Текст книги "Няня (СИ)"
Автор книги: Леонид Свердлов
Соавторы: Иван Безродный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Иван Безродный, Леонид Свердлов
Няня
Вот так оно и наступает. Ужасное и неотвратимое. Похмелье.
А ведь начиналось все как у людей. Потом как у людей кончилось, и доктор стал изыскивать скрытые резервы. Уж это-то он умеет. Хорошо ему: всегда при спирте. Но он же ни в чем меры не знает – обязательно надо чего-нибудь намешать, смухлевать, нахимичить. Ладно бы, для других – так он ведь, дурак, и сам пьет эту бодягу. Так и вчера после виски. Что было потом – не могу вспомнить. И хорошо, что не могу.
Я с трудом разлепил веки. Казалось, что в глаза кто-то плеснул сапожного клею. Язык присох к небу. Мозги булыжником болтались в голове, стукались о череп и вызывали невыносимую боль.
Я лежал в кабинете Клистира на импровизированной койке из листов пенопласта. Очевидно, упаковка какого-нибудь прибора. Где Клистир? Я осмотрелся. Доктор сидел у стены, прислонившись к шкафу. При виде его лица меня сразу стошнило. Я даже не успел добежать до раковины и наблевал себе в рукав. Мне полегчало, но я знал, что это ненадолго. Я бросился к шкафчику с лекарствами, ссыпал в стакан все порошки со знакомыми названиями, залил водой из-под крана, размешал ручкой зубной щетки доктора и залпом выпил. Хорошо от этого мне не стало, но, по сравнению с тем, что было до этого, я почувствовал себя значительно лучше. Почти человеком. В порыве человеколюбия я приготовил ту же смесь для Клистира. Впрочем, человеколюбие тут не при чем. Так ему, паразиту, и надо, пусть бы мучался. Просто мне хотелось с кем-нибудь поговорить.
Клистир как раз начал приходить в себя.
– А, это ты, Профессор, – дружелюбно прохрипел он, глядя на меня мутными рыбьими глазами.
– Нет, твоя нечистая совесть, – сострил я.
– А-а! А я думал, что Профессор… Очень похож… – буркнул доктор, снова закрывая глаза.
Не, ну вы слышали – он думал! Спиноза, блин! Я решительно оттянул ему челюсть и влил в рот смесь из стакана. Клистир пытался сопротивляться, давился, плевался, громко булькал, но большую часть мне удалось в него заправить.
Клистир открыл глаза. Взгляд его был уже почти совсем осмысленный.
– Ты… – попытался сказать он.
– Сам такой, – ответил я.
– А-а, – протянул он, обводя взглядом свой кабинет. – Слышь, Профессор, чего мы пили-то?
От этого вопроса страшно захотелось дать ему в морду или сказать что-то невероятно язвительное. Но чувство юмора меня подвело. В поисках ответа я, также как и доктор, медленно посмотрел вокруг. Я почувствовал, что наши взгляды пересеклись и остановились на витринке, где Клистир хранил свою коллекцию заспиртованных разнопланетных гадов. Витрина была открыта. Мы в ужасе посмотрели друг на друга.
– Ну ты чего, Проф, – с тревогой прошептал доктор, – совсем свихнулся, что ли?
– Ну а я чего..?
Клистир с трудом приподнялся, цепляясь рукой за шкаф, и, шатаясь, подошел к витрине. Я побрел за ним. Доктор молча взял с полки раскупоренную банку, понюхал, морщась с отвращением, и сказал:
– Не, ну не могли же мы…
– Не могли, – неуверенно сказал я, рассматривая содержимое банки.
Доктор рыгнул и, подняв банку на уровень глаз, поболтал ей.
– Огурец, – сказал я.
– Не огурец, а «Бармазианский могильный червь дерьмоплюй», – прочел доктор на этикетке.
– А я говорю: огурец. Что вижу, то и говорю.
– Ну, дерьмоплюй похож на огурец – ничего не поделаешь. А вообще… – он вытащил из банки огурец и с ужасом спросил: – Чем мы закусывали, не помнишь?
Клистир сунул банку обратно в витрину и стремительным движением рванулся к раковине, оставив меня в полном недоумении.
– Где мы? – спросил он, избавив желудок от сомнительной закуски.
