Текст книги "Смерть прокурора"

Автор книги: Лев Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– В половине девятого. И пожалуйста, дождитесь какого-нибудь попутчика.

– Это настолько серьезно?

– Не знаю.

– А вот и Ирина, моя подруга. Знакомьтесь, Алексей Иванович.

Из соседнего отдела со свертком в руке к ним подошла весьма миловидная женщина, одетая разве что не от Кардена. Возможно, на улицах Парижа она выглядела бы элегантно, но здешний убогий антураж любого человека в приличной одежде, кроме телогрейки, превращал в ряженого. Алексей с удовольствием поболтал с дамами, в то же время фиксируя входные двери и стараясь запомнить лица новых посетителей. Наконец, сославшись на неотложные дела, он оставил дам в магазине и отправился на остановку.

В связке, которую передала ему Анна, оказалось семь ключей. Три из них, судя по виду и размерам, были от наружных дверей, остальные от внутренних помещений.

Чтобы не рисоваться лишний раз возле коттеджа, Алексей обошел прокурорскую усадьбу стороной и по сосняку, держась кустов, вышел на зады, к хозяйственным пристройкам. Тяжелая, металлическая дверь с чугунным, литым декором отворилась на удивление легко, как если бы тройные шарниры были запрессованы в подшипники. Алексей ступил внутрь и оказался в длинном переходе с зенитннм освещением. Прямо перед ним была еще одна дверь, вероятно, во внутренний дворик, но ключа к ней в связке не оказалось. Влево переход упирался в гараж, как минимум на три-чвтнре машины, похоже, с подвальным помещением. Рядом -недостроенный бокс с кладями кирпича, теса и аккуратно уложенными кипами гофрированного железа.

Алексей повернул назад, пробуя ключами все попадающиеся двери. Осмотрев, где это оказалось возможным, хозяйственные пристройки, он вошел в дом и запер за собой дверь, ведущую на усадьбу. После убогой казенной квартиры хлыбовский коттедж производил сильное впечатление.

Вдруг, подняв голову, он наткнулся глазами на полустертый крест, начертанный мелом над резной причелиной. Косая перекладинка посередине напомнила ему, что такие же кресты мелом он видел в день приезда у парадного входа. Но до появления хозяйки ломать голову над этим не имело смысла. Алексей прошел на веранду и устроился в углу, в кресле, так, чтобы со стороны его нельзя было разглядеть.

...Когда он взглянул на часы, время приближалось к девяти. Здесь, в лесу, сумерки сгустилось настолько, что окружающие предметы начали терять свои краски и постепенно тускнели. Если до наступления темноты Анна не появится, ему, вероятно, придется ее встречать. Алексей потянулся, разминая затекшие мншди, и вдруг почувствовал, что под левой лопаткой его что-то царапает. Он повернулся в кресле и – невольно привстал. Плетеная из поливинилхлоридных нитей спинка кресла оказалась прорезана посередине, чуть слева. Несомненно, это было то самое жресло, в котором нашли убитым прокурора Хлыбова. Поэтому оно оказалось в стороне, задвинуто в дальний угол.

Изучая характер повреждений на спинке, Алексей краем глаза заметил мелькнувший между стволов знакомки плащик. Это была Анна. Правда, ее походка показалась ему несколько странной, она дважды споткнулась, видимо, на корнях. Алексей присмотрелся повнимательнее и понял, что женщина явно под шафе!

Она долго возилась с дверным замком и, кажется, нервничала, но Алексей не встал, опасаясь быть замеченным, если за ней, действительно, кто-то следит. Заперев за собой дверь, Анна быстро прошла через веранду, не заметив его в темном углу. Запах ее духов и дорогих сигарет озоном просквозил в воздухе. Он вдруг явственно ощутил, как меняется химический состав его крови. Некоторое время Алексей продолжал оставаться на месте, вгляднваясь в сумерки. Но ничего подозрительного снаружи не происходило. Он поднялся и шагнул следом в неосвещенный холл.

– О боже!

Она стояла тут же, за дверью, без сил привалившись к стене, и от неожиданности отшатнулась.

