Текст книги "Травоядный. Том II (СИ)"

Автор книги: Лев Белин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Травоядный. Том II

Пролог

– Господин… – тихо сказал Грент Фрайс, стоя у дорого украшенных дверей в покои наместника. С той стороны лились возбуждённые стоны и тихое пыхтение.

Ему было поручено взять побег невольников под свой личный контроль. И докладывать непосредственно наместнику! Он недоумевал, откуда у столь высокого лица интерес к такому пустяку. Но, как хороший и верный подчинённый, он беспрекословно выполнял приказы вне зависимости от собственных желаний и возникающих вопросов.

«Сначала приказ выполняется, и лишь затем обсуждается» – постоянно вспоминал он слова, будто выбитые у него в мозгу после многих лет в имперской армии.

– Долго он уже так? – спросил он у двух Масок, стоявших по двум сторонам дверей, и сглотнул.

Но те даже не повернули голов, прикрытых блестящими масками – тигра и волка. Они не подчинялись никому кроме наместника. И даже если вопрос задавал он: глава разведки, самый высокопоставленный орлид города и весьма уважаемый Золотой гражданин. В ответ слышалось лишь ровное дыхание и безразличное молчание.

– Ладно… – прошептал он и вновь постучал в двери костяшками пальцев. – Господин… Грент Фрайс с докладом…

Ему не раз приходилось бывать на поле боя. О чём свидетельствовал его клюв, точнее – оставшаяся половина клюва. И также красноречиво – железная лапа, заменившая родную, потерянную во времена Второго Священного похода. Сначала он сражался как солдат разведки, зачастую забиравшийся очень далеко за линию фронта, в самый тыл. А затем и как офицер и командир, что железной рукой вёл в бой сотни птицлингов и часто шёл в одном строю с ними.

– Спокойно. Дыши. Ты выполнил приказ. Нужно доложить. – повторял он про себя, тихо, шёпотом.

Но сколько бы он не увидел за свою жизнь смертей, пыток, разрушающих душу и разум сражений, приносивших за собой устеленные трупами поля. Он не мог заставить себя… не бояться… Ариса Крима.

Он вновь постучал, стукнул два раза, и стоны за дверью стихли. И в то же мгновение накатила слабость. Грент с силой напряг единственную ногу, сжал клюв, да так, что выступили острые края челюсти.

«Сейчас позовёт, сейчас позовёт. Держи себя в руках! Ты кто, мать его! Сука!» – мужался он до той поры, пока не услышал.

– Войди…

Желание сбежать накинулось на него, словно пантера на буйвола! Страх вгрызался в его, казалось бы, закалённый, бесчувственный мозг! Он коснулся дрожащей ладонью дверной ручки и нахмурился, открывая дверь. Свет множества свечей ударил ему в глаза, он зажмурился, опустил голову. Шаг, второй. Послышался скрип кровати. Грент заморгал, глаза привыкали к свету, и он поднял голову, сжимая кулаки, заставляя себя.

– Господин наместник, я… – начал он и тут же сбился.

На кровати лежали две белые медведиды. Глаза, наполненные болью и страхом, были выпучены, из самых краешков вытекала кровь.

«Мертвы! Я же только что слышал…» – задумался он и тут же резко перевёл взгляд на наместника. Сердце сжалось.

Он был полностью обнажён. На шее весел медальон, не именной, странный, огранённый в форме капли изумруд. Переплетения мышц казались жуткими, чудовищными, словно живой доспех. Вены подобно изощрённой системе корней покрывали конечности синими щупальцами, едва не светящимися от пышущей энергии души. Пугающее тело покрывали сотни шрамов. Грент безошибочно узнавал их природу: боевые, от болезней или пыток. Но многие на теле наместника были непонятны ему, ровные, чёткие, почти бесследные. Таких он никогда не видел.

– Мои гостьи с севера, – заговорил наместник жёстким, тяжёлым голосом, объясняя, что за мёртвые женщины в его кровати, – Им казалось, что грабить мои торговые суда – хорошая идея. Но, благо… – он сделал несколько шагов навстречу, – Я сумел их переубедить.

– Аа-ах! – вскрикнул Грент.

На него навалилась неведомая сила, вдавливала в пол, сгибала колено! Он рухнул, железный сустав царапнул паркет! Каждый внутренний орган, казалось, стремится вылезти через зад!

