Текст книги "Путь к Марсу"

Автор книги: Левон Хачатурьянц

Соавторы: Евгений Хрунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Около буровой установки в податливом песчаном грунте кратера вырыта пещера. Через несколько дней, когда с делами на Марсе будет покончено, здесь разместится склад инструментов и вездеходы. Следующей экспедиции уже не придется все это оборудование брать с собой.

...Выбрав несколько свободных минут, Марина "раскрыла окно" и ахнула от удивления: за "окном" она увидела себя!

Именно такой – в вязаной шапке, легкой спортивной куртке и лыжных брюках – она в конце прошлого года приезжала в Сивково, чтобы немного отдохнуть и побыть одной.

В лучах низкого зимнего солнца блестит снег. Марина стоит у дерева и протягивает руку к птичьей кормушке. На стволе вниз головой висит поползень.

Сменился кадр.

Заснеженный сад. Лыжня, сбегающая к реке. На противоположном берегу над белыми крышами неподвижно стоят белые столбы дыма.

Последний день пребывания на Марсе.

Ну и ну! Это совсем непохоже на Сергея Меркулова – бегает по кораблю, суетится, покрикивает на всех. С Марса на Землю будет доставлено около пяти тонн груза. Его надо распределить, как следует закрепить, сделать так, чтобы во время полета к отдельным пробам, особенно к тем, которые взяты для биологических исследований, можно было свободно подходить.

Последний медосмотр перед полетом. Получилось что-то вроде консилиума – Марине на этот раз активно помогали земные ученые. Зря они волновались все в порядке.

Последний вечер.

По стихийно родившейся на Марсе традиции постояли после захода солнца у корабля. Молча смотрели на далекую Землю – маленькую голубую планету, давшую всем им жизнь.

Последний праздничный ужин прошел тихо, без обычных споров и шуток. Слишком, слишком много всего... Завтра утром предстояло прощание – первое прощание человека с Марсом, пока еще необитаемым островком в беспредельном океане космоса. Все знали, что человек еще вернется на этот остров, в самое ближайшее время сделает его обитаемым, познает многие из его тайн, но разлука с тем, чему ты отдал годы жизни, что надолго стало твоей мечтой, всегда вызывает печаль, и привыкнуть к ней невозможно. Таков Человек Земли.

IV

Г Л А В А 21

НА ЗЕМЛЕ

Во тьме висел огромный водяной шар, залитый

солнцем. Голубыми казались океаны, зеленоватыми

очертания островов, облачные поля застилали какой-то

материк. Влажный шар медленно поворачивался. Слезы

мешали глядеть. Душа, плача от любви, летела навстречу

голубовато-влажному столбу света. Родина человечества!

Плоть жизни! Сердце мира!

Шар Земли закрывал полнеба. Лось до отказа

повернул реостаты. Все же полет был стремителен

оболочка накалилась, закипел резиновый кожух, дымилась

кожаная обивка. Последним усилием Гусев повернул

крышку люка. В щель с воем ворвался ледяной ветер.

Земля раскрывала объятия...

А л е к с е й Т о л с т о й. Аэлита

День четыреста пятьдесят третий

Солнце еще только оторвалось от горизонта, но уже жарко. Асфальт парит, будто солнце и не заходило.

Через каждые полкилометра тенистая роща и пруд с проточной водой из подземной магистрали, охлаждающей шоссе. Справа и слева от дороги за тремя рядами рослых каштанов желтые пески.

Лет двадцать назад в этих местах можно было встретить разве что суслика. Да еще верблюд подойдет к шоссе, посмотрит на этот черный "арык", подозрительно понюхает "воду", поставит на асфальт копыто, а когда оно начнет увязать в вязкой, расплавленной солнцем черной массе, отдернет ногу и уйдет опять в свои пески.

Теперь в рощах поют птицы. Ночью можно увидеть и лису, и антилопу, а если повезет, то и кенгуру, недавно завезенных сюда для акклиматизации из Центрального заповедника.

