Текст книги "Его прикосновение"

Автор книги: Ли Бранден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

– Ну, Меган, давай, выкладывай.

Меган успела почти пожалеть о том, что он заскочил к ней по дороге с работы. Впрочем, какая разница, сегодня или потом. Чем раньше, тем лучше. У нее было к нему два дела: одно диктовалось необходимостью, другое – обязательствами. И оба нельзя назвать приятными.

– Ну… насчет пастбища. Моего… твоего…

Натан полез в карман и положил на стол листок бумаги с затертыми краями. Видно было, что его много раз сворачивали и разворачивали.

– Что это? – спросила Меган.

– Ты ведь говорила со своим адвокатом?

– Говорила, – кивнула она, развернув документ. – Джек считает, что это дело ясное и прозрачное. Однако он сказал, что если у тебя на руках правильно оформленное «Намерение о продаже», то у тебя есть законное право на эту землю.

Меган читала документ. Все правильно оформлено, и все так, как говорил Натан.

– Ты все время носил его с собой?

Натан кивнул в ответ.

– Почему же ты мне его не отдал раньше?

– Потому что пастбище не стоит того, чтобы мы испытывали друг к другу неприязнь.

– Но ведь это земля, Натан, и мне всегда казалось, что к земле у тебя особые чувства…

– Я не хочу, чтобы это пастбище вставало между нами.

– Оно твое. Просто и ясно, – сказала Меган. – Джек назвал мне приемлемую цену за землю. – Она взглянула на цифры в документе. – Кажется, ты заплатил Наоми куда больше, чем эта земля стоит. Тех денег с лихвой хватило бы, чтобы купить участок, так что оставь себе ту сумму, что ты перевел на депонент.

– Деньги твои. Сделка есть сделка.

– Да ведь я не Наоми, и я лучше знаю, что почем, – с улыбкой сказала Меган. – Но мы найдем компромисс. Заплати налог за этот год, раз земля все равно твоя.

– У тебя еще что-то ко мне, кажется, – улыбнулся он.

Неужели он видит ее насквозь?

– Да, ты прав. Я хотела поговорить насчет Тутти и Престона.

Улыбка мигом сползла с его лица.

– И что насчет них?

– Я знаю, что ты не одобряешь их отношений, – затараторила Меган, – но у проблемы две стороны. Тутти говорила со мной, и я обещала ей, что спрошу твое мнение.

– Не знал, что ты любишь совать нос в чужие дела, – протянул он, пристально глядя на Меган.

– Меньше всего мне бы хотелось вмешиваться, Натан, но…

– И что дальше? – буравя ее глазами, перебил Натан. – Я говорил тебе, что у нас с Престоном сейчас трудный период, но мы как-нибудь разберемся. – Я не хочу, чтобы он швырнул свою жизнь псу под хвост, а заодно и жизнь Тутти! Я люблю его. Я знаю, что делаю. Так что не суйся в наши дела.

– Как ты можешь говорить, что он швыряет свою жизнь псу под хвост, если он любит эту девушку? Да, они молоды, но любовь…

– Любовь!

Натан так произнес это слово, что Меган показалось, будто он покусился на что-то очень дорогое для нее. Глаза Меган вспыхнули гневом.

– Да, представь себе, любовь! А если это только влечение, то ты и в самом деле сломаешь Престону жизнь! Неужели ты не понимаешь, что своими действиями толкаешь их в объятия друг друга и добьешься того, что они поженятся без любви!

Меган не замечала, что повышает голос. Взметнув руку, она потрясала указательным пальцем, словно призывала небо в свидетели.

И вдруг Натан схватил ее руку и, прижав к себе одним быстрым и сильным движением, прошептал:

– Не борись со мной, Меган.

Голос его звучал хрипло и сдавленно.

И вдруг губы их встретились в горячей, отчаянной схватке. Оба чувствовали желание такой силы, которая способна испугать. Меган обняла его за шею и притянула к себе. Она хотела, чтобы он был еще ближе.