– Как хорошо, что вы пришли,– наконец с облегчением выдохнула она. Только теперь Алексей понял, как тяжело ей возвращаться в огромный пустующий дом, ставший местом страшного преступления. Он подобрал с полу сумочку и взял руку Анны в свою, давая понять, что бояться не нужно. Она качнулась к нему. Всхлипнула.

– Какой кошмарный день. Мне казалось, он никогда не кончится.

– Что-то случилось? Еще?

– Нет, то есть, да! В городе за весь день я не увидела на улицах ни одного интеллигентного, хотя бы просто человеческого лица. Сплошь рожи, какие-то рыла. Порочные, мерзкие, ужасно злые, даже у детей. И все-все угрюмые! Только один, одно лиио, мужчина, мне показался счастливым. Но когда я присмотрелась, то поняла, что он местный дурачок, убогий... Он улыбался каждому и скалил зубы. Это ужасно, ужасно!

Она спрятала мокрое от слез лило у него на груди, но тут же вновь заговорила:

– Нет... вру! Вру, кажется. Десять минут назад, я, уже возвращаясь, увидела рыжую собаку. На канализационном люке. У нее была очень добрая, интеллигентная морда, очень грустная. Я погладила ее, и она лизнула мне руку.– Анна заглянула Алексею в глаза и вдруг спросила:

– Почему вы молчите?

– Потому, что слушаю вас.

– Наверное, мне не следовало так напиваться,– смущенно призналась она.– Но сегодня... это свыше моих сил.

– Не стоит оправдываться, Анна Кирилловна. На вашем месте я сделал бы то же самое.

Она слегка приподнялась и коснулась губами его щеки.

– Как та рыжая собака, да? – И засмеялась.– Алеша, вы, наверное, голодны. Хотите есть?

Алексей сразу вспомнил свой обед в "Лакомке". До сих пор его подташнивало.

– Нет, не думаю.

– Я вам не верю. Мужчины всегда ходят голодные. Я знаю по Хлыбову.

Она провела его в гостиную, где он уже бывал, и хотела включить свет. Но Алексей остановил.

– Вначале, Анна Кирилловна, я спущу гардины. На всякий случай.

Она улыбнулась.

– Распоряжайтесь. Мне необходимо переодеться.

Анна вернулась минут через двадцать, толкая перед собой сервировочный столик с закуской и бутылкой сухого вина. От недавних слез и депрессии не осталось следа, и, судя по играющей на губах улыбке, она готова была в любой момент превратить гостя в испытательный полигон для проверки своей боевой мощи.

– Второе я поставила в духовой шкаф. Но мы можем начинать. Вы готовы?

Алексей поднялся из кресла, намереваясь помочь.

– Нет, нет! Пожалуйста, сидите, Алеша. Я буду за вами ухаживать.

– Анна Кирилловна, пока общение с вами окончательно не вскружило мне голову, я хотел бы прояснить некоторые обстоятельства.

– Что ж, проясните.

– Я понял так, что за два с половиной месяца после убийства Вениамина Гавриловича, вы были здесь всего два раза? Это так?

– Нет. Днем я заходила довольно часто. Здесь у меня вещи и многое, без чего нельзя обойтись. Но на ночь я старалась не оставаться.

– Почему?

– Потому, что я ужасная трусиха.

– По-моему, вы на себя наговариваете. И знаете,почему?

– Не будьте злопамятны, Алеша. Вам это не идет. И потом, я, действительно, трусиха.

– Но вы же не для того меня пригласили, чтобы я помог скрасить вам одиночество?

– А если да, то что?

Алексей хмыкнул, вдруг представив, что телефонный разговор и все последующие действуя Анны всего лишь дамская шутка -весьма оригинальный способ зазвать недогадливую особь мужского пола в гости. Потом обе подруги, Ирина и Анна, за чашкой кофе будут с удовольствием перемывать его косточки. Хотя едва ли. На Анну это мало похоже.

– А если да, то что? – Она повторила вопрос и даже заглянула в глаза, чтобы он не вздумал уклониться.

– Если да?.. Признаться, меня бы это больше устроило.

– Почему-у? – протянула Анна, явно толкуя его слова как признание.

– Потому что я не люблю рисковать своей жизнью. Особенно, если не знаю, что вокруг меня происходит.

– Значит, вы тоже трусиха?

– Ужасная!

На губах у Анны появилась лукавая улыбка.