Электромобиль легко скользит по шоссе. В машине два человека. Черноволосый мужчина средних лет, оживленно жестикулируя, о чем-то горячо спорит с водителем.

– Игорь Петрович, поверьте, так будет лучше! – Истощив запас доводов, пассажир откинулся на спинку сиденья и умолк.

Игорь Петрович Волновой – руководитель Центра управления полетом первой марсианской экспедиции, через несколько дней возвращающейся на Землю. Мнением Семена Тарханова, начальника психофизиологической службы Центра управления полетом, Игорь Петрович очень дорожит. Но сейчас...

– Да пойми ты, Семен, люди возвращаются с Марса. С Мар-са! Их надо встретить как самых близких, родных нам людей. А ты предлагаешь гипноз. То-то будет веселенькая встреча!

– Экипаж "Вихря" привык к гипнозу как способу снятия психических нагрузок. Ни одного сеанса в полете не пропущено...

– То в полете! Люди пятнадцать месяцев не видели Земли!

Волновой переключил управление машиной на автомат. Автошофер тотчас воспользовался предоставленной ему свободой и поднял скорость электромобиля до двухсот десяти километров в час – это позволяла и сама дорога, и обстановка на ней.

– Мы должны подготовить к земным условиям психику космонавтов! Тарханов снова начинает горячиться. – Прошло то время, когда прямо с корабля попадали на бал. Да и о ком говорится в этой пословице? Об аристократах с белыми манжетами, а не о продубленных солнцем и ветром простых матросах!

Игорь Петрович молча глядел в колеблющуюся от зноя даль. Он-то хорошо знал цену встречи после долгой разлуки, радость улыбки на лицах людей после долгих месяцев трудной и опасной работы. В свое время, когда он руководил Службой испытания новых космических аппаратов, почти все, что летало и подчинялось управлению в космосе, прошло через его руки. Вот уже пять лет Игорь Петрович носит над правым карманом форменного пиджака маленькую золотую ракету. На ракете выгравирована цифра 12. Двенадцать рекордов в космосе. Это кое-что да значит.

– Нет, встречать первую экспедицию, побывавшую на Марсе, будем по-людски! С цветами, с оркестром, с хлебом-солью на рушнике... как когда-то встречали челюскинцев, Папанина, Гагарина. Пойми, Семен, первых марсиан ждем не только мы с тобой. Их ждет вся страна, весь мир. – Игорь Петрович положил руку на плечо Тарханова. – Придется твоей медицине потерпеть до окончания торжественной встречи.

Семен хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и отвернулся к окну.

Дорога оживилась. Зеленая полоса вдоль обочин стала шире. Среди деревьев замелькали белые придорожные строения, цветные пятна одежды пешеходов. Электромобиль заметно снизил скорость, нырнул в туннель залитую ярким светом подземную улицу. Около одного из перекрестков он плавно затормозил и остановился. На приборном пульте водителя засветился экран.

– Куда подать машину, Игорь Петрович?

Сегодня дежурил выпускник Бауманского училища, талантливый инженер. Только он, и никто другой, мог разобраться в хитросплетениях управления потоками людей и информации.

– В двадцатый сектор, пожалуйста.

Электромобиль пересек перекресток, въехал в бокс. Двери лифта неслышно захлопнулись, машина с пассажирами поплыла наверх. На нужном этаже электромобиль плавно съехал с грузовой площадки, осторожно продвинулся вперед и замер у широкой стеклянной двери.

Игорь Петрович твердым шагом прошел в кабинет. Вошедший за ним Семен тотчас принялся крутить рукоятки кондиционера.

– Не трудись, – Игорь Петрович повернул голову к Семену, – автомат кондиционера настроен на режим корабля. Можешь считать это причудой, но вот уже две недели в моем кабинете микроклимат рабочего отсека "Вихря".

Только сейчас Тарханов заметил, что в кабинете неяркий, матовый свет, неподвижный, какой-то неживой воздух. Термометр показывал двадцать пять градусов.

"Что ж, – подумал Семен, – Волновой верен себе: чтобы лучше понимать своих подопечных, старается переживать те же трудности".

