Текст книги "Искатель. 1974. Выпуск №1"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Глеб Голубев,Эдвин Чарльз Табб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– …Он привез Илье Александровичу его пальто, – рассказывала женщина с усиками а-ля Кольбер, – оказывается, они где-то встретились и Илья Александрович одолжил свое пальто. Понимаете, все время находиться в военной форме в отпуске…

– Добрая душа! В чем же он остался?

– Видимо, возьмет в общежитии. Моряк его ждал, хотел отблагодарить – Илья Александрович так и не приехал.

– Не думала, что южане проводят отпуска в Москве!

– Сегодня уезжает. Как это он интересно выразился на прощание? Есть, говорит, у моря свои законы. Хорошо, не правда ли?

– Извините, – с трудом выжал из себя Денисов, – я могу взглянуть на кинокамеру?

Хозяйка словно впервые заметила Денисова – полную противоположность его светской жизнерадостной спутнице.

– Пожалуйста, только осторожно.

Денисов вошел во вторую комнату. На софе, закрытой цветным спальным мешком, лежали маленькие исписанные четвертушки бумаги, запонки, пустая коробочка Ювелирторга.

У Денисова был свой прием запоминать номера похищенных вещей – не оставлять в памяти все цифры, установить лишь систему: «678», «22», «543» и т. д.

Камера оказалась краденой.

Он возвратился в комнату. Кира даже не взглянула в его сторону. В критические минуты они без слов отлично понимали друг друга.

Женщины успели обсудить достоинства газовых зажигалок, королевского мохера, растворимого кофе.

– Илья Александрович привез отрез чудесного фиолетового кримплена. В провинции все легче достать: и кримплен, и хрусталь.

«Мы эту провинцию давно знаем, там была еще фата, обручальные кольца, капроновый тюль…» – Денисов участия в разговоре не принимал, предоставив Кире вести партию до конца.

Наконец Кира решила, что пора прощаться:

– Мы приедем к Александру Ивановичу в другой раз. Ну и работа у него.

– Посидите, он, наверное, скоро придет.

– Я прекрасно провела время.

– Всегда заходите.

На улице было уже совсем пустынно. На неяркий свет фонарей слетались снежинки. За магазином, в каменном мешке, жгли какие-то ящики, там полыхало пламя.

Из автомата Кира позвонила полковнику Холодилину, Операцией «Магистраль» он руководил лично.

– Докладывает капитан Колыхалова… – Кира чуть-чуть повернула трубку, чтобы Денисов тоже мог слышать.

Холодилин долго молчал, не прерывая и не поддакивая, и Денисову показалось, что на том конце провода никого нет. Наконец заместитель начальника управления взял разговор на себя.

– Судя по всему, ночную кражу вещей совершил Маевский. Не ясны пока обстоятельства обмена одеждой, – телефонная трубка не была предназначена для разговора втроем: голос Холодилина то пропадал, то появлялся снова. Денисов понял только, что он вместе с Кирой останется в засаде у дома. К ним присоединится опергруппа. После задержания Маевского опергруппа произведет у него в комнате обыск.

– …Запрос в Юрюзань сейчас отправим, к утру придет ответ, – услышал еще Денисов. – Все ясно?

– Все ясно, товарищ полковник, – Колыхалова обращалась к начальству как-то особенно звонко, и это не нравилось Денисову: говорить надо со всеми одним тоном.

2 ЯНВАРЯ, 22 ЧАСА 10 МИНУТ

Лучший момент для того, чтобы «завязать», исчезнуть, вернуться к тому, от чего ушел, было трудно придумать.

Илья понял это не сразу – лишь отшагав добрых километров пять пешком по шоссе. Мороз то усиливался, то чуть отпускал снова – видимо, менялось направление ветра.

С Капитаном покончено. Уверенный в аресте Ильи, он наверняка бежал на юг. Что же! «Была без радости любовь, разлука будет без печали». Самому Илье показываться на вокзалах теперь нельзя – ищут! Может, к лучшему?!