– Скажу тебе, они не отличаются любовными умениями, изысканностью или нежностью. Но сполна компенсируют всё это – страстью и пылом! – сказал он всё так же жёстко, – Но этого оказалось недостаточно, чтобы искупить их преступления. И я не вправе даровать им жизнь, ведь на то лишь воля Дигора, – он вытянул руку и ухватился пальцами за обломок клюва Грента, – Как думаешь, Кирак была бы более милосердной? Или, может, она бы выбрала более подходящее решение?

Грент не мог оторвать взгляда от глубоких, тёмных глаз наместника. Пустота, бескрайнее небытие – вот что он в них видел. Его мозг судорожно пытался найти ответ. Но не мог, мысли путались, спотыкались. Потоки разума будто обратились в желейные реки, тягучие, медленные.

Он только и смог прохрипеть:

– Про…шти…те…

Наместник ухмыльнулся и убрал руку. Развернулся и пошёл к кровати. Взгляд орлида зацепился за два изогнутых шрама на спине наместника, почти одинаковых, параллельно утекающих рядом с лопатками.

– За что ты извиняешься? – спросил наместник, стягивая медведиц на пол, он делал это руками, – За поражение своей богини? Или за своих зорких собратьев, что так долго искали беглецов? За свою некомпетентность? А может, за этот несправедливый мир?

Орлиду нечего было ответить, он молчал, отпустив голову. Стыда он не испытывал. Только страх. Холодный ужас, пропитывающий душу. Он уже не искал его источника, природы этого, казалось бы, позабытого чувства. Только хотел поскорее покончить со всем.

– Господин. Беглецы пойманы. Только… – он вновь запнулся, страшась вызвать гнев наместника, но, сглотнув, продолжил, – пойманы не все.

Арис Крим сел на кровать и положил локти на колени. Он не говорил, казалось, обдумывал что-то.

«Он прикончит меня. Точно прикончит, – думал Грент и вспоминал свою малютку Шайю… Она останется одна из-за каких-то беглых зайцев! Бл**ь! – Нет. Я сам виноват, расслабился в тепле. У гражданской кормушки. – осознавал он. – Я должен заслужить одобрение! Исправить всё!» – решил он.

– И кого вы упустили? – наконец спросил наместник.

– Господин, я всё исправлю… Простите ме…

Треск! Чавк!

– ААА! Нога! – закричал орлид и тут же схватился руками за клюв, не давая себе продолжить.

Кость вышла из плоти рядом с коленом и торчала окровавленным обломком! Её острый край почти касался коленной чашечки! Орлид смотрел на неё и почувствовал, что сознание утекает!

«Нет! Упаду, он точно убьёт меня! – вспыхнула мысль. – Продолжай! Говори! Ради Шайи!»

Он убрал трясущиеся руки от клюва, лицо исказилось гримасой боли. А наместник с интересом, всё так же с локтями на коленях, наблюдал за ним. Грент сжал кулаки до хруста суставов и заговорил неровно, сбивчиво, но уверенно.

– Ушёл один невольник! Слепец! Ему не выжить в джунглях! – вспышка боли озарила разум, он почувствовал подступающую тошноту и попытался отправить энергию души к ране, но потоки не подчинялись ему, будто взбесились. – Ещё один мёртв. Двое других пойманы – боец Декс и лекарка Лита! Ар-р… – боль терзала, мешала говорить.

– Вот так, теперь ты похож на офицера. Чётко, по делу. Продолжай. Расскажи, что за свет видел весь город? Каковы потери? Поймали ли сообщников? – спокойно задавал вопросы наместник.

Холодный пот стекал по орлиной морде, капал на ногу, щипал рану! Лицо Грента побледнело, в глазах двоилось, ему казалось, будто его энергия утекает из тела. Но, собрав волю, он продолжил:

– Зайчиха… Она, похоже, пробудилась.

– Интересно. – прошептал наместник.

– Погибли два младших патрульных – оба первой Сферы, неофициальный чародей и два надзирателя, тоже первой Сферы, – проговорил орлид, замолк на мгновение, скривившись от очередного импульса боли, и продолжил: – Двое надзирателей задержаны также…

– Что за надзиратели погибли? – спросил наместник.

