Текст книги "Суар и Логан (СИ)"

Автор книги: Лев Кириллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

 

   Суар налил кофе, посмотрел в окно и вдохнул бриз. Ну и погодка сегодня. Немного пахнет солью, пеликаны летят низко над океаном, высматривая добычу.

   Климатологи хорошо поработали. Технология сгущения пространства, ничего более.

   Браслет завибрировал, красная лампочка сообщила о вызове. И здесь достанут, не дадут рабочему человеку прийти в себя после трудной недели, подумал Суар.

   Дверца под балдахином открылась в темноту. Суар, не выпуская чашку из рук, шагнул во всхлипнувшую пустоту, прошел несколько шагов тумана и вышел в интерьер библиотеки Альбатроса, гиперсветового звездолета класса пространственных челноков. Сейчас Альбатрос готовился к прыжку через иное измерение, но пока еще оставался в привычном пространстве, где-то посередине между Нашей галактикой и Малым Магеллановым облаком.

   Подтягивая противоперегрузочные кальсоны, он прошел в рубку. Робот-навигатор сигнализировал о получении инфограммы, заставлявшей браслет вибрировать. Странно. Обычно в период перед прыжком связь очень плохая. Кто-то видимо очень постарался, чтобы послать инфограмму, подумал Суар.

   Короткая записка на экране коммуникатора гласила: «Терплю бедствие в гравитационной ловушке. Куб...» далее шли столбцы координат в шестнадцатимерного пространства.

   Теперь становилось понятнее. Вход в пространственную складку – только для современных звездолетов привычный и легкий маневр. А для маломощных устаревших конструкций такие складки нередко становились их последним пристанищем. Этому повезло, что его инфограмму поймали. Что ж, делать нечего.

   Суар отдал роботу команду, и звездолет послушно приступил к выполнению маневра сближения с целью. Теперь на экранах фиолетово переливалась черная дыра – вход в складку. Ниточки джетов, как ядовитые волосы, извивались вокруг нее в пространстве. А вот и виновник инфограммы. Похожий на бублик, чёрный допотопный звездолет класса «следопыт». И как его угораздило сюда забраться, непонятно.

   Альбатрос подлетел к Следопыту и состыковался. Суар через мониторы наблюдал спасшегося астронавта. Заросшее бородой существо в тельняшке, с бутылкой космического рома, переползающее через кессон.

   Брезгливо скомандовав закончить стыковку, Суар на всякий случай уничтожил Следопыт вспышкой плазмы и лег на продолжение курса. Спасенный им реликт волновал Суара не больше, чем только что уничтоженный им Следопыт. Будет отдан иммиграционному контролю сразу по прибытии в Квамбур, а пока пускай посидит в зоне карантина.

   Зеленая лампочка на пульте сигнализировала о выполнении приказа, однако вернуться к манящему проему с клубами тумана он не успел. Дверь в коридор, соединяющий зону карантина с рубкой открылась, и заросшее черной бородой существо с горящими глазами ввалилось в рубку. Суар мысленно выругался. Как же проворны эти пьянчуги, кто бы мог подумать.

   – Дорогой ты мой, спаситель! – язык у типа заплетался, а тело шаталось. Он плюхнулся в кресло второго штурмана.

   – Хочешь?

   В бутылке оставалась половина, но Суара не соблазняло ее содержимое.

   – Не, перед ноль прыжком не употребляю.

   – А я выпью. Извини, нервы не выдерживают. Знаешь, я уже потерял надежду отсюда выбраться. Думал, засосет в черную дыру. И тут ты появился, спаситель мой. Дай мне тебя обнять!

   Суар с трудом отбился от немытого гостя, приказав ему сидеть, где тот сидит. Потом он довольно долго растолковывал астронавту, которого звали Логан, что тот попал в далекое будущее. Логан от этой информации прикладывался к бутылке еще агрессивнее. Суар опасался, не пришлось бы его нейтрализовать уколом снотворного, но, допив бутылку, Логан задрых прямо в облюбованном им штурманском кресле, не проявляя никаких признаков агрессивности. Теперь Суар даже радовался новому попутчику. Такого можно выгодно продать в зоопарк как реликтового гоминида. Спи спокойно, дорогой Логан. Ты окупишь мне топливо до Квамбура, и набор звездочек в классе отеля, в котором я остановлюсь, поменяется с тройки на четверку.

