Текст книги "Гитлер и Сталин перед схваткой"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Чем же заслужил Бебель такой почет, что сделал он для пролетариата?

Как выбрался Бебель из рабочих низов, как он из «простого» токаря превратился в великого борца всемирного пролетариата?

Какова история его жизни?

Детство Бебеля прошло в нищете и лишениях. Еще трех лет лишается он кормильца-отца, бедного чахоточного унтер-офицера. Чтобы найти детям другого кормильца, мать Бебеля второй раз выходит замуж, уже за тюремного надзирателя. Мать с детьми из казармы, где она жила до сих пор, перебирается в здание тюрьмы.

Но через 3 года умирает и второй муж. Оставшаяся без кормильца семья перебирается на родину, в провинциальную глушь, где она живет впроголодь. Бебеля, как бедного, принимают в «школу для бедных», которую он с успехом кончает на 14-м году. Но за год до окончания школы его постигает новое испытание, он лишается матери – последней своей опоры. Круглый сирота, предоставленный самому себе, не имея возможности продолжать образование, Бебель поступает в ученики к знакомому токарю.

Начинается однообразная, каторжная жизнь. С пяти часов утра до семи вечера Бебель проводит в мастерской. Некоторое разнообразие вносят в его жизнь книги, чтению которых он посвящает все свободное время. Для этого он записывается в библиотеку на те 5—6 копеек в неделю, которые зарабатывает, таская воду для своей хозяйки ежедневно утром, до начала работы.

Очевидно нищета и лишения не только не разбили Бебеля, не только не убили в нем стремления к свету, а наоборот – еще больше закалили его волю, усилили жажду знаний, зародили в нем вопросы, ответы на которые жадно искал в книгах.

Так в борьбе с нуждой вырабатывался будущий неутомимый борец за освобождение пролетариата.

На 18-м году Бебель кончает срок ученичества и вступает в жизнь самостоятельным токарем. На 20-м году он уже присутствует на собрании рабочих в Лейпциге и слушает речи рабочих-социалистов. Это было первое собрание, где Бебель встретился лицом к лицу с рабочими ораторами. Бебель не был еще социалистом, он сочувствовал либералам, но он искренне радуется самостоятельному выступлению рабочих, он им завидует, у него разгорается желание сделаться таким же, как они – рабочим оратором.

С этого времени у Бебеля начинается новая жизнь – у него есть уже определенный путь. Бебель проникает в рабочие организации и усиленно работает в них. Скоро он делается влиятельным, его выбирают в комитет рабочих профессиональных союзов. Работая в союзах, он борется с социалистами, действует заодно с либералами, но, борясь с социалистами, он постепенно убеждается в их правоте.

На 26-м году он уже социал-демократ. Известность Бебеля растет так быстро, что через год (1867 г.) его выбирают председателем комитета союзов и первым депутатом от рабочих в парламент.

Так Бебель, борясь и побеждая, преодолевая шаг за шагом окружающие его препятствия, – выбирается, наконец, из рабочих низов, превращается в вождя борющихся рабочих Германии.

С этого времени Бебель уже открыто выступает за Социал-демократию. Его ближайшая цель – война с либералами, высвобождение рабочих из-под их влияния, объединение рабочих в свою рабочую Социал-демократическую партию.

Бебель достигает своей цели в следующем, 1868 году, на Нюренбергском съезде. Умелая беспощадная атака со стороны Бебеля на этом съезде повела к тому, что либералы потерпели полное поражение, а на развалинах либерализма родилась Германская Социал-демократия.

Освобождение рабочих может быть делом лишь самих же рабочих, говорил Бебель на съезде, поэтому рабочие должны порвать с буржуазными либералами и объединиться в собственную рабочую партию, – и громадное большинство съезда, вопреки кучке либералов, повторяло за ним великие слова Карла Маркса.

Для полного освобождения рабочих необходимо, чтобы рабочие всех стран объединялись, говорил Бебель, поэтому надо присоединиться к Международному Товариществу Рабочих, – и большинство съезда единодушно повторяло за ним слова великого учителя.

Так родилась Соц. – Дем. Рабочая Партия Германии. Бебель был ее повивальной бабкой.

