Текст книги "Я тебя научу (СИ)"

Автор книги: Лея Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8

Визит мамы в гости – последнее, чего я хотела бы на этой непростой неделе. Но не прогонять же ее, раз она уже на пороге и в курсе, что дочь на больничном.

– Я тебе тут фруктов, йогуртов принесла, – достает все из сумок и выкладывает на стол. – Черный шоколад, мед, творог.

– Мам, у нас все есть, – устало отвечаю я, подойдя к окну. Скручиваю рулонную шторку и запускаю в кухню свет.

– Температура есть?! – Мама ловит меня, не дав сесть на стул, и прикладывает ладонь ко лбу.

– Нет у меня температуры. Я просто устала. В офисе завал. Сил нет. Решила отдохнуть, отлежаться, пропить магний. Чтобы не доставали с работы, сказала, что на больничном.

– А лист где возьмешь?!

– Твоя же знакомая еще работает в регистратуре нашей поликлиники? Помнится, раньше она за шоколадку все, что угодно, сделать могла.

– На пенсию ее отправили! Ритуль, ты почему раньше не сказала?!

Маме мои проблемы, которые могут возникнуть на работе из-за неподачи больничного листа, кажутся вселенской катастрофой. Мне же не более, чем обыденной трудностью. После мерзкого поступка мужа быть уволенной из-за прогулов – такая фигня!

– Здравствуйте, Мария Николаевна, – сонно бубнит вошедший в кухню Ден. Одной рукой потирает опухшие глаза, другой – подтягивает домашнее трико.

Маму всегда бесила бестактность Дена по отношению к гостям. Родители не привили ему нормы поведения, а у меня его перевоспитание в процессе.

Было в процессе.

– Доброе утро, – буркает мама, окинув его пренебрежительным взглядом.

Ден набирает стакан воды, выпивает залпом, капая на майку, и склоняется ко мне.

– Привет, солнышко. – Пытается поцеловать меня в губы, но я уворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки. – Как спалось?

– Как в сказке, – натянуто улыбаюсь я.

Вернувшись вчера из «Шарма», мужа дома не застала. Успела принять душ и лечь в постель, когда он, гремя ключами, шарахался в темноте квартиры. Только утром выяснила, что он снова играл. Увидела пачку помятых купюр разным номиналом. Сумма немаленькая. Вчера ему вновь повезло. Только в этот раз мне не хочется с ним в ресторан или в кино, я не хочу себе колье или платье, и вообще меня одолевает желание выбросить купленный ему на годовщину подарок. Пусть лучше бомжей порадует.

– Что у вас стряслось? – интересуется мама, как только Ден уходит в ванную.

– Ничего, – пожимаю плечами. – Чай будешь?

– Врешь ты мне, – тяжко вздыхает она. – Говорила тебе, не будет счастья в этом браке.

– Мам, не начинай. Все образуется.

Она глядит на меня с сочувствием, и во мне просыпается маленькая девочка, которая вот-вот сорвется и прижмется к ее груди, поплачет, выговорится и почувствует, что она опять под надежной защитой.

– Ладно, давай чай.

Мама составляет мне компанию до самого вечера. Наконец-то мы досматриваем трехчасовой фильм, который начали еще в прошлом году и никак не могли выкроить время, печем шарлотку и делаем молочный коктейль, пока Ден пропадает в автомастерской.

– Давно хотел стойки поменять, – докладывает мне перед отъездом, будто меня действительно волнует, в каком состоянии наша машина. Лучше бы обо мне так пекся!

Папа заезжает за мамой в шесть. Я лишь машу ему рукой из окна. Боюсь, что если спущусь, то разрыдаюсь у него на груди, и после этого Дену точно несдобровать. Папа его на куски порвет.

Муж возвращается, когда я уже заканчиваю собираться на ужин с Богатыревым. Вчера тому понравился мой образ. Сегодня я тоже решаю надеть элегантное платье, которое покупала для празднования нашей с Деном годовщины и больше месяца держала от него в секрете, поразить хотела.

– Ты рано начала, – произносит он, плечом опершись о дверной косяк. О платье ни слова.

Всего на секунду отвлекаюсь от нанесения теней на глаза, бросаю на его отражение в зеркале колючий взгляд и продолжаю краситься.

