Текст книги "Его прикосновение"

Автор книги: Ли Бранден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Будь честна, Меган, – говорил он ей сейчас. – Взгляни на то, что ты натворила. Я, помнится, предупреждал тебя, что эта земля – для работы, а не для дурацких причуд. Нигде в фермерской Виргинии ты не встретишь эдаких картинных прудиков с лебедями. И золоченых лилий здесь тоже нет. Лилии для хрустальных ваз на мраморных постаментах, а здесь растет то, что может пустить прочные корни. Разве ты не видишь, что не рождена для того, чтобы жить тут?

Меган молча смотрела на него. Золоченая лилия – так он, кажется, назвал ее? Если бы он любил ее, то никогда не сказал бы о ней такого. Но ведь он и не говорил, что любит.

– Делай все, что считаешь нужным, с этим прудом, – скучным голосом сказала Меган, – а потом пришлешь мне счет. Я оплачу все издержки.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Нет, Меган. Ты отвела воду – ты все и исправишь. Причем сделаешь это завтра, прямо с утра и начнешь. Я отгоню коров на другое пастбище, где достаточно воды, но так может продолжаться всего несколько дней. Для такого количества животных на том пастбище не хватит травы, а я не хочу, чтобы они выели все до корней. Траве надо дать вырасти.

Меган сжала кулаки и посмотрела ему прямо в глаза:

– С тобой в принципе не бывает легко. Верно? Ты все усложняешь. Тебе нравится причинять боль и себе, и другим. Но в одном ты прав. Я отвела воду, я и верну ее в прежнее русло. В этом можешь не сомневаться.

Натан смотрел ей вслед. Когда-то все это уже было. Он помнил, как они впервые встретились на пастбище. Та же прямая спина, но все-таки что-то изменилось? Шла она медленнее, не было того задорного наклона головы. Да, ушел задор. И не стало былой отваги.

«Я виноват». Натан оглянулся. Утки вразвалочку вышли на берег и дружно стали превращать в конфетти то, что было пакетом с сухарями, который уронила Меган. Дышать стало трудно. Надо дать ей время дойти до дома. И только потом идти самому. Тогда он избежит искушения броситься за ней следом.

– Да, именно об этом я и говорила.

Меган пришлось вторично отвечать на вопрос менеджера компании по ландшафтному дизайну, не хотевшему верить в то, что она всерьез собралась засыпать пруд.

– И чем скорее, тем лучше. Я уезжаю из Фармвилла в конце недели и хочу, чтобы к этому времени все было закончено.

Надо было поговорить с Тутти, но сначала предстояло овладеть собой. В горле стоял ком, мысли о Натане не давали покоя. Она видела перед собой Натана: руки в карманах туго обтягивающих джинсов, его глаза, мгновенно меняющие цвет, – глаза, в которых читалось сразу столько всего, глаза романтика и прагматика одновременно. И еще в глазах его была страсть.

Он столько дал ей! Натан помог Меган разобраться в своих чувствах. С ним она по-новому взглянула на свои отношения с Дэном. Она всегда будет о нем помнить. Их с Дэном любовь была трепетной и нежной, но лишь с Натаном Меган узнала, что такое страсть. Что такое кипение крови. Она хотела бы все это сказать ему, признаться, что он перевернул всю ее жизнь, наполнил ее светом и счастьем, разбудил в ней женщину, открыл для нее мир физической любви, о существовании которого до встречи с ним она и не догадывалась.

Но случай все никак не выпадал. Она не могла поделиться с ним всем этим, пока не услышит от него заветных слов. Всего три слова: я тебя люблю. Только этих слов, самых нужных, он так и не успел ей сказать. А теперь уже и не скажет.

Меган не могла оставаться в Фармвилле, где все напоминало о нем. Не могла вставать с постели и засыпать, устремляя взгляд в ту сторону, где был его дом. Не могла умирать тут от любви, зная, что он не вернется. Никогда.

Она, конечно, могла бы попытаться убедить его в том, что он имеет о ней неверное представление, только это все равно ничего не изменит. Она просто выставит себя дурой. Все это он мог бы понять и увидеть сам, если бы захотел. Меган открыла дверь на кухню и вошла.