С тех пор жизнь Бебеля сливается с жизнью Партии, его печали и радости – с печалями и радостями Партии. Сам же Бебель делается любимцем и вдохновителем германских рабочих, ибо, товарищи, нельзя не любить человека, который так много сделал для того, чтобы поставить рабочих на собственные ноги, освободить их от опеки буржуазных либералов и дать им собственную Рабочую Партию.

1870 год принес молодой партии первое испытание: начиналась война с Францией; германское правительство требовало денег на войну от парламента, членом которого являлся и Бебель; приходилось высказываться определенно за или против войны; Бебель понимал, конечно, что война выгодна только врагам пролетариата; между тем, все слои германского общества от буржуа до рабочих охватываются ложным патриотическим жаром, отказ в деньгах правительству называют изменой отечеству. Но Бебель, не считаясь с «патриотическими» предрассудками, не боясь плыть против течения, громогласно заявляет с парламентской трибуны: я, как социалист и республиканец, – не за войну, а за братство народов, не за вражду к французским рабочим, а за объединение с ними наших германских рабочих. Упреки, насмешки, презрение – таков был ответ даже со стороны рабочих на смелое выступление Бебеля. Но Бебель, верный принципам научного социализма, ни на минуту не опускает знамени до предрассудков своих собратьев, – наоборот, он всячески старается поднять их до ясного сознания пагубности войны. Впоследствии рабочие поняли свою ошибку и еще больше возлюбили своего стойкого, сильного Бебеля; за то правительство наградило его двумя годами тюрьмы, где он, однако, не зевал, написав знаменитую книгу «Женщина и Социализм».

Конец 70-х и 80-е годы приносят партии новые испытания. Встревоженное ростом Социал-демократии германское правительство издает «исключительные законы против социалистов», разрушает партийные и союзные организации, закрывает все без исключения с.-д. газеты, уничтожает свободу собраний и союзов, вчера еще легальную с.-д. партию отбрасывают в подполье. Всем этим правительство хотело спровоцировать с.-д. на неудачные, пагубные выступления, деморализовать и разрушить ее. Нужна была особая стойкость и беспримерная прозорливость, чтобы не потерять голову, вовремя переменить тактику, разумно приспособиться к новым условиям. Многие из соц. – демократов поддались провокации и ударились в анархизм.

Другие совершенно опошлились и опустились до либералов. Но Бебель неизменно стоял на посту, ободрял одних, умерял неразумный пыл других, разоблачал фразерство третьих и умело направлял партию по истинному пути все вперед, только вперед. Через 10 лет правительство должно было уступить растущей силе рабочего движения и отменило «исключительные законы». Линия Бебеля оказалась единственно правильной.

Конец 90-х годов и девятисотые годы принесли партии еще одно испытание. Поощренные промышленным подъемом и сравнительной легкостью экономических побед, умеренные элементы Соц. – Демократии стали отрицать необходимость непримиримой классовой борьбы и социалистической революции. Не нужно непримиримости, не нужно революции, говорили они, нужно сотрудничество классов, нам нужны соглашения с буржуазией и правительством, чтобы вместе с ними ремонтировать существующие порядки, – поэтому давайте голосовать за бюджет буржуазного правительства, давайте участвовать в существующем буржуазном министерстве. Этим самым умеренные подрывали Бебеля. На Дрезденском съезде (1903 г.) он разбивает наголову германских вождей умеренных, Бернштейна и Фольмара, провозгласив необходимость революционных методов борьбы. В следующем году в Амстердаме, перед лицом социалистов всех стран, он разбивает уже международного главу умеренных Жана Жореса, еще раз провозгласив необходимость непримиримой борьбы. С тех пор он не давал покоя «умеренным врагам партии», нанося поражение за поражением в Иене (1905 г.), Нюренберге (1908 г.). В результате партия выходит из внутренней борьбы единой и сильной, поразительно окрепшей, колоссально выросшей, обязанная всем этим главным образом тому же Августу Бебелю…

Но Бебель не довольствуется деятельностью только в рамках партии. Его громовые речи в германском парламенте, бичующие затхлость дворян, срывающие маску с либералов, пригвождающие к позорному столбу «имперское правительство»; его многолетняя деятельность в профессиональных союзах – все это говорит за то, что Бебель, как верный страж пролетариата, появлялся везде, где только кипела борьба, где только нужна была его бурная пролетарская энергия.

