Текст книги "«Ракета» выходит на орбиту"

Автор книги: Лев Никольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
НАХОДКА ИЗ НАХОДКИ
Рассказывает Валерик

Только теперь ко мне возвращается голос… Я берегу его. Пусть пока Петька Файнштейн наслаждается. К тому же я привык выступать вместе со Светой, а она всё ещё не выходит из дому. Я, конечно, один во всём виноват, но теперь поздно угрызаться.

Но именно в тот день, когда я ещё очень угрызался и меня не выпускали на улицу, а мама кормила три раза в день гоголь-моголем с горячим кофе, случилось одно важное событие.

Мама побежала давать уроки в свою школу, а гоголь-моголь оставила в термосе. То есть гоголь-моголь в чашке, а кофе в термосе. Очень хотелось бы всё это переправить к Свете. Но, хотя её лакунарная ангина уже кончилась, мне всё равно не разрешали пока к ним ходить. Наши окна выходят на один фасад, и летом ещё можно было бы устроить какой-нибудь кофепровод. Но в середине ноября и у них и у нас окна закрыты на зиму. Да и вообще этот проект с кофепроводом не выдерживает никакой критики.

Когда я раздумывал над всем этим, раздался звонок в передней. Это был доктор Айболит.

– Люблю, когда сами больные открывают дверь, – сказал он, снимая пальто. – А теперь марш в комнату. – Он выслушал меня через трубочку, постукал пальцами грудь и спину, посмотрел горло и разрешил немного поговорить. Я воспользовался случаем и попросил его передать кофе с гоголь-моголем Свете.

– Ага, – сказал доктор, – ты меняешь репертуар. Мороженым угощал, теперь переходим на кофе. Не боишься, что испортишь ей сердце?

Тут мне стало страшно, что я мог сделать ещё одну глупость. Мне нужно было обязательно узнать правду, не очень ли опасно больна Света, и я решил схитрить, сказав доктору, что мама обязательно велела напоить его кофе. Собственно, это была почти правда. Конечно, если бы мама знала, что на улице будет такая скверная погода и к нам придёт замерзший доктор, она обязательно предложила бы ему и кофе и гоголь-моголь.

Доктор с удовольствием выпил кофе, пожалел, что этот чудесный напиток вреден Светлане. Он ушёл, пообещав передать Свете, как он сказал, мой «рыцарский привет». Я снова остался один. Пробовал заниматься, читать. А вдруг доктор ошибается или скрывает от меня и Света серьёзно, очень серьёзно больна? Мне стало тревожно, я пошёл на кухню и как-то незаметно съел гоголь-моголь – доктор даже не пробовал его.

Не прошло и пяти минут, как в передней снова раздался звонок. Это была почтальонша: «Где здесь Серёгин? Ты тоже Серёгин? А расписаться сумеешь?».

Я расписался. Почтальонша похвалила: «Разборчиво!». И передала телеграмму. Я сразу же положил её папе на письменный стол.

Хотелось, конечно, посмотреть, что в телеграмме, но нельзя: я за неприкосновенность личной корреспонденции. Так говорит папа маме – он никогда сам не читает писем, которые ей приходят. Но, с другой стороны, вдруг что-нибудь такое, что требует… Точка-тире… Короче говоря, я аккуратненько распечатал телеграмму и прочёл. Какая-то путаница! Телеграмма оказалась из Находки.

«ПОЗДРАВЛЯЮ 13579 ПЛЮС 11 ТЧК ВЛАДЕЙ ТЧК СТАРШИЙ ДРУГ ВИКТОР ТЧК».

Шифрованная телеграмма? Хотя… Кажется, понятно! Неужели теория вероятностей и невероятностей!

Но тут вошла мама и бросилась целовать меня:

– Почему ты такой взъерошенный, с тобой что-нибудь случилось?

Почему со мной обязательно что-нибудь должно случиться? Я показываю маме телеграмму. Она, не спросив меня, начинает звонить папе на работу. И спрашивает его: «Ты не можешь объяснить, что такое 13579 плюс 11? Кто тебя и с чем поздравляет? Что это за друг или подруга?» Я не знаю, что отвечает папа, потому что мама, не разобравшись, выгоняет меня на кухню, чтобы по телефону «выяснить отношения». Но я кричу, забыв про все запреты врачей:

– Мам, кажется, это мой мотоцикл?!

