Текст книги "300 катастроф, которые потрясли мир"

Автор книги: Лев Скрягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Не стало дело и за наградами для тех, кто достойно проявил себя в этой борьбе с двумя стихиями. Капитан Инч получил золотую медаль "За храбрость", серебряную медаль "Ллойда" "За спасение жизни на море", почетный адрес жителей Лондона в серебряной папке, золотые часы с цепью и серебряный кубок Лондона 220 серебряных медалей "За доблесть" вместе с денежными вознаграждениями было вручено морякам судов, которые принимали участие в спасении. Матрос Эдвард Хэйвей получил награду из рук короля Англии Георга V в Букингемском дворце. Король Бельгии Альберт вручил кресты и медали членам экипажа парохода "Кроонланд". В Лондоне, в здании радиокомпании "Маркони", сам Гульнельмо Маркони вручил золотые часы со своей гравировкой радистам "Вольтурно" Седдону и Пеннингтону.

Министерство промышленности России наградило Я Смилтниека и Я. Земтура почетными нагрудными знаками за смелость и мужество, проявленные при спасении человеческой жизни на море.

Я. Н Земтур показывал автору этого повествования футляр из красного дерева, в котором хранился серебряный бинокль, врученный ему в Англии В переводе с английского надпись, выгравированная на футляре от бинокля, звучит следующим образом "Британское правительство преподносит этот дар Яну Н. Земтуру с п/х "Царь" из Либавы в знак высочайшей оценки его гуманности и отваги, проявленных при спасении команды и пассажиров п/х "Вольтурно", потерпевшего бедствие в Северной Атлантике 9 октября 1913 года" События, происшедшие в октябре 1913 года в штормовой Атлантике, были, безусловно, одной из ярких страниц в биографии штурмана Земтура. Сын батрака, после службы в торговом флоте Я. Н Земтур долгие годы был смотрителем маяка на мысе Колка, во время войны партизанил. В последние годы он руководил рабочей артелью в поселке Папе близ Лиепаи. Умер он в глубокой старости у себя на родине.

А какова же судьба парохода "Царь"? За 37 лет эксплуатации он сменил четыре флага и четыре названия ("Эстония", "Пуласки" и "Эмпайер Пенрин"). В 1945 году англичане разобрали пароход на металлолом. Но что бы ни стало с судном, героическое поведение экипажа этого парохода в трагическую ночь 9 октября 1913 года еще раз возвысило флаг российского флота в глазах всего мира.

ЧЕРНАЯ ПЯТНИЦА

Часы показывали 1 час 15 минут ночи, когда капитан Кендалл поднялся на ходовой мостик. Начиналось воскресенье 29 мая 1914 года. Впереди, слева от лайнера, раскинулась освещенная яркой луной застывшая гладь залива Святого Лаврентия. Была холодная тихая ночь. По правому берегу появлялись и снова исчезали огоньки приморских поселков и деревень провинции Квебек.

– Подходим к мысу Фатер, – задумчиво произнес Кендалл, заметив впереди по курсу огни лоцманского судна. В его жизни с этим названием было связано одно происшествие, о котором он вспоминал с чувством гордости и в то же время с каким-то непонятным для самого себя беспокойством.

В 1910 году, когда он командовал канадским пассажирским лайнером "Монроз", в Лондоне было раскрыто уголовное преступление, привлекшее к себе внимание всей Англии.

А дело было так...

Некий Хоули Гарвей Криппен, врач-дантист, убил свою жену, топором изрубил ее тело на куски и зарыл их в подвале своего особняка, что стоял близ кладбища в Хайгейте. Убийца задумал бежать со своей служанкой-любовницей Этель Ле Ниве в Канаду. Через четыре дня в Ливерпуле они появились на борту лайнера "Монроз", предъявив полиции паспорта на имя господина Робинсона и его сына. Этель Ле Ниве была переодета и загримирована под юношу. Тогда капитану эти пассажиры показались подозрительными, особенно юноша с женской фигурой.

Кендалл понял, что под именем господина Робинсона скрывается убийца: он узнал его по фотографиям, расклеенным во всех городах Англии. На лайнере имелась радиостанция, и капитан дал сообщение в лондонскую контору Скотленд-Ярда.

