Текст книги "Свадьба с препятствиями"

Автор книги: Ли Майклс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

После того как подлесок резко оборвался, тропинка запетляла среди густого кустарника. Эбби шла вперед, спотыкаясь о кочки, не думая о том, куда идет. У подножия холма ей казалось, что он довольно невысокий и подняться на него будет нетрудно. Но, добравшись до вершины, она запыхалась, а в груди все горело.

Сверху открывался удивительной красоты вид на долину. Эбби залезла на большое поваленное дерево и устроилась в развилке между стволом и большой веткой. Внизу медленно текла река, серебрясь на солнце.

Девушка долго сидела на дереве, наблюдая, как медленно плывут по небу облака, и вспоминала отца. Все шло бы иначе, будь он жив. «Я снимаю с себя всякую ответственность, – убеждала она себя. – Мать уже не остановить. Пусть делает то, что ей нравится».

Эбби столько раз повторила эти слова, что они в конце концов, подействовали на нее успокаивающе. И она чуть расслабилась. И, видимо, даже задремала, потому что ничего не слышала до тех пор, пока рядом с ней не раздался громкий голос:

– Привет.

– Флинн! Что ты здесь делаешь? – Эбби схватилась за ветку, чтобы не слететь со своего «насеста».

– Когда ты не вернулась к ленчу, Дженис начала беспокоиться.

– А как ты нашел меня?

– Это было нетрудно. Ты оставила такие следы, что даже юный бойскаут не заблудился бы. – Он долго разглядывал ее, сощурив глаза от яркого солнца. – Хочешь спуститься вниз и поговорить?

Несмотря на то, что вопрос прозвучал почти ласково, нервы у нее тотчас напряглись до предела.

– По правде говоря, нет.

Он отступил на несколько шагов, и внимательно осмотрел поваленное дерево. Потом схватился за ветку и, легко подпрыгнув, опустился рядом с ней.

– Не хочу вывихнуть себе шею, разговаривая с тобой, – объяснил он, усаживаясь на широкий ствол.

Эбби не смотрела на него, мысленно приготовившись к допросу с пристрастием. Когда он начинал читать ей нотации, она всегда уступала...

Флинн медленно повернулся к ней.

Она прочла в глазах парня твердую решимость и протестующе что-то забормотала. Но он словно ничего не слышал. А как еще она могла его остановить? Спрыгнуть с дерева? Но Эбби решила, что это будет некрасиво с ее стороны. И, кроме того, он ведь уже целовал ее. Разве нет? А что-то большее ей определенно не угрожало. По крайней мере, в данный момент. До тех пор, пока они так ненадежно устроились на ветке в пяти футах над землей. Она закрыла глаза и подставила лицо для поцелуя.

Но очень быстро поняла, что угроза таилась, скорее, не в парне, а в ней самой. Флинн почти не целовал ее. Когда его губы медленно прошлись вокруг ее рта, тело Эбби неожиданно откликнулось на ласку восхитительной чувственной дрожью.

– Плохо, что сейчас у нас нет даже надувного матраса, – пробормотал Флинн. – Хотя там внизу я вижу симпатичный мох...

Сознание медленно возвращалось в мозг Эбби.

– Ничего бы не изменилось, даже если бы ты поставил здесь ложе с балдахином, – умудрилась прошептать она. – Я не из тех, кто идет на случайные связи.

Флинн поднял голову и окинул ее скептическим взглядом. Но опасный момент миновал. Эбби сумела овладеть собой. И в самое критическое мгновение, призналась она. В этом мужчине есть нечто такое, от чего возникает зависимость, как от наркотика.

Она с трудом вырвалась из его объятий. И не потому, что он силком пытался удержать ее. Просто у нее чуть кружилась голова, и казалось, что лучше по-прежнему прижиматься к нему.

– Помнишь? – спросила она, пытаясь придать тону игривость. – Я сразу же отказалась от твоего предложения сыграть пламенную любовную связь. Кроме того, поскольку нам предстоит стать в каком-то смысле родственниками...

– А тебе не кажется, что запрет придает моему плану особую остроту? – Флинн, похоже, спорил скорее по привычке, нежели из убежденности в собственной правоте.

