в коробку, сказала Мадлен. – Начнем с блондинок с модной стрижкой.

– Модные Стрижки? – Селеста посмотрела искоса, словно ей предстоял какой-то тест.

– Модные Стрижки правят школой. Если хочешь состоять в школьном совете, ты должна иметь такую стрижку. – Мадлен показала рукой длину стрижки. – Это как устав.

Джейн фыркнула, и Мадлен сразу же захотелось снова заставить ее смеяться.

– Так эти женщины симпатичные? – спросила Селеста. – Или нам следует избегать их?

– Ну, у них хорошие намерения, – ответила Мадлен. – У них очень, очень хорошие намерения. Они нечто вроде… мам-старост класса. У них очень четкие представления о роли школьных мам. Это у них как религия. Они матери-фундаменталистки.

– А среди детсадовских мам есть Модные Стрижки? – поинтересовалась Джейн.

– Ну-ка, посмотрим, – начала Мадлен. – О да, Харпер. Она типичная Модная Стрижка. Она входит в школьный совет, и у нее страшно одаренная дочь со слабой аллергией на орехи. Она счастливица, олицетворение духа времени.

– Ладно тебе, Мадлен, какое счастье в том, что у тебя ребенок с аллергией на орехи? – спросила Селеста.

– Знаю, – сказала Мадлен, которая в своем желании рассмешить Джейн немного рисовалась. – Шучу. Посмотрим. Кто еще? Есть еще Кэрол Куигли. Она помешана на чистоте. Все время бегает туда-сюда с флаконом моющей жидкости.

– Неправда, – возразила Селеста.

– Правда!

– А как насчет папаш?

Джейн распечатала пачку жвачки и, как незаконную контрабанду, отправила себе в рот очередную пластинку. Казалось, она помешана на жвачке, хотя было совсем незаметно, что она жует. Задавая этот вопрос, она избегала взгляда Мадлен. Надеется ли она встретить отца-одиночку?

– До меня дошли слухи, что в этом году в подготовительном классе у нас есть как минимум один не работающий отец, – сообщила Мадлен. – Его жена – важная птица в корпоративном мире. Джеки Какая-То-Там. По-моему, она исполнительный директор банка.

– Не Джеки Монтгомери? – спросила Селеста.

– Точно.

– Боже правый, – пробормотала Селеста.

– Вероятно, мы ее даже не увидим. Для матерей, работающих полный рабочий день, это сложно. Кто у нас еще работает полный рабочий день? А-а, Рената. Занимается финансами – акциями или фондовым опционом, не знаю. Так это называется? Или, может быть, она аналитик. Анализирует всякую всячину. Каждый раз, когда спрашиваю ее про работу, забываю выслушать ответ. Ее дети тоже гении. Очевидно.

– Так Рената – Модная Стрижка? – спросила Джейн.

– Нет-нет! Она бизнес-леди. У нее няня на полном рабочем дне. Кажется, она только что привезла новую из Франции. Ей нравится все европейское. У Ренаты нет времени на помощь по школе. Когда бы с ней ни говорили, она или только что была на собрании членов правления, или отправляется на собрание, или готовится к собранию. Интересно, как часто проводятся эти собрания?

– Ну, это зависит от… – начала Селеста.

– Вопрос был риторический, – прервала ее Мадлен. – Просто я хотела сказать, что она каждые пять минут поминает собрание членов правления, точно так же, как Теа Каннингем без конца повторяет, что у нее четверо детей. Кстати, она тоже детсадовская мама. Ей никак не свыкнуться с мыслью, что у нее четверо детей. Я стерва, да?

– Да, – согласилась Селеста.

– Извините, – с искренним сожалением сказала Мадлен. – Просто я пыталась развеселить вас. Виновата моя нога. Серьезно, школа чудесная, и все такие чудесные, и мы будем прекрасно проводить время и познакомимся с новыми чудесными друзьями.

Джейн фыркнула, не переставая тактично жевать жвачку. Похоже, она одновременно пила кофе и жевала резинку. В этом было нечто своеобразное.

– Ну а эти одаренные и талантливые дети? – спросила Джейн. – Их тестируют или что-то еще?

– Существует целая система определения способностей, – сказала Мадлен. – А дети занимаются по специальным программам. Они остаются в том же классе, но им дают более сложные задания, а иногда для них проводят занятия учителя-предметники. Послушайте, вы же не захотите, чтобы ваш ребенок скучал на уроке, ожидая, пока все подтянутся. Я-то это понимаю. Просто я начинаю немного… Ну, например, в прошлом году у меня был небольшой конфликт с Ренатой.