   Суар вез образцы таля на меж-Вселенскую выставку в Квамбуре. Он работал коммивояжером в фирме, производящей таль.

   ...Так, что там у нас следующим номером?

   Брикет, похожий на спичечный коробок, вставляющийся в гнездо размером с батарейный отсек радиоприемника. И таких брикетов несколько сотен, на любой выбор. Горный Непал. Услужливые шерпы в своих хижинах ждут тебя с кислородными баллонами, чтобы начать восхождение на Эверест. Что будет, если ты сорвешься? Предусматривает-или технология восстановление обмороженного тела Суар не знал. В колледже его интересовало другое. Девчонки и музыка. В том и другом он преуспел. А зачеты сдавал как-то так. Как все. Просто нажимал кнопки на тестовых вопросах. Шпаргалки брал из интернета. Как все. Поэтому не знал, как все это работает. Точнее знал: надо вставить спичечный коробок в отсек и нажать кнопку.

   Чикаго тридцатых годов двадцатого века. Очень интересно. Марсианский вулкан с приведениями. Зачем он нужен? В скафандр залезать не хочется. Двадцать пятый съезд коммунистической партии Советского Союза. Вот уж совсем чушь. А вот поинтереснее, пригороды Эдо, девятнадцатый век. Суар сладко потянулся. Эдо славится своими гейшами. Они не такие, как все. Будет чем заняться в течении недели полета до Квамбура. Суар благоговейно выдохнул, и поместил в считыватель брикет с надписью «Эдо, IXX век».

   Туман, опускавшийся с Фудзи, клочьями заволакивал дорогу, тускло отсвечивающую грязью в сполохах света, исходящего из картонных фонариков. Терраски квартала терпимости Ёсивара вились в направлении храма Сэнсодзи, начиная свой путь от чайных домиков.

   Что-то при движении Суара издавало легкий звон. Преодолев головокружение, связанное с перемещением в сгущенное пространство, Суар рассмотрел свое отражение в витрине чайной лавки. Роскошный шелковый халат, мудрено затянутый у талии. Увесистый меч, почти касающийся земли при ходьбе.

   Встречавшиеся ему люди без оружия почтительно кланялись, Суар отвечал скупым кивком. Не ответить на приветствие было бы не вежливо, а проявить слишком много учтивости глупо.

   В шляпном магазинчике Суар купил шляпу, расплатившись кругляшками, заботливо припасенными в карманах специалистами из института прикладной истории. Немного позже станет припекать солнце, да и инкогнито поможет сохранять, если надвинуть ее на лоб. Впрочем, от кого? Пройдет немного времени, и он исчезнет из времени, в котором он сейчас пребывает, так же внезапно, как и оказался в нем.

   Пройдя несколько кварталов, Суар вошел в одну из лавок и присел за столик, намереваясь заказать чай.

   Суара не удивило, что он разговаривает на вычурном, немного присвистывающим языке с большим количеством шипящих и что надписи иероглифами кажутся ему знакомыми. Специалисты и тут поработали. Компания, в которой работал Суар, делала все, чтобы ее служащие легко переносили последствия ноль-прыжкового стресса. И даже внешний вид Суара – выглядел он как молодой самурай Додзаэмон – соответствовал эпохе и месту, в котором он оказался.

   Что ж, Додзаэмон так Додзаэмон! Суар, убедившись, что никто за ним не наблюдает, немного вытащил меч из ножен. Костяная рукоятка, узорный эфес. Лезвие сверкнуло холодом. Суар едва прикоснулся указательным пальцем к острию, и поперек подушечки заалела кровь. Острое как бритва. Суар поскорее вернул лезвие на место, от греха. Таким самому себе что-нибудь отрезать можно. Суар не любил острые ножи.

   – Официант! Салфетку и йод!

   Додзаэмон гаркнул что-то по-японски и девушка, выходя из-за тростниковой занавески склонилась в поклоне, держа на подносе завязанную сложным узлом салфетку и склянку с зеленой мазью. Три коричневые полосы в виде кружевного воротника с зубцами там, где затылок соединяется с шеей – знак гейши – обнажились при поклоне.

