Текст книги "В поисках вымышленного царства"
Автор книги: Лев Гумилев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Сущность этого периода, умещающегося между 1180 и 1183 гг., применительно к взаимоотношениям Джамухи с Тэмуджином состоит в переходе от разобщенности к сближению, от сближения к дружбе, от дружбы к вражде, а затем – к вооруженному столкновению – по крайней мере все так выглядит внешне. Отметим еще особенность этого периода: начало целеустремленной политической борьбы (а не межплеменной и случайной) в монгольской истории этой поры связано с конфликтом Джамухи и Тэмуджина. Именно с конфликтом, ибо все столкновения до него носили какой-то частный характер – даже поход на меркитов был совершен только с целью отбить Бортэ; когда же Бортэ отбили, Тэмуджин сказал, что достаточно преследовать меркитов – он «нашел, что искал»[261]261
«Сокровенное сказание», § 110.
[Закрыть]; довели же дело до конца – завершили поход – тем, что разграбили меркитов совершенно, особенно, как свидетельствуют источники, при этом обогатился Тогрул, который сейчас же после окончания похода откололся и пошел на реку Толу, в свой Темный бор, бывший его постоянным местопребыванием.
Тэмуджин и Джамуха были побратимы с детства, но с тех давних лет они надолго отошли друг от друга, так что после похода на меркитов сочли нужным заново совершить обряд братания. Да и обращение Тэмуджина к Джамухе с просьбой о помощи – через посредство Тогрула – говорит о том, что он не поддерживал до этого времени со своим андой никаких отношений. Это взаимное охлаждение – вернее, незнание, забвение друг друга – чувствуется и в резком тоне упрека, с которым обратился Джамуха к опоздавшим к месту встречи на три дня Тэмуджину и Тогрулу, и в том, что Джамуха, идя навстречу просьбе своего друга детства, совсем не желал разбрасываться своими войсками – вместо того, чтобы выступить с двумя своими тьмами (как предлагал ему Тогрул), он, вспомнив, что «на пути» его, «вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды», соображает, что «из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы»[262]262
Там же, § 101
[Закрыть], – и выступает именно с этими двумя тьмами, из которых только одна его. Таков отправной пункт второго периода взаимоотношений Тэмуджина и Джамухи. Мы не знаем, что движет Джамухой в его поступках, не знаем его планов, его истинных взглядов на происходящее. О его отношении к Тэмуджину по походу на меркитов судить не приходится: они в сущности не знали еще друг друга. После похода происходит нечто, по всей вероятности, не характерное для таких объединенных походов: вместо того чтобы разойтись по своим улусам и зажить там прежней жизнью, как это сделал, например, в рамках обычного, надо думать, Тогрул, Джамуха и Тэмуджин заново совершают обряд братания, остаются вместе и проводят неразлучно «в полном мире и согласии… один год и половину другого»[263]263
Там же, § 118.
[Закрыть].
Что руководило поведением Тэмуджина и Джамухи? Может быть, дружба? Однако искренность Джамухи (и Тэмуджина тоже, разумеется) вызывает сомнение; очень уж эта дружба похожа на закрепление того союза, который сложился между ними в походе, союза военно-политического.
Мы не знаем, что побудило Тэмуджина и Джамуху заключить столь необычный для того времени союз. Может быть, это действительно была только вдруг вспыхнувшая дружеская привязанность. Но даже и в этом случае объективно, независимо от них двоих, она являлась фактом общественного значения. Об этом свидетельствует огромный политический резонанс, который вызвал среди монголов разрыв Тэмуджина и Джамухи, приведший в движение всю страну.
Разрыв побратимов неожидан. Попытка выяснения его причин из рассказа «Сокровенного сказания» не привела ни к чему конкретному. А между тем этот момент крайне важен для понимания двух ключевых проблем истории не только Срединной Азии, но и всего мира: 1) как и почему сложилась монгольская империя и 2) отчего проиграли с ней войну ее кочевые соседи: найманы и кераиты, меркиты и татары. Как мы увидим ниже, роль Джамухи тут была не меньшей, чем роль Тэмуджина. Однако историки XX в. не ставят вопросов: отчего? и почему? – хотя только ответы на эти вопросы делают историю наукой. В крайне подробном и добросовестном труде[264]264
R. Grousset L'Empire Mongol, стр. 72–75.
[Закрыть] Р. Груссе ограничился пересказом источника, в котором ответа на наш вопрос нет. Приходится искать самому. Обратимся к фактам.
