Текст книги "В поисках вымышленного царства"
Автор книги: Лев Гумилев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Постоянные внутренние войны, набеги, взаимный угон скота и прочие «прелести» междоусобиц тяготили самих монголов. Но когда к этому добавилась угроза извне, потребность в объединении стала ощущаться всем народом. С юга наседали татары, подстрекаемые чжурчжэнями. С севера грозили меркиты, стремившиеся отплатить за недавний разгром. На западе активизировались найманы, которым удалось снова найти претендента на престол кераитского ханства, временно изгнать Ванхана и ослабить тем самым единственного союзника монголов. Монголы оказались в кольце. Но осуществить их объединение было невозможно без программы, приемлемой для подавляющего большинства народа. А ее не было.
На счастье Чингисхана, умный и дальновидный Инанч-хан последние пять лет своей жизни себя не проявил. То ли он был болен, то ли сказался возраст, а может быть, ему мешали дети, уступавшие ему в талантах и проницательности. Когда же в 1201 г. Инанч-хан умер и ханство его разделилось на два ханства, хотя и не враждовавших открыто, но относящихся друг к другу более чем прохладно, развернулась жестокая межплеменная война.
В 1201 г. 16 племенных вождей[277]277
В отличие от состава батуров, выбиравших Тэмуджина, здесь подчеркнуто, что хана выбирали представители племен, которых только десять. Тайджиуты и татары имели по три представителя, найманы – двух, и особое место занимал сам Джамуха, племя которого, джаджираты, в списке не указано. Шесть племен были монгольскими в полном смысле слова: унгираты, икиресы, горлосы (кураласы), хадагинцы, сальджиуты и тайджиуты, причем три последних были из раздела нирун, т.е. находились в родстве с Чингисханом. Найманы, ойраты, меркиты и татары были, видимо, приглашены как союзники, что показывает на характер войны: она возникла как гражданская, социальная, а не межплеменная. Именно поэтому продолжался раскол внутри племен: горлосский воин известил Чингисхана о сговоре против него, но это не расценено в источнике как предательство: этот воин просто выбрал сторону, на которой хотел сражаться («Сокровенное сказание» § 141). Эта особенность войны подчеркнута ниже, в эпизоде с пленением тайджиутского вождя Таргутая своими воинами. Они его везли к Чингису, но отпустили, чтобы не накладывать рук «на природного государя». За это Чингисхан их похвалил и принял на службу (Там же, § 149). Значит, сами воины, по тогдашним этическим нормам, имели право на выбор знамени, но не на личную нечестность.
Этическая система монголов настолько отличалась от современных им представлений Китая и Европы, что часто возникали конфликты только из-за взаимного непонимания: то, что казалось монголам преступлением, для европейца было нормальным, и наоборот.
[Закрыть] собрались на курилтай и выбрали гурханом Джамуху, поставив своей целью войну против Чингисхана и Ванхана. Представителем найманов был младший брат Буюрук-хан. В битве при Койтене Чингисхан и Ванхан разгромили это скопище благодаря тому, что внезапно налетел ураган и разноплеменные войска Джамухи потеряли связь друг с другом. «А Джамуха, разграбив его же возводивший в ханы народ»[278]278
«Сокровенное сказание», § 144.
[Закрыть], отступил и покинул своих союзников. Развивая успех, Чингисхан разгромил тайджиутов на берегу реки Онон, а на следующий год (1202) нанес решительное поражение татарам. В это время Ванхан ходил походом на меркитов и загнал их на запад от Байкала, получив при этом изрядную добычу. Затем союзники объединились снова и атаковали найманского Буюрук-хана. Тот бежал, не приняв боя, но был настигнут в низовьях реки Урунгу и убит[279]279
Опять противоречие в источниках. Здесь приведена версия «Тайной истории» («Сокровенное сказание», § 158), а Рашид ад-Дин сообщает, что Буюрук-хая был застигнут на охоте в 1206 г. и убит (Сборник летописей. т. I, 2, стр. 135). Ту же версию приводит «Юань-ши» (Иакинф [Бичурин]). История первых четырех ханов…, стр. 36), но это говорит лишь о том, что китайский и персидский варианты восходят к одному, очевидно, монгольскому источнику.
