355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Прозоров » Святослав Хоробре: Иду на Вы! » Текст книги (страница 6)
Святослав Хоробре: Иду на Вы!
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 23:37

Текст книги "Святослав Хоробре: Иду на Вы!"


Автор книги: Лев Прозоров


Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

И щадя чувства утробопоклонников, многие авторы пишут, будто жертвоприношений у славян не было. Будто их принесли злые варяги – конечно, "скандинавы". Вообще-то славяне употребляли производное от скандинавского "blot" – жертва: "…и тех (кур – Л. П.) блутивше, сами едят". Но хватало и своих, исконных. "Жертва", и "треба", и даже привычное нам, такое духовно-прозрачное "молитва" обозначало когда-то жертвоприношение; говорили "замолить бычка святому Илье". Отсюда и русское присловье "Молитвой мир стоит", слишком легко принимаемое за образец постной православной премудрости. Мир стоит жертвой – жертвой Рода! – вот что подразумевает поговорка. А так как мир стареет, его надо подновлять, омолаживать, магически уподобляя очередные жертвы Всеотцу. В этом был главный смысл жертвоприношения, а не в "кормлении" огромных деревянных и каменных "кукол", не в разделении пищи с Высшими силами и приобщение тем самым к этим силам, и уж подавно не в "торговле" с Богами по принципу "я тебе – ты мне"! Мир омолаживала, подновляла, спасала жертва, ложившаяся на алтарь – и ничего не было важнее этого ни на земле, ни в небе. Мясо и кровь жертвы приобщали к этому обновлению участников обряда. Животное же обретало наилучшее посмертие из возможных. Индусы полагали, что жертвы попадают в райский мир того Божества, которому принесены. В религии Митры принесенный Богом света Митрой в жертву бык превращается в Бога плодородия и земледелия Сильвана. Эллины считали, что царевна Ифигения, принесенная в жертву царем Агамемноном, ее отцом, стала Богиней-Девой, покровительницей Тавриды, древнего Крыма. Такие же представления должны были существовать и у славян.

Да, скажете мне вы, читатель, но язычники приносили в жертву людей. А это уж никуда не годится. Мало ли что там они считали, мы знаем, что человеческая жизнь – высшая ценность и дается она только раз. Да, велика же наша "духовность", если мы отождествляем жизнь с шевелением тела… но я не о том.

Высшая ценность?

Читатель, вы ездите в автомобилях, трамваях, автобусах? Вы читаете газеты и журналы, доставленные по автодорогам? Кушаете свежий хлеб, тем же способом прибывший из пекарни? И вас не смущает, что на дорогах России, только одной России, не самой автомобилизированной в мире страны, в год гибнет в среднем около 4000 человек? Это – жертвы. Человеческие жертвы современным идолам Успеха, Скорости и Прогресса. Мы не будем сейчас считать жертв гиподинамии, загазованности воздуха и прочих побочных явлений. Поговорим лишь о тех, кто сам, непосредственно превратился в кровавый фарш на асфальтовом жертвеннике. Вы миритесь с этими жертвами. Вы пользуетесь услугами жрущих эти жертвы железных, стеклянноглазых идолов. Так какое вы имеете право брезгливо воротить нос от предков-язычников? Где ваш протест – ведь ежедневно в вашей стране размазывают по асфальту очередную "высшую ценность"? А есть еще аборты – жертвоприношения младенцев слепому божку Комфорта. А есть…много всяких идолов жрут "высшую ценность" с нашего молчаливого согласия, и при нашем косвенном участии. Вот наша тайная религия, о которой я обещал сказать несколько слов. Вещь и в самом деле непотребная.