Натан резко прервал поцелуй и, взяв ее за подбородок дрожащей рукой, хрипливым голосом сказал:

– Черт его знает, что случается с нами, когда мы теряем контроль, янки.

Вот именно. Надо держать себя в руках.

– Цветы, – пробормотала Меган. – Ты принес мне цветы, а я не поставила их в воду.

Он не стал сопротивляться ее вялому усилию выбраться из его объятий.

Оба чувствовали, что воздух стал густым и звенящим. Напряжение между ними не ослабевало. Но Меган старалась об этом не думать. Ей надо было разобраться в себе.

– Хорошо, – сказал он. – Я очень хочу снова обнять тебя, но не буду этого делать. Когда мы вместе, мы становимся взрывоопасными. – Руки его дрожали. – В следующий раз. Сейчас ты не готова. Потому что есть только одна вещь, которой я боюсь больше, чем потерять тебя, – это заниматься с тобой любовью, а потом видеть сожаление в твоих глазах.

Он все понимал. Меган прикусила губу.

– Прости, что вмешалась не в свое дело.

– Ты задела за живое. Извини за грубость.

Меган кивнула и направилась к раковине, возле которой Натан положил цветы. Он пошел следом, встал сзади и положил подбородок ей на голову.

– Меня взбесило то, что ты слушала Тутти, а потом пыталась сказать мне, как надо себя вести с сыном. Но ты не знала, что я по этому поводу чувствую.

Натан явно искал, но не находил нужных слов.

Он в общем-то и не стремился объяснить ей ситуацию, но и не хотел прямо сказать, чтобы она шла к черту со своими советами. Не хотел говорить ей, что он не тот человек, которым можно манипулировать. Потом как-нибудь он ей все объяснит, но к тому времени она, возможно, уже все поймет сама.

– Давай сейчас не будем об этом, – сказала Меган.

Ей не хотелось начинать очередную ссору. Она не хотела называть его упрямым ослом. Возможно, когда она сочтет нужным сказать ему об этом, он и так все поймет.

Натан смотрел, как она налила в вазу воды и поставила цветы, затем обронил:

– Пора идти.

И, взяв ее за руку, попросил проводить его до двери.

У двери он поднес к губам ее руку. Меган едва не вскрикнула. Что было причиной: удивление, страх, неосознанная откровенность, обнаженность чувств, – Натан не знал.

Она разбудила самого дьявола, ответив на его поцелуй. Его потряс накал ее страсти. От этой женщины голова у него шла кругом.

Нет, он не желал отказываться от Меган Эшвуд, и плевать на последствия. Он хотел ее, пусть на час, на неделю, на… сколько там получится, пока она не убежит назад в свой город. Что будет после того, как она уйдет, он не знал и думать об этом не желал. Что бы ни случилось, он справится и с этим.

– Меган, оглянись.

Она обернулась через плечо. Над горизонтом завис огромный малиновый шар солнца, пышущий жаром и страстью.

– Дух захватывает, правда?

– Правда, – кивнула Меган.

– Вот так будет, когда я займусь с тобой любовью.

Грузовик Натана голубым пятном исчез за холмом. Солнце быстро уходило за горизонт, наступала пора полутеней и грусти. Меган словно наяву видела, как Натан выходит из машины, как поднимается по ступеням крыльца, как треплет по голове Рокки.

У нее в ушах звучали прощальные слова Натана. «Когда я займусь с тобой любовью… Когда я займусь с тобой любовью… Когда я займусь с тобой любовью…» Слова складывались в мелодию, и эта мелодия приятно волновала кровь.

Вернувшись в спальню, Меган стала набирать номер своей лучшей подруги, живущей в Манхэттене. Барбра была человеком основательным, но если и она не сможет вернуть ее, Меган, к реальности, то это несомненно удастся мужу Барбры, Джеку, деловому партнеру и лучшему другу Дэна.

Дэн… Он любил и понимал ее. Но Дэна не было с ней. И никогда не будет. И если бы он был с Меган, то ей никогда не пришлось бы терзаться этой сладкой мукой. Ей и в голову не могло прийти, что она способна испытывать такие чувства.