– Какой мотоцикл, что ты мне морочишь голову?

Тогда я предъявляю лотерейный билет, на котором написаны позывные нашего выпускника Зыбкова Виктора Афанасьевича. Нет сомнения, это номер действительно 13579, а серия 11, телеграмма от него. Мотоцикл. Действительно находка. А телеграмма тоже из Находки, только с большой буквы. Я снимаю с папиной полки 22-й том БСЭ (так называется Большая Советская Энциклопедия) и выясняю, что город Находка расположен в бухте того же названия залива Америка в Японском море. Всё ясно?

Вы думаете, я стал мотоциклистом? В сберкассе поздравили нас с выигрышем и предложили пойти получить… магнитофон. Мама заехала за папой, и они торжественно внесли «Эльфу» на кухню. Сначала я очень огорчился. Но всё равно мне ещё шофёрские права рано получать. Потом папа показал мне, как запускать магнитофон, как перематывать коричневую ленту, и всё, что он рассказывал мне, так и записалось на плёнку. Даже мамин голос: «Долго вы ещё будете там заниматься игрушками?»

В это время зашла тётя Нина.

– Что это у тебя за игрушка, Валерик? Тебе подарили?

– Не игрушка, а магнитофон «Эльфа», последней модели, – поправил папа.

– А Светочка наша скучает, – продолжала тётя Нина. – Вот бы её позабавить. Доктор говорит, что теперь к ней можно.

Дорогой доктор! Значит, передал он «рыцарский привет». Я хотел сразу же взять магнитофон. Но мама запротестовала: после болезни мне нельзя поднимать тяжёлые вещи.

Тогда магнитофон взял папа, и мы все вместе пошли через площадку.

Света лежала бледная-бледная, золотые косы, казалось, могли поджечь подушку. Мама растрогалась и поцеловала её. Папа не смог удержаться и сказал: «Пора поправляться, страдалица «крем-брюле». Но Света не обиделась. Она звонко рассмеялась, и мы с папой успели записать на магнитофон, как она смеётся. Записали и тётю Нину. Она долго ахала, услышав свой голос. Потом начала угощать нас разными вкусностями.

Пришёл Слава и сказал, что всё это здорово, что Виктор Афанасьевич Зыбков настоящий патриот школы, что «Эльфа» сослужит хорошую службу «Ракете». Завтра же он отнесёт магнитофон в школу.

Но тут неожиданно запротестовала мама: «Мне самой это пригодится для фонетики английского языка. Если я запишу на магнитофон произношение отстающих учеников и затем правильную речь, они сразу увидят свои ошибки».

А тётя Нина стала выговаривать Славе:

– Зачем в школу нести? Вещь дорогая, озорники испортят. Подарили Валерику, – значит, у Валерика и должна быть. – И она сама унесла к нам магнитофон.

Папа и мама у меня ссорятся редко.

Но на этот раз они услали меня в кухню. Потом мне нужно было ложиться пораньше спать, доктор требовал, чтобы я строго соблюдал режим. Меня уложили, а мама с папой продолжали «выяснять отношения» уже на кухне. Но там, наверное, было неудобно, пришли соседи… И я проснулся, потому что они продолжали спорить в комнате.

– Ты делаешь из него собственника, мелкого жадного собственника, – сердился папа.

– А ты готов отдать всё, что принадлежит твоему ребёнку, – возражала мама. – Конечно, ребята иногда могут пользоваться.

– Пользоваться, пользоваться, – сердито повторил папа.

Тут я несколько раз повернулся в кровати с боку на бок с закрытыми глазами. И родители затихли. Ужасно не люблю, когда они ссорятся. Придётся вопрос о магнитофоне решать мне самому.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
СУББОТНЯЯ ПЕРЕДАЧА, ИЛИ „НЕРЯХА ХОДИТ ПО ШКОЛЕ”
Рассказывает автор

Автор охотно предоставил бы и в этой главе слово героям своей повести. Но, к сожалению, Света ещё не оправилась от последствий ангины. Доктор разрешил ей время от времени вставать с постели и ходить по комнате. Не больше!

Валерик говорит шёпотом и через день ходит в поликлинику, где его лечат в кабинете физиотерапии. Саша Кореньков всё свободное время проводит с «Эльфой» – магнитофоном, выигранным Валериком по лотерейному билету. Петька Файнштейн наслаждается – он читает все наиболее ответственные передачи. Больше всех дел у Славы.