В том же, 1182 г. Джамуха, получив известие об избрании Тэмуджина Чингисханом, обратился к знатным монголам Алтану и Хучару, видя в них главных виновников разрыва: «Зачем вы, Алтан и Хучар, разлучили нас с андой, вмешиваясь в наши дела?»[265]265
«Сокровенное сказание», § 127.
[Закрыть] Это замечание Джамухи и вызов, который он бросил не Чингису, а именно этим двоим, можно истолковать по-разному. Можно предположить, что Джамуха пока еще не решался открыто бросить вызов самому Чингису, но можно в этом же видеть и просто обиду на людей, кознями своими приведших к разрыву между андами. Упоминание об Алтане и Хучаре перекликается с другим сообщением «Сокровенного сказания», где рассказывается о том, что к Тэмуджину присоединились «одним куренем – Хучар-беки, сын Некун-тайджи; одним куренем – Алтан-отчигин, сын Хутула-хана»[266]266
Там же, §122.
[Закрыть]. Этих людей характеризует прежде всего то, что они пришли «одним куренем», что как бы противопоставляется возможно большему количеству их. А если обратить внимание на то, что они – сыновья ханов, то становится ясным смысл характеристик, который сводится к подчеркиванию того, что они выделились из племени. Это обстоятельство имело бы небольшое значение, если бы от него не тянулась нить дальше, приводящая к ответу на вопрос: зачем было Алтану и Хучару «разлучать» Тэмуджина с Джамухой?
Наутро после той ночи, когда произошел инцидент между побратимами, как описывает автор «Сокровенного сказания», к Тэмуджину подошло множество людей. И, рассказывая об этом, автор характеризует их так же, как и Алтана с Хучаром. Это было бы поразительным совпадением, если бы в нем не таился более глубокий смысл. Вот что говорит автор: «… подошли следующие племена: из Чжалаиров – три брата Тохурауны… Из племени Барулас… Из племени Манхуд…» и т.д. То есть здесь тоже были не племена, а части их, причем приходящие из одного племени были связаны между собой семейными узами – отцы с сыновьями, братья. Процесс дробления племени даже не приходится ставить под вопрос – он налицо и буквально засвидетельствован источником, например: «Из племени Арулад выделился и пришел к своему брату, Боорчу, младший его брат, Огеленчерби. Из племени Урянхай выделился и пришел…»[267]267
Там же, § 120.
[Закрыть] и т.д. Шли к Тэмуджину не племенами, а семьями или куренями – военными единицами, как простые богатыри, так и аристократия.
И тогда были выдвинуты две программы, взаимно исключавшие друг друга. Родовые старейшины хотели создать конфедерацию племен с выборным ханом. На этот пост больше всех претендентов подходил Джамуха, опытный воин и изворотливый политик. При победе этой программы «людям длинной воли» не оставалось места в жизни. Поэтому последние сгруппировались вокруг Тэмуджина, который был по существу одним из них. Как только Тэмуджин, уже готовившийся к перевороту, откочевал от Джамухи, вокруг него образовалась дружина в 13 тыс. воинов. В 1182 г. они избрали Тэмуджина ханом под названием Чингис, принеся ему присягу, текст которой весьма характерен: «Когда Тэмуджин станет ханом, то мы, передовым отрядом преследуя врагов, будем доставлять ему прекрасных дев и жен, юрты, холопов и лучших лошадей. При облаве выделять тебе половину добычи. Если мы нарушим в дни войны твой устав, разбросай наши черные головы по земле; если в мирное время мы нарушим твой покой – отлучи нас от жен, детей и холопов, бросай нас в бесхозяйной земле»[268]268
Там же, § 123 (в сокращении).
[Закрыть]. Здесь оговорен раздел добычи и степень наказаний за нарушения дисциплины: во время войны – казнь, в мирное время ссылка. Условия типичные для создавшейся военной организации{96}.
Избрание Тэмуджина ханом было признано кераитами, но встретило сопротивление в среде самих монголов, большая часть которых не примкнула к Тэмуджину, а объединилась вокруг Джамухи. Назревший конфликт произошел из-за убийства брата Джамухи, вздумавшего отогнать табун у чингисовцев. Джамуха привел 30 тыс. всадников, добровольно примкнувших к нему, а Чингисхан имел только 13 тыс. человек из разных родов и племен[269]269
Рашид ад-Дин. Сборник летописей. т. I, 2, стр. 87–88; по «Сокровенному сказанию», силы были равны. см, § 129.