– Тутти, нам надо поговорить. Помоги мне упаковать вещи, а потом я дам тебе чек. Я заплачу за все лето до конца, и тогда у тебя хватит денег на то, чтобы учиться в следующем году, и даже останется еще немного. А стало быть, остаток лета ты можешь наслаждаться жизнью.

Тутти вскочила из-за стола, уронив нож для чистки картофеля, который держала в руке.

– Я делаю картофельный салат на завтрашний ленч. Мы могли бы устроить пикник и, если погода позволит, позагорать на берегу пруда. – Выпалив это, Тутти взвизгнула, как от боли: – Вы меня увольняете?!

Меган потянула девушку за косу:

– Конечно же, нет. Разве ты не слышала, что я сказала? Я уезжаю из Фармвилла.

Меган взглянула на часы. Если она хочет присутствовать на церемонии выпуска, куда пригласил ее Престон, надо поторапливаться. Впрочем, все к лучшему. Меган сознательно загрузила себя до предела в этот последний день. Натан наверняка будет там, а себе Меган не вполне доверяла. Даже в присутствии большого скопления людей она могла не выдержать и выкинуть какой-нибудь фортель: скажем, подойти к нему, взять под руку, затащить за занавес и соблазнить. Но у нее не будет времени. Она убежит пораньше. Меган запихнула голубое платье в сумку. Нет, она не станет надевать голубое. Натан может решить, что она так оделась для него. Он считает ее золоченой лилией? Что же, тогда она наденет золотистое.

В дверь позвонили, и Меган вздрогнула. Кто мог прийти к ней?

– Меган Эшвуд?

– Да, это я.

Молодой человек у дверей улыбнулся и протянул Меган подарочную упаковку с бутоньеркой из желтых роз. Внутрь была вложена карточка: «Прошу вас, приколите эти цветы к платью, когда пойдете на церемонию. Я никогда не получил бы диплома, если бы не вы. С любовью, Престон».

– С любовью, – вслух произнесла Меган и едва не разрыдалась. Ей удалось покорить сердце по крайней мере одного из Кинкейдов.

* * *

Актовый зал был набит до предела. Самой первой Меган увидела Мадлен. Схватив Меган под руку, она потащила ее за собой.

– Где это ты пропадала? Я тебе несколько раз звонила и все не могла застать. Трубку все время брала Тутти Ричардсон и она…

Меган обернулась и поняла, почему Мадлен осеклась. Лаура и Сэм Ричардсон направлялись как раз в их сторону.

– Я умирала от желания тебе об этом рассказать, – шепотом произнесла Мадлен и гордо вытянула перед собой руку, на безымянном пальце которой сверкало кольцо с бриллиантом.

– Мадлен! Так ты и Паркс…

– Все вышло, как я тебе и говорила. Кстати, – добавила Мадлен, подмигнув, – насчет Дженни больше не беспокойся. Она положила глаз на Добби Уинслоу, того, что ездит на черном седане. Ну, знаешь, местного фармацевта. У него две дочери, так что Дженни могла бы заменить девочкам мать.

Не успела Меган ответить, как к ним подошла Лаура Ричардсон.

– Мы хотим поблагодарить вас за все, что вы сделали для нас, – сказала она, обнимая Меган. – Моя дочь просто боготворит вас.

– Вы мне льстите, – засмеялась Меган.

– Нисколько. Благодаря вам она может продолжить учебу осенью. Вы здорово нас поддержали, – сказала Лаура, еще раз крепко обняв Меган. – Нам будет вас не хватать.

– И мне будет вас не хватать, – совершенно искренне проговорила Меган.

– Мне жаль, что у вас случилась эта стычка с Натаном из-за источника. Тутти сказала, что они с Престоном помогали вам переносить уток на пруд Натана, пока ваш засыпали. Не надо было всего этого делать, – сочувственно закудахтала она.

– Все в порядке, Лаура. Мне казалось, проще засыпать его, тем более что я возвращаюсь в Нью-Йорк.