Тем временем Игорь Петрович устроился за письменным столом и включил видеоэкраны. На одном из экранов появилось лицо дежурного по Центру управления полетом.

– Новости есть?

– Время одиннадцать часов шестнадцать минут. Работа по программе. Самочувствие экипажа...

– Подожди, сам узнаю. – Он переключил тумблер и веселым, полным бодрости голосом стал вызывать "Вихрь": – "Гранит", "Гранит", я "Аврора"! Как меня видите? Как слышите? "Аврора" приветствует "Гранит"!

Второй экран осветился ярче. На нем хорошо просматривалось рабочее место вахтенного космического корабля. На вахте был Сергей Меркулов.

– Петрович, принимаю вас отлично!

Последние дни у экипажа "Вихря" появилось какое-то особое веселое настроение. На Земле никто из космонавтов, даже за глаза, никогда не называл Волнового Петровичем. С некоторых пор во время сеансов связи, словно сговорившись, вахтенные на корабле забывали кодовые позывные, заменяя их отчествами или веселыми кличками товарищей, ведущих связь с "Вихрем". Никто на Земле не обижался на эту фамильярность. Все понимали "домашние шутки" помогают космонавтам не чувствовать себя изолированными в "четырех стенах" космоса.

– Петрович, у нас все хорошо. Карпенко и Акопян, как сурки, спят в своих каютах. Марина сторожит, чтобы они не проспали обед. Виктор Сергеевич и Жора ведут наблюдения по программе. Как видите, все при деле...

Игорь Петрович улыбнулся и показал большой палец – прекрасно!

Еще месяц назад он не поверил бы, что подобный доклад вахтенного может сделать Сергей Меркулов. Он знал Сергея как очень серьезного, слегка флегматичного парня, у которого, бывало, слова не вытянешь, не то что шутку.

– Сергей, не жарко ли у вас?

– Имитируем Сочи. Всего двадцать пять градусов. У вас в Центре на солнышке, наверное, уже под тридцать?

– В тени! – Волновой старался говорить как можно спокойнее, чтобы не проскользнуло и нотки тревоги. – Не слишком ли вы экономите запасы жизнеобеспечения?

– Лишний запас карман не оттягивает, как говорит наш командир! Меркулов приблизил лицо к телекамере и хитро подмигнул. – Признайтесь, Петрович, не дает вам покоя предстоящий эксперимент "Гравитация"?

– Ошибаешься, Сережа! – Волновой заставил себя улыбнуться. – У меня пульс шестьдесят. Могу надеть датчик, чтобы ты убедился.

– У меня тоже шестьдесят!

– Значит, мы в резонансе. Привет всем. До встречи!

Игорь Петрович щелкнул тумблером. Экраны погасли.

Выражение лица Волнового сейчас могло обмануть кого угодно, только не Семена Тарханова. Кто-кто, а он знал, что бодрый вид Главного – это маска. Маска, под которой скрывается огромная озабоченность судьбой экипажа, программами полета и той целью, на осуществление которой затрачено так много сил, энергии, таланта руководителя привлекать на свою сторону людей, убеждать их в необходимости тех или иных поступков.

В самом конце полета "Вихрю" предстояло провести эксперимент "Гравитация". Экипаж должен применить принципиально новый, опробованный лишь в непилотируемых полетах способ торможения при входе на земную орбиту. При составлении программы марсианской экспедиции, как само собой разумеющееся, предполагалось провести торможение с использованием сил гравитации в автоматическом варианте управления кораблем. Мало кто знает, что стоило Волновому и Тарханову доказать, что эксперимент "Гравитация" должны провести люди, а не автоматы.

Через три дня экипаж "Вихря" начнет этот эксперимент. В непилотируемых полетах все проходило гладко. А через три дня?

Семен поднял телефонную трубку и попросил секретаря отвести на кабинет Главного канал связи психофизиологической службы.

На телеэкране огромный приборный щит, на котором регистрируется состояние жизнедеятельности организма каждого члена экипажа "Вихря". Семен мельком просматривает показания отдельных приборов. Сейчас его интересует обобщенная информация.