– Сегодня мы встречаемся в девять, – отвечаю спокойно.

– Почему? – В его голосе проскальзывает нотка ревности. Неужели?!

– Ужинаем в ресторане.

– Даже так? Но такого уговора не было.

– Ресторан моя инициатива. Какие-то проблемы? – Встаю с пуфика и поворачиваюсь к мужу.

– Я чувствую, что теряю тебя, Ритка. А я этого не хочу. – Он делает шаг вперед, а я назад, тем самым давая ему понять, чтобы не приближался.

– Раньше надо было думать.

– О чем ты? – хмурится он.

– Пока ни о чем. Дай мне дожить эту неделю, потом решим, что будет с нами дальше.

– Потом? Рит, я скучаю по тебе!

Обойдя его дугой, выхожу из комнаты и иду в коридор. Он плетется следом.

– Что ты предлагаешь, Ден? Ночью спать с ним, а днем с тобой? Я так не могу.

– Но ты же моя жена! – срывается он. Опомнился, твою мать!

– Вот именно! – Надеваю туфли и беру сумочку. – Только на какое-то время ты об этом забыл.

– Еще не поздно все исправить.

– Исправь. Поверни время вспять. Вычеркни из моей жизни Богатырева и свое предательство.

– Мое предательство?!

– Не мое же. Ты поклялся, что завяжешь с играми. А где был вчера?

– А ты где была?!

– Перестань истерить, Ден. Будь мужиком. Я хочу поставить наши отношения на паузу и надеюсь на твое понимание.

– На паузу? – охрипшим голосом бормочет он, замерев на месте.

– Мне надо многое обдумать, но сейчас некогда. Если ты найдешь выход из этой ситуации, я с радостью тебя выслушаю. Ну а пока, – грустно улыбаюсь, открывая дверь, – я буду всецело дарить себя Богатыреву.

Глава 9

Высококлассный ресторан, располагающий изысканной атмосферой, встречает меня, как первую гостью вечера. Богатырев уже в вип-зоне, отделяющейся от основного зала ширмой, без интереса изучает меню и потягивает сигарету. При моем появлении лишь стряхивает пепел, обдает одобряющим взглядом, словно горячим паром, и кивает на кресло напротив.

– Ты ешь рыбу? – спрашивает, вернувшись глазами к меню.

– Ты же сейчас не про «селедку под шубой»? – подшучиваю я, стараясь как-то разрядить напряжение. Мы малознакомы, он немногословен, я с ним против воли. Бокалом вина тут не расслабишься.

– Нам два стейка из семги, – делает он заказ. – И «Ла Джойя».

Отдает официанту меню и винную карту, тушит сигарету и снова стреляет в меня глазами. Тихая, но волнующая музыка держит меня в тонусе. Под такую бы танцевать с любимым мужчиной после вкусного ужина, целоваться и смотреть на звезды.

– Давно ты дружишь с Мадлен?

Этот вопрос застает меня врасплох, выбив всю романтическую дурь из головы. Пристально смотрю на Богатырева и молча спрашиваю саму себя, он что, за мной следит?

– Это важно?

– Она не лучший советчик.

– Как будто тебе не все равно, с кем я дружу. Через несколько дней мы попрощаемся и больше никогда не увидим друг друга. Надо ли тратить совместное время на обсуждение вопросов, которые не касаются наших отношений?

– Тогда к чему ресторан? Мужа позлить? Удалось? Полегчало?

– Нет. – Виновато опускаю глаза. – Все стало хуже.

Павлиний хвост Богатырев не распускает, хотя мог бы позлорадствовать и напомнить мне, какая я набитая дура.

– Чем вас, женщин, привлекают такие трусы и неудачники?

– Себя ты относишь к везунчикам, так? – криво улыбаюсь я. – Считаешь победителем, выигрывая в карты чужих жен? Чего ты добиваешься, демонстрируя передо мной свою власть?

– Ты даже отдаленно не представляешь, насколько я победитель.

В его тоне, взгляде, словах сквозит что-то пугающее, настораживающее. Будто у меня ужин с самим дьяволом. Даже цвет его глаз – болотно-зеленый – похож на топь, в которую меня засасывает и засасывает, вопреки моим крикам и барахтаньям.