Меган заметила свободный стул в одном из первых рядов. Сколько вокруг знакомых лиц. Помня о том, с какой неохотой она соглашалась принимать участие в общественной жизни Фармвилла, трудно было поверить сейчас, как много новых знакомых у нее появилось. Некоторые люди стали даже ее друзьями. Мадлен и Паркс. Тутти и вся ее семья. И даже Нед Прайс казался ей сегодня очень милым. И конечно. Престон. К нему у Меган было особое отношение, и не только потому, что он был сыном Натана.

Меган услышала голос с возвышения. Церемония начиналась. Вот и славно. А то народ вокруг уже, наверное, начал задаваться вопросом, отчего она так вытягивает шею. Они могли бы подумать, что она ищет Натана.

Пока при встрече с Меган люди не стали упоминать Натана, она наивно полагала, что о них никто не сплетничает. Теперь она мечтала о том, чтобы местные жители не решили, что она уезжает из-за него. Тогда общественное мнение окончательно заклеймит позором Натана Кинкейда. Натан почувствует это, но сделает вид, что ему наплевать. Но Меган уже неплохо его узнала, чтобы понимать: это лишь бравада. Характер у Натана что у глубокой полноводной реки: сверху гладко, а внутри – мощнейшее течение. И прежде чем нырять в эту реку с головой, надо было бы хорошенько подумать.

Натан вернулся домой после полудня. Тихонько насвистывая себе под нос, он поднялся наверх, чтобы переодеться. По дороге вниз он заглянул в спальню сына. Поскольку Престон забрал почти все свои вещи в общежитие, Натан редко заглядывал туда.

Он решил перестелить постель, затем прошел к окну. Деревянный пол натужно скрипел под его ногами. Из окна открывался вид на южное пастбище. Надо распахнуть окна. Не хотелось бы, чтобы Престон решил, будто он никогда не проветривает его комнату. По правде говоря, Натан сомневался, что Престон вообще сдаст экзамен. Он должен был благодарить Меган за то, что все вышло так, а не по-другому.

Опершись ладонями о подоконник, Натан выглянул в окно, чтобы получше рассмотреть то, что происходило на пастбище. За мощными дубами он едва мог видеть флюгер на крыше дома Меган. Ему необходимо извиниться. Черт, если бы не Меган, Престон сегодня спал бы у себя в общаге, в то время как все его друзья праздновали бы получение аттестатов, и думал бы, как сэкономить, чтобы оплатить летнюю школу. Если бы не Меган…

Натан выбежал из комнаты сына и, перепрыгивая через ступени, понесся вниз. Свистом подозвав к себе Рокки, он, не сбавляя темпа, пробежал через кухню к выходу. И пес, словно почуяв, что хозяин не станет его ждать, выскочил из двери как раз вовремя, чтобы Натан не прищемил ему хвост, захлопывая за собой дверь.

Глава 11

Натан шел берегом ручья, и Рокки семенил рядом, перепрыгивая с камня на камень. Течения практически не было заметно, и хотя дожди прекратились несколько дней назад, вода была грязной. Наверное, какая-нибудь корова пыталась перейти ручей – и замутила воду.

Упавшая ветка перегородила ручей, и на этом импровизированном мосту грелась на солнышке ящерица. Почуяв добычу, Рокки сделал стойку, спугнул беднягу, но догонять не стал – сказалась врожденная лень.

– Ну что, не стоит она твоего внимания? – со смехом спросил Натан.

Натан всегда делал небольшой привал у холмика за ручьем, где начинался пруд. Он хотел проверить уровень воды в нем и посмотреть, осталась ли соль для коров. Но его внимание привлекли не соль и не уровень воды.

Он задержался, глядя на шесть уток, плавающих на поверхности пруда. Он знал, что это утки Меган. И знал, что они должны быть здесь. Тутти его предупредила. Но вот чего он не ожидал увидеть, так это корову Меган. Она пила воду.

– Сейчас ее ни к чему разворачивать, – сказал Натан, обращаясь к псу. – На обратном пути все и сделаем.

Приближаясь к сараю на той стороне, что принадлежала Меган, Натан незаметно для себя прибавил шаг. Не могла корова сама перебраться на ту сторону. Ни одна корова на его памяти не умела открывать калитку или перепрыгивать через ограды в несколько футов высотой.