В субботу «Ракета» должна снова появиться в школьном эфире, и не просто появиться, а заставить себя слушать и говорить о себе. Анюта считает, что нужно взбудоражить всю школу.

Большой плакат встречает каждого, кто входит в школу, – плакат, на котором нарисован углём растопыренный человечек с портфелем, туго набитым учебниками и тетрадями. Волосы у человечка торчат пучками, а на розовых щеках чернильная клякса. Кто это? Не в вашем ли классе герои субботней передачи? Хотите узнать – приходите в субботу за четверть часа до начала уроков. Полное название передачи будет сообщено накануне.

Имеет ли всё это отношение к тому, что в восемь часов утра и Слава, и Валерик, и Петя Файнштейн, и Саша Кореньков, каждый у себя дома, с ожесточением начищают ботинки и даже подолгу вертятся перед зеркалом. А Наташа Щагина, так же как и другие девочки из «Ракеты», одевается сегодня особенно тщательно; их воротнички одобрила бы даже Белоснежка, красные галстуки пламенеют особенно ярко.

Мама спрашивает:

– Валерик, что у вас сегодня в школе? Что же ты молчишь?

Она, конечно, подозревает: неспроста Валерик настоял, чтобы вчера, не дожидаясь конца недели, была устроена, как любит говорить папа, «генеральная головомойка».

Любопытная мама спрашивает, забывая, что Валерику лучше пока не разговаривать. У микрофона ему выступать ещё совершенно невозможно. А если человек лишний раз основательно вымоется, что ж тут плохого? И Валерик молчит. Редакционная тайна!

Трудно приходится Саше Коренькову.

Под его короткими обломанными ногтями въевшаяся железная пыль. Эти дни в школьной мастерской он много работал напильником – ещё и ещё раз пройтись мыльной щёткой по пальцам.

Петя Файнштейн моется, как иронически замечает соседка по квартире, «слоями». Он уже завершил затянувшийся сегодня обряд утреннего туалета и лишь затем вспомнил о немытой шее. На фоне выстиранного и только что отглаженного подворотничка это будет особенно заметно. Эх, была не была, снова на кухню. Под кран.

– Почему сегодня такое необычное внимание к шее? – интересуется та же наблюдательная соседка. Петя серьёзно объясняет, что он теперь решил относиться с уважением к шее каждый день.

Участники рейда (а их восемнадцать) могли бы найти друг друга по великолепному блеску ботинок. Их невольно разоблачает нянечка (Кузьма Васильевич не любит этого слова, он предпочитает – техническая служащая). Но для ребят Валентина Анисимовна остаётся нянечкой – тётей Валей, – как бы её ни называли учителя.

Нянечка обращается к Славе:

– Что-то, Славик, сегодня твои ребята все разодетые, чистые, аккуратненькие?

Ей-то первой заметно, в каком виде ребята приходят в школу. Это она, вздыхая и ворча, пришивает к пальто пуговицы, которые обязательно оторвутся, если их не укрепить на ножке. Это она, не смущаясь присутствия директора, кричит на тех, кто плохо вытирает ноги при входе. Это она (даже старшие вожатые не знают!) держит у себя пионерский галстук на тот крайний случай, если кто-нибудь из её любимцев прибежит на сбор, забыв галстук дома. И она же умеет только ей известным способом выводить свежие чернильные пятна с тех же галстуков.

О, автор должен сказать, что школьные нянечки видят и знают значительно больше, чем это можно подумать.

– Молодцы, ребята, – говорит она. – Я хвалю вас.

И от неё уже нет никакой редакционной тайны. Слава наклоняется и шепчет, а тётя Валя одобрительно кивает головой и говорит, загибая пальцы: «Записывай, записывай!»

Рейд начался.

Какой рейд? Об этом можно догадаться, обратив внимание на изменения, которые претерпел плакат «Ракеты» на следующий день. Теперь через весь лист было выведено название: «Неряха идёт по школе». Но кто Неряха? Объяснение даётся внизу плаката уже мелкими буквами. «Особенно рекомендуем прослушать передачу ученикам шестых, седьмых, восьмых классов».

Участники рейда побывали везде, где могут быть ученики. И после уроков в библиотеке собрался большой радиосовет. Слава принимал заметки и каждого спрашивал:

– Факты правильны? Фамилии точны? Смотри, головой отвечаешь.

