Текст книги "День без смерти (сборник)"
Автор книги: Леонид Кудрявцев
Соавторы: Виталий Забирко,Михаил Пухов,Владимир Щербаков,Елена Грушко,Виталий Пищенко,Игорь Пидоренко,Евгений Дрозд,Феликс Дымов,Юрий Глазков,Григорий Арабескин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
День без Смерти
Сборник фантастических рассказов, повестей, очерков, статей
ПРЕДИСЛОВИЕ
Фантастику любят многие, она является сегодня одним из наиболее популярных жанров литературы и – неизбежное следствие популярности – одним из самых дефицитных. Вот почему появление нового сборника НФ всегда приветствуется читателями и поклонниками этого жанра. В последнее время таких радостных событий становится все больше. Расширяется география – новые авторы появляются в Сибири и на Дальнем Востоке, в Прибалтике и Закавказье, на Украине и в Белоруссии. Но все-таки начинающему литератору, а фантасту в особенности, трудно пробиться к читателю, издательства до самого последнего времени не баловали НФ своим вниманием. Редкие нерегулярные публикации в периодике – вот практически все, на что могли рассчитывать молодые авторы. А ведь им есть что сказать – многие пишут вполне профессионально, крепко и добротно, отличаются “лица необщим выраженьем”, не эпигонствуют, имеют свою манеру письма, зачастую свежую и оригинальную.
Надо было искать выход, и выход был найден. Кому в первую очередь близки интересы молодых авторов, работающих и в жанре фантастики? Ответ напрашивается сам собой – конечно, ЦК ВЛКСМ. В мае 1988 года при издательско-полиграфическом объединении ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия” было создано Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов. Основой для него послужил Новосибирский семинар молодых писателей Сибири и Дальнего Востока, работающих в жанре фантастики и приключения.
Несмотря на свою “юность”, ВТО МПФ многое успело: издательством “Молодая гвардия” выпущен ряд сборников, подготовленных Объединением, в разных городах страны проведены семинары молодых писателей, сыгравших особую роль в жизни творческого объединения.
Собственно, с семинара вес и началось. С того самого семинара, который состоялся в Новосибирске в июне 1987 года. Конструктивная позиция издательства “Молодая гвардия”, активно поддержавшая идею встречи молодых авторов Сибири и Дальнего Востока, участие в ней Евгения Гуляковского, Юрия Медведева, Сергея Павлова, Владимира Щербакова и других известных писателей, заинтересованность Новосибирского обкома комсомола, все это определило успех начинания и способствовало тому, что сравнительно короткая встреча начинающих авторов заложила основу постоянно действующего семинара, силами которого был подготовлен к изданию и выпущен в свет сборник “Румбы фантастики”.
Старт был удачным. За ним последовало не менее успешное продолжение: сборники “Дополнительное расследование”, “Сана торий”, “Миров двух между” и другие, более десяти книг, пришедших к читателю на сегодняшний день.
В 1988 году были проведены всесоюзные семинары в Ташкенте и Днепропетровске, экспресс-семинар в Риге. В январе этого года – всесоюзный семинар в Минске. Казалось бы, что особенного – еще одним мероприятием больше! В конце концов, семинары молодых фантастов – и ежегодные, и действующие на постоянной основе – существовали и раньше. Однако следует сказать о принципиальном отличии семинаров ВТО МПФ от всех других. Как и положено, на встречах такого рода авторы, участвующие в семинаре, обмениваются мнениями, обсуждают литературные произведения, выявляют их сильные и слабые стороны, в общем, учатся литературному мастерству. Но семинар ВТО МПФ, кроме того, дает и оценку произведению, рекомендуя или не рекомендуя его в печать. Литературный процесс получает свое логическое завершение, когда талантливое произведение приходит к читателю. Эту цель и преследуют семинары творческого объединения.
Семинары являются как бы общественной редколлегией, чье коллективное мнение – мнение квалифицированной и достаточно большой (в каждом семинаре участвует несколько десятков человек) группы людей со своими вкусами, взглядами на литературу, личными пристрастиями, наконец, – служит гарантией того, что отбор произведений будет произведен достаточно объективно в соответствии с литературными достоинствами.