– Мне нужно в туалет, – срываюсь я, вместо того чтобы, как задумывалось изначально, снять туфлю, погладить пальцами ногу Богатырева под столом, завести его, дотронувшись ими до паха.

Не выйдет из меня стервы-изменщицы.

Скрывшись с его глаз, я влетаю в туалет, швыряю сумочку на каменную столешницу и руками опираюсь о край раковины. Сердце трепыхается. Совесть мелкими острыми зубками рвет меня на части. Обручальное кольцо превращается в неподъемное во всех смыслах украшение.

Снять его никак не получается. Открываю воду, намыливаю палец и, поджав губы, все-таки срываю с себя кольцо. Бросаю куда-то на пол и, выдохнув, задираю лицо к потолку.

Как он может обвинять меня в чем-то, продав, как вещь? После такого я не чище этого общественного туалета! Богатырев прав, Ден трус и неудачник. Вот за кого я вышла замуж!

Мне предстоит хорошенько подумать, стоит ли сохранить наш брак после выплаты долга. Пока я склоняюсь к тому, что развод неизбежен. Осталось лишь решить для себя, смогу ли я жить без Дена, или завою через неделю от тоски?

Дверь туалета, которую я забыла запереть, приоткрывается, и на пороге возникает Богатырев. Сунув руки в карманы брюк, распрямляет плечи и смотрит на меня сверху вниз.

– Ты сама захотела этот ужин.

– Все чудесно, – вру, перекрывая воду. – Правда. Дело не в тебе. Ресторан шикарный…

Дотянувшись до сумочки, вздрагиваю из-за громко хлопнувшей двери. Богатырев щелкает замком, расстегивает пиджак и, ослабляя галстук, медленно приближается ко мне. Я ягодицами упираюсь в раковину, положив ладонь на грудь. Страшно? Не то слово! У меня ноги дрожат от его нахрапа.

С хозяйской одержимостью подхватив меня за талию, садит на холодную столешницу, рукой пробирается под подол моего платья и разводит мои ноги.

Я забываю, как дышать, глядя в его глаза – жаждущие, дикие, раздевающие. Единственное, что не умеет маскировать Богатырев, – это сексуальный голод, страсть, желание необузданно трахаться.

Пальцами пробирается под полоску моих трусиков и, коснувшись моих складок, вызывает в них пульсацию. Будто дефибриллятором заводит мой аппетит. Я судорожно выдыхаю, следя за сменяющимися очертаниями его лица. В нем все – власть, злость, чувство пресыщения, граничащее с безумием. Этот человек – неразгаданная тайна, обросшая непробиваемым панцирем. И мне начинает казаться, что его склонность к победам над женщинами, – это ничто иное, как последствия какой-то травмы. Не мог парень, воспитанный извращенцем, добиться признания в мире бизнеса. Максимум, чем бы он сейчас обладал, – репутация кобеля. Выходит, причины его поступков гораздо глубже.

Смотрю в его глаза и чувствую, как меня изнутри лижут языки пламени нарастающего возбуждения. В висках долбит набат. И мне быстро становится плевать, что мы в месте, где люди справляют нужду.

Трясущимися от желания руками я расстегиваю ремень и ширинку мужских брюк, хватаюсь за член и, прикусив губу, навожу его прицел на себя. Рывком оказываюсь на краю столешницы и насаживаюсь на этот эрегированный агрегат.

Протяжный крик, вырвавшийся из груди, пугает до мурашек. Но он не фальшивый. Это то, чего хочет мое тело здесь и сейчас: чтобы Богатырев трахнул меня до потери сознания. Чтобы я ног свести не могла. Чтобы до конца своих дней вспоминала секс в толчке, как самый незабываемый.

Обвив его шею руками, начинаю двигаться ему в такт. Сегодня наши толчки налажены, словно мы нашли ритм друг друга, уловили, подстроились.

Он порыкивает мне в ухо, влажной мошонкой шлепая по моей заднице. Пальцами мнет мое бедро и грудь. Сжимает сосок так, что перед глазами вспыхивают звезды. Взрываются, ослепляют, оглушают, сжигают меня дотла. Я ерзаю, как последняя шлюха на его члене, кричу, выгибаюсь, молю, чтобы не останавливался.