Натан подошел к дому Меган как раз тогда, когда она с дорожной сумкой наперевес спускалась с заднего крыльца. Еще одна поездка в Нью-Йорк? Плохой знак. По спине у Натана побежал холодок… Сначала Сэсси, потом вот это.

– Привет, Натан, – вскользь бросила Меган, не останавливаясь. Она подошла прямо к машине и поставила сумку на дорожку.

Натан только теперь заметил, что рядом с машиной стояла еще одна сумка, побольше. Не глядя на него, Меган открыла багажник, швырнула одну сумку, потом другую, затем наклонилась, чтобы поправить их.

Когда она распрямилась, взгляды их встретились. Он не мог ничего разглядеть под этой коркой синего льда. Удивительно. И немного страшно. Меган умела зажигать в нем огонь даже с помощью вот такого холодного, как лед, взгляда. В любом настроении. Натан сделал шаг к ней.

– Сэсси…

– Я отправила ее на твое пастбище. Ты ведь не возражаешь?

– Нет, не возражаю.

Его распирало от любопытства, но он не спросил, отчего она переселила корову. На этот раз ей не удастся втянуть его в ссору, а судя по тому, как она на него смотрела, этого от нее вполне можно было ожидать.

– Я видел тебя на церемонии выпуска.

– Я не знала, что ты там был.

И, судя по тону, не желала знать. Ему бы порадоваться. Он же сам хотел, чтобы они разошлись, и все для этого делал. Он хотел дать ей понять, что Фармвилл – не для нее. Он говорил себе, что справится с последствиями, что бы между ними ни произошло. Так какого черта он притащился сюда сейчас?

– Хорошо, что ты пошла, Меган. Ты для Престона много значишь.

– И Престон для меня. Ни за что не пропустила бы его выпускной.

Меган повернулась к нему спиной и двинулась к противоположной дверце, на место водителя.

Натан был задет за живое. Получил сполна, и боль резанула прямо по сердцу. Он все понимал. И все принимал. Но он помнил о том, как обещал Меган никогда не делать ей больно. И это обещание он старался сдержать. Пусть лучше немного поболит сейчас, чем потом получить незаживающие раны.

Он не думал, что все зайдет так далеко. Он хотел Меган. Но неожиданно для себя влюбился.

Скоро она уедет. Если сейчас она уезжает не навсегда, то это случится завтра или послезавтра. А если и так, он не мог отпустить ее, даже не попрощавшись.

– Скучно стало в наших краях? Едешь куда-нибудь немного поразвлечься? Может, в Нью-Йорк?

– Натан, прошу тебя, – едва сдерживая гнев, сказала она.

Опять он все делал неправильно. Он-то решил, что они посидят, поговорят. Может, на кухне, куда сейчас сквозь новые кружевные занавески проникало солнце, или в гостиной, где они в первый раз занимались любовью.

Как же он сразу не догадался, что влюбится? Тогда он мог бы по крайней мере быть честным с ней и сказать ей правду.

Он бы признался ей, как сопротивлялся ее чарам, да сердцу не прикажешь. И он сказал бы, что она никогда не будет счастлива, если остаток дней проведет в Фармвилле. У него самого нет выбора, потому что он плоть от плоти этой земли, и, захоти он жить там, где хорошо ей, – он высохнет, зачахнет и умрет, как дерево без земли.

Но все это не важно, потому что она останется с ним навсегда. В его мыслях. И в его сердце.

– Я надеялся встретиться с тобой, когда церемония закончится, но не нашел тебя там.

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Затем открыла их и, глядя прямо на него, сказала:

– Я ушла немного раньше.

Он подозревал, что она ушла именно для того, чтобы не встречаться с ним.

– Нам надо поговорить, Меган. Ты не могла бы уделить мне минуту до отъезда? Я не хочу ждать, пока ты вернешься.

В ее взгляде что-то блеснуло. Вот эти короткие проблески в ее глазах всегда волновали его. Приводили в трепет. И тело, и душу. Но сейчас она смотрела на него неласково, и если у нее и перехватывало дыхание, как раньше, от одного взгляда на его губы, то она это умело скрывала.