Эта задача сказывается и на общей атмосфере этих встреч, где взаимная доброжелательность сочетается с высокой требовательностью.
Под обложкой этой книги встретились авторы, чьи произведения были одобрены на трех семинарах: в Ташкенте, Днепропетровске и Минске. Они представляют разные города нашей страны; Горький и Красноярск, Москву и Ленинград, Ставрополь и Новосибирск. Разнообразие географическое как в зеркале отразилось в разнообразии тематическом В сборнике соседствуют фантастика психологическая и остросюжетный “боевик”, пародия и лирика, взгляд в прошлое и путешествие в будущее. Но при всем разнообразии и непохожести произведений творчество авторов этой книги имеет и нечто общее гуманизм, оптимистическую веру в человека и его будущее – те характерные черты “школы Ефремова”, которые залетал новому поколению советских фантастов Иван Антонович. Насколько удалось следовать им – судить читателю.
Игорь ЗУБЦОВ
СЕМИНАР
День без Смерти
Рассказ
Запах лекарств гулял по просторным комнатам дворца Верховного Предводителя, бессменного борца за демократию, человека, укравшего созвездие Павлина.
Сам он лежал на изукрашенном драконами ложе, укрытый до подбородка белоснежным одеялом. Глаза закрыты, в уголках губ – страдание.
В капельнице беззвучно лопались пузырьки.
Врач выключил универсальный диагност и задумчиво почесал за ухом.
– Когда? – спросил Верховный Предводитель, не раскрывая глаз.
– Сегодня или завтра, – ответил врач, сматывая щупальце диагноста.
Умирающий открыл глаза и приподнял голову. Голос его был тих и спокоен.
– Вот что. Я не хочу умирать и не умру. Через минуту здесь должен быть мой секретарь. Пусть захватит бланк для очередного указа.
Врач пожал плечами и взялся за трубку телефона…
Была ночь. Дождь бегал по городу, словно сороконожка, отталкиваясь тоненькими струями от крыш и асфальта.
Смерть спряталась в ближайшее парадное и, только когда патрульный самоход проехал мимо, отправилась дальше. Она шла вдоль по улице и думала, что ничего, кроме насморка, такая погода принести не может И вообще, лучше бы ей сейчас сидеть у камина и смотреть, как поджаривается на огне сочное мясо. А потом наполнить высокий хрустальный бокал густым, похожим на кровь, вином…
Однако какие уж там удобства? По пятам идет погоня, и есть только полчаса, чтобы найти убежище. Потом будет поздно.
Смерть невесело усмехнулась и подумала, что за долгую жизнь повидала всякого. Но чтобы бегать по городу в поисках убежища, спасая собственную жизнь? Бред!
Хорошо – предупредили. Иначе сейчас все было бы кончено.
Патрульный самоход вынырнул из-за угла совершенно бесшумно, как призрак. На этот раз Смерть спряталась за статую Вечного просителя возле входа в управление Лессырпромрыбснабсбыта.
Машина остановилась около статуи, и смерть смогла разглядеть тех, кто в ней сидел. Их была трое. Генерал в позолоченном хомуте, поручик в посеребренном и капрал – водитель, на шее которого тускло светилась медь. Генерал небрежно курил тонкую сигарету, стряхивая пепел за окно.
Подумав о том, как тепло и сухо у них в машине, Смерть аж скрипнула зубами.
Хорошо живут, гады.
– Ну, скоро там? – спросил генерал и выкинул окурок на тротуар.
– Сейчас, сейчас, – ответил капрал и стал торопливо крутить ручки настройки передатчика. Поручик выудил из кармана плоскую фляжку и, сделав порядочный глоток, сказал:
– Черт, ну не охломоны ли эти, из службы успокоения. Не могли взять какую-то старуху. Эх, послали бы меня… Я бы им показал… я бы их научил… А теперь ищи ее – свищи.
– Со Смертью шутки плохи, – сказал Капрал.
– “Плохи!” – передразнил его поручик. – Смерть теперь отменена. И чтобы другим неповадно было, ее надо уничтожить. А то, не дай бог, скажут что-нибудь, да еще думать начнут^ что совсем уже скверно. Если каждый будет думать, так и к анархии прийти можно… Эй, чего там копаешься? К черту, поехали в управление, там все и узнаем.