[Закрыть].
Но тут вступили в войну основные силы найманов. Полководец Коксеу-Сабрах на урочище Байдарах-бельчир преградил дорогу отходившим после набега кераитам и монголам. Ночью Ванхан отделился от Чингиса, почему-то объединился с Джамухой и ушел, а Чингис, увидев, что он одинок, тоже отступил в другую сторону. Найманы пустились преследовать Ванхана и захватили много пленных. Тогда Чингис послал войско на выручку Ванхану и помог ему отбить полон. За это Ванхан усыновил Чингиса[280]280
«Сокровенное сказание», § 164.
[Закрыть].
Казалось бы, союз должен был укрепиться, но вместо этого кераитские вельможи и царевич Нилха-Сэнгум составили заговор против Чингиса. Они хотели заманить его к себе и убить. Почему-то в ставке Ванхана первым советником оказался Джамуха, который, вызвав конфликт, отказался от участи в войне[281]281
Поведение Джамухи в этой и других кампаниях столь странно, что заслуживает особого изучения. Авторы источников как бы не замечают нелогичности поведения одного из главных героев развернувшейся трагедии, а историки XX в. предлагают объяснения явно несостоятельные. Мы разберем этот вопрос отдельно; см. ниже, глава XI.
[Закрыть]. Кераиты подготовили набег на монголов, желая использовать фактор неожиданности, но перебежчики из числа простых пастухов[282]282
Перебежчики были на обеих сторонах, но если к Чингисхану бежали пастухи-араты, то у Ванхана группировались благородные нойоны, например Алтаи, Хучар и даже брат Чингисхана – Хасар. Отсюда видно, что война между монголами и кераитами была не межплеменной, а скорее социальной, решением спора между «людьми длинной воли», которые после победы стали нойонами, и родовой знатью. Только так можно интерпретировать тезис о «монгольском кочевом феодализме», не входя в противоречие с фактами.
[Закрыть], надеясь на награду за своевременную информацию, предупредили Чингисхана, и монгольские женщины с детьми успели откочевать, а войско подготовиться к битве. В бою у Халагун-ола благодаря сумасшедшей храбрости вождя урудов Хуилдара, бросившего свой полк на центр кераитской армии и тем сорвавшего в атаку кераитов, монголам удалось избегнуть полного поражения. Под покровом ночи Чингисхан отвел остатки своего войска – всего 2600 всадников. Искусно маневрируя, монголы избегали повторной битвы, усыпили бдительность кераитов переговорами и нечаянным нападением у горы Джэджээр (между истоками Толы и Керулена) осенью 1203 г. разбили их в ночном бою. Ванхан бежал к найманам и при встрече с пограничным найманским караулом был убит, потому что начальник караула не знал его в лицо и не поверил, что перед ним столь важная персона[283]283
«Сокровенное сказание», § 188.
[Закрыть]. Остатки кераитов под предводительством его сына Сэнгума бежали и добрались до Хотана, где вождь племени калач схватил и убил Сэнгума[284]284
Рашид ад-Дин. Сборник летописей. т.I, 2, стр. 134.
[Закрыть].
Так кончилось самое сильное и древнее христианское ханство Центральной Азии, пав жертвой язычников, но любопытно, что эта сторона дела в источниках совершенно не отражена{97}. Рашид ад-дин только в предварительном описании отмечает: «До них дошел призыв Иисуса, – мир ему! – и они вступили в его веру»[285]285
Там же. т. I. 1, стр. 127.
[Закрыть], – не делая из этого никаких выводов. В «Тайной истории» приведена только кераитская молитва – «абай-бабай», т.е. «авва – отче…», и то между делом[286]286
«Сокровенное сказание», § 174.
[Закрыть]. Из этого вытекает только то, что сами монголы не придавали значения разнице в вере[287]287
«Книга Марко Поло». М., 1955, стр. 85–87.
[Закрыть].
