Текст книги "Будапештская миссия"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Безыменский Лев Александрович
Будапештская миссия

Вместо введения

Казалось, слово «реабилитация» потеряло свою актуальность в российском политическом обиходе. Реабилитация – сразу на ум приходит 37-й год, показные процессы над врагами народа и последовавшие через годы юридические акты, закрывшие эту печальную страницу в истории нашей страны. Или реабилитация «врачей-убийц», которая пришлась на 50-е годы. Или, наконец, реабилитация тех мучеников-красноармейцев, которые после немецкого плена попали в руки Смерша и отправились в сибирские лагеря? Но чего не бывает: на самом пороге XXI века, в январе 2001 года на страницах российской, а затем мировой прессы появилось ещё одно решение Генеральной прокуратуры Российской Федерации о реабилитации. Кого?

29 декабря 2000 года было опубликовано такое сообщение:

"Генеральная прокуратура России приняла решение о реабилитации шведского дипломата Рауля Валленберга и его водителя Вильмоша Лангфельдера. Соответствующее заключение Главной военной прокуратуры утвердил генеральный прокурор РФ Владимир Устинов.

Генпрокуратура по результатам проверки пришла к выводу, что оба сотрудника шведской дипломатической миссии в Будапеште были репрессированы советскими властями по политическим мотивам и на них распространяется закон РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 года.

Органы прокуратуры установили, что Валленберг и Лангфельдер "по решению советских внесудебных органов были необоснованно арестованы и лишены свободы по политическим мотивам как социально опасные лица без предъявления обвинения в совершении конкретного преступления".

По поручению главного военного прокурора следственное управление ФСБ России провело тщательную проверку всех имеющихся архивных фондов и обстоятельств ареста и содержания под стражей Валленберга и Лангфельдера. Однако, как отмечается в заключении Генпрокуратуры, "в ходе проверки установить подлинные причины ареста и содержания в тюрьмах Валленберга и Лангфельдера, фактические обстоятельства их смерти, наличие материалов уголовного дела, личных дел арестованных или дел военнопленных не удалось".

Ранее за реабилитацию Валленберга высказалась Комиссия при президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий, которую возглавляет академик Александр Яковлев. Чтобы напомнить, что такое "дело Валленберга", комиссия А. Н. Яковлева в специальном заявлении проследила основную цепь событий в судьбе Валленберга с июля 1944 года, когда он прибыл в оккупированную гитлеровцами столицу Венгрии в должности секретаря и начальника гуманитарного отдела шведской миссии. Главной задачей дипломата было оказание помощи лицам еврейской национальности, чтобы они могли избежать депортации из Венгрии и уничтожения в фашистских лагерях смерти.

Первая встреча Валленберга с советскими военными произошла в январе 1945 года, после того как в первых числах этого месяца Советская армия заняла почти всю восточную часть Будапешта. 14 января 1945 года начальник политотдела 151-й стрелковой дивизии доложил начальнику политотдела 7-й гвардейской армии о том, что в доме № 16 на занятой солдатами этой дивизии улице Бенцур находится прибывший 13 января в расположение дивизии секретарь шведского посольства в Будапеште Рауль Валленберг и шофер его автомашины.

17 января 1945 года заместитель народного комиссара обороны генерал армии Николай Булганин отдал шифровкой следующее распоряжение командующему Вторым Украинским фронтом: "Обнаруженного в восточной части Будапешта по улице Бенцур Валленберга арестовать и доставить в Москву. Соответствующие указания контрразведке Смерш даны". А 25 января Булганину было доложено: "Арестованный Валленберг отправлен 25.01.45 года. Старший конвоя капитан Зинков М. Н."

6 февраля 1945 года Р. Валленберг и его водитель были помещены во внутреннюю тюрьму НКГБ СССР в Москве в качестве военнопленных. В ответ на запросы шведской стороны с момента задержания дипломата и его водителя по 1957 год советское правительство давало в своих документах по поводу его судьбы противоречивые ответы. Лишь в 1957 году советское правительство официально признало факт ареста и нахождения Р. Валленберга по окончании войны в СССР. Это было высказано в так называемом "меморандуме Громыко", в котором также сообщалось, что Р. Валленберг скончался в Лубянской тюрьме 17 июля 1947 года.