– Глубже! Да… Так… Черт!

Вцепляюсь в него руками и ногами, как клещ. Забываюсь. Ощущаю, как за спиной вырастают крылья. Как я получаю свободу и ни капли о ней не жалею. И почему-то чувствую себя невероятно желанной.

– А-а-ах… – громко выдыхаю и зубами припадаю к шее Богатырева. Скребу ими по его ароматной коже, содрогаясь в его тесных объятиях, пока он изливается в меня, сипло дыша в мои волосы.

Мышцы стремительно немеют. Болезненно и лихорадочно. Сладкая истома льется по телу, прокалывая меня мелкими острыми иголочками. Но во мне все еще есть силы крепко держаться за Богатырева и слушать бешеное биение его сердца.

Сегодня он не спешит отпустить меня. Даже один раз проводит ладонью по волосам. И этот жест говорит громче тысячи слов.

– Жду в зале, – наконец произносит он, отстранившись.

Быстро застегивает ширинку и ремень, поправляет рубашку и пиджак, рукой приглаживает волосы и выходит. Слышу за дверью, как он жестким тоном закрывает рот какой-то развопившейся дамочке, возмущенной нашим развратом, и спрыгиваю со столешницы.

По внутренней стороне бедра стекает сперма, и я только сейчас осознаю, что мы уже вторую ночь трахаемся, не предохраняясь. Значит, он доверяет мне, или каким-то образом выяснил, что никакой заразой я не больна.

Оторвав несколько бумажных полотенец, вытираю бедра, поправляю трусики, привожу себя в порядок и с абсолютно невозмутимым видом выхожу из туалета.

– Можно заходить? – скалит зубы женщина лет пятидесяти. Полноватая, с заметными морщинами и сединой. Явно недолюбленная членами.

– Да, входите. Теперь вы никого не спугнете, – язвлю, улыбаясь ей в тон.

Гордо подняв подбородок, возвращаюсь в вип-зону, где на нашем столике уже дымятся горячие стейки, а Богатырев разливает по бокалам вино.

– Ты когда-нибудь каталась на яхте? – интересуется он после долго молчаливого стука приборов о тарелки.

– Однажды. На прогулочной.

– Хочешь заняться там сексом?

Он произносит это совершенно прямолинейно, без какого-либо подтекста и прелюдий, но черт возьми, как же возбуждающе это звучит.

– С тобой? Хочу, – отвечаю смело.

Он поднимает бокал, бултыхает вино и делает глоток.

– Завтра встретимся на моей яхте. Покатаемся по озеру. Научу тебя управлять ею. Если хочешь.

– Научишь меня?

– Да. Научу тебя управлять яхтой, – повторяет он снисходительно.

– Заманчивое предложение. Тогда, может, и я тебя чему-нибудь научу?

Он делает еще глоток, и я облизываюсь, глядя, как его губы касаются хрусталя. Мне очень хочется, чтобы они так же коснулись и моих губ. Я буквально горю от желания познать вкус его поцелуя! И пожалуй, я знаю, чему я его научу.

Я научу его любить…

– Тебя уже ждет такси, – приземляет он меня, взглянув на свои наручные часы. – Увидимся завтра.

Нехотя отложив приборы, вытираю губы салфеткой и встаю. Но мне совсем не хочется прощаться вот так. Поэтому я позволяю себе одну маленькую вольность: склоняюсь к Богатыреву и губами легонько касаюсь его колючей щеки.

– До завтра, – шепчу, глядя в его стеклянные глаза.

Медленно выпрямляюсь и, взяв сумочку, с чувством полного удовлетворения покидаю ресторан.

Глава 10

Квартира, в которой еще недавно я создавала уют, которую я считала теплым гнездышком и островком, где мы с Деном можем быть наедине друг с другом, теперь кажется мне ледяными стенами, местом временного пребывания между щекочущими нервы моментами. Во встречах с Богатыревым есть хоть что-то приятное, сладостное, желанное. Здесь же – ядовитой змеей ползущее время.