Вот за что так уважают Бебеля германские и международные социалисты.

Конечно, были у Бебеля и ошибки – у кого их не бывает (только мертвые не ошибаются), – но все мелкие ошибки бледнеют в сравнении с крупными заслугами перед партией, которая теперь, после 42-летнего руководства Бебеля, насчитывает свыше 600 тысяч членов, имеет около 2 миллионов профессионально организованных рабочих, располагает доверием 3—4 миллионов избирателей, одним мановением руки устраивает стотысячные демонстрации в Пруссии.

И знаменательно – дни юбилейного торжества в честь Бебеля совпали с днями наиболее яркого выражения мощи германской с.-д., с днями беспримерно организованных многолюдных демонстраций за всеобщее избирательное право в Пруссии.

Бебель имеет полное право сказать, что он недаром поработал.

Такова жизнь и деятельность старого Бебеля, да, очень старого, но слишком юного душой, по-старому стоящего на посту и ждущего новых битв, новых побед.

Только борющийся пролетариат мог родить такого живого, вечно юного, вечно вперед смотрящего Бебеля, как и он сам.

Только теория научного социализма могла дать широкий простор кипучей натуре Бебеля, неутомимо рвущегося к разрушению старого, гнилого капиталистического мира.

Бебель своей жизнью и деятельностью свидетельствует о силе и непобедимости пролетариата, о неизбежности торжества социализма…

Пошлем же привет, товарищи, дорогому учителю – токарю Августу Бебелю!

Да послужит он примером для нас, русских рабочих, особенно нуждающихся в Бебелях рабочего движения».

Как видно, молодой автор Сталин хорошо познакомился с историей СДПГ (той партии, которую он позже поносил последними словами и перекрестил в «социал-фашистскую») и был исполнен высокого мнения об исторической роли рабочего класса и его политической партии. Но уже через несколько лет, будучи в Вене и работая над своим первым значительном трудом «Марксизм и национальный вопрос», он вошел в ряды критиков немецкой и австрийской социал-демократии. И дальше – после Октября и в период создания коммунистических партий в тех же Германии и Австрии, а также в других странах Европы – не было другого деятеля большевистской партии, который бы с таким ожесточением боролся с социал-демократизмом как с ведущей силой европейского и международного рабочего движения. Как говорится, времена меняются.

Контакт молодого грузинского большевика с реальной жизнью западного мира, в котором родилось социал-демократическое движение, был минимален. В январе 1913 года бежавший из ссылки Иосиф Джугашвили направляется за рубеж – в Австро-Венгрию. Он поселяется в столице габсбургской империи, в Вене. В архивном фонде Сталина находится регистрационный листок венской полиции – но не на самого Сталина, а на Александра Антоновича Трояновского, в квартире у которого снимал койку приезжий. Листок гласит:

«XII район, Майдлинг. Шенбруннершлоссштрассе, 20

Этаж II, квартира 7

Александр Трояновский

Журналист

Родился в Туле в России

Проживал в Варшаве, в России

Род. 20 декабря 1881, православный, женат

Жена Елена, 27 лет

Дочь Галина, 6 лет

Приехал в Вену 19 октября 1912 г.

Выехал – 1 ноября 1913 г. в Швейцарию».

Поселяться у знакомых-единомышленников было для большевистской эмиграции делом обычным, благо это было дешевле. Александр Трояновский уже имел опыт проживания в эмиграции, он (в отличие от Сталина) знал язык, мог легко ориентироваться в чужой стране. Сталину это было труднее. Приходилось пользоваться помощью друзей, в чем ему неоценимые услуги оказывал другой венский эмигрант, Николай Бухарин. Хорошо знавший язык Бухарин помогал Сталину в выполнении партийного задания – подготовке программного документа «Марксизм и национальный вопрос». Помогал Сталину и Троцкий, живший тогда в Вене.

С внешним, австрийским миром эмигрант практически не общался. По воспоминаниям А. Трояновского, Сталин лишь гулял с дочкой Трояновского по соседнему живописному Шенбруннскому парку. Остальное время у него занимала работа над выполнением партийного задания. Так как Сталин немецкого языка не знал, ему помогала русская студентка, учившаяся в Вене, но еще больше – Николай Бухарин, а так же супруга Трояновского Елена Розмирович.