   – Как зовут тебя, дитя мое? – спросил Суар, чувствуя, что невидимая струна в нем напряглась и начала вибрировать на высокой ноте все тоньше и тоньше.

   – Сумико, – прекрасный господин.

   – Давно тут работаешь, Сумико?

   – Нет, прекрасный господин.

   – Хочу больше о тебе узнать и...

   Тут Суар попытался вспомнить все, что он знает о Японии. Знаниями он обладал небольшими.

   -... выпить с тобой чаю. Да. Так, чтобы никто не мешал.

   «Что за бред я несу, подумал Суар. В чайной церемонии что ли решил поучаствовать? Но... поговорить надо. И что это за знак у нее на шее?»

   – Да, господин. Сейчас приготовлю.

   Низко поклонившись, шурша кимоно с драконами девушка исчезла. Вместо нее из-за занавески вынырнула японка весьма преклонного возраста с куда менее дружелюбным выражением лица, и прокаркала что-то про свечки. Суар не понял, при чем тут свечи, но швырнул перед ней несколько овальных монет с квадратными дырочками посередине. Довольно клокотнув, японка подобрала монеты и растворилась за ширмой. Суар догадался, что проявил щедрость.

   Через несколько минут ширма заколыхалась, и Суар решил, что можно заходить.

   Сумико сидела перед чайным прибором, потупив глаза. На стене – ковер с видами Фудзи, под ним туго свернутые одеяла и подушки.

   Сумико сидела неподвижно, смотря вниз.

   – Вы пришли издалека?

   – Да, – ответил Суар, – очень издалека.

   – Почему вы врете, господин? Почему делаете вид, что не знаете меня? Я же Сумико.

   Суар почувствовал, что Додзаэмон знает о девушке куда больше, чем он. Но Додзаэмон молчал, и надо было как-то выворачиваться.

   – Я знаю, солнышко, но вынужден сохранять тайну. Ты же знаешь, как опасно мне тут находиться.

   – Знаю, Додзаэмон. Помнишь, ты обещал забрать меня отсюда?

   Глаза Сумико светились теплотой и доверием, а по щекам потекли слезы. Он подсел к девушке и обнял ее. Сумико вздрогнула, всхлипнула и прижалась к своему самураю.

   – Я вытащу тебя отсюда. Обещаю, вытащу.

   Свободная рука Суара потянулся к узлу, затягивающему кимоно.

   «Интересно, что у них, подумал Суар. Похоже, это его девушка. Точнее, Додзаэмона. Но и его теперь, то есть Суара тоже. Раз Додзаэмон в нем молчит, не бесится, значит Суар делает все правильно. Надо продолжать. Хотя, надо признаться, ну и попал же Додзаэмон в историю, раз встречаться со своей девушкой ему приходится через малосимпатичную посредницу».

   Узел кимоно не развязывался.

   – Когда ты заберешь меня, прекрасный господин? Вчера сюда приходил человек, который ударил меня за то, что я звякнула крышечкой чайника.

   – Заберу тебя, крошка. А его зарублю на мосту через Сумидо, он мне обязательно попадется.

   – Ах, Додзаэмон. Мне тут так плохо. Заберешь меня сегодня?

   Суар на секунду предположил, что будет, если он проведет Сумико через туманную преграду в Альбатрос. Вдруг получится? Прекрасная подруга на корабле, почему бы и нет? А если она не сможет пройти на корабль? А если... И почему он только пропускал лекции по теории сгущения пространства? Сейчас бы не мучился пустыми догадками.

   Между тем, узел кимоно стал поддаваться. Сумико, всхлипнув, затихла у него на плече. Последний рывок...

   На запястье нудно зажужжал зуммер. Какого черта...

   Альбатрос просто так вызывать не будет, надо уходить.

   – Крошка, у меня срочный звонок.

   – Но господин...

   Девушка обиженно выпятила губки.

   – Потом, потом крошка. В следующий раз убежим вместе. Вот тебе на сладости.

   Суар положил перед плачущей подругой горсть кругляшков, поцеловал в щечку и почти выскочил за ширму. Зуммер не унимался.