Дальнейшее развитие событий в этом происшествии походило на классический детектив. Лондонский сыщик Вальтер Дью сел на ночной экспресс и следующим утром был уже в Атлантике на быстроходном лайнере, который обогнал "Монроз" и остановился у мыса Фатер. Через несколько часов к мысу Фатер подошел и "Монроз", чтобы взять лоцмана. Вальтер Дью поднялся на его борт, и, таким образом, личность "господина Робинсона" была установлена и убийца арестован. Закованного в наручники Криппена отправили на рейсовом пароходе в Англию, где он был осужден по законам страны и приговорен к повешению. Перед тем как спуститься по трапу "Монроза" в катер, убийца бросил на Кендалла полный ненависти взгляд и произнес: "Ты выдал меня, капитан, и ты тяжело пострадаешь за это вот на этом самом месте. Будь проклят!".

Тогда, в 1910 году, история с Криппеном явилась настоящей сенсацией как для Англии, так и для Канады. Еще бы! – ничего не подозревающий преступник, находясь за тридевять земель от Лондона, считал себя в полной безопасности, и вдруг в заливе Святого Лаврентия увидел перед собой дуло револьвера в руке сыщика Скотленд-Ярда. Пресса захлебывалась от восторга: "Вездесущий Скотленд-Ярд поджидал убийцу за океаном", "Беспроволочный телеграф загоняет Криппена в ловушку, поставленную за 3000 миль", "Капитан Кендалл вызывает агентов Скотленд-Ярда в Лондоне прямо из своей каюты с другого конца Атлантики". Радио тогда считалось чем-то слишком сложным и выше понимания простого заурядного человека, а тут вдруг при его помощи задержали убийцу.

Да, это была сенсация, создавшая неплохую рекламу капитану Кендаллу, чья служебная карьера, впрочем, в этом и не нуждалась. Уроженец пригорода Ливерпуля, потомственный моряк, с дипломом морского колледжа, Кендалл довольно скоро получил в командование большой трехмачтовый барк, потом другой, третий и, наконец, грузовой пароход "Ратения".

Следующим был "Монроз". И, возможно, это происшествие с арестом дантиста-убийцы, сделавшее Кендалла чуть ли не национальным героем, его многочисленные портреты в газетах и статьи о его безупречной службе послужили толчком к дальнейшему продвижению капитана по службе. В 41 год он стал капитаном "Эмпресс оф Айрленд" – самого большого и самого лучшего лайнера фирмы "Кэнедиан пасифик стимшип компани".

Сейчас, подходя к мысу Фатер, Кендалл стоял на мостике огромного двухтрубного парохода водоизмещением в 20 тысяч регистровых тонн, длиной 167 метров, шириной 20 метров. Этот гигант имел пять палуб, где могли разместиться с комфортом почти 2 тысячи человек, и паровую машину мощностью 18 500 лошадиных сил, которая обеспечивала скорость в 20 узлов. Лайнер совершал регулярные рейсы через Атлантику и имел отличную репутацию среди постоянных клиентов. На комфортабельном лайнере, не говоря уж о шикарных каютах и просторных салонах, имелось даже поле для крикета и песочница для забавы детей.

Кендалл был доволен своей судьбой и очень гордился новым назначением. Но каждый раз, когда капитан подходил к рейду мыса Фатер, в его душу вселялось какое-то странное чувство беспокойства. В такие минуты ему слышались слова Криппена, сказанные им тогда у трапа– "Ты тяжело пострадаешь на этом самом месте".

Впереди, чуть справа, уже отчетливо виднелись огни двух небольших пароходов. Кендалл знал, что один из них "Леди Эвелин" – правительственный пакетбот, который должен был принять с лайнера почту из Монреаля и Квебека и доставить на судно последнюю партию государственных депеш для Англии. Вторым судном была "Юрека", она должна была принять с борта его лайнера Камилля Берние – лоцмана, который сейчас стоял рядом с Кендаллом на мостике.

