Текст книги "Последний Приказ (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Помощи в общем, и не требовалось. За те мгновенья, что Бернарду отвлекся, брат Тибо оказался уже в совершенно другом месте. Он двигался по сложной непредсказуемой траектории, каждое изменение которой приводило его на позицию укрытия, для удара мечом, или выстрела из болтера. Прекрасные статуи взрывались под ударами лазерных лучей, осыпалась мозайка, шипел опаленный мрамор, – и гибли мятежные солдаты СПО. Они разваливались под ударами меча, и падали с галереи пораженные священными болтами. Тибо снес голову ближайшему солдату мечом, забежал в очередную нишу (после чего оттуда раздался дикий предсмертный крик) и выскочив вновь пальнул из болтера в убегавшего по коридору солдата. Тот еще не успел рухнуть, а Тибо уже снова развернулся, выискивая оставшихся врагов. Затем тибо вновь сместился в нишу, (где теперь на пьедестале вместо статуи торчали лишь две сиротливых мраморных ноги в греканских сандалиях). Не опуская цепного меча, и обшаривая все вокруг взглядом, он примагнитил болтер к бедру. Освободившаяся рука десантника мгновенно присоединила к болтеру новый магазин, и через секунду тот опять был готов к открытию огня.

Стрелять было больше не в кого.

– Так вот оно какое, болтер-порно... – благоговейно пробормотал комиссар, окидывая растерзанные тела десятков врагов.

– Что? – Брат Тибо удивленно повернул к нему свой шлем.

– Болтер-порно, – повторил комиссар – Говорят, так называется особый стиль боя Адептус Астартес.

– Хм, – никогда не слышал. – Едва заметно качнул шлемом Тибо. – Может быть, где-то в других орденах...

Трансчеловек развернулся, и пошел к противоположному выходу из круглой залы. Там был украшенный зеленым малахитом коридор, который выводил на улицу. Бернарду семенил вослед. Они оказались в большом внутреннем дворе. Изысканная красота этого места понесла большие разрушения. Мраморные колонны были исщерблены, портики обрушены, и везде во дворе лежали тела Солдатов СПО. Судя по свернувшейся крови и посиневшим лицам, они умерли уже какое-то время назад. В центре двора, рядом с разбитым вдребезги мраморным фонтаном, лежало то, что навеки упокоило здесь мятежников; передовая десантная капсула «буря смерти» с автоматическими оружейными системами. Здесь она поработала славно. Теперь капсула стояла безмолвной, опаленная и поврежденная огнем. Но до этого она, похоже, успела израсходовать большую часть боезапаса.

Тибо быстро пересек двор, стараясь не подставляться на открытых местах. Три раза его болтер простучал одиночными. Один раз после этого с крыши, свалилась снайперская винтовка, а куда попали остальные – Бернарду был уверен что попали – комиссар не увидел.

Тибо подошел к выходящему на площадь зданию с красивым портиком, и ударом могучего ботинка разбил кованную железную дверь. Как только слетевшая с петель дверь рухнула, изнутри помещения ударил мелта. Тибо отпрянул, а комиссар почувствовал, как его волосы на голове свернулись от полыхнувшего жара.

– Кто ты?! – Закричал из-за двери истеричный голос. – Кто бы ты не был ты дорого заплатишь за свою победу! Назовись!

– Я рыцарь-в-праве, пятый декурион четвертой роты ордена "Многоглазых Пардусов", Адептус Астартес, брат Тибо. – Пророкотал космодесантник. – Говоря проще – я твоя ужасная кончина.

– Астартес!.. – Обреченно протянул голос изнутри. – Вы все-таки пришли...

– Мы всегда приходим, – ровным голосом ответил брат Тибо. – На этом стоит Империум.

– За дверью на секунду замолчали.

– Не стреляйте. – Выдохнули за дверю. -Я Флавиан Пульцарий, капитан розовых стражей, племянник губернатора. Ради императора. Мы сдаёмся. Мы готовы принять от вас любые условия нашей капитуляции.

– Принимайте, – буркнул Тибо, – и прижавшись к косяку, забросил внутрь гранату.

