Текст книги "Поле битвы — Москва"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава седьмая
ДОК
Паблисити Джихада

Не надо думать, что я маньяк и конченый душегуб. Это просто была суровая необходимость. И вообще, я только заикнулся: мол, неплохо было бы...

Казбек тут же одобрил и с энтузиазмом заявил, что запросто это сделает. Он вообще любит карательные акции, а сам способ был для него новым, хотелось побыстрее опробовать, получить свежие впечатления. Я же сказал – кровожадный тип...

Шамиль некоторое время колебался. Сказал: вообще-то это варварство, так вот – с соплеменниками... Но потом согласился: раз дело требует того, придется идти на жертвы. Только крепко предупредил Казбека: если вдруг «спалишься» – отвечать будешь сам, единолично. Я к этому не желаю иметь никакого отношения.

Казбек скромно потупил взгляд и заверил верховного амира, что отвечать не будет. Потому что исполнить это дело ему может помешать только смерть. Мертвый тайны выдать не может, а его люди не спрашивают, кто приказал – Казбек для них самый главный командир.

Если отбросить в сторону моральный аспект этого дела, по логике все получалось очень складно. По нашей логике. То есть для соплеменников тут и объяснять ничего не придется. Для европейцев, естественно, это будет чудовищно и дико. И хорошо – это нам на руку.

Девять месяцев назад, в конце декабря прошлого года, двоюродный дядя Мовсара, Аюб Дадашев, сделал одну очень нехорошую вещь. Сжег заживо целую семью из «правительственной половины» нашего тейпа.

Принцип «око за око» у нас все очень уважают. Это один из незыблемых постулатов наших адатов. По идее, родственникам сожженных следовало бы точно так же поступить и с семьей Аюба.

Но так как прецедентов в истории не было (такой дикий случай произошел впервые за последние сто лет, а может, и больше), кровники Аюба маленько растерялись. Проще говоря, рука не поднялась спалить семью Аюба, и поэтому искали его самого. Но чуть-чуть не успели. В марте этого года федералы взорвали поджигателя на территории Чернокозовского сизо. Зачем полез, спрашивается? Там целый батальон сидит, оборона организована на высшем уровне. Ладно бы, только сам – так он ведь кучу отличных моджахедов угробил. Я же говорю – сумасшедший.

Мовсар, разумеется, не имел никакого отношения к похождениям своего двинутого дядечки. Но сейчас сложилась такая интересная ситуация, что для нас их родство было очень кстати.

Судите сами, как это будет выглядеть со стороны, если смотреть на ситуацию глазами европейцев и нашего впечатлительного народа, который уже вовсю муссирует пущенные мною слухи.

Наши национал-предатели выдали героя – «амира акванавтов» федералам. Сами, собаки трусливые, побоялись связываться, решили все сделать чужими руками. Федералы «амира» взяли, но он всех обманул и удрал. Герой! Такой молодой, а такой способный.

Тогда наши предатели (напомню – сожженная Аюбом семья принадлежит к «правительственной» половине нашего тейпа) решили жестоко отомстить семье Мовсара – ни в чем не повинным мирным людям. И с некоторым опозданием претворить в жизнь тот самый почитаемый у нас принцип «око за око».

Почему не сразу, а с таким опозданием? Тут все просто объясняется. Раньше Дадашевых не трогали, потому что Сулеймана взяли, а остальных мужчин рода убили. Вроде бы месть свершилась, не совсем «око за око», но все были довольны.

А теперь, наконец, объявился народный мститель – дееспособный мужчина из рода Дадашевых. Когда его взяли, кровники уже довольно потирали руки и готовили костер – оставалось только забрать мальчишку у федералов... Но на то он и герой – взял и ушел, не попрощавшись.

Предатели от этого впали в ярость и решили выместить злобу на его семье. И заодно ему показать: зря ушел, лучше бы остался! А теперь живи, думай каждую секунду, что ты виноват во всем, и носи в себе свою боль...

В этом месте возникала небольшая загвоздка. Повторяю – до Аюба никто такое не делал. Надо горло резать, стрелять, самых презираемых – вешать. Но сжечь заживо – это совсем другое. Ни у одного правоверного, если он пребывает в здравом уме, на такое просто рука не подымется!