И с этой точки зрения весьма важно, что того же мнения держались сами кераиты. О падении их царства сохранилась крайне искаженная версия в сибирских летописях. Деформирована она настолько, что ни одному исследователю не пришло в голову отнести эту запись к событиям XIII в. Вот текст[288]288
Сибирские летописи, стр. 36; Г. Ф. Миллер История Сибири. т. 1, стр. 190–191. Сводку мнений и толкований см.: М. Г. Сафаргалиев Распад Золотой Орды, стр. 220.
[Закрыть]: «Был царь магометова закона именем Он» (так – в Есиповской летописи), Иван (в Строгановской летописи) или же Он-Сом-хан (в Ремизовской летописи). Против него «восста его же державы от простых людей именем Чинги и шед на него яко разбойник… и уби Она и [вступи на] царство сам Чинги».
Тут многое перепутано. Вместо забытого несторианства поставлено магометанство; Чингисхан назван простым разбойником, но для нас важно то, что сведение, прошедшее через десятки рук, сохранило свой смысл – социальный. Вождь «людей длинной воли» своим противникам и должен был представляться разбойничьим атаманом. Этого основного содержания источник не утерял. Но мы, чтобы найти жемчужное зерно истины в шелухе наслоений, должны хорошо выучить фактическую историю, ибо только этим способом у исследователя расширяется до нужных пределов система ассоциации.
Но если кераиты и монголы имели общие традиции, сложившиеся в то время, когда и те и другие входили в общекочевое объединение, условно названное цзубу, то найманы были совсем другим народом – и война между ними и монголами должна рассматриваться как внешняя, межплеменная{98}. Наши источники единодушно утверждают, что инициатива войны принадлежала найманскому Таян-хану, который попытался вовлечь в союз онгутов, но те отказались наотрез и предупредили Чингисхана. С другой стороны, все уцелевшие от побед Чингисовых и следовавшей за ними резни: татары, меркиты, монголы – сторонники Джамухи и прочие собрались к найманскому хану, чтобы продолжать борьбу. В 1204 г. оба войска столкнулись у гор Хангая. Джамуха в решительный момент увел свой отряд, и найманы потерпели поражение. Таян-хан погиб, его мать попала в плен, а сын, Кучлук, бежал к меркитам, успевшим отступить по долине Иртыша за Алтай. Степь была снова объединена, как во времена тюркских и уйгурских ханов.
Последним непобежденным противником Чингисхана оставался его названый брат и первый соперник Джамуха-сэчэн. В 1205 г. он был связан собственными воинами, выдан Чингису и казнен.
Великий курилтайВ 1206 г. на берегу Онона собрались все войска; защищавшие «девятиножное белое знамя» в боях со своими соплеменниками. Это собрание – курилтай – было высшим органом власти, и только оно имело право доверить функции управления определенному лицу, именуемому в дальнейшем ханом. Его поднимали на войлоке над головами окружавшей его толпы, а та криками выражала свое согласие повиноваться ему. Разумеется, «ханом был вторично избран Тэмуджин, и курилтай подтвердил его титул – Чингисхан. Требовалось также определить имя народа, ядром которого были верные сторонники Чингисхана вместе с их семьями и домочадцами. Тогда они назывались „монголы“, и это название было официально закреплено за вновь сформированным народом-войском.
Здесь самым примечательным обстоятельством было то, что монгольское войско выросло с 13 тыс. добровольцев до 110 тыс. регулярной армии. Ясно, что пополнение шло за счет включения в войска побежденных кераитов и найманов. Но ведь люди не шахматные фигуры. Оказавшись в армии победителя, они ни разу не проявили нелояльности новому хану, а это значит, что для них были созданы приемлемые условия существования. Ведь на каждого монгольского ветерана приходилось десять новобранцев-военнопленных, привыкших бунтовать даже против своих племенных ханов. В этой армии сила была на стороне побежденных, но они быстро стали верноподданными. Думается, что здесь сыграла решающую роль степная традиция централизованной сильной власти, способной противостоять оседлым соседям: чжурчжэням, тангутам и мусульманам. Сменив кличку «цзубу» на гордое имя «монгол», они ничего не проиграли, а те, которые не хотели жить в объединенном государстве, ушли на запад и продолжали войну. Это были неукротимые меркиты и часть найманов. Прочие перенесли свои симпатии на Чингисхана.