– Вот ваш бокал, Алеша. Надеюсь, вино добавит вам храбрости.

– Спасибо,– он подержал бокал в руках, слегка пригубил.– Значит, в светлое время суток вы бывали в доме довольно часто. И кроме того дважды оставались здесь на ночь?

– Да.

– Что именно вас напугало? Или кто?

Анна достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой.

– После смерчи Хлыбова я не появлялась здесь недели полторы-две. Потом привела все в порядок... кажется, был воскресный день. Но остаться не смогла. Просидела до темнотн, наревелась, а потом?.. потом собрала кой-какие вещи и ушла.

– Насчет вещей, кстати. У вас ничего не пропало?

– Нет. Но мне показалось, они что-то искали.

– Они?

– Не знаю,– она пожала плечами.– Кажется, у вас это действие называется осмотр места происшествия, да? М мне показалось, был обыск.

– То есть, в ваших вещах рылись? Но почему вы решили, что это были люди из милиции? А не преступник?

– Преступник тоже. Если помните, в милицию и в прокуратуру позвонила я. До их приезда у меня было время осмотреться,– дрожащим голосом произнесла Анна и опустилась на софу, закрыв лицо руками.– Это была ужасная ночь. Я думала: сойду с ума.

Алексей насторожился.

– Я не ослышался? Вы сказали, ночь?

– Да,– она слабо качнула головой.

– Но вы, как известно, появились лома только утром, не так ли? И обнаружили, что Хлыбов мертв, после этого вы стали звонить нам и в милицию?

– Хлыбова я обнаружила мертвым еще в одиннаддатом часу вечера. Накануне.

– Вы были здесь в одиннадцать вечера? – тупо переспросил он.

Анна кивнула. Алексею сделалось не по себе. Нелепая на первый взгляд версия Ибрагимова, в которою алиби Анны ставилось под сомнение, вдруг подтвердилась.

– Но каким образом?

– В тот вечер мне сделалось плохо, когда мы сидели. Противная, ноющая боль под лопаткой. Словно схватило сердце. И голова буквально раскалывалась на части. Я встала и кое-как вышяа на улицу. Потом, помню, остановила проходящий грузовик, очень тяжелый. И назвала адрес. Метров двести он не довез меня, молодой парень с усиками. Ему оказалось не по пути.

– И что Хлыбов? Был мертв?

– Вначале я решила, что он пьян. По поза... его голова лежала в тарелке лицом вниз. Я подошла чуть ближе и – увидела нож.

– После чего вы бросились бежать?

– Да! – Анна встала и нервно прошлась по комнате.

– Почему вы решили вернуться, Анна Кирилловна? Время позднее, и потом вы, кажется, были в ссоре с Хлыбовым?

– Я не решала. Все получилось как-то само собой.

Анна извинилась и вышла из комнаты. Вернулась она через несколько минут с маленьким, цветастым подносом, на котором стояли две тарелки, аккуратно прикрытые фольгой.

– Если второе подгорело, в этом виноваты только вы, Алеша.

Он потянул носом.

– Запах чудный.

–В таком случае приступайте. Пока не съедите все, я не стану отвечать на ваши вопросы.

– Согласен.

Итак, никакого алиби у Анны нет. В этом Ибрагимов оказался абсолютно прав, если не считать некоторх малозначительннх детелей. Как только Крук и прочие доберутся до нее, она тотчас все выложит, даже не подозревая, какой опасности себя подвергает.

Любопытно, что они там искали у Хлыбова? С одной стороны, милиция. Вернее, кто-то из оперативных работников. С другой, преступник. А может, они искали одно и то же? Или шмоном занималось одно и то же лицо? Почему бы нет, если учесть, что в ночь убийства заняться шмоном ему помешали?

– Совсем недавно, Анна Кирилловна, вам очень крупно повезло. Боюсь, вы об этом даже не подозррваете.

– Повезло... мне? И я об этом не подозреваю?

– Да.

– Тогда какое же это везение, помилуйте?

– Вы, Анда Кирилловна, чудом остались в живых.

– Ради бога, перестаньте меня пугать! И сейчас закричу, слышите? – вилка из рук Анны выпала на тарелку.

– Кричите. Если от этого станет легче.