Самоход скрылся.
По лицу Вечного просителя стекали струйки воды, словно слезы.
Смерть вздохнула и, взвалив на плечо завернутую в мешковину косу, пошлепала дальше. Собственно, молено было постучать в первую попавшуюся дверь. Ей стало почти безразлично, выдадут ее или спрячут. Но какое-то чувство подсказывало, что нужно пройти еще немного.
И только проскользнув через площадь Вечных Идеалов, она наконец увидела подходящий дом. Старый, обшарпанный, с остроконечной крышей и загаженным парадным.
Быстро оглянувшись по сторонам, Смерть нырнула в подъезд. На третьем этаже она наступила на осколок разбитой бутылки и чуть не порезала ногу. На площадке четвертого этажа, из-под батереи, которая неизвестно для чего висела на стене, выскочил старый, облезлый кот и с визгом рванул вверх по лестнице.
А потом был пятый этаж, и тут Смерть почувствовала, что пришла. Да, несомненно, вот эта квартира ей подходила. Смерть осторожно опустила косу на пол и, откинув со лба прядь мокрых волос, постучала…
За окном шелестел дождь. Была ночь.
Аким проснулся и долго лежал с открытыми глазами, думая о том, что в холодильнике у него имеется кусок рыбы. Хорошей рыбы горячего копчения. Стоил ли он книги Эльфонсо Сельмари, которую Аким за него отдал? Наверное, стоил. По крайней мере, его можно съесть. А можно оставить на завтра. И тогда на базар он пойдет лишь послезавтра. И тем самым выиграет еще один день.
Впрочем, зачем? И у кого он этот день собирается выиграть?
Аким все же чуть не пошел за рыбой, но, вовремя спохватившись, некоторое время боролся со своим желудком и, чтобы отвлечься от еды, стал себе врать.
Итак, о чем бы это? Ну, например, о том, что было бы, родись он в другом мире. А что, неплохо!
Например… Он мог бы скакать на горячем коне, подставляя холодному ветру загорелое лицо, а потом, в глухих каньонах, задыхаясь от недостатка воздуха, рубиться с врагами, нанося и отражая яростные удары. А потом, когда последний вражеский воин исчезнет в бездонной пропасти, вложить меч в ножны и отправиться дальше, на поиски новых приключений и новых врагов.
А еще… Он мог бы всю жизнь носить власяницу, подпоясанную туго-натуго хорошо просмоленной веревкой, для того, чтобы не так сильно чувствовать голод. Каждый вечер брать со стены тяжелую плетку и полосовать свое алчущее удовольствий тело… Сильнее, еще сильнее, до крови, до большой крови… Лишь для того, чтобы в последние часы, которые останутся ему до небытия, почувствовать краешек того, что называется истиной. И иронически улыбнуться.
А еще… Он мог бы ходить в горностаевой мантии. И в тиши кабинета, иногда в одиночку, иногда с горсткой особо доверенных лиц, принимать решения и говорить слова, которые смогут повлиять на судьбы мира. Словно паук, плести самую прочную на свете паутину и время от времени, для забавы, дергать за нее, заставляя окружающий мир выворачиваться наизнанку. И в гордом одиночестве понимать, что такое власть и какое счастье ею обладать.
Он мог бы…
Кто-то стучал в дверь.
Аким даже не удивился. Наверное, он ждал этого стука и знал, что будет дальше. Вот сейчас ввалятся люди в черных хомутах и среди них будет один в посеребренном. И солдаты будут пинать Акима по ребрам тяжелыми подкованными ботинками. Книги они выкинут на улицу – просто так, ради развлечения. И там, в этой осенней промозглости, лощенные, ломкие листы старинных книг будет заливать дождь, смывая с них золото заставок и миниатюр. Но никому до этого не будет дела.
Аким слез с кровати. Сунул ноги в шлепанцы и запахнув халат, не спеша пошлепал к двери.
Да нет, чего это он выдумал? Солдаты так не стучат. Они будут бить в дверь сапогами и прикладами, добросовестно выполняя свой нехитрый солдатский долг. Нет, этот стук можно даже назвать деликатным. Безусловно, это не солдаты!