Она хотела раствориться в объятиях Натана, тело требовало ласки. Слишком много времени прошло с тех пор, как она была близка с мужчиной. Но если бы она испытывала только плотский голод… Ей не хватало человеческого тепла и участия, и она была готова в равной мере принимать и дарить свою любовь.

Меган пугали глубина ее чувств и их неожиданная сила. Она должна была излить душу кому-нибудь, и Барбра прекрасно подходила на роль наперсницы и советчика.

– Слушаю, – ответили на том конце провода.

– Это я.

– Что-то не так? – тревожно спросила Барбра.

– Все хорошо. А чем заняты ты и Джек?

– Джек в изнеможении. Он по уши завяз в этой грязной склоке вокруг ЭРА[4]4
  Законопроект о равных правах женщин, который должен был стать Двадцать седьмой поправкой к Конституции США.


[Закрыть]. Ты же знаешь, как это бывает в разгар политического сезона. А прямо сейчас он отмокает в горячей ванне, а я делаю маникюр.

– Извини, я не вовремя.

– Возможно, мы немного позже выберемся перекусить, – продолжала трещать Барбра, – но все равно сегодня надо лечь спать пораньше. В пятницу предстоит грандиозное мероприятие – благотворительный вечер в пользу нью-йоркской одаренной молодежи. Ты ведь знаешь, мы должны там присутствовать, потому что…

– Барбра!

– Что? О, прости, дорогая, так у тебя действительно что-то случилось?

– В общем-то нет.

– Что значит «в общем-то нет»? Ты всегда выражалась прямо. Почему вдруг стала темнить?

Меган решила резануть сплеча.

– Я встретила мужчину.

– Давно пора.

– Я его не очень хорошо знаю. Вернее, я знаю его хорошо, но…

– Ты хочешь сказать, что знаешь его с интимной стороны и при этом…

– Нет, совсем не то.

– Меган, ты умная женщина. Надо ли говорить тебе, что ты заслужила право на приключение? Ну давай, расскажи мне о нем.

– Барбра, речь идет о моих настоящих чувствах. В этом проблема.

– Ну конечно же, я понимаю, что ты имеешь в виду. Меган, не расстраивайся. Ты знаешь, что мы с Джеком тебя любим и страшно переживаем за тебя с тех самых пор, как Дэна не стало. Но жизнь есть жизнь, Меган, и тебе надо жить дальше. Нельзя хоронить себя заживо. Сколько раз мы говорили тебе, что меньше всего это понравилось бы самому Дэну?

– О Барбра…

– Как давно вы знакомы с этим парнем?

– Недавно.

– Приезжай на выходные. Хотелось бы взглянуть на тебя поближе. В последний раз, когда мы виделись…

– Не говори мне об этом.

Меган вовсе не хотелось, чтобы подруга напоминала ей о последнем своем визите. В тот раз Барбра со свойственной ей прямотой заявила, что Меган похожа на раскисшую лапшу и совсем отстала от жизни.

Барбра никогда не понимала тех чувств, которые Дэн и Меган питали друг к другу. Их с Джеком брак был благополучен, но Дэн и Меган, казалось, и дня не могут прожить друг без друга. Барбра не одобряла такой сильной взаимной зависимости.

– Так ты приедешь? – не унималась Барбра. – На той неделе у Сарди мы случайно встретились с Мораном Следжем, и он спрашивал о тебе. Может быть, встреча со старыми приятелями…

– Он все еще работает брокером?

– Конечно, – со смехом сказала Барбра. – Я сохранила для тебя номер «Форбс»[5]5
  Журнал деловых кругов, освещающий вопросы менеджмента и определяющий критерии наиболее эффективного ведения бизнеса.


[Закрыть], где его называют лучшим брокером года. Он так и не простил тебе того, что ты отняла у него возможность покрасоваться в свете прожекторов, когда он уже почти поверил в то, что его физиономия будет напечатана на первой странице.

– Как давно это было, – со вздохом произнесла Меган. – Еще до того, как мы с Дэном поженились.