В языческом обществе человеческие жертвы были не обыденностью, как нынче, а явлением чрезвычайным и приносились в чрезвычайных обстоятельствах. Когда мир на данном участке всерьез портился и его было необходимо как можно сильнее обновить. Никому не приходило в голову приносить в жертву человека ради своего личного благополучия или успеха. На принесение таких жертв имел право лишь правитель, воевода или судья, а жертвой мог быть пленный, преступник или доброволец. Так гласят индийские шастры. Но и в древнем Риме в гладиаторы – мы забываем, что гладиаторские игры были, особенно в начале, не развлечением, а ритуалом, жертвой – попадали преступники, военнопленные или добровольцы, и назначали эти игры высшие должностные лица, правители и полководцы. То же прослеживается и в скандинавских сагах. То же, по всей видимости, было и у славян.

Но раз мы уже заговорили о правителях – пора переходить к общественному устройству Руси времен моего героя.


2. Ряд людской.
 
Не дай Боже делать из боярина холопа,
Из боярина холопа, из холопа дворянина,
Из холопа дворянина, из попа палача…
 
Былина «Первая поездочка Ильи Муромца».

Легко догадаться, что в обществе, в котором такое место занимала религия и жертвоприношения, высшую ступень занимали жрецы. Однако тут иные ученые возникают на нашем пути с радостной вестью, что жрецов-де у славян не было.

Читатель, у вас не выработался некий рефлекс? Ага, у меня тоже. Когда очередной историк с улыбкой мазохиста вещает, что у наших предков чего-то там не было – государства, городов, храмов – я отворачиваюсь от него и лезу в источники. Как правило, они утверждают нечто прямо противоположное. Однако на сей раз не будем спешить. Порассуждаем.

Помните, в начале главы мы говорили, что определяющим жизнь язычников законом было: "так делали Боги; так теперь делают люди"? Без этого закона нельзя было… буквально ничего. Строишь дом – как Боги создавали мир. Ложишься с женой – как Сварог-Небо ложится на Макошь-Землю. Воюешь с врагом – как Перун бьет бесов. Вытесывая лодку, лепя горшок, вспахивая поле, человек обязательно старался вспомнить – как это делали впервые Боги и Предки. Иначе… иначе крепость обрядов и обычаев даст трещину, и засочатся в нее мутные мертвые воды Кромешного, нижнего мира, хлынет новое-навье, полезет бесовщина…

Но откуда узнать – как? Как именно "делали Боги"? Как мы узнаем об этом? Конечно, из мифов и обрядов. Следовательно, для язычника знание мифов и обрядов жизненно необходимо. И если нет особого сословия жрецов, их хранителей, то знание, "как надо" должно быть достоянием каждого, по крайней мере – каждого домохозяина. То же и с жертвоприношениями. У эллинов, у скандинавов так и было. Мифы знал каждый свободный домохозяин – и эти мифы дошли до нас в самых разных источниках. А вот у кельтов были жрецы-друиды, и после того, как их сословие было уничтожено римлянами, от кельтской мифологии осталось очень немного. Все, что мы сейчас о ней знаем – в основном реконструкции.

А как обстоит с этим дело у русов? Как у эллинов – то есть каждый школьник знает, что верховного Бога звали так-то, а Бога моря – вот этак, и когда они вместе пошли туда-то, произошло то-то? Как у скандинавов – то есть написаны моря романов по мотивам славянских преданий и весь мир внимает творению гениального композитора, опере про сумерки славянских Богов? Или все-таки – как у галлов?

На кого больше похожи русы – на народ, у которого никогда не было жрецов, или на народ, у которого их истребили? Решайте, читатель, сами, а я покуда перейду к источникам. Вот что сообщает персидское анонимное сочинение "Пределы мира" в начале IX века про русов: "Знахари у них в почете". А Ибн Русте развивает это лаконичное наблюдение:


«Есть у них (русов – Л. П.) знахари, из которых иные повелевают царем, как будто бы они их, русов, начальники. Случается, что они приказывают принести жертву Творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно… (Знахарь) говорит, что так угодно Богу».