Грент на мгновение задумался: какое дело наместнику до вшивых надзирателей? Но сразу же ответил:

– Волкид Рихан и тигрид Хавир.

– Рихан… Сдох, значит… Я думал, он послужит немного дольше.

«Он знал его? Как ему служил какой-то Ржавый отброс?» – подумал Грент.

– А причина смерти?

– У тигрида, очевидно, отравление. Первичный осмотр указывает на это. А волкид… Там сложнее. Лекари не дали мне точного ответа, – ответил орлид, хотя у него были мысли на этот счёт.

– А сам как думаешь?

«Я видел, как зайчиха высушила его. Он усох прямо на моих глазах, и она касалась его. Но могу ли я об этом рассказать?» – задумался Грент.

– Совсем никаких мыслей?

– Я… думаю, это Дар. Той лекарки. Вы ведь тоже слышали легенды, старые сказки.

– Сказки. Легенды, – проговорил наместник, – Наследница жизни – любовница смерти. Красивая история.

– Я лично видел, как зайчиха одним касанием иссушила волка. Она будто вытянула из него всю жизнь. Уверен – это Дар.

– Всё интереснее и интереснее… Продолжай.

Новая волна боли полоснула по рассудку! Орлид скривился, взглянул на лужу крови под собой, но сумел поднять голову и заговорить:

– Лис. Наземный… Искатель, также помогал им, насколько нам… стало известно. Он скрылся, но по его следу уже пошли Ищейки, – перед глазами всё плыло, язык начал заплетаться.

– Продолжай. – велел наместник, и Грент не мог сопротивляться приказу, словно заговорённая марионетка.

– Надзиратели, левид по имени Сафил и воронид Намт, также сопровождали Рихана. Заключены под стражу, допрашиваются. Проводятся сыскные мероприятия… – его повело, – Опрашиваются свидетели… Доклад… Глава Законников…

– Вот и кончился доблестный Грент Фрайс. Ветеран, Золотой и уважаемый гражданин, – проговорил наместник и махнул рукой.

Тело орлида мгновенно сложилось пополам! Обнажённая кость проткнула грудную клетку, он захрипел, изрыгнул кровь! Голова пыталась подняться, посмотреть на своего убийцу, но вскоре рухнула безвольно.

– Первый, Второй! Уберите тела из моих покоев! Отнесите их Мант’касу! И приведите Михаэля! – крикнул наместник и встал.

Он прошёлся по паркету до высокого изысканного кресла, на его спинке висел халат. Он набросил его на плечи и вышел на балкон. Его покои располагались в западной части особняка, так, чтобы он мог видеть арену. Ему она нравилась. Эдакая прихоть, думали многие. Но он вкладывал в этот каменный храм смерти и зрелищ куда больший смысл.

– Наконец-то садистские наклонности сына сослужат службу. Может даже что-нибудь узнает, – говорил он сам с собой, – Жаль, конечно, подопытный номер три сбежал, четвёртый мёртв. Ну хоть вторая меня порадовала. Да и первый, похоже, совсем не прост, – он легко улыбнулся, словно довольный родитель, наслаждающийся успехами детей, – Турнир был бы весьма печальным, если бы мои любимые зайчата сбежали… А ведь я приготовил им такие развлечения.

Глава 1
Одно слово

Иной раз, кажется, ты вот-вот присунешь судьбе,

Как сзади подбирается её приятельница – случайность.

Бьёт под колено, и забивает голого, грубой реальностью.

Кромешная тьма… Она укутывала меня, словно заботливая мать.

Она ничего не требовала взамен, бескорыстно дарила покой.

Мысли растворились в пустоте, рассыпались прахом.

Звуков не было. Запахов. Ощущений.

Материальное не имело значения.

Чувства, обещания.

Покой.

Долгожданное – ничего.

Я раскрыл глаза! Резко, до боли неожиданно! Почувствовал твёрдый и холодный пол! Пульсирующую боль в голове, завывающие кости и кричащие мышцы! Жарко! Сердце колотится как озверевшее!

– Бл*ть… – прохрипел я, – А-а-а-рх… – и попытался приподняться.

Тело казалось чужим, деревянным, неповоротливым.

Чужим.

– Ха… Ха-ха! – засмеялся я, и тут же согнулся от вспышки боли, словно запустившей цепь новых по всему телу.