Скорее всего, кто-то из бывших знакомых. Ну, спал себе человек и вдруг среди ночи проснулся от того, что замучила совесть. И тогда он пошел Акима проведать… Поесть чего-нибудь принес…
Горло перехватила голодная спазма. Аким включил свет в прихожей и откинул тяжелый крючок.
На лестничной площадке стояла Смерть.
Сердце Акима ухнуло куда-то вниз, и он почувствовал одновременно ужас и почему-то облегчение.
– А-а-а, – сказал он. – Так вас же запретили.
Смерть пожала плечами и чихнула. Саван на ней был насквозь мокрый. Он плотно облегал ее невероятно худое тело, и с него текла вода, которая собиралась на полу в маленькую лужицу.
– Э… так вы простудитесь, – сказал Аким и сделал приглашающий жест. – Прошу.
Смерть несмело улыбнулась и Аким заметил, что зубы у нее белые-белые, молодые.
А она, оказывается, не такая уж и дряхлая.
Он провел ее через прихожую, потом мимо пыльных неисчислимых шкафов, забитых старинными книгами, в спальню, где достал из гардероба свой – старинный халат и широкое полотенце.
– Берите. Оботритесь и переоденьтесь. А потом ложитесь в постель: так вы скорее согреетесь. А я подотру лужу в коридоре, чтобы следов не осталось. За вами, наверное, гонятся…
С лужей он возился минуты две, а потом прошел в кухню.
На секунду остановившись у холодильника, Аким подумал, что теперь уже ничего не имеет значения, и открыл вогнутую, поцарапанную дверцу. Кусок рыбы он положил на треснувшую тарелку настоящего фарфора. Потом недолго подумал и налил в граненый стакан водки из початой бутылки. Высыпал туда же ложку перца и пошел в спальню.
Смерть уже сидела на кровати, плотно завернувшись в халат и накрывшись одеялом. Саван ее был развешан на батарее.
– Выпейте это, – сказал Аким, садясь в свое любимое кресло. – И закусите.
– Спасибо, – поблагодарила Смерть и залпом осушила стакан. Очевидно, его содержимое попало не в то горло, потому что она закашлялась.
– Ну что же вы так, – пробормотал Аким и, встав, похлопал ее ладонью по спине.
Наконец смерть отдышалась и, благодарно ему улыбнувшись, набросилась на рыбу. Очевидно от выпитой водки на ее щеках появился слабый румянец, и теперь она была, ну, просто обыкновенной старушкой, которая долго шла под дождем, но вот вернулась домой и, выпив горячительного, вкушает скромный ужин.
Акиму страшно захотелось покурить. Он вытащил одну из пяти оставшихся у него сигарет и блаженна закурил. А потом стал смотреть, как Смерть ест.
Делала она это не без некоторого изящества, временами бросая на него благодарные взгляды. Потом., когда на тарелке остались только кости, Аким вытащил из гардероба старое драное одеяло и потертый плед, из который и соорудил себе постель на полу.
– Не беспокойтесь. Если я вас стесняю, я могу и уйти. Право, мне так неудобно…
– Неудобно спать на потолке, – проворчал Аким. – Лежите, лежите. В конце концов, вы ведь дама.
– Да? – удивилась Смерть и тут же хихикнула. – А я ведь и забыла?
Она лукаво посмотрела на него:
– Вот уж не думала, что кто-то увидит во мне даму.
– Ладно, хватит болтать… Вам сейчас надо в постель и хорошенько выспаться. Может, даже и простуды не будет.
Он потушил свет и, устроившись на своем самодельном ложе, спросил:
– А за вами не следили?
– Нет, – Смерть сладко зевнула.
– Нет, – пробормотал он, закрывая глаза, с твердым намереньем уснуть. Но через минуту опять спросил:
– Скажите, а вот там, за порогом смерти, что-нибудь есть? Ну, я имею в виду, что не может быть, чтобы ничего не было. Что-то же должно оставаться от сознания, от мыслей, от воспоминаний.
– Право, не знаю, – сказала Смерть. – Я ведь только Смерть. Я отнимаю жизнь. А что потом – меня уже не касается.