– Для Следжа это было вчера! Ты же знаешь, он настоящий мачо. Никогда не простит женщине, в особенности молодой и красивой, того, что та его обошла. Эти акулы бизнеса с Уолл-стрит не скоро забывают обиды. Ты стала легендой, Меган.

– Зря стараешься, Барбра. Обратной дороги нет. Я поняла это, когда мне пришлось временно замещать Хаскела. Я потеряла все связи.

– Замещать старого друга не все равно, что работать на себя, – сказала Барбра. Не дождавшись ответа, она снова спросила: – Так ты приедешь в гости?

– Я подумаю.

Примерно полчаса Барбра настоятельно уговаривала Меган приехать и наконец вытянула из нее обещание заскочить на пару дней.

Меган приняла душ, поужинала с бокалом вина, долго и тщательно расчесывала волосы перед сном, долго стелила постель, но уснула только на рассвете. Мысли о Натане не давали ей покоя. Принять решение в том, что касалось ее отношений с этим мужчиной, было очень нелегко.

Барбра смотрела, как всегда, в корень. Первый вопрос, который она задала, – это как долго они знакомы. В самом деле, что она, Меган, знала о Натане? Она знала то, что о нем говорили другие. Но большинство местных жителей были о нем весьма невысокого мнения.

Единственная, кому здесь Натан Кинкейд пришелся по душе, – это Дженни Уэст, да и то, если верить слухам, ее больше привлекали в нем его деньги, чем что-либо другое.

Невеселая получается картина, но ведь у каждого есть враги и завистники.

Исходя из собственного опыта, Меган не рискнула бы назвать Натана Кинкейда скрягой. Он был готов поступиться пастбищем, лишь бы не сломать возникшей между ними дружбы. Одиночка? Угрюмый скряга? Ну может, он не очень любил компанию и был несколько скуповат, но это не выходило за рамки привычного.

Меган улыбнулась и, сев в постели, подоткнула под спину подушку. На ночном небе сверкали звезды, и одна, особенно яркая, так нарядно смотрелась в обрамлении оконного переплета. Это была Венера. Меган легла и, дотронувшись кончиком пальца до губ, загадочно улыбнулась. Натан Кинкейд умел целоваться.

Но не из-за этого Меган мучила бессонница. Она говорила правду, отвечая Барбре, что не ищет легкого флирта. Но и серьезных отношений Меган тоже не хотелось. Ни с Натаном, ни с кем-либо еще.

Смерть Дэна чуть было не разрушила ее личность. Меган ни за что не смогла бы пройти через все это снова. Но тогда возникал все тот же вопрос, который она не раз задавала себе раньше: чего она хочет от Натана?

На этот вопрос она не знала ответа. Пока не знала.

Глава 7

– Он заставил меня проверить, как вы, – промямлила Тутти. Руки у нее были по локоть в муке.

– О чем ты? – с трудом соображая со сна, спросила Меган. Затем она посмотрела на часы и увидела, что почти полдень. Итак, она проспала все утро.

– Натан Кинкейд, – угрюмо произнесла Тутти. – Он зашел сразу после того, как я пришла, а когда я сказала, что вы еще спите, попросил, чтобы я проверила, все ли с вами в порядке. Я ответила ему, что не люблю приставать к людям, когда они спят, но он на меня наорал. Сказал, что вы, может, заболели или что-то в этом роде.

– Тутти, неужели он на тебя повысил голос?

Натан о ней беспокоился!

– Он рычал. А это еще хуже, чем если бы он орал. В любом случае я не хотела вас будить. Я сказала, что, на мой взгляд, вы выглядите прекрасно, а он ответил, что и на его взгляд тоже. От него такое не часто услышишь, и особенно странно, что он сказал это мне.

Тутти вытерла руки о джинсы.

– Впервые он говорил со мной по-человечески.

– Ты вся в муке, – проговорила Меган, надеясь, что Тутти не заметит ее пылающих щек.

– Я подумала, что могла бы сделать несколько рулетов и положить их в морозилку. Вам он нравится, да?

