Текст книги "Мыс Доброй надежды"

Автор книги: Лев Линьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
КУДА ПОЗВАЛА АЛЕКСЕЯ ЧАЙКА

– Завтра прибывает «Мичурин», – сказал Баулин в один из первых дней декабря. – Механик и рабочие с семьями к нам приезжают, в судоремонтную мастерскую. Теперь сами будем сторожевики ремонтировать.

«Мичурин» был последним грузо-пассажирским пароходом в текущую навигацию: на Курилах наступала пора зимних штормов и ураганов. Подошло к концу и моё пребывание на острове Н.

Сказать, что мне жаль было покидать людей, с которыми свела здесь судьба, значило бы почти ничего не сказать. И капитан третьего ранга Баулин, и боцман Доронин, и главстаршина Игнат Атласов, как и многие другие пограничники базы, стали мне добрыми, верными друзьями.

И, конечно, грустнее, чем с кем-либо, было расставаться с Баулиным и Маринкой.

«Мичурин» известил о своём приходе по радио, и задолго до того, как он показался на горизонте, почти всё население острова поднялось на высокий мыс, с нетерпением глядя в море: пароход вёз не только долгожданную почту, а и новых жителей, новых соратников по труду.

На этот раз с острова на материк уезжал один я, и следовало поторапливаться со сборами: попусту стоять на внешнем рейде капитан «Мичурина» не станет.

Помогая укладывать чемодан, Маринка наставляла меня в путь-дорогу;

– Если тебя начнёт укачивать, поднимайся из кубрика на палубу. Папа всем так советует. Не забудь попросить у штурмана бинокль, я тебе буду махать платочком.

Много милых, добрых советов дала мне Маринка и напоследок потребовала, чтобы я обязательно разыскал на Большой земле дядю Алёшу и напомнил ему про обещание часто-часто писать ей письма.

– Я тоже буду тебе писать, – сказал я.

– Когда уезжают, все так говорят, – вздохнув, сказала Маринка.

Как тут не смутиться…

– Я обязательно буду писать, – повторил я.

Пришёл Баулин.

– Неужто не слышали, как «Мичурин» гудел? – спросил он с порога. – Впрочем, свежак сегодня норд-остовый, могли и не слышать.

Я заторопился, начал запирать чемоданы.

– Отставить! – шутливо приказал Баулин. – Не опоздаете, успеем ещё и чайком побаловаться.

Оказалось, что «Мичурин» привёз пограничникам «крылатого помощника», как выразился Баулин, – вертолёт. Сейчас вертолёт перегружают на внешнем рейде на один из сторожевиков.

– Пляши, дочка, тебе письмо! – Улыбаясь, Баулин достал из кармана конверт.

– От дяди Алёши? – запрыгала Маринка.

– От него от самого.

Маринка принялась читать письмо. – Дядя Алёша и сказку прислал! – воскликнула она радостно. – Хотите, я прочитаю вам вслух?

– Хотим!

– «Про реку Ангару, про Падун-порог, про чайку и моряка-пограничника», – медленно, с выражением прочитала Маринка заглавие. И так же с выражением продолжала: – «Жил-был на свете моряк-пограничник, по прозванию Алексей. Служил он на далёком острове и плавал в Тихом океане на красавце сторожевом корабле «Вихрь».

Год служит Алексей, два служит, четвёртый к концу подходит. Пришёл срок ехать домой.

Распрощался Алексей с «Вихрем», поплыл на большом корабле на Большую землю. Приплыл, а дальше поехал поездом, глядит из вагона и не насмотрится: до чего же хороша советская земля, до чего же она красивая! За окошком то поле, то лес дремучий, то сёла, то города с высокими домами, с заводами и фабриками. На каждой станции поезд встречают девушки и парни, как увидят Алексея-пограничника, к себе зовут: «Оставайся у нас, работать вместе с нами будешь, песни петь». – «Не могу остаться! – отвечает Алексей. – Я еду на Смоленщину, ребят в школе учить». Дальше бежит поезд, стучит колёсами: «Скоро и твой дом, скоро и твой дом!..» И тут вдруг влетела в окошко чайка, села Алексею на плечо, зашептала человеческим голосом: «Здравствуй, Алёша-пограничник! Всё мне про тебя ведомо, все думки твои мне известны: тоскует твоё сердце по большой работе. Оставайся в нашем краю». – «Я бы остался, – отвечает чайке Алёша-пограничник, – да моря нет в вашем краю. Как сама ты сюда, бедная, залетела?» Рассмеялась чайка: «Есть у нас в краю Байкал-море и его дочка, красавица река Ангара. На той реке большой порог-камень лежит. Падуном называется. Истерзал Падун грудь красавицы Ангары, днём и ночью плачет Ангара. Услышали советские люди её плач, решили: «Избавим красавицу от вечной тяжкой боли! Поставим поперёк Ангары плотину, поднимется вода и затопит злой Падун-порог. Разольётся Ангара во все стороны новым морем, вздохнёт свободно, всей грудью. Ангаре – счастье и нам, людям, – польза: поплывут по новому морю корабли». – «Неужели, – спрашивает чайка Алексея-пограничника, – не хочешь ты помочь спасти красавицу Ангару от злого Падуна?» Взмахнула крыльями и улетела в окошко.