   Ёсивара уже проснулся. Со стороны моста важно шагали самураи и торговцы, высаживавшиеся из кибиток или приплывшие на разукрашенных лодках. Торговый люд предлагал сладости. За нежно колыхающимися занавесками можно было заметить томных гейш с непроницаемыми, как у кукол, белыми лицами. Суар бы и близко не подошел ни к одной из них. А вот Сумико... Сумико была другая. И зачем только заверещал несносный зуммер?

   Додзаэмон вежливо здоровался с некоторыми самураями, с некоторыми обменивался шуточками, смысл которых не доходил до Суара. Мимо некоторых демонстративно проходил мимо, как бы невзначай приближая ладонь к рукояти катаны. Видимо, не редкий гость тут, подумал Суар. Впрочем, его это не особо интересует. Все, что ему нужно это туманный проем. Куда же запропастилась дорога из фривольного уголка? А, вот и проем. Лавочка с куском марли над входом. Точнее, скорее не марли, а нежнейшего японского шелка, на котором нарисованы облака и сакура. Марля колышется, кажется, что облака плывут. Да, этому народу не откажешь в понимании прекрасного, тут не поспоришь.

   Додзаэмон хотел пройти дальше, но Суар проявил настойчивость. Рули, дорогой, куда приказывают, сейчас ты моя лошадка, а не я твоя.

   Додзаэмон нехотя повиновался, и Суар, уже в туманном коридорчике, нетерпеливо стряхнул с себя чужую личность, не мало не заботясь о том, что с ней станет дальше. Ребята из института прикладной истории позаботились об этом за него.

   Попав в помещение библиотеки Суар сразу понял, что на Альбатросе что-то стряслось.

   Раздражающе мигало аварийное освещение. Тянуло запахом озона, пол мелко подрагивал, как будто по корпусу звездолета стучали горохом.

   Выругавшись, Суар направился прямиком в рубку. Потянул за ручку, но дверь не открылась. Закрыто изнутри. Суар открыл панель связи с главным компьютером, находящуюся справа от двери, и ввел код доступа. Заверещал серво-моторчик, но дверь не сдвинулась. Под ручку со стороны рубки вставили предмет, фиксировавший язычок замка.

   Суар выругался еще раз. Оставался тайный ход в рубку через вентиляцию. Если знать как, можно туда попасть. Надо только проползти по промасленным узким проходам.

   Суар знал, как. Вооружившись пожарным топором, он протиснулся в вентиляционную шахту и начал нудный, извилистый путь. Вот наконец он над рубкой. Ослабив рукой зажимы-клеммы, он отогнул край вентиляции и заглянул в помещение. То, что он увидел чуть не заставило его рассмеяться. По рубке ездил робот-пылесос, а Логан пытался его поймать с помощью мусорного мешка. Робот уворачивался, брызгал на своего противника водой и еще пытался пылесосить. Суар все же рассмеялся. Мягкий металл подался, и он рухнул с потолка прямо посередине рубки, с топором в руках.

   – Не убивай меня! Только не убивай! Я заперся, потому что с той стороны стучали. Они хотели войти. А потом прислали этого.

   Логан показал на робота.

   – Его нужно поймать и допросить.

   Пустая бутылка из-под спиртного, вставленная под ручку двери, не давала ей открыться.

   – Кто стучал? Вокруг нас нет никого, кто бы мог стучать, на расстоянии пятидесяти тысяч световых лет.

   – Нет, они там. И это – их шпион, – заплетающимся языком заявил Логан.

   Суар снял бутылку с ручки, открыл дверь рубки и скомандовал роботу ретироваться, что тот и выполнил.

   Логан мелко дергался, лежа на полу. Похоже у него начиналась белая горячка, которая перед этим и стучалась. А может, космическая болезнь. Ведь неизвестно сколько времени страдалец провел в окрестностях черной дыры, там, где время почти не движется. Может год, а может тысячу лет. Про таких говорят «опаленный космосом». Да еще и пьяный.