– В твоем кабинете.
– Ха-ха! Как остроумно! А я думал, что у Пряника в заднице. Я спрашиваю, где корабль находится. Уже сели или все еще летим?
Я выглянул в иллюминатор. Перед моими глазами переливалась голубыми бликами совсем близкая планета.
– Нет, посадить нас еще не успели – пока пролетаем, – мне наконец удалось сострить. – Мы на орбите.
– Значит, скоро сядем, – устало сказал доктор, то ли не понимая мою шутку, то ли отвечая на нее. – Оттянемся не по-детски: телки, виски, казино, дорогие гостиницы. Чего еще нужно джентльменам удачи на далекой и неизведанной планете?
Боюсь, что джентльмены удачи ищут на далеких планетах совсем другое. А жаль. Лучше бы Клистир оказался прав. Всему свое время, Клистир, всему свое время. Вот соберем, наконец, эти долбаные артефакты, заживем как люди – будут у нас и телки, и казино. А пока нам предстоит искать приключения на свою голову, изучать артефакты каких-то таинственных Предтечей, зарабатывать деньги и синяки на заднице, бороться непонятно с кем и непонятно за что, веря, что тот из нас, кто доживет до конца этой умопомрачительной авантюры, когда-нибудь сможет, развалясь в шезлонге на крыльце собственной шикарной виллы, рассказывать внукам про наши подвиги, сетовать на инфантильность нового поколения и наслаждаться богатой и спокойной жизнью.
В дверь постучали. Доктор серьезно посмотрел на меня, приложив палец к губам, прошептал: «Мы не пили ни грамма» и, придерживаясь рукой за стенку, пошел открывать дверь. Иногда я поражаюсь его наивности.
За дверью оказался Штурвал.
– Какая сука бросила харч у меня в кабине? – спросил он.
– Если ты ищешь суку, то здесь ты не по адресу, – заплетающимся языком произнес Клистир.
Штурвал поморщился и отмахнулся от запаха, который шел изо рта доктора.
– Ну ты и нажрался сегодня!
– Ничего подобного, – с расстановкой сказал Клистир, отворачиваясь от Штурвала. – Меня просто укачало. Ты осторожнее корабль-то веди. Не дрова везешь.
Штурвал выхватил руку из-за спины и помахал перед носом Клистира какой-то белесой продолговатой мерзостью.
– Дерьмоплюйчик нашелся! Где он был-то? – с облегчением воскликнул доктор и потянулся за червяком, но Штурвал резко отдернул руку и сказал:
– Сейчас ты пойдешь ко мне в кабину и все вымоешь.
– Конечно, конечно, – пробормотал доктор, ловя дрожащей рукой дерьмоплюя.
– И еще. Если снова найду такое у себя на пульте – заставлю сожрать на моих глазах.
– Подумаешь, напугал, – проворчал Клистир, засовывая червяка в банку. – Под водку все пойдет. Ты сам виноват: надо было дверь запирать, чтобы посторонние по твоей кабине не шлялись. Ты что, не читал предписания о безопасности на космических кораблях?
– Жду у себя в кабине, – сказал Штурвал, выходя.
Доктор несколько секунд раскачивался, приводя свое тело в равновесие, затем махнул мне рукой и скомандовал:
– Ну, пошли!
– Куда пошли? – не понял я.
– На кудыкину гору. Что думаешь, пили вместе, а срач убирать я один должен?
Вот гаденыш! Мало того, что сам пьет всякую дрянь, так он и меня напаивает, устраивает дебош, разбрасывает по всему кораблю вещдоки своего скотства, да еще и заставляет меня это убирать. Если бы он не был моим другом, я бы его просто прибил.
Бяшиш увидел нас, когда мы вместе одним плазменным полотером ликвидировали следы нашей вчерашней радости.
– Опять надрались! – прорычал он. – Сколько вас можно предупреждать?! Знали же – сегодня утром посадка на Магнолии! После проведения операции засажу обоих в карцер на пять суток!
– Только с ящиком бренди, – весело ляпнул неунывающий док.
Бяшиш вспыхнул от гнева.
– И никаких увольнительных на планетах до четвертого класса в течение двух месяцев!