[Закрыть]. В битве при Далан-балчжутах Джамуха опрокинул войско Чингиса и запер его в ущелье близ реки Онон[270]270
Источники по этому поводу противоречат друг другу. «Тайная история» излагает события так, как они приведены здесь («Сокровенное сказание», § 129). Рашид ад-Дин (Сборник летописей. т. 1, 2, стр. 88) и Юань-ши (Иакинф [Бичурин], История первых четырех ханов…, стр. 9) утверждают, что победу одержал Чингисхан. О причине разногласий см. ниже.
[Закрыть]. Но, верный традициям межплеменных войн, он ограничился казнью пленных и отвел свои войска, благодаря чему Чингисхан уцелел, получил передышку в 18 лет и усилился настолько, что война стала необходимой.
И тут возникает вопрос: для кого? Оказывается, для всех! Для монголов, противников Чингисхана, ибо его орда пополнялась «людьми длинной воли», у которых были личные счеты с родственниками, обидевшими их, так что эти богатые родственники имели все основания для беспокойства. Для окрестных племен: татар, отравивших отца Чингисхана, и меркитов, обесчестивших его жену. Для Ванхана кераитского, стремившегося победами поднять свой престиж. Для найманского хана, который несколько позже сформулировал оценку политической ситуации так: «На небе нет двух солнц: может ли народ иметь двух государей»[271]271
Иакинф [Бичурин]. История первых четырех ханов…, стр. 31.
[Закрыть]. Эта знаменательная фраза показывает, что еще в начале XIII в. не испарились традиции степного единства, заложенные хуннами, развитые тюрками и продолженные тем объединением монголоязычных татарских племен, которое условно именовалось цзубу. Теперь настало время для увенчания здания кочевой культуры, и было неясно только одно: сделают это найманы или монголы.
Джамуха появляется на страницах «Сокровенного сказания» вновь уже в связи с избранием Тэмуджина Чингисханом и сражением при Далан-балчжутах, в рассказе о котором есть следующая фраза: «Чжадаранцы, во главе с Джамухой, объединили вокруг себя тринадцать племен и составили три тьмы войска… с Чингисханом было тоже тринадцать куреней, и он также составил три тьмы войска и пошел навстречу Джамухе»[272]272
«Сокровенное сказание», § 129.
[Закрыть]. Из этого мы заключаем, что у противников было по 3 тьмы войска, но у Джамухи было 13 племен, а у Чингиса – 13 куреней! Разница огромная: курень не синоним племени, в данном контексте – это войсковая единица (хотя при этом могло быть и так, что племя могло выставить один курень[273]273
Буквально: курень– кольцевая оборона стойбища на случай нападения врага.
[Закрыть]). Прийти к окончательному выводу позволяет описание в «Сокровенном сказании» избрания Джамухи в гурханы, отделенного от рассматриваемого момента (1182 г.) периодом в 18 лет (1200 г.). Избирают Джамуху именно «племена», т.е. племенная аристократия, которая направляет этот союз против Чингисхана («…они уговорились выступить в поход против Чингисхана и Ванхана»[274]274
«Сокровенное сказание», § 141, стр. 116.
[Закрыть]).
Все вышеприведенное подводит к следующим выводам: в рассматриваемый период монгольское племя переживало стадию распада; процесс характеризуется крайним обострением отношений между племенной аристократией и непокорными, стремящимися выйти из орбиты племени людьми; процесс зашел так далеко, что поставил перед выделившимися из племен отщепенцами – так называемыми «людьми длинной воли» – задачу объединения, в основу которого, естественно, должен был быть положен не племенной принцип; в условиях же обострения отношений «людей длинной воли» с племенной верхушкой этот принцип мог быть только военным. Все это нашло практическое выражение в объединении куреней вокруг Тэмуджина и «племен» – вокруг Джамухи.
Вернемся еще к одному из обстоятельств разрыва Тэмуджина и Джамухи: «люди длинной воли» – все эти «из племени» такого-то – подошли к Тэмуджину одновременно и сразу же после отъезда Тэмуджина от Джамухи. Уже одно то, что они пришли к Тэмуджину в одно и то же время – значит, вместе, наводит на мысль о том, что и до этого они были уже вместе и были недалеко от Тэмуджина, о чем свидетельствует мгновенность их реакции на известие о ссоре двух друзей. Это стояние их наизготове, их ожидание разрыва может быть объяснено лишь только связью с Тэмуджином. И вот здесь особенно становится понятной роль Алтана и Хучара во всей этой истории – роль посредников между Тэмуджином и «людьми длинной воли», к которым они и сами относились, так как тоже были «из племени…». Упрек, брошенный Джамухой, был вполне обоснован.