В 1 час 30 минут Кендалл передал машинным телеграфом механикам – сигнал "Стоп". "Леди Эвелин" подошла к борту "Эмпресс оф Айрленд". Лоцман, пожав руку капитану и пожелав ему благополучного плавания через океан, сошел по трапу вниз, чтобы на пакетботе добраться до "Юреки".

Перегрузка почты закончилась, матросы сбросили швартовные концы на палубу "Леди Эвелин".

Для капитана Кендалла этот рейс был не совсем обычным. Во-первых, помимо важных правительственных пакетов, два дня назад в Монреале на борт "Эмпресс оф Айрленд" погрузили несколько тонн серебряных слитков, которые оценивались в миллион канадских долларов. Во-вторых, что удручало Кендалла, в первом и втором классе было слишком много "тузов" – представителей высшей аристократии. Кендалл знал, что эта капризная публика всегда имеет массу претензий к экипажу судна и требует присутствия капитана в салоне за столом, его личного внимания и заботы. В салон нужно было являться при полном параде и убивать вечера за коктейлями в беседах на модные темы дня, а этого капитан не любил.

Под ходовым мостиком, на пяти палубах лайнер жил своеобразный плавучий город с населением почти полторы тысячи человек: 420 членов экипажа и 1057 пассажиров, из которых 87 – первого, 253 – второго и 717 – третьего класса. Среди них было 310 женщин и 41 ребенок.

В одной из кают первого класса отдыхал в кресле сэр Генри Сетон-Карр – член палаты лордов британского парламента, известный в те времена путешественник, охотник и писатель. Сорок пять из своих шестидесяти двух лет он провел в путешествиях и скитаниях по дебрям Южной Америки и Центральной Африки, за что в 1902 году был удостоен рыцарского звания. Рядом с ним, также в каюте первого класса, размещалась чета Ирвингов. Лоуренс Ирвинг – сын выдающегося английского актера Генри Ирвинга – был актером не менее талантливым, чем его отец. Поставленная им в Канаде мелодрама "Тайфун" имела грандиозный успех. Актер должен был возвращаться домой на лайнере "Теутоник", но предпочел более комфортабельное судно и поменял билеты. За ним последовала вся его труппа.

На борту лайнера находилась и Этель Патон – "королева" аристократов канадского города Шербрук, красавица, жена одного из богатейших мануфактурщиков в Канаде.

Среди прочих знаменитостей были известный английский журналист Леонард Палмер – редактор журнала "Лондон фэйненшиал ньюз", профессор Каннингам – директор сельскохозяйственного колледжа в Манитобе, адвокат Госселин из Монреаля и Давид Рисе – канадский предводитель "Армии Спасения". Он возглавлял делегацию из 176 представителей этой организации от города Торонто на Международную конференцию членов "Армии Спасения" в Лондоне.

Менее известная и более скромная публика ехала в третьем классе на самых нижних палубах. Под ними в котельном отделении парохода трудился с лопатой обнаженный по пояс известный английский боксер – Тэд Фитчет. Обливаясь потом, он кидал в ненасытные пасти топок уголь и проклинал свою судьбу. Его звезда закатилась, когда Черный Аллен свел с ним бой на ничью в Монреале. Потом начались первые поражения, пошли нокауты... Профессиональный боксер пытался стать тренером, но для этого в Канаде ему не хватало популярности. Чтобы добраться до родного Брэдфорда в Англии, ему пришлось наняться кочегаром на рейс. Штивая уголь, Тэд Фитчет думал о победах на рингах Англии своего старшего брата Вильяма Фитчета – чемпиона страны, который уверенно шел к вершине спортивной славы Тэд дал себе слово вернуться осенью в Монреаль и доказать канадцам, что он тоже достоин титула чемпиона

Через переборку котельного отделения парохода у паровых машин суетился с масленкой фрэнк Тауэр – вторая знаменитость пароходного "чрева" – человек который чудом избежал два года назад гибели на "Титанике". Он был там смазчиком Когда вода огромным каскадом стала врываться в машинное отделение, Тауэра сбило с ног, закружило потоком и прижало к решетке ограждения трапа. Он собрал последние силы и вырвался из этого ада на палубу, а когда "Титаник" стал погружаться, прыгнул с палубы в ледяную воду и вплавь добрался до одной из шлюпок. Теперь он служил на "Эмпресс оф Айрленд", и его называли не иначе как "счастливчик Тауэр".

