Текст книги "Судьбы (ЛП)"

Автор книги: Лейн Бросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Неестественно освещённое небо окрасилось в дымчатый цвет. В открытое пространство над головой Коринфии залетали серые хлопья. Подолом рубашки она вытерла с лица толстый слой пыли.

Миранды не стало. Если Коринфия останется здесь, под землёй, она погибнет вместе с ней.

Вокруг продолжали завывать сирены вперемежку с неистовыми криками. Лёжа там и глядя в небо сквозь разрушенный потолок, она уловила тихий плачущий звук, дошедший до неё сквозь шум сирен и крики – он был похож на мяуканье маленького котенка. Она попыталась не обращать внимания, но звук вытягивал из неё душу, вынудив подняться на ноги. Она вспомнила, что однажды, много лет назад, она нашла бездомную кошку и хотела приютить её, но Миранда не позволила, сказав, что домашние животные, обязательства, привязанности – всё это слишком человеческое и не приличествует Падшей Судьбе. Коринфия не смогла объяснить, что животные напоминают её старый мир, место, где энергия циркулировала между существами, где она чувствовала себя востребованной и была в безопасности.

Коринфия многие годы не вспоминала об этом бродячем котёнке и отказе Миранды. Она почувствовала укол печали. Интересно, выжил ли тот котенок?

Она наклонила голову, чтобы не мешал шум, и снова внимательно прислушалась к звукам плача. Он доносился со стороны лагуны. Что-то потянуло в груди, повлекло её на этот звук. Она выкарабкалась из -под груды обломков. У самой воды, наполовину скрытая упавшей колонной, сидела маленькая девочка, лет, может быть, четырёх или пяти. Слёзы проделали дорожки по её грязным щёчкам, и хотя она засунула большой палец в рот, всё равно продолжала плакать. Когда она увидела Коринфию, она вынула палец и поднял обе ручки, чтобы её взяли на руки.

Коринфия не колебалась. Она наклонилась и осторожно подняла девочку, которая сразу обвила ручонками шею Коринфии. Она была на удивление тяжёлой и пахла чем-то знакомым из мира людей. Клубника.

Вдруг, на Коринфию нахлынула волна воспоминаний: летние фермерский палатки, переходящие в прилавки, заполненные фруктами цвета рубинов...

Мыло и чистые простыни...

Запах рубашки Люка...

Коринфия отбросила воспоминания и спросила:

– Где твоя мама?

Девочка кивнула головой, указывая коротеньким пальчиком назад, на разрушенную ротонду. Коринфия посмотрела через плечо на груду разбитых колонн на фоне горящего города. Как кто-нибудь мог выжить при таких разрушениях?

Она не могла оставить девочку одну. Коринфия вспомнила, когда она была изгнана, как страшно и одиноко она себя чувствовала, пока её не нашла Миранда. Она знала – не должно иметь значение, что произойдёт с одной случайной девочкой – она знала, что это не её дело – но это было важно. На данный момент, для неё это имело значение больше, чем все остальное.

– Давай найдём её, – сказала Коринфия.

Она повернулась и зашагала прочь от воды. Постепенно всхлипывания девочки превратились в сопение. Вес девочки был едва выносим для Коринфии – она была так слаба – но она отказывалась опускать её вниз. Когда они пошли по лужайке, которая теперь разделилась надвое, зияя свежими ранами в земле, она почувствовала щекотание на щеке. Девочка проводила ручонками по спутанным волосам Коринфии.

– Красивые,– тихо сказала она.

Коринфия выдавила улыбку. -Спасибо,– сказала она. Её глаза защипало и она быстро моргнула.

Что теперь? Вдалеке, дорога казалась почти безлюдной – перевёрнутые, брошенные на улицах, машины испускали дым, но большая часть разрушений и основная медицинская помощь были сосредоточены в более населённых пунктах.

В каком направлении ей идти?

Очередной толчок прошелся по земле. Коринфия пригнулась, защищая девочку своим телом. Кусочки летящих осколков вонзились в её спину и руки.

Когда шум стих, Коринфия вновь встала на ноги и приподняла девочку, горько плачущую на её груди. Затем, она услышала позади крик женщины.

Коринфия обернулась.