Работа Сталина (Ленин в это время называл его «чудесным грузином») понравилась требовательному «заказчику», и с тех пор Ленин не выпускал Сталина из поля своего зрения: ведь начиная с Вены Сталин из поклонника немецкой и австрийской социал-демократии становится ее энергичным критиком. В стране Отто Бауэра и Карла Реннера, считавшихся классиками социал-демократического мышления, Сталин превращается в критика австромарксизма. Он отвергает австромарксистскую концепцию «национально-культурной автономии» и предлагает лозунг «права нации на самоопределение», который берут на вооружение большевики.

В советские времена Иосиф Джугашвили впервые столкнулся с немецкими государственными делами (а не с немецкими социал-демократами, так и не попавшими к власти) в своем первом правительственном качестве наркома (народного комиссара, сиречь министра) по делам национальностей. В 1921 году его заинтересовал вопрос о деятельности на Ближнем Востоке и в Средней Азии немецких экономических миссий. Тогда главным противником Советской России была могучая Британская империя, и нарком обратил внимание Ленина на то, что для ослабления британского влияния можно было бы использовать немецких торговцев и промышленников, которые были не прочь обосноваться в этом районе. Ленину эта мысль понравилась.

Но вскоре Сталину вплотную пришлось заняться Германией – причем в весьма специфической манере.

Глава вторая.
Почему 9 ноября 1923 года не была создана Советская Германия?

10 октября 1923 года берлинская газета «Роте Фане» – орган Германской коммунистической партии – вышла с необычным текстом. Он был напечатан не на немецком, а на русском языке, причем не был набран типографским текстом, а написан от руки. Почерк был отчетливый, но незнакомый. Подпись также мало говорила немецкому читателю, даже если он и принадлежал к издававшей газету партии. Текст (переведенный рядом на немецкий) гласил:

«Грядущая революция в Германии является самым важным мировым событием наших дней. Победа революции в Германии будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата несомненно переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин.

«Роте Фане» может поздравить себя с серьезным успехом, ибо он оказался надежным маяком, освещающим германскому пролетариату путь к победе и помогает ему стать вновь вождем пролетариата Европы. От всей души желаю «Роте Фане» новых решающих успехов в грядущих битвах за власть пролетариата, за целость и независимость рождающейся трудовой Германии.

Подпись: И. Сталин».

Этот текст не был включен автором в Собрание своих сочинений. По многим причинам: первая из них состояла в дипломатической скандальности текста. В нем к перевороту в Германии призывал один из руководителей правящей партии России, которая находилась в дружественных отношениях с тогдашней Германией. Вторая – и, видимо, главная – сводилась к нежелательности для автора вспоминать об этом полузабытом эпизоде советско-германских отношений. А он был. Была попытка силой оружия свергнуть в Германии буржуазное правительство, и эту попытку поддержала и инициировала Советская Россия.

Подробная документация по этому малоизвестному «эпизоду» до сих пор лежит в секретном архиве Политбюро ЦК РКП(б) (т. е. КПСС) в деле под заголовком «ГКП – Германская революция», а также в других фондах и делах Политбюро. Сегодня они читаются как некий фантастический роман, хотя в нем мелькают знакомые имена – Зиновьев, Троцкий, Молотов, Тельман, Цеткин. И Сталин!

Принято считать, что в первые годы Советской власти Сталин занимался вопросами внутренней (в первую очередь национальной) и военной политики. Документы говорят об ином: с момента вступления на пост генерального секретаря ЦК РКП(б) (апрель 1922 года) он включил в сферу своего внимания и влияние на международные дела. Это было тем легче, что для созданного Лениным Коммунистического Интернационала (Коминтерна) и его штаба ИККИ (Исполнительного комитета) вопросы ожидаемой мировой пролетарской революции естественно сливались с внутрисоветскими и внутрипартийными делами. Среди партий Коминтерна ГКП занимала (после РКП) первое место, а следовательно, ей уделял особое внимание генсек большевистской партии.