Судно продолжало идти по заливу Святого Лаврентия восемнадцатиузловым ходом. На его палубах слышалось мерное постукивание паровых машин, журчание воды за острым форштевнем и гудение огромных труб.

Около 2 часов ночи видимость ухудшилась. Внезапно со стороны побережья Квебека на залив опустился редкий белесый туман. Кендалл, приказав старшему штурману Эдварду Джонсу сбавить ход до 15 узлов и внимательно следить за горизонтом, спустился к себе в каюту.

Пароход приближался к мысу Нок-Пойнт, что расположен в 7 милях в сторону океана от мыса Фатер Буй с газовым фонарем, ограждавший отмель этого мыса, то исчезал, то снова появлялся в тумане. Обеспокоенный тем, что видимость резко ухудшается, Джонс послал матроса за капитаном.

Едва Кендалл вошел в штурманскую рубку, как с фок-мачты раздался звон колокола и с "вороньего гнезда" послышался крик впередсмотрящего матроса первого класса Джона Кэррола: "Полтора румба справа по носу вижу топовые огни парохода!"

Капитан взял ночной бинокль – расстояние между судами составляло около б миль. Он приказал изменить курс судна на 26 градусов вправо с таким расчетом, чтобы встречное судно было у него в 3-4 румбах слева по носу.

Когда расстояние между двумя судами сократилось примерно до 2 миль, с правого берега залива стала наползать уже более густая пелена тумана. Было видно, что она ляжет на воду как раз между идущими навстречу друг другу судами.

Кендалл передал машине "Полный задний ход" и дал три коротких гудка. В ответ из тумана послышался один длинный гудок (позже, на суде, Кендалл сказал, что их было два). Его подал норвежский пароход "Сторстад", который шел навстречу, в Монреаль Это грузовое судно валовой вместимостью 6028 регистровых тонн было зафрахтовано канадской фирмой "Доминион коал компани" и с грузом в 11 тысяч тонн угля сейчас подходило к мысу Фатер, чтобы взять лоцмана для следования вверх по реке. Вахту нес старший помощник капитана Альфред Тофтенес. Сам капитан, Томас Андерсон, в эту минуту находился у себя в каюте с женой. Старпом имел указание вызвать капитана немедленно на мостик в случае ухудшения видимости. Но Тофтенес выполнил это указание слишком поздно. Нагнувшись над переговорной трубкой, он крикнул в капитанскую каюту: "Господин капитан! Видимость резко снижается Огни мыса Фатер скрываются в тумане". Он даже не побеспокоился сообщить капитану, что за пеленой тумана идет встречное судно, с которым нужно разойтись!

Капитан Андерсон прибежал на мостик. В тумане, уже совсем близко, он увидел, кроме топовых, зеленый отличительный огонь правого борта большого лайнера.

В это время на "Эмпресс оф Айрленд" капитан Кендалл приказал застопорить работавшие на задний ход машины и дал один длинный гудок, показывая этим, что руль его судна положен на правый борт Прошло всего две минуты, и Кендалла охватил ужас с правого борта из тумана на него надвигались красный и зеленый огни, парохода. Расстояние между судами не превышало 100 метров. Капитан Кендалл положил рутль на левый борт и дал машине полный ход вперед Но уйти с дороги неизвестного парохода Кендаллу не удалось..

Прямой форштевень "Сторстада" ударил под углом 35 градусов в правый борт лайнера, войдя в корпус почти на 5 метров Удар пришелся в 4 метрах позади водонепроницаемой переборки, разделявшей котельное отделение парохода на два отсека В момент удара появился сноп искр и был слышен сильный металлический скрежет. Инерция "Сторстада" была значительна, и его носовая оконечность с усиленным набором шпангоутов для плавания во льдах произвела очень большие разрушения в борту канадского лайнера. Правый становой якорь норвежца при этом сыграл роль консервного ножа. Он как бы вскрыл и разрезал на протяжении нескольких метров обшивку лайнера. Подводная часть форштевня "Сторстада" вошла внутрь продольной угольной ямы парохода, а верхняя его часть над водой произвела страшные разрушения жилых помещений второго класса. Несколько человек на борту лайнера в этот момент было просто раздавлено..