Для большей наглядности и быстрой оценки состояния экипажа обобщенный критерий К изображается графически в виде шестилепестковой фигуры, напоминающей цветок. Каждый лепесток цветка окрашен в цвет скафандра космонавта и является графическим показателем его самочувствия. Очертания лепестка, имеющие форму правильного круга, соответствуют ста процентам надежности, то есть единице, а принявшие вид тонкой прямой линии – нулю. Перед полетом каждый лепесток был почти правильным кругом. Сейчас они имели вид разновеликих по площади эллипсов.

Семен пригляделся к цифрам: 0,78; 0,84; 0,75; 0,68... Потеря надежности не превышает допустимой. И все же завтра нужно дать внеочередной сеанс гипностимуляции.

Семен Тарханов был уверен, что эти показатели не соответствуют объективной действительности. Нет, электронно-вычислительные машины, подсчитывающие надежность каждого космонавта, не ошибались. Но ЭВМ оперирует предполетной информацией о состоянии организма и сравнивает с ее теперешними показателями. Люди же были в космическом полете много месяцев. Если на Земле за нормальную температуру тела принято считать 36,7 градуса, то при длительном малоподвижном образе жизни – гиподинамии – нормой надо считать 37,0 – 37,1 градуса. Следствием расхождения в оценках, что принимать за норму, а что за отклонение, является как бы искусственное занижение показателей надежности.

Необходимо учитывать и другой фактор. В длительном полете падает биоэлектрическая активность мозга. Это тоже сигнал, учитывая который ЭВМ выдает заниженный показатель надежности. На самом деле именно такой уровень активности свойствен человеческому организму, адаптированному к полету. Повышение уровня было бы чем-то чрезвычайным и, наверное, только мешало бы космонавту справляться с нагрузками.

– Ну как, профессор, каково твое просвещенное мнение? – шутливым тоном Игорь Петрович пытается скрыть беспокойство.

– Думаю, справимся и с "Гравитацией", – Семен не отрывает взгляд от приборов на экране.

– Думаешь или уверен?

– Уверен!

Они не сговаривались, но вот уже в течение двух лет собирались ежедневно, чтобы поговорить о состоянии экипажа, его надежности, немного поспорить, помечтать. Семен знал его талант, но не переставал удивляться блеску его знаний. Откуда все это? Он знал, что Игорь Петрович – член четырех или пяти академических обществ, но очень редко выступает, довольствуясь только тем, что после каждого заседания получает фонограмму докладов, внимательно прослушивает их, выделяя при этом наиболее значимые, нужные ему сведения. Говорить с ним было интересно, но трудно. Игорь Петрович схватывал твою мысль на лету и, не дав договорить до конца, высказывал свое мнение. Если ошибался и ему об этом говорили, не спорил, не доказывал. Немного задумавшись, или признавал свою ошибку, или оставался при своем мнении. Сила ума, помноженная на опыт, давала ему право ограничить круг возможных решений двумя-тремя наиболее вероятными.

– Значит, уверен?

– Конечно, Игорь Петрович.

Г Л А В А 22

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ

Счастлив тот, чей гороскоп составлен под

благотворным влиянием Венеры; но горе родившемуся при

грозном появлении кровавого Марса.

Из очень старой книги по астрономии

Каким образом может воздействовать Марс на земные

атмосферные процессы? Гравитационное влияние Марса на

Землю даже при максимальном сближении невелико:

все-таки 56 миллионов километров! Столь же

незначительна лучистая энергия, приходящая к нам от

Марса.

И все же... в земной атмосфере в принципе

возможны так называемые "курковые процессы", хотя на

какой "курок" и каким образом может "нажимать" Марс,

пока еще остается совершенно неясным. Не исключено,

что колебания солнечной активности вызваны

гравитационными возмущениями со стороны планет.

