Текст книги "Сохрани меня (ЛП)"

Автор книги: Лейтон Дель Миа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5.

Кельвин.

Я просыпаюсь от крика, но, когда подрываюсь и сажусь прямо, вокруг меня лишь спокойная тишина. До меня доносится тёплое дыхание Кейтлин. Даже если кто-то и кричал, её сон это не потревожило. Одеяло слишком жаркое, так что я встаю и расхаживаю по маленькой комнате, пытаясь заглушить звон в ушах. Кусочки и осколки сна пытаются воссоединиться. Будучи напряжённым и встревоженным, я нахожу на полу джинсы и натягиваю их. После ищу футболку на моей маленькой полке в её квартире.

Спустившись, я смело шагаю и выхожу в холодную ночь. Брожу часами, пытаясь услышать что-нибудь неправильное, но натыкаюсь на шайку студентов из колледжа. Они вежливые, кивают и улыбаются, и я прохожу мимо.

Я возвращаюсь почти в пять часов утра. Чёрное небо сменяется цветом индиго, а прежде яркие звёзды вовсе исчезают. Звук шарканья ног впереди заставляет меня выровнять спину и осмотреть местность. Потеря способности видеть ночью расстраивает меня и толкает к крайностям. Я застываю лишь на миг, чтобы увидеть Кейтлин в прозрачном белом халате и тапочках, и она идёт от здания по дорожке. Кажется, всё моё тело начинает пульсировать, когда я устремляюсь к ней.

– Что ты делаешь на улице?

– Где ты был? – плачет она, толкая меня руками в грудь. – Я волновалась!

– Вышел прогуляться. Какого чёрта ты делаешь здесь в такое время?

– Ищу тебя, – она проводит тыльными сторонами ладоней по обеим щекам. – Я не знала, где ты. Я ду… Думала…

– У тебя небезопасный район, – говорю я, снова сканируя местность вокруг нас. – Я не хочу, чтобы ты ходила здесь одна ночью. Ты слышишь меня?

– Чёрт возьми, речь сейчас не обо мне, – её кожа покрывается мурашками, а соски превращаются в две идеальные горошины под сатином. Я притягиваю её к себе за бицепс, но она изворачивается и скрещивает руки на груди: – Не надо.

– Мы закончим наверху.

– Где ты был?

– Я сказал тебе: вышел прогуляться.

Я видел все выражения лица Кейтлин и очень хорошо знаю это. Она хреново скрывает боль. Её огорчение очевидно, но я понятия не имею почему. Хотя в данный момент мне плевать.

– Идём назад. На тебе грёбаный халат почти без ткани, и ты посреди улицы. Ты пытаешься спровоцировать изнасилование или похищение? Снова?

– Пошёл ты на хер, Кельвин. Ты тот, кто сделал это со мной. И тебя единственного я должна бояться.

– Понимаю, – бесстрастно отвечаю я. – Не думаю, что мне нужно об этом напоминать.

– Значит, не говори, что мне делать. И не исчезай посреди ночи. Ты хоть понимаешь, какие сценарии пронеслись в моей голове?

– Я в порядке, как видишь. Но у меня лопается терпение. Здесь холодно, и любой прохожий может увидеть твою грудь и почти, – я склоняю голову, пока не касаюсь своего плеча, – твою киску.

Кейтлин отходит назад на шаг и содрогается:

– Думаю, тебе стоит уйти.

– Нет.

– Возвращайся домой. Я не хочу тебя здесь видеть.

Она разворачивается и уходит, исчезая в здании. Я полностью растерян, понятия не имея, в чём проблема. Я вздыхаю, потираю щетинистую челюсть ладонью и следую за ней. Наверху я усаживаюсь у стены напротив двери в её квартиру. Всё, о чём я могу думать, – это то, какой лёгкой добычей она сейчас могла стать. Вспоминаю прошлое, и все вещи, которые, как я видел, делаются с молодыми, красивыми девушками, жестоко проносятся у меня в голове. Каждая ведёт к факту, что меня не было рядом, чтобы уберечь её здесь, и что без моего наркотика и Нормана я абсолютно беззащитен.

Когда ранним утром встаёт солнце, бросая лучи через окно в холле, я поднимаюсь. Вытаскиваю свой ключ, но ручка поворачивается раньше, чем я вставляю его. Делаю глубокий вдох, успокаивая злость на неё за то, что она была такой безрассудной и не заперла дверь.