Родовой принцип был нарушен немедленно и сознательно. Командиры получили награды соответственно заслугам, а не по праву рождения. Воины были разверстаны по десяткам, сотням и тысячам и были обязаны служить с четырнадцати до семидесяти лет. Для наблюдения за порядком кроме стотысячной армии была создана десятитысячная гвардия, несшая службу по охране ханской юрты. В основу законодательства был положен воинский устав чингисовской армии. Наказаний было установлено два: смертная казнь и ссылка в Сибирь. Отличительной чертой этого установления было введение наказания за неоказание помощи в беде боевому товарищу. Этот закон назывался Яса, и хранителем Ясы (верховным прокурором) был назначен второй сын Чингисхана, Чагатай. Новорожденная империя возникла из-за войн и только для войн, поводов для коих оставалось еще немало.
В столь воинственном и разноплеменном людском скопище было необходимо поддерживать строгий порядок, для чего всегда требуется реальная сила. Чингисхан это предусмотрел и из числа наиболее проверенных воинов создал две стражи, дневную и ночную. Они несли круглосуточное дежурство в орде, находились неотлучно при хане и подчинялись только ему. Это был монгольский аппарат принуждения, поставленный выше армейского командного состава: рядовой гвардеец считался по рангу выше тысячника[289]289
«Сокровенное сказание», § 228.
[Закрыть]. Тысячниками же были назначены 95 нойонов, «которые потрудились… в созидании государства»[290]290
Там же, § 202.
[Закрыть]. Так из «людей длинной воли» была создана военная элита, которую нельзя назвать ни аристократией, ни олигархией, ни демократией, ибо это была орда древнетюркского каганата[291]291
Л. Н. Гумилев Древние тюрки, стр. 60.
[Закрыть], но разросшаяся на всю Великую степь и поглотившая племена.
Орда – это народ-войско. Считать командиров войсковых соединений аристократами неправильно по одному тому, что должности они получают за выслугу, а за проступки могут быть разжалованы. Древность рода у всех монголов была одинакова – от Алан-гоа. Демократией эту систему тоже не назовешь, так как массы связаны железной воинской дисциплиной. И какая же это олигархия, если высшая власть принадлежит хану. Но если это монархия, то весьма сомнительная, потому что хан всего лишь пожизненный президент, выбираемый всем войском, с настроением которого он должен считаться. Нельзя назвать эту систему и тиранией, потому что судебная власть – Яса – была отделена от исполнительной, ханской. По принятому порядку хан имел право требовать соблюдения закона, но не нарушения его. Позднее, когда Узбек предложил в 1312 г. своим подданным принять ислам, они ответили: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и исповедания и каким образом мы покинем закон и ясак Чингисхана и перейдем в веру арабов»[292]292
В. Г. Тизенгаузен Сборник материалов…, стр. 100, 141.
[Закрыть].
Как мы видим, ханская власть была ограничена гораздо более, чем власть королей феодальной Европы. Дворянства не было, а крепостными были все.
Конечно, монгольские ветераны за свои заслуги подучили лучшие места и должности. Казалось бы, этого достаточно, чтобы видеть в них зачаток будущего феодального сословия. Не тут-то было! Как мы увидим ниже, им не удалось воспользоваться плодами своих побед и завещать детям положение и богатство. Каждая война, даже победоносная, уменьшала их число и увеличивала количество покоренных, привлекаемых в войско и тем самым становившихся полноправными членами орды. Процентное соотношение менялось не в пользу победителей.
Весьма сложной проблемой оказалась и экономика объединенной Монголии. Шестилетняя гражданская войн не могла не отразиться на единственном виде народного достояния – поголовье скота. Во время походов его не столько пасут, сколько едят. Следовательно, для того чтобы кормить армию, которую нельзя было распустить, поскольку на всех границах имелись враги, надо было продолжать войну. Тогда войско, уходя за границу, находило себе пропитание само, а на месте дети и собаки могли охранять ягнят от волков. Однако такой выход означал, что народ должен находиться в постоянном напряжении, без малейшей надежды на отдых. А правительство, если оно хотело уцелеть, обязано было обеспечить лояльность подавляющего большинства населения, носившего луки и сабли.