Так вкратце обстояло дело, которое долгие годы отягощало не только советско-шведские отношения, но накладывали на них тяжелый груз совершенных руководством СССР нарушений международных норм сотрудничества. Просто перечесление основных вех этой истории заслуживало того, чтобы разобраться во всем по существу.

Должен признаться: это оказалась непростая задача. Тема Валленберга была в советские времена запретной. Но и в постсоветские времена архивы остались закрытыми. Точнее, говорили, что документов просто нет. Нет следственного дела, нет протоколов допросов. Эта официальная позиция КГБ, а потом ФСК – ФСБ сохранилась и тогда, когда была создана российско-шведская совместная комиссия, просуществовавшая с 1991 по 2001 год (ее заключительные документы я использовал в книге). Но не только это: почти все ветераны спецслужб хранили удивительное молчание. Никто ничего не знал, или забыл, или не хотел вспоминать. В трудных обстоятельствах бесед с ними мне оказал неоценимую помощь молодой российский издатель Лев Елин, работавший вместе со мной в 90-е годы в журнале "Новое время". Помощь в изучении англо-американской документации получил я от моего немецкого коллеги Ульриха Фёльклейна, а также историков, дипломатов и журналистов в Будапеште, Иерусалиме, Тель-Авиве, Хельсинки, Стокгольме, Москве.

Не уверен, что мне удалось сказать "последнее слово" в истории Рауля Валленберга. Приближение к правде – такова была моя цель.

Глава 1 БЕЗ РАУЛЯ ВАЛЛЕНБЕРГА

Как рождаются легенды

У разных легенд разное происхождение, а корень у большинства одинаков – отсутствие достаточных сведений о человеке, судьба которому предначертала стать легендой. Если речь идет о седой древности, то таковое отсутствие вполне понятно. Ну а ежели заранее известно, что мы говорим не о реальном человеке, а о герое песнопений и сказаний, мы вообще охотно миримся с туманностью легенды и неопределенностью биографии героя. Даже довольны возможностью «довообразить» подвиги Геракла или Антея.

Но как быть, если легенда рождается у нашего поколения на глазах? Век статистики и стенографии, эпоха компьютеров и телевидения, анкет и справочников – какое место оставлено для «легендообразования»? А легенды оказываются сильнее ЭВМ. Сколько их родилось в конце бурного XX века, в круговороте войн и революций!

О Рауле Валленберге – этом человеке-легенде – написаны десятки книг, сотни (если не тысячи) газетных и журнальных статей. Его именем названы улицы и площади, благотворительные фонды и научные учреждения. Исследования, посвященные его загадочной судьбе, опубликованы на всех языках. Исключение составляет лишь русский. Долгое время на упоминание имени шведского дипломата Рауля Валленберга советской цензурой было наложено табу, в результате чего он оказался в одной компании с теми, кто был причислен в Советском Союзе к лику врагов народа или диссидентов.

Установить причины подобного странного родства – одна из целей этой книги. Но не главная. Если пройти по путям создания этой одной из легенд нашего времени, то в судьбе Рауля Валленберга можно увидеть такие неожиданные повороты событий, которых не придумать авторам криминальных романов. В который раз убеждаешься, что сама жизнь более неправдоподобна, чем вымышленные истории.

В 1944 году Валленберг оказался на посту секретаря шведского посольства в Будапеште – столице одной из стран нацистской «оси». Официальной задачей Валленберга и его отдела «С» была помощь венгерским евреям, располагавшим родством или связями в Швеции. Он спасал их от депортации в лагеря смерти. Когда же в январе 1945 года Будапешт был освобожден советскими войсками, Валленберг оказался… в Москве.

Могут сказать, что и не оказавшись в Москве молодой шведский дипломат своей беззаветной борьбой против нацистской машины уничтожения людей стал бы живой легендой Второй мировой войны. И да, и нет, поскольку в оказании гуманитарной помощи Валленберг был далеко не единственным, заслужившим деревце на "Аллее Праведников", что на окраине Иерусалима. Но вот исторический парадокс: если в послевоенную эпоху и существовал режим, который всеми силами стремился замолчать гитлеровский геноцид еврейского населения Европы, то им был режим советский. Это был режим, уверенно двигавшийся от государственного антисемитизма к запланированной в 1953 году депортации советских евреев в Сибирь и Среднюю Азию. Однако именно этот режим стал причиной того, что Рауль Валленберг стал не только легендой, но и символом мученичества за святое дело спасения людей. Другое дело, хотел ли Сталин создания и распространения этой легенды. Конечно, не хотел. Но, как многое в советское время, результаты сталинских деяний были прямо противоположными замыслу. Судьба Валленберга тому разительный пример.