– Э-э-э, – разочарованно протянул Аким и, повернувшись на правый бок, моментально уснул.
Было утро. Аким осторожно выбрался из-под одеяла и, прошлепав к окну, выглянул на улицу.
Ничего особенного.
Маленький старичок выгуливал средних размеров игуанодонта. Чуть дальше разместился лоток продавца милосердия. А в сторонке пинаются два телеграфных столба. Очевидно, после ночной прогулки никак не могут поделить место, на котором удобно отдохнуть и отоспаться.
Только что это выглядывает из-за угла? Что-то очень знакомое! А именно? Да провалиться мне на месте, если это не бампер полицейского самохода…
Аким задернул шторы поплотнее и пошел на кухню. Ставя на газ чайник, он подумал, что теперь все на своем месте и можно не рыпаться. От судьбы не уйдешь.
Правда, есть время. Пока молодчики из службы умиротворения запросят инструкций, пока пройдут все инстанции… В общем, канитель долгая. Никак не меньше, чем на полдня, и это надо использовать.
Аким услышал, как в соседней комнате завозилась Смерть. Что ж, надо пойти и пожелать даме доброго утра.
Он деликатно постучал в дверь и, получив разрешение, вошел.
– С добрым утром, – сказала Смерть. – А если попробовать через крышу?
– С добрым утром, – ответил ей Аким. – Бесполезно. Знаю я их, мерзавцев. Аккуратные.
– Ну, что же, ничего другого не остается…
– Угу, – согласился Аким и стал натягивать штаны. Смерть тоже стала одеваться, и Аким подумал, что тело у нее не такое уж и старое. Ну, худая и худая. Так теперь это, кстати, модно.
Они покончили с утренним туалетом и сели пить чай. Пили его долго, обстоятельно и с наслаждением. Тем более, что ничего, кроме чая, у Акима больше не было.
Потом Смерть перевернула пустую чашку и, блаженно улыбнувшись, сказала:
– Знаешь что? У тебя в, шкафу, на одной из полок, лежат клубок шерсти и спицы. – Она озорно прищурилась и даже вроде бы подмигнула. – Честное слово, я тысячу лет не вязала. А так хотелось бы.
– Хорошо. Я сейчас, – Аким вынул из шкафа клубок и спицы. Отдавая их Смерти, пояснил:
– Это от жены. Она пять лет назад…
– Я помню, – сказала Смерть и надела на нос неизвестно откуда появившиеся очки. – Такая милая женщина, с родинкой на щеке. Ну что тут поделаешь, голубчик!
– Угу, – кивнул головой Аким и, прикусив губу, ушел в соседнюю комнату. А Смерть стала вязать.
Книги занимали целую стену. Словно лаская, Аким провел пальцами по ровным золотистым корешкам и, вздохнув, подумал, что про каждую из этих книг он мог рассказать целую историю.
А потом быстро отобрал пять самых любимых томиков и, секунду подумав, завернул их в прошлогоднюю газету.
Уже надев пальто, он заглянул в гостиную. Смерть с увлечением вязала.
Аким кашлянул.
– Я ухожу, – сказал он почему-то шепотом. – Часа через два вернусь. Хотелось бы, пока есть время… В общем, я не то чтобы об этом мечтал. Наверное, совсем наоборот. Но раз уж так складываются события. В общем, я хотел умереть раньше… раньше, чем вы… ну сами понимаете…
Он неожиданно для себя засмущался, но Смерть как, ни в чем не бывало продолжала вязать, размеренно отсчитывая петли.
Аким пожал плечами и, сунув сверток с книгами под мышку, пошел к выходу.
Смерть догнала его уже в прихожей.
– Глупый, – сказала она. – Ну, конечно. Какой может быть разговор.
Она легонько прикоснулась губами к его щеке и ушла. А Аким, пробормотав “все они такие”, вышел на лестничную площадку и нажал кнопку вызова лифта.
На улице он сейчас же увидел бампер второго полицейского самохода, который выглядывал из-за противоположного угла.
Акиму стало почти весело.
Проходя мимо, он не удержался и постучал пальцем по толстому броневому стеклу одной из дверок. Он видел, как водитель дернулся, но тут, же, совладав с собой, сделал вид, что ничего не заметил.