– Мне очень хорошо с ним. Натан – замечательный человек.

Тутти нахмурилась.

– Он честный, – продолжала Меган. – Он усердно работает, в чужие дела не лезет.

Тутти скептически взглянула на Меган.

– Мы по-разному на него смотрим, – осторожно проговорила Меган.

– И каковы успехи?

– Ты о чем? – со смехом спросила Меган. – Ты столько теста навела, что тебе весь день будет чем заниматься. Да и у меня дела.

Через три дня Меган, услышав телефонный звонок, спустилась со стремянки. Она как раз разбирала книги в библиотеке деда.

– Я забыл посмотреть на часы, – сказал Натан на том конце провода. – Я ведь тебя не разбудил?

– Как остроумно, – рассмеялась Меган. – Я знаю, что ты заходил пару дней назад с утра, когда я еще спала. Просто я накануне легла поздно, вот и все.

– Ты не обиделась, что я попросил Тутти к тебе зайти? Ты говорила, что встаешь рано, и я забеспокоился.

Меган представляла его во всех деталях: в чем он одет, как улыбается.

– Натан, я тоже о тебе беспокоюсь.

– Обо мне?

Меган рассмеялась.

– Что ты так удивился? Или это тебя настораживает? Я не интриганка и не задумываю ничего такого, что могло бы тебя заставить всю ночь не спать.

– Мне не важно, о чем ты думаешь, янки. Главное, чтобы в твоих мыслях присутствовал я, – сказал он хрипловатым шепотом, от которого ее пробирал холодок.

– Покуда речь идет о тебе, у меня не очень большой выбор.

– Я пытаюсь вспомнить, что хотел сказать, – после паузы ответил он. Затем в трубке раздался смех и Натан произнес: – Эй, буду честным. Я скучаю по тебе. Я настолько соскучился, что готов приготовить ужин, лишь бы ты его со мной разделила.

Он по ней соскучился!

– Тутти приготовила дрожжевые рулеты и положила их в морозильную камеру. Я могу захватить с собой парочку, если хочешь.

– Оставь их на другой раз. Когда я приглашаю женщину на ужин, все, чего я жду от нее, – это что она помоет посуду.

– Могу представить, – неодобрительно заметила Меган.

– Я заеду за тобой в семь, если ты не против.

– Идет, – сказала Меган и с улыбкой опустила трубку на рычаг.

К половине седьмого вечера Меган была уже одета и ждала его на веранде, сидя на качелях. Когда зазвонил телефон, она бросилась в дом, чтобы ответить.

– Рокки укусила змея, – раздался в трубке голос Натана. – Я с ним у ветеринара, и мне придется остаться до тех пор, пока не буду уверен, что с ним все в порядке, чтобы взять его домой. Мы не знаем, сколько придется ждать, но и оставить его здесь я не могу. Рокки, конечно, дадут снотворное, но если он проснется и поймет, что он в незнакомом месте, то до смерти испугается. Мне жаль отменять приглашение на ужин, но ничего другого не остается.

«Конечно, не может же он оставить пса в ветеринарной лечебнице на ночь, если учесть, какие у него отношения с этим псом, – подумала Меган. – И именно поэтому я пойду к нему домой и подожду его там. Когда он привезет Рокки домой, ему не придется сидеть с больным псом одинокому и несчастному. К тому же голодному».

– Черт, глупая псина! – сказал Натан, укладывая собаку на большую красно-черную диванную подушку, набитую кедровой стружкой. – Зачем тебе только понадобился этот водяной щитомордник?

Рокки тихонько завыл, узнав голос хозяина. Он был все еще в полусне.

– Все в порядке, малыш. Я с тобой. Мы знаем, как вызволить друг друга из беды, если кого-то из нас укусит змея.

Меган задержалась на пороге с большой корзиной-термосом, которые обычно берут на пикник. Натан стоял спиной к ней, и она едва не уронила корзину, пытаясь смахнуть набежавшую слезу тыльной стороной ладони. Человек, который способен так сочувствовать своему псу… Позавидуешь сыну, имеющему такого отца, позавидуешь женщине…

– Меган?