А вот Гельмольд пишет про ругов с Рюгена:


«Король же находится у них в меньшем по сравнению со жрецам почете. Ибо тот тщательно разведывает ответы Божества и толкует узнаваемое в гаданиях».


 Про жрецов ободритов он пишет:


«Когда жрец, по указанию гаданий, объявляет праздники в честь Богов, собираются мужчины и женщины с детьми и приносят жертвы свои волами и овцами, а многие – и людьми».

Не правда ли, Гельмольд словно пересказывает на свой лад то, что Ибн Русте пишет про русов! Но так же поступали в XI веке варягорусские волхвы в Ростове и Белоозере. они выбирали людей, женщин из знатных семейств, для жертвоприношений, и никто им не противился, напротив, знать сама приводила к ним жен и дочерей для этого выбора! Когда в Новгороде, сто лет спустя после Крещения, объявился волхв, «творяше ся аки Бог», почти весь город пошел за ним – это буйный-то, всю свою историю от Гостомысла до Марфы Посадницы проспоривший сам с собою Новгород! А ведь в варяжском Волегоще жрец Яровита говорил в первом лице от имени своего Бога – вот оно, «творяше ся аки Бог»! И оба раза против волхвов решились выступить только пришлые, крещеные воевода и князь с лесостепного Юга, со своими дружинами. В языческие времена, как мы можем судить по примеру Вещего Олега, и сам великий князь не смел пренебрегать словами волхвов. Впрочем, про одного волхва еще и полтысячи лет спустя люди, наверняка считавшие себя христианами, рассказывали, что он «в Боги сел». Сказание же о построении града Ярославля гласит, что на его месте было святилище Волоса, где поддерживал неугасимый огонь и приносил жертвы волхв. На первый выгон скота он закалывал тельца и телку, в обычное время клал жертвы лесными зверями, а в тяжелые дни – людьми. Волхв гадал по дыму жертв, и его слова принимались паствой, как речь самого Волоса. И это вновь кажется цитатой толи из латинских авторов, описывающих быт поморских славян-варягов, толи из арабов, описывающих жизнь русов.

Заметим, что у скандинавов, как мы говорили, жрецов не было. Вообще. Были просто колдуны, но ни малейшим почетом они не пользовались. Наоборот, языческие конунги преследовали их, колдуны собирались на свои радения тайно. Заниматься ворожбой-зейдом для мужчины считалось величайшим позором. Юмор же ситуации в том, что иные ученые, даже столь почтенный автор, как Нидерле, умудрились написать, что поморские славяне-де заимствовали жрецов… у скандинавов! Да, а еще они ходили в плащах из лягушачьей шерсти и собирали с березок яблоки…веселые люди историки.

Главенство жрецов в славянском обществе заметно даже по археологии. Русанова и Тимощук в своей книге пишут, что в славянских землях была распространена система, при которой в центре каждой группы селений находится возвышение с вершиной, окруженном чисто символическим, не способным быть реальной защитой валом. На окруженном валом пространстве нет так называемого "культурного слоя", то есть следов постоянного проживания сколь-нибудь большой группы людей. Зато там есть следы непрерывно поддерживаемого огня – одного или нескольких, стоявшего в центре "столба" – у Иванковиц этот "столб" -каменный, четырехгранный, с личинами, смотрящими в разные стороны света, даже сохранился. Там же найдены еще два кумира. Иногда там же находят следы жертв – зерном, хлебом, животными, а с Х века все чаще – людьми. И неудивительно – в эти века мир язычников не просто старел – он рушился, погибал, и его пытались спасти самыми крайними средствами. Иногда рядом со святилищами находят небольшие одинокие домики со следами постоянной, но аскетически-строгой жизни – жилища "повелевавших царями" жрецов.

Любопытно, что подобная система – со святилищем в центре гнезда поселений – появляется сперва, в VI-VII веках у балтийских славян, а уже потом, в VII-VIII, проникает в Восточную Европу и овладевает ею. Лишнее доказательство единства славянской религии и общеславянского значения Варяжского поморья, как ее центра.