– Дурак! – крикнул Аким и потряс в воздухе свертком с книгами. – Вот я тебя сейчас этой штукой! В клочки!
Но даже это не подействовало.
– Ну и шут с тобой, – сказал он водителю самохода, который, сохраняя каменное выражение липа, смотрел куда-то поверх его головы. Аким безнадежно махнул рукой и пошел дальше, помахивая пакетом и чуть слышно напевая:
– Вот и все… тра-ля-ля-ля… сегодня после обеда… тра-ля-ля-ля-ля… а так как мы не сдадимся… пам-пам-пам… то будет… тра-ля-ля-ля… страшно представить… пам-пам-пам-пам… и тут главное успеть… парам-парам-парам… пока не поздно… ля-ляля…
И вдруг остановился, неожиданно осознав, что это действительно – все. И сегодня после обеда его уже не будет.
Наверное, Аким очень сильно побледнел. Ему даже какой-то головоногий, проезжавший мимо в ванне на пяти колесиках, сочувственно сказал:
– Милый, что-то ты неважно выглядишь. Вернись немедленно домой, хвати стакан аммиаку с перцем и сейчас же – спать, желательно в вентиляционную трубу. Право, так гораздо лучше.
– Да пошел ты… со своим аммиаком, – сказал Аким, чувствуя, что постепенно приходит в себя. Через минуту он совершенно оправился и медленно пошел по направлению к базару.
Он посмотрел на голубых слонов, которых продавали за грош. На факиров в заляпанных печатями чалмах, которые молча глотали длинные, трехгранные, украшенные драгоценными камнями оскорбления. Прошелся мимо продавцов призрачного счастья и мимоходом убедился, что счастье у них действительно призрачное, без малейшего обмана. А потом поглядел на бой идей, которые абсолютно походили друг на друга и поэтому дрались отчаянно, шипя, пуская ядовитую слюну и яростно сверкая глазами.
Потом Аким стал рассматривать тех, кто ходил по базару. Он видел почтенных, заслуженных купцов и их бесконечно преданных приказчиков. Важных, вроде бы безразличных ко всему стражей порядка. Видел, как иногда в глазах у них появлялся алчный блеск. Это значило, что им нравилась какая-нибудь вещь. Они ее сейчас же получали, за символическую медную монету.
Еще он видел зевак с затянутыми паутиной, вечно открытыми ртами. Жулики в белых халатах меняли медные деньги на серебряные, уверяя, что серебро вредно влияет на организм. И тут же, прямо на базаре, ссорились, дрались, торговались, любили и валяли дурака простые люди. Дурак, которого они валяли, был одет в телогрейку и кирзовые сапоги.
Постепенно это базарное сумасшествие Акиму надоело. Он собрался было уходить, но неожиданно наткнулся на стадо лозунгов, которые размножались прямо посреди базара. За ними присматривал солидный купец с тяжелым лицом и раскосыми глазами.
Лозунгов было много. Яростно взрывая копытами землю, извиваясь матерчатыми телами, они прыгали друг на друга и сливались. Рано или поздно одна из пар лозунгов исчезала. На ее месте тут же появлялись новые две, которые мгновенно вырастали до размеров взрослых особей.
Ради развлечения Аким даже прочитал несколько из них:
“Труд – высшая форма развития души”, “Тот, кто трудится хорошо, – получит свое”, “Вера в будущее – вот наш козырь”, “Тот, кто шагает вперед, – придет”, “Тот, кто придет, – придет куда надо”, “Главное не дорога – главное путь”, “Путь души непонятен и неизмерим”, “Непонятное не обязательно должно вести вперед”, “Все, что не ведет вперед, – ведет назад”, “Тот, кто идет назад, – никуда не придет”.
Аким усмехнулся и пошел дальше. Он ушел с базара и долго бродил по улицам, вдыхая восхитительный запах орхидей, которые в это лето росли буквально на каждом шагу. А нанюхавшись чуть не до одурения, зашел и оставил у одного из своих старых друзей сверток с книгами.