Девочка подняла голову и расплакалась. Женщина побежала к ним, с протянутыми руками, спотыкаясь о неровную землю. Когда она поравнялась с Коринфией, девочка потянулась из рук Коринфии к рукам её матери.

Женщина рыдала, прижимаясь к дочери, шепча, – всё хорошо. Мама здесь. Всё хорошо.– Затем она посмотрела на Коринфию. – Благослови тебя Господь,– всхлипывая сказала она, и обняла Коринфию одной рукой, притягивая её поближе.

Коринфия застыла.

Она чувствовала благодарность женщины. Никто прежде не обнимал её подобным образом.

– Спасибо тебе,– сказала женщина, подавшись назад. Она потянулась и сорвала что-то с её шеи, после чего положила это в руку Коринфии. – Спасибо.

Женщина пошла в сторону улицы, девочка продолжала плакать, вцепившись в мать ручонками. Коринфия посмотрела на вещицу, что дала ей женщина. В её окровавленной ладони лежал кулон Святого Иуды.

Святой покровитель безнадёжно проигравших.

Она подняла его за серебряную цепочку, глядя, как он вращается, похоже на крошечную балерину в её музыкальном кулоне. Глубоко внутри неё возникла и жуткая боль, от которой перехватило дыхание. Кулон задрожал.

Всё, чего она когда-либо хотела, – это вернуться домой в Пираллис. Это было причиной всего – единственной движущей силой всех её действий. Каждый раз, когда гудел клаксон, визжали шины, или из автомобильных динамиков раздавалась музыка, она жаждала спокойствия и тишины, своего сумеречного мира.

Она никогда не хотела быть человеком – боялась этого больше всего.

Она никогда не чувствовала себя человеком. Она никогда не чувствовала вообще ничего.

До Люка.

Он добавил ей множество вопросов, он изменил её видение мира. Он был упрямым ​​и самоуверенным, самоотверженным и верным. Она хотела снова увидеть его, сказать ему, что он был прав, попросить его больше рассказать о своей семье, своих друзьях, своей мечте. Она хотела показать ему, что поняла теперь, почему он так хочет спасти свою сестру. Что поняла, что значит так сильно заботиться о ком-то.

Она попыталась глубоко вдохнуть, но почувствовала, будто что-то застряло в горле. Давление в груди росло и ей показалось, будто она вот-вот взорвётся. Она открыла рот, чтобы закричать, но ничего не вышло.

Ноги задрожали. Коринфия упала на четвереньки и кулон шлёпнулся в грязь в футе от неё. Девушка задыхалась, её легкие горели. И тут что-то внутри неё сломалось и рыдания вырвались из её горла.

Мучительный, сдавленный звук.

Прежде она никогда не плакала.

Слёзы стекали по её щекам, рисуя причудливые разводы из грязи. Она широко раскрыла глаза, напуганная и очарованная, даже несмотря на то, что слёзы продолжали сокрушать её, пока грудь вздымалась и сжималась в приступе боли. Она хотела знать, была ли это смерть. Она нашла объяснение боли, но это было что-то намного большее. Это продолжалось и продолжалось, не утихало, лишь опустошало её, пока в ней не осталось чувств; словно её пронзило смертельным током.

Она поднялась на ноги, полуслепая от отчаяния. Не зная, что делать и куда идти, она заковыляла по направлению к озеру. Слёзы застили её зрение, но она всё же чувствовала, как тысячи светлячков роились над беспокойной поверхностью воды.

Она сглотнула горечь. Почему они не падали? Они должны были завершать цикл; они должны возвращаться в Пираллис.

Коринфия бросилась в воду. Она каким-то образом решила, что могла помочь, что она могла восстановить этот крошечный кусочек баланса. Когда вода сравнялась с её талией, она глубоко вдохнула и нырнула. Её руки и ноги горели, но она, не обращая внимания на резкую боль в мышцах, оттолкнулась и поплыла к центру водоёма.

Вынырнув на поверхность, отплевываясь от воды, она закричала:

– Уходите! Уплывайте, пока не потерялись!

Коринфия замахала руками, поднимая брызги воды в сторону парящей дымки светлячков. Но они, очевидно, сбились с пути и не могли погрузиться в воду.