Натаном владело смешанное чувство. Его тело реагировало на нее мгновенно и совершенно независимо от рассудка. И скрыть эту реакцию стоило большого труда. Проще было скрывать чувства. В этом деле он собаку съел. Но только от себя все равно ничего не утаишь.

Не надо было ему приходить. Может, когда Меган вернется… Солнечный луч пронзил ее светлую прядь. Золото и серебро… Она склонила голову набок. Глаза потемнели, стали синими, как васильки в поле. Он еще ни разу не видел, чтобы ее глаза были такого цвета.

– Престон ничего тебе не говорил обо мне?

Натан впервые улыбнулся.

– Он думает, ты умеешь зажигать звезды.

– Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Ты просто обязан открыть ему глаза.

Он увидел горечь и боль в ее глазах, и его сердце мучительно сжалось.

– Может, я был не прав, Меган. Может, это не сказка. Может, те звезды, которые светят нам каждую ночь, все же кто-нибудь зажигает?

Что, если он ошибался и насчет Меган тоже? Он от всего сердца желал, чтобы она пустила здесь корни. Натан пожал плечами и глубже засунул руки в карманы.

– Черт, Меган. После того, что ты сделала для моего сына… и для меня… я склонен согласиться с Престоном.

Меган опустила взгляд и приоткрыла дверцу машины.

– Престон рассказал мне о чеке, который ты ему дала. Это большая сумма, Меган.

Меган удивленно приподняла брови:

– Ты что, не одобряешь?

Натан неловко переминался с ноги на ногу.

– Это твои деньги.

– Это та самая сумма, что ты положил на депозит. За пастбище, помнишь? Престону эти деньги пригодятся.

– Он сказал, что хочет потратить их на подготовительные курсы в университет. Я тоже готов помочь, тем более что он доказал, что стоит этого.

– Вырос в твоих глазах – ты хочешь сказать?

– Не совсем так. Престону никогда не требовалось утверждаться в моих глазах. Речь идет о нем самом. В собственных глазах – да, человек должен утвердиться. Мужчине, да и женщине важно знать, что он или она собой представляет. А для этого надо проявить характер. И ты оказала влияние на его жизнь. – Натан сглотнул ком в горле и добавил: – И на мою жизнь тоже.

Черты ее лица словно разгладились на миг, во взгляде сквозила нежность, и от этой нежности у Натана захватило дух. В это мгновение он готов был продать своих коров и купить ценные бумаги, предложи она ему такое снова. Он, пожалуй, готов был просто так взять и отдать пару акров своей земли, если бы только она сделала шаг к нему навстречу. По акру за каждый дюйм. Натан сжал кулаки. Он должен держать себя в узде, иначе все, к чему он так долго шел, пойдет прахом. Слишком сильно тянуло его к этой женщине.

– Натан, значит, ты не станешь вмешиваться, если Тутти и Престон решат пожениться?

– Я сказал Престону: что бы он ни решил, он получит мое благословение.

Его неумолимо тянуло к ней, и это чувство было чертовски ему знакомо. Прищурившись, он смотрел на ее губы. Неужели они дрогнули? Или это ему показалось? Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Теперь она смотрела на него, как на пустое место. Но что-то промелькнуло в ее глазах, что говорило о совершенно обратном. Натан перевел дыхание, и это «что-то» ушло. Он даже подумал, не сочинил ли все это от страха ее потерять.

– Престон возвращается домой на некоторое время.

Меган решительно распахнула дверцу машины.

– Я знаю. Он мне говорил. Я рада за вас обоих.

– Меган…

– Да?

Хотел бы он быть бойким на язык. Когда приходилось говорить Меган о своих чувствах, он становился косноязычным, словно младший школьник, читающий наизусть псалмы в воскресной школе.

– Ничего. С этим можно подождать.

– Извини, Натан, но я уже опаздываю.

Меган взглянула на часы.

– Видишь ли, Престон и Тутти будут волноваться.

– Тутти и Престон?

– Ах, значит, он тебе не сказал. Они едут со мной в Ричмонд.

– А я ждал Престона сегодня домой.

И тут, впервые за весь разговор, Меган снова стала прежней Меган.