Но если колебания солнечной активности

определяются влиянием планет, а солнечная активность,

в свою очередь, оказывает воздействие на многие земные

явления, то выходит, что в рассуждениях астрологов

содержалось определенное рациональное зерно, хотя сами

они ни о чем таком, разумеется, и понятия не имели.

Из современной книги по астрономии

День четыреста пятьдесят четвертый

Игорю Петровичу снится, что он идет босиком по раскаленной гальке черноморского пляжа. Вокруг почему-то не видно ни одной человеческой фигуры. Пустые лежаки, шезлонги, бело-красные мухоморы фанерных грибков, под которыми можно спрятаться от безжалостных лучей полуденного солнца. Море не дышит. Линия горизонта размыта парной дымкой. Он хочет подойти к ближайшему грибку, передохнуть в спасительной тени, но в двух шагах от него грибок исчезает, тает на глазах. Жара...

Комкая простыни, Игорь Петрович просыпается. Утро. Знакомые стены кабинета. На термометре кондиционера двадцать шесть градусов.

– Почему так жарко в главном отсеке "Вихря"? – приходит в голову первая мысль.

Волновой быстро одевается, подходит к столу и вызывает дежурного по Центру.

На видеоэкране лицо Галины Сергеевны Воронцовой.

Галя руководит одной из дежурных смен. Игорь Петрович знает ее уже лет двадцать, с того самого дня, когда после окончания института она переступила порог Центра. Сначала она работала в группе обеспечения старта, потом – в группе управления. Игорь Петрович первым выдвинул ее кандидатуру на пост начальника смены. И не ошибся. Когда дежурила Галина Сергеевна, в деловой атмосфере Центра чувствовалась какая-то праздничная струя. В присутствии Воронцовой даже такой серьезный человек, как Семен Тарханов, изо всех сил старался выглядеть остроумным. Игорь Петрович часто ловил себя на том, что ему приятно говорить с Галиной Сергеевной, смотреть на нее, думать о ней.

Вот и сейчас с телевизионного экрана на него смотрело спокойное, милое лицо, на котором не было и следа бессонной ночи, многих часов тяжелого, напряженного труда.

– Время 6 часов 20 минут. Траектория полета "Вихря" – расчетная. На вахте Виктор Сергеевич. – Сделав короткую паузу, Воронцова спросила: – Как отдохнули, Игорь Петрович? Математики только что заварили кофе. Если вы собираетесь к нам, я оставлю вам чашечку.

Галина Сергеевна повернула голову на чей-то зов. Каштановая волна длинных волос легла на левое плечо. Игорь Петрович смотрел на экран и терпеливо ждал, пока она отвечала невидимому собеседнику.

Что-то изменилось в их отношениях за последние полгода. Он стал теряться, когда разговаривал с Галей, сердился на себя за это. На время ее дежурства назначал совещания в городе, но, не дожидаясь окончания, садился в машину и гнал в Центр, чтобы самому успеть выслушать рапорт о сдаче дежурства. После рапорта он сухо благодарил начальников смен и отключал связь кабинета с внешним миром. Только отругав себя, он успокаивался. В Центре уже привыкли, что после пересменки у Главного наступает пауза, и в ближайшие полчаса старались его не беспокоить.

– Очередной сеанс связи ориентировочно в девять тридцать. "Вихрь" просил часа три-четыре их не беспокоить.

Волновому показалось, что Галина Сергеевна внимательно вглядывается с экрана в его лицо. Забыв, что видеосвязь односторонняя и Галина Сергеевна не видит его, он наклонил голову и, выдвинув ящик стола, принялся перебирать ненужные бумаги.

– Так я оставлю вам чашку кофе?

– Спасибо, – чувствуя, как подступает волна недовольства собой, тихо сказал Игорь Петрович. Откашлявшись, добавил: – Сделаю утренний тренинг и приеду.

Экран погас. Игорь Петрович надел тренировочный костюм и прошел в небольшую спортивную комнату, примыкавшую к кабинету. Укрепив на себе жилет со специальным поясом, включил бегущую резиновую дорожку и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее побежал по ней.