– Вы жестокий человек, Алеша. Говорите же, в чем дело?

– И знаете, что вас спасло? То, что вы ужасная трусиха. В ту ночь Хлыбов был убит минут за пять-десять до вашего появления. Когда вы вошли, убийца находился в доме. Возможно, он наблюдал за вами, стоя за дверью, и ждал, что вы войдете.

– О Боже...

– Вот именно. Вы однако вовремя испугались и бросились бежать. Не знаю, почему, но преследовать вас он не решился. Возможно, не был уверен, что сумеет догнать. Таким образом вы спугнули преступника. Но он ошибся в вас еще раз. Он рассчитнвал, что вы немедленно броситесь в милицию, поэтому вслед за вами сделал ноги. Хотя до вашего появления на веранде намеревался хорошо все обыскать.

Алексей вдруг увидел, что бутылка перед Анной на три четверти пуста. Вылил оставшееся вино в свой бокал.

– Похоже, вы успели здорово набраться храбрости? – с укоризной сказал он.

Анна отрешенно молчала.

– В ту злополучную ночь, Анна Кирилловна, вам повезло еще раз. Не менее крупно. О происшествия вы заявили только на следующий день и тем самым обеспечили себе хорошее алиби. Очень хороже алиби.

– Меня подозревают в убийстве Хлыбова? – неожиданно спросила она, и Алексей понял, что для нее это не такая уж и новость.

– Им нужен кто-то, на кого можо повесить преступление.

– Хлыбов как-то предупредил: если с ним что-то случится, у тебя... у меня тоже могут быть крупные неприятности.– Она глубоко затянулась и после некоторого молчания вяло добавила: – Не беспокойтесь, Алеша, я все поняла. Пока я молчу, у меня очень хорошее алиби.

Алексей встал. Состояние Анны ему нравилось все меньше. Большое количество выпитого уже начинало сказываться, и он спешил.

– Анна Кирилловна, давайте вернемся к событиям последних дней. Сегодня вы позвонили мне и сказали, что боитесь возвращаться домой. "Мне кажется,– сказали вы,– но там кто-то появляется". Кто он, вы его знаете? Или, может, догадываетесь?

– Не знаю. И даже не догадываюсь.

– Этот кто-то, кого вы не знаете, появлялся в ваше отсутствие?

– В присутствие тоже.

– Вот как! В таком случае, Анна Кирилловна, с самого начала. И поподробнее, пожалуйста.

– С начала? – Она слегка откинула голову, сбрасывая упавший на глаза темный локон.– И не знаю, где тут начало... Впрочем, да! После обыска у меня пропали кое-какие безделушки. Они симпатичные, но, право, недорогие.

– После обыска?

– По-моему.

– Что именно?

– Браслет... в виде ящера. Две сережки. И цепочка, тоненькая, с нефритом. Это мой камень. Хлыбов не любил украшения, предпочитал дарить вещи.

– Но вы о пропаже не заявили?

– Да... то есть, нет.

– Хм? Да или нет?

– Нет.

– Ну, хорошо. Продолжайте.

– Алеша, почему вы ведете себя со мной, как... как прокурор в следственном изоляторе? Это неумно, в конце концов. Я не настолько пьяна, чтобы не понимать, о чем вы меня спрашиваете.

– Извините, Анна Кирилловна. Я больше не буду.

– Что не будете?

– Ну, прокурором, наверное?

Анна слегка подвинулась, уступая место рядом с собой.

– В таком случае, садитесь сюда и задавайте мне ваши вопросы шепотом. Еще лучше нежным шепотом, если получится.

Алексей не сразу нашел, что сказать. Даже не понял по интонации, шутка это, или она говорит вполне серьезно.

– Почему вы молчите?

– Я не могу, Анна Кирилловна, сесть рядом с вами.

– Почему?

Он не ответил.

– Почему не можете? – В ее голосе почудились слезы.

– Потому, что возле вас я перестаю что-либо оображать,-наконец, пробормотал он.– Вы это хотели услышать?

– Ах, вот почему вы грубите.

Анна поднялась с софы и подошла к нему вплотную, глядя в глаза. Он видел, что с ней что-то происходит безотносительно к нему, и не сделал ни малейшего движения навстречу. Она слегка коснулась пальцами его волос, лица, задержала руку на плече.