Спальня пуста, но дверь в ванную комнату закрыта. Я подхожу туда и нахожу Кэт, лежащую в наполненной водой ванне, с закрытыми глазами и откинутой головой. Вонючий запах тлеющего между её пальцами косяка ударяет меня, будто я врезаюсь в стену, – если бы всё было как раньше, я бы почувствовал его ещё в холле или дальше.

– До сих пор не научился стучать в дверь, – бурчит она.

Не открывая глаз, она делает затяжку. Мой взгляд перемещается к её соскам, которые едва касаются поверхности, и к ступням, выглядывающим из воды на противоположном конце ванны. Рядом с её щиколоткой лежит лезвие. Она бы сделала это? Я видел её на краю безумия. Что понадобилось бы, чтобы снова отправить её туда?

– Я не буду, – говорит она. Я встречаюсь взглядом с её влажными посеревшими глазами. – Пока ты здесь, оно мне больше не нужно.

Я захожу в комнату, снимаю теннисные туфли и опускаюсь на край ванны.

– Я здесь.

– Но ты ушёл.

– Кейтлин, куда, ты думаешь, я ходил? Не понимаю, почему ты вышла из себя.

– Ты ушёл посреди ночи. Я боялась, что ты можешь не вернуться.

Мне нужно прикоснуться к ней, так что я хватаю её за подбородок и заставляю посмотреть на меня.

– Я говорил тебе, что никуда не денусь. Я просто вышел прогуляться.

– Но почему? Ты чувствуешь, что задыхаешься? Ты ходил увидеться с другой женщиной? Патрулировал? Я думала обо всём этом и даже большем, но данные три варианта были самыми возможными. Честно говоря, не знаю, какой из них самый худший.

– Как ты могла подумать, что есть кто-то ещё?

– Проститутки считаются, Кэл.

Её обвинение настолько смешно, что я разражаюсь смехом, а она выдёргивает подбородок из моего захвата.

– Вот что получаешь, когда встречаешься с девушкой за двадцать.

Она кривится и смотрит в сторону, снова высасывая дым из косяка и гася тот о пепельницу.

– Ты хочешь знать, каково это – трахаться с кем-то, помимо тебя? – спрашиваю я. Её попытка спрятать шок не увенчалась успехом. – Это секс, и, конечно, ощущения приятные. Женщины, с которыми я был, позволяли мне делать с ними всё, что мне хотелось.

– Ты и со мной делаешь что хочешь, – бурчит она, до сих пор избегая моего взгляда.

– Они сосут мой член, объезжают меня, позволяют использовать каждую их дырку, и ощущения хорошие. Мне не стоит переживать ни о чём, кроме как кончить.

– Убирайся из моей квартиры. Ты – ублюдок.

Я снова смеюсь. Не могу сдержаться. Она полностью голая, в моём распоряжении, а её раздражение взывает прямо к моему члену. Я хочу протиснуться пальцами в неё и заставить её кончить, пока сам буду мастурбировать и кончать в чистую воду в ванне.

Она сужает глаза при взгляде на меня.

– А мне стоит рассказать тебе, каково заниматься любовью с Грантом?

Моя ухмылка исчезает так же быстро, как и моя рука движется к её горлу.

– Скажи ещё хоть слово.

Её глаза сосредоточены на мне, дерзкие и полностью лишённые страха.

– Я мог бы трахнуть любую женщину на этой планете, и ничего бы не сравнилось с тобой. Я оставил всё – я уже оставил всё – чтобы твои ноги раздвигались передо мной, чтобы я мог похоронить свой член в тебе. Я эгоистичный, больной на голову и хочу только тебя, хочу, чтобы ты хотела только меня, – я наклоняюсь вперёд, пока она отталкивает меня. – Разговаривать с тобой, спать рядом с тобой, быть с тобой в одной и той же комнате безгранично лучше, чем секс с любой другой женщиной. Я люблю тебя. Нет никого, кроме тебя. Ты понимаешь? – она кивает. – Отвечай мне, Кейтлин. Ты понимаешь? Даже не спрашивай меня больше о других женщинах!

– Я понимаю, – отвечает она. Когда я отпускаю её, она добавляет: – Я тоже тебя люблю.

Опускаю локти на колени и, вздыхая, провожу руками по волосам:

– И я никуда не собираюсь. Я проведу все свои дни, пытаясь заставить тебя понять, чего ты стоишь, – смотрю на неё сверху. – Я бросил патрулирование. И чувствую себя слабым, ничего не делая.