– Господи, Натан! Престон только что получил аттестат! Сегодня у него большой день, который надо отпраздновать как полагается. Вот они с Тутти и едут в Ричмонд, чтобы там погулять. И я одолжила им свою машину. Они, наверное, пойдут в ресторан, затем на танцы, а уж потом приедут обратно. Престон может несколько задержаться, так что ты на него не нападай. И еще, прошу тебя, не ссорься с сыном. Не пытайся сделать из него собственную копию, а если он не хочет тебя копировать, не пили его. Хотя, – и тут щеки Меган зарумянились, – стать твоей копией не так уж плохо.

Слава Богу! Она наконец улыбнулась и даже сказала ему комплимент. Натан приблизился к ней еще на шаг.

– Мне пора, – проговорила она.

Натан подошел вплотную и взял ее за руку.

– Мне нужна всего минута…

Меган взглянула на его руку, затем повела плечом, чтобы освободиться от его хватки. Она дрожала или ему это показалось?

– Я опаздываю. У меня нет ни минуты.

Меган села за руль и закрыла дверцу.

Натан стоял и смотрел, как она уезжает, так и не сказав последнего «прощай». Может, все к лучшему. Задержись она хоть на мгновение – и он мог потерять голову. И что тогда бы случилось? Одному Богу известно.

Натан не удивился бы, если бы она на сей раз решила остаться в Нью-Йорке. Он лишний раз убедился бы в своей правоте – в том, что, привязав к себе Меган, он загасил бы для нее радость жизни, тот свет, в котором она так нуждалась.

И все же было очень больно смотреть, как она уезжает.

Натану даже стало трудно дышать. Что-то жуткое и громадное разрасталось в груди. Сердце билось в ритме погребального звона. И тот же звон отдавался в голове. И слова… Останови ее. Она может и не вернуться. Останови ее…

Но он не мог остановить ее, как не мог перестать любить ее, иссушить источник любви в своем сердце. Он слишком сильно любил ее, чтобы сделать несчастной.

Все довершил телефонный звонок. Невинный на первый взгляд, ничего такого не предвещавший. Но вместе с этим звонком опустился занавес. Через три дня после отъезда Меган позвонил этот ее друг – поверенный. Тот самый адвокат, что был партнером Дэна Эшвуда. Меган хочет продать землю, сообщил Джек. Все, за исключением дома. Натан заинтересован?

– Если только Меган сама будет вести переговоры.

Но вышло не так, как он хотел. В конце концов, встретив решительный отказ Меган, Натан согласился иметь дело с Джеком. Будь он проклят, если позволит этому куску земли уплыть в лапы какого-нибудь нувориша, чтобы тот затеял там строительство и все испоганил!

Меган проверила, заперта ли дверь, потом скинула туфли на шпильках и пошла в гостиную. Бросив папку с бумагами на стол, расположенный в нише, которая служила ей столовой, она отправилась на кухню. Достала пакет с апельсиновым соком, налила полный стакан и со стаканом в руке вернулась в гостиную. Открыв дверь, ведущую на маленький балкончик, она глубоко вдохнула. И зря. Пропитанный угарным газом воздух мог вызвать лишь головную боль. Как не хватало ей перешептывания листвы и щебета птиц! Единственное дерево, росшее поблизости, – это пальма в кадке. Листья на несчастном дереве поникли, хотя еще вчера она опрыскивала его водой. Наверное, она поторопилась с продажей кондоминиума, в котором они жили с Дэном. Там по крайней мере вид из окна был поприятнее и городской шум не так напоминал о себе.

«Не жалеешь?» – спросила ее Барбра, когда она решила продать кондоминиум. И тогда Меган сказала, что не жалеет. И это было правдой. Новая жизнь в Фармвилле казалась вполне осязаемым фактом. И Натан, как она надеялась, тоже будет присутствовать в этой новой жизни.

Как бы там ни было, она продала их с Дэном жилье, и с этой реальностью приходилось считаться. Больше никаких отклонений в сторону. Никаких окольных путей. Пусть боль станет ее компасом в этой жизни. И даже хорошо, что она продала ту квартиру. Никаких напоминаний о прошлом, ни о далеком, ни о близком. Пусть воспоминания останутся воспоминаниями. Они нужны, чтобы заполнить вакуум в душе, но строить будущее на воспоминаниях нельзя. Прошлое не должно влиять на ее планы.