– Вы, Алеша, обиделись тогда? Я ушла без объяснений.

– Конечно, нет.

– Почему?

– Потому, Анна Кирилловна, что вы приходили не ко мне.

Он почувствовал, как дрогнули ее пальцы. Но Анна не отвела взгляд.

– Если не обиделись, тогда...– Она запнулась, подбирая нужное слово.– Тогда почему вы так старательно храните дистанцию?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, чтобы ее пройти.

Анна закрыла глаза, словно раздумывая над смыслом его слов. Потом слегка качнулась к нему, и он почувствовал у себя на губах ее влажный, полураскрвтый рот.

Глава 6.

Ночь за окнами была непроницаема для глаза. Ни огонька. Только в шорохе крон гулял, набирая силу, верховой ветер. Глухо скребла о кровлю близкорастущая ветка.

Алексей опустил край гардины и обернулся, услышав в коридоре нетвердые шаги Анны. Хочет он того, или нет, но события сегодня развиваются в точности по Ибрагимову. Злоупотребление алкоголем, раз. Отсутствие алиби, два. Возможно, последует преступная любовь. Уже имеются три трупа. По логике вещей, ему, вероятно, надлежит быть четвертым в этой компании. Тем более, что мадам Голдобина давно приготовила место у себя в прозекторской и, кажется, его поджидает.

– Алеша, чему вы так гадко ухмыляетесь? – Анна стояла в дверях.

– Над собственной глупостью.

– Вам кажется, вы совершаете глупость? – быстро спросила она.

– Да. Сошел с ума и делаю одну глупость за другой.

– Например?

– Ну, во-первых, я до сих пор не понимаю, как Хлыбов умудрялся чувствовать себя насчастным человеком возле такой роскошной женщины, как Анна?

– Не так уж вы и поглупели,– усмехнулась она.– И потом, прекратите мне постоянно льстить. Это утомляет в таких дозах.

– Не могу,– честно признался он.– Хотя знаю, что делаю еще одну ужасную глупость.

– Хорошо. Видимо, мне придется терпеть. А во-вторых?

– Что, во-вторых?

– Вы сказали, во-первых. Значит...

– А! Ну да. Во-вторых, Анна Кирилловна, у меня дурные предчувствия, а я настолько сделался глуп с вашей очаровательной помощью, что до сих пор не могу прояснить ситуацию.

Анна прошла в гостиную и опустилась на софу.

– Я слушаю, гражданин прокурор. Задавайте ваши вопросы.

Алексей сел рядом и взял узкую ладонь Анны в свою.

– Вы никому не передавали ваши ключи? Кроме меня.

– Нет. Кажется, необходимости не было.

– Значит, все двери в ваше отсутствие обычно закрыты и ключи всегда при вас?

– Да.

– Но кто-то в доме появлялся? И как часто?

– Не знаю. Но недели две назад, три... я обнаружила незапертой дверь в переходе. Там сильно сквозит, если дверь открыта, и я пошла проверить.

– Вас это насторожило?

– Да. В глаза сразу полезли мелочи. Сдвинутый в сторону коврик у порога. Не на месте стопка белья. Бумаги... особенно в кабинете Хлыбова. Хотя, мне показалось, они не хотели оставлять после себя следов.

– В результате, у вас пропали украшения?

– Украшения пропали раньше, после обыска. И прекратите меня ловить на слове. Я не знаю, что они, или он, искал. При желании, имея ключи, можно было вынести все. Здесь некому помешать.

– И вы, зная это, однажды рискнули остаться на ночь?

– Я устала от гостей, ужасно. Мне захотелось остаться в одиночестве, дома. В своей постели. Но потом... потом, конечно, испугалась и заложила дверь в спальню шваброй. Спустя буквально полчаса... я готовилась лечь, как вдруг увидела в зеркале, что ручка замка медленно поворачивается. Раздался щелчок, и дверь подергали. Потом ее рванули, очень сильно, потому что швабра от рывка съехала и заклинила в ручках. Наутро я с трудом сумела ее вынуть.

– Это было вчера?

– Три дня назад.

– Почему вы не позвонили мне сразу?

– Я была в шоке,– тихо отвечала Анна.– Сразу я не сообразила.