Я сжал зубы до треска, глаза слезились! Каждое движение несло муки! Но, собрав яйца в кулак, я приподнялся на локте, подвинул ногу и кое-как выровнял корпус. Отполз, отталкиваясь целой ногой и рукой, опёрся об шершавую стену.

– Жив, значит? – спросил я сам у себя, – Я либо величайший неудачник, либо любовник фортуны. Только почему-то е**т пока она меня… Хех…

Несмотря на жуткую боль во всём теле, мысли были в порядке. Я полноценно осознавал произошедшее, не совсем понимал, что именно произошло после, но в остальном картина была ясна как день. Очень дерьмовый день в аду.

«Я проиграл, – сокрушительно подумал я, – В шаге от свободы. Просто протянуть руку и взять… И ради чего?»

Перед глазами тут же всплыл образ Литы: нежная зайка, милая, притягательная. Добрая, заботливая и по-настоящему сильная. Он резко сменился другим: яростным, напитанным потусторонним светом! Словно богиня смерти! Она коснулась Рихана, и я видел, как его жизнь просто распылилась, он иссох, будто цветок в пустыне! Та энергия… Даже наместник не вызывал во мне этого чувства… Неотвратимость погибели, стихийное бедствие и смертельная эпидемия.

– Она пробудилась, – сказал я себе, – Та её сила, она за гранью добра и зла.

Щёлк! Послышался звонкий удар железа об железо! Тусклый мягкий свет проник в кромешную темноту камеры, едва осветил каменную коробку без окон, с отверстием для дерьма в центре.

– А постучаться? – спросил я, хуже-то уже вряд ли будет.

Но гость ничего не ответил. Я видел его тёмный силуэт. Громадный, в каком-то плаще. Он сделал шаг, другой – ни звука, будто барс ступает по снегу. Остановился передо мной, с трудом я рассмотрел голову под капюшоном. Маска. Серебряная, в образе гиены.

– Ты по делу? Или… ах… так, посплетничать? – спросил я запинаясь.

Пришелец ничего не ответил, наклонился, поставил что-то на пол перед мной, развернулся и так же тихо вышел.

– Хоть попрощался бы! – бросил я вслед и тут же скривился от боли, внутри что-то взвыло, лёгкие захрипели. – Ну, зато теперь я могу говорить всё, что хочу. Меня не убьют.

Для меня было очевидно, что я им нужен. Не то чтобы слишком, но ведь они ещё те азартные ублюдки. А смотреть на бои зайца, способного сражаться с волком, дорогого стоят. К тому же им, наверное, хочется узнать о сообщниках.

– Ладно, посмотрим, что тут у нас, – сказал я и ногой подвинул нечто, оставленное маской.

Слышался шершавый металлический лязг. Тарелка, значит. Я ухватил её рукой, поставил на ляжку и пошарил по поверхности.

– О, боже! Как это мило! – усмехнулся я, ощущая несколько нарезанных долек. – Значит, им ещё и персиков на меня не жалко, ну точно я им понравился!

Закинул одну в рот и ощутил разливающееся тепло. Организм заработал, энергия потекла по венам, я чувствовал, как каждая клетка принялась восстанавливаться! Казалось, тысячи мелких букашек засновали у меня под шкурой!

Но я совершенно не чувствовал энергии души… ни той дымной, ни вихристой… Но, по крайней мере, они решили меня подлечить. А с остальными проблемами будем разбираться по мере.

– Вы ведь не думали, что я сдамся после одного поражения? – спросил я у неведомых собеседников. – Битву я просрал… Но война только началась.

* * *

Следующий посетитель пришёл спустя часов восемь, если судить по ощущениям, а других вариантов и не было. За это время я успел многое обдумать. Все свои действия с момента, как очутился в этом мире. И чётко осознавал лишь две вещи: слабости непростительны, и привязанности – слабость. Если бы я сбежал, а не ринулся на помощь девке, как херов рыцарь, сейчас был бы очень далеко. Если бы не дал тупых обещаний полумёртвой личности в голове – был бы свободен! Если бы был сильнее – разобрался бы с Риханом и свалил бы к чертям!