Он резко развернулся на каблуках и зашагал по коридору.
– Штурвал уже успел нас заложить, – мрачно заметил Клистир, когда мы, толкаясь, пытались одновременно воспользоваться одним писсуаром.
– Да вся команда и так уже все знает, – ответил я. – Ты ведь, небось, и Бяшишу под дверь нагадил, видел, какой он остервенелый. А еще и нарываться стал. Кто тебя за язык тянул?
Док невозмутимо насвистывал, выкатив из орбит глаза, словно глубоководная рыба.
– Ну… Согласись, в двух месяцах на борту тоже есть своя прелесть… Сколько можно умных и полезных книжек прочесть, сколько добрых дел сделать, например, заново перебрать Главный Двигатель, как тогда, помнишь, на Перцовке? А лучше всего – штудировать Уголовный Кодекс… – он с превеликим облегчением поплелся к умывальнику. – Нет, сегодня бриться не буду. Все равно уже попало от начальства…
– Вот и сиди сам на корабле два месяца, – отрезал я, опережая его и подскакивая под наиболее исправный кран.
Клистир невозмутимо пристроился тут же.
– Э, нет, брат, мы с тобою вместе попались! – он дружески похлопал меня по плечу. – Внеочередная вахта, да без тебя?! Да когда хоть такое было?!
Я готов был засыпать ему в глотку весь стиральный порошок из банки. Из большой двухкилограммовой банки…
К тому времени, как мы добрались до камбуза, все уже успели позавтракать. В столовой мы были одни. Омлет качал головой, посмеивался и ехидно косился на нас. Впрочем, возможно, мне это только показалось: я с бодуна всегда мнительный, а по лицу Омлета трудно понять, ухмыляется он или нет. Но о наших вчерашних похождениях он наверняка знал, как и все остальные.
Завтракали мы медленно: аппетита не было совершенно. Не успели мы толком допить свой утренний кофе, как взревела корабельная сирена – начиналась посадка.
– Скорее бежим в Камеру! – завопил док, наспех вытираясь салфеткой. – Если я не сяду в кресло, меня стошнит!
– Я сяду от тебя подальше, – злорадно хохотнул я, и мы выскочили в коридор.
В противоперегрузочной камере уже сидели Пряник и Пузырь.
– Какие люди – и без наручников! – ухмыльнулся Пряник. – Сам эрцгерцог пожаловал… Ну, проходи, не стесняйся.
– О, как я вам признателен… – ответил Клистир, картинно падая на свое место.
– Как вы себя чувствуете? – пропищал Пузырь, открывая свои поросячьи глазки.
– Как всегда, отлично! – рассмеялся док.
Он резко зажал рот рукой и проглотил слюну.
Минут через десять подошел Омлет и скромно устроился с краешку, а непосредственно перед приземлением – Бяшиш. Он грозно посмотрел на нас с доком, но ничего не сказал. Клистир вперил взгляд в потолок, как будто совсем не при чем.
– Приготовиться, садимся! – раздалось в динамиках.
«Голландец» сильно тряхнуло, и у кого-то лязгнули зубы. Загудев, заработала шустрее вентиляция. Потом мы ощутили крупную вибрацию, где-то бухнуло, стукнуло, запищало. Мы почувствовали крен – сначала в одну сторону, потом в другую, и слабое ускорение, постепенно нарастающее и скоро достигшее максимального уровня. Мой желудок тут же взбунтовался, но я терпел. То же самое, по-видимому, происходило и с доком, но я не мог повернуть головы, чтобы порадоваться за него.
Это продолжалось минут двадцать, не более. Штурвал справился со своей задачей просто великолепно – финальный толчок мы почти не заметили. Я еле дотерпел до того момента, когда поступила команда встать и отправиться в кают-компанию.
– Как мне хреново… – тихо пожаловался док, когда я проходил мимо него. – Если немедля не опохмелюсь, то к обеду отброшу коньки…
Я красноречиво промолчал.
В кают-компании собралась вся команда, кроме Вируса – тот нес вахту в рубке управления. Бауэр, как обычно, восседал во главе стола и с мрачным видом курил трубку. Его усы воинственно топорщились, лицо приняло так хорошо нам знакомое хищное выражение, а глаза нервно поблескивали и пытливо осматривали каждого подчиненного. Я понял, что мы напали на что-то очень важное.