Мы решили не отказывать кровникам Аюба (а теперь и Мовсара – по праву наследования родовой ответственности) в присутствии здравого смысла. Потому что, если несколько мужчин одной из «правительственных» семей одновременно сойдут с ума – это будет очень неправдоподобно. Случаев группового сумасшествия в Чечне еще не было. У нас вообще очень мало сумасшедших и всех их держат дома на цепи. Аюб? Да это просто недоразумение. Видимо, в хозяйстве Сулеймана цепей не нашлось, вот он и гулял себе, чудеса творил.

А поскольку кровники из «правительственного» тейпа все же хотят соблюсти принцип «око за око» и, как натуральные отступники, не особо чтут другие пункты адатов, неудобные для них... Что им мешает сделать все это чужими руками?

По нашей логике все выходило правильно. Ведь они «сдали» Мовсара федералам, сами «побоялись» брать. Ну и что им мешает в данном случае также прибегнуть к услугам садистов-оккупантов? Правильно, ничто не мешает. А этим продажным гадам только деньги дай – они за деньги готовы родные города спалить, не то что какую-то там маленькую семейку чужого народа!

Над этим пунктом нашей истории мне пришлось потрудиться. Если все остальные детали были в наличии, то факт участия федералов в этом злодеянии просто отсутствовал. Поэтому я подготовил слухи и разработал стройную систему их распространения. Скажу без ложной скромности: это было непросто, учитывая, что в данном случае требовалась предельная правдоподобность.

Казбек и его люди надели камуфляж и экипировались наподобие федералов. Поехали в сумерках, чтобы соседи не смогли их как следует рассмотреть. Заходили молча, чтобы по разговору никто не понял, кто это такие. Я вам скажу по секрету: подавляющее большинство чеченцев говорят не так, как русские. Даже если в России живет, очень умный и акцента нет, все равно у него в речи явно прослеживаются характерные особенности. Как будто кашу горячую в рот взял и на русский язык обиделся. Таких, как я, у нас единицы. Поэтому ты хоть как оденься и лицо спрячь, но если произносишь не отдельные слова, а фразу хотя бы из трех слов, другой чеченец сразу тебя выкупит. Сразу догадается, что ты нохчо! Тогда, сами понимаете, весь спектакль насмарку...

Однако у них там неожиданно такое случилось, что нам не пришлось пускать в ход мастерски разработанную мною систему слухов. В самый неподходящий (или наоборот, очень даже подходящий, это уж с какой стороны смотреть) момент в руки Казбека невесть откуда свалились наши старые знакомые – эти двое «следаков»... Нам их просто Аллах послал, не иначе!

Это было такое маленькое чудо, о котором никто и мечтать не смел.

Надо отдать должное Казбеку и его головорезам: взяли они их легко и красиво, как по учебнику. И, что самое главное, у Казбека хватило ума не убить их на месте, а прихватить с собой. Он, хоть и головорез, но головорез мыслящий, сразу оценивает неожиданно возникающие перспективы.

«Следаков» оглушили и потихоньку погрузили в машину – поставили ее хорошо, никто из соседей не заметил, как тащили этих типов.

Потом Казбек вылез в окно и бросил зажигалку.

А бензина там было столько, что хватило бы спалить дотла пару танков...

На этом счастливое стечение обстоятельств не исчерпало свои возможности, и ситуация продолжала работать на нас. Через час там было полно народу – все село собралось, безуспешно пытались тушить, приехала милиция и администрация... И два соседских аксакала во всеуслышание заявили, что это точно были русские! Потому что с одним из «следаков» они разговаривали за пять минут до трагедии. Это был русский – и по виду, и по говору. И сказал, что в усадьбе Дадашевых его приятели...

То же самое они заявили на следующее утро корреспондентам, которые примчались за сенсацией. Да, это натурально была сенсация. У нас, напомню, не каждый день семьи заживо сжигают. А поскольку среди корреспондентов были представители двух центральных каналов и даже «левые» импортные ребята (о них – чуть позже), к десяти утра в буквальном смысле весь мир знал: русские спалили чеченскую семью. Командование федералов, правда, препятствовало этому, и там получились некоторые разночтения в плане достоверности... Но кто-то из корреспондентов оперативно раздобыл информацию по погибшей семье... И сразу всплыл факт: еще одна семья, сожженная в прошлом году. Кто сжег? Аюб Дадашев – дядя Мовсара!!! Тут же пошла гулять версия о мести кровников, которые воспользовались услугами федералов. Нам для этого даже пальцем шевельнуть не пришлось.