– Ты настолько хороший, – её слова посылают дрожь по моему телу. Я вовсе не хороший. Я далёк от этого. Как далеко мне нужно зайти, чтобы она увидела это? – Но ты не можешь больше ничего делать, – продолжает она. – Во-первых, у тебя нет снаряжения. Если с тобой что-то случится, я не смогу это пережить. И это не твоя ответственность. Никогда не была. Пусть полиция делает свою работу.

– Мне даже не нужно слушать это. Я знаю, что ты права. Я не сделаю этого снова. Просто пообещай мне, что ты больше не выкинешь подобную хрень и не выйдешь искать меня.

– Хорошо.

– Пообещай мне. Я не тот мужчина, которым был. Если что-то случится, я не смогу быть твоим героем.

– Сейчас ты мужчина не меньше, Кельвин.

– Просто пообещай, – произношу я, не узнавая мольбу в своём голосе. – Пообещай, что будешь осторожна.

– Я обещаю, – она садится с небольшим всплеском воды. – Вода остывает.

В момент, когда она встаёт на ноги, я подхватываю её под колени и беру на руки.

– Ты промокнешь, – сквозь хохот произносит она.

– Значит, таких нас будет двое.

– Кельвин, – вздыхает она, когда я опускаю её задницу на столешницу. – Я не могу.

Я всасываю мыльную влажность с её шеи, прокладывая дорожку из поцелуев к её уху.

– Это называется примирительный секс, воробушек.

– Мне нужно на работу. Я уже опаздываю.

– Но ты ведь босс, – напоминаю я ей, пока мои пальцы бродят по всему, чего я могу коснуться.

Она игриво отталкивает меня:

– Именно. Поэтому должна подавать пример.

Я снова поглощаю её, захватывая мочку уха.

– Возможно, босс сегодня так и не появится на работе. Возможно, сумасшедший запрёт её в её же квартире и будет трахать, пока они оба не потеряют сознание.

Она стонет, откидывая голову назад, и я встречаюсь глазами со своим собственным тёмным взглядом в зеркале позади неё.

– Будь там, сделай это, – говорит она нерешительно.

Я издаю смешок и прикусываю её кожу ещё разок.

– Ладно, я оставлю тебя одну. Но примирительный секс не снимается с повестки дня. Сегодня вечером.

Она хватает меня за руку до того, как я отворачиваюсь. Её глаза распахнуты, и рот приоткрыт, будто она собирается сказать что-то, но ни ничего не выходит. В итоге она произносит:

– Эти последние две недели были будто сон. Ты всё, по чему я скучала. Даже больше: ты всё, что мне нужно.

– Ладно, – отвечаю я.

– Мне нравится твоя идея. Возможно, одной ночью я снова стану твоей пленницей.

Я отхожу от неё, чтобы скрестить руки. Румянец ползёт вверх по её открытой коже.

– Что ты имеешь в виду?

– Я просто… Ну, мы могли бы попробовать. Притвориться. Сыграть в игру.

– Время, проведённое в поместье, не было игрой.

Вижу испуг на лице Кейтлин.

– Я знаю это. Думаешь, не знаю? – я лишь пялюсь на неё. – Просто хочу посмотреть. Иногда я мечтаю об этом: о вещах, которые ты со мной делал.

Чёрт. Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Мечтать и делать – две разные вещи.

– Иногда я делаю больше, чем просто мечтаю, Кельвин.

– То есть?

– Я проигрываю воспоминания.

– И?

– И они заводят меня, – признаётся она.

– Думаешь, что готова для этого?

Она уверенно кивает.

У меня нет ответа. Её взгляд падает на почти болезненную эрекцию под моей ширинкой.

Кейтлин улыбается и соскакивает со столешницы. Её прикосновение к моему паху настолько нежное.

– Я снова буду твоим воробушком.

Она покидает ванную, и я почти разворачиваюсь, чтобы схватить её, повалить на пол и толкнуться в неё настолько глубоко, что можно будет остаться там навсегда. Но нам нужно подождать до вечера.

Глава 6.

Кейтлин.

Мелинда дёргает мою руку.

– Почему здесь Грант?

Я закрываю папку перед собой и бросаю в ящик стола. Мой бывший парень в синем костюме, сшитом на заказ, и с кейсом в руках открывает дверь галереи.

– Дашь нам минутку? – спрашиваю я, не глядя на неё.

Она уходит, пока он пересекает галерею, а его глаза шарят по последним выставленным работам.

– Что ты здесь делаешь?

– И я тоже рад тебя видеть.