***

Определенно Флавиан Пульцарий, знакомство с которым брата Тибо вышло очень коротким, было слишком болтлив. За пару фраз улучшенный слух космодесантника дал точное представление, где именно внутри залы скрывался мятежник. После того как граната «подмела», Тибо тут же ворвался внутрь, – – там в холле, между двух разбитых малахитовых ваз обнаружились остатки баррикады и станковой мелты, которая своей детонацией тоже добавила мощности взрыву. Какие из многочисленных остатков принадлежали Флавию, брат Тибо так и не понял, но оно его и не слишком заботило. Возможно это была вон та нога, в остатках розового галифе и до блеска начищенном сапоге со шпорой, что свисала с люстры...

Тибо двинулся дальше, сверяясь по плану на ретинальном дисплее. Десантники распределились по комплексу. Гарен, Лютер, Жерард, и Хартман отключали генератор пустотных щитов. Алоф, Эврар, Вилье, и Каспар, под командованием Галлеаццо, должны были выполнить главную цель миссии, и добыть в храме цитадели реликварий с останками святого. На себя брат Тибо взял скромную роль вторичной цели, – навестить мятежного губернатора. Только что он прошел первый этаж и приемную гостеприимного дома.

Тибо двигался вперед. Здесь было довольно много мятежных солдат СПО, с неплохой экипировкой. И сражались они с храбростью отчаяния. Это несколько замедляло продвижение, но критического отставания от графика не вызывало. Комиссар Бернарду упрямо тащился за спиной, что несколько раздражало... Зачистив очередную залу Тибо приостановился, прослушать доклад по внутренней линии.

– Упорное сопротивление на нижних уровнях, – сообщил Гарен, сквозь треск легких помех. – Противник пытается организовывать засады. Трон Терры!.. – По каналу Гарена донесся мощный треск лазерного огня и взрывов. – Киркумдедерунт нос!.. Вот недоноски...

– Гарен? – Переспросил Тибо, вынимая визжащий цепной меч из разрубленного мятежника – проблемы?

– Никаких, – хохотнул Гарен. – Если враг окружил, за ним хотя бы не надо бегать... Я у генератора.

– Хорошо, кончай с ним. Консерватор Галеаццо?

– Мы в храме, – доложил консерватор. – Нечестивцы страшно осквернили его... Ведем поиск. Разделимся братья, дуос эт дуос.

Тибо тем временем миновал тронный зал, и дошел до приемных покоев губернатора Генеди. Здесь сопротивление было особенно отчаянным. Это стоило ему еще одной гранаты и двадцати восьми патронов для болтера. Надо отдать должное, бредущий следом комиссар с трофейным лазганом, помог ему сэкономить три болта... Последний гвардейский офицер, увидев что стало с его друзьями, попытался сдаться, отбросив оружие. Боеприпасы следовало беречь, и с ним Тибо разобрался аккуратным ударом бронированного кулака. Как учил его когда-то давно погибший наставник, – удар должен быть такой силы, чтобы гарантированно привести к черепно-мозговой травме, но при этом не разбить черепную коробу и не запачкать перчаток, ибо потом в них будет скользить оружие... Тибо все сделал аккуратно.

Астартес огляделся, осмотрев превращенный в обломки деревянный стол, разбросанные покалеченные стулья, и застывшие тела, из которых вытекала последняя кровь. За украшенной сусальным золотом дверью была приемная губернатора. Его могло там и не оказаться. Мятежные политики были хитрыми зверями, которые всегда норовили иметь запасной план, тайный ход из дворца, спрятанный в укромном месте скоростной космический варп-бегунок... Не раз в своей жизни Тибо видел, как правитель заваривший кровавую кашу на своей планете удирал, и больше его никто не видел. Служи о неумолимости имперского правосудия были необходимы, но сильно преувеличены... Но кажется, на этот раз имелся неплохой шанс познакомится с губернатором. Уж слишком отчаянно охрана дралась именно здесь. Видимо местный правитель был слишком глуп, чтоб иметь запасной план. Или что-то пошло не так с этим планом. Возможно эксцесс исполнителя, – например пилот космического корабля увидев что стало с планетой, удрал не дожидаясь повелителя. Возможно что-то еще. Тибо это не очень интересовало. Он подошел к двери, встал у косяка и ударом бронированного локтя вышиб дверную створку с петель. Через секунду Тибо мягко скользнул внутрь, тут же смещаясь в сторону от прохода, выискивая болтером цель.