Я долго ворочаюсь в постели, слушая тиканье часов и глухие шорохи шатающегося по квартире Дена. Никаких вопросов, никакой нежности – ничего. Мы чужие друг другу люди, сосуществующие на одной жилплощади. Пауза в отношениях превращается в жирную точку, но ставлю ее не я. Он.

Утром нас будит звонок домофона. Я принципиально лежу в постели и жду, пока ленивый муж ответит. Через пять минут он без стука вламывается в спальню, держа в руках огромный букет цветов.

Я, как наивное создание, нашедшее свои розовые очки, сажусь в постели и начинаю улыбаться, но Ден больно ударяет меня камнем суровой реальности:

– Это еще че за дела?!

Букет летит на кровать, разнося по комнате свежий нежный аромат цветов, а мой муж сжимает кулаки и стискивает зубы. На его лице играют желваки. Глаза полыхают огнем.

Это не его цветы. Они от Богатырева.

– Почему ты кричишь на меня? Спрашивай у того, кому продал меня! – отвечаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

– Отвечай, крутишь перед ним хвостом?!

– Я?! – Я подскакиваю с кровати. – Или ты крутил перед ним хвостом?! Знаешь, Ден, мне все чаще кажется, что если бы он против своих семи миллионов попросил твою жопу, ты бы и ее продал!

– Следи за языком, Ритулечка! За такое в челюсть можно получить!

– Так ударь! – кричу, даже не понимая, что провоцирую его. – Я же шлюха! Сплю с другим, пока ты дома ужин готовишь и пылесосишь. Не обидно?! Каково это, знать, как он своим здоровенным членом трахает меня в любой позе, в какой только пожелает?! Знать, что я кричу под ним и требую глубже и больше?! Знать, что тебя я больше видеть не хочу?!

– Ты перегибаешь, Ритка! – Его кулак угрожающе хрустит.

– Ах, да, я совсем забыла, это же вполне нормально, – горько усмехаюсь. – Я вообще не должна жаловаться, живя в большой квартире, обвешиваясь золотом и питаясь в лучших ресторанах города. И все это за счет моего успешного мужа. Другая была бы благодарна и помалкивала бы. Вот только мне все это не нужно! Я лишь хочу мужа, который будет меня любить и уважать, а не подкладывать за бабки под первого встречного! А теперь пошел вон!

– Я никуда не уйду.

– Тогда уйду я!

Сообразив, что я не шучу, и выплата его долга может помахать ему рукой, Ден смягчается. Расслабляет пальцы и делает безуспешную попытку обнять меня.

– Прости, Рит, погорячился я.

– Отвали, – прошу я, шагнув назад. – Мне не до тебя, Ден. У меня впереди еще три ночи.

– Рит, я знаю, что виноват перед тобой. Поверь, я сам себя ненавижу за это. Я тоже страдаю.

– Ты-ы-ы? Страдаешь? – Мотнув головой, фокусирую зрение на букете и пальцем указываю на дверь. – Уходи, Королев. Страдай где-нибудь перед телеком.

Ден не решается повторить попытку обнять и успокоить меня. Мужского в нем, похоже, отродясь не было. Он выходит из комнаты и спокойно идет на кухню завтракать, в то время как я утираю слезы обиды, собирая вещи в чемодан.

Не хочу с ним оставаться. Не могу. Надоело. Не такой ревности я от него ждала. Он так и не понял, насколько унизил меня. И пока не поймет, я не вижу своего будущего с этим мужчиной.

– Куда ты, Рит?! – испуганно спрашивает он, вылетев из кухни, когда я качу по коридору чемодан на колесиках.

– Не волнуйся, твой долг будет выплачен, – отвечаю ему.

– Ритка, твой отец меня прибьет.

– Вот чего ты боишься, – хмыкаю, обуваясь. – Не прибьет. Я не к родителям.

– Но ты же вернешься?

– А это уже от тебя зависит, Королев. Цветы не забывай поливать и рыбок кормить. Сдохнут.