В последнее время в кабинете, в котором Волновой проводил почти круглые сутки, сказывался микроклимат "Вихря"; поэтому обычная для Игоря Петровича утренняя пробежка, соответствующая десятикилометровому кроссу, теперь прерывалась автоматом на восьмом километре. Двигатель дорожки был включен в механизм обратной связи сердечно-сосудистой системы. Если частота пульса превышала заданную, то по сигналу бег дорожки замедлялся. Сердце входило в норму, тот же сигнал убыстрял темп, но резко ухудшились условия, температура, микроклимат. Замедлять бег уже нельзя, и автомат останавливал дорожку. Сейчас на восьмом километре. Та же нагрузка, а достигнутая цель меньше, физиологическая цена работы больше. Ведь так и на корабле. Но самое трудное впереди. Так думал Игорь Петрович.

Он не пробежал и трех километров, когда из кабинета донесся резкий зуммер срочного вызова.

– Прошу срочно прибыть в аппаратную! Прошу срочно прибыть в аппаратную! – дважды повторила Галина Сергеевна и тут же отключилась.

Уже в коридоре, из динамиков громкой связи, он услышал голос Семена Тарханова:

– Игорь Петрович, на семнадцатой площадке вас ждет турболет. Я вас встречу у входа.

Пока добирался до семнадцатой площадки, он еще три раза услышал голос Семена: вызов передавал автомат.

В турболете Тарханов сообщил, что он тоже ничего не знает о причине срочного вызова.

Турболет летел низко над барханами. Мелькнула черная лента дороги, и снова разлилось желтое море песков. Оператор турболета включил телегазету. Диктор читал утренние "Новости". Картину сбора урожая цитрусовых сменила вчерашняя вечерняя передача с борта "Вихря". Сурен Акопян делился своими впечатлениями "О межпланетной среде солнечной системы".

– Только для средневековых астрономов космос казался черной пустотой, фантастическим "нечто". В космосе, как нигде, чувствуешь реальность нашего мира, с его безграничными просторами, с мириадами звезд – одиночных, двойных, сведенных в созвездия... Мне кажется, разум человечества с его вечной жаждой познания может полностью выразить себя только здесь, потому что бесконечность человеческой мечты под стать расстояниям, соизмеримым лишь со скоростью солнечного света...

"Что же все-таки случилось? – думал Волновой. – Очередной сеанс связи с "Вихрем" планировался на девять тридцать. Зачем нас так срочно вызывают в аппаратную?"

На территории аппаратной, а иначе "Станции приемных и обрабатывающих устройств", не было огромных движущихся чаш параболических антенн, не было антенных полей, некогда символизировавших дальнюю космическую связь. Мощные стальные штыри, различные по высоте и направленности острых граней, занимали всего лишь небольшую площадку, возвышавшуюся над всеми помещениями станции. С недавних пор применялся новый, очень надежный способ слежения за космическими объектами, основанный на том, что в космическом пространстве положительно заряженные тела как бы прорубают "окна".

Игорь Петрович резко выпрямился, посмотрел вверх. Через прозрачную крышу турболета он увидел небо. Белесое утреннее небо, на котором уже не осталось ни одной звезды.

Турболет сделал вираж и пошел на посадку.

Игоря Петровича и Семена никто не встречал.

Г Л А В А 23

БЛУЖДАЮЩЕЕ ОБЛАКО

Астрономия доведена до такого совершенства, что

почти нет ни одного вопроса, который бы остался

нерешенным. Но сколько веков протекло, пока сие

великолепное здание не получило твердого основания!

Из очень старой книги по астрономии

Появление комет всегда возбуждало ужас в простом

народе. Вообще думали, что они суть вестники войны,

моровой язвы и других несчастий. Но ныне стыдно уже

быть под игом сих предрассудков... Говоря же о

сущности комет, должно заметить, что пытливость нашего

ума встречает здесь непреодолимые преграды. Так будем

поддерживать ту высокую и утешительную мысль, что

Высшая Премудрость, сотворившая Вселенную, все

предусмотрела, все связала союзом нераздельным, и

появление комет есть необходимое следствие сей связи.