Лишенная смысла роскошь. Так можно было описать рабочую залу Губернатора. Весь дворец был слишком помпезным. Чересчур много резьбы, золота, картин – отражение амбиций и отсутствия вкуса владельца. Здесь, в «рабочем» кабинете все это достигало апофеоза. Но Тибо не смотрел на убранство. За полированным столом, рядом со стеной, украшенной десятками картин в дорогих рамах всех возможных размеров, сидел человек. Единственный здесь. Руки его лежали на столе, без оружия, поэтому Тибо не убил его сразу. Согласно пиктам, имевшимся у него, Тибо опознал планетарного губернатор Генеди. Опознал с трудом.

Даже трасчеловеку потребовалось некоторое время, чтобы соотнести пикты довольного жизнью, лоснящегося вельможи, с тем существом что сидело за столом. И дело было не в том, что губернатор оказался затронут порчей хаоса. Порча была, – достаточно было взглянуть на находившийся в углу залы алтарь, с нечестивыми символами поклонения. Но на самом губернаторе порча внешне никак не отразилась Он не отрастил рогов, не имел щупалец и клешней, не было у него ни псевдоподий, ни ложноножек. Просто это была тень человека с пиктов. Сломленный, уже ничего не ждущий, с обвисшими щеками и серым от отчаянья лицом. Пустая использованная оболочка. Обманутый. Как и большинство, кто вступил в сделку с хаосом.

Тибо мимолетно подумал, – надо ли ему предварительно сообщить губернатору, что с ним сейчас произойдет. Но потом решил не тратить время. Он был не сторонником бессмысленных разговоров и мелодраматических сцен. Кроме того губернаторская охрана опалила окрас и повредила своим огнем внешние слои его доспехов, от чего космодесантник испытывал раздражение. Единственное что задержало его еще на долю секунды, – выбор способа. Убить губернатора руками, или потратить один болт? Тибо всегда славился среди братьев осторожностью и здравомыслием, поэтому он решил не марать руки о еретика, – подняв болтер он коснулся спуска. Но выстрела не случилось. Космодесантник услышал за спиной шаги. В приемную губернатора шаркающей походкой вошел комиссар Бернарду.

Палец Тибо застыл на спуске.

Чтож, у комиссара в этом деле был явный приоритет. Это надо было признать. Значит, без мелодраматической сцены все-таки не обойдется. Тибо плавно сдвинулся к стене, держа наготове болтер, стоя так, чтоб держать в поле зрения обоих.

– Он весь твой, комиссар. – Мягко сказал Тибо, и приглашающе показал рукой.

***

Глаза Бернарду застилала багровая пелена. Столько лет... Столько людей... Из-за амбиций вот этого сидевшего перед ним ничтожества! Несколько мгновений он просто смотрел на сидящего человечка. Слишком маленький. Слишком маленький для необъятной ненависти Бернарду. На какую-то секунду комиссар растерялся, не зная, что ему делать. Все приходило в голову, казалось недостаточным.

– Тысячу раз бы тебя убил!.. – Прохрипел комиссар.

– Ну так убей... вялым равнодушным голосом ответил губернатор. – Стреляй. Чего ждать?

– Думаешь легко отделаться? – Брызгая слюной прошипел Бернарду. – Слишком... слишком просто.

С этими словами Бернарду отбросил трофейный лазган, и подняв трясущиеся от ненависти руки пошел на губернатора.

– Гражданин Кассио Геннади, – Зарычал комиссар, наступая на человечка, – Ты обвиняешься в военном мятеже, массовых убийствах гражданского населения, богохульстве и поклонении языческим ложным божкам. Именем Бога-Императора Человечества, я – Витор Бернарду комиссар 280го Патосианского полка, решением военно-полевого суда Астра Милитарум, объявляю тебя смещенным с должности, и приговариваю к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежит. Я лично приведу его в исполнение! Я сожру... твои поганые глаза!

Впервые в пустых глазах губернатора появилось что-то похожее на чувство. Это был испуг. Он повернулся к космодесантинку.

– Зачем вы привели его? – Истерически взвизгнул губернатор. – Он тоже все эти годы был в варпе! Вы же слуга императора!.. Как вы можете... Убейте же меня! Просто застрелите!

– Мне жаль тратить болт, – пророкотал Тибо. – А метод приведения смертных приговоров в зоне военных действий Империума, не регламентирован. Ты связался с силами хаоса, и сейчас узнаешь, что приносит хаос.

– Нет! – Завопил Губернатор, и откинувшись полез в ящик стола справа от себя.