И снова гулял по городу, пытаясь ловить солнечных зайчиков, которые увлеченно грызли вышедшие в тираж цитаты, и даже встретил бродячий плетень. Аким сейчас же попытался навести на него тень, но плетень ускользнул, так как был старый и опытный.
А потом вышло время. Из любезности оно еще немного постояло возле Акима, но потом сказало, что пора. Не может же оно тянуться вечно. И так на целых полквартала вытянулось. И Аким понял, что действительно – пора…
Возле его дома уже собралась порядочная толпа зевак. Аким протолкался к подъезду и вошел. Толпа за его спиной привычно ахнула.
Войдя в квартиру, он аккуратно повесил пальто на вешалку и пошел посмотреть на Смерть.
Она сидела в гостиной и задумчиво протирала масляной тряпочкой косу. Аким тяжело вздохнул и сел рядом с ней.
Когда в дверь заколотили приклады, Смерть положила косу возле себя и повернулась к Акиму. Их глаза встретились.
– Ну? – сказала Смерть.
– Да, – ответил Аким.
– Хорошо. Я помню твою просьбу.
Она провела ладонью по его груди и, услышав, как последний раз дрогнуло сердце, потянулась за косой.
Дверь упала минут через пять. Еще через несколько секунд полицейские были в комнате и ошарашенно разглядывали Смерть, которая стояла перед ними, насмешливо улыбаясь и подняв косу.
– Ну? Что же вы стали? – спросила она. – Уж не трусите ли?
– Огонь, – приказал поручик, у которого на шее поблескивал посеребренный хомут.
Но выстрелить никто не успел. Смерть взмахнула косой и срезала передних троих. А потом поручика. И еще одного, того, который судорожно дергал затвор винчестера. А потом вон того, рыжего, с бородавкой на носу. И этого было достаточно. Они побежали.
Они скатились по лестнице, как горох, и мгновенно рассыпались по улице.
А Смерть высунулась в окно и, засунув два пальца в рот, насмешливо засвистала.
И тут ей в лоб попала пуля, которую выпустил снайпер с крыши соседнего дома.
А потом началось… Газеты вышли с аршинными шапками, в которых провозглашалась эра бессмертия. На улицах было настоящее столпотворение. Все смеялись, танцевали и кидали в воздух валенки. По карнизам домов скакали абсолютно свежие лозунги, рассыпая фейерверки красивых слов. На всех углах раздавали леденцы на палочках. Скоморохи прославляли мудрость Верховного Предводителя, который решил запретить смерть. И народ им вторил. На радостях подожгли три оперных театра и восемь домов терпимости. А потом дружно плевали в потолок, да так, что обрушились потолки в нескольких тысячах домов.
С экранов телевизоров зачитывали приветственные телеграммы из других стран. А еще сообщили, что, по просьбе народа, дабы увековечить это знаменательное событие, трем городам и семидесяти двум улицам присвоено имя Верховного Предводителя.
А еще по улицам ходили молоденькие девочки в национальных костюмах и целовали всех подряд. А ветераны картофелеуборочных кампаний нацепили ордена, медали и бляхи и бряцали ими на каждом углу. На радостях объявили было войну тараканам, но тс вовремя ушли в подполье, и воевать стало не с кем.
И тогда просто обнимались, целовались, ходили по улицам, распевая старинную патриотическую песню: “Эх, железной лопатой да врага по голове!”
А сверху падали звезды и беззвучно гасли, не достигнув земли. Старухи выкидывали из окон приготовленные для себя саваны и устраивали из них на площадях костры. Половина владельцев похоронных обществ сбежала, прихватив с собой в качестве сувениров чемоданчики, битком набитые деньгами. Другая половина попыталась покончить с собой, но потерпела в этом деле крах. А народ веселился и развлекался, пел и танцевал. Все чувствовали себя так, как будто с плеч упал огромный, тяжелый груз и в будущем ожидается только хорошее, и никакого повышения цен больше не будет.
И никто не знал, что в это время в одной из самых секретных лабораторий с лихорадочной поспешностью пытаются создать синтетическую смерть. В первую очередь для того, чтобы отправить в страну теней Верховного Предводителя, бессменного борца за демократию, человека, укравшего созвездие Павлина, который восьмой час бился в агонии и никак не мог умереть.
