Текст книги "Хунну в Китае"

Автор книги: Лев Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

ВОЙНА ТРАДИЦИЙ

Лю Юань-хай был внуком предпоследнего шаньюя Южного Хунну, Юйфуло, умершего в 195 г. Отец Лю Юаня был восточным чжуки-князем; он отправил сына воспитываться ко двору императора, где тот получил хорошее гуманитарное и военное образование. Мальчик оказался способным и преуспел в науках. Вместе с тем, обладая большой силой и исполинским ростом, он стал неплохим воином[88]88
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений... Т. I. С. 139.


[Закрыть]. Сочетание высокого происхождения, ума, таланта и связей, завязанных при дворе, доставило ему по смерти отца в 279 г. место начальника одного из пяти аймаков, а в 290 г. – главнокомандующего всех хуннов, живших внутри Китая. Биография Лю Юаня отчетливо показывает процесс окитаивания хуннской знати. Но патриотическое отношение хуннов к родным традициям не было подорвано, и они немедленно использовали ситуацию, удобную для реставрации.

Как было сказано выше, князь Сыма Ин боролся за власть с князем Сыма Юем, и оба нуждались в союзниках. Сыма Юй решил подкрепить свои силы, подняв сяньби и ухуаней, Сыма Ин оперся на хуннов. В данном случае оба они ради своего личного успеха пренебрегли интересами Китая. Но ведь вопрос шел о голове каждого из них. Они знали друг друга и не рассчитывали на пощаду при возможном поражении; события минувших лет показали, что лучшим выходом в таком случае является легкая смерть. Сыма Ин восстановил вельмож против себя чрезмерной гордостью и строгостью. Это позволило Сыма Юю организовать против бывшего союзника заговор и даже поставить во главе своих сторонников слабовольного, тупого императора. Войска Сыма Ина захватили императора в плен, но это не много дало Сыма Ину. В 304 г. в Китае котировалась только военная сила, а не законная власть, потерявшая уважение и народа, и войска. Поэтому Сыма Ин был вынужден прибегнуть к помощи хуннского царевича, чтобы противопоставить реальную силу хуннов столь же реальной силе сяньбийцев, призванных на свою сторону его противником.

Лю Юань, номинально числясь верховным правителем хуннов, находился в ставке Сыма Ина, который хотел, очевидно, использовать авторитет своего приближенного среди его сородичей, но отнюдь не доверял ему. Попытка Лю Юаня получить отпуск для участия в похоронах своего родственника не имела успеха. Но активизация враждебных Сыма Ину князей – Сыма Тэна и Ван Цзуна – заставила его принять предложение хуннского царевича доставить ему головы противников. Он отпустил Лю Юаня вместе с сыном Лю Цуном в родные кочевья. Хунны приняли своего родового вождя с восторгом, провозгласили его великим шаньюем, и через двадцать дней 50 тыс. воинов[89]89
  Wieger L. Textes historiques, Hien-Hien, 1905-1907. T. II. C. 1047 (далее – Wieger...)


[Закрыть] сидели на конях, чтобы «оружием возвратить утраченные права»[90]90
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений... Т. I. С. 139.


[Закрыть].

Вокруг Лю Юаня сплотились не только ревнители седой старины и славы предков или люди, получившие китайское образование, но продолжавшие мечтать о создании собственного государства, в котором сочеталась бы хуннская доблесть с китайской образованностью; к Лю Юаню примкнули и массы простых хуннов и кулов (цзылу), некогда связавших свою судьбу с хуннскими шаньюями. Произвол китайских чиновников, злоупотребления в китайских судах, обманы при торговых сделках, наконец продажа хуннов в рабство – все это вызвало в кочевниках ожесточение против всего китайского[91]91
  Шан Юэ. Очерки... С. 135.