– Мадлен обожает конфликты, – сообщила Селеста Джейн.

– Ренате как-то удалось выкроить время между собраниями членов правления и организовать эксклюзивный поход в театр для одаренных детей. Да ладно, для посещения театра необязательно быть чертовски одаренным. Я менеджер по маркетингу театра Пирриви, поэтому я об этом пронюхала.

– Она, конечно, выиграла, – усмехнулась Селеста.

– Выиграла, конечно, я, – откликнулась Мадлен. – Я получила специальную групповую скидку, и все дети пошли в театр, а в антракте родители пили шампанское за полцены. Мы отлично провели время.

– Кстати, об этом! – воскликнула Селеста. – Чуть не забыла подарить тебе шампанское! Взяла я его… Вот и оно. – Суетливо покопавшись в объемистой сумке из соломки, она извлекла бутылку «Боланже». – Я же не могла подарить тебе бокалы для шампанского без шампанского.

– Давайте выпьем немного!

С неожиданным воодушевлением Мадлен подняла бутылку за горлышко.

– Нет-нет, – возразила Селеста. – Ты с ума сошла? Пить еще слишком рано. Через два часа нам ехать за детьми. И оно не охлажденное.

– Завтрак с шампанским! – воскликнула Мадлен. – Выпьем шампанского с апельсиновым соком. По полбокала каждой! Еще больше двух часов. Джейн, присоединишься?

– Пожалуй, я выпила бы глоток, – сказала Джейн. – Я быстро пьянею.

– Не сомневаюсь, при твоем-то весе, – заметила Мадлен. – Мы поладим. Люблю слабаков. Мне больше достанется.

– Мадлен, – вставила Селеста, – прибереги бутылку для другого раза.

– Но сегодня Праздник Мадлен, – с грустью произнесла Мадлен. – И у меня травма.

Селеста закатила глаза:

– Передай мне бокал.

* * *

Теа. Когда Джейн забирала Зигги из школы, она была в подпитии. Знаете, это всего лишь дополнительные штрихи к уже готовому портрету. Молодая мать-одиночка с утра напивается. И эта жвачка. Не очень хорошее первое впечатление. Больше я ничего не скажу.

Бонни. Я вас умоляю, никто не напивался! У них был завтрак с шампанским в «Блю блюз» в честь сорокалетия Мадлен. И они много хихикали. Так мне, по крайней мере, говорили. Мы не попали на ознакомительный день в школе, потому что были в семейном лечебном пансионате в Байрон-Бей. Потрясающая духовная практика. Хотите, дам адрес сайта в Интернете?

Харпер. С самого первого дня стало ясно, что Мадлен, Селеста и Джейн неразлейвода. Они пришли, обнявшись, как двенадцатилетние девчонки. Нас с Ренатой не пригласили на их междусобойчик, хотя мы знаем Мадлен с тех пор, как наши дети вместе ходили в детский сад. Но, как я сказала в тот вечер Ренате, когда мы пробовали изумительные блюда в ресторане «Реми» (кстати, это было до того, как его открыл весь Сидней), мне на это совершенно наплевать.

Саманта. Я работала. В школу Лили привез Стюарт. Он упоминал о том, что несколько мам только что приехали с завтрака с шампанским. Я сказала: «Ладно. Как их зовут? Похоже, это наши люди».

Джонатан. Я все это пропустил. Мы со Стюартом говорили о крикете.

Мелисса. Не я это придумала, но, вероятно, Мадлен Маккензи в то утро так напилась, что упала и вывихнула лодыжку.

Грэм. Полагаю, ваши замечания не по адресу. Не понимаю, каким образом неосмотрительный завтрак с шампанским мог привести к убийству и нанесению увечья.

* * *

Шампанское не бывает неуместным. Мадлен всегда следовала этому заклинанию.

Но потом Мадлен все-таки подумала, что на этот раз ее мнение оказалось несколько ошибочным. Не потому, что они напились. Нет, конечно. А потому, что, когда они втроем, смеясь, вошли в школу (Мадлен не захотела остаться в машине и пропустить Хлою, так что она, подпрыгивая на одной ноге, повисла у них на руках), их окружала аура заправских тусовщиц.

Людям обычно не нравится, когда их не приглашают в тусовку.