Тибо прицелился ему в голову, но пока не стрелял. Губернатор успел вытащить из стола богато украшенный пистолет, и почти поднес его к собственному виску, когда перелетевший через стол комиссар с животным рычанием врезался в него, и повалил на пол. Пистолет вылетел из руки губернатора и укатился по гладкому паркету в угол залы. Тибо было плохо видно возню комиссар и губернатора за столом. Но когда оттуда раздался первый истошно-мучительный вопль губернатора, он понял, что исполнение приговора началось.

Тибо прикрепил болтер к магнитному держателю на бедре, и развернувшись пошел к выходу из кабинета. За то время пока он шел к двери, губернатор так и не умолк.

***

Тибо сидел в приемной губернатора, пользуясь передышкой, чтобы восстановить силы. Человеческие стулья были слишком малы для огромного астартес, поэтому он сел на стол, за которым некогда сидел кто-то из секретарей. Могучий стол хрустнул и прогнулся, но пока держал.

В коридоре идущим к помещению раздались гулкие, накладывающиеся друг на друга шаги. Тибо не стал поднимать болтер; тактическая карта показывала приближение группы консерватора Галеаццо.

В комнату вошли пять могучих фигур в броне, опаленной и оплавленной вражеским огнем. Галеаццо бережно нес перед собой ларец, украшенный золотом и драгоценными камнями. На боках ларца были видны искусно выполненные миниатюры из жизни почтенного святого. Это был реликварий, или иначе говоря «мощевик» Иеронима Пафлагонского.

– Покажи мне его, – потребовал Тибо, – слезая со страдальчески затрещавшего стола.

Галеаццо аккуратно приоткрыл крышку реликвариума. Тибо подошел ближе, и поглядел внутрь, на останки съеденного нечестивым орчьим предводителем святого.

– Что-то он великоват для человеческого пальца, – пробормотал Тибо, – осмотрев лежащий на бархатной подушке предмет, похожий на коричневую сморщенную фигу.

– Это палец ноги. – Пояснил Галеаццо.

– А-а..

Тибо перевел взгляд на боковую стенку мощевика, где художник среди прочих, так же изобразил момент пожирания святого ужасным Балбагором.

– Тут неправильно нарисовано, – заметил Тибо. – Если не съеден остался только палец ноги, наверно Орк держал святого вверх-ногами.

– Такая миниатюра не вызывала бы почтения, – Предположил Галеаццо.

– Возможно, – согласился Тибо. – Как думаешь, не подверглись ли мощи порче, за время пребывания здесь?

– Я её не чувствую, – сказал Галеаццо, – а подробной проверкой пусть занимается человеческая эклезиархия.

Скрипнула дверь в кабинет, и болтеры астартес направились на звук. В проходе появился комиссар Бернарду, измазанный в свежей крови с головы до пояса.

– Брат Тибо? – Вопросительно позвал брат Алоф, удерживая комиссара на прицеле.

– Все порядке, Алоф, – Тибо показал движением руки, что болтер можно опустить. – Возьмите у консерватора Галеаццо реликварий, и идите к намеченной точке эвакуации. Обеспечьте безопасную посадку громового ястреба, и ждите нас.

– А вы? – Спросил Алоф.

– У нас с консерватором есть еще одно незаконченное дело, – пояснил Тибо.

Галеаццо передал реликвией Алофу, и тот с братьями тяжело потопали к выходу. Тибо облегчённо вздохнул. Операция прошла без потерь. Все его браться живыми вернуться на борт. Во многом, благодаря помощи комиссара и его гвардейцев. Тибо всегда платил свои долги.

Комиссар и его солдаты заслужили благодарность.

Тибо повернулся к комиссару Бернарду.

– Это была славная Битва, комиссар. Вы и ваши солдаты проявили исключительное мужество. Сражаться рядом с вами, было большой честью для меня.

– Для всех нас, – добавил консерватор Галеаццо.

– Да. Для всех нас. – Кивнул Тибо. – Я хочу, чтоб вы знали это.

– Спасибо, благородные господа, – поклонился комиссар. – Я передам ваши отрадные слова моим людям.

– Но сейчас, пришла пора узнать вам кое-что, – произнес Тибо. Он повернулся к Галеаццо. – Консерватор, покажи ему.

– Показать, что? – С недоуменной тревогой переспросил комиссар.

– Подойдите сюда, комиссар, – попросил Галеаццо.

Когда недоумевающий комиссар подошел, Галеаццо заговорил с ним негромко. И Тибо мог поклясться, никогда он не слышал, чтобы суровый хранитель говорил с такой мягкостью.