Если бы советские власти хотели привлечь внимание мира к судьбе Рауля Валленберга – а они этого не хотели ни в коем случае, превращая эту судьбу в объект строжайшего засекречивания, – то они не могли бы поступить так противоречиво, алогично и глупо, как они поступили. Нарочно не придумаешь столько противоречий, сколько нагромоздили советские секретные службы и советские дипломаты в этом "деле века"!

Начать с того, что дела вообще могло бы не быть. Когда советские войска в начале 1945 года приблизились к Будапешту, то, во избежание всяких недоразумений, шведский посол в Москве г-н Сёдерблюм направил в Наркоминдел специальную ноту, в которой сообщил список адресов шведских дипломатических представителей в венгерской столице. Этот шаг был вполне объясним, ибо Швеция представляла советские интересы в Венгрии, с которой СССР находился в состоянии войны. И также объяснимо было сообщение Сёдерблюму от заместителя наркома (министра) иностранных дел Владимира Деканозова от 16 января 1945 года о том, что в Будапеште на улице Бенцур советскими войсками найден шведский гражданин Валленберг и он находится в добром здравии и безопасности. Об этом же в феврале советский посол в Стокгольме Александра Коллонтай сообщила обеспокоенной судьбой сына матери Валленберга и шведскому министру иностранных дел г-ну Гюнтеру. Казалось бы, все в порядке и возвращение на родину одного шведского гражданина лишь вопрос времени?

Но тут-то все и завертелось! Уже одно замечание, сделанное вскользь Александрой Коллонтай, могло бы заставить шведов встревожиться: она намекнула, что шведскому правительству будет лучше, ежели оно не будет предпринимать каких-либо шагов для поисков Валленберга. А в свою очередь контролируемое советскими властями в Венгрии венгерское "Радио Кошут" (оно в действительности находилось в Москве) сообщило, что Рауль Валленберг 17 января был убит на пути из Будапешта в Дебрецен. Об этом же заявил вернувшийся из Будапешта в Стокгольм посол Даниэльсон: Валленберг погиб во время боев. Так что же: убит или жив? А если жив, то в Будапеште он или в Москве? Посол Сёдерблюм осторожно запрашивал Наркоминдел, а 25 апреля побеседовал с тем же Деканозовым. Замнаркома на этот раз не подтвердил своего прежнего сообщения, а лишь обещал выяснить все обстоятельства. Время шло, ясности не было. Более того: 15 июня 1946 года Сёдерблюм, уезжая из Москвы, в личной беседе задал "проклятый вопрос" самому Сталину. Он получил заверение, что Сталин лично постарается внести ясность. Обещание не было выполнено. Шведы настаивали, пока 18 августа 1947 года заместитель министра Андрей Вышинский в специальной ноте неожиданно известил шведское правительство, что "Валленберг не находится в СССР и он нам неизвестен". Вслед за этим заведующий отделом МИД К. Новиков дал ошеломленным шведам разъяснения. Правда, он не мог утверждать, что Валленберг "нам неизвестен", ибо именно ему Сёдерблюм в декабре 1945 года вручил сообщение с упоминанием имени Рауля. Разъяснение было уклончивым: Валленберг, мол, мог погибнуть на финальной стадии боев. Эта постыдная игра в кошки-мышки продолжалась ни много ни мало до февраля 1957 года, пока в очередной ноте МИД за подписью тогдашнего заместителя министра А. Громыко был признан факт нахождения Валленберга в СССР, его заключения и смерти в 1947 году.

Но за эти десять лет количество загадок, версий и легенд о Валленберге не только не уменьшилось, а возросло в десятки – если не сотни! – раз. И опять же советские спецслужбы подбросили "дров в огонь". Дело в том, что в начале 50-х годов из тюрем НКВД стали возвращаться иностранцы, по тем или иным поводам захваченные печально известным Смершем (военной контрразведкой) в различных странах Восточной и Юго-Восточной Европы.