[Закрыть]. Эту армию не надо было подталкивать и воодушевлять на бой – ее просто было невозможно удержать. На счастье Лю Юаня, бывшего неплохим политиком – и только, в хуннских кочевьях нашелся идеолог движения, его родственник по линии матери Лю Сюань. Управляя уделом Лю Юаня, пока тот блистал при дворе, Лю Сюань успел многое увидеть и обдумать. Он посвятил соплеменников в свои патриотические замыслы. "С тех пор как исчезла династия Хань, наши шаньюи носят пустые титулы без реальной власти. А ведь у нас есть 20 тысяч воинов[92]92
  Лю Юань повел в поход 50 тыс. Очевидно, уже тогда хунны в его армии были в меньшинстве.


[Закрыть]. Лю Юань мудр и храбр. Если бы Небо не хотело нас выручить, оно не произвело бы на свет такого человека. Фамилия Сыма уничтожает сама себя. Империя рухнула. Времена напоминают эпоху Хуханье[93]93
  Хуханье-шаньюй, в 52 г. до н.э. подчинившись Китаю, выторговал для хуннов довольно выгодные условия (Гумилев Л.Н. Хунну. С. 163-164). Отсюда можно заключить, что Лю Сюань хотел добиться для хуннов автономии и изоляции от китайского произвола. Он предлагал установить союз с сяньбийцами, которых считал братьями «по нравам и расе» (Wieger). Лю Юань этой части программы не принял, потому что предпочел добиваться создания императорской династии по китайскому образцу. Пожалуй, программа Лю Сюаня больше отвечала чаяниям и потребностям хуннского народа и давала реальные перспективы продолжительного существования в качестве изолированной державы на рубеже Китая и Великой степи, но Лю Юань был излишне честолюбив, а его единомышленники – мстительны и алчны, да и поле для грабежа им было открыто. Поэтому история хуннов пошла по необратимому пути, который мы и проследим дальше.


[Закрыть], когда наши предки захватили себе выгодные позиции". Убежденные этой программой, хуннские старейшины без колебаний избрали Лю Юаня великим шаньюем, но тот удивил их несказанно.

Первым поступком Лю Юаня, повлекшим за собой огромные последствия, было объявление войны сяньбийцам, грабившим китайское население. Несмотря на изумление своих старейшин, прямо заявлявших ему, что сяньби ближе и роднее им, чем китайцы, Лю Юань отогнал сяньбийцев от китайских границ и заявил, что он воюет только «против дурного правительства, а не против китайского народа»[94]94
  Mc. Govern. С. 318.


[Закрыть]. Этот поступок определил дальнейшую судьбу возрожденной державы Хунну. С этого момента хунны и сяньби стали смертельными врагами. Но могла ли быть эффективной поддержка китайцев? Ни в коем случае! Китайская знать была связана с фамилией Сыма и уже поэтому не могла войти в союз с врагом династии. Народные массы стали жертвой восставших кочевников, а это было хуже даже беспорядочного цзиньского управления. На службу к хуннскому шаньюю пошли лишь деклассированные и деморализованные люди, их поддержка была скорее вредна, чем полезна; кроме того, они тоже не забывали, что они китайцы, и при случае рады были нанести хуннам удар в спину. Наконец само хуннское общество оказалось расколотым на два лагеря – аристократический и демократический. И вот что из этого вышло.

В 304 г. великий шаньюй принял титул ван и дал своей династии китайское название Хань, подчеркивая свое китайское происхождение по женской линии и ссылаясь на былое величие дружбы Хань и Хунну[95]95
  Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I. С. 139.


[Закрыть]. Затем он провел полную реорганизацию управления, заменив старую хуннскую родовую систему системой китайского образца. «Правый» и «левый» князья превратились в первого и второго министров.

Были изменены порядки в армии: категорически воспрещалось грабить и обижать население. Это соблюдалось настолько строго, что хуннский предводитель, казнивший коменданта взятой крепости и его жену, отказавшуюся разделить ложе с убийцей мужа, был понижен в чине. Еще характернее другой случай: однажды хунны стеснили китайскую армию и, загнав ее в реку, перетопили. Лю Юань заявил, что этого не нужно было делать, так как он воюет против правительства, а не народа, и уволил победившего военачальника[96]96
  Mc. Govern. С. 319.


[Закрыть].