– Джентльмены, – с расстановкой сказал Бауэр, когда все успокоились. – Итак, мы на Магнолии. Да, на Магнолии, хотя Мамочка в своих записках почему-то упорно называет ее Няней. Но координаты, тем не менее у нее даны точно, так что ошибки быть не может. Мы находимся непосредственно перед Объектом, который, судя по имеющимся у меня наводкам и предварительным косвенным данным, есть ни что иное, как… артефакт Предтечей!
По кубрику прошел легкий шум. Я оказался прав! А такое не часто случается.
– Великолепно! – громко высказался Клистир, щелкнув пальцами, но тут же прикусил язык, вспомнив, что он пока еще в опале.
– Спокойно, – осадил Командор. – Мамочка на этот раз очень лаконична в своих записях, так что придется все разведывать самим. Надо соблюдать предельную осторожность, если мы не хотим, чтобы все получилось как с предыдущими артефактами. Мы еще практически ничего толком не знаем о нем – ни его предназначения, ни его транспортабельности, ни меру опасности, ни работает ли он вообще. Эта штука может оказаться ненужной, а может и смертельно опасной. Мамочка пишет, что вещь это бесполезная, но из-за нее сошел с ума Хьюлетт, а Паркинсона пришлось застрелить. А вы знаете, кто были эти Хьюлетт и Паркинсон по кличке Корявый? Это были отъявленные и опытные головорезы, не чета вам, говнюкам. Их с Мамочкой занесло сюда, когда они везли с Аллии Саркофаг, возможно, с останками Предтечи. Так вот, Мамочка еле смылась отсюда, бросив Саркофаг. Надеюсь, нам удастся его отыскать. Его одного хватило бы, чтоб обеспечить безбедную жизнь всем нам. А если удастся разобраться с артефактом, то и богатую жизнь себе обеспечим. Естественно, не все, а только те, кто выживет.
В кают-компании наступила тишина.
– Если вещь эта бесполезная, да и вообще непонятно, что это, то, может быть, лучше и не связываться, а? – подал голос Клистир. – Может поискать что-нибудь более надежное и понятное?
Бауэр с размаху хлопнул ладонью по столу и заорал:
– Непонятно тебе, да?! Очко заиграло?! Тебе здесь летучий санаторий?! Детский сад?! Тогда изволь платить за место! Развели тут сопли. Страшно ему видите ли. Нажираться до свинства – это он может, а как понадобилось бабки заработать – так сразу полные штаны. Хватит с меня! С сегодняшнего дня за каждую замеченную пьянку на боевом посту будете неделю чистить сортиры и мыть посуду. Слышал, Омлет, посудомоечную машину можешь не чинить – работниками ты уже до конца экспедиции обеспечен. А если кто будет наводить панику – не будь я Бауэр, высажу на первом же астероиде с трехдневным запасом кислорода, и паникуйте там сколько влезет.
Мы стояли пристыженные и подавленные.
– Командор, а что Мамочка пишет о самом артефакте? Хоть приблизительно она его описывает? – нарушил тишину Бяшиш.
– Почти ничего, – уже спокойно ответил Бауэр и взял со стола записную книжку Мамочки. – Вот, послушайте: «Ценности для нас магнолианский Артефакт не представляет. Я не такая дура, чтобы использовать его на себе, зато для государства это ценнейшее приобретение, когда-либо найденное во Вселенной. И может быть, если через много лет у меня вдруг проснется совесть, я обнародую свое открытие. Очень опасная штука. Без стакана не осилишь. Я недостойна ее». Вот, собственно, и все, джентльмены.
– Похоже, это какое-то оружие, – задумчиво сказал Бяшиш. – На корабле его, скорее всего не установить – слишком большое, а государство могло бы его использовать. Мы можем продать его какому-нибудь государству. Алегонцы, например, уже тысячу лет воюют с крибертанцами. Те и другие заплатят любые деньги за оружие, способное раз и навсегда уничтожить противника. А, может быть, мы сами сумеем его приспособить. Пусть мы и не сможем захватить какую-нибудь галактику, но мы потребуем дань со всех ближайших планет. Много тут в округе обитаемых планет? На нас, думаю, хватит. А сами устроим здесь базу и заживем как боги.