Все, таким образом, сходилось на одном – срочно, сейчас же переезжать на дачу, исчезнуть, залечь, никому не давая о себе знать. Тогда… Тогда через некоторое время можно будет вернуться в Юрюзань честным человеком, каким уехал в Москву на экзамены. И не только честным.

Переезд на дачу Илья решил отложить на ночь – больше такси, меньше людей. Оставалось как-то убить время – ходить по улицам было рискованно.

Вечер провел в библиотеке. Копался в журнальных подшивках, перелистывал словари. Несколько книг попросил оставить за ним – «Оксфордский учебник» Хонби, томик Бернса и одну историческую – «Война с Ганнибалом» – о битве при Каннах.

Илья ушел перед самым закрытием читального зала, пешком через Большой Каменный мост подался в сторону метро «Новокузнецкая» от центра.

Ночь поражала особенной послепраздничной тишиной, почти полным отсутствием транспорта.

На Пятницкой, рядом с магазином «Меха», Илья неожиданно натолкнулся на группу женщин.

– Что-нибудь случилось?

Одна – со свернутой в трубку школьной тетрадкой – засмеялась, махнула рукой на витрину.

– Шубы стережем! Вашей жене не требуется?

– Записывайтесь, пока желающих мало!

А ведь, пожалуй, ей и в самом деле нужна шуба. Как он мог об этом забыть?! Теперь, когда на Рижском нельзя показаться!

– Пишите: Маевский.

– Шапки мужские тоже привезли.

– У меня есть, – Илья не покупал себе ничего, кроме самого необходимого, презирал мужиков, рассказывавших о своих плащах, костюмах – «здесь разрез, там пуговица, вверху пройма».

«Успеем, – считал Илья. – Сначала добиться главного!»

«Главное!» С детских лет привык к этому: учеба – главное, питание – главное, здоровье – главное. Остальное – второстепенное: игрушки, телевизор, собака, краски. Книги тоже главное, все книги, кроме сказок.

Так и рос: «Сначала перейди в седьмой класс – тогда можешь думать о развлечениях!», «Поступишь в техникум, станешь самостоятельным – делай как знаешь!», «Вот сдашь сессию…», «Вот получишь распределение…», «Женишься…»

Собственно, жизнь с ее мелкими будничными радостями все время отодвигалась на неопределенный срок. Всегда не хватало какого-то компонента, чтобы начать жить всерьез, полной грудью, по-настоящему, – за седьмым классом грозно вставал восьмой с его четырьмя сложными экзаменами, за одним днем рождения следовал другой – казалось, еще более значимый.

Сегодняшний день, не имел веса, потому что был как бы ступенькой к завтрашнему – полному, яркому, праздничному. А завтрашний никак не приходил: все чего-то не хватало.

Незаметно и Илья внушал: «Вот закончим институт… Когда купим дачу… После того как переедем в Москву…»

Постоянное ожидание праздника давалось нелегко. Илья срывался на мелочах, по нескольку дней не разговаривал с женой, не мог заставить себя сесть за учебники. У него уже вошло в привычку приезжать в Москву на сессию без подготовки, на авось.

Много раз это сходило ему с рук – его предупреждали, он давал «последнее» слово – жена ни о чем не знала. И вдруг как снег на голову два несданных зачета, приказ по институту, список отчисленных…

«Если Илья Маевский слабый тростник, пусть погибает, если он сильный человек, пусть пробивается сам!» В этот день судьба свела его с Капитаном.

Он снова вспомнил жену. Эмоционально она была полнее его. Когда Илья улыбался, она уже смеялась; когда он начинал смеяться – хохотала. Она плакала, когда Илья только хмурился.

«Господи! Что с ней будет, если меня поймают?!» – впервые вдруг с какой-то странной, качнувшейся в груди пустотой подумал Илья.