– Я думала, что ты уже все знаешь. – Эбби глубоко вздохнула. – Мы ведь с тобой без пяти минут родственники. Я дала матери благословение.

– Что дала?

– Благословение или что-то вроде этого! – взорвалась Эбби. – Трудно понять, что ли? По правде говоря, у меня не оставалось выбора. Я по-прежнему не одобряю ее действий. И никогда их не одобрю. Но я сказала ей, что больше не буду бороться. Если не случится какое-нибудь чудо...

– Как благородно с твоей стороны!

В голосе Флинна прозвучали странные интонации, которые она не совсем поняла. И это озадачило ее.

– Ты дала им разрешение. Будто хозяйка поместья, проявившая милость к своим крестьянам. Ну, Эбби, если ты ждешь похвалы, то от меня, ее не дождешься.

– Флинн! Пойми, я, признала неизбежное...

– Да ничего ты не признала, – покачал головой парень. – Неужели сама не понимаешь? Ты снизошла до разрешения на их свадьбу, будто наделена высшей властью и имеешь право распоряжаться их судьбами. И как я предвижу, теперь ты намерена время от времени сидеть с мрачным видом в углу, служа им вечным укором: мол, какой несчастной они тебя сделали. А ты не можешь, Эбби, просто взять и уйти с их пути? Оставь попытки пробудить в них чувство вины и дай им хоть крошечный шанс обрести счастье!

Кровь застучала в ушах девушки от жестокой несправедливости обвинения. Но самое важное: она внезапно поняла, что все это время он манипулировал ею, влиял на ее планы, интриговал и шпионил.

– Наконец-то правда вылезла на поверхность, – горько усмехнулась она. – Ты всегда поощрял этот брак. И пикник был предназначен в основном для меня, верно? Тебе наверняка было известно, что Фрэнк и мать так или иначе собираются приехать сюда. Интересно, а ты этот план придумал вместе с ними?

– Ни одному из них я не сказал ни слова, – вздохнул Флинн и провел рукой по волосам. – Эбби, я с самого начала четко определил свою позицию, помнишь? Они оба взрослые люди, и у меня нет желания вмешиваться в их дела.

– Вот как! И поэтому ты с самого начала саботировал мои планы. Говоришь, нет желания вмешиваться, сохраняешь нейтралитет?! Черта с два, Флинн, не лги мне!

– И не собираюсь. Роль стороннего наблюдателя действительно не по мне. Сначала я почти соглашался с тобой. Наши родители, признаю, представляют собой фантастическую пару. Но ты относилась к ним как к малым детям, которых нужно без конца одергивать и призывать к порядку. И я постепенно начал им сочувствовать. Они, похоже, счастливы – во всяком случае, когда тебя нет рядом. И кто может утверждать, что у них ничего не получится? Кроме того, я вообще всегда на стороне обиженных.

– Конечно, ты всегда на их стороне, – злорадно заметила Эбби. – Потому, что сам Богом обиженный! Самый настоящий неудачник!

И тотчас пожалела о сказанном. Но слова уже вырвались – не воротишь. Брякнуть такое – непростительная жестокость, даже если Флинн и толкнул ее на грубость. Даже если бы Эбби и в самом деле верила в то, что говорила. Так ведь нет, наоборот: она ни секунды не сомневалась в том, что у ее друга, явный талант художника. И если он не достигнет поставленных перед собой целей силой своего искусства, то железная воля и независимость взглядов все равно обязательно приведут его к победе. Живи Флинн Грэйнджер впроголодь в жалкой лачуге, и то психология затравленного неудачника ему не грозит, он просто-напросто не способен видеть мир в черном свете. Парень долго смотрел на нее, потом спрыгнул с дерева и зашагал по поляне в сторону подлеска.

– Флинн! – крикнула Эбби.

Он не мог ее не услышать, но даже не оглянулся и уходил все дальше и дальше.

Внезапно у нее закружилась голова. Она прижалась лицом к шершавой коре ствола и крепко зажмурилась. Не помогло, ей по-прежнему казалось, что все вокруг вертится и расплывается разноцветными пятнами. Лишь царапанье коры о щеку помогало ей сохранять ощущение реальности происходящего и не обращать внимания на болезненную пустоту в груди.