И пока меня чуть ли не волокли куда-то по коридору два амбала в серебряных масках, я сделал вывод: «Жалость – в жопу! Гордость – туда же! Слабости – как ни странно, тоже в жопу! – я мысленно кивнул самому себе. – Я больше не собираюсь быть жертвой предрассудков и мимолётных желаний! Теперь каждое моё действие будет вести меня к свободе! И я должен стать настолько сильным, чтобы никто в этом мире не мог вновь заковать меня в херовы кандалы!»

С этим меня швырнули в дверной проём словно уличного котёнка, забравшегося на кухню! Я кувыркнулся и распластался на полу словно звезда! В потолке светились белые камушки, подобные тем, что я видел в древнем языческом храме.

– Зачем же так грубо⁈ – послышался возмущённый голос, молодой, нахальный.

Я повернул голову и увидел кожаные сапоги под тигриную лапу, полированные, покрытые выбитыми узорами. И следом протянутую ладонь, полосатую и далеко не массивную.

«Иди-ка на хер», – подумал я и встал своими силами, пусть и не без труда.

Одежды на мне всё ещё не было, а большую часть тела покрывали пропитанные засохшей кровью повязки. Я расправил плечи, словно не беспокоясь о том, что сверкаю голой задницей, а достоинство похоже на испуганную черепаху. Холодно же. Перед мной стоял высокий тигрид, может, даже моего возраста. Весь расфуфыренный, расшитый камзол, подвязанный шёлковым кушаком. Морда как у наглого кота, шерсть лоснится, блестит нетронутая физическим трудом. От него пахло по-женски, цветами и пряностями.

«И вот это вот будет меня допрашивать? Серьёзно? – подумал я и тут же сглотнул. – А с другой стороны, был бы полуголый бугай весь в шрамах. Я бы хоть знал, насколько хорошее у него воображение: пару раз под дых, пару по голове и немного ногами бока помять. А такие… никогда не знаешь, что у них на уме».

– Присаживайся, – сказал тигрид и указал рукой на стальной стул перед широким стальным столом.

Я молча сел и поёжился от холода стали. Он сел напротив и уставился на меня. В его глазах не было ни хищного азарта, ни угрозы. Мои желваки напряглись, я быстро огляделся. Комната не сильно отличалась от моей камеры, за исключением светящихся камней в потолке, стульев, стола и нескольких вещей, лежащих на нём, на самом краю: сложенный кожаный плащ; плотная кожаная скрутка с двумя ремешками, потёртая, часто используемая; и небольшое блюдце с нарезанным белым персиком.

«Не самые приятные предметы, – подумал я, чётко представляя, что находится в скрутке и зачем плащ. – И куда хуже от понимания, зачем тут персик… Хотя какая мне разница, всё равно к этому придём».

– Начнём, – сказал тигрид и положил ладони на стол. – Моё имя – Михаэль. А твоё?

– Изиншмидт-Хаутауэр, – назвал я самое бредовое имя из тех, что сумел вспомнить. – Или назвать полное?

– Я понял, – выдохнув, сказал он, поджал губы и легонько кивнул.

Я тут же почувствовал, прикосновение руки к правому плечу. С размаху выкинул левую наотмашь, и её тут же перехватили! Я оттолкнулся ногами, но ощутил, будто впечатался в стену! И затем меня втемяшили мордой в стальную столешницу!

– Ладно! Ладно! – закричал я. – Всё скажу!

– Стоп! – приказал тигрид. – Слушаю.

– А… Ты не мог бы назвать имя парня, забравшего твою девственность? Мы с ним тёзки.

Меня приподняли и вновь впечатали в сталь, скулу рассекло, глаз начал заплывать. И вновь! По лицу потекла кровь из разбитой брови, оставляя на столешнице мой автопортрет, сразу после того, как ещё раз вдолбили в стол! Я ощущал, как вмятина приобрела очертания моей заячьей головы.

– Кладите его. – приказал тигрид.

Из-под меня выдернули стул, схватили за лодыжки и закинули с грохотом на стол! Один потянул за руки, другой за ноги. Я сжал челюсти, тяжело дыша сквозь зубы! Попытался потянуть, но хватка оказалась стальной, не двинуться!

«Мы бы всё равно к этому пришли бы, – подумал я, щурясь от света, – Зачем ждать?»

Тигрид встал, я вывернул голову, наблюдая за ним. Он снял камзол и кинул тот на спинку стула. Начал медленно закатывать рукава, не теряя ухмылки.

– Тебе бы лучше не раздеваться, а то тут холодно – простудишься, – посоветовал я.