Одинокий прохожий прошел мимо, держа в каждой руке по бумажному пакету с картофелем. Один из них неожиданно порвался, картофелины, как шарики для пинг-понга, запрыгали по тротуару.

3 ЯНВАРЯ, 23 ЧАСА 40 МИНУТ

НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА МОСКОВСКОГО УТМ. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»

ПРОИЗВЕДЕННЫМ ДАКТИЛОСКОПИЧЕСКИМ ИССЛЕДОВАНИЕМ УСТАНОВЛЕНО, ЧТО ИЗЪЯТЫЕ В АВТОМАТИЧЕСКОЙ КАМЕРЕ ХРАНЕНИЯ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ СЛЕДЫ ПАЛЬЦЕВ РУК ОСТАВЛЕНЫ ФИЛИНЫМ К. Ф. УГОЛОВНАЯ КЛИЧКА «КАПИТАН».

НАЧАЛЬНИК ОПЕРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ОТДЕЛА.

ВСЕМ

ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»

ЗА РЯД КРАЖ, СОВЕРШЕННЫХ ИЗ АВТОМАТИЧЕСКИХ КАМЕР ХРАНЕНИЯ В ГГ. МОСКВЕ, БАКУ, КИЕВЕ, РАЗЫСКИВАЮТСЯ:

– ФИЛИН К. Ф., БЕЗ ОПРЕДЕЛЕННОГО МЕСТА ЖИТЕЛЬСТВА И ЗАНЯТИЙ, НЕОДНОКРАТНО СУДИМЫЙ…

– МАЕВСКИЙ И. А., УРОЖЕНЕЦ И ЖИТЕЛЬ ГОР. ЮРЮЗАНИ…

ПРИМИТЕ МЕРЫ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ.

ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА МОСКОВСКОГО УТМ

ХОЛОДИЛИН.

3 ЯНВАРЯ, 0 ЧАСОВ 30 МИНУТ

«Как это называется в книге, которую читает Сабодаш? Колокола судьбы? Любопытно, гремели ли эти самые колокола, когда заводской комитет комсомола рекомендовал в милицию именно меня? Наверное, гремели, но я не слышал».

Внутренним взором Денисов видит себя постовым на платформе в Валееве-Пассажирском. Медовые дачные сосны, усыпанные хвоей тропинки. Ночью вровень с платформой проплывают кабины машинистов, залитые серебристым светом, с вертящимися креслами, электроникой, мудреными приборами на панелях. Как будто идут в Гавану или на острова Зеленого Мыса…

Вначале казалось, работы на платформе немного – в основном отвечать на вопросы.

– Белостолбовская электричка по расписанию?

– А гридинская?

– Товарищ сержант, как вызвать врача на дачу?

За переездом играли в футбол пацаны. Денисов подходил к краю поля несколько раз за смену, ждал, когда мяч отлетит в его сторону. Денисов даже не оглядывался – приехал проверяющий или нет, – так хотелось ударить по мячу. Мяч в конце концов оказывался рядом, Денисов пробивал точно по воротам. Удару его завидовали.

– Повторите! – кричали пацаны.

Денисов повторял. Мяч звенел от удара. Играть Денисов начал еще до призыва, за завод, играл на Соловках, в учебном отряде, когда приходили в Лиинахамари.

– Давайте за нас! – предлагали игроки, но он уже жалел, что не сдержался, и уходил на пост.

Через несколько недель Денисов ходил по платформе не один, в сопровождении двух-трех футболистов.

– Хорошо несет службу новенький милиционер Денисов! У него авторитет перед молодежью, и пассажиры о нем отзываются положительно, – объявил как-то на разводе старший лейтенант, проверяющий, молодой человек с закрученными вверх усами, – вот скоро на сборы его отправим, тогда и вовсе асом вернется.

– В университет его, – подсказывал кто-то из заднего ряда.

Подсказывавший словно в воду смотрел. Через год он поступил на юрфак.