Из старой книги по астрономии

Боразоновые цилиндры погасли одновременно с

умолкшей вибрацией корпуса. На правом переднем экране

появилась огромная звезда, светившаяся тусклым

красно-коричневым светом. На мгновение все оцепенели,

не сводя глаз с громадного диска, возникшего из тьмы

прямо перед носом корабля.

– О глупец! – горестно воскликнул Пел Лин. – Я

был убежден, что мы около темного облака! А это...

– Железная звезда! – с ужасом воскликнула Ингрид

Дитра.

Эрг Ноор, придерживаясь за спинку кресла, встал с

пола.

– Да, это железная звезда, – медленно сказал он,

– ужас астролетчиков!

Никто не подозревал о ее существовании в этом

районе...

И в а н Е ф р е м о в. Туманность Андромеды

В главном зале аппаратной непривычно много народа. Волновой сразу определил – собрались две смены, но передача дежурства почему-то задерживается. Он прошел к пульту начальника смены и остановился за спиной Галины Сергеевны.

Комбинационный экран размером восемь на восемь метров занимает почти всю стену зала перед главным пультом. На экране на фоне неподвижных звезд в различных направлениях передвигаются ярко светящиеся точки пилотируемые космические объекты. Неподвижные оранжевые кружки искусственные спутники – маяки, служащие отсчетными точками для наземной и космической навигации.

– Прошу срочно организовать прямой видеоканал с Институтом астрономии, – не отрывая глаз от экрана, говорила с кем-то по телефону Воронцова. – Да, срочно!.. Ваши трудности сейчас меня не интересуют. Через десять минут жду прямой канал связи.

Галина Сергеевна положила трубку, левой рукой придвинула к себе микрофон.

– Что "Гранит"? Почему не докладываете, установлена ли связь с "Гранитом"?

– "Вихрь" не отвечает ни по одному из трех каналов, – тут же отозвался в динамике низкий мужской голос. – Через каждые сорок секунд даем аварийное оповещение.

– Импульс сигналов до максимума!

Воронцова отодвинула микрофон и, почувствовав на себе взгляд Волнового, повернула голову.

– Судя по всему, – быстро заговорила она, ничуть не удивившись появлению Главного, – "Вихрь" вошел в блуждающее облако астероидов. Появление астероидов на расчетной трассе зарегистрировано в шесть двадцать восемь.

Галина Сергеевна повернулась к пульту, утопила несколько клавиш. Комбинационный экран засветился ярче. Перемещающиеся и неподвижные космические аппараты исчезли. На экране застыло чистое звездное небо. Справа от созвездия Орион медленно двигалась группа космических объектов, среди которых зеленой звездочкой мерцал "Вихрь".

– Пока насчитываем двенадцать видимых тел, – продолжала доклад Воронцова. – По последней сводке международного Центра пилотируемых космических объектов, в этом районе нет ни одного искусственного тела. Окончательный анализ космической обстановки можно провести после возобновления связи с "Вихрем".

Волновой сразу отметил, что в голосе начальника смены не было и нотки растерянности – прекрасное самообладание! Ему понравилось, что Галина Сергеевна ни разу не сослалась на ошибочный прогноз астрономов. Он сам просматривал его вечером, в течение двух недель на трассе полета не ожидалось появления посторонних космических тел. Орбиты двух тысяч известных астероидов располагались в стороне от района, где сейчас находился "Вихрь". Неожиданное появление блуждающего облака можно было объяснить столкновением двух больших астероидов, дроблением их и резким изменением орбиты движения осколков.

– Есть связь с "Вихрем"! – прервал размышления Волнового мужской голос в динамике на пульте. – Галина Сергеевна, переключаю канал на вас.

– "Гранит", "Гранит", я "Аврора"! Как меня принимаете? Сообщите обстановку... – Голос Воронцовой был по-деловому уверен и спокоен. "Аврора" предлагает "Граниту" внеочередной сеанс связи.

На шести видеоэкранах появилось лицо командира "Вихря".