Неважно, кто кого спровоцировал. Но именно она произнесла эти отвратительные слова. Даже хуже чем отвратительные: они еще были к тому же совершенно несправедливыми. Единственное, чего она сумела добиться, так это доказать Флинну, что она и вправду сноб и бессердечная дрянь, какой он и считал ее.

– Но я ведь не такая, – прошептала она. – Ей-Богу, не такая. – Горячие сердитые слезы брызнули из глаз. Флинн даже не попытался понять, как она переживает все происшедшее...

Слезы вскоре сами собой высохли, но тошнотворное чувство пустоты осталось. Его порождала жестокая правда, от которой она была не в силах отмахнуться. Флинн заглянул ей в душу, и он абсолютно прав: она глупая, вздорная девчонка, эгоистичная и лишенная какого-либо обаяния.

Какое горькое и обидное признание! Более того, Эбби оказалась неспособной заметить в себе изъяны, другой осветил темные уголки ее души. Особенно огорчало, что этим другим стал Флинн. Она еще могла бы принять урок от матери. Такого сорта работа – родительское дело. Но со стороны Флинна... так все вывернуть наизнанку... Она чувствовала себя, чуть ли не преданной.

– А я-то, дура, считала, что он хорошо ко мне относится, – шептала она. – Думала, мы с ним друзья. И вдруг на тебе!

Впрочем, что это с ней такое происходит? – вдруг спохватилась Эбби. Она выпрямилась, вытерла глаза и стряхнула с лица чешуйки коры. «Какая мне разница, что он обо мне думает? – принялась убеждать себя девушка. – Да никакой! » Но где-то внутри затаился страх. И что бы она потом ни говорила себе, ей никак не удавалось избавиться от подозрения, что ссора с Флинном имеет для нее гораздо большее значение, чем ей хотелось бы думать.

Когда во второй половине дня Эбби вернулась к палаткам, никого из мужчин видно не было.

– Ты как раз вовремя, поможешь приготовить ужин. – Дженис отложила в сторону книгу и окинула дочь понимающим взглядом.

Эбби, ожидавшая, что мать засыплет ее вопросами, обрадованно кивнула. Мать восприняла ее возвращение как само собой разумеющееся. Девушка взяла нож и принялась очищать от листьев кочан цветной капусты.

– Фрэнк и Флинн пошли порыбачить или еще куда? – спросила она как можно более непринужденно.

– Фрэнк на рыбалке, – Дженис открыла пакет с морковью, – а Флинн уехал в город.

Эбби удивленно моргнула.

– Он разве не предупредил тебя? Представляешь, начисто забыл, что вечером должен встретиться с представителем художественной комиссии и показать тому свои работы.

– Было бы чертовски жаль, если бы он пропустил такую важную встречу, – ухитрилась выговорить Эбби.

Значит, Флинн вернулся в лагерь, рассказал Дженис выдуманную им наспех историю, а о том, что они поссорились, и не заикнулся. Только вот одно Эбби никак не могла понять: радоваться ей или печалиться по поводу столь неожиданного отъезда Флинна? Конечно, встреча с ним не вызвала бы у нее восторга. И все же...

Я хочу, чтобы он вернулся, призналась себе Эбби. И не хочу, чтобы он сердился на меня. Пусть все будет, по-прежнему. Но как этого добиться, она не имела ни малейшего представления.

Вечером Эбби подошла к матери.

– Дженис Стэффорд, неужели тебе нравится портить глаза, читая при таком свете? – фыркнула она. – Хочешь, погуляем вместе?

На мгновение на лице Дженис мелькнуло выражение озабоченности. Сердце у Эбби заныло.

– Конечно. Куда пойдем? – Дженис отложила книгу.

– Может быть, покажешь мне, где вы собираетесь строить коттедж? – Эбби наконец, полностью расслабилась и с облегчением вздохнула.

Несколько минут они медленно шагали в сумерках почти в полной тишине. Дженис была вроде не склонна вести беседу. А Эбби боялась начать разговор. Неужели уже слишком поздно и им не удастся возвратить былую близость?