Венчает этот период битва при Далан-балчжутах, рассказ о которой есть как в «Сокровенном сказании», так и у Рашид ад-дина, но у второго рассказывается совершенно противоположное рассказу первого. «Сокровенное сказание» утверждает, что победил Джамуха, – запер «Чингиса в ущелье, казнил княжичей из рода Чонос и ушел». У Рашид ад-дина все наоборот: победил Чингисхан, и это он таким же способом казнил своих врагов. Кому верить? Тому, который не был заинтересован в искажении события, – автору «Тайной истории», потому что унижение Чингисхана перед его врагами не входило в его задачу. К тому же Джамуха не пользуется у него особыми симпатиями: его образ дан как в положительных, так и в отрицательных поступках. Напротив, Рашид ад-дин прямо был заинтересован в искажении действительности. Задача возвеличения Чингисхана не позволяла ему показывать своего героя в унизительном положении побежденного. Поэтому у Рашид ад-дина отсутствуют подробности сражения, но зато много общих фраз, вроде: «От сияния солнца счастья Чингисхана враги рассеялись, словно пылинки в воздушном пространстве»[275]275
Рашид ад-Дин. Сборник летописей. т. I, стр. 88.
[Закрыть].
В описании битвы при Далан-балчжутах мы впервые сталкиваемся с первым из цепи парадоксов в поведении Джамухи: находясь на грани победы над Чингисханом, он внезапно отказывается от нее и уходит с места сражения, сказав только: «Ну, мы крепко заперли его в Ононском Цзерене!»[276]276
«Сокровенное сказание», § 129.
[Закрыть]. Почему он поступил так?
Теперь, когда стало известно, воплощением каких антагонистических общественных сил оказались Джамуха с Тэмуджином, можно попытаться подойти к вопросу о степени совпадения личных интересов каждого из них с интересами возглавляемой им стороны. Сделать это можно, отбрасывая то, что мотивируется общественными интересами, интересами двух враждующих лагерей, на которые распалось общество; оставшееся характеризует личность.
«Сокровенное сказание» следующим образом описывает первое столкновение Джамухи с Чингисханом: узнав об убийстве своего младшего брата одним из чингисханцев, Джамуха выступает с войском против своего побратима, с которым «разлучили» его Алтан и Хучар. Чингисхан, узнав о выступлении Джамухи, также собирает войско и движется ему навстречу – происходит сражение при Далан-балчжутах; причем Джамуха загоняет Чингисхана с войском в ущелье. Если Джамуха, забыв о своей былой дружбе с Тэмуджином, идет против него с войском и, значит, хочет разгромить его, то совершенно непонятно, почему же, когда ему нужно сделать один шаг, чтобы уничтожить своего врага, когда он накануне победы, – он этого шага не делает: он поворачивает назад. Создается впечатление, что не один и тот же, а два различных человека действуют здесь – один отдает приказ о начале военных действий, другой – об отходе с поля сражения. Невольно возникает мысль о том, что в этой битве и во всем, что с ней связано, действовали две воли, но настолько противоположные, что действие одной уничтожает содеянное другой. Но в свете двухпланового понимания цепи исследуемых событий – в плане личности и в плане общественном – становится ясно, какие две воли могли здесь действовать.
Объединение «людей длинной воли», избрание ими Тэмуджина ханом – и как реакция, очевидно, такое же объединение 13 племен вокруг Джамухи – это накалило обстановку до предела, так что убийство брата Джамухи явилось поводом к открытию военных действий. Неизвестно точно, какие цели преследовал Джамуха сам, выступая в поход, но что коалиция «племен» этого выступления хотела, не подлежит сомнению. В обстановке, когда враждующие стороны только-только сорганизовались в масштабе страны, когда силы врага еще неизвестны, наиболее агрессивной и рвущейся в бой должна была быть та сторона, на традиционное господство которой покушалось уже одно существование другой. Итак, окружение Джамухи было сильно заинтересовано в походе, но интересовалось оно походом лишь как средством. Целью было уничтожение коалиции чингисовцев, чего, как мы видели; не произошло, а потому приказ об отступлении характеризует именно и только Джамуху.