В общем, все получилось просто здорово: никто и не ожидал такого результата. Правда, федералы пока особо не переполошились, потому что это были всего лишь рассказы соседей, а конкретные факты отсутствовали. Ничего, к вечеру мы вам дадим факты. Посмотрим тогда, как вы запрыгаете...

Когда пленные очухались, Казбек взял их в оборот. «Следаки» неожиданно уперлись: мы, мол, просто военные, а вовсе не прокуратура. Зачем уперлись, непонятно, как будто это могло что-то изменить в их незавидной судьбе. В самом деле, у них с собой были «ВАЛы» – это оружие спецназа. Но поскольку на спецназовцев они были похожи, как мой кот на годзиллу, и засветились в прошлый раз в своем подлинном обличье, нам и не требовалось их признание. Нам вообще было без разницы, кто они такие. Главное – где они и при каких обстоятельствах пойманы!

«Следаков» несколько раз как следует избили палками, чтобы знали свое место, но лица не трогали и ноги не ломали. Потому что вечером этого же дня им предстояло выступить в роли мировых телезвезд. То есть выйти в прямой эфир на своих ногах, показать свои бесстыжие лица всему миру и сказать пару слов для микрофона...

* * *

Итак, шестого сентября мы с самого утра прилежно трудились, каждый на своем участке. Пока Казбек готовился к вечернему сеансу, я, с выделенной мне в помощь группой из трех человек, занялся подготовкой информационного обеспечения нашей «рекламной акции».

Без этого наша задача могла считаться выполненной только наполовину. То есть чеченский народ и соседи, конечно, будут в курсе, а весь остальной мир – нет. Федералы, надо отдать им должное, большие мастера заметать следы и «рубить хвосты». Если вовремя спохватятся, дальше республики это может и не уйти.

Тут следует сказать пару слов о наших СМИ и вообще об особенностях освещения событий этой войны. На территории СКР (Северо-Кавказского региона) практически все средства массовой информации подконтрольны федералам. Все аккредитованные размещаются на территории жилого сектора комплекса правительственных зданий, рядом с Управлением ФСБ и прокуратурой. Это так называемый городок прессы, который хорошо охраняется солдатами и местной милицией. Ездят они в сопровождении вооруженной охраны, только в те места, куда пускают, и снимают только то, что разрешают.

В республике нет режима чрезвычайного положения, и, в принципе, каждый, кто хочет, может беспрепятственно въезжать и выезжать когда заблагорассудится (только в светлое время суток). Но неаккредитованным, то есть тем, кто желает снимать самостоятельно и объективно освещать события, просто не дают работать. На этот счет у федералов и местной администрации есть жесткая установка «сверху».

Неаккредитованных в извращенной форме «шмонают» на каждом посту, проверяя все до последней нитки, элементарно не допускают к местам событий (стоять и все тут – приказа нет!), а если поймают на несанкционированной съемке чего-то запретного, сразу выдворят из региона под тысячей благовидных предлогов. Находить предлоги они мастера. Короче, самый натуральный тоталитарный контроль.

Откуда же берутся все эти интересные «левые» репортажи и как становятся известны многие неприличные делишки федералов и администрации?

Есть такие люди, которых называют «стрингеры». Каждое уважающее себя агентство сотрудничает с этими «левыми операторами» и тратит на них немалые деньги, которые, впрочем, с лихвой потом окупаются. Потому что все «жареное» и «горячее» этим агентствам доставляют именно стрингеры.

Это умные и отчаянные ребята, профессионалы своего дела и одновременно почти готовые разведчики-нелегалы – хоть сейчас квалификацию присваивай. Администрация и федералы их не любят по вполне понятным причинам. Пользы от них очень мало, а вред просто колоссальный. Если такой стрингер «спалится», дальнейшая судьба его будет очень незавидной. Если вообще будет. Потому что зачастую они просто пропадают. Был человек – нет человека. Война все спишет.

Вот они и изворачиваются, страхуются, каждый на свой лад. У них есть свои постоянные информаторы, имеющие от работы с ними стабильный доход, свои надежные люди, которые спрячут и довезут куда надо. А при случае и прикроют, и вывезут откуда не надо. Короче – разведчики-нелегалы, на мой взгляд, это наиболее удачное сравнение.