Если невидимые колокола действительно гремят, предупреждая о глубоких отдаленных последствиях наших внешне совсем обычных, порою случайных шагов, то слышнее всего они, должно быть, грохотали осенью того же года, во время учебных сборов.

…Задача опергруппы, в которой оказался Денисов, была несложной – полдня у всех на глазах честно вкалывать под видом топографов или геофизиков, потом усталым войти в дом и задержать стоявшего у окна ни о чем не подозревавшего вооруженного пистолетом преступника.

Денисов действительно вместе со всеми носил рейку, работал с лопатой, смеялся шуткам товарищей и был внезапно сражен одной фразой, которую старший группы кинул своему коллеге инспектору:

– Нас срисовали.

Сегодня Денисов мог легко представить себе тот тяжелый, неустойчивый, короткий взгляд, которым старший группы обменялся со следившим за ними из избы человеком, словно паролем, позволяющим в любой сутолоке, в самой многолюдной толпе сыщикам и преступникам узнавать друг друга. Но тогда Денисов не знал этого. Он растерялся.

Перед обедом старший инспектор послал его в дом – поставить на огонь картошку и усыпить бдительность постояльца. Дом был пустой, захламленный, с нарушенной электропроводкой. Хозяин-пенсионер попросил Денисова покопаться в пробках. («Бум! Бум!» – неслышно загремели колокола.) Еще раньше, разговаривая с хозяином и постояльцем, Денисов нашел повреждение в проводке. Привычными, ловкими движениями он зачистил конец провода и бросил вниз, на спинку кровати, где у окна сидел преступник. Тот опасливо отодвинулся от шнура, ни на минуту не оставляя свой наблюдательный пост, не вынимая руки с пистолетом из кармана. Второй конец провода тоже упал на кровать, запутался в панцирной сетке. Денисов переставил лестницу и перешел к пробкам.

– Электрический ток – штука серьезная, – сказал он, внимательно оглядывая своих слушателей, – а научно говоря, перемещение электрических зарядов в телах или в вакууме. Про электрический стул слыхали?

– Слыхали?! – постоялец, не отрывая взгляда от окна, зябко передернул плечами. – Сразу на смерть или мучаешься?

«Да он же совсем-совсем темный в этом деле! – подумал Денисов. – Рассказать кому-нибудь, не поверят!» («Бум! Бум!..») – Не двигайтесь, – сказал Денисов, сам изумившись звучанию своего голоса, – а то поверну сейчас пробку и будет если не стул, так электрическая кровать! Зовите работников, отец!

Преступника задержали.

Последовавшие вслед за этим часы Денисов не любил вспоминать. Вместе со старшим группы и другим инспектором они зашли в кафе. Денисов подумал, что работники розыска хотят отметить успех, и даже волновался, оттого что сам, как удачливый дебютант, не предложил первый это сделать. Однако озабоченные лица офицеров отвергали мысль о празднестве и веселье.

– Ты подумал, что могло быть, если бы он застрелил тебя и ушел с оружием?! Что он мог еще натворить?! Ведь терять ему было бы нечего.

Изрядно надоевшее за время учебных сборов серое здание, куда его подвезли на машине, Денисов встретил с радостью, ему даже захотелось поскорее вернуться на платформу в Валеево-Пассажирское к привычным обязанностям. Он уже принял эту успокоительную мысль, когда старший группы положил руку ему на плечо.

– А инспектор из тебя должен получиться толковый. Есть и решительность и, главное, фантазия. Пока это у тебя не от знаний, а… от бога. Нужно, чтобы и от знаний и от опыта.

День этот определил его дальнейшую судьбу.

Ночь нельзя было назвать ни глухой, ни длинной – обычная ночь города. За магазином тлели остатки костра. Тонкий аромат апельсинов доносился из овощного отдела. Где-то на верхних этажах дома повизгивала собака.

Подъезд, за которым наблюдали Денисов и Колыхалова, находился против детской площадки. По другую сторону, за небольшой оградой, виднелись освещенные витрины парикмахерской. Кира и Денисов гуляли по двору, сквозь стекла витрины рассматривали интерьер.