– На этой планете вы проявили необычайную верность Императору, комиссар. И все же, даже для таких героев как вы, я не могу сделать исключение. Служение Императору – только в правде. Даже капля лжи является путем к падению. Когда человек отворачивает свой взгляд хоть от крохотной истины, свет императора в его душе меркнет. Сейчас я покажу вам, где ложь смогла найти лазейку в ваше сердце. Но я помогу вернуть вам Свет Императора.

– Я... не понимаю... – Пробормотал комиссар.

– Я покажу вам. Не двигайтесь, пожалуйста. – Галеаццо обошел вокруг Бернарду – взял того за плечи, и очень аккуратно развернул к ростовому зеркалу у стены, которое каким-то чудом уцелело в сражении.

– Смотрите, – Приказал Галеаццо, положив свои латные перчатки на виски комиссара, и напрягая данный ему от природы дар. – Император, – это Истина.

С этими словами, от рук Галеаццо к голове комиссара проскользнул мгновенный разряд силы.

Комиссар Витор Бернарду, смотревший на себя в зеркало, – наконец узрел истину.

И закричал.

***

– Докладывайте, Сержант. – Приказал комиссар Бернарду.

– Гарнизон мятежников полностью уничтожен, – Браво начал рапортовать сержант Гусман. – Наше знамя развивается над дворцом. Потери... пока еще не подсчитаны. Похоже, я остался самым старшим после вас в командной цепочке.

– А что Астартес?

– Их "громовой ястреб" стартовал пятнадцать минут назад. – Доложил сержант. Комиссар... – в голосе Гумана появилось легкое сомнение. Они ведь вернутся? То есть... я хочу сказать... они нас не бросят? За нами пришлют?

– Конечно они вернутся, Гусман, – успокоил Комиссар. – Что за глупые вопросы? Все уже организовано. За нами скоро прибудет гвардейский транспорт.

– Это... очень хорошая новость, комиссар! – Расплылся в улыбке сержант. – Значит, все что мы делали и правда было не зря. Мы, мы ведь и правда заслужили награду.

– Служба императору сама по себе награда, Гусман.

– Конечно, комиссар!

Бернарду положил руки на подлокотники кресла. Он устроил свой временный кабинет, все в той же приемной губернатора. Впрочем, все это не имело уже большого значения.

– Слушайте, Гусманн, – Сказал комиссар. – Я хочу, чтобы вы собрали наших людей, и построили их на площади перед зданием. Я произнесу перед ними речь по случаю победы. Губернаторский балкон хорошо подойдет для этого, как думаете?

– Самым лучшим образом подойдет, комиссар! – Радостно заверил Гусман.

– Да вот еще, – Бернарду на мгновение задумался, а потом решился. – Гуссман, поскольку вы сейчас самый старший после меня, я своим решением временно повышаю вас до лейтенанта. Думаю, когда мы вернемся, можно будет решить вопрос и послать вас получить образование. Из вас получится хороший офицер, Гусман.

– Комиссар! Это!.. Спасибо! – Радостно запыхтел Гусман.

– Ничего, Гусман. Все в порядке. Теперь идите. Собирайте людей.

– Есть, комиссар! – Гусман лихо откозырял, и побежал к выходу. Шлепки его разбитых каблуков затихли вдали.

Бернарду облегченно выдохнул. Смотреть в лицо мертвого сержанта было просто невыносимо. Впрочем, стоило перевести взгляд на свои руки, – там он видел то же самое. Бернарду снова кинул взгляд в зеркало. Полусгнившее мумифицированное тело в остатках комиссарской формы таращилось на него из зазеркалья пустыми сухими глазами. Беззубый оскал мертвеца, сухая пакля остатков волос. Пергаментная, местами отвалившаяся кожа... Бернарду поднял руку, и отражение в зеркале исправно скопировало его движение ветхой иссохшей рукой.

Бернарду опустил веки, и устало прикрыл глаза. Все это было словно кошмар наяву. Дурной сон. Казалось, стоит открыть глаза, и кошмар развеется. Но это было не так. Детская уловка не сработала. Он уже пробовал. Мертвец оставался мертвецом.

Как же они все этого не заметили? Как он этого не заметил? В полку ходила шуточка, что комиссар Бернарду может заставить выполнять свой долг даже мертвого. Тогда он слушал эти разговорчики с тайной гордостью. Потом... была чума... Но он просто продолжал выполнять свой долг, и заставлял делать это других. И... Бернарду вспомнил последний штурм.