Каждый кивал головой, уверяя, что он прекрасно понимает: ошибки в таком деле быть не должно.

В четыре часа, когда я отпустил всех читателей, оказалось, что, кроме корреспондентов «Ракеты», в библиотеке набралось немало любопытных. Их деликатно попросили оставить помещение. Шестиклассники и семиклассники повиновались, уступая превосходящим силам корреспондентов «Ракеты».

Только один человек делал вид, что к нему-то призыв «посторонних просят удалиться» отношения не имеет. Это не просто девятиклассник, а такой, который на голову выше самого высокого из присутствующих. Короче говоря, редактор школьной газеты Володя Антонов.

– Я надеюсь, – покровительственно похлопывая Славу по плечу, сказал Володя, – мне-то можно остаться. Вы молодцы, интересно придумали. Хотелось бы знать подробности.

– Редакционная тайна! – улыбаясь, развёл руками Слава.

– Все подробности завтра в восемь часов сорок пять минут утра, – преувеличенно вежливо произнёс Петька Файнштейн, настежь распахивая дверь библиотеки перед Володей.

– Может быть, вы его напрасно? – спросила Анюта, смотря вслед редактору стенгазеты.

– Может быть, – весело согласился Слава.

…На следующее утро раньше всех в школе появились Саша Кореньков и Костя Марев. Даже раньше Кузьмы Васильевича.

– Надо проверить сеть, – сказал Саша Кореньков.

– Надо! – поддакнул Костя Марев.

– Только в рубку я тебя не пущу, – сказал, подумав, Кореньков. – Не положено тебе.

– Не пустишь, – грустно согласился Костя.

– Ты пойдёшь по классам, – решил Кореньков. – Я буду считать вслух, а ты проверяй репродукторы.

– Есть! – почти по-военному, радостно откликнулся Костя.

Полчаса по всей школе раздавалось: «Раз, два, три… Раз, два, три…»

Нянечка Валентина Анисимовна, послушав, решила: «Опять Школьный вальс играть будут». Но она ошиблась. В восемь часов тридцать минут явился Слава. Он вручил запасному диктору Петьке Файнштейну конверт. Ровно в восемь часов сорок пять минут во всех классах вновь раздалось: «Внимание! Внимание! Внимание!»

Включил репродуктор и я у себя в библиотеке.

– Говорит «Ракета»! Говорит «Ракета»! Начинаем нашу первую субботнюю передачу из цикла «Разговор по душам». Передачу мы назвали «Неряха ходит по школе», – с упоением вещал Петька Файнштейн.

На этот раз Валерик был не у микрофона, а слушал вместе со мной в библиотеке. Как он переживал! Он только показал ребром ладони на горло, что, вероятно, должно было обозначать: «Мне-то ещё нельзя говорить».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ДЕБЮТ „ЭЛЬФЫ”
Рассказывает Анюта

Я очень рада за ребят. Им так нужна была удача! И вот она пришла. Признаться, приятно чувствовать себя соучастницей. Но… по порядку.

В субботу я появилась в школе на час раньше положенного. Кузьма Васильевич прохаживался по вестибюлю. Он поздоровался, как всегда наклонив голову, ни слова не спросил о причине столь раннего появления, но я готова ручаться, что правая бровь его поднялась чуть выше обычного. Для непоколебимого Кузьмы Васильевича много и это. Может быть, мне показалось, но как будто бы его степенные шаги были мельче и чаще. Одно несомненно: директор, не терпящий никакого скопления и нарушения ритма потоков в раздевалке, терпеливо обходил толпу ребят, собравшихся у плаката «Неряха ходит по школе».

Подходили к плакату по-разному. Но, отходя, каждый поправлял ремень или воротничок. И это уже не мало.

А ровно в восемь часов сорок пять минут я услышала взволнованный, почти не искажённый репродуктором голос Пети Файнштейна, открывшего передачу. Вечно запасной вошёл в основной состав радиогазеты.

Я отправилась по классам. Почти везде слушали «Ракету». Петя по радио раскрывал секреты нянечки Валентины Анисимовны и просил радиослушателей подсчитать, сколько же пуговиц она пришивает к пальто в год, если ежедневно выручает пять – шесть человек.