Эта гуманная политика была непонятна хуннам и не могла примирить с ними китайцев. Начатая война неизбежно принимала жестокие формы в соответствии с нравами и темпераментом обоих этносов.

Ближайшими сподвижниками Лю Юаня стали два талантливых полководца – Лю Яо и Ши Лэ. Лю Яо происходил из рода шаньюев, был прекрасно образован и начитан в истории, философии и литературе. Вместе с тем он был силен, вынослив, храбр, но отличался пристрастием к рисовому вину. Его уважали и боялись.

Ши Лэ был сын неизвестных родителей, родным его языком был хуннский. В детстве он принадлежал к числу кулов и добывал свой хлеб, батрача на китайских помещиков, а затем был схвачен принцем Сыма Тэном и продан в рабство в Шаньдун[97]97
  Шан Юэ. Очерки... С. 135.


[Закрыть]. Не стерпев обиды, Ши Лэ бежал, присоединился к шайке разбойников, затем возглавил их и наконец оказался в рядах войск Сыма Ина, врага своего обидчика.

Надо сказать, что гражданская война между принцами фамилии Сыма была весьма жестокой, но беспрограммной. Это кажется очень странным, учитывая ожесточение войск. Понятно, что князья враждовали друг с другом, но почему рядовые воины жертвовали жизнью ради честолюбия князей, надо объяснить. Вспомним, что фамилия Сыма возглавила профессиональных солдат, которых во время Троецарствия развелось очень много. При всех их дурных качествах они хранили отработанный стереотип поведения, заключавшийся в военной верности вождю, который кормил и холил их, а все принцы фамилии Сыма были военными правителями своих областей. Поэтому войска шли за вождями, не интересуясь целями войны; вожди оплачивали их за счет поборов с населения, а последнее страдало, обираемое обеими враждующими сторонами и мало интересуясь вопросом, кто возьмет верх. Так же равнодушны к политике были сяньбийцы, явившиеся в Китай ради грабежа, и хунны, тяготившиеся китайским гнетом и несправедливостью. Единственной гарантией сохранения верности слову, обещанию или клятве были личные отношения, потому-то Сыма Ин и постарался задобрить Лю Юаня, надеясь, что хуннские всадники пойдут за своим шаньюем так же безропотно, как китайские воины за принцем. Это была его ошибка. Хунны хранили традиции родового строя, и управлять ими мог только человек, который соглашался делать то, что было нужно народу. А Сыма Ин хуннам был не нужен.

Надо отдать должное Лю Юаню: он совместил китайскую этику верности императору и хуннскую программу освобождения народа. Как соратник Сыма Ина он стал выгонять из Китая сяньбийских сторонников Сыма Юя; как хуннский вождь он начал войну против правящей в Китае клики. Но противники опередили его. Сын Сыма Юя, Сыма Тэн, и полководец Ван Цзун наголову разбили войска Сыма Ина, который смог избежать плена лишь потому, что победители вместо преследования предались грабежу.

В следующем, 305 г., сторонники Сыма Юя, опираясь на сяньбийские отряды, взяли вторую столицу империи – Чанъань. Сяньбийцы учинили там небывалую резню китайского населения, которому пришлось расплачиваться за преступления правившей клики. Династия Цзинь была виновата перед своим народом уже в том, что во внутренней войне ведущая роль от китайцев перешла к воинственным кочевникам, сражавшимся на обеих сторонах.

В 306 г. Сыма Ин был окончательно разбит и взят в плен. Его убили в тюрьме, а императора, находившегося дотоле в стане Сыма Ина, угостили отравленным пирогом. Сыма Юй стал гегемоном империи и возвел на престол угодного ему принца – Сыма Чжэ (посмертный титул – Хуай-ди). Хунны же за истекшие два года успели организоваться и накопить силы.

Хотя победа клики князей была полной, Китай покоя не обрел. Рассеянных воинов Сыма Ина собрал и объединил под своим командованием один из его соратников, Цзи Сан, выдвинувший лозунг мести за Сыма Ина. К нему примкнул Ши Лэ со своим отрядом. В 307 г. мятежники осадили город Е, где после победы поселился Сыма Тэн, известный своей алчностью и богатством. У Ши Лэ были с этим принцем личные счеты, ведь это он когда-то беззаконно схватил Ши Лэ и продал в рабство.