Слёзы обжигали её глаза. Все эти судьбы будут утеряны навечно. Произойдёт ли конец света, теперь, когда всё состояло из шанса и выбора? Будет ли всё разрушено?

Коринфия подумала о тёплых глазах Люка, о том как он сказал «Если ты веришь в судьбу»...

Возможно ли, что она влюбилась в него?

Имело ли это значение?

Коринфия набрала полный рот воды, а затем выплюнула её, откашливаясь. Поверхность небольшого озера за несколько минут взволновалась ещё сильнее. От воды исходила вибрация, становясь громче, пока не переросла в грохот. Течение нахлынуло на неё, закрутив в свой поток. Она снова глотнула мутной воды и выплюнула её в приступе тошноты.

Волна с рёвом накрыла её голову, погружая в шум и грохот. В течении нескольких панических секунд её крутило по кругу. Она вырвалась на поверхность глотнуть воздуха, но тут очередная волна воды хлынула ей в рот.

Она снова опустилась погрузилась в воду.

Её лёгкие горели, а ноги мёртвым грузом тянули вниз. Она вновь выбралась на поверхность, только успела вдохнуть, как снова была сбита тяжёлой стеной воды.

Коринфия перестала сопротивляться. Сил бороться больше не было. Вдруг она услышала тихую мелодию, медленно льющуюся над водой, что-то почувствовала, похожее на дуновение ветра на её коже. ... Это играла её музыкальная шкатулка.

А после она услышала лишь тишину.

Глава 20

После ухода Коринфии Миранда лежала неподвижно, даже биение её сердца звучало приглушённо. Она не дышала. Спустя какое -то время, она глубоко вздохнула; этот вздох был подобен смеху. Она на самом деле была ранена, без обмана! Но это ранение намеревалась использовать для того, чтобы убедить Коринфию, что именно она виновна в этой разрухе. В том, что она должна убить Люка, или взять на себя вину за смерть Миранды.

Ее полки были сломаны, флаконы разбиты вдребезги, а драгоценные смеси и снадобья пролиты безвозвратно. Но удалось сохранить раздавленный лепесток мака, который облегчит ее боль. Уподобившись человеку, она медленно поползла из-под завала. Силы были на исходе. Прилагая неимоверные усилия, пришлось кусочек за кусочком собирать щебень в стопку, чтобы использовать его в качестве трамплина. Она добралась до озера в тот момент, когда Коринфия погрузилась в воду.

Что ж. Коринфия собиралась вернуться в Пираллис.

Вот он – момент, которого она ждала! Шанс доказать Трибуналу, что разрушение Пираллиса могло произойти, что всё это время им стоило прислушаться к ее словам.

Они теперь будут кланяться перед ней, просить её о лидерстве и совете. Она будет контролировать Радикалов. Вместе, они станут могущественнее Незримых. Ирония в том, что она использует одного из них! Как это поэтично!

Павшего Ангела Судеб, который послужит ключом их гибели!

Десять лет пребывания в Гумане изменили Коринфию, и Миранда была той, кто способствовал этому. Она готовила её, медленно и осторожно, чтобы можно было сделать выбор.

Она десять лет ждала идеальной возможности, и когда получила шарик от Вестника, то уже знала: судьба внутри него принадлежала Коринфии. Ей было суждено погибнуть от руки мальчишки. Но шарик был мутным и в нём едва можно было что-то разглядеть; а Коринфия с лёгкостью поверила в иное предназначение. Ей хотелось верить, что, в конце концов, она вернётся домой.

Миранда погрузилась в озеро. Слабый след, оставленный Коринфией, вел вниз, к густому пятну цветов, кружащему на дне водоёма. Едва уловимые нотки музыки просачивались из-под воды; мелодия была достаточно ей знакома, чтобы вызвать секундный укол боли в сердце.

Это было в прошлом.

Будущее теперь зависело от одной девушки. Была ли Коринфия достаточно сильна, чтобы сделать это? Она спасёт себя; но она также подвергнет разрушению Пираллис.

Оттолкнувшись, Миранда подалась вперёд. Чем дальше она плыла, тем слабее становилась боль в её голове и конечностях. Наверху блеснул слабый пурпурный свет, и она поплыла к поверхности. Боль в теле отступила и она вновь почувствовала себя сильной.

После всего, что она сделала, этот план не может потерпеть неудачу.