Задумался Алексей-пограничник. А тут – новая станция. «Город Иркутск! – кричат в окошко парни и девушки. – Пересадка на Падун-порог. Выходите, у кого руки крепкие, совесть чистая!»

Решил Алексей-пограничник и сошёл с поезда – выручать Ангару! Тут и сказке конец».

А вот письмо, которое Алексей Кирьянов прислал Баулину;

«Здравия желаю, товарищ капитан третьего ранга! Не сердитесь, что я так долго Вам не писал. До материка мы добрались без особых приключений. Правда, в Охотском море попали в хороший шторм, баллов на девять. Капитан объявил аврал по закреплению груза на верхней палубе. Мы, бывшие пограничники, работали, как положено. Особенно старался Петя Милешкин.

Вот я написал «бывшие пограничники» и даже сам не поверил: неужели я – «бывший»? Нет, Николай Иванович, никогда я не буду «бывшим». Всегда и везде, пока жив, буду пограничником.

Теперь хочу написать Вам о самом главном.

Во Владивостоке, в порту, мы встретили демобилизованных солдат и сержантов из Таманской дивизии. Они ждали «Ломоносова». Начались взаимные расспросы: «Куда едете?» Оказывается, таманцы – их двести человек – сговорились ещё с полгода назад поехать по призыву партии на Дальний Восток. И вот с комсомольскими путёвками они спешат на Южный Сахалин строить дороги и шахты.

Хабаровске на вокзале играл оркестр, было полно народу, со знамёнами, с плакатами. Встречали только что прибывший скорый поезд с молодыми строителями.

В Чите нам повстречался новый поезд с запада, тоже с комсомольцами. И опять демобилизованные – матросы и старшины из Севастополя. Спрашивают: «Куда загребаете?» – «По домам», – отвечаем. «А мы всей боевой частью взяли курс на Якутские алмазные россыпи».

Тут у нас такое началось! «Запад на восток подался, а восток катит на запад – непорядок! Встречные перевозки!»

Словом, Николай Иванович, в Иркутске душа моя не выдержала. Пожелал я нашим ребятам дальнейшего счастливого плавания, а сам свернул с курса на север, к Падунским порогам. В обкоме комсомола мне все документы оформили за полчаса и включили меня в группу ленинградцев и горьковцев, которая едет на строительство Братской гидростанции. Одобряете?

Ребята наши сказали на прощание, что повидаются с родными и тоже сюда махнут. Милешкин почесал за ухом: «Я тоже подумаю». Подумать решил, и то хорошо!

Планы мои, Николай Иванович, такие: в Братске на первых порах поработаю на том участке, куда поставят. Строителем так строителем. Могу и электриком, и бетонщиком, и радистом на трассе будущей электромагистрали. А там, глядишь, школы построят– снова стану учителем.

Сегодня наша группа выезжает из Иркутска. Пишу на пристани, на берегу Ангары. Она действительно красавица. Посылаю письмо и сказку Марише. Если она чего-нибудь не поймёт, Вы, пожалуйста, ей объясните. Написал письмо в Загорье Дуне, зову её сюда, то есть на Падун.

С нетерпением жду от Вас письма. Пишите мне по адресу: Братск, до востребования. (Другого адреса я пока ещё не имею.)

Горячий привет боцману Доронину, Игнату Атласову и всем нашим пограничникам. Поцелуйте за меня Маришу.

Спасибо Вам за всё хорошее!

До свидания!

Ваш Алексей Кирьянов, старшина I статьи».

Тот же самый «ПК-5», на котором когда-то ходил в дозор Алексей Кирьянов, хлопотливо урча мотором, вёз меня к «Мичурину», бросившему якорь на внешнем рейде. За штурвалом стоял главстаршина Игнат Атласов.

На причале прощально махали фуражками, бескозырками и кепками свободные от службы пограничники и рабочие. И долго ещё я видел среди них высокого, слегка суховатого Баулина и боцмана Доронина с Маринкой на плече.

«ПК-5» подошёл к борту парохода. Мы с Атласовым крепко пожали друг другу руки.

– Счастливого пути! – крикнул мне главстаршина, когда я поднялся на борт парохода. – Пишите!

– Обязательно! Не поминайте лихом, счастливо оставаться! – крикнул я в ответ.

Выбрав якорь, «Мичурин» попрощался с островом протяжным басовым гудком и лёг на курс.

Взбежав по трапу на капитанский мостик, я попросил у штурмана бинокль.

У причала стояли сторожевики, недавно возвратившиеся из ночного дозорного крейсерства. Свежий декабрьский ветер рвал флаги пограничного флота.

На Мысе Доброй Надежды белели домики служб и клуба базы. А вот и утёс, на котором выщербленный временем и непогодами каменный крест и гранитный обелиск с пятиконечной звездой. Вот и замшелый камень, и на нём Маринка, а рядом с ней капитан третьего ранга Баулин.

Начала разгуливаться океанская волна. Буревестник промелькнул над мостиком. Наползли тучи, сразу стало пасмурно, холодно, а мне вспомнились любимые стихи Баулина:

«Над моей отчизной солнце не заходит, до чего отчизна велика!..»