Положа руку на сердце, она даже думала, что и дом в Фармвилле стоило продать. Вместе с землей. Однако что-то удерживало ее от этого шага. Этот дом она хотела бы передать по наследству своим детям, если бы у нее были дети. Но у нее не было детей и скорее всего уже не будет. Когда Меган поняла, что не сделает Натана счастливым, она отказалась от своих надежд.

Но она не отказалась от дома.

Они с Натаном любили друг друга в этом доме.

Горячий, душный воздух большого города жег ноздри. Может, Барбра была права? Стоило подождать хотя бы до сентября, прежде чем возвращаться в брокерскую компанию? В это время в Нью-Йорке было невыносимо. Оставить зеленую траву и деревья ради раскаленных бетонных коробок и шумных улиц действительно нелегко. Не говоря уже о том, что пришлось бросить размеренную жизнь, к которой она начала привыкать, ради Нью-Йорка с его сумасшедшим, изматывающим темпом и не дающей ни дня передышки работой на Уоллстрит. Меган вспоминала свой кабинет в Фармвилле. Она так и не успела показать его Натану.

Зазвонил телефон, и Меган, задержавшись на миг, чтобы прикрыть стеклянную дверь на балкон, поспешила ответить на звонок. Голос в трубке заставил ее ощутить знакомый холодок, бегущий по спине. Пульс сразу участился.

– Престон! Какой приятный сюрприз!

Престон засмеялся в ответ. Как все же у него с отцом похожи голоса!

– Тутти здесь, рядом. Мы хотели спросить, не заняты ли вы сегодня вечером?

Меган не видела их больше двух месяцев. И успела сильно соскучиться.

– Вы в городе?

– Ничего, если мы заскочим? Может, пойдем куда-нибудь, поужинаем вместе?

– Нет уж, теперь моя очередь вас накормить. Тутти довольно на меня поработала. Не тратьте время, приезжайте прямо сейчас.

Меган дала свой адрес и повесила трубку. Проверив содержимое холодильника и сообразив, что можно приготовить из имеющихся продуктов, она побежала в спальню переодеться.

Через полчаса Меган критически смотрела на себя в зеркало. Щеки пылают, глаза горят. Конечно, ей не терпелось встретиться с Тутти и Престоном, но причина ее чрезмерного возбуждения, как она вынуждена была себе признаться, крылась не только в этом. И голубое она надела не зря.

Звонок в дверь, объятия, слова приветствия. Они были искренне рады друг другу.

– Будь вы помладше, я бы сказала, что вы оба здорово выросли. Поумнели. Тутти, ты прямо красавица. Подрезала волосы?

– Только чуть-чуть. Раз уж я студентка университета, не подобает мне выглядеть как деревенской девчонке.

– Тутти! Ты поступила в Нью-Йоркский университет? Вот уж сюрприз так сюрприз. Здорово!

– Представляете, Меган, впервые выбралась из дома и сразу… Нью-Йорк! Студентка! Я боялась, что меня не примут, потому ничего и не говорила раньше. Хотела сделать сюрприз.

– И тебе это удалось.

Меган крепко обняла Тутти уже в который раз, и Престона тоже.

– Ребята, как я соскучилась!

Они взахлеб делились друг с другом новостями.

Ужин уже подходил к концу, когда Меган наконец набралась смелости спросить о Натане. Она понимала, что не только совпадением обязана тому, что его имя до сих пор ни разу не прозвучало. Глядя в бокал с шампанским, Меган постаралась произнести как можно более безразличным голосом:

– Престон, с отцом все в порядке?

Престон и Тутти быстро обменялись взглядами.

– Вы же знаете папу. Он умеет скрывать свои чувства. Я никогда не мог понять, почему вы уехали так вдруг. Да, папа здоров.

Меган поставила бокал на стол и промокнула губы салфеткой.

– Такое предложение, какое было сделано мне, отклонил бы лишь сумасшедший.