– Я "Гранит". Вижу и слышу вас хорошо. В шесть ноль восемь провели коррекцию, дали маршевое ускорение. В шесть двадцать шесть вошли в плотное облако астероидов. Скорость корабля и астероидов разная. Повреждений внешних конструкций корабля нет.

– Виктор Сергеевич, включите, пожалуйста, внешнюю телекамеру, попросила Воронцова. – Хотим полюбоваться на ваших спутников.

На трех нижних видеоэкранах появился коричневый с красными и черными прожилками обломок космического тела. Астероид был настолько велик и так близко от корабля, что его изображение полностью не умещалось на экране.

– Какой красавец! – Галина Сергеевна заставила себя улыбнуться. Настоящий космический айсберг!

– Да, любопытное соседство, – согласился командир "Вихря". – Даю круговой обзор.

Через полторы минуты на комбинационном экране появилась крупномасштабная план-карта района нахождения космического корабля. В центре "Вихрь". На различных расстояниях от него около пятидесяти астероидов разной величины и формы. Самый маленький из них был в несколько раз больше "Вихря". У всех астероидов сдвоенное изображение – корабль и космические осколки летели с разными скоростями.

Волновой сел в кресло дублера начальника смены, знаком попросил включить микрофон перед собой.

– Виктор Сергеевич, с вами будет говорить Игорь Петрович.

Воронцова нажала клавишу на пульте и устало откинулась на спинку кресла.

– Виктор, новая ситуация сюрприз и для нас, – улыбнувшись, начал Волновой. – Прямо скажу, мне все это не очень нравится. Какое предлагаешь решение?

– Пока маневрирую на ручном управлении. Экипаж в скафандрах. Ввожу в ЭВМ параметры движения астероидов.

– Аварийная капсула к отстыковке и автономному полету готова?

– Весь экипаж, кроме меня и вахтенного, в капсуле.

– Одобряю! – Волновой повернулся к Галине Сергеевне. – Приготовьтесь взять на себя управление "Вихрем". Виктор, – снова обратился он к командиру корабля, – пойми меня правильно. Наши машины обрабатывают информацию в пять раз быстрее, чем твоя бортовая ЭВМ. Пока не уравнялась скорость корабля и астероидов, мы берем управление на себя. Следующее решение примем вместе. Согласен?

– Спасибо, вы высвобождаете нам время для завтрака! – Виктор Сергеевич в первый раз за время разговора улыбнулся. – Действуйте. Ждем ваших команд.

Волновой молча кивнул, встал и принялся ходить в проходе между креслами. Он понимал, что принимаемые меры по уравнению скоростей космического корабля и астероидов дают лишь временную передышку. "Вихрь" попал в облако осколков крупного метеорита. Эти осколки могут и наверняка будут дробиться дальше. Столкновение астероидов между собой – это взрыв, неожиданный залп по кораблю десятков снарядов. Любой из них может пробить обшивку "Вихря".

– Скорости сравнялись! – услышал он за спиной радостный голос Галины Сергеевны. – "Гранит", вы меня слышите? Скорости корабля и окружающих вас астероидов сравнялись.

Не оглядываясь, Волновой прошел в сектор математиков. Вычислительная машина, рассчитывавшая для план-карты местонахождение отдельных астероидов, выдавала обобщенные данные:

"...стая астероидов яйцевидной, почти правильной формы. Длина семьдесят километров, поперечник – тридцать. Общее количество космических тел – восемнадцать тысяч четыреста шестьдесят. По размерам и массе опасны для корабля тысяча сто шестнадцать. Ближайший выход по прямой четырнадцать тысяч восемьсот метров, по вектору скорости – шестнадцать тысяч двести метров. Прогноз: ближайший к кораблю астероид 32-34 начнет распадаться через сто десять минут. Вероятность прогноза – девяносто пять процентов..."

– У нас в запасе сто десять минут, – сказал кто-то за спиной Волнового.

Игорь Петрович оглянулся.

– Сто десять минут, – повторил Семен Тарханов. – Успеем отвести корабль, Игорь Петрович?