Наши к этим «левым операторам» относятся двояко. С одной стороны, ребята очень полезные. Вся правда о федералах поступает на «большую землю» только через них. Это они берут интервью у амиров и снимают из кустов все подробности «жестких зачисток», рискуя при этом жизнью.

С другой стороны, это люди по большей части очень хитрые и жадные до денег. Поэтому частенько снимают лишнее. Например, как наши издеваются над федералами. Такое случается – это же война, двусторонний процесс. Федералы издеваются над нашими, наши – над федералами. А они возьмут и снимут. Или как дань берут в чужом селе. Тоже довольно конфликтное мероприятие, бывают достойные внимания видеозарисовки.

Встречаются и такие беспринципные, которые могут адресно пакостить. Например, «неловко» снять лагерь – с «привязкой» к местности. А потом продать тем же федералам. Или просто так отдать, в обмен на уступки и какую-то поддержку. То есть, если такого поймают федералы, а у него будет среди них «рука», он уже не пропадет, как прочие. А то и вообще получит «вездеход» (пропуск, с которым можно везде ездить) за свои услуги. Так и трудятся – нашим и вашим, лишь бы денежки капали.

Если наши ловят такого, которого сами не приглашали, где-то рядом с «интересным» объектом, достается ему по первое число. Убивают очень редко, только в том случае, если достоверно выясняется, что этот оператор «заряжен» федералами. Обычно внимательно просматривают записи, если никакого «компромата» нет – пленку изымают, строго предупреждают и отпускают. А если есть «компромат» – разбивают аппаратуру, бьют как следует и раздетого выбрасывают на дорогу. Если всех убивать, с кем потом работать?

Однако это тоже действенная мера. Малоприятно, когда тебя избили и уничтожили дорогую аппаратуру.

Поэтому стрингеры, готовые в любой момент поиметь неприятность от обеих воюющих сторон, вынуждены проявлять чудеса изобретательности и гибко приноравливаться ко всем «неровностям» зоны боевых действий. Они бесшумно ползают по кустам, могут часами лежать в засаде, в ожидании «золотого» кадра, и прекрасно разбираются в топографии. Также они умеют обезвреживать растяжки и нехитрые взрывные устройства кустарного изготовления, которыми богаты наши леса и перелески, оказывать себе первую помощь и вообще со всех сторон могут позаботиться о своей персоне в экстремальной ситуации.

В нашем регионе работают всякие «левые операторы». Основные черты, характерные для них: внешняя похожесть на местных и хорошее знание языка. Без этого тут и шагу не ступишь. Попадаются среди их брата и нохчи, которые умеют профессионально обращаться с камерой. Этим еще проще – учитывая родственные связи, возможное покровительство (зачастую небескорыстное) людей из оккупационной администрации, такого вообще очень трудно вычислить.

Короче, доступ в «городок прессы» для нас закрыт, заполучить корреспондентов без конвоя практически невозможно. Остаются стрингеры. Ловить стрингера в городе – бесполезное занятие. Их надо искать поблизости от места происшествия...

Примечательно, что с утра шестого сентября в Тхан-Юрте были представители только двух аккредитованных компаний. А между тем, как доложил наш наблюдатель, снимающего народу там хватало. То есть остальные, помимо аккредитованных, – те самые «левые операторы». Кто-то за деньги просочился, кто-то по знакомству (см. абзац про «беспринципных»), кто-то втихаря из машины или вообще из кустов снимал.

Сами понимаете, собирать их в кучу на месте было проблематично, там работала следственная бригада, а с обеих сторон села КПП выставили. В общем, полно предателей и федералов.

Мы сделали так. Выставили наблюдателя с биноклем и рацией (в эфире бардак, все общаются, вряд ли кто будет сканировать) на подступах к селу, который регулярно докладывал обстановку. А сами прокатились по федеральной трассе в сторону Грозного, выбрали довольно крупный придорожный базарчик и встали рядом. Они все в любом случае поедут сдавать материал хозяевам – в Грозный. И те, кто с «вездеходами», и те, что из окон машин и из кустов снимали.