Он бежит за мной до самой машины такси, умоляет остаться, клянется, что все исправит, но все его обещания – шум, помехи. Никакой твердости. Размазня, а не мужик. Я представляю, если сейчас всего на миг поменять их с Богатыревым местами, то как поступит Платон? Думаю, он либо закинет меня на плечо, силком вернет в квартиру, жестко трахнет и привяжет, чтобы больше не сбегала. Либо гордо отпустит, даст мне время остыть и потом начнет бескомпромиссно атаковать. Но точно не станет распускать нюни, между строк уточнив, что наложил в штаны от страха перед моим отцом.

Идея рассказать обо всем родителям и написать на мужа заявление в полицию вполне себе здравая. Но за этим последуют события, от которых никто не придет в восторг – ни Богатырев, ни я, ни мои родители. Когда все уляжется, владельцы клуба меня накажут – по-своему, без суда и следствия. Сделают так, что я хрен докажу, кто причинил мне боль, если вообще жива останусь. Так что разумнее будет продержаться последние три ночи, а уже потом сказать родителям, что мы с Деном просто не сошлись характерами. Отец попсихует, но отойдет.

Сев в машину, с сожалением смотрю на хлюпающего носом Дена и слабо улыбаюсь:

– Пока, Королев. Увидимся.

– Ритка-а-а, – воет он, но я закрываю дверь, и водитель трогает автомобиль с места.

Отвезу чемодан к Мадлен, а завтра сниму на время квартиру или комнату. Сегодня не до этого. Мне еще нужно купальник купить. Для катания (и не только!) на яхте Платона Богатырева.

Глава 11

Доехав на такси до причала, у которого мирно покачивается на воде крейсерская парусная яхта, я ахаю. Перед пляжем в тени густой березовой рощи кроется двухэтажный бревенчатый дом. Сам берег нашпигован пирсами. А где-то вдали, кажется, у самого горизонта, несутся против всех ветров другие яхты и катера.

Богатырев, этим вечером одетый в распахнутую светлую рубашку с коротким рукавом и шорты до колен, возится с парусами. Поблагодарив таксиста, беру свою пляжную сумку и выхожу из машины. Маленькие каблучки босоножек тут же утопают в мягком нагретом за день песке. Не угадала я с обувью, хотя легкое летнее платье поверх нового купальника очень в тему.

Откинув назад взметнувшиеся на ветру волосы, я неторопливо иду к деревянному настилу. Обратив на меня внимание, Богатырев выпрямляется и наматывает на свою мощную руку толстую жесткую веревку.

В свете тающего на горизонте солнца его загорелая кожа отливает бронзой, очертания мышц становятся четче, глубже. От одного только его вида меня бросает в жар.

– Привет, – улыбаюсь ему, подойдя к яхте.

Отложив моток каната, он помогает мне взойти на палубу и с приглашающим жестом руки говорит:

– Располагайся.

Я пробегаюсь взглядом по широкой корме, оснащенной рулем и системой навигации, и спускаюсь вниз – в единственную, но просторную каюту. Оставляю сумку на столике перед картплоттером и электрощитком и осматриваюсь. В небольшом камбузе нахожу забитый напитками холодильник, достаю бутылочку минералки и заглядываю в сияющий чистотой туалет. Душевой кабины тут нет, но есть раковина. Хоть что-то. Пройдя вглубь салона, сажусь на удобный п-образный диван.

Странно это – знать, что через некоторые время тут я буду предаваться утехам с невероятно крутым мачо, но продолжать верить в какую-то более романтичную сказку.

Если Богатырев однажды возьмется за голову, женится и будет хранить своей второй половинке собачью верность, то она будет самой счастливой женщиной в мире.

Пока думаю о всякой ерунде, потягивая холодную минералку, яхта начинает гудеть двигателем и, раскачавшись на водной глади, рассекает волны, мча нас вдаль.

Сняв босоножки, отряхиваю подошвы от песка и поднимаюсь на палубу. Богатырев, стоя перед рулевым колесом, сосредоточенно смотрит на нос корабля, а яхта, раздувшаяся вобравшими в себя воздух парусами, словно парит над озером.

– Иди сюда, – зовет меня Платон.

Довольная приглашением, присоединяюсь к Богатыреву. Хотя меня интересует не столько процесс управления яхтой, сколько элементарные прикосновения горячих мужских ладоней к моим рукам.

– Держи ровнее, – говорит он и отходит от меня. – Ну как?