Тогда-то и началась странная история "второй жизни" Рауля Валленберга. В западной печати зачастили свидетельства о том, что Валленберга видели – или о нем слышали. Версий оказалось много: его видели во Владимире, где он в 1951 году якобы был осужден на 25 лет (сообщение от 20.2.1954), он должен быть либо во Владимире, либо в Верхнеуральске (сообщение от 19.2.1955)… во Владимире (7.2.1959)… его видели во Владимире в 1954 году (13.3.1955)… в том же Владимире (12.10.55). И так пошло, пошло – вплоть до 1993 года, когда Валленберга якобы обнаружили среди участников тюремного хора в Верхней Потьме.

Можно понять, что как родные Валленберга, так и члены специальной шведской комиссии по розыску с интересом и даже волнением реагировали на поступавшие сообщения, список которых к 1988 году заполнил добрых 28 страниц. Правда, половина данных исключали друг друга. Кто был уверен, что Валленберг умер между 13 и 15 февраля 1954 года, другие датировали его смерть февралем-мартом 1961 года, третьи видели Рауля живым в апреле 1970 года, четвертые не сомневались в его смерти в 1982(!) году.

Нетрудно понять, что в Москве долго ломали голову – как выйти из затруднительного положения, поскольку дело Валленберга приобрело международное звучание, не говоря уже о том, что оно отягощало советско-шведские отношения. Когда в эпоху Хрущева Москва предпринимала усилия по разрядке напряженности, ей совсем не надо было портить отношения с нейтралами. На уровне Политбюро ЦК КПСС (об этом мы расскажем позже) не раз рассматривались вопросы: как же изображать более пристойно судьбу Валленберга? Это, конечно, приводило к ещё большим казусам. И так до 1957 года, когда все чудовищные несообразности и преступное поведение властей были свалены на бывшего министра госбезопасности Виктора Абакумова, который к тому времени уже был не только снят, но и в 1954 году расстрелян за всевозможные правонарушения.

Порой казалось, что за поисками фантома все уже позабыли о самом Рауле Валленберге. Мало кто задавался вопросом: чем же он все-таки занимался в Будапеште, что могло привести его в положение "государственного пленника" в Советском Союзе?

Пусть не удивится читатель, если на ближайших страницах он не встретит имя Рауля Густава Валленберга. Ибо понять его судьбу невозможно вне контекста эпохи, которая в жизни нашей страны носит наименование сталинской.

Звонок Сталина

Иосиф Сталин не баловал своих маршалов. Каждый – а в военные годы их было числом 11 – должен был знать, что маршальские погоны и звезду с бриллиантами носит исключительно по воле Верховного главнокомандующего и может потерять это в любой момент: недаром в военное время были разжалованы 2 маршала и добрый десяток генералов, не говоря уже о маршалах Советского Союза, закончивших в 30-е годы свою военную карьеру у стенки на Лубянке. Не были «наследственными доменами» и посты командующих фронтов, обычно занимаемые маршалами. Сталин тасовал их с необыкновенным искусством; причем порой без видимой причины. Тем с большей тревогой ожидал любой из командующих звонка по телефону ВЧ или, не дай бог, вызова в Ставку.

Именно такой звонок по специальному телефону ВЧ, исключающему подслушивание, раздался 28 октября 1944 года на командном пункте маршала Советского Союза Родиона Малиновского, только месяц назад получившего маршальские знаки отличия. Но причины для беспокойства у Малиновского были серьезные: шел уже месяц наступления его войск на Дебрецен и Будапешт, но решающего успеха в тяжелых боях не обозначилось. 19-го пал Дебрецен, но через пару дней началось немецкое контрнаступление. Оно изрядно путало карты Сталина.

Казалось, первые успехи Малиновского принесли свои плоды: Сталин, так боявшийся сговора Венгрии с западными союзниками, с удовлетворением прочитал послание главы венгерского государства, регента адмирала Миклоша Хорти, который 15 октября запросил перемирия с Советским Союзом. Гитлер был вне себя: он приказывает своим войскам в Венгрии совершить невероятное и… оккупировать свою союзницу Венгрию! Регента-адмирала арестовывают, оккупанты создают марионеточное правительство под руководством лидера фашистской партии "Скрещенные стрелы" Салаши. Переговоры о перемирии с СССР сорваны – следовательно, надо было продолжать штурм Венгрии и захватить Будапешт.

Разговор Сталина с Малиновским был недолог:

Сталин: Необходимо, чтобы вы в самое ближайшее время, буквально на днях, овладели столицей Венгрии Будапештом. Это нужно сделать во что бы то ни стало. Сможете ли вы это сделать?