– Что это за порода собак – эрдельтерьеры? – спросил Денисов. – Не знаешь?

– Как тебе сказать? – Кира знала решительно все. – Предположим, нужно встретить какого-то человека, а ты занят. Овчарку не пошлешь, если она этому не обучена. А эрделя… Ты берешь его морду двумя руками, смотришь в глаза и медленно говоришь: «Милый, автобус сто шестьдесят второй, у остановки, в двадцать сорок».

Денисов засмеялся.

Еще до полуночи появилась опергруппа, поставила машины наискосок у соседнего дома – одну и рядом другую. Старший группы подошел к Колыхаловой прикурить, они обо всем договорились.

Время шло – Маевского не было.

В половине второго Денисов с Кирой ушли в подъезд, к окну над батареей – излюбленному месту ночных пар: дольше оставаться во дворе становилось подозрительным.

В тепле Денисов быстро задремал, уткнувшись в воротник куртки. Его разбудили тихие шаги по лестнице. Денисов решил, что это один из работников опергруппы, которым строжайше запрещено входить в подъезд.

– Кажется, нас меняют…

– Может, не нас, а только тебя? – усмехнулась Колыхалова.

– Может я третью ночь на ногах, – оглянувшись, он вдруг увидел, что человек на лестнице – вовсе не работник опергруппы – стоит у перил и смотрит на них. – Что скажете? – Денисов сразу узнал его – по описанию Порываева и женщины с усиками а-ля Кольбер.

– Пора иметь свой дом, а не стоять на лестницах! – Маевский словно тоже что-то почувствовал. – Спички, надеюсь, у вас найдутся?

Кира щелкнула зажигалкой, одновременно подала сигнал опергруппе.

– Благодарю, – Маевский поднялся на пятый этаж, открыл ключом дверь.

Денисов взглянул в окно, внизу у подъезда Маевского ждало такси. Тогда он расстегнул куртку, чтобы можно было достать висевший под мышкой пистолет.

Быстро потекли секунды.

Наконец первая оперативная машина подошла к подъезду, кто-то из инспекторов пересел в такси, и оно отъехало за угол. Оперативная машина заняла место перед крыльцом.

На пятом этаже щелкнул замок, послышались приглушенные голоса, звуки передвигаемых чемоданов.

– Он мне сказал, что друг вашей семьи, кроме того, я узнала пальто, – хозяйка квартиры старалась говорить тише, но голос ее разносился по лестнице, – кто мог предполагать, что он унесет записную книжку…

– Теперь это неважно. Значит, договорились: я уезжаю временно.

Маевский нес два больших неудобных чемодана, они то задевали перила, то ударяли его по ногам.

– Пойдем и мы, – пропустив Маевского вперед, негромко сказала Кира, – завтра с утра на работу.

Они пошли следом. С этой минуты их роль в операции менялась: в случае, если Маевскому удастся выскочить из засады, устроенной на крыльце, Денисов и Колыхалова должны будут отрезать ему путь вверх, на чердак.

Внизу хлопнула входная дверь – Денисов бегом устремился вниз. Дверь хлопнула вторично. Видимо, Маевскому удалось вырваться из рук инспекторов и броситься в подъезд.

– Руки! – услышал Денисов внизу, у дверей. Раздался негромкий лязг щелкнувших замков.

Маевский и старший опергруппы, надевший на него наручники, быстро сели в машину. Кира заняла место рядом с шофером, Денисов – по другую сторону задержанного.

Разом хлопнули дверцы, один из оставшихся для обыска инспекторов махнул рукой. Машина рванулась с места.

3 ЯНВАРЯ, 2 ЧАСА 10 МИНУТ

ВСЕМ. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»

РОЗЫСК МАЕВСКОГО И. А. ПРЕКРАТИТЬ В СВЯЗИ С ЕГО ЗАДЕРЖАНИЕМ. ХОЛОДИЛИН.