– Здесь, – сказала Дженис и остановилась в центре полянки. – Это довольно далеко от реки и безопасно, на случай если вода поднимется слишком высоко. Но в то же время достаточно близко, чтобы видеть ее. И не придется рубить много деревьев.

– Здесь красиво, мама.

– Фасад дома будет обращен к реке. – Дженис вроде не слушала дочь. – Зимой дом будет частично согреваться солнечными лучами, что позволит экономить электричество...

– Я действительно думаю, что здесь очень красиво, это сказано не из вежливости.

Эбби подошла к матери и дотронулась до ее руки. Даже при тусклом свете сумерек она заметила, как сразу повлажнели глаза Дженис.

– Я очень рада, дорогая, что ты изменила свое мнение о нашем будущем доме.

– Это вовсе не по мановению волшебной палочки, – поспешно добавила Эбби. – Я стараюсь.

– Это все, чего я от тебя прошу. – Дженис прикусила губу. – Ты, очень нужна мне, Эбби...

– Странно, ты никогда раньше не говорила этого. – Что-то будто растаяло в душе Эбби.

– Что ты нужна мне? Конечно, нужна, дорогая! – Дженис обняла дочь. – Неужели тебе хоть на секунду могла прийти в голову мысль, что ты мне не нужна?

– Не знаю. – Эбби прижалась к плечу матери. – Иногда мне начинало казаться, что тебе вообще никто не нужен. Когда папа умер, ты стала такой сильной и самостоятельной...

– И ты решила, что я научилась обходиться без него и не грущу?

– Не совсем так. – Эбби с трудом находила слова, чтобы сформулировать то, о чем раньше всегда старалась не думать. – Но я пришла к выводу, будто ты не хочешь, чтобы я находилась рядом с тобой. Недаром ты отправила меня назад в школу.

– Ох, Эбби, нет. – Дженис опустилась, на лежащее на траве бревно. – Конечно, я привыкла быть одна. И я боялась, что если позволю тебе остаться, то стану все больше зависеть от тебя. Повисну на тебе, и мне это понравится, а ты начнешь задыхаться от тяжести моей любви. Считается, что матери не должны так поступать.

– Что ты имеешь в виду? Почему ты говоришь, что привыкла быть одна? – нахмурилась Эбби. – А папа?

– Да, дорогая, у меня был Уоррен, который все годы, что мы прожили вместе, работал по двадцать четыре часа в сутки. Неудивительно, что я бралась за любое дело, какое попадалось под руку. Мне надо было чем-то заполнить время. – Она посмотрела на свои сплетенные пальцы. – Прости, дорогая. Я старалась никогда не говорить с тобой об этом. Не хотела быть нытиком. Не хотела жаловаться, ведь ты могла подумать, будто я пытаюсь умалить достоинства твоего отца. В каждом браке надо идти на компромиссы. И хотя мне казалось, что я свою норму компромиссов перевыполнила, мне ни разу не пришлось пожалеть о своем выборе. Уоррен был особенным человеком. Но я не могу позволить тебе принимать его за святого.

– Потому, что это будет несправедливо по отношению к Фрэнку? Его нельзя сравнивать с папой?

– Нет, – Дженис покачала головой, – дело в другом, Эбби. Если ты будешь хранить нереальный, идеализированный образ отца, это будет несправедливо по отношению к человеку, за которого ты когда-нибудь выйдешь замуж.

Ах, вот оно что! Как у большинства женщин, которым скоро идти к венцу, у Дженис на уме только мысли о браке.

– Об этом не беспокойся, – пробормотала Эбби. – День моей свадьбы еще очень далек.

Когда во второй половине дня в воскресенье они свернули лагерь, а Флинн еще не вернулся, Эбби начала тревожиться. Пора бы ему уже перестать дуться! – подумала она. Ну, поговорили, она ему высказала в сердцах пару-другую обидных слов. Пообижайся немного – и забудь! Как она может объяснить Флинну, что сожалеет о сказанном, если его нигде не видно? Рано или поздно он должен предоставить ей возможность извиниться. Разве нет?