– К тому же, ваш телефон не работает? – предположил Алексей. – Вероятно, недели две?

– Почему вы это знаете?

– Анна, милая, дело обстоит очень серьезно. Преступник что-то здесь ищет. Скорее всего, это документы. Или крупная сумма денег, поскольку вещи его не интересуют. Ради этого он убил Хлыбова и намеревался обыскать дом. Но своим неожиданным появлением в тот вечер вы ему помешали. Потом ему мешало начавшееся по делу следствие. Несмотря на это, он точно знает, что документы или деньги, я говорю условно, по-прежнему находятся в доме. Правда, он не знает где и спустя время возобновляет поиски. Вы, Анна Кирилловна, вовремя заметили, что в доме кто-то побывал, очень вовремя испугались и заложили дверь шваброй. Это еще раз спасло вам жизнь.

Анна смотрела на него в упор широко раскрытыми глазами, в которых однако читалось недоумение.

– Алеша, вам что, нравится меня пугать?

– Нисколько. Просто по роду службы я в курсе некоторых обстоятельств, о которых вы знать не можете.

– Но почему я? Что ему от меня нужно?

– То же самое, что он хотел получить от Хлыбова. Ради чего проник в ваш дом. Уже не в первый раз.

– Но я ничего не знаю! Слышите? Ничего,– она беспомощно всхлипнула и ткнулась мокрым от слез липом ему в плечо.

– Анна Кирилловна, пока эта штука находится в доме, вам угрожает опасность. Даже если он ничего из вас не вытянет, вы окажетесь опасным свидетелем.– Алексей слегка придержал ее за плечи, успокаивая.– Сейчас вы соберетесь с мыслями, и мы вместе попробуем просчитать ситуацию, хорошо?.. Преступника, видимо, очень интересовали бумаги. Особенно, сказали вы, в кабинете Хлыбова. Это так?

– Да.

– Почему вы решили?

–Я заметила, что ящики стола и бюро задвинуты наспех, неровно. Корешки книг на полках пляшут. У двух папок развязались тесемки. Хотя Хлыбов бумаг дома не терпел и никогда не приносил, особенно служебные.

– В доме есть сейф?

– Н-нет...

– Почему так неуверенно?

– Сейфа точно нет. Алеша... связки ключей, я вам передавала, у вас?

Алексей взял со стола связку.

– И сумочку, пожалуйста?

Анна поискала в сумочке и выложла перед ним еще одну связку ключей.

– Обычно с собой мы их не носим все. Но одна связка хранилась у меня. А эту Хлыбов держал при себе. Здесь, видите, на ключ больше. Я как-то спросила Хлыбова, откуда взялся у него этот ключ, но он отмахнулся. Я подумала вначале, наверное, ключ служебный. А сейчас, мне кажется, Хлыбов с собой на работу его не носил.

Алексей покрутил в руках круглый никелированный ключ с весьма затейливой бородкой. Замок, судя по размерам ключа, невелик. Скорее всего, мебельный.

– Ддя начала, Анна Кирилловна, неплохо,– пробормотал он.– Даже очень. И давно он появился, этот ключ?

– Когда я обнаружила? Это было в октябре прошлого года. Я вернулась из Ялты и, кажется... Да, именно тогда.

Алексей улыбнулся.

– Вот видите. Если не сейф, то тайничок в ваше отсутствие Хлыбов себе оборудовал. Я думаю, не ради любовной переписки.

– Зачем? – Анна пожала плечами.– В прокуратуре у Хлыбова был сейф. Огромный, с тремя замками.

– Этим сейфом, Анна Кирилловна, сейчас распоряжаются другие люди. И потом Хлыбов знал, что в прокурорах долго не продержится. Последнее время ему начали подыскивать замену.

– Его боялись?

– На мой взгляд, он сделайся непредсказуем. Извините, Анна Кирилдовна, мы отвлеклось от темы. Вспомните, пожалуйста, Хлыбов когда-нибудь пользовался этим ключом в вашем присутствии?.. Какая-то перестановка мебели? Повреждения, царапины? Может, неожиданно для вас появилась обивка на стене? Обычно хозяйки обрашают на подобные мелочи внимание.