Сыма Тэна сгубила жадность. Почувствовав опасность, он выделил своим соратникам немного риса и ткани, но так мало, что те возмутились крохоборством и открыли ворота мятежникам[98]98
  Mailla. Т. IV. С. 253; Wieger. С. 1049.


[Закрыть]. Сыма Тэн был убит, пережив своего злейшего врага Сыма Ина всего лишь на один год.

Этот на первый взгляд малозначительный эпизод совпал с переломным моментом в истории Китая и хуннов. Летом 307 г. война князей приняла форму социальной борьбы внутри китайского господствующего класса, ибо рядовые солдаты и офицеры потребовали права участвовать в разделе богатств, права мстить за убитого полководца, права совершать самостоятельные поступки, которые им представлялись справедливыми. Китайские воины перестали быть марионетками в руках князей, а это означало, что князья начали терять свободу действий.

С другой стороны, социальная борьба, в которой еще были возможны компромиссы, осложнилась межэтнической войной на истребление. Воины Ши Лэ, кулы, говорили по-хуннски и ненавидели китайский гнет не меньше, чем прирожденные хунны. Капитуляция перед могучим Китаем означала для каждого из них либо мучительную смерть, либо жестокое рабство. Они собрались драться до конца.

Можно думать, что Сыма Юй оценил серьезность мятежа, потому что послал на его подавление лучшие регулярные войска. Через два месяца после взятия города Е Цзи Сан был разгромлен и убит во время бегства. Беглецов не щадили. Количество жертв исчислялось в 10 тыс. человек. Только Ши Лэ сумел увести свой отряд с поля боя и переправить его за Хуанхэ, в хуннские земли. Лю Юань принял бывшего разбойника с распростертыми объятиями, зачислил вместе со всем отрядом в свое войско и наградил пышным титулом «Разрушитель Цзинь». Этим Лю Юань еще раз подчеркнул, что он собирается вести войну только против плохого правительства, тогда как весь его народ хотел воевать против китайцев, не разбирая их политических симпатий. В этих довольно сложных условиях Ши Лэ сориентировался достаточно быстро. Он стал воевать за интересы своего отряда.

ВОЙНА НАРОДОВ

В 307 г. война, опустошавшая Северный Китай, вступила в новую, еще более грозную фазу. До тех пор население было жертвой бесчинств разнузданных солдат, сейчас к этому прибавилось ожесточение оскорбленных хуннов. Беспощадность стала знамением времени.

Положение на фронте, пролегавшем в южной части Шаньси, было крайне напряженным. Весной 308 г. хуннская конница попыталась осадить Лоян, где находился двор императора, но была отогнана регулярными войсками и в беспорядке отошла на север.

Лю Юань, не смутившись этим, провозгласил себя императором Китая, объявил столицей новой империи город Пиньян и возвестил об истребительной войне против династии Цзинь и фамилии Сыма.

В 309 г. хунны нанесли китайцам несколько поражений, из них самое жестокое в битве на берегу Хуанхэ. Около 30 тыс. китайцев были загнаны в реку и утонули. Вслед за тем принц Лю Цун и воевода Ши Лэ разрушили крепость Хугуань. Развивая успех, хунны снова напали на Лоян, но в ночном бою у ворот столицы один из корпусов осаждавших был разбит наголову, а другой, руководимый Лю Цуном, отошел в порядке. Казалось, что успех склоняется на сторону Китая, но Лю Цун отправил на юг отряд конницы под начальством Ван Ми. И тут-то сказались последствия хозяйничанья дома Цзинь. Народ, натерпевшийся бед во время «войны восьми принцев», поднялся против правительственных чиновников, перебил их и подчинился хуннскому полководцу, не потерявшему за время этого похода ни одного воина[99]99
  Mailla. Т. IV. С. 258.