   Суар нашел аптечку, вставил в шприц-пистолет ампулу с транквилизатором. Укол такого зелья заставит человека спать в течении недели. Потом очнется свежим как огурчик. И послал заряд в область плеча лежащего в беспамятстве Логана. Тот дернулся, попытался вскочить, но транквилизатор подействовал почти мгновенно. Мужчина повалился на пол и затих.

   Теперь Суар мог осмотреть повреждения, причиненные рубке. Они оказались внушительными. Огнетушителем высажена дверца в святае-святых звездолета, библиотеку карт памяти, а сами карты памяти разбросаны по полу, раздавленные и обезображенные. Каждая – способная нести сотни терабайт информации, теперь не более, чем мусор.

   Разбит объемный монитор-интерфейс, предназначенный для вхождения в режим ноль транспортировки.

   Меньше всего пострадал интерфейс управления реактором. Всего лишь дисководы срезаны днищем огнетушителя. На экране монитора остались следы ввода команд. Логан пытался остановить атомный реактор. Но зачем? Спросить бы его, но он в беспамятстве. В любом случае, тут его оставлять нельзя.

   Суар вызвал робота-санитара с носилками и приказал перенести тело в зону карантина, туда, где ему и предназначалось находиться с самого начала. И стал думать, как выпутываться из своего щекотливого положения. Будет трудновато объяснить руководству компании причины поломок на Альбатросе. То, что он подобрал терпящего бедствие астронавта – это нормально. За это его не поругают. А вот то, что оставил незнакомца в рубке, а сам свалил... Ну, Суар же не знал, что сей реликт прошлого начнет буянить. По-человечески понятно, но вряд ли прозвучит убедительным аргументом для руководства.

   Реактор работает. Это хорошо. Но без карт памяти ему не прыгнуть до Квамбура. Значит надо заменить карты памяти на ремонтной станции в Квесторе. Это немного удлинит путь, но ничего. И сделает его немного дольше. Совсем немного, но достаточно, чтобы не успеть на выставку. Единственный выход – во время прыжка немного заскочить в прошлое. Тогда он успеет к самому началу выставки. Заход в прошлое запрещен. Но за понтозы можно попросить диспетчеров закрыть глаза на небольшое нарушение правил ноль-прыжков.

   Суар ввел координаты Квестора и выключил аварийный режим. Пол перестал вибрировать, к горлу подступила легкая тошнота. Альбатрос выполнял маневр поворота.

   Бот с ремонтником явно не торопился. Кованая железная бочка размером с Фобос – Квестор – мрачно зияла на мониторе, заслоняя Малое Магелланово Облако. Наконец от бочки отделился кругляшек бота и неторопливо поплыл к Альбатросу.

   Суар никак не мог понять, какому миру принадлежит механик, существо с туловищем человека и головой свиньи. Может, биоробот? Спрашивать неприлично.

   – Кокрес, – представился механик. Осмотрев разгромленную рубку, горестно закудахтал ноздрями пятачка.

   – Повреждения очень значительны, сэр. Я бы не рекомендовал вам совершать ноль-прыжок, если только вы не решитесь на серьёзный ремонт. Вот, что вам следует заменить... Вынув блокнот, Кокрес исписал листок мелким почерком.

   «Пятьсот понтозов и неделю времени. С учетом срока доставки запчастей».

   – Хорошо, мой друг, – согласился Суар, но... я заплачу шестьсот, если сделаешь за три дня. И... конфиденциально, ты понимаешь? Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что я здесь ремонтировался. Договорились?

   – Понимаю, сэр. Мы, дибуреи, умеем хранить тайну!

   Пятачок расплылся в улыбке, обнажив два желтых кабаньих клыка.

   Значит дибуреи. Народность, не роботы, рассудил Суар. Но явно не с этой бочки.

   – Откуда ты, мой друг? Очень надеюсь на твою помощь.

   – Мы с планеты Мегалуча, сэр. Той, которую разрушило атомной войной. И нас осталось только шестнадцать братьев – механиков. Мы разбросаны по всей Вселенной.