Если мы будем рассматривать поведение Джамухи во всей этой истории с походом, исходя из того, что он, выступая вместе с племенной аристократией против Чингиса, был и интересами своими вместе с нею, т.е. преследовал цель полного разгрома Чингиса и его гибели, – мы неизбежно зайдем в тупик при попытке объяснить приказ Джамухи об отходе с Далан-балчжутах. Однако, с другой стороны, мы не можем сказать, что он не был заинтересован в походе. Так же как никто не помешал ему этот поход прервать, когда до победы оставался один шаг, так же никто бы не мог принудить его участвовать в этом походе, если бы он этого не хотел. Поэтому трудно сказать, что двигало Джамухой, но ясно, что его интересы не были интересами его окружения, они совпадали только по своей направленности – к Чингису, но не более. Кроме того, цели племенной аристократии должны были быть достигнуты победоносным завершением похода, в то время как цели Джамухи достигались самим процессом похода, так что Джамуха не счел нужным доводить его до конца.
В тесной связи с вышесказанным находится факт ухода от Джамухи к Чингису, после сражения урудов и мангудов, что было их реакцией на решение Джамухи отойти с Далан-балчжутах. Если бы уход их к Чингису был продиктован не чем иным, как только симпатией к последнему, то им следовало бы перейти к нему до сражения, что могло пойти только на пользу ему; помешать же им сделать это до сражения никто бы не смог, как и после) т.е. причина их ухода лежит в самой битве, а не вне ее. Так как они участвовали в этом походе, преследуя те же цели, что и вся племенная аристократия, естественно, что причина их ухода заключается не в самом факте битвы, а в том неожиданном, что в ней проявилось – в несовпадении, больше того – в противоречии интересов Джамухи и его союзников и попрании Джамухой интересов племенной аристократии.
Иными словами, мы наблюдаем тот редкий в истории случай, когда интересы главы общественной группировки не тождественны устремлениям последней и если соприкасаются, то лишь временно. Тогда возникает иллюзия единодушия, которая разрушается, как только наступает момент, когда интересы дела требуют единодушия подлинного, и действия такой общественной группировки заранее обречены на неуспех. Это поняли уруды и мангуды, и это только одно могло послужить причиной их, казалось, необъяснимого ухода к Чингису. В самом деле, ведь переход от Джамухи к Чингису был не просто переходом от одного вождя к другому. Это был переход из одного враждующего лагеря в другой. В основе же вражды лежали социальные противоречия между племенной аристократией, в лагере которой находились уруды и мангуды, и «людьми длинной воли».
Как объяснить факт перехода «племен» на сторону чингисовцев? Только одним – смыслом развернувшейся политической борьбы. Но при этом следует иметь в виду следующее. В то время как лагерь «людей длинной воли» был однородным по своему составу и по своим устремлениям, аристократический лагерь делился на два слоя: племенную аристократию, конфликтовавшую с «людьми длинной воли», и рядовых членов племен, которые потенциально были теми же самыми «людьми длинной воли» и отличались от последних только своей покорностью знати. Такое положение создавало неустойчивость в лагере племенной аристократии и возможность перехода отдельных племен в лагерь Чингисхана в случае заинтересованности их вождей в этом переходе.
Какой же политический расчет кроется в поступке урудов и мангудов? Почему вожди этих племен, невзирая на то что «люди длинной воли» принадлежали к числу их социальных противников, все-таки связали свою дальнейшую судьбу с ними? Вероятно, только потому, что социальный признак уже перестал играть ту роль, которую он играл в момент размежевания людей на два враждующих лагеря. Выдвижение военной верхушки в лагере «людей длинной воли» трансформировало борьбу последних из борьбы за свободу и независимость в борьбу за господство. Поэтому победа «людей длинной воли» означала на деле установление господства военной верхушки во главе с Чингисом. Этой верхушке можно было служить, так что уруды и мангуды фактически перешли не на сторону «людей длинной воли», а на службу к Чингисхану и его ближним. Что же все-таки побудило их на такой переход? А то, что, будучи самыми воинственными (что впоследствии отметил сам Джамуха), они, естественно, стремились побеждать. Джамуха не оправдал их надежд, им стало ясно, что с ним победить нельзя, и они ушли от него к Чингису, благодаря чему тот из атамана превратился в государя.