Ощущения, что именно ты управляешь такой махиной, незабываемые. На голову обрушивается взбесившееся возбуждение и страх, граничащий с экстазом. Здесь нет встречного движения и крутых поворотов, но опасность неправильного управления от этого не меньше. Богатырев начинает объяснять мне что-то про крен и скорость, а у меня пальцы пригорают к рулю.

Дав мне передышку, он пришвартовывается у острова посреди озера и опускает паруса.

– Часто ты катаешь на ней девушек? – не сдерживаю вопроса, когда мы спускаемся в каюту с наступлением сумерек.

Платон уходит в туалет, открывает воду и, сняв рубашку, умывается.

– Я купил ее на прошлой неделе, – отвечает, не оставив мой вопрос висеть в воздухе и эхом отдаваться в моей голове.

Выйдя ко мне с мокрым лицом и зализанными назад волосами, он щелкает выключателем, и салон погружается в тусклый матовый свет пары маленьких светильников. Ногой толкнув борт дивана, Богатырев дожидается, пока выдвинется его потаенная часть и поднимает ее. Теперь перед нами полноценная кровать.

Достав из шкафчика под потолком аккуратно сложенную простыню и две подушки, гостеприимный владелец яхты застилает постель, а потом берет из холодильника бутылку дорогого шампанского.

Я улыбаюсь, наблюдая, как он разливает игристый напиток по бокалам.

– О чем думаешь? – спрашивает Богатырев.

– Мужчины не любят шампанское.

– Я тоже, – отвечает он, протянув мне один бокал. – Но ты же любишь.

Льстит, что он подстраивается под меня. Даже самооценка повышается.

Стукнувшись с ним бокалами, смотрю в его глаза и проговариваю:

– За сегодняшнюю ночь.

– Пусть будет так, – не отрицает он и залпом осушает посудину.

Я делаю всего глоток, отставляю бокал на столик и сажусь на край кровати. Рассматриваю ярко выраженные мышцы сильного мужского тела, пока Богатырев разбирается с кондиционером и музыкой. Удивительно, но в этой части озера даже радиоволны неплохо ловят. Настроив громкость динамиков, Богатырев поворачивается ко мне, и у меня сердце уходит в пятки. Хочется попросить его отвернуться и еще раз это проделать. Эффектнее, чем появление главного героя в американском блокбастере. А взгляд… О него можно не только обжечься, но и расшибиться насмерть.

– Решила, чему будешь меня учить?

– Оставлю это в секрете, – произношу пальцем подцепив бретельку платья. – Если я попрошу тебя раздеть меня, снова порвешь одежду? Я не взяла запасную.

Он медленно подходит, и я вытягиваю осанку. Едва его пальцы касаются моего обнаженного плеча, как я кладу руки на его твердые бедра и тяну его на себя. Разведя ноги, позволяю встать предельно близко, спускаю с него шорты и трусы, покорно глядя в глаза, и опускаю взгляд на покачивающийся передо мной член. Облизнувшись, закусываю губу и томно выдыхаю. Слюны от аппетита выделяется столько, что можно захлебнуться.

Не сглатывая, подаюсь вперед и, полизав всю длину языком, приступаю к минету – медленному, нежному, дразнящему. Слизываю капельки выделяемой смазки, кончиком языка обвожу подрагивающую головку и наслаждаюсь хриплым дыханием Богатырева.

Одной рукой давя в мое плечо, а пальцы другой запустив в мои волосы, он начинает аккуратно толкать бедрами, потрахивая мой рот – неглубоко, но дико заводяще. Низ моего живота потягивает от возбуждения, в зоне клитора припекает, и я чувствую, как моя влага насквозь промокает мои трусики.

В какой-то момент не удержавшись, Богатырев проталкивается в мою глотку, и я замираю. Стон заглушается занявшим мой рот членом, но меня это не пугает. Напротив, соски встают колом, и грудь становится каменной, тяжелой.

Вынув из меня ствол, он задирает мое лицо и затуманенными глазами смотрит, как жадно я хватаю ртом воздух, слизывая с губ тягучую слюну.

– Ты слишком хороша для него, Рита, – хрипло шепчет он, но до меня толком не доходит смысл этой фразы.