   Эти три дня Суар провел в подобии транса. Ходил из угла в угол, играл в бильбо с сетевыми партнерами. Один раз сгонял в бар на Квестор, но слинял оттуда, не просидев и двух часов. Кажется, даже сам воздух в баре пропитывал наркотик, а крышу от музыки сносило безвозвратно. Сюда слетались оттягиваться, чтобы не появлялась полиция, те, кто с ней не в ладах. Квесторианка с огромной грудью начала было приставать к Суару, но он отделался от нее под предлогом сходить в туалет. И ходу до таксобота. Смешно, но несколько раз перед его глазами мелькало воспоминание о Сумико. Кто такая Сумико? Девушка – из брикета. Дитя сгущенного пространства, неизвестно где существующая и существующая ли вообще. Вдобавок, у которой есть парень – Додзаэмон. И можно ли его назвать парнем? Или вообще кем его можно назвать. А что будет, если брикет потеряется, или кто-нибудь другой им воспользуется? Брикет – собственность компании как-никак.

   Кокрес постарался. Через три дня только придирчивый глаз смог бы заметить в рубке следы разгрома: несколько царапин на зеркально отсвечивающем полу.

   Карты памяти заменены, монитор-интерфейс подлатан и светится как новенький. Вмятины выправлены, прямо душа радуется.

   От щедрот Суар прибавил еще пятьдесят понтозов.

   – Кокрес, брат, хочу с тобой поговорить еще о чем-то важном.

   – Слушаю, сэр.

   Ушки переместились к макушке и обратились в сторону Суара. Тот сохранял серьезный вид, стараясь не рассмеяться.

   – Видишь ли, я знаю, что по правилам ноль-прыжков мы должны строго придерживаться техники безопасности, и направление прыжка отслеживается. Но... из-за ремонта я кое-куда опаздываю. И мне надо чуть-чуть, совсем чуть-чуть отступить от этого правила. Мне надо быть на одном мероприятии, которое, как бы это сказать... начнется раньше, чем я прибуду в Квестор, понимаешь? А мне очень надо попасть к его началу. Поэтому мне, надо... слегка опередить время. Совсем чуть-чуть, дня на три, не больше. Сможешь мне в этом помочь? Ну так, чтоб никто не узнал, разумеется.

   Ушки слегка вздрогнули и сложились до серединки. Их хозяин напряженно думал, даже пятачок немного увлажнился.

   – Сэр, с моей стороны проблем не будет. Мы, дибуреи, умеем хранить тайну. Но должен вас предупредить, что это очень опасно. Время штука непредсказуемая. Когда вы будете выходить из ноль-пространства, возникнет волна отрицательной плотности огромной приливной силы...

   – Друг мой, – Суар положил руку на плечо механика, – представь сам, волна возникнет на расстоянии трех миллионов световых лет отсюда. Она дойдет до вас только через три миллиона лет. Кто здесь будет через такой срок, и что останется от волны?

   – Вы правы, сэр, – согласился Кокрес, но возможны и другие последствия. Никогда не знаешь, как поведет себя отрицательное время при выходе из подпространства. Точно прицелиться очень сложно, и вопрос этот мало изучен...

   – Просто доверься мне, хорошо?

   Суар слегка сжал плечо юноши.

   – Как вы прикажете, сэр. Мы, дибуреи, умеем повиноваться приказам.

   Суар с усмешкой наблюдал, как тускло отсвечивающий в свете Магеллановых облаков Квестор тает в пространстве. Прощай, Квестор. И лучше бы мы никогда не встречались. Каких-нибудь полчаса до терминала ноль-транспортировки. Кокрес все сделает так, как его попросили. И – лети, Альбатрос в другую галактику, в Квамбур, навстречу будущему.

   Суар ощущал легкое покалывание, нежное жжение в ступнях и ладошках рук. Всему виной возбуждение, которое обычно охватывало его перед ноль-прыжком. И сколько раз уже он телепортировался, а все равно не мог привыкнуть к этой процедуре. Потому что пока-что это вершина человеческих технологий, как когда-то разведение огня, а потом изобретение радио.