Малиновский: Эту задачу можно было бы выполнить дней через пять…

Сталин: Ставка не может предоставить вам пять дней. Поймите, по политическим соображениям нам надо возможно скорее взять Будапешт.

Малиновский: Я отчетливо понимаю…

Сталин: Мы не можем пойти на отсрочку.

Малиновский: Если немедленно перейти в наступление, 46-я армия не сумеет овладеть Будапештом с ходу.

Сталин: Напрасно вы упорствуете, вы не понимаете политической необходимости.

Малиновский: Я понимаю и для этого прошу пять дней.

Сталин: Я вам категорически приказываю завтра же перейти в наступление на Будапешт!

На этой повышенной ноте Сталин положил трубку, а шутки с ним были плохи. Маршал, конечно, приказ отдал. Будапешт удалось взять не через пять дней, а через три с половиной месяца.

В чем же было дело, почему Сталин так настаивал?

Давно сложилось представление о том, что диктаторы своевольны и прихотливы, посему не следует искать рациональных причин для их решений. Не знаем, как с Гитлером, но к Сталину это не относится.

Шел конец октября 1944 года. За спиной великих держав антигитлеровской коалиции уже была Тегеранская встреча трех лидеров. Миновали споры о втором фронте: союзники высадились во Франции и Италии, вышли к немецкой границе. В свою очередь, Красная армия уже вела бои в Польше и на Балканах: в августе вышла из войны Румыния, в сентябре Болгария. На северном фланге то же сделала Финляндия. Очередь была за Венгрией. Все эти темы только что обсуждались в Москве во время визита Уинстона Черчилля с 9 по 18 октября 1944 года.

У Сталина в его делах с британским премьером было два главных советника. Один – его давнее недоверие ко всему, что связано с именем Черчилля. Однажды в беседе с Милованом Джиласом он воскликнул:

– Вы думаете, что ежели мы теперь союзники англичан, то забыли – кто они и кто такой Черчилль. Они больше всего любят объегоривать своих союзников. Во время первой войны они постоянно обманывали русских и французов. А Черчилль? Это тип, за которым если вы не уследите, то он и копейку украдет из вашего кармана…

Но у этого верного советника был серьезный помощник: Лаврентий Берия и Первое главное управление его Наркомата внутренних дел, сиречь внешнеполитическая разведка. Когда Сталин принимал Черчилля в Кремле, он прекрасно знал замыслы своего британского партнера, касающиеся Балкан, Центральной и Юго-Восточной Европы. В Тегеране он слышал его пламенные речи в защиту плана штурма "мягкого подбрюшья" Европы.

Самое любопытное состояло в поразительном параллелизме намерений обеих сторон: Советского Союза и западных держав. Уже в 1941 году, в дни первых встреч Сталина с приехавшим в Москву в дни великой битвы у стен советской столицы министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом в дни, когда судьба СССР, казалось, ещё далеко не решена и исход войны в глазах всего мира ещё не был предрешен, – Иосиф Сталин счел нужным говорить не только о насущных требованиях момента, но и о… европейских границах. Несколько удивленный хорошо подготовленными предложениями Сталина, Иден парировал: оказывается, ещё до вступления СССР в войну Рузвельт прислал Черчиллю послание, в котором просил британское правительство задуматься о послевоенной реконструкции Европы, но предлагал не делать этого без США.

Так ещё в 1942 году начался спор о границах послевоенной Европы. 28 января 1942 года в Москве было принято секретное решение Политбюро ЦК ВКП(б) о создании специальной комиссии "По подготовке дипломатических материалов по послевоенному урегулированию". Правда, комиссия эта работала с различной интенсивностью (не в последнюю очередь потому, что главные решения принимались не в НКВД, а в Политбюро), но неизменно упоминалась в дипломатических дискуссиях. Все чаще и чаще проблематика послевоенной Европы (в том числе Балканских стран) поднималась и в документации Форин оффиса и Госдепартамента США, в том числе в тех секретных планах, которые разрабатывались Объединенным комитетом британских начальников штабов и такими же учреждениями США. Хотя формы практического участия США и Англии в европейской войне ещё не были определены. Операция «Оверлорд» (открытие второго фронта в Европе) ещё не была утверждена, но интенсивно обсуждалась в Квебеке в августе 1943 года. Одновременно готовилась и альтернатива «Оверлорду»: операция «Рэнкин». Она так и не была осуществлена. Но её документация осталась в архивах и раскрывает многое в замыслах наших дорогих союзников. Оказывается, они разработали стройную систему мер на тот случай, если «Оверлорд» не понадобится и западные войска окажутся в Европе некими другими путями, а не через высадку в Нормандии. Какими же? Рассматривались три варианта:

вермахт окажется настолько ослабленным, что англо-американцы высадятся раньше, чем намечено в «Оверлорде»;

вермахт вдруг сам уйдет с оккупированных территорий Европы, а русские не успеют войти в Германию;

Германия капитулирует в странах Северо-Западной Европы.

Желание начальников западных штабов оказаться победителями в Европе, не воюя с немцами, было очень велико. Авторы плана собирались помочь созданию ситуации "победы без войны". Так, они предусматривали высадку неких "символических сил" (десантов?) по всей Европе: по всей Германии, в Италии и Юго-Восточной Европе (в Будапеште, Бухаресте, Софии) и даже в Варшаве!

И это было лишь начало. В феврале 1944 года западные союзники, готовясь к высадке в Европе, были готовы «поделить» весь континент. Так 16 февраля 1943 года Форин оффис представил такую «наметку» планов, сохранившуюся в британском государственном архиве:

Австрия – сфера влияния (и оккупации) США;

Венгрия – сфера влияния (и оккупации) США, за исключением Трансильвании, судьба которой должна была решаться отдельно;

Румыния – сфера влияния (и оккупации) СССР (опять-таки за исключением Трансильвании);

Болгария – сфера влияния (и оккупации) Англии;

Греция – также.

Этим надеждам не суждено было сбыться. Помешала военная реальность. Американцам было осенью 1944 года далеко-далеко как до Австрии, так до Венгрии. Советские войска уже были в Румынии, Болгария вышла из войны, и в ней также были советские войска. Черчиллю оставалось спасать то, что можно было спасать: за признание Сталиным английского влияния в Греции он был готов уступить все остальное, что и сделал в октябре в Москве. Но это не успокоило Сталина.

В Москве Черчилль пытался умиротворить "дядю Джо". Во время первой беседы (это было 9 октября) британский премьер извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок с текстом на английском языке, в котором Сталин мог разобраться и без помощи переводчика Валентина Бережкова. На бумажке Черчилль обозначил схему раздела сфер влияния на Балканах:

Румыния Россия 90 %

Остальные 10 %

Греция Великобритания (в согласии с США) 90 %

Россия 10 %

Югославия 50 – 50 %

Венгрия 50 – 50 %

Болгария Россия 75 %

Остальные 25 %

Сталин посмотрел на листок, вынул из стоявшего на столе бронзового стакана двухцветный карандаш и поставил в верхнем углу небольшую синюю галочку. Торг состоялся. Правда, на следующий день Молотов выторговал для советского влияния в Венгрии 75 процентов, а для Болгарии ещё 10 процентов. И как бы в поддержку этого в день отъезда премьера в Москве раздался очередной салют: Москва отмечала взятие крупного венгерского города Сегеда. Салют был хорошо виден из окна британского посольства на берегу Москвы-реки, где проходил прощальный ужин.

Зачем Сталину была нужна Венгрия?

Иосиф Виссарионович Сталин никогда не бывал в Венгрии. Виноват: не бывал в Венгрии, но бывал в Австро-Венгрии – знаменитой «лоскутной монархии», объединявшей до 1918 года Австрию и Венгрию (плюс пару будущих послеверсальских государств). В столицу Австро-Венгерской монархии Вену Сталин прибыл в 1913 году после очередного (загадочного до сих пор) удачного побега из далекой Сибири. Мы точно знаем, куда в Вене явился молодой грузинский эмигрант Джугашвили – к своему единомышленнику по партии Александру Антоновичу Трояновскому. До сих пор среди пожелтевших листков архивного дела Сталина в московском досье лежит написанный аккуратным чиновничьим почерком «бланк прописки» Трояновского в Вене:

"XII район. Мейдлинг. Шёнбруннершлоссштрассе, 20. Этаж II. Дверь № 7".