В начале 1923 года в Москве пришли (не в последнюю очередь по информации из кругов ГКП) к убеждению, что в Германии создается революционная ситуация. Принимая желаемое за действительное, РКП(б) решила, что этому процессу надо помочь. Летом (в июле) 1923 года Политбюро заслушало отчет своего «эксперта по немецким делам» Карла Радека о назревавшем политическом кризисе; руководство ГКП считало его признаком революционной ситуации. Но еще определеннее думало Политбюро: по предложению Сталина оно приняло решение немедля вызвать в Москву руководителей ГКП. На совместном заседании 22 августа было принято следующее решение:

«1) На основании имеющихся в ЦК материалов, в частности, на основании писем товарищей, руководящих германской компартией, ЦК считает, что германский пролетариат стоит непосредственно перед решительными боями за власть.

2) Признать, что вся работа, не только ГКП и РКП, но и всего Коммунистического Интернационала должна сообразоваться с этим основным фактом.

3) В соответствии с этим ЦК поручает делегации РКП в Коминтерне разработать все основные выводы, вытекающие из создавшегося международного положения, и внести их на утверждение Политбюро.

4) В связи с этим же, очередные задачи РКП:

а) политическая подготовка трудящихся масс Союза республик к грядущим событиям;

б) мобилизация боевых сил республики (в частности, рассмотрение вопроса, поставленного тов. Брандлером);

в) экономическая помощь германским рабочим;

г) соответствующая дипломатическая подготовка.

Для разработки этих последних вопросов создать комиссию в составе т. т. Зиновьева, Сталина, Троцкого, Радека, Чичерина. Созыв за т. Зиновьевым. Этой же комиссии поручить разработку проекта закрытого письма губкомам и тезисов для газетной кампании.

5) Все решения комиссии довести до сведения членов Политбюро, и, в случае отсутствия возражений, считать их решениями Политбюро.

6) Поручить Секретариату организовать ознакомление членов ЦК с этими решениями».

Чего же ожидали в Москве от германской революции? На этот вопрос были призваны дать ответ тезисы, разработанные Г. Зиновьевым и по поручению Сталина разосланные членам ПБ. Эти тезисы были одобрены (в том числе и Сталиным) 23 сентября и разосланы всем членам ЦК. Этот документ красноречив – как по головокружительной степени самообмана московских большевиков по поводу положения в Германии, так и по абсолютной откровенности тех, кто поддался этому самообману. Вот только несколько выдержек из многостраничного сочинения Зиновьева (оно было специально издано типографским образом):

«4. Что даст союз советской Германии с СССР?

Идея союза Германии с СССР пользуется в Германии широчайшей популярностью и имеет миллионы сторонников.

Советская Германия с первых же дней своего существования заключит теснейший союз с СССР. Этот союз принесет неисчислимые выгоды трудящимся массам, как Германии, так и СССР.

СССР с его преобладанием сельского хозяйства и Германия с ее преобладанием промышленности как нельзя лучше дополнят друг друга. Союз советской Германии с СССР в ближайшее же время представит собою могучую хозяйственную силу. Такой союз имел бы в своем распоряжении все хозяйственные ресурсы, какие только необходимы для процветания и советской Германии, и СССР. Сельское хозяйство СССР выиграло бы в чрезвычайной степени от такого союза, ибо наша деревня получила бы на выгодных условиях необходимые ей сельскохозяйственные орудия, удобрение и т. п. Крупная промышленность советской Германии выиграла бы в не меньшей степени, ибо была бы в значительной мере обеспечена сырьем и рынками сбыта. Опасные стороны НЭПа в советской России были бы парализованы самым действительным образом.

Союз советской России с советской Германией создаст новую фазу НЭПа в России, ускорит и упрочит развитие социалистической госпромышленности в СССР и наверняка уничтожит в корне тенденцию новой буржуазии занять господствующее положение в хозяйстве нашего союза. Первая германская революция 1918 года, при всей ее половинчатости и вопреки всем изменам германской социал-демократии, в большой степени помогла советской власти России устоять в гражданской войне. Надвигающаяся вторая, действительно пролетарская революция в Германии поможет советской России окончательно победить на решающем фронте социалистического хозяйственного строительства, а тем самым создаст незыблемую базу для победы социалистических форм хозяйства во всей Европе.