3 ЯНВАРЯ, 3 ЧАСА 20 МИНУТ

Пронзительный звонок разбудил Денисова. Не поднимаясь из кресла, он попытался достать трубку, но выронил – трубка с шумом ударила в настольное стекло.

– Слушаю, Денисов, – он был уверен, что кто-то случайно набрал не тот номер.

Звонил Сабодаш.

– Ты когда домой уезжаешь? В четыре двенадцать? Понимаешь, – в голосе его слышалась неуверенность, – Маевский просится из КПЗ, говорит, что хочет сделать важное сообщение. Пожалуй, лучше тебе с ним. А? Все-таки, как говорится, сыграл первую скрипку. Уот.

Денисов пошевелился. Затекшие ноги повиновались с трудом.

– Я поговорю.

– Возьми его в кабинет начальника отдела, Денис. Там все материалы. Учти еще: скоро Холодилин приедет. Хочет сам допросить.

Ожидая, пока Маевского выведут из камеры, Денисов вынул из кармана маленькую книжку, из тех, какие обычно носил с собой, и стал перелистывать. Чтение не захватывало. Неожиданно он понял: что-то из прочитанного мешает сосредоточиться. Денисов перевернул страницу назад, нашел: собаке, обнаружившей кубок Жюля Ремо, ежедневно добавляют к рациону черную икру.

– Маевский! – провозгласил помощник дежурного по КПЗ, выводя задержанного.

Денисов представился:

– Младший лейтенант Денисов – инспектор уголовного розыска.

На столе начальника отдела лежали подобранные к приезду Холодилина документы – ответы на телеграммы, справки, меморандум ночного разговора с начальником уголовного розыска Юрюзани. В углу были сложены вещи задержанного. Отдельно, под сургучом, содержался пакет с деньгами. Денег оказалось совсем немного.

Маевский выглядел энергичным. Ему еще не пришлось побыть под замком: фотографировали, снимали отпечатки пальцев, заполняли многочисленные протоколы. Сержант, занимавшийся с ним, парень с юморком, каждый раз повторял: «Эх, елки пушистые!»

– И двери не открываются с жалобным стоном, и никаких темных комнат… – сказал Маевский, войдя в кабинет впереди Денисова, – и нет комиссара Мегрэ.

– Обходимся.

– Понимаю. Можно сесть?

– Прошу. Слушаю вас.

Денисов сел за приставной столик, Маевского посадил напротив. Кресло начальника отдела оставил незанятым – на случай, если приедет Холодилин.

– Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из руководящих работников министерства: есть важное сообщение, – Маевский хотел поправить галстук, но вспомнил, что его отобрали при обыске, поэтому только провел рукой по воротничку, – вы в состоянии организовать такую встречу?

– Самостоятельно вопросы не решаю.

– Речь пойдет об автокамерах. Мое сообщение перевернет в корне все, что вы знаете об этих автоматах. Конструкторы получат новый аспект для изысканий, вы же сможете перестроить весь комплекс профилактики. Видите, я и не думаю запираться…

– С вами будет разговаривать заместитель начальника управления.

– Очень хорошо… – Илья попытался улыбнуться. – Понимаю, что кажусь вам обычным уголовником. Но это факт – за свою жизнь я ни у кого не взял и копейки без спроса до того, как стал открывать ячейки, – он избегал слова «воровать».

Слушая, Денисов просматривал прибывшие из Юрюзани материалы.

«Маевский И. А. жил неподалеку и в любой момент дня и ночи был готов помочь школе. Нравственно устойчив, хороший семьянин, общественник. Когда его просили, вставлял разбитые стекла в окнах, ремонтировал забор, помогал в зооуголке…»

Встречалось и другое:

«Средняя школа № 93. Отстранен от преподавания черчения в связи с грубым нарушением трудовой дисциплины…»

«Дорогой радиослушатель! Благодарим Вас за Ваше письмо, которое Вы передали жюри конкурса. Как только будут известны результаты конкурса, мы сообщим о них в наших передачах. С совершенным почтением Русский отдел «Би-Би-Си».