Спустя некоторое время наблюдатель доложил: народ начал потихоньку разъезжаться. Список номеров машин администрации и штатских «силовиков» (МВД, УФСБ, прокуратуры) у меня был – Казбек дал, а военных и так видно. Стали мы останавливать все подряд гражданские машины, что шли с той стороны, и предлагать свои услуги. Я и еще один парень – тормозим, двое в машине на прикрытии сидят. Двигатель включен, у обоих автоматы наготове. Если что – они нас прикроют, прыгнем в машину и умчимся как ветер. Мало ли, вдруг напоремся на нехороших людей?

Я в этот момент здорово нервничал: привык к «академическому стилю», своими руками давненько уже не доводилось работать. Человек Казбека, который стоял со мной на обочине, напротив, был монументально спокоен. В его глазах читалось легкое презрение к заданию, которое ему сейчас приходилось выполнять. Правильно, человек привык красться по ночам, сидеть в засадах, резать головы, стрелять... Я посмотрел на него и понемногу успокоился. Подумал – со мной такие головорезы, справятся с любой проблемой.

Итак, мы тормозили все гражданские машины, которые пожелали остановиться (кое-кто просто проскакивал мимо – совсем люди испортились, это не характерно для настоящих нохчо – может, человек не просто подвезти попросит, а у него беда?), и всем я говорил одно и то же:

– Нужен кто-нибудь из Си-эн-эн. Есть информация на продажу. Информация – высший сорт!

Вы будете смеяться, но... Практически в каждой второй остановившейся машине было по стрингеру! Почему федералы не догадались такую штуку сделать? Поставили бы пару местных товарищей у очередного места происшествия и отловили бы кучу «левых операторов».

Нет, у них на кармане не болтались идентификационные карты, но и так все было понятно. Там, где не было интересующих меня субъектов, люди просто пожимали плечами – извини, не знаем таких. Один пошутил: продай, говорит, мне за полцены и адрес скажи, я отвезу кому надо. И бензин сэкономишь.

А в каждой второй машине находились такие, которые живо вступали в контакт: почему именно Си-эн-эн? Есть масса других достойных компаний. И вообще, садись ко мне, поболтаем. Я, мол, и сам могу такие вопросы решить!

Таким я говорил: передайте своим хозяевам, пусть сегодня посмотрят и запишут вечерний восьмичасовой выпуск местных новостей. Будет весьма занимательная передача. И пусть постараются не проспать – повторов не будет...

Наконец, когда я уже начал думать, что придется все-таки ехать в город и быстро сочинять план проникновения в «городок прессы», наткнулись на того, кто нам был нужен.

Наш, нохчо, тридцати еще нет. Очень смышленый и шустрый. Внешне на русака похож, как и я. Точнее, сразу не определить, какой он нации. Такой аморфный тип, не запоминающийся. Очень удобно для такого рода работы.

Он назвался Русланом, факт сотрудничества с Си-эн-эн не подтвердил, просто сказал, что это можно устроить, и сразу стал выпытывать, что конкретно у меня есть. Я красноречиво скосил взгляд на его спутников – это были двое крепких мужчин с разбойничьими взглядами, по фактуре мало чем отличающиеся от людей Казбека.

Руслан усмехнулся, потом сказал: ладно, пошли пива купим.

Мы немного отошли, он опять спросил: так что там у тебя имеется? Я попросил его подтвердиться. Визитки нет, удостоверения, естественно, тоже, а информация очень важная, рисковать не могу.

Он посмотрел на мою барсетку и говорит: доставай свой телефон, позвоним.

Сообразительный товарищ. Сотовой связи в республике нет. Есть телефонная проводная, рации и спутниковые телефоны. Такие телефоны бывают только у «серьезных» людей. Барсетка у меня наглухо застегнута, но он посмотрел и влет вычислил, с кем имеет дело.

Я достал телефон. Он вытащил из кармана сложенную «книжкой» половинку газеты, завернутую в целлофан. В газете были номера филиалов Северо-Кавказского бюро Си-эн-эн. Он ткнул пальцем в грозненский, давай, говорит, сам позвони. Чтобы сомнений не было.

Я набрал номер – ответил приятный женский голос. Поздоровался, спросил: интересуюсь, не сотрудничает ли с вами местный парень по имени Руслан. Девушка сразу насторожилась: кто спрашивает? Я передал трубку своему собеседнику. Он назвался, сказал, чтобы подтвердила, что знает его. Я взял трубку: да, говорит, это наш внештатный сотрудник. Если можно, дайте ему еще раз трубку.