Как только суда столкнулись, капитан Кендалл выбежал на крыло ходового мостика, схватил рупор и закричал в сторону "Сторстада": "Не отходите назад! Дайте полный пар на передний ход! Работайте ходом вперед". Он отлично представлял себе величину пробоины и знал, что, если норвежец выдернет из нее нос, вода быстро затопит пароход. С ходового мостика "Сторстада" капитан Андерсон, сложив рупором ладони, кричал: "Моя машина работает на задний ход! Ничего не могу сделать!"

Через одну-две минуты нос норвежского парохода со скрежетом выдернулся из пробоины, и суда расцепились: "Сторстад" отошел назад, а "Эмпресс оф Айрленд", подхваченная течением реки, была отнесена от места столкновения на полмили.

Площадь пробоины в борту лайнера составляла более 30 квадратных метров. Каждую секунду внутрь парохода вливалось около 300 тонн воды. Из открытых дверей угольной ямы она хлестала в оба котельных отделения. Система автоматического закрывания дверей водонепроницаемых переборок не сработала. Механики успели закрыть лишь одну дверь, и вода получила свободный доступ в корпус судна. В котельном отделении она скапливалась под котлами и через открытые двери сильным потоком устремлялась в машинное отделение, затопив все коридоры и проходы нижней палубы. Приняв тысячи тонн воды в помещения, расположенные со стороны пробитого борта, пароход стал быстро крениться.

О том, что происходило в эти минуты в гигантском чреве парохода, можно судить по рассказам очевидцев катастрофы.

Канадец Джон Боулер, пассажир третьего класса: "За несколько секунд до столкновения я случайно открыл иллюминатор каюты и застыл от ужаса – из тумана на борт надвигался черный нос какого-то парохода. Он вошел в борт где-то рядом с моей каютой. Я быстро оделся и выбежал из каюты в коридор, где едва не был сбит с ног толпой бежавших людей. Если бы я не обладал достаточной физической силой, я бы никогда оттуда не выбрался".

А вот как описывает свое впечатление профессор Каннингам: "Я лежал в каюте и дремал. Удар мне показался не очень сильным. Потом что-то затрещало. Переборка под моей ладонью, когда я до нее дотронулся, вылезая из койки, казалось, гнулась. Она издавала скрипящий звук. Я выскочил из каюты. Пока я добирался до трапа, палуба буквально уходила из-под ног. Я слышал оглушительный рев вливавшейся где-то воды".

Показания очевидцев свидетельствуют, что капитан Кендалл проявил во время катастрофы выдержку и сделал все от него зависящее, чтобы спасти людей. Пассажир Томас Смарт в своих воспоминаниях сообщает, что он проснулся от шума и криков, оделся и выбежал на шлюпочную палубу. Там он слышал, как Кендалл, перегнувшись через поручни, кричал команде: "Эй, на палубе! Не теряйте голову! Спокойнее!" Немного позже, как сообщает Смарт, капитан приказал своим офицерам: "Нельзя терять ни минуты! Действуйте быстро! Пусть стюарды пробегут по коридорам и разбудят пассажиров. Если двери кают заперты, взламывайте. Выводите пассажиров наверх. Помните, что женщин с детьми – в первую очередь!"

Капитан Кендалл хорошо знал лоцию залива Святого Лаврентия и решил посадить тонущее судно на мель у ближайшего мыса Нок-Пойнт. С мостика он позвонил в машинное отделение старшему механику Вильяму Сэмпсону: "Ради Бога! Выжми из нее все, что можешь! Попробуем выброситься на мель". Сэмпсон ответил, что вода заливает машинное отделение и паропровод правого двигателя перебит при столкновении. После этого Кендалл отдал команду: "Приготовиться покинуть судно" и сказал старшему помощнику: "Проследите за тем, чтобы радисты дали SOS на мыс Фатер". Потом он сам побежал на правый борт шлюпочной палубы и начал отдавать винтовые стопоры шлюпбалок, чтобы можно было быстрее освободить закрепленные на кильблоках шлюпки. Капитан успел отдать стопоры у шлюпок № 1, 3, 5, 7, 9 и 11.