Когда Миранда вынырнула на поверхность озера, дрожащая Коринфия, подобно худой и жалкой собаке, плескалась у берега. Туманное пурпурное свечение заполонило небо. Крошечные светлячки мерцали над водой. Миранда нырнула обратно вглубь и проплыла ещё несколько ярдов, чтобы Коринфия не заметила её наверняка.

Выйдя из водоема, Миранда отряхнула сандалии. Даже камни здесь были гладкими, словно они были сделаны из бархата. Всё в Пираллисе казалось мягким, пластичным, готовым к превращению во что-то ещё -что-то лучшее.

Руки чесались вызвать бурю. Настолько сильный ветер, чтобы он смог поглотить красоту этого места! Но она знала, что это не сработает, так как уже пробовала это раньше, когда была моложе, сильнее.

Лишь Ангелы судеб владели силой в этом месте– Коринфия и её сёстры, вечные дети. Лишь они могли действовать в этом сумеречном мире.

Поэтому она ждала, и ждала, и ждала, пока терпение не стало вечным привкусом на языке– горьким и настолько знакомым.

Миранда посмотрела на небо и улыбнулась. Уже светало. Её план работал, и наконец-то пришло её время мести Незримым.

Оставалось сделать лишь одно, чтобы убедиться, что Пираллис будет уничтожен навсегда.

Глава 21

Когда Коринфия снова услышала мягкие звуки музыки, та темнота, та мгла, которая наполняла её голову, начала рассеиваться. Знакомая мелодия успокоила её. Спокойное течение подняло её тело. Вынырнув, она глубоко вздохнула. Воздух был свеж и наполнен запахами цветов.

Запахами дома.

Её ум стал ясным, не затуманенным. Обновленным. Если истинно во что-то верить, оно рано или поздно случится. Жжение в конечностях немного успокоилось. Она погрузила руки в ласковый песок речного дна и медленно двинулась к берегу.

У края воды, она остановилась и посмотрела на своё отражение. Вокруг головы сиял нежно-фиолетовый ореол неба, кожа практически светилась.

У неё перехватило дыхание.

Дом.

Слово прошло сквозь сознание, обволакивая её теплом.

Она почти не могла в это поверить – заключительная миссия не завершена, и всё же она здесь. Не трансформируется, однако – она по-прежнему находилась в своей наполовину человеческой форме. Но исцеляющие ветры Пираллиса уже начали свою работу. Они звенели в её крови. Целое десятилетие было наполнено болью, ноющей, укоренившейся в костях, в зубах, позади глазных яблок. Всё это было так близко, так близко... Если она сделает то, чего от нее ожидают, она снова станет одной из судеб, как только она сможет сделать эту попытку. Так обещала Миранда, так показал шарик: это был её собственный нож. На фоне восходящего солнца, прежде чем опуститься, в воздухе мелькает нож. Одна жизнь потеряна, одна судьба исполнена. Но все же...

Она ахнула. Казалось, словно она вечность не позволяла себе дышать; лишь теперь тяжесть в её груди действительно ослабла. Чувство облегчения, избавления от боли, было похоже на радость. Царапины на её щеке постепенно исчезли, а ее спутанные волосы смягчилось, когда легкий ветерок растрепал их в свободную косу. Она выглядела моложе, снова здоровее. Она чувствовала, как осиный яд ослабил на ней свою хватку. ... Скоро она вновь станет сильной. Способной выполнить свою задачу раз и навсегда, восстановить баланс, вернувшись в надлежащее ей место. Она выглядела почти как ребенок. Невинной.

Но она более не была невинной.

Что-то внутри неё изменилось.

Она посмотрела на неестественный оттенок неба. Оно было слишком светлым. Бескрайнее, пурпурное небо было окутано красным, словно вот-вот начнёт светать.

Коринфия почувствовала, как страх зародился в её груди. Она всё ещё не завершила её задание. Она изменила ход вселенной.

Она уже изменила судьбу одного парня.

Вселенная, насколько ей было известно, содержала песчинки и зёрна сомнения. Как и шарики, судьба не была прямой и однонаправленной. Она была круглой и могла быть рассмотрена под бесконечным количеством углом, полных изменчивых, кружащих перемен. В каждом правиле, казалось, есть исключение.