Я заглянула в седьмой «в» класс, когда тот же Петя удивительно похоже имитировал грозное требование библиотекаря Григория Павловича: «Руки!» Оказывается, только за день, когда проходил рейд, отправлено из библиотеки мыть руки двенадцать человек с неизменным напутствием: «Хорошую книгу – в чистые руки!»

Фамилий в передаче названо не так уж много. Но вот Жорику Реготяну было самым серьёзным тоном рассказано, как делать китайский фонарик из любимых им пышек и промасленных страниц учебника литературы.

Участники рейда обнаружили нескольких шестиклассников, которые делали хлопушки из бумаги, наполняли эти хлопушки водой и поливали друг друга и всё вокруг. Грязь, конечно, развели страшную.

Почему же именно эта затея так возмутила восьмой «а» класс, куда я зашла? Да очень просто. Именно восьмой «а» натирал полы в третьем этаже, где развернулась водяная баталия. И, засучивая рукава, несколько восьмиклассников ринулись в коридор. Теперь они знали, из-за кого им снизили оценку за дежурство.

Восьмиклассникам помешал, а шестиклассников спас звонок.

На переменах герои передачи бодрились, делали вид, что они польщены общим вниманием, но их хватило ненадолго.

После уроков ко мне явились ребята из «Ракеты» чуть ли не в полном составе.

– Ну как? – с торжеством спрашивали они.

– Умницы, – похвалила я. – Так и держите.

– Это ещё не всё, – скромно, но многозначительно заявил Слава. – В понедельник добивать будем.

Действительно, в понедельник я убедилась, что сама передача – это ещё полдела.

С тех пор как Валерик отдал в полную собственность «Ракеты» магнитофон «Эльфа» последней модели, прошло немного времени, но к Саше Коренькову прочно пристало удачно найденное прозвище «Эльфоносец». Ему, под персональную ответственность, вручил магнитофон Фёдор Яковлевич. Вот и на летучку «Ракеты» он пришёл с аппаратом, пристроил его и ждёт сигнала, чтобы пустить в погоню за словом магнитофонную ленту. Зажигается зелёный огонёк. Включён микрофон. Теперь только нажать клавишу…

– Нажми, Саша, – просят ребята, кружа вокруг «Эльфы», как мухи над сладким пирогом.

Но Саша не склонен забавляться. Магнитофон требует уважения. Придёт время, и он нажмёт клавишу без всякой просьбы.

Все права первым записываться на магнитофон были, конечно, у Валерика. Он выиграл «Эльфу». Он придумал название радиогазете. Он старший диктор. Увы, всё ещё безголосый. Валерик что-то шепчет Саше.

– Не сомневайся, – отвечает Саша. – Обязательно заговорит!

Сегодня редакционная летучка особенно многолюдна. Кроме знакомых нам ребят, сюда приглашены, или просто приведены, герои передачи «Неряха ходит по школе».

Впрочем, где здесь неряхи? Самый требовательный глаз не обнаружит среди присутствующих неопрятною человека. И для библиотекаря Григория Павловича сегодня приятный день. На обычное требование: «Руки!» – ему показывают только что отмытые ладони. «Хорошую книгу – в чистые руки!» Получается вроде пароля.

Слава открывает редакционную летучку.

– На прошлой неделе, – говорит он, – мы возобновили выпуск «Ракеты».

– Знаем! Знаем! – несётся в ответ.

– В школе много, говорят о нашем «Неряхе».

– Слишком много, – раздаётся реплика с конца стола.

– Кузьма Васильевич считает и просил передать, – продолжает Слава, – что мы начали очень важное дело. Но, может быть, кого-нибудь обидели зря? Как ты считаешь, Жорик?

– Конечно, зря, – охотно соглашается Жорик. – Разве это на меня похоже? – спрашивает он, показывая на плакат, перекочевавший из вестибюля в библиотеку. – Волосы торчат пучком во все стороны. У меня же волосы вьются! – и он бережно огладил свою причёску. – Неряха ходит по школе. Грубо. Очень грубо. Почему нельзя сказать: неаккуратный человек? И при чём здесь китайский фонарик? А пышки я действительно люблю.

Никто, и я, конечно, в том числе, не мог удержаться от смеха. Только Слава терпеливо продолжал выяснять существо дела.

– Ну, а руки и теперь будешь мыть?

– Если вам доставит удовольствие, – вежливо согласился Жора, – могу мыть… – Он подумал: – Два раза, нет, три раза в день.

– Очень хорошо! – остановил его Слава. – Теперь послушай!