– Прости. Я не ждала тебя.

Он однократно кивает, глядя за мою спину.

– Это последняя?

Я смотрю через плечо на фотографию. На ней только моё окно в поместье – всё. Я поместила фото в рамку таким образом, чтобы низ картины захватывал лишь подоконник. Я не удивлена, что её не купили. Вид из него серый и холодный, и в нём нет ничего необычного. В любом доме может существовать подобное окно. Но для меня оно значит очень многое, вот поэтому на него столь высокая цена.

– Из моей выставки – да. Всё остальное продано.

– Хорошо, – его взгляд скользит по мне, после чего он смотрит на часы. – Время обеда. Не против, если я присоединюсь?

– Ну, вообще-то…

– Давай, Кэт. Позволь мне.

Я вздыхаю:

– Хорошо. Конечно. Только Мел сообщу.

Я хватаю пиджак и сумочку и говорю Мелинде, что скоро вернусь. Грант ждёт меня перед зданием, придерживая дверь.

– Как обычно? – интересуется он, и я киваю.

Мы направляемся в гастроном на углу.

– Как работа? – спрашиваю я.

– Идёт потихоньку. Вчера вернулся из командировки.

– Это круто. Я забыла. Япония.

– Было классно убраться отсюда ненадолго. Мне тоже нужно было время подумать.

Я смотрю вниз и жду. Но он ничего не говорит, а просто открывает дверь в гастроном, когда мы добираемся до него и направляемся к отделу готовой еды.

– Два сэндвича с индейкой: мне – со всем, ей – с сыром чеддер вместо проволоне и без майонеза, – он смотрит на меня, когда женщина за прилавком отворачивается от нас. – Это всё, или что-то поменялось за последние две недели?

Я улыбаюсь:

– Нет. По крайней мере, не привычки в еде.

Он оплачивает нашу еду и напитки, пока я выбираю столик на террасе. День прохладный, но солнце сжалилось и греет. Когда мы немного подкрепились, я спрашиваю:

– Так для чего это?

– В Японии было одиноко. Имею в виду, у меня было несколько поездок за год, но эта была иной. Я знал, что ты не будешь ждать меня здесь, и время там было весьма подпорчено из-за этого.

– Прости. Знаю, что это было неожиданно.

– Неожиданно, да. У меня было время подумать после нашего последнего разговора. Находиться вдалеке от тебя было сложно. Мне бы хотелось, чтобы ты дала мне шанс попытаться всё наладить.

– Грант…

– Я тебе кое-что привёз.

– Мне? – спрашиваю я, касаясь груди. – Зачем?

Он берёт кейс с земли и кладёт его на стол. Тот открывается после парного клика, и Грант достаёт прямоугольный пакет. Я отталкиваю свой сэндвич и разворачиваю хрустящую коричневую бумагу, всё это время глядя на него.

Три панно создают картину ветки одинокого вишнёвого дерева в цвету. У неё снежно-серый фон, будто сейчас середина зимы, но розовые лепестки остаются чувственными, едва меняя свой цвет на белый.

– Это напоминает мне тебя, – произносит он.

– Оно прекрасно, – отвечаю я. – Хотя я не такая утончённая.

– Может, и нет. Ты права, вишнёвый цвет утончённый. Его жизнь коротка. Это напоминание о том, что нужно ценить редкие и драгоценные моменты.

Мои глаза мечутся между его лицом и подарком.

– Ты не сделал ничего плохого, Грант.

– Возможно, ты чувствовала себя… Не знаю, недооценённой. Я не был предназначен для этого, – на обычно выглаженном костюме появляются складки, когда его плечи поникают. – Не тем занимался. Иногда я забываю, что просто выслушать помогает больше, чем решать проблему. Если бы знал, что теряю тебя, малышка, я бы сильнее старался быть здесь с тобой.

– Дело не в этом, – говорю я.

Чувствую, как сжимается горло и болит сердце.

– Дай мне ещё один шанс.

Я смотрю на стол, избегая его грустных глаз:

– Мне жаль. Я не могу.

– Почему нет? Мне нужна причина, Кэт. «Так не пойдёт» делает вещи только хуже. Это может значить что угодно.

– Я кое-кого встретила.

– Что?

Я заставляю себя встретиться с ним взглядом, но он пристально всматривается в невидимую точку на столе.

– Быстро, – произносит он. – Хотя… – он поднимает глаза: – Пока мы были вместе?

– Нет.

– Кто он? Чем занимается?