– Я поняла, о чем вы спрашиваете. Мне надо подумать.

Алексей кивнул и, чтобы не мешать, вышел в прихожую, которая своими размерами скорее походила на холл. Часы показывали около одиннадцати. Приблизительно в это время был убит Хлыбов. Когда Алексей вернулся, Анна сидела в той же позе и задумчиво раскатывала в тонких пальпах сигарету.

– Алеша, я не могу ничего припомнить,– виновато проговорила она.

– Хорошо. Давайте рассуждать иначе. Хлыбов часто что-нибудь мастерил? Скажем, по хозяйству?

– Нет, что вы. Обычно приглашал кого-нибудь со стороны.

– Но тайничок, надо думать, оборудовал сам. Причем незадолго до вашего приезда.

Анна согласилась.

– Когда вы вернулись из Ялты, вас, вероятно, поджидала большая уборка?

– Как обычно. Особенно, если я возвращалась из поездки. Хлыбов вообще был жуткий неряха.

– Я это заметил. Но нас интересует октябрь. Октябрь прошлого года. Вспомните, не остались ли на полу, на ковре или на мебели следы его мастерства? Скажем, металлические опилки. Стружка, щепа. Может, кирпичная крошка?

– Еще бы! Мне прошлось вытаскивать на улицу тяжеленный ковер. К вечеру я была совершенно без рук.

– Где он лежал?

– Ковер? Наверху. Он и сейчас там.

– Мы можем осмотреть?

– Пожалуйста.

Они поднялись на второй этаж по полукруглой деревянной лестнице с резной балюстрадой. Толстая ковровая дорожка на ступенях совершенно скрадывала шаги. К удивлению Алексея, Анна привела его не в кабинет Хлыбова, а в небольшую, очень симпатичную залу с высоким окном и двумя боковыми дверями в смежные помещения. Бронзовая люстра над головой давала ровный, рассеяннве свет.

Как только место поисков удалось локализовать, Алексей без труда обнаружил хлыбовскую заначку. Кусок плинтуса длиной сантиметров шестьдесят был аккуратно выпилен, в конус, и плотно вставал на место. Ножовочный рез Хлыбов не поленился закрасить, хотя краска имела более темный оттенок. Алексей отложил кусок плинтуса в сторону и отогнул ковер, действительно, тяжелый и плотный. Под ковром оказался паркетный набор из готовых модульных плит, и тут пришлось повозиться. Наконец, ему удалось с помощью отвертки вывести модуль из шипов и сдвинуть сторону. Скользнувшая вниз отвертка звякнула о крышку металлического сварного ящика, замурованного в потолочном перекрытии. Похоже, Хлыбов приспособил под тайник строительный брак -провалившееся в этом месте бетонное основание пола.

Алексей открыл первую попавшую под руки папку. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, какого рода бумаги составляли тайный архив Хлнбова. Из текущих дел главным образом изымались самне убойные документн: акты ревизий, липовые платежки, наряды, фиктивные процентовки, показания самих преступников с их чистосердечными признаниями, показания свидетелей и имена, имена, имена, выведенные из-под удара одряхлевшего советского правосудия.

Ддя Хлыбова, похоже, этот промысел стал весьма прибыльной статьей дохода. Изъятие из уголовного дела хотя бы одного подобного документа по нынешним правилам игры обходилось клиенту в круглую сумму.

В ворохе бумаг неожиданно промелькнула фамилия Тэн Светланы Васильевны. Алексей хмыкнул и вернулся к началу подборки, озаглавленной: "Выпуск нестандартных колбасных изделий на мясокомбинате местного райпо". В переводе на общепонятный язык это означало – хищение в особо крупных размерах. Алексей углубился в содержание бумаг, которые, хотя и по отдельным эпизодам, вместе давали некоторое общее представление. К тому же, кое-где имелись комментарии, сделанные для памяти рукой Хлнбова.