Венгрия как составная часть монархии мало тогда интересовала Сталина. Когда он писал в Вене свою теоретическую, объявленную позже классической, работу "Марксизм и национальный вопрос", развитие венгерского национально-освободительного движения лишь косвенно привлекало внимание автора, который спорил с лидером «австромарксистов» Карлом Реннером, ограничивавшим претензии своих венгерских сограждан культурной автономией. Словно предвидя бунтарские события 1956 года, когда венгры возмутились не против режима Габсбургов, а против режима самого Сталина, он не стал углубляться в корни венгерского национального характера. И в 1919 году, когда вспыхнула венгерская революция и в Будапеште была провозглашена Советская республика, Сталин меньше всего обращал внимание на её национальный характер. Ему было важнее символическое значение венгерских Советов как подтверждение близкой всемирной революции. Благо, что после поражения венгерских коммунистов у члена Исполкома Коминтерна Сталина было достаточно времени, чтобы дискутировать с эмигрантами, с экс-председателем венгерского Совнаркома Бела Куном или его соратником Матиасом Ракоши, которого Сталин сделал главой венгерского правительства уже после окончания Второй мировой войны.

Зато буржуазная Венгрия была зачислена в разряд врагов Советского Союза. Режим адмирала Хорти всегда приводился в качестве примера диктатуры, обзывался фашистским и в военном планировании Красной армии ещё в 30-е годы рассматривался как потенциальный противник и участник антисоветской коалиции. Эти оценки не изменились и в преддверии войны. Сталин даже не пытался разрушить тесный союз Хорти и Гитлера, как он хотел было это сделать с другими потенциальными союзниками Германии, например с Югославией или Болгарией. В июне 1941 года Венгрия приняла участие в осуществлении плана «Барбаросса».

Что собирался Сталин сделать с Венгрией в послевоенной Европе? Точно нам не скажет никто, ибо это знал только Сталин сам. Неким отраженным светом его замыслов были некогда совершенно секретные документы специальной комиссии по мирному урегулированию, созданной в Народном комиссариате (министерстве) иностранных дел. В одном из них, составленном 10 января 1944 года тогдашним заместителем наркома Иваном Майским по поводу Венгрии, содержались такие недвусмысленные формулировки1:

11. Венгрия СССР не заинтересован в создании сильной Венгрии. К тому же Венгрии, как и Италии, необходимо дать понять, что союзники не забыли её позиции в нынешней войне. Поэтому политика СССР в отношении Венгрии должна сводиться к тому, чтобы сохранить венгерское государство, но по возможности сузить его территорию, строго следуя этнографическому принципу. В тех случаях, когда в применении данного принципа возникают какие-либо сомнения, решать вопрос следует против Венгрии. Третейское решение о Трансильвании должно быть пересмотрено в соответствии с национальным принципом, но с известным уклоном в пользу Румынии, которая, как выше уже упоминалось, после войны должна заключить пакт о взаимопомощи с СССР и, таким образом, станет важным фактором нашей обороны на юго-востоке. Венгрия, по крайней мере на первые годы после войны, должна быть оставлена в положении международной изоляции. На Венгрию также должны быть наложены репарации".

В следующем параграфе меморандума Майского рассматривалась общая ситуация на Балканах:

"12. Балканы События последних месяцев на Балканах значительно прояснили ситуацию, и потому в настоящее время можно рассчитывать на то, что пресловутый "балканский вопрос" после этой войны наконец будет разрешен или, по крайней мере, поставлен на путь разрешения. Мне представляется, что СССР в отношении Балкан следовало бы стремиться к следующему: а) Румыния после окончания войны должна заключить пакт взаимопомощи на длительный срок с СССР (об этом уже говорилось выше). б) Югославия после окончания войны (а может быть, и раньше) в случае укрепления элементов, группирующихся сейчас вокруг Тито, вероятно, также захочет заключить с СССР пакт взаимопомощи на длительный срок. СССР следует пойти навстречу этому желанию демократических сил Югославии. Было бы, однако, нецелесообразно принимать сделанное недавно правительством короля Петра предложение о заключении подобного пакта. в) В Болгарии после ликвидации нынешней правящей верхушки, что станет неизбежным в конце войны, судя по всему, также возникнет сильное течение в пользу заключения пакта взаимопомощи с СССР. Нам нужно будет пойти навстречу этому течению…

…Конечно, только что набросанная программа мероприятий на Балканах является делом сложным и деликатным, требующим осторожности в своем проведении. Недаром Балканы всегда до сих пор были одним из наиболее взрывчатых углов Европы".