Из воспоминаний Джеймса Гранта – врача-хирурга лайнера: "Катастрофа была настолько внезапной, что десятки пассажиров так и остались на своих койках, а другие оказались пленниками в своих каютах, словно мыши в западне, – пассажиры провели на судне всего один день и еще не успели ознакомиться с расположением его помещений. В панике многие не смогли даже найти выход из коридоров на верхние палубы. Это в основном и явилось причиной того, что число жертв катастрофы оказалось столь ужасным".

Судовой врач дал точное объяснение такого большого числа жертв. Позже было подсчитано, что из 717 пассажиров нижних палуб около 600 человек так и не смогли выбраться из лабиринта бесчисленных проходов, коридоров, тупиков и трапов наверх: лайнер, заливаемый водой, начал тонуть и опрокидываться на борт. Одни погибли, даже не успев проснуться, другие стали жертвой своей медлительности: долго одевались или складывали в чемоданы свои вещи; третьи оказались сбитыми с ног и раздавленными бежавшей толпой сразу же по выходе из кают. Многие пассажиры не смогли открыть изнутри двери своих кают, потому что дверные стойки перекосились из-за крена судна, и им пришлось спасаться, вылезая в иллюминаторы.

Врач Джеймс Грант проснулся, вывалившись из койки (он спал в своем кабинете) на ковер каюты. "В это время погас свет. До меня доносились ужасные крики людей и шум хлеставшей где-то воды. Кое-как мне удалось выбраться из своего кабинета в коридор. Но дальше идти я не мог, потому что палуба теперь стала почти отвесна. Ползти тоже не удалось, и я с трудом дотянулся до открытого иллюминатора. Высунув наружу голову, я, к изумлению своему, видел, что на борту парохода стояла толпа людей, как будто бы под их ногами был не борт, а палуба. Из иллюминатора меня вытащил один англичанин. Его фамилия была Дарлинг.

Начальник судовой радиостанции Рональд Фергусон за пять минут до столкновения ушел из радиорубки в свою каюту. Почувствовав удар в борт и сотрясение палубы под ногами, Фергусон выглянул в иллюминатор и увидел вблизи борт парохода. Он быстро вернулся в рубку, где сидел его помощник – второй радист Эдвард Балфорд. Передатчик был включен, и Фергусон несколько раз подряд отстучал ключом сигнал вызова всех станций CQ, потом MPL – позывные "Эмпресс оф Айрленд" и текст: "В нас кто-то врезался, готовьтесь принять S0S". Он передавал медленно, так как знал, что в это время суток на береговых радиостанциях дежурили молодые неопытные радисты: им всегда доставались ночные вахты. Передавая сигнал CQ, Фергусон как бы расчищал эфир для SOS, который уже примут поднятые на ноги

старшие радисты. В это время в радиорубку вбежал старший помощник и крикнул: "Срочно SOS на мыс Фатер!" Через восемь минут после первой посылки в эфир сигнала CQ на связь с Фергусоном вышел девятнадцатилетний дежурный радист станции на мысе Фатер Кроуфорд Лесли. Приняв с судна текст: "Страшный крен. Держите со мной связь", Лесли разбудил своего начальника Билля Уайтсайда. Тот запросил Фергусона: "0'кей, старина, где вы?" В ответ последовало: "Двадцать миль позади Римуски". Уайтсайд продолжал: "0'кей, высылаю "Юреку" с мыса Фатер и "Леди Эвелин" из Римуски вам на помощь. Сколько миль, вы говорите?" И только Фергусон хотел повторить "двадцать", как напряжение в сети упало и на лайнере погас свет. Вода уже затопила помещение динамо-машины. Радиостанция действовала всего 8 минут...

Уайтсайд по телефону связался с причалом, где стоял пароход "Юрека". Он под парами ждал лоцмана, которого должен был доставить на подходивший с моря "Сторстад". Услышав ошеломляющую новость, капитан "Юреки" Беланджер снялся со швартовов. До места столкновения было всего 2 мили.