Руслан улыбнулся: ну что, еще вопросы есть?

Нет, все в порядке. Держи, девушка хочет с тобой поговорить.

Руслан быстро переговорил: спасибо, шефу передай – все нормально, материал есть, подвезу часа через два. Потом отдал мне телефон и смотрит вопросительно. Дескать, давай, выкладывай свой секрет.

Я не стал ходить вокруг да около, сразу выложил суть дела. Можно устроить небольшой репортаж, минут на десять. С интересными ребятами.

– Кто такие?

– Это люди Шамиля.

Руслан немного оживился, но особого восторга не проявил. Правильно, он местный, сам может найти «мосты» к Шамилю, если потребуется, это не проблема. Кроме того, Шамиль сейчас вроде как в «закате», громких дел не ожидается...

Ладно, посмотрим, как ты сейчас подпрыгнешь, шустрый стрингер.

– Эти люди Шамиля поймали федералов, которые сожгли семью Мовсара Дадашева. В обмен на свои жизни федералы все рассказали и готовы дать показания на камеру. А чтобы не возникало сомнений, твои коллеги могут за малую плату прихватить из Тхан-Юрта свидетелей, которые видели этих федералов. Они целые, чистые, опознать не составит никакого труда...

Руслан в буквальном смысле слова обалдел. Разинув рот, уставился на меня, глазами хлопает. Однако хлопал он недолго – быстро парень соображает. Взял себя в руки и говорит:

– Вам не надо возиться со съемочной группой. Это будет очень хлопотно. Я сам все сниму в лучшем виде и передам. Сразу на руки даю пять штук баксов. Такая сумма устроит?

– Я лично вашего брата уважаю, – ответил я, подавив усмешку. – Работа у вас еще та... Но эти люди хотят именно съемочную группу Си-эн-эн. Ловчить не советую – нетрудно проверить, это действительно съемочная группа или просто твои кунаки.

Он вроде огорчился, но не так чтобы уж очень сильно, только досадливо покрутил головой. Ладно, говорит, что я с этого буду иметь?

– Ты будешь иметь признательность этих людей, – веско сообщил я. – Тебе что – трудно передать? А компания наверняка тебе за это премию даст...

Тут Руслан быстренько объяснил: нет, передать, конечно, нетрудно... Но придется здорово повозиться. Вывезти группу тайком из охраняемого городка – целое дело. Потом втихаря прокатить через все посты, затем таким же манером доставить обратно... Сами они, хоть наизнанку вывернутся, но не справятся, а люди Шамиля, естественно, этим заниматься не станут... Короче, без него тут никак не обойтись. А риск, между прочим, немалый.

– Хорошо. Сколько хочешь?

– Сорок процентов.

– От чего?

– От той суммы, что они выплатят людям Шамиля.

– Ты, наверное, пошутил, малыш?

Тут мы стали с азартом торговаться, как два продавца на базаре, и в результате, как и ожидалось, Руслан «упал» до двадцати процентов. Настоящий нохчо!

Я уточнил: сколько просить?

– Просите сотню, не ошибетесь.

Хитрый товарищ! Значит, нам давал пятерку, а сам хочет сорвать двадцать?

– Может, попросить полмиллиона, а потом потихоньку «падать», сотен до двух?

– Нет, они – это не мы. Они не торгуются. У них твердый бюджет и тарифы на все категории информации. Вот это будет стоить сто штук. Это самый верхний тариф, для сенсаций.

Тут он плутовато подмигнул и заметил:

– И потом, мне кажется... Для людей Шамиля в этом деле деньги – не главное. Разве не так?

– Понятия не имею, – сказал я с деланым равнодушием. – Это их дела... Значит, договорились.

– Договорились. Куда подъехать?

– К пяти часам вечера подъезжайте в Закан-Юрт. В селе не задерживайтесь, отправляйтесь сразу к железнодорожному переезду у тракторной бригады. Заезжайте на зерноток, там вас будут ждать. И еще... прихвати свою камеру, не пожалеешь.

– Зачем?

– Ну... там будет одна маленькая изюминка. Короче, у штатного оператора может рука дрогнуть. Вдруг пропустит самый интересный момент...

Руслан с большим интересом посмотрел на меня, в глазах его я увидел понимание и азарт. Смышленый парень, очень смышленый... Как бы потом не пришлось эту смышленость каким-нибудь нехорошим образом выправлять...