Даже глава следующего по почету и влиянию слоя – воинско-дружинного – князь выглядит как представитель жречества. Слово "кнез" в западнославянских языках обозначает жреца. В польском князь – "ксенж", а священник – "ксендз". Кстати, знаменитое "чернокнижник" – заимствование из Западнославянских наречий, к легендарной "Черной Книге" отношения не имеет, а означает "черного жреца", жреца Черного бога.

Дружины тоже составляли особенный, еще толком не исследованный мир, со своей, почти рыцарской этикой, со своим эпосом, легшим в основу позднейших "Слова о полку Игореве" и былин. Именно в дружинной среде было принято отпускать чубы на бритых черепах и татуировать руки. Кое-что о быте и нравах дружины я расскажу позже, когда буду говорить о воспитании нашего героя. Это были прирожденные и зачастую – потомственные бойцы, как правило – конники, в кольчугах и островерхих шлемах. Их объединяло боевое и обрядовое братство воинов-волков, воинов-туров. Они и без доспехов могли, одержимые "буестью" – духом Зверя-покровителя, кинуться на вражью рать, крестя мечами направо и налево. Редко пользовались топорами и луками в бою, предоставляя охотничье оружие общинным ополченцам. Идеалом их было "рыскать волками в поле, ища себе чести, а князю славы". Цену эти бойцы себе знали хорошо. А цена была вот какова – в 1071 году под Белоозером киевский воевода Янь Вышатич пошел на три сотни приверженцев волхвов с двенадцатью отроками – младшими дружинниками – и победил. Цена, стало быть, двадцать пять общинников против одного отрока. Поэтому дружинники легко переходили от князя к князю и еще легче – от города к городу. Отражено это в летописях, отражено это и в былинах – помните, как обиженные князем богатыри покидают Киев и не желают защищать его от Калина-царя? Но было в них и жреческое начало. Побежденный в бою рассматривался, как жертва Богам Войны, и с телом его поступали соответственно. В былинах Илья Муромец и Алеша Попович обходятся с побежденным врагом – Жидовином, Идолищем, Соловьем, Тугарином – так же, как обращались с жертвенными животными – рассекают тела на части, а голову надевают на копье или кол. Это – подобие того, как мир когда-то создавался из частей жертвы Рода, причем голова стала небом, поэтому ее, словно на мировой оси, на мировом древе, поднимают вверх на древке копья. Точно также поступили ободриты с Иоанном, епископом Мекленбурга в 1066 году, а поляки-язычники со святым Войтехом. Поэтому и возникло представление о благом посмертии воина, погибшего в бою, ибо смерть в бою приравнивалась к смерти на алтаре и прямо вводила погибшего воина в мир Богов. Впрочем, обширное исследование нравов и быта дружины еще впереди.

Здесь следует заметить другое – дружинники не имели никакой недвижимой собственности. Так же, впрочем, как и князья. Общество русов-язычников не было феодальным, не было оно феодальным и много лет после крещения – это окончательно доказал в своих трудах И. Я. Фроянов. Впрочем, в азарте отстаивания своей позиции Игорь Яковлевич частенько увлекался, безмерно преувеличивая степень равенства и демократии на Руси. Неравенство, конечно, было, но оно имело не социально-экономические, а сакральные основы. Впрочем, об этом поговорим, подводя итоги. Пока же заметим – собственность на землю у русов и славян была исключительно общинной, мирской. Общины на своих собраниях-вече могли приглашать к себе того или иного князя с дружиной. Вече не было властью само по себе, оно редко творило суд, принимало законы. Но оно могло решить, кто будет этим заниматься. Могло выгнать неугодного князя и позвать нового. Свободные простолюдины на Руси Х века жили достаточно богато. Возможно, именно тогда сложилась пословица: "На Руси от голода никто не умирал". В погребениях простых общинников того времени часто находят серебряные и золотые вещи. Ибн Фадлан говорит, что купцы с состоянием во многие десятки тысяч серебряных дирхемов не были на Руси редкостью. Общинники давали своему князю прокорм-полюдье, как бы принимая по очереди в гостях его со всею дружиной. Другим источником доходов князя с дружиной, кроме военной и охотничьей добычи, были "виры" – штрафы, которыми облагались различные, подпадающие под суд князя проступки. Хотя большинство споров и несогласий, конечно, решалось внутри мира-общины и на княжеский суд выплывали то, что случалось между представителями разных общин.