– Ну ты и размечтался, Бяшиш, – буркнул командор. – Если бы все было так просто, Мамочка так бы и сделала. Уж она бы своего не упустила.
– Мамочка, конечно, баба умная, но она всего лишь баба, – возразил Бяшиш. – Что она понимает в оружии?
– Да уж не меньше твоего. В любом случае, сейчас бесполезно спорить и гадать. Сперва надо посмотреть и разобраться. Мамочка составила план местности. Недалеко от места нашей посадки находится какая-то башня, окруженная каменной стеной. По всей видимости, там и хранится артефакт. На плане также отмечены ворота. Не думаю, что туда стоит сразу соваться – скорее всего, они хорошо охраняются. Овраг на пути к стене кишит булфрогами. Это, конечно, не беда, но они могут поднять шум и потревожить охрану. Очевидно, потому местные и не перебили этих тварей – сами-то они за стеной в безопасности. Впрочем, Мамочка не пишет, кто там живет. Это нам предстоит выяснить самим. Да! И еще. Все говорит о том, что планета пригодна для жизни, так что можно выходить без скафандров. В первую разведку главным группы пойдет Пряник. А с ним… Придется немного поработать…
Все заволновались. Оно и понятно. Клистир пробормотал что-то нечленораздельное, а мне стало ужасно тоскливо.
– У нас тут двое проштрафившихся…
Док скромно потупил взор.
– Блэкмор!
Я вздрогнул. К тому все и шло.
– Я, Командор!
– Стингер!
Док заерзал.
– Я…
– С Пряником идете вы. Выход – через десять минут. Ступайте. Пряник, ко мне на инструктаж.
Видимо, здорово осерчал кэп, если называет нас по фамилиям. Да это и к лучшему, а то я и забывать-то уже стал ее… Мы с доком вылезли из-за стола и поплелись под ехидные улыбочки товарищей в свои комнаты. Работа! Какая еще работа?! Однозначно, грязная…
– Это просто преступление против человечества – посылать меня, дипломированного врача, в первую же разведку, да еще и на объект Предтечей, – сказал мне обиженно док. – С Пряником все понятно – этот жлоб ни для чего другого все равно не годится. Да и с тобой тоже – хоть там все и говорит, что планета пригодна для жизни, но проверить это все равно нужно: вдруг от этого воздуха у людей рога вырастают или хвосты. Или там водятся вирусы размером с сосиску. Но меня-то зачем? Если что случится, кости сами себе будут вправлять.
– Знаешь, если с тобой что случится, то здоровья у всех только прибавится, – съязвил я. – Часто ли я к тебе за помощью обращался? Если простуда какая, то у меня лекарства и свои найдутся, а помереть я могу и без твоей помощи. Так что иди и не ной. Обещаю, что первый же вирус величиной с сосиску я подарю тебе в коллекцию, если ты, конечно, еще не выдул весь спирт.
– Да пошел ты! – огрызнулся док. – И без тебя паршиво. Чего-чего, а спирт у меня всегда есть.
– Да, это единственное, что ты никогда не пропьешь. А что паршиво тебе – так опохмеляться надо.
Доктор остановился и многозначительно на меня посмотрел.
– У меня еще осталась бутылка виски, – шепотом сказал он.
– Бери с собой, – прошептал ему я. – Подождем, когда эта обезьяна отвернется и…
Клистир кивнул и скрылся за дверью своей каюты.
Через четверть часа Пряник построил нас с доктором перед кораблем и, уперев руки в бока, сказал:
– Ну вот что, салаги, я, конечно, понимаю, что у вас сейчас все хреново, только мне это глубоко по барабану. Будете ныть или дурака валять – пристрелю к ядреней фене. Я говнюков как вы уже штук сто на тот свет отправил, так что мне не привыкать. Будете меня слушаться – вернетесь на корабль живыми, а нет – так никто и не пожалеет. Не беспокойтесь, я на Мапиране-II и не из таких людей делал. И из вас я нормальных солдат сделаю. Вы у меня будете родину любить.
– Эскюзе муа, мон женерал, я что-то не расслышал, кого мы будем любить и в какое место? – язвительно переспросил Клистир.