Ни одно правительство не может существовать без денежных средств, а, как мы видели, с народа-войска ничего нельзя было собрать; наоборот, ему надо было выплачивать хотя бы на пищу и вооружение. Эти средства монгольский хан получал с пошлин на караваны, что втягивало Монголию в сложную международную политику, а последняя требовала наличия сильной, единоличной власти.
Но каким путем Чингисхану удалось примирить со своей неограниченной властью новых подданных, привыкших к свободной жизни? И не входим ли мы в противоречие с собственными ранее сделанными заключениями о роли исповедания веры, подменяя конфессиональный примат политическим? В том-то и дело, что нет! Чингис женил своих сыновей на христианках: Угедея – на меркитке Туракине, Толуя – на кераитской царевне Соркактани-бэги. Несторианские церкви были воздвигнуты в ханской ставке, и внуки Чингиса воспитывались в уважении к христианской вере.
А монгольская «черная вера»[293]293
Сложный вопрос о догматике древнемонгольской религии как сопернице несторианства будет разобран ниже, в главе XII.
[Закрыть], служители и главы которой в тяжелые годы были опорой Чингисхана, была хотя и не упразднена, но весьма ограничена в своих возможностях. Глава монгольской церкви, прорицатель Кокочу, попытался было влиять на государственные дела и собирать людей, переманивая их даже от царевичей. Что ж, его пригласили в ханскую ставку и там переломили хребет, после чего его сторонники «присмирели»[294]294
«Сокровенное сказание», § 246.
[Закрыть].
Ограничение «черной веры», конечно, не означало, что несторианство стало или даже получило шанс стать государственной религией. Но зато несториане получили доступ к государственным должностям и, следовательно, возможность направлять политику новорожденной империи. Потому-то и оказались в изоляции найманский царевич Кучлук и меркитский князь Токта-беки, ушедшие за Алтай, где их приняли и поддержали кыпчаки. Но эти храбрые люди не бросили сабель.
Слава и гибельВ 1207 г. война возобновилась. Старший сын Чингиса, Джучи, за один поход, не встретив серьезного сопротивления, покорил «лесные народы» Южной Сибири, чем обеспечил монгольскому улусу тыл. В следующем, 1208 г. монгольский полководец Субэтэй настиг и вынудил к битве найманов и меркитов в долине Иртыша у впадения в него Бухтармы. Вождь меркитов Токта пал в бою, его дети бежали к кыпчакам (в совр. Казахстан), а найманский царевич Кучлук со своими соплеменниками ушел в Семиречье и был там ласково принят гурханом Чжулху, нуждавшимся в воинах для войны с хорезмшахом Мухаммедом. Впоследствии Кучлук стал близким другом и фаворитом гурхана, не отличавшегося проницательностью и умением разбираться в людях. Гурхан даже выдал за него свою дочь.
1209 год принес гурхану огромное огорчение. Мы уже отмечали, что небольшое кара-китайское государство финансировалось уйгурскими купцами, просившими хана расправиться с их мусульманскими конкурентами. Поскольку гурхан не справился с полученным заданием, уйгуры убили киданьского чиновника и предложили свою покорность Чингисхану. Это была сделка, выгодная обеим сторонам. Монгольскому хану предстояла война чжурчжэнями. Этого от него требовала вся степная общественность. А для любой войны нужны деньги. Уйгуры деньги дали.
Уйгурским купцам были нужны товары для торговли. Они могли скупить у монгольских воинов любое количество добычи, разумеется по дешевке, так как они были монополистами; кроме того, монголам были необходимы грамотные чиновники. Дошло до того, что вакансии предоставлялись пленным найманам. Уйгурские грамотеи немедленно предложили свои услуги и получили должности не менее выгодные, чем даже торговые сделки. Больше не было причин для отсрочки войны с империей Кинь, и в 1211 г. она началась{99}.