Кроме общинников – совладельцев земельных угодий, купцов, владеющих лавками – торговые ряды стояли в Ладоге еще во времена Рюрика, были еще и рабы. Наше представление об этих людях сильно испорчено штампами из советских учебников. Рабы в таком смысле, эти "говорящие орудия", появились только в античной, средиземноморской цивилизации, и то на ее закате. На Севере все было по другому. Восточные авторы отмечают, что "русы к рабам относятся хорошо", а лингвисты указывают, что рабов в русском языке обозначали слова однокоренные с теми, которыми называли детей. Вроде бы рабы – это вечные дети. Да, за них все решает "взрослый"-хозяин, он может обойтись с ними очень сурово. Но и он обязан заботиться о них, и отвечать за них перед законом. Кстати, сообщения о жестоком обращении с рабами, как и об убийстве рабами, доведенными до отчаяния, своих господ, в летописях связаны в основном с христианским духовенством. Именно оно принесло из Византии, Восточно-римской империи чуждое славянам отношение к рабу. Епископ Ростовский, Федор, прославился зверским отношением к рабам, пытками и членовредительскими наказаниями. Архиепископ Новгородский Лука Жидята отрубил своему холопу Дудике обе руки и нос. Его преемника, Стефана задушили собственные холопы. А преподобный Варлаам Хутынский в дарственной монастырю перечисляет столько-то голов скота, и столько-то челяди. У их современников-мирян, не говоря уж про предков-язычников, ничего подобного не встретишь. Они обращались с рабами не более жестоко, чем в те времена, причем не только на Руси, обращались с детьми.

Могут спросить – отчего же эти взрослые люди считались детьми? И как же тогда в рабы попадали пленные? Здесь придется коснуться очень важной для языческого общества темы – инициации или обрядов посвящения. Дело в том, что для язычника не количество лет определяло вопрос – взрослый человек или нет. Чтобы быть участвовать в обряде – а обрядом ведь была и свадьба, и война, и управление хозяйством – человек должен был пройти долгий, трудный, зачастую – мучительный и опасный обряд инициации. У русских следы этого обряда обнаружил В. Я. Пропп и описал их в своем труде "Исторические корни волшебной сказки". То была не формальность, подобно сегодняшним "посвящениям в студенты" или тому подобным развлечениям. Человек должен был стоически перетерпеть множество мук и опасностей, а в конце – умереть тяжелой, мучительной смертью – и воскреснуть новым человеком, взрослым, полноправным общинником. Если человек не выдерживал мучений, он оставался вечным ребенком общины, неполноценным существом. Холопом, челядином, чадью, робей, робом, рабом. В суровые времена палеолита, породившие этот обряд, до него не доживали слабосильные дети. Холод, голод, болезни, хищники уносили из жизни подавляющее большинство задолго до посвящения. В обществе же земледельцев гораздо больше детей, неспособных перенести испытания инициации, стало доживать до них. Так появились и умножились первые рабы. При чем же тут пленные? А вот при чем. Мы уже говорили, что гибель в бою считалась благой. Тот же, кто не принимал ее, в страхе бросал оружие, просил пощады – тот как бы показывал, что не полноценен, как взрослый, прошедший инициацию общинник. Он показывал, что он на самом-то деле не готовый к полноправной жизни взрослый ребенок, и просил его по-щадить, то есть признать чадом, ребенком, усыновить. Впоследствии он мог, пройдя обряд заново, снова вступить в круг взрослых, как равный – в новой общине, или в той, в которой родился. Об этом свидетельствует византиец Маврикий Стратег:


«находящихся у них в плену славяне не держат в рабстве, как прочие племена, но, ограничивая срок рабства определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там, где они находятся, на положении свободных и друзей».