– Шутить в подобных условиях… – проговорил он и вальяжно пошёл вдоль стола, – Нужно быть либо конченым тупицей, либо самоубийцей. Но я не сомневаюсь, что ты не относишься ни к одной из этих категорий.

Он развернул длинный кожаный плащ, лежавший на столе, надел и принялся затягивать многочисленные ремешки и пуговицы.

– Заяц, убивший двух патрульных и надзирателя, сумевший организовать побег и снявший кандалы, – он взял кожаную скрутку и пошёл в сторону моей головы, – Ты неглуп. И не слаб. По крайней мере для зайца. И делаешь вид, будто не боишься меня, смерти, боли.

Он расстегнул ремешки на скрутке и развернул её прямо напротив меня. В глаза бросились яркие, полированные инструменты: щипцы и зажимы, ножи и молоточки, пилы. Мечта садиста.

– Но ты ведь уже всё понимаешь, да? – спросил он, смотря мне в глаза и одновременно нежно проводя пальцами по скальпелю.

– Естественно. – ответил я с беззаботной физиономией, чётко осознавая, что ближайшие часы будут незабываемыми, – Ты еб*чий извращенец, садист и, возможно, импотент. Ведь иначе я не могу объяснить тягу к подобным увлечениям. Даже если бы я назвал тебе имена моей кошки, троюродной бабули и твоего женоподобного портного, ничего бы не изменилось, – ответил я с издевательской улыбкой.

– Ну-у… Вообще мне стоит сказать: мол, всё было бы не так. Но я не буду этого делать. Ведь мне впервые попался такой рассудительный и дерзкий гость, – проговорил он с нежностью, вытаскивая скальпель, – Неужели ты не боишься умереть? Это же противоестественно. Каждое, даже самое жалкое существо, в первую очередь стремится выжить, – спросил, наслаждаясь своим отражением в полированном лезвии.

– Дело в том, самовлюблённый ты мудак, что вы меня не убьёте. Иначе на краю стола не стояла бы тарелка с белым персиком. Ты будешь меня истязать, мучать, как только сможешь, но только не убьёшь. Я вам ещё нужен. Гвоздь вашего злое**чего турнира! – выплюнул я.

– Тц…! Ну так неинтересно! Всё удовольствие испортил! – расстроенно бросил он, положив скальпель, – Но… тебе стоит знать, что как только я закончу с тобой. – он оскалился жуткой ухмылкой, – Я займусь зайчихой, что была с тобой, – он резко приблизил ко мне своё лицо, щёку опалило звериное дыхание, – Она-то и проверит – импотент ли я… – он лизнул меня в щёку.

Клац! Я дёрнулся, щёлкнул зубами, попытавшись откусить его мерзкий язык! Но он быстро отпрянул!

– О-хо-хо… какие мы агрессивные! Нечего, сейчас мы поубавим твой пыл! – он вновь взял скальпель.

– Прежде чем ты начнёшь, – прорычал я, – Знай, я выберусь! И тогда ты пожалеешь, что я был на этом столе! И даже твои самые смелые фантазии покажутся тебе детскими мечтами… – в конце я шипел и улыбался широко.

Он на мгновение изменился в лице, улыбка исчезла с лица.

– Нет, заяц, ты никогда не выберешься, – сказал он без веселья в голосе, – Приступим.

Следующие часы он резал меня, жёг огнём, разбивал конечности в мясо. Смеялся, много. Они сажали меня на стул, и он вновь задавал вопросы. А я слал его на хер! И всё повторялось заново. Весь его плащ был покрыт моей кровью! Стол стал липким и скользким, комната провоняла сладким металлическим смрадом! И только когда я уже не мог говорить, а сердце было готово разорваться от боли. Он останавливался и запихивал мне в глотку мякоть белых персиков, и меня оттаскивали в мою камеру. Там я лежал в беспамятстве, содрогаясь от боли, что превратилась в сплошной гул! Мне приносили еду, но я не мог есть из-за сломанных пальцев. Но они измельчали её, смешивали с водой и заливали в меня.