– Ну, я все же думаю, что дело не только в вашей работе. Наверное, папа тоже имеет какое-то отношение к вашему решению уехать. Мне казалось, что вы счастливы в Фармвилле. Когда вы сказали, что ваше место здесь, а не там, я усомнился в вашей искренности.

– Быть счастливой где-то и считать, что там твое место, – разные вещи.

– Папа скучает по вас. – Престон помолчал и немного погодя добавил: – Вы – единственная женщина, с которой он проводил время после того, как умерла мама.

– Брось, Престон. Твой отец часто уезжает из Фармвилла, и когда он бывает в Вашингтоне, представляю, как они оттягиваются с Сетом. У того от женщин точно отбою нет.

Престон рассмеялся.

– Насчет дяди Сета это вы верно сказали. Всякий раз, как папа просил меня поехать с ним, она вот, – и он взглянул на Тутти, – из себя выходит. Ревнивая страшно.

Тутти швырнула в него подушкой, и если эту атаку Престон отразил, то от щипка не увернулся.

– Последний раз папа пробыл в Вашингтоне неделю. Но вы ведь знаете: мы сами заготавливаем фураж для коров на зиму. А сейчас пора заготавливать сено. Да и урожай скоро собирать. Кстати, Сэсси здорово подросла, – со смехом добавил Престон. – Вот уж строптивая скотина! Несколько раз убегала с пастбища, и мне приходилось помогать отцу загонять ее обратно.

Ни Тутти, ни Престон ничего не говорили о свадьбе.

– Натан сказал мне перед отъездом, что он не будет чинить препятствий, если вы решите пожениться, – осторожно заметила Меган.

– Не знаю, с чего это он вдруг передумал, – ответил Престон, – однако он пообещал мне, что поддержит любое мое решение. Но, – и тут Престон широко улыбнулся, – мы с Тутти решили подождать.

– Подождать? Серьезно?

Престон взял Тутти за руку и сказал:

– Она сама мне предложила повременить. Мы поговорили и решили, что так будет лучше.

– Вы заставили меня на многое посмотреть по-другому, – призналась Тутти. – Вы сама себе хозяйка, Меган, а я поняла, что становлюсь ужасно зависима от Престона. Мы оба решили, что мне надо встать на ноги. Никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуться в жизни, и если что-то случится с Престоном или со мной… ну, вы знаете, о чем я. Когда у Престона умерла мама, его отец остался один. И вы тоже овдовели. Вам пришлось свою жизнь строить заново.

– Да, моя хорошая, очень важно быть независимой. Но можно многое пропустить в жизни, если думать о том, что может случиться что-то плохое. И уж конечно, ни в коем случае нельзя терять человека, которого любишь.

– Вы обо мне? – спросил Престон. – Меня-то она точно не упустит. Вернее, я ее не отпущу. Тутти надо попробовать расправить крылья, но, – и тут он тихонько засмеялся, – у меня есть один секрет. Я никогда не говорил ей об этом, но я держу ее на крепком шнуре, и когда она захочет полететь, то полетит, а далеко улететь от меня не сможет. Мне стоит лишь чуть-чуть потянуть за тот невидимый шнур.

Тутти и Престон давно ушли, а Меган так и не могла уснуть. То и дело ей приходилось переворачивать подушку прохладной стороной. Ну почему она не додумалась до этого сама? Ведь невидимая нить, которой привязал ее к себе Натан Кинкейд, так никуда и не исчезла.

Уезжая в Фармвилл, Меган мечтала о переменах, и начало весны было лучшим временем для начала новой жизни. Смена сезонов. Возрождение к жизни. Впрочем, в Нью-Йорке она тоже с нетерпением ожидала смены сезона, но совсем по иным причинам. Она натянула черные колготки, заправила блузку в прямую черную юбку, накинула темно-серый жакет. Это лето выдалось особенно душным. Еще более жарким, чем прошлое, когда она вернулась сюда из Фармвилла. Она ненавидела одежду, в которой вынуждена была ходить на работу. Взяв портфель, Меган побежала на кухню, чтобы сделать последний глоток кофе перед выходом.

Проходя мимо холодильника, Меган бросила взгляд на приклеенные к нему записки. Ужин с Клайвом Кесслером. Позвонить Тутти.