Натан обернулся, увидел ее, и улыбка радости осветила его лицо.

– Не знаю, вовремя я или нет, – проговорила она, взволнованная и смущенная его приемом. – Ты, должно быть, только пришел домой.

– Если это то, что я думаю, – сказал он, кивнув в сторону корзины, – то ты попала в самую точку.

– Как он? – спросила Меган, взглядом указав на подушку, на которой лежал пес.

– Мы вовремя успели. Ветеринар сказал, что опасность еще не миновала, но с Рокки все будет в порядке.

Меган нежно погладила пса по спине.

– Все будет хорошо, Натан. Рокки знает, как его любят, и это – великое дело.

Натан присел на корточки рядом с псом. Когда он взглянул на Меган, глаза его посветлели, стали совсем золотистыми. Он выпрямился и притянул Меган к себе. Затем положил подбородок ей на макушку. Она сомкнула руки у него за спиной и вздохнула.

– Как хорошо, что ты у меня, – тихо произнес он.

– Я знала, что ты будешь расстроен из-за Рокки, – сказала она, – и еще я подумала, что ты можешь проголодаться.

– Эх, Меган, – он вздохнул, крепко-крепко обнимая ее, – до сих пор я и не знал, как мужчина может проголодаться.

Почесывая подбородок о ее макушку, он слегка раскачивался, увлекая за собой и Меган, ритмично, словно в танце. А потом рассмеялся. Меган чувствовала, как сотрясается его грудь, своей грудью. Она крепче обняла Натана.

– К сожалению, – сказал он, – вряд ли в этой корзине найдется хоть что-нибудь, способное утолить мой голод…

Предупреждение было сделано как нельзя кстати, ибо в тот же самый миг Меган опалило желанием. К счастью, оставались пути для отступления. Натан устал, проголодался и был расстроен и озабочен здоровьем собаки. Это усыпило его бдительность. Если бы не это, он бы понял, на какую зыбкую почву оба ступили. Грудь ее напряглась, соски восстали, внизу живота разгоралось пламя, а плавное покачивание казалось ей самым чувственным и эротичным движением в мире.

Меган высвободилась из его объятий, довольная тем, что он ее не удерживал.

– Я накрою на стол, если ты скажешь, где у тебя все лежит.

Натан прижал ладонь ко лбу. Глаза его все еще были закрыты. Но вот он резко открыл их и облокотился о кухонный стол.

– Ты еле на ногах стоишь от усталости, – нахмурившись, промолвила Меган. – Наверное, – заключила она, – мне не стоило приходить.

С этими словами Меган стала распаковывать корзину.

– Мне хорошо с тобой, дорогая.

– Но ты меня не ждал.

Натан усмехнулся:

– Я не ждал и свой первый велосипед к Рождеству. И только благодаря этому велосипеду я все еще верю в Санта-Клауса.

Его улыбка могла растопить ледяную глыбу. Но Меган и так уже таяла. Он засунул большие пальцы в карманы джинсов цвета хаки, натянув ткань. Знакомая поза. Впервые она увидела его таким на пастбище в тот первый день. Лицо ее вспыхнуло.

– Я оставлю ужин, а завтра зайду узнаю, как Рокки.

– Меган, перестань. Когда я увидел тебя там, на веранде, с корзиной, я решил, что Рокки умер, попал в рай и меня прихватил с собой.

Он протянул к ней руки, и она подалась ему навстречу – как раз в тот момент, когда снаружи раздался раскат грома и сразу за ним шелестящий шум дождя. Ливень ударил в окна. Порывом ветра распахнулась дверь в кухню. Натан поспешил закрыть ее.

– Первая летняя гроза, – сказал он. – Долго она не продлится. Здесь погода меняется быстро.

– Не забудь запереть дверь, – напомнила Меган.

– Не многие рискнут вломиться в мой дом, – сказал Натан. – Большинство считает меня сукиным сыном.

– Но я не большинство, так что со мной можно не ломать комедию, Натан.