– Уранский единорог тебя будет любить во все места сразу! – отрезал Пряник. – Понял, остряк! Следующая твоя острота будет в желудке у булфрога. А сейчас слушай мою команду! Выдвигаемся в направление башни. Колонной по одному. Я впереди, Профессор за мной, а ты, козел, будешь замыкающим. Во время марш-броска никаких разговоров и остановок. Шума не поднимать, на баб не заглядываться.
Сказав это, он бодро зашагал в указанном направлении. Мы с доктором поплелись за ним.
– Конечно, – ворчал Клистир, – делал он людей на Мапиране. Щас! Получил бы он пару разрядов в спину в первом же бою, если бы стал там так выеживаться. Да и не был он никогда в действующей армии – сразу видно. Просто выделывается, думает, что это не заметно.
– А ты откуда знаешь? – спросил я. – Сам что ли служил?
Пряник резко остановился.
– Я что-то слышал или мне показалось?! Был приказ молчать.
– Никто ничего и не говорил, – ответил доктор. – Это так, мысли вслух. Кстати, был приказ не останавливаться, так чего же ты остановился?
– Слушай, мыслитель… – проговорил Пряник, многозначительно помахивая бластером. – Ну, ты меня понял, да?
Что все-таки власть с людьми делает! Пряник на глазах превратился в какого-то злобного монстра. А всего-то стал старшим в разведгруппе. Ишь ты, правильный какой выискался! Ведь дуб дубом! Ан нет, туда же! Это он просто злится, что я его постоянно обыгрываю в шахматы. Вот вчера, например. Семь раз подряд. Боже, как ребята ржали! Ну, не для него эта игра, не для него! А так – Пряник нормальный парень. Грубоватый только немного. А какой, по-вашему, должен быть галактический громила?
Планета оказалась чудесной, просто рай. Ни тебе лиловых гигантских мухоморов, плюющихся ядовитой слюной, ни летающих крокодилов, которые после посадки сразу норовят вцепиться тебе в филейную часть, ни даже назойливой зудящей мошкары. Перед нами открывалась прекрасная зеленая долина, на горизонте синела горная гряда, недалеко извивалась серебристой лентой небольшая речушка. Воздух был свеж и слабо отдавал какими-то пряностями. Небо – пронзительно синее, ни единого облачка. Солнце, несколько меньшее, чем земное и более желтое, не слепило глаза, но его лучи приятно грели открытые участки лица. Остальные части тела были прикрыты легким скафандром. Как приятно после месячного пребывания в тесном, из металла и пластика, корабле, в компании полных идиотов, тиранов и одного полоумного медика алкаша очутиться на вот такой чудной во всех отношениях планетке, пригодной не только для дыхания, но и для приятного времяпрепровождения!
Мы направились строго на юг. Там виднелась рощица и некое темное сооружение высотой метров пятьдесят – та самая башня.
Сначала все было просто замечательно. Почва была ровной, мягкой, трава – густой, но невысокой. Из-под ног в суматохе выскакивали большие кузнечики, возмущенно верещащие на своем языке, стайками разлетались разноцветные бабочки, пару раз мы вспугнули каких-то маленьких серых пичуг. Док заметно повеселел и, по своему обыкновению, травил сальные шуточки в адрес Пряника. Тот криво улыбался, бурча что-то под нос, не зная, что толком ответить. Эх, мне бы так уметь острить! Да вообще-то, скажи я этой двухметровой горилле что-либо подобное, наверняка заработал бы по шее, а тут он даже забыл о своем приказе…
Потом местность изменилась – появились овражки, плотные жесткие кусты с длинными шипами, не предвещающими ничего хорошего, и дурно пахнущими белыми цветами. Приходилось перелезать через многочисленные каменистые насыпи и огибать глубокие ямы. Потом дорогу преградил гигантский заболоченный овраг, в который Пряник немилосердно нас загнал, и мы принялись стоически в нем увязать.
– Что-то не нравятся мне эти норы, – сказал док, тыча излучателем в сторону крупных отверстий, усеявших глинистые стены оврага.
– Следите в оба, – приказал Пряник, переводя бластер в боевое положение. – Возможно, это и есть местные булфроги.