[Закрыть]. Владения хуннской империи Хань простерлись до реки Хуай, но на северо-востоке область Ючжоу (около Пекина) оставалась верной династии Цзинь. Правитель Ючжоу Ван Сюнь разбил хуннский отряд принца Лю Цуна, но в дальнейшее наступление не перешел.

Накануне грядущих успехов своего народа в шестидесятилетнем возрасте скончался Лю Юань. Он завещал престол не доблестному Лю Цуну, который был его вторым сыном, а старшему сыну Лю Хо, бездарному, грубому и малодушному. Видимо, тут сказались китайские представления о старшинстве в фамилии, воспитанные принципы, в жертву которым была принесена реальность. Вокруг Лю Хо немедленно появились наушники, клеветавшие на младшего брата, оставшегося по завещанию отца главой армии. Лю Хо решил избавиться от слишком популярного брата, но не нашел поддержки среди военных. Тогда клеветники, собрав отряд, попробовали напасть на Лю Цуна. Они были разбиты. Лю Цун с верными войсками преследовал их до ворот дворца, настиг и истребил (вместе с вероломным братом), после чего, к всеобщей радости, сел на отцовский престол.

Аналогичные трудности возникли и в Лояне. Новый император, Сыма Чжэ, попытался управлять самостоятельно и тем вызвал неудовольствие своего министра Сыма Юя, более могущественного, чем сам император. Последний, зная ситуацию, приблизил к себе Гао Си, врага Сыма Юя. Дворцовые интриги продолжали разъедать Китай, что непосредственно отразилось на событиях.

В 311 г. Сыма Юй в полном вооружении вошел в покои императора и предложил прикончить шаньюя (титул хуннского вождя), на что император, конечно, согласился[100]100
  Wieger. С. 1053-1054.


[Закрыть]. Сыма Юй забрал с собою последнюю регулярную армию и двинулся против Ши Лэ, в котором он с полном основанием видел убийцу своего сына. Столица осталась беззащитной. В ней царил голод, ибо области, снабжавшие Лоян продуктами, находились в руках хуннов. Начались ночные грабежи, и тогда-то Гао Си обвинил во всех бедах отсутствовавшего Сыма Юя.

Император ненавидел Сыма Юя и разрешил Гао Си делать все, что тот сочтет нужным. Гао Си арестовал и казнил двух лучших друзей министра. Сыма Юй, узнав о предательстве и опале, умер от сердечного приступа, передав командование своему другу, историку Ван Яну. Ну какой из историка генерал?! Он сам понимал, что это ему не по плечу, и готов был отказаться, но не нашел себе замены. Тогда он повел войско назад, чтобы похоронить Сыма Юя-в его родовом поместье.

Как только Ши Лэ узнал об этом, он со всеми войсками напал на погребальную процессию, в которую превратилось могучее войско, окружил ее и изрешетил стрелами. Не спасся почти никто. Ван Ян и 48 принцев фамилии Сыма попали в плен к бывшему рабу. Все они были казнены, а труп Сыма Юя сожжен.

Как только весть о катастрофе достигла Лояна, Гао Си заявил императору, что у него нет средств для обороны столицы, и посоветовал бежать. Но было поздно. Во дворце не нашлось ни колесницы, ни лошадей, а голодные жители города грабили и убивали друг друга. 27 тыс. хуннской конницы подошли к Лояну, рассеяв по дороге остатки китайских войск. Хунны заняли город, не понеся потерь, и первым делом сожгли все судебные присутствия. Они захватили дворец, убили наследника престола, а затем учинили резню. Около 30 тыс. китайцев погибли. Император переодетым бежал из дворца и сумел выбраться из города, но предатели сообщили хуннам, по какой дороге он пошел, и те без труда поймали одинокого пешехода[101]101
  Mailla. Т. IV. С. 265.


[Закрыть]. Это был первый в истории случай, когда китайский император живым достался в руки иноземного врага.