Первый удар монголы нанесли по царству Тангут. Скорее всего это был военно-политический ход. В 1209 г. монголы разбили тангутские полевые войска, набрали огромное количество скота и верблюдов, но были вынуждены снять осаду со столицы, так как тангуты, прорвав плотины, затопили окрестности города водами Хуанхэ. Монголы отступили, заключив мир и договор о военной взаимопомощи, чем освободили свои войска для основной кампании.
Момент для начала неизбежной войны был выбран очень обдуманно. Империя Кинь вела уже войну на трех фронтах: с империей Сун, тангутами и народным движением «краснокафтанников», боровшихся против чужеземной власти. Несмотря на численный перевес противников, чжурчжэни везде одерживали победы. Весной 1211 г. монголы взяли пограничную крепость У-ша. Вскоре пали несколько крепостей, на которые чжурчжэни надеялись как на непреодолимый для кочевников оплот, и вся страна, до ворот Пекина, была опустошена. Киданьские войска восстали и передались монголам, мотивируя это тем, что они братья по крови. В 1215 г. пал Пекин{100}, и Чингисхан заключил перемирие, потому что его отозвали неотложные дела на западе.
Меркиты, отступившие в 1208 г. за горные проходы Алтая и Тарбагатая, получили помощь от кыпчаков, или восточных половцев. Благодаря ей они к 1216 г. собрались с силами и попытались ударить монголам в тыл. Только два тумена отборных монгольских войск, спешно переброшенных из Центральной Монголии, под командой старшего царевича Джучи остановили и оттеснили противника. Меркиты, покинутые Кучлуком, были вынуждены принять бой и проиграли его. Остатки разбитого меркитского войска бежали на запад, но были настигнуты монголами у реки Иргиз{101} и истреблены до последнего человека. Там же, у Иргиза, монголы подверглись нападению хорезмшаха Мухаммеда, любившего воевать с неверными. Удивленные внезапным, ничем не вызванным нападением, монголы потеснили хорезмийцев и вернулись домой.
А в кара-киданьском царстве дела шли все хуже и хуже. Заигрывания гурхана с хорезмшахом Мухаммедом привели только к усилению Хорезма. К 1208 г. Мухаммед отказался от взноса дани, привлек на свою сторону владетеля Хотана и занял Бухару и Самарканд. Мусульманское население, измученное произволом кара-киданьских вельмож и сборщиков податей, приветствовало хорезмийцев как избавителей. Вот тут-то и потребовались войска, набранные Кучлуком среди бывших врагов Чингисхана, но Кучлук пустился на авантюру: вместо того чтобы выручать тестя, захватил в Узгенде казну гурхана и, узнав, что большая часть кара-киданьских войск сражается с мусульманами, попытался овладеть особой самого гурхана. Эта смелость успеха не имела: гурхан успел собрать войско и разбить Кучлука. В это же время другая кара-киданьская армия взяла Самарканд, но война на этом не прекратилась. Мусульмане снова пошли в наступление и были остановлены только у Баласагуна, да и то успех был сомнительным.
Но тут вмешались в политику народные массы и смешали все карты своих правителей. Мусульманское население Мавераннахра нашло, что иго единоверных хорезмийцев хуже ярма неверных. После некоторых перипетий в Самарканде были перебиты все хорезмийцы, причем их разрубленные члены развешивались на базарах[295]295
В. В. Бартольд Туркестан…, стр. 382 и сл.
[Закрыть]. С другой стороны, взбунтовалось войско гурхана, которое, отбив у Кучлука казну, не вернуло ее правителю, а поделило ее между собой. Тогда Кучлук возобновил свою авантюру, встал во главе бунтовщиков и в 1211 г. арестовал гурхана, пытавшегося укрыться в Кашгаре. За гурханом был оставлен титул и все знаки достоинства, но Кучлук стоял рядом с троном, и дела решались по мановению его руки. Кара-киданьские вельможи, видя неспособность гурхана, перенесли свои симпатии на Кучлука, видя в нем возможного спасителя гибнущей державы. Гурхан Чжулху умер в 1213 г., и Кучлук был единогласно признан кара-киданьским гурханом.
