Текст книги "День крысы"

Автор книги: Лев Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

 – Мама, я это вижу… Вижу, да… Ну, как ответы к «Что? Где? Когда?».

 Он опять устремился вперед, чуть ли не срываясь на бег. Лиза едва поспевала за ним.

 Ее мысли усиленно заработали. «Что? Где? Когда?» … Способности угадывать ответы появились у Димки после… После гриппа… Который пришел, как говорили, от крыс. Которые…

 Да могло ли такое быть? Ведь и они тоже – словно поумнели. Ну, или обнаглели. И – Лиза сама это видела – стали нападать на людей, построившись в шеренги.

 «Да ну, – отогнала Лиза неожиданную, и от этого пугающую мысль. – Не может этого быть!»

 Но беспощадный внутренний голос отвечал, что – может. Что это уже есть…

 – Сюда, мама! – крикнул Димка, выволакивая ее на забитый брошенным транспортом Комсомольский проспект.

 Там, напротив громады МДМ, близ магазина «Медицинская книга», толпились люди. Разъяренные, напуганные, истошно орущие, толкающиеся.

 А в самом центре толпы стоял вертолет, медленно вращающий лопастями пропеллеров. Люди орудовали локтями, стремились попасть туда, к механической, гигантской стрекозе. Напор толпы сдерживали милиционеры. Лиза еще не видела их, но понимала, что долго они не простоят. Минута-две, и толпа просто сметет их.

 А над людьми разносился мужской голос:

 – Граждане, не толпитесь! Да не толкайтесь! Все успеем эвакуироваться! Соблюдайте организованность!

 – Да пошел ты! – крикнул кто-то из толпы.

 Лиза, не обладая и толикой Димкиных способностей, прекрасно понимала, что человек с мегафоном лжет. Что этот вертолет – быть может, единственный шанс унести ноги от разъяренных крыс для большинства этих людей. Да и для нее самой.

 – Пропускаем вперед женщин с детьми! – надрывался человек. – Женщин… Стариков…

 – Братва, да хули мы его слушаем! – вдруг раздался другой надсадный голос. – Хуй они о нас потом вспомнят. Пошли отобьем вертолет…

 – Назад! Я сказал назад! – неслось из мегафона. – Следующие транспорты вскоре прибу…

 – Вали ментов, ребзя!

 – Вали! Вали! Пидоры серые! Сами, небось, эвакуировались…

 – Повторяю: пропускаем женщин с детьми и стариков… В противном случае будет открыт огонь на поражение…

 Лиза поняла, что, если она сейчас не попадет на вертолет, ее растопчут. А, если и не растопчут, то убьют. Не крысы, так люди…

 Лиза стала продираться сквозь толпу.

 – Пустите! Пустите! Я – с ребенком!

 Однако голос ее тонул в общем гомоне. Более того, ее пихали локтями.

 – Вот сучка! Людям из-за тебя места не хватает…

 – Я – с ребенком!

 Перед Лизой вдруг выросла мощная тетка, типичная, как показалось Лизе, рыночная торговка – крепкокостная, с суровым лицом. Она схватила Димку за свободную руку, дернула так сильно, что Лиза выпустила сына.

 Не оборачиваясь, торговка поволокла Димку за собой.

 – Эй! Пустили быстро! Я с ребенком! – Голос у этой торгашки оказался куда более зычным, чем у Лизы.

 И толпа нехотя расступалась.

 – Мама! – кричал Димка.

 – Дима! Отпусти ребенка, тварь!

 Но похитительница оборачиваться и не думала.

 Сердце захлестнуло внезапной болью. Только сейчас Лиза поняла, что теперь-то точно – все пропало. Хотя, может быть, Дима и спасется. Его отвезут – но куда? На военную базу? В один из небоскребов Москва-Сити?

 Димка, уволакиваемый чужой теткой, уже почти пропал из вида. Его уже отделял от мамы целый частокол рук, ног, спин.

 – Димочка! – беспомощно скулила Лиза, прекрасно зная, что напрасно теряет силы. Никто ее не услышит.

 Но тут впереди, уже почти у самой линии милицейского оцепления, стало что-то происходить. Лиза вдруг увидела, как сын впивается зубами похитительнице в запястье, трясет головой, одновременно скидывая со спины школьный рюкзак. Она видела, как тетка, рыночная мерзкая дрянь, бьет его по голове. Но Димка уже запустил руку в рюкзак и достал оттуда...

 – Господи! Димочка! Ты что делаешь?!

 Немыслимым усилием Лиза продралась ближе.

 Она могла уже видеть Димку, который двумя руками держал тяжеленный пистолет, приставив его ствол тетке к животу.

 – А ну, отпусти меня к маме…

 Лиза слышала его голос.

 – Ну, ты и гаденыш, – Тетка злобно прищурилась, замахнулась.

 И тут на нее налетела Лиза. Она отдавала себе отчет в разнице весовых категорий. Тем не менее, ей удалось немыслимое. Она сбила гадину с ног и сейчас с каким-то поистине зверским наслаждением полосовала гнусную в потеках жирной косметики, физиономию.

 – Мама! Мама! Оставь ее! – услышала она Димкин голос. – Пошли быстрее!

 Остаток пути к линии оцепления прошел словно в беспамятстве. Впрочем, был этот остаток не долог.

 – Так, гражданка, вы с ребенком, – Деловито обратился к ней моложавый милицейский офицер. – Хорошо, идите к вертолету. Все, скоро взлетаем. Да, и оружие ваше сдать придется…

 Толпа негодующе взревела.

 Протиснувшись в заполненное под завязку нутро вертолета, Лиза ощутила что-то вроде неловкости. Ей почему-то было стыдно перед той теткой. Она-то, Лиза, выживет. Но и та баба жить хотела. Впрочем, эти мысли достаточно быстро улетучились, стоило только Димке посмотреть ей в глаза.

 – Мы спаслись, мама! Я же говорил!

 ***

 Как завороженная, Лиза смотрела на Москву сверху. Такой столицы она еще не знала.

 Она видела дороги, забитые брошенными автомобилями.

 Здания, из окон которых валил плотный черный дым.

 Стихийные баррикады, и люди в камуфляже, идущие на приступ.

 «Господи Боже! Зачем сейчас воевать?» – думала Лиза.

 Гигантская статуя Петра I была окутана дымом в багровых сполохах.

 Может быть, благодаря тому, что пылал метромост на Воробьевых Горах.

 Где-то около университета раздался гулкий и громкий хлопок. А затем вырос и раздулся шар огня.

 – Из огнемета захуячили, – констатировал один из ментов.

 Вертолет заложил крутой вираж, и стала видна конечная цель путешествия – башни небоскребов Москва-Сити.

 Лиза покосилась на Димку. Тот, не без самодовольства, но очень-очень искренне, улыбнулся и, дурачась, сделал указательным пальцем и мизинцем «козу».

 – Так, граждане пассажиры, – обратился к беглецам моложавый офицер милиции. – Мы с вами прибываем на временный эвакопункт. Большая просьба: не разбегаться, досконально следовать инструкциям компетентных лиц. Ну, и вообще, базар-вокзал не устраивать.

 Стальная стрекоза заходила на посадку на крышу одной из башен. Там уже стояли и размахивали руками какие-то люди…

***

– Давайте-давайте! Пошевеливайтесь! – деловито командовал милицейский офицер, когда вертолет приземлился на крышу небоскреба. – Вы-то уже приехали, а у нас все только начинается.

 – Здесь есть крысы? Есть? – допытывалась у него какая-то женщина.

 – Я не знаю, – развел руками милиционер. – По идее… Вроде бы отсюда сигналов на пульт не поступало. Но на деле – никто не знает. Скажем так, что опасность нападений не исключена.

 Заплакал какой-то ребенок: «Домой! Домой хочу!» Лиза почувствовала, как Димка крепко сжал ее руку.

 Лиза шагнула на раскаленное от солнца гудроновое покрытие и ощутила, как кружится голова. Крыша казалась такой маленькой на фоне раскинувшегося внизу огромного города. На секунду у Лизы возникло ощущение, что она, вместе с Димкой, стоит на крохотном кончике иглы, устремленной в пустоту.

 – Главное, соблюдаем организованность, – продолжал офицер. – Не разбегаемся, держимся вместе. Сейчас вас отведут на временный эвакопункт, где вы пробудете до тех пор, пока… кхм… чрезвычайная ситуация не подойдет к концу.

 Спуск в здание располагался в небольшом строеньице, похожем на бойлерную или на гараж. Высотой примерно в два Лизиных роста – на общем фоне небоскреба строение казалось, тем не менее, миниатюрным.

 У входа стояли хмурые эмчеэсники, врачи.

 – Я понимаю, что у многих из вас там, внизу, остались родные, близкие, – продолжал офицер. – Но, пожалуйста, не пытайтесь выйти из здания. Это очень опасно. Мы сделаем все для того, чтобы спасти ваших близких и справиться с… э-э… с бедствием. Никакой самодеятельности. Как бы вам ни хотелось и как бы вы ни переживали…

 «А он симпатичный, – вдруг подумала Лиза: – Жаль, что я не разбираюсь в погонах. Кто он по званию? Лейтенант? Или капитан, может быть?»

 Однако в следующее же мгновение она одернула себя. Вообще-то, мир вокруг рушится, а она, получается, на мужиков заглядывается.

 Офицер словно перехватил ее взгляд (а, может, так на самом деле и было) и улыбнулся уставшей, ободряющей улыбкой.

 Вместе с толпой женщин и детей Лиза направилась к спуску в здание. Напоследок все-таки оглянулась.

 Стальная стрекоза, рокоча моторами, оторвалась от поверхности крыши и взмыла в воздух, словно подпрыгнув.

 ***

 Против ожидания, внутри строения-бойлерной оказалась вовсе не лестница, а длинный полутемный коридор, который шел не прямо, а по дуге, словно обвиваясь вокруг чего-то большого. По сторонам коридора располагались белые, пластиковые, наглухо закрытые двери.

 Эмчеэсники провели беглецов в одну из дверей, с изображением-петроглифом бегущего человечка. За ней действительно оказалась лестница – на редкость непритязательная для такого помпезного и огромного здания. На одной из площадок стояла цилиндрическая урна-пепельница.

 Лестница вывела в просторное фойе, отделанное белым пластиком. У стен стояли кресла, несколько столиков и кадки с пальмами. Одно из кресел тут же заняла молоденькая испуганная женщина с грудным ребенком. В другом затеяли какую-то возню детишки.

 – Иди к ним, – сказала Лиза Димке.

 – Да ну, малышня…

 Лиза, как ни была испугана, все-таки улыбнулась. В присутствии «малышни» ее сын обычно начинал важничать.

 Но дело, как неожиданно поняла Лиза, было не только в возрастных различиях.

 – Что-то случилось, Димк?..

 – Да нет…

 – Димочка, не темни. Говори, что не так?

 Она могла бы соврать, сказать, что они скоро вернутся домой. Но врать ребенку? Даже во благо? Лиза никогда не была сторонницей такого подхода к общению с детьми.

 – Мам, мне здесь не нравится… Здесь плохо…

 – Ну, потерпи уж. Что как маленький себя ведешь?

 – Я не маленький. Просто здесь будет плохо, мам.

 – Так, Дима, прекращай, – строго сказала Лиза. – Развел тут нюни…

 – Это не нюни…

 А между тем в холле начинало что-то происходить. Из больших – стекло и пластик – дверей в дальнем конце холла вышли трое мужчин. Двое – в светло-зеленом камуфляже, и один – видимо, самый главный – в черном костюме, криво и угловато сидевшем на могучих плечах.

 Здоровяк в костюме направился к седоватому эмчеэснику.

 – Так, это что здесь? – спросил человек в костюме.

 – Эвакуированные, – ответил эмчеэсник. – Женщины. Дети… Бедствие в городе.

 Лиза вспомнила, что когда она выходила из вертолета, седоватый показался ей крупным мужчиной. Но тип в черном костюме был выше, наверное, на целую голову.

 – Я понимаю, – кивнул мощным подбородком тип в костюме. – Но мы тут при чем?

 – То есть как? – удивился эмчеэсник. – Беда всех касается…

 – Слушайте, не надо мне вот этой вашей патетики, – поморщился мужик в костюме. – Здесь – закрытая территория, частная фирма. Если вы приглашены, покажите ваши пропуска. Если нет, покиньте территорию…

 – Давайте без формальностей, – ответил седоватый. – В городе катастрофа. Эти люди нуждаются в убежище…

 – И при чем тут мы? – парировал здоровяк в костюме. – Вам назначено? Нет? До свидания…

 – Ладно, что я с вами разговариваю. Как увидеть вашего босса? – спросил эмчеэсник.

 – Его нет – это первое. Ну, и второе – он вас не ждет.

 Среди женщин поднялся ропот. Заплакал какой-то ребенок. Несколько мамаш обступили громил, кричали. До Лизы доносились слова: «Совсем ни стыда, ни совести!», «Вот мать свою ты бы тоже так выставил?»

 Тип в костюме немного смягчился.

 – Я все понимаю, – сказал он. – Да, в городе беда. Вам негде укрыться. Но и вы меня поймите. Я здесь работаю. Никаких директив от руководства я не получал. Будут директивы – входите. А сейчас – будьте добры, на выход.

 – Никуда мы отсюда не уйдем! – закричала какая-то женщина. – И только попробуй руку на меня поднять! Я тебе глаза твои бесстыжие выцарапаю…

 – Да поймите же, – горько усмехнулся эмчеэсник, – катастрофа в Москве, во всем мире беда… А вы всё какие-то предписания исполняете.

 – Вы меня тоже поймите, их никто не отменял, – Тип в костюме вроде бы бесстрастно смотрел в глаза эмчеэснику.

 – Если с этими людьми что-то случится, это будет на вашей совести, – вмешался какой-то врач.

 Словно подтверждая его слова, стала кричать молоденькая девочка, стоявшая около кадки. Сейчас она ухватилась за мохнатый ствол пальмы и стонала. За другую руку цеплялась девочка – лет трех. Только сейчас Лиза, обычно внимательная к деталям, заметила, что у молодой мамочки выпирает живот, выдававший немалый срок беременности.

 – Вы мне на совесть не давите. Я по-человечески вас понимаю. Но, как лицо, исполняющее свои должностные обя…

 – Ну, и козел же ты, братишка, – перебил его эмчеэсник.

 Жлобы в камуфляже синхронно положили руки на кобуры. Тип в костюме успокаивающе поднял руки.

 – Спокойно, – сказал он. – Давайте сохранять спокойствие. Впустить я вас не могу, не в моих полномочиях. Давайте разойдемся на этом.

 – Чертям в аду будешь говорить «Давайте разойдемся!» – закричала еще одна женщина. – Девочка рожает… Хоть ее впустите.

 – Не могу, – говорил тип, пятясь в сопровождении камуфляжных. – В конце концов, в здании много организаций. Почему именно наша…

 Его слова тонули в гуле возмущения. Атмосфера в холле стремительно накалялась. Крики доносились уже отовюду.

 – Мама, – дергал Димка Лизу за руку. – Давай пойдем отсюда. А, мама? Здесь плохо, плохо…

 «А ведь он прав, – подумала Лиза. – Действительно, какого черта мы тут делаем?»

 Она вспомнила, что с самого утра ни у нее, ни у Димки еще маковой росинки во рту не было. А ведь скоро обед. Здание-то огромное. Должна же здесь быть какая-нибудь кафушка? Может быть, им даже повезет, и она окажется рабочей? Все лучше, чем стоять на месте…

 – Пошли, – решилась она. – Пошли отсюда, на самом деле…

 ***

 Когда Лиза вместе с Димой направились к лестнице, к ним бросился тот самый, седоватый эмчеэсовец.

 – Подождите, куда вы уходите?

 – Вы хотите запретить нам? – усмехнулась Лиза. – Как интересно…

 – Но вы же слышали… Вы же слышали, что сказал капитан…

 «Значит, все-таки капитан», – отметила про себя Лиза, вспомнив симпатичного милиционера.

 – Ну, слышала. И что теперь?

 – Нельзя расходиться, как вы не понимаете…

 Эмчеэсовец выглядел просто жалобно.

 – Я все понимаю, – отрезала Лиза. – Но… Кстати, как вас зовут?

 – Валерий Петрович…

 – Очень приятно. Я – Елизавета. Так вот, Валерий Петрович… У меня и моего ребенка с самого утра маковой росинки с утра не было. Мы хотим поискать, где нам поесть, только и всего. А потом мы вернемся. Если вы так этого хотите…

 – Один из следующих рейсов доставит припасы…

 – Вы сами в это верите? – перебила Лиза и вдруг подумала, что она, пожалуй, слишком жестока к этому человеку, судя по всему, неплохому, и тут же поправилась: – Ну, хорошо. Допустим, доставят. Но когда это случится?

 – Елизавета, послушайте. Обстановка нестабильная. Нельзя расходиться, создавать сложности…

 – И что? Мне теперь считать себя военнопленной? Пойдем, Дима…

 У двери на лестницу она обернулась. Валерий Петрович провожал их взглядом, в котором читалось что-то вроде сожаления.

 Уже сходя по ступеням, она подумала, что, может, стоило воспользоваться лифтом? Однако делать это было, пожалуй, опасно. Особенно в условиях всеобщей катастрофы. Могут отключить электричество. К тому же Лиза помнила того, искалеченного крысами, мужчину в лифте дома, где она жила.

 Вряд ли она скоро решится на поездку в лифте.

 Этажом ниже она увидела металлические двери с мигающим красным огоньком индикатором. За дверью раздавался какой-то шум. Глухо матерились мужские голоса.

 «Баррикады, что ли, строят? – подумала Лиза. – А почему бы и нет, в самом деле?»

 Никакой кафушки здесь явно не было.

 Вход на следующий этаж преграждала пластиковая дверь. Лиза нажала на рукоятку и дверь поддалась.

 – Ну что, Дим Саныч, зайдем? – спросила Лиза.

 Димка сосредоточенно кивнул.

 Они оказались в богато украшенном холле. Вдоль стен громоздились антикварные стулья с гнутыми ножками. На самих стенах видны были красные, с золотом, вычурные обои.

 В самом центре этого претендующего на роскошь помещения располагался рояль. Около него происходила драка.

 Какой-то молодой человек в джинсах и футболке держал за волосы толстяка в костюме и бил его лицом о клавиши.

 Инструмент издавал диссонансные дребезжащие звуки. Многие клавиши уже были измазаны кровью.

 – Вот тебе, гнида, твои увольнения! – с ненавистью цедил сквозь зубы молодой человек. – Вот тебе, мразина, система штрафов.

 – Пошли-ка дальше, – Лиза решительно потянула сына за руку.

 Внимания на них никто так и не обратил.

 ***

 На следующем этаже Димка схватил Лизу за руку.

 – Не надо, мама!

 – Почему? – тихо ответила ему она.

 На первый взгляд опасности не было никакой. Ну, подумаешь, два мужика стоят, курят.

 Если не приглядываться. Вдруг Лиза заметила в руках у одного из них – крепыша в синтетической, невзрачной курточке – бутылку виски. Второй был долговязый, с узким и неестественно красным каким-то лицом. Даже, можно сказать, багровым…

 – А что, хорошо заседаем, Михеич, – говорил узколицый, жадно, как-то по-наркомански глубоко, затягиваясь сигаретой. – Начальства нету. Если бы еще не крысаки эти…

 – Отлично заседаем, – кивал крепыш в куртке. – Эх, еще телку бы какую…

 Оба они синхронно посмотрели на Лизу, бесстрашно спускающуюся им навстречу.

 Неожиданно стало понятно, что они – просто мертвецки пьяны.

 Но если так, то где они взяли, например, виски? Значит, где-то здесь, рядом, есть кафе? Или ресторанчик…

 Лизе было страшно. Но демонстрировать свой испуг она, конечно, не имела никакого права.

 – Оп-па! – сказал крепыш Михеич. – А на ловца-то – и зверь… Девушка, как насчет прогуляться, попраздновать с джентльменами?

 – Мама! – стиснул Димка ее ладонь.

 – Спокойно, ничего страшного, – сказала ему Лиза.

 Действительно, ей не раз приходилось отшивать подвыпивших парней. Удел всякой более-менее симпатичной девушки (тем более, что красавицей себя Лиза уже несколько лет, как не считала). Обычно отшить удавалось без лишнего шума и каких бы то ни было эксцессов.

 Она как можно беззаботней улыбнулась пьяницам и спросила:

 – Молодые люди! Не подскажете, где здесь какое-нибудь кафе? Ну, или что-то в этом роде…

 – Ка-афе? – гундосо протянул узколицый. – А зачем вам, барышня, кафе? Добро пожаловать в наш офис. У нас и выпить есть. И немножко закусить… Так как?

 – Нет, – ответила Лиза. – Спасибо. В другой раз…

 – Ты с вертолета? – спросил Михеич, разглядывая ее достаточно бесцеремонно.

 – А… Ну, да, – ответила Лиза, которую немного покоробило это вот тыкание.

 – Ну, и чё ломаешься. Радуйся, что приглашают. Нах вы тут кому ввалились…

 – Мама! – Димка уже почти кричал.

 Алкаши преградили ей дорогу.

 – Девушка, так, может быть, с нами? – взгляд узколицего стал пристален и зловещ.

 – Вообще-то я, если вы не заметили, с ребенком…

 – И в чем проблема? – сплюнул крепыш. – Гаденыш наверх пойдет. Ты с нами…

 – Деловой какой, – ответила Лиза, пристально глядя ему в глаза. – А если я не хочу?

 – А ты думаешь, мы тебя спрашивать будем? – ответил Михеич.

 – Так, Дима, пойдем…

 – А ну, стоять.

 Крепыш попытался схватить Лизу за рукав куртки. Удалось вывернуться. Но тут предательский удар нанес узколицый. Его длинная, костлявая рука метнулась вперед, схватила Лизу за волосы.

 – Мама! – вопил Димка.

 – Димочка, беги, позови на помощь…

 – Ты, Михеич, зачем нам с ней связываться? – спросил длинный, не выпуская, тем не менее, Лизины волосы. – Проблем не поимеем?

 – Отпустите меня, сволочи, гады, отпустите!

 Лиза пыталась ударить узколицего ногой, но промахивалась. К тому же волосы, упавшие на глаза, ограничивали обзор.

 – Да там этих беженок, наверное, как грязи, – сплюнул крепыш. – Эй, кобылка, ты будешь брыкаться?

 – Пшел вон! – закричала Лиза.

 И вдруг ощутила, как по щеке жарким огнем растекается боль.

 – Не смейте бить маму! – раздался откуда-то сверху голос Димки. – Отпустите ее!

 – Тебя не спросили, – гоготнул Михеич. – Вали пока цел, недомерок.

 – Убери руки, я сказала. Убе…

 – Ты плохо понимаешь? – раздался гаденький голос длинного. – Расслабься и получай удо…

 Сверху раздался тихий стук каких-то жестянок, шипение, и вдруг – вопль. По лестнице поплыл химический запах. Выпала бутылка виски.

 – Ааа! – заорал Михеич, отпустив Лизу. – Ааа, бля! Блин, Гена, лови гаденыша. Он мне в глаза чем-то брызнул.

 Конечно, сообразила Лиза, Димка догадался вытащить из школьного рюкзачка освежитель воздуха. Ай, молодец…

 Теперь все решали доли секунды. Лиза пнула ослепшего крепыша в коленку. Угадала движение длинного, попытавшегося схватит ее за ворот куртки, сильно толкнула его в грудь. Тот рухнул на площадку, загораживаясь, словно щитом, непогашенной сигаретой.

 И снова раздалось шипение. Димка выпустил струю прямо в алый огонек, который в одно мгновение разросся и превратился в настоящий факел.

 Теперь Лизины враги вопили в две глотки.

 – Чё орешь, дурак? – выл Михеич. – Хватай сучку, уйти не дай.

 Но Лиза уже мчалась вверх по лестнице, подхватив Димку, перепрыгивая через три ступеньки подряд.

 Сзади слышался гулкий топот ног, прерывистое дыхание. Чья-то рука пыталась схватить Лизу. Сердце стучало так, что грозило проломить ребра.

 На площадке самого верхнего этажа сильная, грубая рука схватила Лизу сзади за воротник.

 – Попалась, сука!

 – Димка, беги! – прохрипела Лиза, чувствуя, что дыхания разом не стало. – Беги! Зови на по…

 Крепыш развернул ее и ударил кулаком в живот. На несколько секунд Лиза ослепла от боли.

 ***

 Секунды слепоты казались бесконечными. Это было странное ослепление. Лиза видела только мутные, какие-то словно белесые, контуры, прорезавшие темно-багровую пелену. Не хотелось поддаваться панике, но первобытный, заполошный страх прорывался наружу, как гной из запущенной раны.

 «Что же делать? – думала Лиза. – Кому я нужна, слепая? И что будет с Димкой?»

 Время растянулось, и Лиза каким-то шестым (или даже седьмым) чувством ощущала сбой в течении секунд.

 На счастье, целую вечность спустя багровая пелена стала отступать. Лиза смогла различать то, что происходит вокруг.

 Она увидела крепыша, его руку у себя над головой – держал за волосы, – увидела его кривой оскал. По лестнице поднимался, тяжело и одышливо, узколицый.

 Димка… Димки не было.

 – Ты, пизда, глаза мне чуть не выжгла, – шипел Михеич.

 – Пес, – прошипела в ответ Лиза. По-другому, почему-то, говорить не получалось. – Пес…

 Сильная рука Михеича потянула ее голову вниз. Лиза (время все еще было медленным) видела как к ее лицу, носу, глазам приближается колено, обтянутое грязной и вытертой джинсовой тканью. Колено, которое вот-вот нанесет страшный удар, за которым… Но нет, нет, не думать…

 Раздался какой-то шум за спиной, и события неожиданно приняли совсем другой оборот. Колено, не дойдя до Лизиного лица считанных сантиметров, вдруг пошло обратно. А сам крепыш стал заваливаться назад. Сначала он тянул за собой Лизу, но мгновением позже его хватка разжалась, он выпустил Лизины волосы.

 Это казалось невероятным, но крепыш падал.

 – Лиза, прочь! – раздался сзади голос – мужской, властный.

 Еще не осознав, кому именно принадлежит этот голос, Лиза отшатнулась, упала на бок, болезненно ударившись ребрами о края ступеней.

 Сначала она видела только ноги, но потом, лихорадочно отползая вверх и в сторону, восприняла картину в полном объеме.

 На помощь ей пришел тот самый эмчеэсник – Валерий Петрович. Лиза видела, как он нанес несколько резких, коротких ударов в лицо ее обидчику. Затем каким-то почти неуловимым образом Валерий Петрович оказался за спиной этого самого Михеича. Валерий Петрович крепко сжал ушные раковины коренастого, а секундой позже резко выбросил перед собой руки. Лицо несостоявшегося (хотелось в это верить) насильника впечаталось в побелку стены, брызнуло алым, как перезревший помидор.

 Лиза видела и узколицего, который отступал вниз по лестнице, выставив перед собой ладони.

 – Дядя, – бормотал он. – Не надо, дядя. Я-то при чем!

 Валерий Петрович резким и уверенным движением отбросил крепыша, подпрыгнул. Лизе казалось, что тело ее спасителя будто бы подбросила вперед некая невидимая пружина. Он летел, как Джеки Чан из старинного фильма, вытянув перед собой одну – кажется, правую, – ногу. Тяжелая подошва ботинка врезалась узколицему в грудь. Тот охнул и полетел вниз по лестнице, уродливо, как поломанный Петрушка, кувыркаясь на ступенях.

 В тот момент Лиза не ощущала ни облегчения, ни благодарности. Страх, до поры бывший где-то рядом, вдруг нахлынул и заставил ее тело трястись крупной дрожью.

 – Я … я не знала, – всхлипывала она.

 Эмчеэсовец, казалось, ничуть не устал и не выдохся. Он поднялся к Лизе, обнял ее за плечи.

 – Не плачь, ладно… Обошлось, и хорошо. Я же тебя предупреждал.

 – Я не знала… Не знала…

 – Так и знай теперь, – отрезал Валерий Петрович. – Все, кончился порядок. Война теперь вокруг.

 – Да, – всхлипывала Лиза. – Да… А Димка где? Что с ним?

 – Все в порядке с ним. Он меня и позвал.

 Неожиданно ее спаситель нанес сильный и страшный удар ногой по скорчившемуся на ступеньках крепышу.

 – А тебя, падаль, если еще увижу, прибью сразу.

 Лизин обидчик кивал головой и пятился на четвереньках. Кровь из разбитого лица заливала ступени.

 ***

 В холле последнего этажа нашли убежище почти два десятка женщин и детей. Больше за один раз вертолет перевезти не мог.

 Лиза только сейчас стала понимать, как же ей повезло, что она оказалась среди спасенных. Она не могла представить, что бы сейчас делала в охваченном паникой, стрельбой и пожарами городе. Куда бы повела Димку?

 Да и так ли опасны крысы? – думала она. Может быть, их нападения оказались всего лишь тем маленьким толчком, который заставил хрупкую скорлупу благопристойного мира хрустнуть и разрушиться. И после этого у людей выплеснулась вся дикость, ненависть, вся злоба. Тут уже не надо крыс. Тех нескольких сцен, свидетельницей и участницей которых Лиза оказалась, было достаточно для того, чтобы посеять в ее душе сомнения в будущем привычной ей действительности.

 Валерий Петрович и другие эмчеэсники организовали некое подобие обеда. Сначала в общий котел скинули то немногое, что было у спасшихся с собой: чипсы, шоколадки, печенюшки. Было и несколько бутербродов.

 Лиза ощущала себя настоящей дурой, когда развязала Димкин рюкзак и предъявила огромное количество аэрозолей.

 Несколько конфет, чипсов и печенюшек, доставшихся им на двоих, не утолили голод. Есть все равно хотелось. Желудок негодующе урчал.

 У беременной в кресле отошли воды, и теперь она кричала, терзаемая схватками. Рядом с ней хлопотали медики, из тех, что встречали вертолет на крыше.

 – Мама, я хочу уйти отсюда, – Димка опять принялся за свое. – Здесь плохо, мама…

 Лиза вздохнула, погладила его по голове.

 – Что ты предлагаешь, Дим Саныч? Мы уже пробовали спуститься. И чем это кончилось?

 – Мам, а пошли на крышу? Там-то на нас никто не нападет…

 Следовало признать, малыш был прав. К тому же зрелище рожающей женщины – не лучшее для второклассника.

 Валерий Павлович хлопотал, помогая медикам.

 – Мы отойдем, – сказала ему Лиза, улучшив момент.

 – Опять, Елизавета? – нахмурился он. – На поиски приключений?

 – Мы наверх хотим пойти. Какие там приключения? У меня… У меня ребенок задыхается…

 Прости, Димка, за эту невольную ложь.

 – Лиза, я повторю, что несу за вас всех ответственность, и не хочу, чтобы вы разбредались…

 – Но там же нет никого.

 – Ладно, – махнул рукой Валерий Петрович. – Идите…

 …На крыше действительно дышалось куда легче.

 Беззаботно жарило летнее солнышко. Город заволакивал черный дым. Откуда-то из соседнего небоскреба доносилась стрельба.

 – Мама, что с нами будет? – спросил Димка.

 Лиза всегда стремилась оберегать сына от лжи.

 – Я не знаю, – пожала она плечами. – Я даже не могу предположить.

 – Мам, я беду чувствую, – продолжал Димка.

 – Господи, малыш. Как ты можешь что-то чувствовать? Глупости все это…

 – Нет, – нахмурился Димка, какой-то небывало серьезный. – С теми людьми беда случится, скоро.

 – Не неси фигню.

 – Это не фигня, мама. Я… как бы это сказать… я это знаю, что ли…

 А, может, просто взять его за руку и шагнуть вниз? И больше не думать о будущем? Да, конечно, будет больно. Но недолго. Всего секунду. Разбиться, наверное, по-любому лучше, чем оказаться, скажем, съеденными грызунами.

 «Хотя это всегда успеется», – с каким-то неожиданным весельем подумала Лиза.

 – Мам, смотри! – дернул Димка ее за руку.

 Он указывал куда-то в небо, где блестело ярко-желтое солнце.

 – Вон там, мам… Видишь?

 Вдруг Лиза поняла, о чем он говорит.

 К зданию приближалась крохотная стальная стрекоза.

 – Вертолет, – сказала Лиза. – Наверное, еще такие же, как мы, летят.

 Была, правда, одна странность. Вертолет летел какими-то рваными зигзагами. Казалось, что пилот не то пьян, не то ранен. Не то просто плохо умеет управлять машиной.

 Хотя кто знает, как выглядело со стороны их собственное прибытие сюда, состоявшееся, казалось, тысячу лет назад.

 – Мама, я боюсь, – неожиданно произнес сын.

 ***

 Димка схватил Лизу за руку.

 – Мама, там плохие люди, – сказал он. – Нам надо уйти.

 – С чего ты это взял, Дим Саныч?

 – Я… не могу объяснить, мама. Я в этом уверен…

 Лиза знала, что очень скоро почувствует себя дрянью и мерзавкой, но не могла сдержаться. Раздражение от этого суматошного, переполненного опасностями, дня надо было выплеснуть.

 – Слушай, Дима. Я тебя уже один раз послушалась. Чем это кончилось? Вот мы сюда ушли. А тебе уже и здесь не нравится… Мы так и будем бегать туда-сюда? Может, просто с детьми побесишься?

 Лиза хорошо знала Димку. Знала, как порой легко вывести его из себя. Как вырастет – порох будет, а не человек. В кого только такой?

 Вот и сейчас в глазах у него встали слезки, которым Димка, тем не менее, не позволял вылиться наружу.

 – Мама! Я знаю! Знаю… Там, в вертолете, плохие люди…

 – Ты знаешь, мне они плохими не показались.

 – Это не менты…

 – Господи, Димочка. Кто тебя таким словам-то научил?

 – Так сама телевизор смотришь…

 – Не мен… Не милиция? – Душу вдруг кольнула тревога. – А кто тогда? Кто?

 – Не вижу, – произнес Димка, глядя на приближающийся вертолет. – Вижу зло. Много зла.

 – Господи, маленький, да что бы ты знал о зле…

 – Мама, нам надо спрятаться. Ну, что тебе стоит? Пусть это будет, как игра… Если это окажутся хорошие люди, мы просто выйдем.

 «А ведь он прав, – поняла Лиза. – И эмчеэсник Валерий Петрович прав. Кончились хорошие времена. Теперь – зло кругом. И война. Все враги. Доверять никому нельзя… Неужели Димка стал мудрее меня?»