– Он… Объектами в стадии строительства.

– Мне не нравится, как это звучит.

– Вот такая я.

Я тянусь к его руке и сжимаю её:

– Спасибо за подарок.

Я заворачиваю панно, пока Грант убирает кейс со стола.

– Я провожу тебя обратно.

– Тебе не по пути, – произношу я, но мы уже идём.

– Кэт, – спрашивает он не решительно, – ты уверена насчёт этого? Мы хорошая пара, так все говорят. С работой всё в порядке. У меня есть дом, где я хочу, чтобы была и ты. Я помог уладить всё то дерьмо, через которое тебе пришлось пройти. Я люблю тебя. Этот парень может дать тебе всё это?

Мы останавливаемся возле огромных окон галереи, и я изучаю лацканы его пиджака. Это правда: Грант – мечта, а не парень. Жизнь с ним была бы лёгкой, гораздо легче, чем с Кельвином.

– Я не знаю, – в итоге говорю я. – Но это не имеет значения. Ничего не важно, потому что ничто не может удержать меня от него.

Я благодарна Гранту за то, что он разворачивается и уходит, потому что больше не могу выдерживать выражение его лица. Однако он останавливается и оборачивается. Он пялится сквозь меня в галерею.

– Когда впервые ты показала мне то фото, я спросил, почему оно так важно для тебя. Ты сказала, что сидела там, ждала и мечтала.

– Ты спросил, получила ли я когда-нибудь то, о чём мечтала.

– Ты сказала «нет». Почему у меня такое чувство, что это изменилось?

Я вздёргиваю головой.

– Потому что это так. Я не получила то, что хотела, но получила кое-что лучше.

– Прощай, Кэт.

Грант уходит дорогой, которой мы пришли, и я наблюдаю за этим, пока он не поворачивает за угол. Переживаю из-за того, что говорит обо мне предпочтение Кельвина Гранту, будто я не способна уйти от боли, которая для нас кажется неизбежной. Его боли, моей и нашей совместной.

Позже я сижу на том же месте в галерее, когда Мелинда тихонько присвистывает.

– Ого.

– Что? – спрашиваю я, закрывая железную решётку.

– Высокий и сексуальный сейчас пялится в нашем направлении.

– Кто?

Она указывает на тротуар, и я замечаю Кельвина, прислонившегося к машине.

– Это Кельвин, – отвечаю я.

– Это твой новый парень?

– Я же говорила, что он горячий.

– Эм, что горячий, так это точно. Он великолепен.

Кивнув, я соглашаюсь. Его упругое тело и подтянутые мышцы скрыты под джинсами и свитером цвета зелёного леса, пока он расслабленно опирается на капот. Рукава подвёрнуты, а загорелые руки скрещены на груди. Но, скорее всего, мне бросается в глаза в этой картине то, что на нём чёрные очки в толстой оправе, которые он надел впервые с тех пор, как вернулся в мою жизнь. Я чувствую его напряжение даже на расстоянии. Или, может быть, это моё собственное напряжение из-за того, что я вижу Кельвина в старой версии.

Мелинда хлопает себя по лбу:

– Оу… Не злись. Я забыла предупредить, что он звонил ранее.

– Звонил? – спрашиваю я и делаю глубокий вдох. – У нас с Кельвином сейчас планы. Я познакомлю вас в другой раз.

Когда я приближаюсь, двигаются лишь его глаза.

– Неожиданно, – произношу я.

– Не хочешь рассказать мне о свидании во время ланча?

Я останавливаюсь, почти касаясь носками его обуви.

– Полагаю, завершение. Гранту тяжело из-за этого. Я рассказала ему о тебе.

– Да? Что ты ему сказала?

Я улыбаюсь.

– Мой супергерой носит зелёный свитер, – говорю я, скользя по мягкой ткани лицом, – в тон его глазам.

Он рычит:

– Что это?

Я проследила за его кивком в сторону сумочки, откуда выглядывает запакованная в коричневую бумагу коробочка.

– Какой же ты всё-таки проницательный, – отвечаю я. – Подарок.

Его нижняя челюсть знакомо смещается.

– Он купил его для тебя?

– В Японии.

Я вытягиваю её из обёртки и передаю Кельвину. Он открывает крышку, смотрит на панно и отдаёт обратно мне. Слегка улыбаюсь и с силой обнимаю его, поскольку он продолжает стоять и не двигается.

– Я рада, что ты здесь. Теперь мы можем пойти домой?

Он целует меня в макушку.