   Вход в кротовую нору прошел, как и всегда, буднично. Просто погасли звезды в иллюминаторах, как будто их выключили. Приборы перешли в режим ожидания, кроме одного, называемого ноль-навигатором. Этот прибор ориентировался среди сплетения кротовых нор и корректировал курс Альбатроса. Томительнейшее время, которое нечем занять. Суар даже подумывал, не разбудить ли Логана, чтобы скоротать с ним тоскливое время за беседой, но тут вспомнил о Сумико. Как она там, в Ёсиваре? А почему бы и не сходить туда? Суар не знал, можно ли повторно возвращаться в одно и то же сгущенное пространство. Как бы не было последствий. Но, как говорится, попытка не пытка. Главное, не зависать слишком надолго. Возможно, на этот раз развязать пояс кимоно получится быстрее.

   Насвистывая «Легкий утренний бриз» Суар направился ко входу в модуль сгущенных пространств и вставил брикет в гнездо. Серебристые створки дверей привычно разъехались в стороны и изнутри дохнуло влажноватым, теплым туманом.

   Вечерело. В Ёсиваре шел дождь. Суар сперва пожалел, что не захватил с собой водонепроницаемую накидку. Вскоре он обратил внимание на прикрепленный к поясу предмет, похожий на трость. Предмет шуршал бумагой. Суар видел такие на картинках и догадался, что это зонт. С большим количеством спиц, простым рисунком, вощеной бумагой в качестве водоотталкивающей основы.

   Суар раскрыл зонт. Теперь он заметил, что меч на его поясе отсутствует. Повсюду висели листочки с указом императора Муцухито, запрещавшим ношение мечей. Суар чувствовал, что Додзаэмон недоволен, так же как недовольна и большая часть посетителей квартала. Бесстрастными оставались только лица гейш, лица, но не их глаза, приглашающие зайти и обещающие наслаждения.

   Суар на ходу кинул несколько кругляшков понравившимся ему гейшам. Девушки благодарно кланялись и лепетали что-то о его красоте, приглашая зайти. Но Суар стремился к Сумико.

   Вот наконец и домик с чайной терраской. Японка в возрасте, так называемая наставница, уже знакомая Суару, возилась с жаровней, грея воду для чая. Увидев пришедшего, она хмыкнула.

  – Она ждет тебя. Но сначала...

   Суар догадался, что речь идет о кругляшках. Ему показалось, что их количество в кармане уменьшилось по сравнению с прошлым разом, но он виду не подал. Сформировал наощупь стопочку из пяти-шести монет с квадратной дырочкой, положил их на чайный столик. Наставница схватила монеты, пересчитала, хмыкнула и повернулась спиной к Суару, давая понять, что проход свободен.

   Сумико обрадовалась ему, подбежала и обняла. Эмоции юного создания выглядели так естественно, что Суар растрогался.

   – Как твои дела, малышка? Ждала меня?

   – Да, мой прекрасный друг. Очень ждала. Ты ведь заберешь меня отсюда, как обещал, правда?

   От Суара требовалось ответить, но ему в голову не приходило ничего умного.

   – Тебе тут плохо?

   Хотя он и был самураем, реакция его видимо отставала, потому что хлопок по физиономии веером он прозевал. Острый край веера оставил на носу царапину, которая сразу стала кровоточить.

   – Вот побыл бы на моем месте, посмотрим как бы ты запел. Весь день кипячу чай, перетираю пряности и косметику, мажусь вот этим, что даже москитов отпугивает. И молюсь Будде чтобы ничего не поджечь, видишь, все тут бумажное.

   Суар обратил внимание на горящие свечи. Они распространяли аромат от москитов и видимо выполняли еще ритуальные функции.

   – Ну, будь осторожнее, милая. Не играй с огнем.

   Видимо он опять сказал что-то не то, потому, что Сумико повторно замахнулась веером. На этот раз он оказался начеку и успел увернуться.

   – Утром и вечером гуляет ветер, он опрокидывает ширмы. На прошлой неделе Ринако обвинили в умышленном поджоге чайного домика, хотя пожар устроил напившийся гость, и приговорили к смертной казни. Знаешь каково это, каждый день трястись, что тебя могут повесить без всякого повода?

   – Знаю, солнышко, – глубокомысленно заметил Суар, опять чувствуя, что высказывается невпопад.

   – Ты уже давно обещал меня выкупить. У тебя проблемы? Дайме не платит тебе денег?

   – Солнышко, знаешь, Япония становится мирной страной, воинское искусство теряет свою востребованность, вот и приходится изыскивать иные способы сводить концы с концами.