Ладно, утешала она себя, все будет в порядке. Не похоже на Флинна – долго хранить обиду. Должно быть, он уже понял, что она просто вспылила и не хотела говорить то, что сказала. И как только у нее появится шанс все ему объяснить, они смогут вернуться к прежним нормальным отношениям.

Эбби надеялась, что это произойдет в самое ближайшее время. Потому что чем дольше она думала об их ссоре, тем острее сознавала свою неправоту. Вечером, окончательно смыв под душем накопленное за уикенд раздражение и вдоволь поупражнявшись в произнесении оправдательной речи, она поняла, что уже созрела для разговора с Флинном. Более подходящего времени не найти!

Она торопливо спустилась вниз в чистых шортах и рубашке, на ходу расчесывая мокрые волосы.

– Мама, я иду гулять, – бросила она и только тут заметила, что Дженис приводит в порядок кухню, видимо решив, что негоже оставлять уборку накопившейся за прошедшие дни грязи на Норму.

Ну, разве могла Эбби не помочь матери? Вздохнув, она молча включилась в уборку. Поиски Флинна могут и подождать.

Даже удивительно, как быстро спорилась у них работа.

– Спасибо, дорогая, – спустя полчаса сказала Дженис, когда они закончили освобождать плетеную корзину для пикников. – Остальное, я сама доделаю. Иди, погуляй. Только давай сначала я причешу тебя как следует.

Эбби вручила ей расческу.

– А ты знаешь, – проговорила Дженис, окидывая взглядом буфеты, – у нас потрясающая кухня. Пожалуй, часть кастрюль и сковородок я заберу с собой в коттедж. А остальные вещи пустим на распродажу.

– Верно, мебель отличная, жалко выбрасывать! – Эбби улыбнулась. Потом повернулась к матери, чтобы Дженис было легче заплетать ей косу. – Признайся, мам, а ты будешь скучать по нашему дому?

– О, конечно, буду. Вспомни, сколько лет я в нем прожила!.. Все. – Она закрепила конец длинной косы. – Возвращайся пораньше.

– Я буквально, на несколько минут, – пообещала Эбби.

Она и в самом деле не собиралась задерживаться; но кто бы мог подумать, что ее слова, окажутся столь близки к истине? Еще издали она увидела, что в окнах квартиры Флинна нет ни единого проблеска света. На всякий случай – вдруг он рисовал и просто не заметил, что наступили сумерки! – она взобралась по каменным ступеням и постучала в дверь. Никакого ответа. Ну и ладно! – утешала себя Эбби, завтра у нее будет предостаточно возможностей переговорить с Флинном. Но в глубине души возникло противное крохотное чувство, что она упускает драгоценное время. Черт возьми! Ей не хотелось откладывать разговор на завтра. Хорошо бы покончить со всем этим прямо сейчас! Однако кто знает, где запропастился, этот парень? Хочешь, не хочешь, а придется подождать до утра!

По дороге домой Эбби встретила Бонда. Он увидел ее первый и радостно заспешил ей навстречу.

– Ваша мать сказала, что вы отправились на прогулку, – сообщил он.

Эбби рассеянно кивнула.

– Послушайте, Эбби. – Бойд зашагал рядом с девушкой, приноравливаясь к ее шагу. – Я ужасно сожалею о том, что наговорил в пятницу о Флинне, и вообще.

Говорит искренне, с жаром, отметила про себя Эбби. Придется поверить! Она и сама в прошлую пятницу не отличалась ангельским терпением.

– По-моему, мы оба немного погорячились.

– Как я рад, что встретил вас. – Он вроде бы расслабился.

Во всяком случае, приятно, что хоть кто-то стремится ее видеть, подумала Эбби.

– Если хотите, можно немного пройтись по парку.

– С удовольствием! Единственная возможность на этой неделе пообщаться с вами.

– Столько дел на фирме? – спросила Эбби, когда они пересекли Эрмитаж-роуд.

– Один из владельцев фирмы отправляется в Нью-Йорк-Сити, где ему предстоят весьма серьезные переговоры. И он берет меня с собой в качестве помощника. Своего рода боевое крещение. Очевидно, думает, что я готов для крупных дел.