– …Я не собирался постоянно воровать, – наконец он произнес слово, которое ему никак не давалось, – я разрешил себе стать нечестным на время. Как-то на вокзале в Риге я увидел слепую девушку – ее никто не встретил. У нее был тяжелый чемодан. Я взял такси и отвез ее домой. Как это в вашем представлении о преступнике?

Во всех этих противоречивых данных было трудно сразу разобраться. Конечно, думал Денисов, преступника легче распознать, если он кровожаден, подл, обладает одними лишь патологическими извращениями, звериными инстинктами. Труднее представить себе преступником человека, который любит животных, помогает слабым, не представляет себе близости с женщиной без любви…

Денисов решил прибегнуть к приему, который называл для себя «испытание потерпевшим». Человек с совестью, опустившийся случайно, страдает, когда ему напоминают о его жертвах.

– Как по-вашему? Если бы потерпевшие действовали согласно инструкции по эксплуатации камер хранения…

Маевский не дал ему договорить.

– Ничего бы не было! – он снова поправил воротничок, будто его давило. – Если бы не эти раззявы! – потерпевших он считал ответственными за совершенные преступления в еще большей степени, чем себя самого. – Не можешь пользоваться автоматами, сдавай вещи в обычную камеру хранения ручной клади…

Денисов задал еще несколько вопросов: «испытание соучастником», «испытание корыстью…» Только о семье решил не спрашивать – чего уж тут спрашивать?! И так ясно.

Капитана Илья выгораживать не собирался. За деньги был намерен бороться.

– Я и сам не знаю, куда потратил: часть прокутил, часть у меня на вокзале украли. Но я внесу всю сумму, не беспокойтесь, займу и внесу… – Денисов почувствовал фальшь, но промолчал. – Во мне ничего не изменилось – я такой же, каким был до этих проклятых краж…

Встреться они в других условиях, Денисов, пожалуй, мог и вправду принять его за случайно сбившегося с пути бессребреника. Недаром в одной из бумаг на столе цитировались слова молодой учительницы из Юрюзани: «Мне кажется, люди, подобные Илье Александровичу, редкие. Нам, прибывшим на работу, он оказывал чисто товарищеское бескорыстное внимание…»

Появился сержант из конвойного взвода. Денисову осталось задать последний чисто профессиональный вопрос:

– Вы воровали в основном на этом вокзале. Почему?

– Здесь много ячеек первого выпуска… Я, в свою очередь, тоже хочу вас спросить. Разрешите?

Денисов понял, о чем пойдет речь, и опыт ему подсказал, что ответ на свой вопрос Маевский пока получить не должен.

– …Вы ведь и сейчас не можете догадаться, как я открывал ячейки?! – Маевский вышел из-за стола. – Пассажир набрал шифр, рядом никого не было – и вдруг?! Удивительно? Так вот, если начальство гарантирует мне свободу, я открою секрет…

Денисов не ответил.

– Ну, елки пушистые, ладно, – подождав, грубовато сказал конвоир, – мы с вами не курить остановились. Показывайте карманы, идти надо!

3 ЯНВАРЯ, 6 ЧАСОВ 40 МИНУТ

За все это время Денисов ни разу не вспомнил о доме, и вот он возвращается домой. На станции Булатниково он оставляет полупустой вагон электрички, здоровается со знакомым милиционером на платформе и длинной улицей идет к дому.

Дом появляется издалека, и, если все время смотреть на окна верхнего этажа, кажется, что он не приближается, а вырастает на твоих глазах.

На улицах много людей, хотя еще темно. Прохожие идут навстречу Денисову, к станции, и только он один идет домой.

Он не спешит, все пережитое живо в нем. Протокол допроса Маевского подошьют в дело вместе с другими документами, лист к листу, в хронологическом порядке.