   – Великий Будда, что это?

   Сумико якобы только теперь заметила его зонт.

   – Ты обменял зонт на меч? Ты больше не самурай?

   Суар почувствовал, что начинает выходить из себя.

   – Мой друг, – он старался собрать остатки спокойствия, – указом императора только что запрещено носить мечи. И если найдут меч – его отнимут. А то и самого заберут в кутузку.

   -А-ха-ха!

   Сумико захихикала.

   – Заберут в кутузку, а финансов откупиться-то и нет. Вот умора.

   Суар опустил глаза. Что тут скажешь? Он же не виноват, что парни из института прикладной истории вселили его в тело нищего самурая? Всего этого не объяснишь насмешливой Сумико, водящей из стороны в сторону веером, как кобра головой, в ожидании удобного момента, чтобы нанести удар по носу.

   – Знаешь, малышка. Раз уж я пришел... давай продолжим игру с кимоно, хорошо?

   Сумико покраснела.

   – Что я, шлюха по-твоему? Я вольная гейша, с кем хочу с тем сплю, понятно? А ты меня обидел, потому что не выполняешь своих обещаний. Кто обещал меня забрать и увести в страну свободы?

   – Я обещал?

   – Ну да. Ты забыл?

   – А ты не могла бы напомнить?

   – Эх ты, самурай склеротик. Саке меньше пить надо. Но ладно, я напомню.

   И она утробно, как в театре кабуки, разводя в руки в стороны и приседая, начала пересказывать.

   – В этой стране, куда я тебя заберу, звезды такие большие, что их можно снимать с неба и класть в карманы. И каждая как бриллиант, который можно носить на шее в качестве украшения. И там никогда не бьют слуг. Там вообще никого не бьют. И никого не убивают, никого не казнят из-за пустяков. Там не бывает выгребных ям, чумы и цунами. Там каждый день приезжают артисты и дают представления. Там не надо работать, потому что еда растет на деревьях, а дома – сами деревья, они растут на корнях, как грибы, заходи и живи, и все летают на птицах. У каждого своя птица. Тебе дальше продолжать или хватит?

   – Хватит, хватит, – поспешил прервать девушку Суар.

   – Вот так-то. Так что не обессудь, пояс не развяжется. Самое большее, что могу предложить это чайную церемонию. Есть хороший улун, его всего два раза заваривали. Будешь?

   – Улун так улун.

   Суар пожал плечами. Ну и свинья же этот Додзаэмон. Такую девушку испортил. Навешал ей лапши на уши, а сам...

   Он понюхал пригоршню улуна, поставленную перед ним Сумико. Уселся на подушках. Немного неудобно, но что поделаешь? В чужой монастырь со своим уставом не суются.

   Мысли продолжали крутиться. Впрочем, может Додзаэмон тут и не при чем? Его возможно и не спрашивали, когда вселяли в его тело... кого там?

   Суар принюхался к аромату улуна третьей заварки из высокой чашечки, позволил девушке совершить странные манипуляции, похожие на вытаскивание клеща из кожи, с чашками, наконец, вытянув губы трубочкой, всосал содержимое маленькой чашечки.

   – Тебе нравится, прекрасный господин?

   Сумико явно издевалась.

   – Да, превосходно, – ответил Суар. По правде говоря, он бы предпочел улун покрепче, но не был уверен, что сообщение об этом не прозвучит оскорблением. Восток дело тонкое даже для него, потомка австралийки и аборигена Тасмании.

   – Знаешь, мой прекрасный господин, – глаза Сумико опустились и по щечкам покатились слезинки, – я подумала, что...

   – Что, мой друг?

   Сумико опять, как по волшебству превратилась в покорное и хрупкое существо, нуждавшееся в защите.

   – Мои чувства к тебе слишком сильны, чтобы...

   Она затряслась от беззвучного плача. Суар подсел к девушке и нежно обнял ее за плечи. Черт возьми, а может попробовать с поясом?

   Свободная рука незаметно, как у щипача, потянулась к узлу а губы, еще теплые от улуна третьей заварки, шептали ласковые слова прямо в ушко девушки.