И как только я достаточно восстанавливался, меня вновь тащили на тот стол. Он всегда был чистым, как и каждый инструмент из проклятой кожаной скрутки. Тигрид задавал вопросы, я слал его на хер! И вновь оказывался на столе. Всё повторялось по накатанной. Я хрип от собственных криков! Разум отказывался хоть что-то понимать, бесконечно находясь в плену боли. Даже говорить я почти не мог под конец очередной встречи. Только одно слово слетало с моих губ: «Убью». Спокойное, равнодушное и неотвратимое.

Я не знаю, в какой момент я начал рассказывать. Всё смешалось в единое нескончаемое пятно пыток. Мой разум уже не ведал, что происходит, только тело желало, чтобы это прекратилось. И я не контролировал себя. Он узнал всё, с каждой встречей всё больше. Я рассказал ему о Хорте и Миллисе. Рассказал, что убил Ронта и Тату. Всё! Каждый элемент плана, каждый свой шаг!

И тогда меня вновь отправляли гнить в камеру. Но каждый раз… каждый… я говорил перед тем, как меня уводили: «Убью».

Затем я начал взывать к Дексу, умолять его занять моё место! Забрать это проклятое тело! Но он был глух!

И снова произносил то же самое слово…

Я молил тёмную сущность дать мне силу! Обещал отдать душу, всего себя в служение ей – за возможность дать отпор! Но она была глуха!

И я опять обещал прикончить его…

В какой-то момент я начал рассказывать о том, что рождён не в этом мире! Рассказывать про отца, убившего мать, про наставника, про всё, что знал о прошлой жизни. Он даже решил, что я сошёл с ума от пыток.

Но я вновь шипел сквозь боль, окровавленной ухмылкой: «Убью».

И однажды, не знаю когда, ведь уже не считал наши встречи, он объявил:

– Вот и всё, наши чудесные свидания подошли к концу.

Он в этот момент укладывал инструменты в скрутку. А я сидел на холодном стуле, покрытый кровью, шерсть липла, и я весь трясся.

– Признай, ты ведь будешь скучать по нашим встречам? – спросил он.

Я поднял полумёртвые глаза, уголки моих губ дрогнули и растянулись.

– Запомни, тигр, всё… всё, что ты со мной сделал… кха-кха! – я закашлялся кровью.

– Да-да, ты сделаешь со мной. Ты уже это говорил, я помню, – ответил он, расстёгивая пуговицы на плаще, – Сомнительно, что у нас ещё будет возможность пообщаться столь близко.

– Ха… ха… – вырывалось у меня, дышать было трудно, – Не беспокойся… я позабочусь, поверь…

– Обещаешь? – спросил он.

– Обещаю, – ответил я и добавил: – Я всегда сдерживаю обещания…

– Ну, посмотрим, – сказал он и подошёл ближе, – Знаешь… – он опустил голову к моему уху, – Она часто звала тебя, пока я был с ней. Кричала: «Декс, Декс»! Ха-ха-ха! Умора!

– Какой же ты ублюдок, – прошипел я, но даже не попытался что-то сделать, Маски пресекали каждую мою попытку.

– Прощай, – бросил он и прошёл к двери, открыл её и остановился, – Знаешь, распорядитель игр приготовил нечто особенное на открытие. Тебе понравится.

Он ушёл, а меня отволокли в камеру.

Мне приносили мякоть персиков, еду и воду, пропихивали подносы в прорезь внизу двери. Но больше её не открывали. Время текло, я не пытался считать. Но кажется, прошло около недели, прежде чем кто-то навестил меня. И всё это время я звал Декса, Черныша, пытался нащупать энергию души. Но ничего не откликалось внутри меня. И я беспрестанно подготавливал своё тело, учился его контролировать, растягивал мышцы и связки, медитировал.

Клацнул дверной засов, и она отворилась. Пребывая постоянно во мраке камеры, без света, я теперь великолепно видел в темноте. И сейчас в проёме стоял… Фиро?

– Ну привет, заяц по имени Декс, – с ухмылкой сказал он. – К сожалению для тебя, а ещё больше – для меня, я твой ответственный. И всё из-за того, что кому-то не сиделось спокойно в комфортабельном бараке, – он отхлебнул из фляжки. – Но мы об этом ещё поговорим. А сейчас поднимай свою задницу и за мной!

– Турнир? – спросил я.

– Именно так, зайчик, – ухмыльнулся Фиро. – И чем быстрее ты помрёшь, тем быстрее я займусь своими делами. Так что ты уж постарайся!