– Обязательно захвачу. У меня руки никогда не дрожат...

* * *

К 17.00 у нас было все готово. Три десятка моджахедов Казбека еще в половине пятого по пятеркам заехали в Самашки и остановились в усадьбах надежных людей, преданных Шамилю. Чуть позже подъехал «штаб»: Казбек с пятью своими гвардейцами (это он их так называет, а на деле просто ребята подготовлены чуть лучше остальных моджахедов и все), я и еще кое-кто. Наши разведчики были здесь уже с утра, провели рекогносцировку, вычертили схемы для двух огневых групп и наметили маршруты эвакуации.

Я находился в одной усадьбе с Казбеком и «штабом». Во дворе стояли наготове два «Ниссана Патрола». В одном из них терпеливо ждали своего часа наши «аксессуары»: пленные «следаки» и двое предателей. «Следаки», хоть и были закованы в самодельные ножные кандалы с цепью и наручники, почетно сидели на заднем сиденье. Один из людей Казбека неотлучно их охранял. А предатели, связанные, как те мумии, лежали «валетом» в багажнике. Потому что «следаки», хоть и враги, но пленные, взятые на операции с оружием в руках. А предатели – это свои, родные... но гораздо хуже врагов. Они просто не имеют права называться людьми и до сих пор живы лишь потому, что нужны для «сеанса».

Предатели были натуральные, никакой бутафории. Один наш нохчо из Элин-Юрта, мужик сорока пяти лет, и его сын, совсем недавно отпраздновавший свое двадцатилетие. Эта семья и стучала для ГРУ. Поскольку мы с самого начала следили за процессом, который сами же и инициировали, вычислить их не составило особого труда. Мальчишку, во-обше говоря, было жаль. Он делал то, что приказал отец – у нас так заведено. Возможно, если бы не было насущной необходимости, мы бы его помиловали.

В багажнике другого «Ниссана» тоже было не пусто. Там был установлен «белый генератор», который мы одолжили у Шамиля на время проведения акции.

По причине небольших габаритов, мощность у него была довольно посредственная, но ее вполне хватало, чтобы намертво заглушить все радиостанции в радиусе двух километров. Генератор питался от бортовой сети, пульт был выведен в салон. Поскольку все люди Казбека во время акции будут заняты, мне предоставлялось почетное право управлять этой замечательной машинкой.

Мовсара с нами не было. По первоначальному замыслу он был главной действующей фигурой в готовящемся спектакле, но тут вмешался случай – к нам в руки попали «следаки»... Пришлось на ходу менять планы. Мовсар, конечно, главная фигура, но в данном случае «следаки» важнее. А пересекаться им ни в коем случае нельзя. Во-первых, мальчишка может сгоряча пристрелить их и испортит нам всю задумку. Во-вторых, что гораздо страшнее, может пообщаться с ними и кое-что понять. Так что рекламировать «амира» будем без его непосредственного участия...

В десять минут шестого старший группы сопровождения, выделенной для эскорта ожидавшихся журналистов, доложил по рации: прибыли. «Шестерка», пятеро. Трое – съемочная группа, проводник, три камеры. С ними один свидетель из Тхан-Юрта, дед. Стоим за Заканом, у зернотока, ждем команды на выдвижение.

Три камеры – что-то многовато. Видимо, два оператора и Руслан прихватил свою. Внял моему совету. То, что один свидетель, понятно: для второго, по всей видимости, места в машине не хватило. Хорошо. Мне – плюс. Я, честно говоря, как пять пробило, стал сомневаться, что они вообще приедут...

Самашки – замечательное село. Чем таким замечательное? Тем, что его во всем мире заметили. Когда-то это было богатое село, довольно престижное место для проживания. Здесь были консервный завод, несколько школ, ясли и железнодорожный вокзал. Консервный завод, продукция которого распространялась по всему бывшему Союзу, предоставлял рабочие места сельчанам, а школы растили новое поколение будущих моджахедов. Тогда, конечно, никто и не предполагал, что они станут моджахедами.