Вот рядовой Квинтано получает в грудь лазерный луч, и несется дальше как ни в чем не бывало...

Вот Эскудеро, потеряв руку во взрыве, поднимается с земли, и помогает встать товарищам...

Вот лейтенанта Эскобар лишается головы, и несется вперед, – двадцать шагов – пока ноги не запнулись об кочку, а так бы бежал и дальше...

Вот горящий Ледесма, ни издавая ни звука боли передает комиссару полковое знамя...

И вот комиссар. Который, видя все происходящее не замечал ничего странного. Сколько может оставаться активным бойцом, человек с проникающим ранением живота? С пневматораксом? С ампутационной раной конечности? Да сколько угодно! И спесивый мертвец-комиссар, замечая очередное нарушение всех законов медицины, лишь пузырился от спеси: Вот это дух! Наш, патосинаский дух!.. – Это правда было смешно. Теперь, вспоминая задним числом. Губы комиссара помимо воли расползлись в невеселом оскале.

Перед атакой один из его гвардейцев тронул проходящего мимо Ангела Императора, – на удачу. «Не трогай меня!» крикнул космодесантник. Бернарду видел это. Но опять ничего не понял тогда. В возгласе космодесантника он услышал лишь гнев от проявленного неуважения. А на самом деле это была яростная брезгливость. Кому приятно, когда к тебе прикасается разложившийся труп?.. Астартес не зря были избранными Императора, – у них были поистине стальные нервы.

Но как же он ничего не замечал?..

Он не замечал, потому что сам был частью этого.

Уже внутри дворца, мятежник выпустил в Бернарду лазерный луч в упор. «Видимо вскользь», – подумал тогда он, – и побежал как ни в чем не бывало. Сколько раз это случалось еще? Когда вообще он умер? Он не мог вспомнить.

Комиссар Витор Бернарду резко выдохнул ненужный ему воздух, из дырявой грудной клетки. Отодвинул стул, поднялся на ноги. Поправил съехавшую на глаза фуражку. Теперь он понимал почему она все время сползала, на его голове осталось слишком мало кожи и волос...

Все же, он не был побежден. В этом мире долг служения Императору оканчивается лишь смертью. Он и его люди перешагнули и этот рубеж. Чума Неверия взяла многих на этой планете. Чума – возможно. Неверие – нет. Хаос... Они продолжали служить Императору. Они заперли губернаторскую мразь с его людишками во дворце. И те с ужасом ждали все эти годы, когда до них доберется окружившая их мертвая армия. Даже так, они послужили делу Императора!

Но теперь это пора было заканчивать.

С достоинством.

Когда Бернарду перестал вопить, увидев во что превратился... – (Император видит, ему стыдно за это краткое проявление малодушия), – Брат Тибо сказал... Нельзя допустить распространения информации. Имя полка не должно быть вычеркнуто из анналов Империума. 280й Патосианский, не изменил долгу, и погиб на планете в безнадежной борьбе... Все что мы можем сделать для вас, – продолжил с сочувствием Астартес – это пустить с орбиты торпеды по дворцовому комплексу. Постарайтесь, чтобы все ваши люди оказались в зоне поражения. Это последний приказ для полка. И отдать его можете только вы, Комиссар...

Бернарду оправил остатки мундира, подтянул сгнивший ремень. На последний парад надо выходить в новой одежде. У него нет даже этой малости. Несправедливо. Но в этом мире вообще не было справедливости. Все благо лишь за чертой этой жизни, – в руках Императора.

Бернарду вышел на Балкон, и оперся на парапет. Закат был ошеломляюще красив. Его люди уже построились, и приветствовали его радостными криками. Редко когда Бернарду видел своих людей такими счастливыми. Все время бои. Изнурительная работа. Муштра. Долг. Видели-ли они от него вообще что-то хорошее? Радовал ли он их, когда мог?

Поздновато задумываться об этом...

Гусман стоял внизу под балконом, впереди редкого строя мертвых гвардейцев, надув щеки, и выпятив грудь колесом. Он ощущая себя лейтенантом. Губы комиссара тронула улыбка, и он взглянул в небо, откуда должна была прилететь обещанная последняя награда. Да, Гусмана он успел порадовать. Гусман был неплохим сержантом, но из него никогда бы не получился хороший лейтенант... Но теперь уже не было разницы. Пусть гвардеец порадуется. А комиссар скажет спасибо своим солдатам. У него на это еще было время.

Минуты три.