По материалам уголовного дела всегда трудно представить, как раскрыто преступление, кем. Так будет и в этом деле – за протоколом допроса Порываева неожиданно появится постановление о задержании Маевского. Имя Денисова нигде не будет упомянуто, не останется ни строчки о том, как разгадана тайна шифра. И Денисов сам забудет об этом.

Останется главное: преступления раскрыты. Они раскрыты по закону. Зло обнаружено, справедливости не нанесен ущерб.

ВСЕМ. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»

ПРИ ПОПЫТКЕ ВСКРЫТЬ ЯЧЕЙКУ-ЛОВУШКУ В АВТОМАТИЧЕСКОЙ КАМЕРЕ ХРАНЕНИЯ НА СТАНЦИИ КИЕВ-ПАССАЖИРСКИЙ-ГЛАВНЫЙ БЫЛ ОБНАРУЖЕН И ВЗЯТ ПОД НАБЛЮДЕНИЕ РАЗЫСКИВАЕМЫЙ ФИЛИН К. Ф. («КАПИТАН»), БУДУЧИ В СОСТОЯНИИ АЛКОГОЛЬНОГО ОПЬЯНЕНИЯ, ФИЛИН ПОПЫТАЛСЯ СКРЫТЬСЯ НА ТЕРРИТОРИИ СТАНЦИИ И БЫЛ СМЕРТЕЛЬНО ТРАВМИРОВАН МАНЕВРОВЫМ ТЕПЛОВОЗОМ…

НАЧАЛЬНИКУ МОСКОВСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ

ЗА БДИТЕЛЬНОСТЬ, ПРОЯВЛЕННУЮ ВО ВРЕМЯ НЕСЕНИЯ ДЕЖУРСТВА, ПРОШУ ПРЕДСТАВИТЬ К НАГРАЖДЕНИЮ ЦЕННЫМ ПОДАРКОМ ДЕЖУРНОГО ПО АВТОМАТИЧЕСКОЙ КАМЕРЕ ХРАНЕНИЯ ПОРЫВАЕВА БОРИСА ИВАНОВИЧА.

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА МИЛИЦИИ.

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ МВД СССР

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, НАПРАВЛЕННОЕ В ПОРЯДКЕ СТ. 140 УПК РСФСР ОБ УСТРАНЕНИИ УСЛОВИЙ, СПОСОБСТВОВАВШИХ СОВЕРШЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ОБСУЖДЕНО НА ТЕХНИЧЕСКОМ СОВЕЩАНИИ ЗАВОДА С ШИРОКИМ ПРИВЛЕЧЕНИЕМ ЗАВОДСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ И ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ.

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ НАМИ ВНЕДРЕНЫ В ПРОИЗВОДСТВО РАЗРАБОТАННЫЕ РАНЕЕ КОНСТРУКТИВНЫЕ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ, ПОЛНОСТЬЮ ИСКЛЮЧАЮЩИЕ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОДБОРА ШИФРА В АВТОМАТИЧЕСКИХ КАМЕРАХ ХРАНЕНИЯ. ЗАКАНЧИВАЮТСЯ РАБОТЫ ПО ПЕРЕВОДУ ОСТАВШИХСЯ СЕКЦИЙ ПЕРВОГО ВЫПУСКА НА НОВЫЙ ВИД ШИФРАТОРОВ.

С УВАЖЕНИЕМ.

ДИРЕКТОР ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОГО ЗАВОДА.

08/1385

ВСЕМ. ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»

В СВЯЗИ С ВЫПОЛНЕНИЕМ КОМПЛЕКСА ЗАДАЧ, СВЯЗАННЫХ С РАСКРЫТИЕМ КРАЖ ИЗ АВТОМАТИЧЕСКИХ КАМЕР ХРАНЕНИЯ, ОПЕРАЦИЮ СЧИТАТЬ ЗАВЕРШЕННОЙ.

УПРАВЛЕНИЕ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ МВД СССР.