Союз советской Германии с СССР представит собою не менее могучую военную базу. Общими силами обе республики в сравнительно короткое время сумеют создать такое ядро военных сил, которое обеспечит независимость обеих республик от каких бы то ни было посягательств мирового империализма.

5. Соединенные штаты рабоче-крестьянских республик Европы.

При создавшемся положении вещей во всей Европе и, в особенности, в свете надвигающейся пролетарской революции в Германии и возможности новой войны вполне своевременно выдвинуть лозунг Соединенных штатов рабоче-крестьянских республик Европы.

Центральным боевым лозунгом германской революции, уже сейчас владеющим умами широчайших слоев трудящихся Германии и захватывающим все новые и новые слои ее, является союз Германии с СССР. Но германская революция, а вместе с ней и весь Коминтерн должны уже сейчас дать ответ и на вопрос о том, как мыслят они формы существования европейских государств при победе революции в решающих странах Европы».

Председателя Коминтерна, а с ним и генсекретаря РКП(б) Сталина нельзя обвинить в скромности политических аппетитов. Но читая сегодня эти строки, нельзя отделаться от впечатления, что эти мысли надолго и глубоко запали в историко-политическое мышление Сталина. Как бы он впоследствии ни старался отречься от всего «зиновьевского», психологический феномен «deja vue» («я это уже видел») заставляет констатировать: в дни 1939 года, когда Сталин и Молотов вдруг заговорили об историческом значении советско-германского союза и выгодности их экономического и военного сотрудничества, так и хочется воскликнуть: мы это уже «проходили» у Зиновьева! Как бы читая мысли покойного Зиновьева и живого Сталина, Иоахим фон Риббентроп писал в предложенной им преамбуле советско-германского пакта:

«Многолетний опыт доказал, что между немецким и русским народами существует врожденная симпатия. Жизненные пространства обоих народов совпадают, но не противоречат друг другу в своих природных необходимостях. Экономические необходимости и возможности обеих стран дополняют друг друга». Правда, тогда, в 1923 году, речь шла о неосуществленной советской Германии, но «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis) смысл остается. В мышление Сталина на долгие годы (вплоть до 1949 года, когда создавалась ГДР) вошла идея всепобеждающей силы советско-германского блока.

Осенью 1923 года это была не только идея. 20 октября военная комиссия ЦК разработала план мобилизации Красной Армии – на случай вооруженной помощи германскому пролетариату (до 2,5 миллиона человек) и создания для этой цели 20 новых дивизий. Специально отбирались люди, знающие немецкий (со времен плена у немцев в Первую мировую). А 4 октября 1923 года ПБ приняло лапидарное решение:

«Пункт 3. Согласиться с комиссией в вопросе о назначении срока – 9 ноября с. г.»

Это был назначенный в Москве срок германской революции. Революции, которая не состоялась по одной простой, почти примитивной причине: ее не собирался и не мог совершать тот самый германский пролетариат, чьи свойства превозносил Сталин в своем интервью «Роте Фане». Правда, «в негласном порядке» Сталин сам сомневался в готовности немцев к революции. В одном из писем Зиновьеву 7 августа 1923 года генсек не без иронии писал:

«…Что касается Германии, дело, конечно, не в Радеке. Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без с.-д., созрели ли они уже для этого – в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) земля крестьянам, в) поддержка громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет. Конечно, они имеют по соседству советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это „в лучшем“ случае. А в худшем случае – их разобьют вдребезги и отбросят назад. Дело не в том, что Брандлер хочет „учить массы“, – дело в том, что буржуазия плюс правые с.-д. наверняка превратили бы учебу-демонстрацию в генеральный бой (они имеют пока что все шансы для этого) и разгромили бы их. Конечно, фашисты не дремлют, но нам выгоднее, чтобы фашисты первые напали: это сплотит весь рабочий класс вокруг коммунистов (Германия не Болгария). Кроме того, фашисты, по всем данным, слабы в Германии. По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять.

Всего хорошего

И. Сталин».

По иронии судьбы, 8 и 9 ноября свершилась иная «революция»: знаменитый «пивной путч» Гитлера в Мюнхене. Предсказание Сталина сбылось.