– А?.. – не расслышал рассеянный Клистир, скребя небритый подбородок и мрачно разглядывая особо крупную нору.
– Я говорю…
Неожиданно справа один из темно-зеленых пупырчатых бугров резко всколыхнулся, раздался чмокающий звук, и в нашу сторону мелькнуло что-то розовое. Док испуганно вскрикнул и, нелепо взмахнув руками, мешком опрокинулся навзничь. Его ногу обвила длинная лента, оказавшаяся языком этого пресловутого булфрога, замаскировавшегося под безобидную кочку. Терпеть не могу эти противные создания! Булфроги – это хищные жабы размером со среднего сенбернара. Обычно большой опасности они не представляют, но на этот раз нам попался действительно крупный экземпляр. Выпучив маленькие желтые глазки, он с утробным ворчанием стал подтягивать к себе желанную жертву. Док истошно завопил и как побежденный борец на ринге замолотил руками по вонючей жиже. Пряник действовал молниеносно. Развернувшись, он вскинул излучатель и, не целясь, единственным разрядом буквально взорвал булфрога, осыпав нас его окровавленными останками.
– Боже, боже, боже… – бормотал Клистир, дрожащими руками отцепляя от себя все еще извивающийся язык хищника. А когда ему это удалось, он с ненавистью отбросил язык в сторону нор и прокричал, грозя кулаком невидимому врагу: – Так будет с каждым, кто поднимет на меня язык! Слышите?! С каждым!
– Идиот! – прошипел Пряник. – А ты чего рот раззявил? – накинулся он на меня. – Быстро уходим отсюда, сейчас их здесь тьма-тьмущая будет…
Не успел он это сказать, как весь овраг пришел в движение. Казалось, сама земля ожила. Они появлялись буквально отовсюду: материализовывались из бугров, луж, выползали из нор, скатывались по откосу сверху. А сзади уже надвигалась целая волна копошащихся, перелезающих и перепрыгивающих друг через друга жаб-переростков, по-видимому, души в нас не чаявших и очень спешивших заключить нас в свои мерзкие холодные объятья.
Мы подхватили очумевшего дока под руки и бросились вперед, паля направо и налево. Несколько раз меня серьезно хватали за лодыжки, а когда мы уже начали вылазить из оврага, одна из этих образин, точно так же, как дока, чуть было вплотную не подтащила меня к своей зловонной пасти. Через несколько минут, изнемогающие, на подкашивающихся ногах, чумазые, перепачканные грязью и кровью булфрогов, мы вылезли из оврага, перевалили через насыпь и скатились на зеленую лужайку прямо перед рощицей. Из оврага доносилось угрожающее кваканье и ворчанье.
– Что, разве другого пути нет? – отдуваясь, спросил док. – Ты же знал, что там булфроги!
– Есть, – невозмутимо ответил Пряник, соскабливая с рукава сгустки крови и зеленоватую слизь. – Нужно было кое-что проверить.
– И что же? – не поверил Клистир.
– Твою физическую подготовку, – хмыкнул громила.
Мы уселись на поваленный ствол дерева и немного передохнули.
– В детстве мы подстерегали булфрогов и, когда они выпускали язык, привязывали его к дереву, – с мечтательной улыбкой сказал Пряник. – Вот смеху-то было.
Врет, конечно. Человеку не под силу удержать булфрога за язык. Впрочем, Пряник, пожалуй, смог бы.
Пряник развернул планшетку и стал рассматривать карту, а мы с Клистиром тщательно обтирались губкой, смоченной дезинфицирующим раствором. Я, на всякий случай проверил показания приборов. Все нормально: атмосфера в порядке, радиационный фон в норме, бактериологические показатели и уровень электромагнитных излучений тоже допустимые. Ну, это и с самого начала было понятно.
– Вперед, – скомандовал Пряник.
Мы с кряхтеньем поднялись и углубились в рощицу, теперь не доверяя обманчивому спокойствию, тишине и красоте невысоких светлых деревьев, смахивающих на земные березки. Землю устилал толстый слой опавших листьев, но подлеска практически не было, поэтому, слава Богу, приближение какого-либо монстра мы заметили бы заранее. Клистир прихрамывал, напряженно оглядываясь по сторонам, и не донимал нас своими шуточками, а у меня дико кололо в боку, и ныла правая рука, которую сильно ударил при падении, и только Пряник вышагивал уверенно и быстро – мы еле поспевали за ним.