Все началось с контрольных закупок колбасы органами БХСС. Лабораторнне анализы первых же образцов показали, что колбаса содержит повышенное количество влаги и крахмала. В результате расследования работники БХСС вышяи на устойчивую группу расхитителей во главе с директором комбината Завадским. Суть махинации состояла в том, что сверх рецептуры в фарш преступники систематически добавляли муку и воду. Таким образом они создавали излишки колбасы и, соответственно, мяса, якобы пошедшего на изготовление. Об излишках мяса сообщалось на скотобойню, на базу заготовителям и товароведу. Здесь появлялись либо бестоварные накладные, либо излишки, созданные на мясокомбинате, оказывались уже как бы в заготконторе. На эти излишки заготовители оформляли подложные квитанции о закупке скота у населения и из кассы заготконторы получали по ним деньги.

Существовало еще несколько аналогичных каналов превращения излишков мяса в деньги: через межрайсбытбазу и через холодильник, минуя магазины коопторга, чтобы не вовлекать в сбыт торгашей и не увеличивать риск. Такое передвижение "излишков" на стадии приемки скота позволяло присваивать крупные денежные суммы.

Таков был механизм хищений в самых общих чертах. Его удалось воссоздать по крупицам со слов экспедиторов, коптильщиц, шприцовщиц и других рабочих цехов, не вовлеченных в группу. Но на этом все застопорилось. На момент передачи дела из органов милиции в прокуратуру ни один эпизод хищения не был конкретизирован привязкой к подложным документам и, следовательно, не доказан. Объяснялось это, во-первых, тем, что махинации совершались на протяжении длительного времени, начиная с 1972 года, поэтому никто конкретных эпизодов с указанием на определенные документы назвать не мог. Во-вторых, в производственном акте на изготовление ежедневной партии колбасы излишки не отмечались, выход колбасы показывался по норме, и за многие месяцы ревизия такого превышения не установила. По сути. единственным реальным доказательством хищении оставались все те же результаты лабораторных исследований.

Дело сдвинулось с мертвой точки, когда следствие привлекло к ревизии независимого специалиста из областного управления по мясомолочной промышленности. Этим специалистом оказалась Тэн Светлана Васильевна. В архиве Жлыбова находилось несколько протоколов допроса Тэн, из которых Алексей понял, каким образом в технологической цепочке – от закупки скота до выхода готовой колбасы – удавалось создавать и утаивать излишки мяса и превращать мясо в наличные деньги, не выходя за вертушку. Вся преступная группа, в основном родственники, начиная от директора Завадского и кончая заготовителем Черных, всего около десяти человек, были внявлены, каждый со своей мерой участия. Вина каждого была полностью доказана.

Однако протоколы допросов эксперта в конечном счете оказались в архиве у Хлыбова. Завадский, Алексей это знал, второй год благополучно пребывал на пенсии. Стало быть, до правосудия дело так и не дошло. Тэн из областного управления перебралась в район и стада мастером колбасного цеха. Правда, с правом назначать прокурора района.

Алексей невольно усмехнулся. Странная рокировка. Наверняка, у этой историй имеется любопытное продолжение.

Изъятые из дела документы тянули лет на восемь-десять каждому из расхитителей. Чтобы не оказаться за решеткой и благополучно выйти на пенсию, Завадский и компания должны были притащить Хлыбову по чемодану деревянных, как минумум. И поставить до конца жизни на довольствие. Похоже, так оно и случилось. Баранью вырезку мясокомбинатовская экспедиция доставляла Хлыбову в парном виде прямо на кухонный стол. Слухи об этом ходили.

Словно в подтверждение догадки, в очередной раз запустив руку, Алексей наткнулся в тайнике на увесистый падет, заклеенный крст-накрест лейкопластырем. Он отодрал ленту и развернул провощенную бумагу прямо на полу. В пакете, завернутые в целлофан, лежали тугие пачки приватизационных чеков – сотни по три в каждой. Отдельно, тоже в пачках, акции различных акционерных объединений и предприятий на весьма крупную сумму. И доллары. Количество зеленых Алексей не взялея определять.

– Анна. Кирилловна, вам снова крупно повезло. Вы сказочно богатая женщина.

Анна с бокалом в руке приблизилась и узким носком туфли тронула пакет. Ее слегка качнуло в сторону, и она оперлась на его плечо.

– Это все принадлежит мне?

– Думаю, да.

– Разве я не должна сдать бумаги и деньги в доход государства?

Он не ответил.

– А что посоветуете вы, Алеша?

– Вы, Анна Кирилловна, законная наследница и вправе распоряжаться на свое усмотрение.