Описанные здесь события проливают свет на найманскую проблему. Как мы видели, найманы бежали спасаться от монголов к кара-киданям как к соплеменникам, и были там приняты, как свои. Кучлук захватил власть, опираясь на поддержку вождей кара-киданьского войска, что было бы невозможно, если бы он был чужаком. Очевидно, разница между кара-киданями и найманами лежала в плане политическом, а не этническом, что и подтверждает нашу первоначальную интерпретацию событий.
Гораздо сложнее религиозная проблема. По всем данным, Кучлук был сначала несторианином, но после захвата власти покинул свою жену, христианку, и влюбился в кара-киданьскую девицу, которая совратила его в «поклонение странным богам»[296]296
Об этом сообщает хроника знаменитого сирийского врача и полигистора XII в. Бар Гебрея «The Chronography of Gregory Abu'l Faraj, the son of Aaron, the Hebrew Physician commonly known as Bar Hebraeus» (trad. from Siriak by E. A. Wales Budge, London, 1932), но, как водится, все перепутано. Вот текст: «Ун-хан, Иван, царь христиан, правитель хуннских варварских племен, именуемых Крит (Кераит), взял жену из племени одного из китайских народов, называемых каракета (кара-китаи). Он покинул веру отцов и стал поклоняться странным богам» (по цит. К. А. Wittfogel and Feng Hsia-sheng, History…, стр. 653). Бар Гебрей слил в одно лицо Кучлука и Ванхана, смешал найманов и кераитов. Так создался образ «царя Ивана», а затем «царя Давида». Нет, пожалуй, мы знаем историю лучше, чем авторы аутентичных источников, и целесообразнее опираться не на интерпретации древних авторов, а на бесспорные факты, извлеченные из их сочинений исторической критикой.
[Закрыть] (может быть, буддам?)[297]297
К. А. Wittfogel and Feng Hsia-sheng, History…, стр. 653, прим. 31. Это сомнительно, ибо Рашид ад-Дин сообщает, что, по мнению найманов, «Кучлук обладал такой властью над дивами и пери, что выдаивал их молоко и приготовлял из него кумыс» («Сборник летописей», т. I, 2, стр. 112). Тут скорее неизвестное нам эзотерическое демонопоклонство, чем буддизм.
[Закрыть].
Благодаря тому, что монгольские войска увязли в Китае, Кучлук получил передышку и использовал ее для восстановления границ кара-китайской державы. Ему удалось оттеснить хорезмийцев на юге и подчинить отпавшие княжества Восточного Туркестана, за исключением Алмалыка, отдавшегося под покровительство монголов. Но, будучи неплохим полководцем, Кучлук оказался плохим политиком и позволил несторианам и буддистам начать религиозные гонения против мусульман, составлявших большинство населения кара-китайской державы. Это оттолкнуло от него массы, перенесшие симпатии на монгольского хана, в это время весьма благоволившего к мусульманам.
В 1218 г. Кучлук, захватив врасплох владетеля Алмалыка{102}, осадил город, где обороной руководила жена владетеля, монголка, внучка Чингисхана. Монголы немедленно пришли на помощь, и Кучлук вынужден был отступить. При первой вести о появлении монгольского войска мусульманское население стало избивать сторонников Кучлука, который, не имея возможности закрепиться, бежал на крайний юг страны, в Сарыкол, где был настигнут монголами и убит. Кара-китаи (кидани) подчинились монголам без сопротивления и были включены в состав народа-войска как (отдельный десятитысячный корпус, уравненный в правах с собственно монгольскими частями.
После 1218 г. врагами монголов в степи оставались только кыпчаки, т.е. восточные половцы, оказавшие помощь меркитам. Война с ними затянулась до 1229 г., когда монголами был взят город Саксин{103} на нижнем течении Волги или Яика. Половецкое население прикаспийских и приаральских степей частью бежало на запад, частью подчинилось монголам и умножило их войска.