– Что ещё послушай? – уставая от вежливости, переспросил Жора.

– А ну, замрите! – перебил его Саша Кореньков. И в наступившей тишине раздались странные звуки. Кто-то быстро и пискливо забормотал на тарабарском языке.

– Это ты говоришь! – пояснил свистящим шёпотом Валерик.

– Я? – набросился на него Жорик. – Зачем издеваешься, какое право имеешь? Это я говорю? – обратился он к Славе, ища поддержки.

Но тот подтвердил.

– Ты. Только наоборот… Ленту перематывают.

– Замрите! – потребовал снова Саша Кореньков.

В наступившей тишине прозвучало: «Если вам доставит удовольствие, могу мыть… Два раза, нет, три раза в день».

И тут в микрофоне прозвучала негромкая реплика Валерика, которую мы сначала не расслышали:

– Жора научился считать до трёх. Сколько же ему теперь понадобится мыла…

На этот раз вместе со всеми смеялся и Жора.

Только шестиклассникам было не смешно. Им ещё предстояла встреча с «Эльфой». Хлопушки – треугольнички из бумаги – лежали на столе как вещественные доказательства.

Саша Кореньков взял их в руки.

– Хорошо сделано. Чисто! – одобрил он. И для проверки махнул рукой. Хлопушка сработала – раздался щелчок. Но, к счастью, воды в ней не оказалось.

– Объяснитесь, – предложил Кореньков.

– Да, – поддержал Слава. – Скажите нам, как вы относитесь к выступлению «Ракеты»?

Двое ребят, из неустрашимых, на этот раз выглядели жалко. Они сопели, кряхтели. Один уже начал тереть кулаком глаза. А другой, выжимал:

– Ну. Значит. Не будем. Больше. Обещаем, что ли!

– Смотрите, – предупредил Слава, – эту запись в следующую субботу мы передадим по школьному радио. Может быть, ещё хотите что-нибудь добавить?

Но ребята молчали. Они даже вспотели от напряжения.

– Всё, – решил Саша Кореньков. – Хватит! Только плёнку переводим.

– Нет, не всё, – послышался знакомый голос. Я не обратила внимания, что в библиотеке находился и Костя Марев. Он пришёл убирать, и застрял в книгохранилище, вытирая, или делая вид, что вытирает, пыль с книг. – Нет, не всё, – повторил он, выходя к столу. – Теперь, пойдём!

И не очень вежливо подтолкнул шестиклассников.

– Марев, ты куда? – спросил сердито Слава.

– А их дружки ждут. Умели нашкодить, пусть сумеют и пол натереть. Вот когда натрут, тогда придут и в микрофон скажут. А я проверю, это на моей лестнице.

«Дружками» оказались восьмиклассники. Они немедленно взяли прибывших под конвой. И я не сомневаюсь, что на площадках третьего этажа пол на этот раз был натёрт до блеска.

Ещё несколько человек сообщили «Эльфе», как они относятся к субботнему выступлению «Ракеты». Теперь заключительная часть следующей субботней передачи, собственно, была уже готова. Ну, а начало?

Когда все посторонние ушли и с разрешения Григория Павловича дверь библиотеки была закрыта на ключ, чтобы редакционная тайна, была полной, Слава спросил:

– Кто хочет предложить «гвоздевую» тему? – (Григорий Павлович рассказал им о газетных «гвоздях»). И тут не то прошипел, не то прошептал Валерик:

– Пусть Света говорит.

На него зашикали:

– Валерик! Ты же знаешь, что Света больна!

Но Саша Кореньков с совершенно серьёзным видом, о чём-то посоветовавшись с «Эльфой», что-то намотав и что-то перемотав, потребовал: «Замрите!»

Снова мы услышали шипение Валерика, теперь уже идущее с коричневой ленты магнитофона:

– Ну, говори же, Света, говори.

А затем, к общему удивлению, и больше всех к удивлению Славы, заговорила его сестра Светлана:

– Дорогие ребята, – прозвенел её голос. – Здесь нет никого посторонних? Тогда буду говорить я. Следующую передачу давайте назовём «О клипсах, брючках и прочих штучках».

– О чём, о чём? – переспросили ребята, точно Света могла их слышать.

И Саша Кореньков как полномочный представитель «Эльфы» разъяснил:

– О клипсах, брючках и прочих штучках! Понятно?!