Об обряде Маврикий не упоминает, да оно и понятно – рассказывавшие ему про это византийские солдаты, выкупившиеся на свободу, меньше всего хотели сообщать соотечественникам, что в плену предавались языческим обрядам. Что до «определенного срока», то он, безусловно, включал какое-то время работы новоявленного «ребенка» на дворе своего приемного «отца»-славянина.

Вот каково, сверху донизу, от жрецов до рабов, общество русов и славян времен моего героя. В целом же оно представлялось единым организмом. Более того, его слои, по вере язычников, возникли из различных частей Жертвы Рода:


 
Оттого у нас в земле цари пошли -
От святой главы от Адамовой,
Оттого зачались князья-бояре -
От святых мощей (зд. – плеч -Л. П.) от Адамовых,
Оттого крестьяне православные -
От свята колена от Адамова.
 

Это снова из Голубиной книги. Она известна нам по поздним, XVII-XVIII веков записям, где древнего Рода заменяет то Христос, то Адам. Но первое упоминание о ней мы встречаем в житии Авраамия Смоленского, причем главного героя жития за знакомство с ней собираются отлучить от церкви. Как видно, в те времена языческая природа этого стиха была очевидна. Представление же об обществе, как едином теле, промелькнуло в летописи под 1015 годом: «согрешиша от главы и до ногу, еже есть от цесаря до простых людин». Представление об обществе-теле имело две стороны. Во-первых, оно исключало «классовую вражду», столь любимую марксистами. Помните, мы говорили об невероятном терпении индийских крестьян; в Индии, и только в ней, существовал точно такой же миф. Там три варны дваждырожденных, прошедших инициацию – брахманы-волхвы, раджанья-воины и вайшью-общинники – вместе с холопами-шудрами, родились из уст, рук, бедер и ступней Первочеловека-Пуруши. И самый нищий индийский крестьянин, выходя из тростниковой хижины в набедренной повязке к неизменным своим рисовым соткам, знал, видя вдалеке сияющую золотом процессию магараджи – он и магараджа части одного тела. Как же может нога бунтовать против руки или головы? С другой стороны, это предполагало окончательность и бесповоротность социальных различий. Ноге не стать головой, ни сдав экзамены, ни постригшись в монахи. Голова заботится о ноге, конечно, но советоваться с нею? Это только сейчас про иных людей, в чьем организме бесповоротно победила демократия, говорят, что он, мол, делает, как левая пятка захочет; но даже сейчас это говорят без особого одобрения.

Правда, в дружинах проходили обучение воинскому делу молодые парни из сельских общин. Такие, пройдя инициацию, могли и в дружину попасть, но это было редкостью. У нас любят поминать, что, мол, простой крестьянин Илья Муромец стал во главе богатырской дружины. Но давно уже доказано, что мотив крестьянского происхождения Ильи – довольно поздний. В записанных в ХI веке ломбардских поэмах и уже упоминавшейся "Тидрек саге" могучий богатырь "Илья Русский", служащий "конунгу Вальдемару" и очень похожий на любимца наших былин – отнюдь не простолюдин. Он родич князя, а одна из ломбардских поэм, не обинуясь, называет его "король Илья". Да и в наших былинах сына Ильи зовут "Збут Борис королевич". Скорее всего, это уже в позднемосковское время, незадолго до Петра, фантазия народных сказителей сделала любимого героя "своим".