Через сотню метров мы подошли к стене, выстроенной древними аборигенами по периметру артефакта. Она была сложена из пористых светло-желтых каменных блоков, порядком раскрошившихся от времени. По ней весело скакали солнечные блики, – деревья подступали к ней практически вплотную. В вышину стена достигала около пяти метров, по верху шел неширокий уступ. Я потрогал камень – он был теплым и шершавым. Пряник же, не тратя времени на сантименты, сразу повернул налево, и мы осторожно пошли вдоль стены, сначала идеальной прямой, а потом причудливо виляющей. Пряник периодически сверялся по карте и удовлетворенно кивал. Да, Мамочка составляла хорошие карты.
Наконец Пряник остановился в крупной нише полукруглой формы и внимательно огляделся. Мы ждали.
– Здесь, – сказал он.
В центре ниши мы увидели небольшой пролом, полностью заваленный землей и щебнем. Завал не производил впечатление свежего, но трава на нем практически не росла. Док возбуждено засопел.
– Копайте, – приказал Пряник.
– Копать? – прикинулся дурачком Клистир.
– Лопаты в руки и вперед! Живо протрезвеете. Время не терпит.
– А сам поработать не хочешь? – ехидно спросил доктор.
– Я на атасе постою, – ответил Пряник. – И вообще, что за моду выдумали – обсуждать мои приказы!
Мы с доком молча переглянулись, сняли с пояса саперные лопатки (еще бы детскими, песочными заставил…) и принялись за дело. А Пряник, принялся расхаживать вокруг нас, напряженно всматриваясь в горизонт.
Работенка оказалась не из легких. Земля была твердой, переплетенной толстыми корнями. Металл лопатки то и дело лязгал о камни размером с кулак и больше, а потом и вовсе пошел один щебень. Через пятнадцать минут мы с доком взмокли как скаковые лошади и чертыхались, на чем свет стоит. Пряник же скоро перестал наматывать около нас круги и уселся неподалеку в тени рощи, иногда позевывая от скуки. Через два часа, прокопав лаз длиною метра полтора, в конец измученные, мы наткнулись пластиковый щит. Я хотел выдернуть его, но док, опасливо оглянувшись, предостерегающе замахал руками:
– Пусть теперь наш гамадрил этим занимается. Его работа.
Я кивнул и кликнул Пряника. Тот приплелся, протирая со сна глаза. Тоже, мне, охранничек!
– Нашли?.. А-а-у-а-а… – зевая, протянул он.
– Вот, – док недовольно воззрился на Пряника, ему тоже не понравилось такое халатное отношение к охране наших личностей.
– Отлично, парни.
Пряник сладко потянулся, и мне до жути захотелось врезать ему между ног лопаткой. Но ему повезло – я не сделал этого.
– Вылезайте.
Мы с неимоверным облегчением выползли обратно, а он с трудом просунулся внутрь, нащупал в щите пазы и с силой дернул на себя. Что-то хрустнуло, сверху посыпался песок, и в лаз проник свет – проход был свободен. Пряник передал нам щит и исчез на той стороне.
– Все нормально, лезьте сюда, – услышали мы через некоторое время.
– Давай, – галантно предложил мне Клистир.
– О, нет, сэр, только после вас! – возразил я.
– Вы, пара идиотов! – прикрикнул Пряник.
На той стороне оказался чистенький ухоженный парк с тенистыми аллеями, роскошными кустами великолепных роз и других, не менее прекрасных, цветов, ровными прямыми дорожками, посыпанными мелким гравием. Где-то журчал фонтан, заливались веселым щебетом птицы, а за деревьями виднелись белые строения с коническими крышами из красной черепицы.
Док удивлено присвистнул.
– Так это же наше, земное поселение, господа! Мы вторглись на суверенную территорию Солнечного Союза… А что, через парадный вход пройти нельзя было?
– Мамочка была права… – пробормотал Пряник, проигнорировав дока. – Идемте.
– Наверно, это фактория Арктурианской Компании, – предположил я наобум. – Ихняя база отдыха. Точно вам говорю.