И это было одно из них.

Потому что она уже сделала свой выбор.

За каменными стенами, окружавшими Великие Сады, рос цветок, который может спасти жизнь, хотя это должно убить того, кто его сорвёт.

Коринфия больше не чувствовала никакого раскаяния или сомнения. Только грусть заполнила её, заставляя чувствовать головокружение, невесомость, словно она исчезает. Решение ощущалось таким же интимным и важным, как её собственное имя.

Баланс Вселенной по-прежнему должны быть восстановлен – это означало, что кто-то должен умереть.

Она отвернулась от реки, собирая внутри себя невидимую силу. Силу, которая не имела ничего общего с могуществом этого места; силу, которая полностью была её собственной. Её поразило, насколько все это было просто, естественно.

Пираллис был полон бесконечных тропинок, усеянных цветами – длинных, спутанных полос ярко-зелёных полей, расцветавших диких цветов, лесов, испещрённых сумерками. Этот мир представлял собой остров, со всех сторон окружённый рекой, а Великий Сады были расположены в самом центре, огороженные высокими стенами, защищённые. Однако в них была прорезь, щель в той части стены, через которую Судьба должна проскользнуть. Алессандра, одна из сестёр-судеб Коринфии, однажды нашла её и показала Коринфии. Вместе, они проползли под стену, но Алессандра испугалась огромных статуй, на которых они натолкнулись в Садах, и Коринфии пришлось отвести её назад.

Говорили, что статуи, Семь Сестёр, когда-то были настоящими существами, которые каким-то образом разозлили Незримых. Коринфия никогда прежде не задумывалась над этим. Сперва, ей стало интересно, что было огромным грехом в их мире. В чём они провинились, что заслужили заточение в этом каменном, чудовищном месте?

Возможно, они просто желали чего-то, что было запрещено. Чего-то, что было найдено, а не суждено. Как Люк. Люк был тем, кто рисковал всем, чтобы найти цветок, который спасёт его сестру.

Рисковал всем ради любви.

В то время как она шла по Садам, через поле, усеянное столь яркими цветами, каких она не видела, не считая тех, в её воображении, на протяжении десяти лет, ей стало тяжело дышать сквозь ком в горле. Как же она скучала по всему этому. Всё вокруг было таким знакомым и, в то же время, столь необычным. В воздухе царила тишина, нарушаемая лишь тихим гудением светлячков и дуновением ветра. Ни смеха, ни голосов, ни сирен автомобилей и скрежета колёс и хлопанья дверей и...

Жизни. Никакой жизни.

Ни единого животного, шелестящего в траве; ни единой Судьбы тоже. Должно быть они были вдали у реки, кропотливо выполняя их задания, возможно, пытаясь восстановить баланс, который она нарушила.

Даже сейчас, она видела, что небо над ней быстро прояснялось. Пурпур превратился в тускло-серый. На горизонте появилась тонкая, золотая прямая, и Коринфия внезапно вспомнила её первый рассвет: согнувшись на крыше, она наблюдала за вспышкой света и шумом, который, казалось, исходил от него, пока Хумана пробуждалась ото сна.

Она подумала о Люке. Она представила, какого это было бы смотреть на рассвет рядом с ним. Сплести её пальцы с его и гулять вместе вдоль причала. Но существовали вещи, которые не могли произойти, не важно, как ты к ним относился.

Хаос изменил Пираллис. Наступал день, принося вместе с жарой и солнечным светом течение времени. А в месте абсолютной вечности, время было болезнью. Оно будет разрушать остатки этого мира, пока его Сады не завянут и не погибнут. Пока Пираллис не исчезнет навсегда.

Высокая трава шелестела о её кожу, посылая ей разряды жизненной энергии, постоянное, пульсирующее напоминание о том, что всё взаимосвязано, что у каждого было свое место, что ничто никогда не кончалось. Здесь, ей не приходилось выживать; жизнь сама вливалась в неё, а ей оставалось плыть по этому течению, как по реке.

Она шла дальше в глубь острова, в густо растущие деревья, меж которых пролегала хорошо протоптанная тропинка, что вела к главному входу в Центральные Сады. В самом сердце Пираллиса. Уверенность придавала ей сил, она почти парила над землёй.