В апреле 1995 года федералы брали Самашки штурмом, а наши оказали им нешуточное сопротивление. Федералы разозлились и разрушили едва ли не полсела, убили очень много мирного народу. До того там зверствовали, что по этим фактам приезжала комиссия международного комитета и проводила скрупулезное расследование. Так это село и вошло в историю под именем «второй Хатыни»[8]8
  Это всего лишь интерпретация Дока, который сам в это время спокойно жил в Москве и сейчас пользуется общими данными и слухами. Операция по взятию Самашек длилась более трех суток (сам бой – более суток плюс подготовка). Противостоял федеральным силам отряд порядка 600 отменно экипированных и обученных боевиков (в числе которых было немало наемников). Во дворах и палисадниках были оборудованы огневые точки, на окраинах – окопы и минные поля, и, по всем признакам, тому, чтобы не пропустить русских в село, являвшееся опорным для тейпа Джохара Дудаева, придавалось особое значение. Упорно отказывались обеспечить сдачу оружия и старейшины. 7 апреля боевики отвергли предъявленный им ультиматум о сдаче оружия, и стало ясно, что бой неизбежен. Тогда для выхода мирного населения был предоставлен коридор, и лишь после того, как из населенного пункта эвакуировались 450 мирных жителей, в основном женщины и дети, начался штурм Самашек. Тем не менее, несмотря на выход гражданского населения, тяжелая артиллерия при взятии Самашек не применялась и наступающих поддерживали лишь 9 танков. Необычная ожесточенность боя, обнаружение в селе 30 укрепленных пунктов, грамотно скорректированный огонь обороняющихся – все говорило о том, что в Самашках действовали профессионалы, а не отчаявшиеся крестьяне, вооруженные чем попало, как потом утверждали пресса и правозащитники. Последние, кстати, нагло утверждали, что никакого боя вообще не было, а имела место односторонняя карательная операция против мирного села, по жестокости сравнимая с Хатынью и Сонгми. Между тем с нашей стороны погибли 26 и были ранены 90 человек, подбито два танка и три бронетранспортера. Не крутовато ли для «мирного» села?! Для расследования обстоятельств дела в Самашки прибыла вовсе не комиссия международного комитета (ну почему бы и не приврать для красного словца?), а специальная парламентская комиссия по Чечне во главе со С. Говорухиным, которая подтвердила, что при штурме само село не подвергалось ни бомбардировке, ни артиллерийскому обстрелу. Огонь велся только по прилегающим зеленым массивам, а из 700 домов в Самашках частично разрушено 50, но не 200, как утверждали местные жители и все тот же «Мемориал»... И еще... Был я там, только уже двадцатого апреля (95), в том историческом штурме поучаствовать не пришлось (и слава богу). Смотрел. Кое-где и в самом деле дома были разрушены, но в целом село выглядело нормально – жить можно. А усадьбы, между прочим, богатые – куда там нашим русским селам! А потом, некоторое время спустя, это дрянное село еще несколько раз брали...


[Закрыть].

Но нас в Самашках привлекала не историческая значимость этого места и даже не знаменитый лесной массив, в котором можно с успехом спрятать мотострелковую бригаду со всей техникой. Здесь расположена телевизионная станция, мощности которой вполне хватает, чтобы вещать на всю республику и прилегающие к ней районы соседей.

Наша задача была простой: захватить станцию, выйти в прямой эфир и показать всей республике и входящим в зону вещания соседям свои собственные «вечерние новости». Сценарий я составил (а потом и поправил, с учетом внезапно изменившихся обстоятельств), текст для Казбека написал. Репетировали, получалось, укладываемся в девять минут. Теперь, с учетом пленных, плюс еще две. Итого одиннадцать. Вполне нормально, все успеваем: и покрасоваться как следует, и два раза уйти, пока не подтянулись «вертушки» федералов.

По сценарию, в первоначальном виде все было торжественно и чинно, от начала и до конца. А в конечном варианте – с пленными, концовка намеренно скомкана. На нас «нападет» огромный отряд федералов, и мы вынуждены будем прервать вещание, чтобы вступить в героическую схватку. Это для того, чтобы пленные сказали только то, что надо, и не успели сболтнуть лишнее. А болтать они будут легко и непринужденно. В этом нас заверил приглашенный Казбеком психиатр из расположенного в двух километрах севернее Закан-Юрта дурдома. Он приготовил психотропный препарат, который развяжет языки и пленным, и предателям, но при этом они будут выглядеть вполне нормально и отвечать адекватно. Главное – никаких абстракций, только простые вопросы, ответы на которые легко «достать» из левого полушария.