– Ага.

Он молчит, пока мы едем, но я не против. Кельвин отдалился от меня с того момента, как я упомянула о ролевой игре несколько дней назад. Я чувствую себя ближе всего к нему только посредине ночи, когда он сжимает меня в объятиях. Меня должно беспокоить то, насколько крепко Кельвин прижимает меня во сне, но я боюсь, что он и является единственной вещью, которая способна меня успокоить.

Когда мы приезжаем в квартиру, он вытаскивает ключи, но останавливается. Я смотрю на него, жду, пока он наклонится ко мне и оставит нежный поцелуй на щеке.

– Кейтлин? – шепчет он, так и ожидая там. – Я люблю тебя.

– Кэл?

Он открывает дверь и удерживает её для меня, чтобы я прошла. Сначала кладу картину и сумочку, а потом разуваюсь. Когда оглядываюсь через плечо, он всё ещё стоит в дверях и смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

Необходимо лишь три гигантских шага, чтобы он снова оказался возле меня.

– На колени.

– Кельвин…

– На колени! Сейчас. Не заставляй меня повторять в третий раз.

Смена поведения так легка для него, что по моему позвоночнику пробегает дрожь. Я вздёргиваю подбородок. Губы подрагивают:

– Или что?

– Прости?

– Что будет, если ты скажешь это снова?

Выражение его лица не меняется, но грудь начинает подниматься и опадать быстрее. Он хватает меня за руку и разворачивает. Я кричу от внезапности, когда он резко задирает платье вверх, отодвигает подвязки чулок в сторону и отвешивает тяжёлый шлепок. Прежде чем протестую, он снова ударяет меня, и я молчу от шока.

– Мне стоит взять ремень, или ты уже готова отсосать мне?

Мои колени подкашиваются на слове «ремень». Тяжесть его руки помогает мне быстрее опуститься на пол.

– Вот так, – бурчит он.

Его глаза искрятся и сосредоточены на мне, когда он расстёгивает свои джинсы. Подвязки моих чулок впиваются в бёдра, заставляя меня сжать ноги. Он никогда не бил меня так, когда мы были в поместье.

– Закрой для меня глаза.

Я делаю, как он велит. Кельвин хватает одной рукой мою грудь, сжимая, потирая, щипая и повторяя всё сначала.

– Ты словно приманка. С такими сиськами под этим платьем. Даже сказать тебе не могу, как долго я хочу трахнуть их. А затем кончить на твоё лицо. Тебе бы это понравилось?

– Да, Кельвин.

– Открой рот.

Его пальцы скользят внутрь, и я инстинктивно начинаю их сосать. Кельвин добавляет пальцы, насколько позволяет мой рот, и ласкает мой язык, толкая их всё глубже в горло.

– Шире, – приказывает он. – Шире, воробушек. И держи эти глазки закрытыми.

Слюна вытекает и капает, пока он трахает мой рот своими пальцами, влага стекает из уголков глаз, потому что я пытаюсь подавить рвотный рефлекс.

– Это моя девочка.

Никогда в своей жизни я не была более влажной. Моё тело дрожит от воспоминаний о том, каково это – быть полностью в подчинении Кельвина. Мои бёдра кажутся шёлковыми под ладонями, и – Боже – как же мне нужно почувствовать его.

Его ладонь хватает моё запястье, и Кельвин поднимает мою руку над головой.

– Разве я дал тебе разрешение прикасаться к себе? Сегодня всё только для меня, Кейтлин. Если будешь вести себя хорошо, возможно, я позволю тебе кончить.

Его пальцы исчезают, но он удерживают мою руку в железной хватке. Он берёт свой член и придавливает к своему животу, прижимая яйца к моим губам. Я пробую их языком, и из него вырывается стон. Я сосу – он рычит, поэтому продолжаю то, что делаю. Его ствол трётся о моё лицо. Он убирает свои яйца и размазывает смазку по губам головкой члена.

– Это мой рот, – его рука сжимает мою грудь через платье. – Мой, – он тащит меня за руку. – Посмотри на меня.

Глаза мгновенно слушаются, распахиваясь по его команде. Он входит в мой рот, собирая слюну жёсткими толчками в задней части моего горла.

– Господи, насколько же это великолепно. Может быть, мне заснять это на камеру и отправить каждому ублюдку, который когда-либо прикасался к тебе?

Мои глаза расширяются, и я трясу головой так, как только могу с занятым ртом. Я не уверена, что пугает больше: что меня будут снимать или что я верю в то, что он может это сделать.