Гао Си, истинный виновник разгрома, бежал на юго-восток и на скорую руку создал новое правительство. Хунны не стали преследовать этот призрак старой власти, а устремились на запад – к богатой Чанъани, второй столице империи. Комендант Чанъани, Сыма My, выслал войско, чтобы запереть горный проход из Хэнани в Шэньси, но командир отряда, изверившись в династии Цзинь, перешел на сторону хуннов и провел их войско к Чанъани. В осажденном городе не было ни оружия, ни провианта. Не ожидавший ниоткуда помощи Сыма My сдался и был казнен. Хуннские мечи и голод превратили богатую долину реки Вэй, житницу Северного Китая, в обширное кладбище[102]102
  Wieger. С. 1056.


[Закрыть].

После взятия Чанъани Ши Лэ со своим войском совершил бросок в низовья реки Хуай и ликвидировал Гао Си вместе с его правительством, за что получил титул «Великого полководца империи Хань». Завоеванные территории остались под его управлением, хотя и не юридически, но фактически.

Консолидации китайских сил, еще значительных на юге страны, помешало восстание беженцев из Ганьсу, которых власти пытались заставить вернуться обратно, несмотря на то, что там в 310-311 гг. проходили активные военные действия. Несчастные беженцы, предчувствуя неминуемую гибель, сочли собственную династию менее страшным врагом, нежели хуннов, и отказали ей в повиновении. Восстание было подавлено только в 311 г.[103]103
  Шан Юэ. Очерки... С. 130.


[Закрыть]. Оно сыграло роль диверсии в пользу хуннов, хотя было вызвано исключительно произволом и бездарностью цзиньских военачальников. После разгрома восставших китайцы двинули армию на Чанъань и в 312 г. вытеснили оттуда хуннские войска Лю Яо. Победа и возвращение одной из столиц позволили китайцам короновать нового императора с соблюдением упрощенного церемониала, так как законный монарх был еще жив.

По воззрениям того времени, императорский титул был пожизненным. Отсутствие императора, как и захват его иноплеменниками, не были предусмотрены законом, потому что такие явления представлялись невозможными. Но когда это произошло, а потребность в законной власти даже возросла, то новый император стал как бы «исполняющим обязанности» до гибели прежнего, которая была неизбежна. По сути дела эта коронация была вызовом хуннам. После этого война вступила в новую фазу.

Впечатление от падения столицы было поистине ошеломляющим. Оно потрясло даже сердца согдийцев, имевших в то время постоянные торговые связи с Китаем. Некий Наной-вандак сообщал своему «господину» о судьбе своих соотечественников, пришедших «изнутри» (Китая), и о том, что они рассказывают. «Император, так они говорят, убежал из Сарага (Лояна) из-за голода, и его дворец и крепость были в огне... Так, Сарага больше нет, Нгапа (Кай-юань в Хэнани) больше нет! Кроме того, тогда (император был пленен) хуннами. И они... Хумдан (Чанъань), и разграбили страну до Ныныма (?) и за Нгапу – те хунны, которые вчера были подданными императора. Тогда, господин, мы не знали, будет ли способен остаток китайцев выгнать хуннов из Хумдана или они займут ту остальную страну»[104]104
  Henning W.B. The Date of the Sogdian ancient Letters // Reprinted from the BSOAS. 1948, XII (3 and 4). С. 605-607.


[Закрыть]. Дальше текст письма сохранился фрагментарно, но видно, что симпатии согдийца не на стороне хуннов. Да это и понятно: нелегко наблюдать, как вокруг прекрасной столицы голодные жители варят человечину, как угоняют для переселения десятки тысяч беззащитных людей – так сделал Лю Яо, покидая Чанъань в 312 г. А кровожадность названого брата Ши Лэ, Ши Ху, взявшего весной 313 г. город Е, вызвала отвращение у самих хуннов[105]105
  Ibid. С. 608-613.


[Закрыть].

Все это так, но сколько же понадобилось обид и притеснений, чтобы вызвать такую дикую вспышку ненависти! Страшнее всего здесь то, что за произвол и насилия вельмож империи Цзинь расплачивались крестьяне и горожане, их беззащитные жены и маленькие дети, неповинные в причинах, обрекавших их на гибель.