Второй пароход – "Леди Эвелин", доставив с "Эмпресс оф Айрленд" почту, стоял у пирса в Римуски. Его капитан Полиот, услышав по телефону о случившемся, тут же приказал рубить швартовы и вышел на помощь.

Радиостанция мыса Фатер тем временем продолжала ретранслировать в эфир сигнал бедствия с расчетом, что он будет принят другими судами, находящимися поблизости. Но эти сигналы некому было принять: радиостанции на судах были еще редкостью.

Не имел радио и "Сторстад". А что же в это время происходило с ним?

Когда столкнувшиеся пароходы расцепились, норвежец, имея задний ход, скрылся в тумане. С погибающего судна слышали его хриплый гудок где-то рядом, в одной миле. На мостик парохода поднялась жена капитана Андерсона. Она принесла из каюты меховую шубу и накинула ее на плечи супругу.

– Кажется, мы тонем? – плача, спросила она мужа.

– Возможно, – спокойно ответил капитан. – Но только успокойся и не плачь.

Через несколько минут офицеры доложили капитану, что носовая часть парохода повреждена, но не очень сильно, что форпик заполняется водой, но таранная переборка держит воду.

С мостика "Сторстада" слышали многоголосые крики и призывы о помощи, доносившиеся из тумана.

"Сначала я не могла понять, что это значило, – рассказывала жена капитана позже, – это походило на один протяжный стон". Андерсон приказал подвахте палубной команды спустить на воду все четыре шлюпки и идти на помощь утопающим.

На борту "Эмпресс оф Айрленд" имелось 36 спасательных шлюпок, рассчитанных на 1 860 человек. На верхней палубе находилось также около десятка деревянных спасательных плотов. Они столь надежно были прикреплены к палубе, что все попытки отдать их ржавые талрепы остались тщетны. Спуск на воду шлюпок был возможен только в течение первых десяти минут, потому что быстро увеличивающийся крен уже исключал возможность сделать это без риска покалечить людей. Всего удачно было спущено 6 шлюпок, у которых капитан своевременно освободил стопоры. Спуск первой шлюпки окончился трагично: она сорвалась со шлюпбалки вниз, и все, кто в нее сел, оглушенные ударом, оказались в воде.

Из-за сильного крена все шлюпки левого борта сошли со своих кильблоков и завалились на палубу, грозя каждую минуту сорваться на противоположный борт. Так оно и случилось со шлюпкой № б – она сорвалась и по наклонной палубе скатилась на правый борт в стоявшую у поручней толпу: пятнадцать человек, в том числе штурман Стид, были раздавлены.

Пассажиры спасались по-разному. Одни сохранили жизнь ценой невероятных усилий и мучений от долгого пребывания в ледяной воде, другие попали в шлюпку, даже не замочив ног. Так, например, было с "королевой" Шербрука Этель Патон. В ее каюту постучал стюард:

– Мадам, если вы хотите спасти вашу жизнь, пожалуйста, наденьте спасательный нагрудник и выходите на шлюпочную палубу.

– Успею ли я спасти что-либо из своих вещей? – спросила Патон.

– Нет, мадам! – последовал ответ. – Нет, если хотите спасти свою жизнь.

Она зевнула и подала стюарду спасательный нагрудник, словно это было манто. Потом она надела на пальцы свои бриллиантовые кольца, взяла шубу и сумочку, где лежали маникюрные принадлежности и лорнет. Выйдя на палубу, Патон увидела, что поручни уже ушли в воду, и прямо с палубы тонущего лайнера она вошла в шлюпку. Она улыбнулась офицеру, который подал ей из шлюпки руку...

Аристократку Шербрука доставили на бот "Сторстада". На другой день из Римуски она дала телеграмму своему брату – управляющему железной дорогой. Тот не замедлил прислать за ней специальный поезд...

Судьба драматического актера Ирвинга оказалась достойной его амплуа. Сразу же после столкновения он выбежал из каюты, чтобы узнать, что случилось. В коридоре встретил своего знакомого – Эббота, владельца галантерейной лавки в Торонто.