Он подавляет смешок, который напоминает мрачный порочный звук.

– Встань, – он сжимает моё запястье, поднимая меня на ноги. – Нагнись.

Волосы у меня на затылке становятся дыбом.

– Нет, Кельвин. Я не… Я не хочу…

– Не хочешь чего?

Я прочищаю горло, но слова всё равно звучат шёпотом:

– Анального секса.

Он сжимает рукой мой затылок и наклоняет меня под углом девяносто градусов, останавливая моё лицо возле своего влажного члена. Его руки остаются на месте некоторое время, напоминая мне оставаться неподвижной. Он исчезает из моего поля зрения, и я сжимаю бёдра. Если я скажу Кельвину остановиться, знаю, что именно это он и сделает. Думаю, сделает. Но моё тело живое и отзывчивое. Оно хочет, чтобы я дала Кельвину всё, что ему нужно. Он возвращается через мгновение и становится на колени позади меня. Его губы касаются меня между ног и оставляют поцелуй с причмокивающим звуком.

– Это не для тебя, так что не смей кончать, – произносит он. – Хотя ты всё ещё самая сладкая штучка, которую я пробовал, – его язык кружит по поясу моих подвязок, облизывая и массируя ту область.

Я не могу сдержать гортанный стон, когда его зубы впиваются в место, где ягодица переходит в бедро. Не теряя ни секунды, он, пропуская клитор, скользит языком вниз.

– Пожалуйста, – заикаюсь я.

– Я становлюсь таким твёрдым, когда ты умоляешь.

– Прошу, – произношу я, но слово превращается в крик, когда он всасывает мой клитор в рот и слегка его прикусывает.

Он удерживает его между зубами и проводит по нему языком вперёд и назад, посылая по моим венам экстаз. Лицо горит, рот открыт от немых криков, когда удовольствие достигает своего пика. Моё тело протестует, когда Кельвин исчезает, крича от желания почувствовать его. Он накручивает мои волосы на руку, и его член врезается в меня одним уверенным движением. Войдя в меня, Кельвин делает сильные, но короткие толчки, продвигаясь глубже и глубже, если это вообще возможно. Он наклоняется ко мне и одновременно тянет мою голову назад.

– Не кончай, – с жаром произносит он над моим ухом. – Я серьёзно. Не. Смей. Кончать.

Я придерживаю свои подвязки сзади, пока он выпрямляется и вколачивается в меня, а его руки крепко сжимают мои бёдра, скользят по телу, играют с моими волосами, хватают за плечи – он касается меня везде так, что я чувствую царапины от его грубых пальцев и бездушные толчки в моё тело.

– Сегодня я владею всеми частями тебя, – рычит он. – Ты всего лишь маленький птенчик, пойманный в мою клетку.

Он оттягивает резинку моих подвязок и хлопает ею по коже моего бедра. Низ спины сжимается от холодка, стекающего между моими ягодицами. Он что-то разливает по моему анусу, пока я не становлюсь пропитана этим.

– Спрошу всего лишь раз. Если ты солжёшь, я узнаю.

Мой оргазм нарастает, но я пытаюсь подавить его, прикусывая острыми зубами свою нижнюю губу.

Чувствую давление на свой анус, но в меня ничего не проникает.

– Он трахал тебя сюда?

– Нет, – мгновенно произношу я.

– Почему нет?

– Я не позволяла ему.

– Ты говоришь правду?

– Да.

– Он пытался?

– Да, – я настолько влажная, звук нашего секса и мелодичный, и порочный одновременно. – Я сейчас кончу, Кельвин, – задыхаюсь я.

– Сделай это. Я мечтаю отшлёпать тебя так, как никогда прежде в твоей жизни.

Я давлюсь неожиданным всхлипом. Кажется, я не могу остановить грядущее. Дрожу от надвигающего освобождения, но оживаю от разочарования. Наверное, он чувствует, что я становлюсь туже, готовлюсь раствориться в спазмах, потому что выходит из меня.

– Ложись на пол.

Контролируемыми, но дрожащими движениями я опускаюсь на пол и ложусь на живот. Он укладывается рядом со мной и притягивает меня к себе спиной. Сильная рука обвивает мои предплечья. Второй он направляет свой член по смазке на моём анусе. Я сжимаю его руку под своим подбородком, впиваясь ногтями в его кожу.

– Шшш, – шипит он, когда я корчусь от его попыток. Он забрасывает ногу поверх моих, усмиряя меня сильными мышцами. Кельвин проталкивает в меня головку, прежде чем дотягивается до клитора. – Я хорошо тебя трахну, если позволишь мне, – произносит он, – но своим ёрзанием ты испытываешь мой контроль.

Мою грудь сотрясают немые вдохи, и я пытаюсь расслабиться возле его тела.

– Вот так, – говорит он, его пальцы описывают спокойные круги. Он целует мою щёку. – Когда ты подчиняешься, когда сдаёшься, это делает меня твёрдым.

– Медленнее, – выдыхаю я.

Его толчки начинаются нежно, но не проходит много времени, прежде чем они набирают темп и глубину. Его рука напрягается вокруг меня, и он выдыхает в мои волосы.

– Господи. Скажи мне, каково это – ощущать мой член в своей заднице.

– Нет, – визжу я. Его рука шлёпает меня по заду. – Я чувствую… Твою… Полноту…

– Он заставляет тебя хотеть кончить?

– Да.

– Не уверен, стоит ли мне позволить тебе.

– Пожалуйста, – говорю я. – Пожалуйста, Кельвин.

Ещё один шлепок следует до того, как он перекатывается на меня. Его крепкая хватка остаётся на моём плече, пока он вколачивается в меня, прижимая к полу тазовыми костями. Он такой горячий, когда кончает в мою задницу, стоная с закрытым ртом в мои волосы.

Моё тело трясёт, когда с шипением он выходит из меня. Моя раскрытая задница горячая в тех местах, где он ударил меня, и холодная, где не трогал, но мне едва удаётся дышать.

Он встаёт, и я морщусь, когда переворачиваюсь. Сдвигаюсь, чтобы поправить подвязки или снять их, но потом просто смотрю вверх на Кельвина. Он абсолютно во всём мой господин. Он владеет мной целиком и полностью, и мысль об этом вселяет в меня страх. Его джинсы расстёгнуты ровно настолько, чтобы они могли висеть на бёдрах, а на шее и лбу у него блестит пот. Рукава его свитера всё ещё обыденно подвёрнуты – поразительно и невозмутимо.

– Кельвин?

Он вздрагивает в движении и застёгивает штаны.

– Оставайся здесь.

– Куда ты идёшь?

– На улицу. Положи ладони на пол и согни колени.

– Но я… Липкая. Мне нужно привести себя в порядок.

– Думаю, шлепки понравились тебе больше, чем ты себе это позволяешь почувствовать.

Я сжимаю губы в линию.

– Ладно, – мягко произношу.

Я кладу ладони на пол и принимаю позу.

– Не двигайся.

Он уходит через дверь, и в комнате становится холоднее. Когда на меня опускается тревога, оргазм, который я почти ощутила, угасает. Мысли соревнуются в голове, и я снова становлюсь девочкой из поместья. Его игрушкой. Но сейчас, спустя время без всего этого, я могу признать, что происходящее, как ничто иное, сносит мне крышу. Мне не нравится, что он оставляет меня одну на жёстком полу. Я поднимаю голову, оглядываясь вокруг, будто где-то есть подсказка, куда он ушёл на самом деле. Я даже не рядом со спальней, поскольку мы сделали всего несколько шагов от входной двери. Опускаю голову и жду. Сперма вытекает из моего ануса, создавая мокрое пятно на полу.

Луна просто огромная. Кровь стекает на поверхность воды тонкими струйками. Жар такой выразительный. Я поднимаю пальцы из воды, и моя ладонь покрывается крохотными кровавыми пузырьками.

Открываю глаза и чувствую горячее дыхание на своей шее.

– Кейтлин, проснись.

Я стону от боли в теле и оглядываюсь в темноте. Надо мной массивное тело, с силой прижимающее мои руки к бокам, и я ёрзаю, когда твёрдость упирается между моих ног.

– Ненавижу то, что ты почти всё проспала, – шепчет Кельвин мне на ухо. Он сдвигается, разводя мои бёдра, чтобы можно было подобраться ближе. Я сухая, и мне больно, когда он проталкивается в меня. – Это мог бы быть кто угодно, – продолжает он напротив моей кожи. Моя киска быстро согревает его, увлажняясь и принимая всю длину. – Любой больной ублюдок мог вломиться сюда и найти полуголую тебя на полу. Лечь на тебя и изнасиловать, – я стону, когда его бёдра сдвигаются назад и вколачиваются в меня. Он поднимает голову и смотрит на меня. – Я ненавижу мысль об этом, воробушек.