Она прошла мимо камней, изображающих карту вселенной, и легко ступила сквозь белоснежные чайные цветы, в которых когда-то играли она и Алессандра. Коринфия остановилась на мгновенье, почти уверенная, что услышала, как Алессандра зовёт её по имени. Она обернулась. Там никого не было.

Поле чайных цветов осталось позади, и она продолжила свой путь через заросли. Она чувствовала, что приближается. А затем тропа привела её к высоким, железным, как и ожидалось, закрытым воротам. Они соединяли неприступные стены сада. Здесь она чувствовала вибрацию этого места, вздымающуюся по её венам, почти сводящую её с ума. Она пробежалась пальцами по кружевному папоротнику, что буйно рос у главных ворот. Затем она нашла место, где листья папоротника накрывала огненно-красная трава. Она пошла по каменной дорожке, что вела в густые заросли, сопровождаемая столетними воспоминаниями и интуицией, которая всегда подсказывала ей верный путь по Пираллису, как птице летящей зимой на юг.

Земля казалось вздымалась под её ногами, тем самым направляя её всё глубже в густую листву, окутавшую стены сада; она была настолько очарована целительной, притягательной энергией, переполнявшей её, что едва не упустила это из виду: прорезь.

В горле кольнуло. Вот он: секретный проход, который Алессандра обнаружила столько лет назад. Каменная стена заросла лозами и высокой травой, но крошечный участок её был расчищен. Мелкие камни и кусочки пыли смешались с зелёной грязью у подножья стены.

Странное чувство охватило Коринфию. Почему ни одна из других Судеб ни разу не находила эту лазейку в стене? Как этот проход вообще возник? Могли ли Незримые знать о нём всё это время... возможно, это была приманка, проверка судьбы, чтобы увидеть, кто соблюдёт правила, а кто их нарушит?

А было ли возможно то, что всё это, как и многие другие вещи, на которые Коринфия осмелилась пойти за последние несколько дней, было аномалией, случайностью? Как, например, повреждённые шарики, как течения реки. Возможно, вся тайна заключалась не в камне, а в воде: она изменялась, создавала течения и поддавалась им.

Коринфия коснулась разрушенной части стены – она знала, какие камни были закреплены непрочно, и начала откладывать их в сторону. После чего нагнулась, чтобы проползти через узкую щель.

В Садах рос каждый цветок, каждое известное растение во вселенной, и на секунду Коринфия была почти ошеломлена запахом по ту сторону стены: горячий, головокружительный, дурманящий аромат зарослей. Узкий каменистый путь спиралью пробивался сквозь сад к его центру, и Коринфия пошла по нему, а ее сердце гулко билось. Она опасалась, что каждый шаг, сколь тихим бы он не был, мог пробудить Семерых Сестер, отправив их за ней в погоню.

В конце пути, Коринфия очутилась на краю огромного травяного амфитеатра. В самом его центре рос единственный пурпурный цветок.

Цветок Жизни.

Ровно восемь лепестков, каждый длиной с ее предплечье, протянулись из белоснежной сердцевины. На какое-то мгновение, она не могла пошевелиться, почти чувствуя, что может снова расплакаться. Наконец-то она была здесь, спустя годы ее изгнания, спустя все ее задания и преграды. Этот цветок мог спасти ее своим, неповторимым образом.

Снова же, его простота так поразила ее, что она ощутила прилив веселья. Легкости. Безболезненности.

Когда боль покинула ее ноги, все, что она могла почувствовать – так это биение ее сердца. Она опустилась на колени перед цветком еще до того, как это осознала. Она была переполнена чувством большим, чем радость или грусть – эмоция была столь сильной, что возобновила ее силы и стремление.

Она протянула руку, обхватив пальцами стебелек прямо под самыми лепестками: единственный цветок, который мог вырасти и спасти ей жизнь здесь, у нее в руке. Она затаила дыхание. Пульс цветка был таким сильным, что едва не заставил ее отступить. Она чувствовала, как горит ее рука.

Она могла бы погибнуть, но это того бы стоило. Потому что Люк спас бы свою сестру. Это стало бы подарком Коринфии, ее благодарностью ему за то, что он ей дал.

Она наконец-то нашла нечто более достойное веры, нежели вера в судьбу.