– Что, корабль тонет? – спросил актер.

– Похоже на то, – ответил Эббот.

Канадец из Торонто описал последние минуты жизни Лоуренса Ирвинга: "Он вел себя, как будто бы играл на сцене свою обычную трагедийную роль. И эту игру наблюдал только один зритель (Эббот имеет в виду себя. – Л. С.). "Милая, спеши! Нельзя терять ни минуты времени!" – сказал Ирвинг своей жене, когда мы вошли с ним в его каюту. Госпожа Ирвинг заплакала, а он полез на шкаф за спасательным нагрудником. В эту секунду пароход сильно и резко повалился на борт, и Ирвинга отбросило к двери каюты. Он сильно ударился лицом об острый край дверного косяка – из рассеченной скулы хлынула кровь. С госпожой Ирвинг случилась истерика. "Не волнуйся, дорогая", – сказал актер, снимая ее руки со своих плеч и надевая на нее нагрудник. Потом он взял ее на руки и понес по трапу на верхнюю палубу. Я спросил, нужна ли ему моя помощь. Ирвинг улыбнулся и ответил: "Позаботься сначала о себе, старина!" – "Да сохранит вас обоих Бог!" – сказал я и прыгнул за борт. В воде я уцепился за плавающую скамейку. На накренившейся и уходившей под воду палубе я видел две обнявшиеся фигуры. Лоуренс Ирвинг целовал свою жену".

Позже тело актера было найдено в воде. В правой его руке мертвой хваткой был зажат цветной лоскут – кусок ночного халата жены.

"Эмпресс оф Айрленд" продержалась на плаву 17 минут. Шесть ее шлюпок и четыре со "Сторстада" могли принять лишь небольшую часть находившихся на лайнере людей.

Вот что происходило на его борту в последние минуты катастрофы. Судно продолжало валиться на правый борт. Те, кто сумел выбраться наверх, теперь поднимались все выше и выше по кренившейся палубе, потом перелезали через поручни и переходили на оголившийся левый борт. Многие, не сумев удержаться на нем, съезжали в воду, в давке проваливались в открытые иллюминаторы кают.

Старший стюард лайнера Август Гаад, который плавал на нем бессменно с момента "крестин", с трудом пробрался по накренившейся палубе на мостик. Там стоял, держа рупор в руке, капитан Кендалл.

– Да, кажется, приближается конец, сэр, – сказал старший стюард.

– Именно, и ужасный к тому же! – ответил капитан. Август Гаад знал, что имел в виду капитан: каждую минуту мог произойти взрыв котлов.

Это случилось, когда две огромных трубы "Эмпресс оф Айрленд" легли плашмя на воду. Взрыв котлов в секунды окончил агонию тех, кто боролся за жизнь в холодной воде или остался запертым в заливаемых водой машинном и котельных отделениях парохода. Более десяти машинистов и кочегаров были обварены перегретым паром. Эта участь постигла и Тэда Фитчета, бывшего чемпиона Квебека по боксу. Вырвавшись на свободу, пар, находившийся под очень высоким давлением, выбросил на поверхность воды из нутра парохода массу обломков железа и дерева. При этом искавшие спасения в воде люди, несмотря на холодную воду, или были обожжены паром, или получили ранения от разлетевшихся обломков. От взрыва котлов лежавший на боку лайнер содрогнулся, словно в предсмертной судороге. Поднялась высокая волна, она перевернула две перегруженные шлюпки и захлестнула барахтавшихся в воде людей.

Пассажир Джон Блэк из Оттавы, оказавшийся в воде, позже вспоминал: "Ко мне приближалась переполненная людьми шлюпка. Она, идя вдоль борта погружавшегося лайнера, была от меня в нескольких ярдах. Вдруг сверху на нее упала сорвавшаяся с палубы огромная железная рубка. От страха я закрыл глаза и стал молиться. Когда я снова посмотрел, то вместо шлюпки и полусотни человек, сидевших в ней, я увидел в воде несколько деревянных обломков". Эта рубка рухнула из-за взрыва котлов.