– Приятно слышать, Бойд. Поздравляю!

– Но на следующей неделе, когда я вернусь, мы сможем больше времени проводить вместе...

– Тогда начнется «Выставка на траве», – покачала головой Эбби.

– А я как раз собирался ее посмотреть. Можем сходить вместе.

– Боюсь, я буду очень занята. Вызвалась добровольно помогать организаторам выставки.

– Значит, снова будете целыми днями пропадать с Флинном, да? – нахмурился Бонд.

Эбби резко остановилась и, вскинув брови, уничтожающе посмотрела на своего спутника.

– Я полагала, что вы больше не собираетесь делать какие-либо замечания в адрес Флинна.

– О, я понимаю, что вы имеете в виду, Эбби, – поспешно пошел он на попятную. – От вас сейчас требуется сохранять хорошую мину, пока не кончится вся эта история с замужеством вашей матери. И если при этом обязательно встречаться с Флинном...

Раздавшийся неподалеку крик прервал его рассуждения:

– Эбби! Иди сюда! Мне нужно поговорить с тобой!

Голос Сары Мерилл Эбби узнала сразу, но ей понадобилась чуть ли не целая минута, чтобы разглядеть ее фигуру среди болельщиков, столпившихся возле поля для софтбола[3]3
  * Софтбол – разновидность бейсбола. (Прим. пер.) Преподавательница, одетая в спортивную форму, призывно махала ей рукой.


[Закрыть]*.

– Уверена, что это насчет «Выставки на траве», – пояснила Эбби. – Мы с ней быстренько поговорим. Ведь у Сары, похоже, перерыв в игре.

– Конечно, ничего не имею против. Мне нравятся Мериллы. Вы в курсе, что эта семья подарила колледжу Эштон-корт и все такое?

– Да, – сухо отрезала Эбби.

– Ну, разумеется, в курсе. – Бойд расплылся в глупой улыбке. – Я забыл, что вы провели здесь большую часть жизни.

Когда они подошли к полю, Сара как раз побежала за битой. Эбби с Бойдом уселись на первый ряд трибуны, рядом с укрытием для игроков, и стали ждать ее возвращения.

Несмотря на то, что игра шла между двумя местными любительскими командами, и у игроков было больше скорее энтузиазма, нежели мастерства, народу на трибунах собралось немало, и болели все очень страстно.

– Так вот, я закончу свою мысль насчет Флинна, – уверенно продолжал Бойд. – Я понимаю, что в данный момент вы бессильны, что-либо изменить и поэтому вынуждены его терпеть. Я тоже могу иметь дело практически с любым человеком, если вижу свет в конце туннеля. Даже с Флинном Грэйнджером.

Эбби сердито нахмурилась. Какое благородство, саркастически подумала она. Мериллы очаровательные люди, не правда ли? А Флинн – ничто, грязь под башмаками Бонда. Единственное различие, какое она могла видеть, – деньги...

Сара ловко ударила битой по мячу, и толпа радостно вскрикнула. Но один голос перекрыл все другие, или по крайней мере так показалось Эбби. Очень хорошо знакомый голос.

Она обернулась и посмотрела вверх на трибуну. И тремя рядами выше и чуть в стороне увидела Флинна. Он орал от всего сердца, так, будто у него в жизни не было других забот.

В этот момент Эбби поняла, что, хотя она и с презрением относится к лицемерию Бойда, его слова совершенно ее не задели. У нее уже давно исчезли последние иллюзии по поводу этого человека, заботящегося превыше всего о собственной карьере. Но за Флинна ей стало до боли обидно. Как смеет, он – черт-те кто! – смотреть на Флинна сверху вниз! На Флинна, талантливого художника, акварели которого сияют внутренним светом! На Флинна, равнодушно взирающего на все условности и нелепые законы светского общества! На Флинна, ставшего неожиданно столь близким и дорогим ее сердцу!

Но как подойти к нему, как вернуть их отношения в прежнее русло – вот проблема, которая не давала теперь покоя Эбби. Ведь Флинну, судя по его виду, совершенно наплевать, помирятся они или нет.