– Нет, – сказал он, стараясь разглядеть то, что таилось в синей глубине ее глаз. – Ты не такая, как все.

Меган била дрожь. Что он надеялся увидеть в ней? Пытался ли он найти ответ на вопрос, что удерживает их вместе, что связывает их, как ноты в мелодию? Или это только она одна слышит музыку сфер?

Его сердце неистово колотилось. Ладонь скользила по ее спине вверх и вниз, лаская, привлекая ближе. Ее собственное сердце грозило выскочить из груди. Надо было срочно что-то предпринимать.

– Порой я сама себя не понимаю. Но хорошего человека, Натан Кинкейд, я узнаю сразу.

Меган улыбнулась, встретив его недоуменный взгляд.

– Не бойся, – сказала она. – Я никому не выдам твой секрет.

С Натаном всегда испытываешь ощущение, будто паришь на орлиных крыльях, но что будет, когда этот орел приземлится?

– Хочешь пирог?

Не дожидаясь ответа, она положила шарик мороженого на большой кусок яблочного пирога и пододвинула к его тарелке.

За десертом они говорили без умолку. К тому времени, как Натан доел второй кусок пирога, она о нем многое узнала. Как и она, он голосовал за кандидатов от партии, но не за саму партию. Как Генри Джеймс[6]6
  Генри Джеймс-старший (1811–1882) – американский философ и теолог, последователь Э. Сведенборга.


[Закрыть], он верил, что богатство человека – в земле, которой он владеет. Он так же, как и она, любил классическую музыку и был скорее шокирован, чем удивлен, когда она призналась ему, что не меньше классики любит кантри.

– Единственный музыкальный стиль, который я не уважаю, – это рэп, – сказала Меган.

– Престон считает, что танцевать и петь рэп – неплохой способ общения, – проговорил Натан. – Когда я пытался изложить ему мою точку зрения, мы поссорились. – Он вздохнул. – Везет тем, у кого нет детей. То, что говорят о пропасти между поколениями, – правда. Мне, к примеру, не удается ее преодолеть.

Казалось бы, вот тут и поговорить о Престоне и Тутти, но Меган предпочла ухватиться за иную тему.

– Я очень хотела иметь детей, – сказала она. Ее слова были встречены явным удивлением. – Но при большой разнице в возрасте, которая у нас была, Дэн считал, что это было бы неправильно. Я была с ним не согласна, но этот вопрос был, пожалуй, единственным, по которому мы не сходились во мнениях.

– Я не знал, что он был намного старше.

– Тринадцать лет разницы. Однако я никогда их не замечала. Он был просто мудрее меня.

Они говорили о ее работе брокера, и Натан в который раз напомнил себе, что только чудо могло задержать ее здесь, в Виргинии, надолго. Странно, как это она еще не уехала.

– Ты никогда не говорил мне о своей службе на флоте, – осторожно заметила Меган.

На этот раз Натан рассказал ей, что был резервистом флота, еще когда учился в университете здесь, в Виргинии. Окончив университет, он получил звание главного старшины[7]7
  Воинское звание в ВМС США.


[Закрыть] и честно служил, поднявшись по служебной лестнице до командира корабля. Он женился, еще будучи студентом. Натану был примерно двадцать один год, когда он связал себя узами брака.

Едва он рассказал ей все, что хотел рассказать, поставив точку на том эпизоде своей биографии, как оказался в Фармвилле, Натан сменил тему.

– Ты положила меня на обе лопатки, сказав, что любишь фольклорную музыку. Готов поспорить, что ты знаешь о стиле кантри столько же, сколько я знаю о фермерстве.

– А ты испытай меня! – подзадоривала Меган. – Или ты боишься, что я узнаю о том, что ты совсем не разбираешься в классике?

– Будь по-твоему! – сказал он.

Склонив голову, он смотрел на нее из-под полуопущенных длинных ресниц. От этого взгляда по телу Меган бежали мурашки.

– Бах, – сказал он, улыбаясь.

– Клинт Блэк, – парировала она.