Между прочим, в романах о рыцарях Круглого Стола сэр Тор по происхождению – простой пастух. Ну и что? Следует ли из этого какая-нибудь особенная демократичность рыцарского эпоса или Средневековой Европы?

Но даже если Илья и был изначально сыном простого пахаря, он в богатыри попал, благодаря волшебной силе странников – калик перехожих. А без чудес – как определялось положение, или, учено говоря, социальный статус на Руси? И тут нам приходят на помощь былины. В них постоянно говорится о "роде поповском", "роде боярском", "роде крестьянском". То есть положение в первую очередь определялось происхождением. Но ведь и в летописях князем может быть только человек "княжьего рода", а любой другой, даже боярин, сколько не тужься, в князи не выбьется. И так обстояло дело не только с князьями. В житии Феодосия Печерского говорится, что, когда будущий святой, сын княжьего служилого человека, одного из тех самых, воспетых "Словом о полку…" "курян – сведомых кметей", порывался заниматься постыдным для ратного человека сельским трудом (тот же Муромец после вступления на богатырскую стезю и не прикасается, скажем, к плугу), сородичи пеняют Феодосию: "Укоризну творишь себе и роду своему". То есть и здесь общественное положение – не личное, а родовое.

А как же личные качества, спросите меня вы, читатель. Отвечу – были времена, когда личных качеств в привычном нам смысле просто не было. Были плохие или хорошие образцы той или иной человеческой породы. Даже вежливость, ставшая для нас синонимом "воспитанности", то есть качества целиком благоприобретенного, в былинные времена таковою не считалась. "У Добрынюшки вежество рожоное, рожоное и ученое" – говорится в целом ряде былин про второго по значению богатыря. Вежливость-"вежество", как видим, представлялась в первую очередь связанной с происхождением. "Невежество", таким образом, порождало вполне определенные подозрения:


Ты невежа, ты невежа,

Неотецкий сын…

В былинах говорится, что разные общественные слои – «роды» старались не вступать в брачные связи друг с другом. В одном из вариантов былины про Добрыню и Змея спасенная от чудовища княжна предлагает освободителю свою руку и сердце, но слышит в ответ:


Вы есть нынче роду княженетского,

Я есть роду крестьянского,

Нас нельзя назвать же другом да любимыим.

Тут наши, поголовно пораженные, по удачному выражению О. Носкова, народобесием исследователи намертво вцепились в «трудовое происхождение» богатыря, не замечая единственно ценного в этих строках – брак представителей разных слоев общества крайне нежелателен в глазах былины. Что до Добрыни, то в абсолютном большинстве сюжетов он четко и однозначно определен, как потомственный воин.

Общественные слои, происходящие из тела Божества; с принадлежностью, определяемой происхождением; не смешивающиеся друг с другом…

Да это же касты!

Читатель, вы, пожалуй, усомнитесь – не хватил ли я лишнего? Касты – на севере Европы? Касты – у славян? Данные о славянах, точнее – русах, я вам только что предоставил. Судите сами. А вот пример самых настоящих каст в языческой Европе, у соседей славян саксов. Слово хронисту IX века, Рудольфу: "Народ этот состоит из четырех категорий людей: благородных, свободных, отпущенников и сервов. По установлениям закона, никому из этих четырех сословий не дано разрушить границы между ними путем бракосочетаний, но благородные должны сочетаться с благородными, свободные – со свободными, отпущенники – с отпущенницами, а рабы – со служанками. Если кто-нибудь из них возьмет жену из другого сословия, он должен искупить свой проступок ценой жизни". Как видите, ничего в принципе невозможного в существовании в языческой Европе эпохи викингов каст нет. А все источники единодушно свидетельствуют – у русов касты-"роды" существовали.


3. Христиане языческой Руси.
 
Из недоброй земли по рекам приплыла
Чудо-рыба, охотник по души людей…
 
Велеслав. «Моление Перуну».