Я даже отдышаться не успеваю, как Богатырев сдирает с меня платье и купальник, заваливает меня на кровать и, подогнув мои колени, разводит их в стороны. Внутри все трепыхается, жаждет заполнения, невероятных эмоций, которые я не испытывала ни с кем, кроме него. Но он не торопится входить в меня.

Пройдясь по моему дрожащему телу взглядом, задерживает его на треугольнике и опускает туда лицо. В этот миг у меня перед глазами трещит ослепительная вспышка. Горячий язык Платона скользит промеж моих складок и проникает в налившиеся желанием глубины. Сначала легонько, потом все быстрее и глубже, он трахает меня языком так, что меня одолевают ощущения, будто грудная клетка вскрывается и выворачивается наружу. Сладкая боль, ноющая истома, тикающая пульсация во всех эрогенных зонах толкает меня запустить пальцы в мужские волосы и задвигаться ему навстречу. Вскрикивая, когда всасывает в себя мой клитор, я выгибаюсь дугой и бухаюсь на кровать, когда он отпускает.

Оргазм, сошедший на меня лавиной, напоминает извержение дремлющего вулкана. То, что Ден называл куни, не идет ни в какое сравнение с той фантастикой, что подарил мне Богатырев. Каюта перед глазами расплывается, превращаясь в одно разноцветное пятно. В ушах стоит звон, за которым не слышно ни музыки, ни плеска бьющих о борт волн, ни крика птиц на острове. Но я слышу шепот опускающегося к моему лицу Богатырева:

– Никогда раньше этого не делал…

Я с трудом распахиваю глаза, но тут же закрываю, потому что его язык вторгается в мой рот. Вот он – поцелуй Платона Богатырева. Сокрушающий, сметающий любые воспоминания всех прежних поцелуев, ломающий представление о ласках. Голодный, сексуальный, громящий и сшибающий с ног. Поцелуй, за который я готова навечно продать ему себя. Нет, отдать даром!

Обвив его шею руками, шире развожу ноги и позволяю ему вторгнуться в мои недра. Прилипаю к нему всем телом. Отвечаю на душащий поцелуй и чувствую, как мы сливаемся во что-то единое. Трахаемся так, словно это последний секс в нашей жизни и завтра уже не настанет. Ломающий стену отчуждения между нами, будто с рассветом мы не расстанемся. Стирающий все мысли и прочие чувства. Сужающий наш мир до этой яхты, этой каюты, этой постели.

Эта ночь становится самой длинной из всех, потому что мы занимаемся сексом не один раз. Отдыхаем, даже купаемся в озере, допиваем шампанское и трахаемся снова и снова. В каюте, на корме, на маленьком диванчике в носовой части. И эта же ночь становится самой короткой, потому что с рассветом мы возвращаемся на пристань, где меня уже ждет такси, а я впервые не хочу прощаться с Богатыревым.

Он помогает мне сойти на берег и неспешно провожает до машины. И опять мы молчим. Я пригласила его в ресторан, взамен он пригласил меня покататься на яхте. А что дальше? Осталось две ночи – и мы расстанемся, будто ничего не было.

– Сегодня так же в десять? – спрашиваю я, когда мы останавливаемся возле такси.

Богатырев отводит мрачный взгляд на озеро и молча кивает.

– Ты только позвони заранее. Я не знаю, где буду вечером.

Его глаза возвращаются ко мне. Темнеют – то ли от раздражения, что за мной приходится бегать, то ли от озадаченности, которой не должно быть в наших отношениях.

– До вечера, – слабо улыбаюсь я и открываю дверь.

Платон дергает меня за локоть, и я резко оказываюсь в его объятиях. Смотрит мне прямо в глаза, копаясь в глубинах моих мыслей, и, склонившись, целует в губы.

У меня снова подкашиваются колени. В груди больно колет от вероломной мысли, что я влюбляюсь в этого человека. Послезавтра он исчезнет из моей жизни, а мне хочется повернуть время вспять, чтобы повторить все прошлые ночи.

– Я за тобой заеду, – говорит он и, усадив меня в машину, закрывает дверь.

Не дождавшись, пока я отъеду, разворачивается и идет обратно к яхте.