Натан приподнял бровь.

– Чайковский!

– Ренди Трэвис.

Меган захлопала в ладоши.

Он назвал еще с дюжину имен. Меган засмеялась.

– Теперь моя очередь: Рахманинов.

– Кейт Ричардс, – ответил Натан, изобразив муку сомнения на лице.

Меган взвизгнула от восторга.

– Кейт Ричардс? Вот ты и попался. Он гитарист в «Роллинг стоунз»!

Увидев озорной огонек в глазах Натана, Меган вскочила со стула и, подлетев к нему, толкнула его в плечо.

– Это нечестно! Ты знал, что он рок-музыкант!

Натан со смехом перехватил ее руки и усадил к себе на колени.

– Ты, честное слово, такая… такая…

Меган встретила его потемневший взгляд, и дыхание у нее участилось. В этот миг и она, и Натан явственно ощущали, что даже малой искры достаточно, чтобы вызвать пожар.

Натан усадил ее поудобнее, и ток его возбуждения пробежал по внутренней стороне ее бедра. Меган вскочила на ноги и бросилась мыть посуду.

Она все еще чувствовала то тепло и знала, что он наблюдает за ней. Надо было срочно зацепиться мыслью за что-то будничное. Ах, вот и оно. Отчего это Натан не установил в доме посудомоечную машину? Она оглянулась, чтобы задать приготовленный вопрос, и едва не столкнулась с ним лбом. Его дыхание согревало ей щеку.

Дыхание – это почти парение души. Тепло его дыхания так же сильно действовало на Меган, как и тепло его сердца, тепло его души. Не говоря уже о тепле его рук и губ… И все вместе грозило свалить ее с ног. Меган судорожно схватилась за край столешницы.

– Я не хотел напугать тебя, – сказал он и осторожно убрал прядь волос с ее щеки.

– Ты застал меня врасплох, – вымученно улыбнулась она.

Он кончиком пальца провел по ее лбу и вниз, до щеки, потом легонько приподнял подбородок. Ее веки отяжелели.

– Мне бы хотелось быть ближе, – сказал он.

– О! – выдохнула она.

– Я хочу поблагодарить тебя.

– За что? – с дрожью в голосе спросила она. – Мне ведь тоже хотелось есть. Единственная роскошь – это пирог на ужин.

– Дело не в ужине. Спасибо за то, что ты есть. Не всякой женщине понравилось бы, если бы ей в последнюю минуту сказали, что приглашение на ужин отменяется из-за того, что собаку нельзя оставить в лечебнице на ночь.

– Любая бы поняла.

– Далеко не любая.

Он осторожно, словно чашку тонкого фарфора, взял в руки ее лицо.

– Ты накормила меня, ты беспокоишься о моей собаке, тебе удается рассмешить меня, и с тобой я чувствую себя в своем собственном доме как никогда непринужденно и спокойно.

Его дыхание коснулось ее губ, призывая их раскрыться.

– Я хочу обнять тебя.

И он обнял ее.

Не раздумывая, она приникла к нему. В его объятиях ей было так спокойно, так легко. Здесь не было ни прошлого, ни будущего. Только вот этот миг.

Все, что она слышала о нем, не имело значения. Она знала вещи поважнее. Он был сильным, но ранимым. Суровым, но нежным. Он понимал ее, он трогал ее сердце добротой. В нем была бездна эмоций, и эта бездна грозила поглотить ее.

Но когда Натан смотрел на нее смеющимися глазами, он становился похожим на легкий ветерок, способный развеять ее печали. А потом он касался ее и превращался в пламя. Она не загадывала надолго, не думала о последствиях. В этой секунде не было ничего, что могло бы ранить. И ей нужен был именно этот миг.

– Натан?

Он лишь тихо дышал в ответ.

– Поцелуй меня.

Он сжал ее в объятиях. Она телом ощущала его силу, полноту его желания. Его сердце стучало ей в грудь.

– Бог мой, знаешь ли ты, чего мне стоит сдерживаться? Меган, поцелуя мне будет мало.