Одна из любопытнейших и мало исследованных тем – христианство на Руси до ее крещения сыном нашего героя. Свидетельства по этому поводу приводятся самые разные, высказываются самые разные и противоречивые мнения. Иные начинают с апостола Андрея Первозванного, в чем, не мудрствуя лукаво, следуют летописи. Напомню тем, кто не читал летописного предания или читал давно и забыл. Андрей, по преданию этому, направился из Синопа в Рим. Путь он избрал, однако, мягко говоря, странный. Поднялся по Днепру, вышел на горах, где позднее воздвигнется Киев, благословил их, установил крест и возвестил, что на этом месте возникнет, мол, украшенный многими церквями град.

Потом он пришел вверх по Днепру, и неведомым образом – нигде не говорится о волоках, Шелони, Ильмене – попал к словенам, "где ныне стоит Новгород", где палестинского странника сильно изумило обыкновение словен париться в банях, хлеща друг дружку вениками, да еще и обливаться потом холодной водой. Затем апостол пришел в Варяги, а оттуда – сразу в Рим. Нельзя не удивиться диковинному маршруту. Вот уж, как в памятной песенке из детского кинофильма:


 
"Ходы кривые роет подземный мудрый крот.
 Нормальные герои всегда идут в обход"!
 

Впрочем, не будем иронизировать ни над летописцем, ни над церковными авторами, кое-кто из которых в понятном и простительном азарте писал еще в ХХ веке, что Андрей-де проповедовал в Киеве и в Новгороде. В предании как раз ничего такого нет – апостол всего лишь побывал на, по-видимому, безлюдных горах, где только предстояло встать Киеву и в земле словен, где, опять-таки, лишь во времена летописца красовался Господин Великий Новгород. Да и сам маршрут Андрея не так невероятен и нелеп, как кажется… но об этом – позднее. Итак, как видим, даже если отнестись к этому преданию со всей серьезностью, из него нельзя заключить, что русское христианство началось с Андрея – ну разве что в мистическом смысле. В предании ведь ни слова не говориться, чтобы апостол на своем странном пути кого-то крестил или хотя бы проповедовал.

Нельзя умолчать и о том, что подавляющее большинство историков не желает ничего слышать даже о самом визите апостола к словенам и варягам. По их мнению, это всего лишь выдумка средневековых русских церковников с целью возвести русское христианство аж к Первозванному – то есть первому ученику самого Христа. Что и говорить, в Средние века именно такое значение преданию и придавали. Иван Грозный, например, писал, что Русь приняла христианство раньше греков – от самого апостола Андрея. Но, смиренно спросим мы, если она и сочинялась с этой целью, отчего автор не присочинил и про проповедь апостола в посещенной им земле? А еще лучше – одного-двух славянских князей, обращенных Андреем и, само собою, принявших мученическую смерть за Христа от злых "поганцев"? Примеров-то хватало еще во времена составления летописи – язычники Ростова убили епископа Леонтия, вятичи предали мученической смерти монаха Киево-Печерского монастыря Кукшу. Если летописец фантазер – почему он фантазирует так плохо? Да и надменная Византия, видевшая во всех иноземцах, будь они сто раз православные христиане, варваров, "грызущих сырые кожи", отчего-то отнеслась к этому преданию с неожиданной серьезностью. Михаил VII Дука писал киевскому князю Всеволоду, малоизвестному сыну и отцу знаменитых Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха:


«Наши государства оба имеют один корень и один источник… одни и те же самовидцы божественного таинства и вещатели провозгласили в них слово Евангелия».

«Самовидцем божественного таинства и вещателем», провозглашавшим Евангелие на землях грядущей Византии, был именно Андрей. Мы еще вернемся к загадке апостола Андрея и его странного путешествия, пока же заметим – его относили к основателям Русского христианства с ХI века самое позднее; но относили совершенно безосновательно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю