Текст книги "Искатель. 1974. Выпуск №1"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Глеб Голубев,Эдвин Чарльз Табб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

ИСКАТЕЛЬ № 1 1974

Леонид СЛОВИН
ВОКЗАЛ

Рисунки Ю. МАКАРОВА

31 ДЕКАБРЯ, 21 ЧАС 10 МИНУТ

Оттепель началась внезапно, за несколько часов до Нового года. Сначала повалил снег, влажный и рыхлый, потом зачастил дождь.

Денисов поднял воротник, сунул руки глубоко в карманы.

По всем платформам шли люди, лязгали пантографы отправлявшихся электричек. Выведенное вязью «Москва» светилось высоко над головой необыкновенно чистым пламенем.

– Граждане пассажиры! С шестого пути… – конец сообщения Денисов не расслышал.

Выход к вокзалу мгновенно оказался запруженным людьми. Они быстро двигались навстречу – встревоженный муравейник, заполнивший границы платформы. Впереди бежал человек с квадратным стеклом для аквариума. Денисов взял в сторону, с полсекунды двигался вместе со всеми, пропуская женщину, листавшую на ходу расписание поездов.

Ближе к вокзалу толпа заметно редела. Денисову предстояло обогнуть высокого моряка, младшего лейтенанта, пройти метров тридцать по диагонали, затем плавно повернуть к маленькой справочной. Это уже не было трудным: впереди освобождали дорогу – отъезжающие признали его право двигаться против течения.

Внезапное чувство заставило Денисова посмотреть вслед младшему лейтенанту: фуражка, полоска кашне над шинелью… Неясный черный мазок с секунду продержался еще в зрительной памяти.

Едва войдя в зал, он понял, что такого количества отъезжающих ему еще не приходилось видеть одновременно: диваны и кресла были заняты, большая часть пассажиров пребывала в движении.

Живая модель для демонстрации молекулярной теории, подумал Денисов.

Электрическое табло на стене показывало 21.15.

По винтовой лестнице Денисов поднялся наверх, на антресоли. Ровный приглушенный гул огромного зала слышался издалека: казалось, не прекращаясь ни на минуту, шумит по деревьям светлый весенний ливень.

– Граждане пассажиры, – с опозданием сообщила дикторша, – объявляется посадка на дополнительный поезд…

«Чем меня заинтересовал этот моряк на платформе?! – неожиданно подумал Денисов. После демобилизации из флота он по привычке обращал внимание на моряков, искал «своих», потом это прошло. – Кого-то напоминает? Кого?! Лица я его не видел, фигуру тоже как следует не разглядел…»

Денисов еще несколько минут, раздумывая, постоял на антресолях, потом достал блокнот, ручку:

«31 декабря, младший лейтенант флота, 21 час. 12 мин., платформа б».

Он взял за правило записывать все, что требовалось объяснить или запомнить. Без этого, знал Денисов, не может быть инспектора уголовного розыска.

31 ДЕКАБРЯ, 21 ЧАС 27 МИНУТ

Илья снова увидел Капитана, когда волна отъезжающих вынесла обоих из зала. Капитан оказался впереди, чуточку сбоку. Опасность миновала, и он уже крутил головой, отыскивая Илью.

В такие минуты Илья едва переносил своего напарника: на лице Капитана нельзя было прочитать ничего, кроме преданности и любопытства.

– Счастливо встретить праздник, Илья Александрович, – принимая от Ильи портфель, кротко пожелал Капитан.

– Я пошел! – Капитан сразу почувствовал: ноша Ильи набита не одними тряпками.

Небольшой, перехваченный бечевкой сверток Илья оставил себе.

– Пока. – Сунув сверток под пальто, Илья вместе со всеми побежал к платформе.

В полутемном тамбуре на полу стояли мокрые лужи. Свет полностью не зажигали. Илья откинул голову к стенке тамбура.

«Зачем я все время думаю об одном и том же?! Какой тогда прок от всего этого?! Ведь, кроме меня и Капитана, никто ни о чем не знает. Только я и он. Но Капитан не в счет – через пару дней мы расстанемся. Значит, все дело во мне. Почему же не посмотреть на это проще?! Скажем, так: «Лыжник Илья М., воспользовавшись боковой лыжней, слегка выпрямил дистанцию гонки. Конечно, это нельзя приветствовать, по…»

Теперешнее положение требовало ежечасно новых удовлетворительных объяснений. Необходимо было доказать себе, что не сошел с ума, не заболел, не сделал страшной, непоправимой ошибки, совершив этот внезапный на сто восемьдесят градусов поворот, оставшись в Москве и решившись на авантюру с Капитаном.

Внезапно заработали моторы, тамбур залил серебристый свет. Илья вздохнул свободнее.

«…Во мне ничего не изменилось. Так же я продолжаю любить жену, сына. Экономия в бюджете не распространяется на книги, музыкальные записи. Лексика, упражнения, увеличение словарного фонда – все как было раньше. Одно должно измениться: через несколько дней я куплю дачу, а через год – машину!»

31 ДЕКАБРЯ, 22 ЧАСА 40 МИНУТ

– Товарищ Денисов! – разнесли по вокзалу динамики. – Срочно подойдите к бригадиру поезда номер 5 Москва – Баку. Повторяю…

Денисов взглянул на часы: посадка на бакинский заканчивалась.

Стеклянный свод дебаркадера над платформой дальних поездов усиливал возникавшие внизу звуки – шарканье ног, голоса, таинственные звонки из операторской – казалось, включены для трансляции необычайной чувствительности микрофоны.

У последнего вагона затянутый в форменный плащ бригадир поезда внимательно слушал, что ему поочередно говорят инспектор Блохин и незнакомый пассажир.

Появление Денисова всех троих как будто подхлестнуло.

– Вот: товарищ две сумки внес в купе и пошел за женой, – Блохин, не снимая очков, пальцами протер стекла и заглянул в лицо Денисову, – пока остальные вещи принес, сумки украли.

Он нервно передернул плечами. Вечер Блохин провел на перроне и основательно промерз в своем колючем осеннем пальто и новой шляпе «дипломат» с загнутыми вверх полями.

– Да-а, – вздохнул бригадир и еще туже затянул кушак на плаще, – такой это день, дорогой! Что делать?! В четвертый вагон на одно место три билета продали, в шестом тоже два двойника… – голова его была забита своим. – Куда их посадить, ума не приложу! А ехать всем хочется!

– Сержанта я послал в метро, к эскалатору, – Блохин с надеждой смотрел в глаза Денисову, в руках он держал блокнот и авторучку, – сейчас надо хотя бы часть вещей переписать, ориентировать наряд… И поезд отходит!

Денисов бросился к вагону.

– «Зеленый» дали! – крикнул Блохин.

Тамбур был забит людьми.

– Провожающие! – волновалась в дверях проводница. – Есть еще провожающие?

Денисов протиснулся вперед. В первом купе ехали летчики.

– Не видели? Здесь выносили сумки из вагона…

– Разве тут уследишь?

– Товарищи, вещи пропали! Кто видел?

Во втором и третьем купе он тоже ничего не узнал.

– Здесь уже спрашивал какой-то мужчина, – сообщили в четвертом.

Неожиданно Денисов увидел две одинаковые сумки, занимавшие всю нижнюю полку.

– Чье это?

– Когда мы вошли, они уже стояли.

Послышался толчок – поезд двинулся.

– Товарищи, чьи сумки?

На голоса в купе пробилась женщина.

– Господи! Как вы нашли?!

– Ваш муж поставил их в чужое купе…

Денисов устремился по забитому людьми проходу назад. Навстречу, энергично работая локтями, двигался потерпевший. Как пловцы на дистанции, не видя друг друга, проследовали они каждый по своей дорожке.

Проводница закрывала тамбур.

– Нельзя, – крикнула она Денисову, – теперь только через два часа!

– Милиция, уголовный розыск.

Его тон не позволил усомниться. Денисов поднял крышку, закрывавшую подножку.

– Осторожнее!

Он спрыгнул с поезда за выходными стрелками.

Блохин ждал Денисова в конце платформы.

– Думал, в Баку уедешь, – Блохин перегнулся, подавая Денисову руку.

– Спальных мест не было…

Денисов прошел сначала в автоматическую камеру хранения. Здесь было тихо, аккуратно пронумерованные ячейки поблескивали матово-черными рукоятками своих электронных устройств. Потом на эскалаторе поднялся в центральный зал.

Огромный зал был пуст. Закрылись окошки касс и справочных бюро, исчезли дежурные. Непривычно ярко блестели скрытые всегда от глаз тысячи квадратных метров вымытого к утру торжественного карельского гранита.

«Вот он и прекратился, нескончаемый, длиной от одного праздника до другого, поток пассажиров», – подумал Денисов.

31 ДЕКАБРЯ, 23 ЧАСА 10 МИНУТ

Илья вышел из электрички, спрыгнул с платформы и пустырем зашагал к оврагу.

Ветер, который на вокзале не чувствовался, завывал здесь длинно, тоскливо. Впереди, на бугре, чернел забор мебельной фабрики. Тропа вела к мосткам, построенным для рабочих, живших по ту сторону оврага.

Пройдя метров триста по пустырю, Илья резко повернул назад, присел на корточки и замер. Позади никого не было. Ни один подозрительный звук не доносился и от домов, вплотную подходивших к пустырю сбоку.

Илья немного подождал, поднялся и стал осторожно спускаться по склону оврага.

Туман постепенно рассеивался.

На дне оврага бурлил ручей. Благодаря отходам мебельного производства он не замерзал даже в самые лютые морозы.

Илья спустился по склону. В том месте, где ручей втягивался в бетонированную трубу, он присел и снова огляделся. Ледяной наст со вмерзшим в него камышом держал еще крепко. Илья вынул из-под пальто сверток, положил на наст, потом заголил руку и окунул в холодную воду.

Банка была на месте. Илья достал ее, проверил герметически закрывающуюся крышку. В банке лежал капитал, предназначенный для покупки дачи. Илья переложил деньги из кармана в банку и снова тщательно ее закупорил.

Теперь он был совсем близок к цели: прописка – и сразу домик в Подмосковье.

Илья поднял сверток с наста: пора было уходить.

Обратный путь к домам оказался много легче. Дождь начал затихать. Прижимая сверток локтем, Илья поднялся наверх, прямиком быстро приблизился к жилому массиву. По случаю праздника на этот раз в домах не было ни одного неосвещенного окна.

Илья нашел дом, поднялся на восьмой этаж.

– Вы?! – принимая сверток, хозяйка затрепетала. – Догадываюсь, что это. Хрусталь? – она пожала руку красноватыми, крепкими, похожими на мытую морковь в пучке пальцами. – Очень тронута, спасибо. Все в сборе. Он должен сейчас подъехать, уже звонил… – Ждали начальника ЖЭКа, который обещал помочь в прописке.

Илья снял пальто, закурил, подошел к зеркалу. Из овальной рамки на него глянуло несколько помятое лицо тридцатилетнего мужчины.

Илья поправил галстук.

«…Этот костюм, рубашка, чистое лицо, руки – разве легко было содержать себя в чистоте, когда приходилось ночевать где попало – на вокзальных скамьях, даже в подъездах?! Сейчас самое страшное позади! Есть деньги, квартира, правда, еще нет прописки…»

В передней раздался звонок – Илья вздрогнул. Проклятые нервы.

– Наконец-то! – хозяйка пошла кому-то навстречу, послышался звук поцелуя. – А мы уж совсем заждались!

– Погода-то какая! – ответил густой бас. – Еле нашел такси – вся Москва как с цепи сорвалась!

Илья прошел в гостиную.

– Это племянник Виктора, учитель труда в школе в Юрюзани и студент-заочник института иностранных языков, – начальнику ЖЭКа надо было говорить правду – все равно узнает из документов.

– Помню, – начальник ЖЭКа оказался старым, с лицом, изрытым морщинами. – Я уже зондировал почву, молодой человек, кажется, все будет в порядке. – Кивнув Илье, он снова повернулся к хозяйке. – Так что у нас на столе, так сказать, главное, мать? На что держать прицел? Грибы? Соления?

Чтобы не мозолить глаза, Илья незаметно удалился.

Одна из хозяйничавших на кухне женщин пристально посмотрела на Илью.

– Вот кого мы попросим открыть консервы! Люблю, когда мужчины накрывают стол: красиво получается…

Другие женщины его не интересуют, хотя он в браке уже восемь лет. Он любит жену. Это как страсть. Как она сказала ему перед отъездом? «Страсть» и «страдание» – слова, даже этимологически связанные друг с другом. То же и в немецком – «ляйденшафт» и «ляйден». У нее определенные способности к языку. Нет, он не ошибся, когда настоял, чтобы она бросила счетоводство и тоже пошла в иняз. Тесть был против: две специальности тесть считал на свете по-настоящему стоящими – бухгалтера и часового мастера… Да еще врача!

«Сейчас другое время, – доказывал Илья тестю, – о куске хлеба можно не заботиться, а вот о машине, о даче… – они сидели у тестя в избе и, разговаривая, смотрели на вытянувшуюся вдоль забора поленницу, – если не будете нам мешать, обещаю, она будет счастлива. Я слов на ветер не бросаю». Это был еще один вексель, по которому теперь следовало расплачиваться. Тесть молча пил чай, размачивая в стакане сушки. Будь он покрепче, лет десять назад, он бы не потерпел у себя за столом таких разговоров. «Она будет учиться заочно, уедет со мной в Юрюзань. Но и там мы надолго не останемся, переедем в большой город». – «Каким же это таким путем?» – «Посмотрим…» – «Не пойму, – тесть помолчал, – будто вся жизнь в этом – машина, дача…»

Облезлый хозяйский дог вошел в кухню, прижался мордой к колену Ильи.

– К столу! К столу! – закричали из комнат.

«Откуда же такое чувство, будто что-то обязательно должно случиться? Будто взялся обучить грамоте этого старого дога, прозаложил голову: или он научится читать, или моя голова с плеч долой! И с кем-то из нас неминуемо что-то произойдет…»

Илья тихо отстранил собаку: «Может, милиционер на вокзале о чем-то заподозрил – он как-то странно посмотрел? Или мне показалось?! Конечно, все завертится, когда объявятся потерпевшие. Скорее бы он проходил, Новый год!»

1 ЯНВАРЯ, 4 ЧАСА 50 МИНУТ

Предутренние часы тянулись особенно долго. Возбуждение после бессонной ночи давало о себе знать.

Происшествий не было. В ожидании первой электрички Денисов вошел в дежурку. За стеклянной перегородкой Антон Сабодаш – гигант, в прошлом известный динамовский штангист – читал журнал. Обтекаемые формы аппаратов, стекло, пластик придавали дежурной комнате вид ультрасовременный. Перед дежурным на пульте связи лежали накопившиеся за ночь бумаги.

Сабодаш не поднимал головы.

– Зима какая-то чудная в этом году, – провести молча оставшиеся до поезда минуты Денисову казалось неудобным, – вот и Новый год тоже: дождь и мороз…

– Есть неопределенность, – не отрываясь от журнала, подтвердил Сабодаш.

– Может, весна будет дружной?

– Не исключено.

Теперь можно было уходить, оставив дежурного наедине с его журналом.

– О чем там все-таки? – Денисова разобрало любопытство. – Детектив?

Здоровяк наконец поднял взгляд на Денисова. У него были рыжие усики и глаза человека, обеспокоенного своей физической исключительностью.

– Интересная вещь, – он заглянул в мудреное название. – Кто-то забыл в электричке, мне его утром сдавать.

– Убийство?

– Квартирная кража. В общем, скрипку Страдивари украли… Меня другое заинтересовало. Мысль такая, что у каждого человека есть какое-то событие, от которого все зависит. Вот! – у Сабодаша получилось мягкое «vot». – Как бы звучат колокола судьбы. Один их слышит, а другой проходит мимо.

1 ЯНВАРЯ, 5 ЧАСОВ 10 МИНУТ

– До чего же невыносливый пошел пассажир! Особенно мужчины! Дашь им нести одну-единственную вещь, скажем магнитофон, и уже стоны! А рядом слабая жена несет две сумки, и ничего! – Женщина держала в руках авоськи со всякой всячиной. – Мы сейчас уедем, – объявила она дежурному по автоматической камере хранения, – можете предложить нашу ячейку желающим.

Мужчина подошел к ячейке, набрал шифр и дернул дверцу – дверца не открылась.

– Ох уж этот мне сильный пол!

Он поставил магнитофон. Теперь они держались за ручку вдвоем.

Ячейка не поддавалась.

– Ну? Что дергать-то зря? – подошел рыжеватый человек с повязкой механика. – Шифр надо правильно набирать.

– Мы правильно набирали, – женщина хотела еще что-то добавить, но муж сказал примирительно:

– Бывает, конечно. Как же теперь быть?

– Сейчас узнаем, – механик водрузил на нос очки, что-то прочитал на клочке бумаги, который предварительно извлек из кармана. – Открытой оставили вы ячейку, я ее после вас запирал, вот – четыреста семьдесят четвертая, у меня все записано, – он протиснулся к ячейке, ловко вывинтил контрольный винт и, услыхав зуммер, ключом-секреткой забрался в отверстие, поддел внутренний рычаг запора. – А дел-то, между прочим, всего: бросил монету, набери четыре цифры изнутри, чтобы никто не видел, захлопни дверцу и иди! – Пока он говорил, зуммер продолжал тревожно звенеть. – Что в ячейке?

– Сумка, чемодан, – женщина растерялась, – все перечислять? В сумке подарки тестя.

– Сверху что? – Механик поставил на место контрольный винт, и звонок прекратился.

– Два плаща «болонья», зеленый и синий, капюшон от зеленого лежит отдельно, – она успокоилась, – в кармане сумки деньги, аккредитивы, документы… Учебник английского языка Бойка и Лукьяновой, авиабилет от Южно-Сахалинска… Две бутылки воды.

Рыжеватый механик распахнул дверцу.

– Что это? – шепотом спросила женщина.

Слева, в дальнем углу ячейки, стояли две бутылки фруктового напитка «Саяны» и наполовину пустая авоська с апельсинами. Сбоку белел сверток с этикеткой ГУМа, других вещей в ячейке не было.

– Где же чемоданы? Сумка?!

Ранние пассажиры и красивый длинноволосый дежурный, прогуливавшийся вдоль отсека, словно догадались о происшедшем и на секунду замерли, глядя в их сторону.

Под мостом, на стрелках, уже виднелась первая электричка.

– Товарищ Денисов! – раздалось вдруг из громкоговорителей. – Срочно зайдите в автоматическую камеру хранения. Повторяю…

Потерпевшие ждали у раскрытой ячейки.

– Слушаю вас.

Мужчина скользнул взглядом по его небрежно откинутой назад куртке. Мокрую шапку Денисов держал в руке, он снимал ее сразу, как только предстояло работать в помещении.

– Просто не верится, – женщина закусила губу, – как будто сон вижу.

– Как же, сон! – рыжеватый механик не принимал близко к сердцу беды огромного количества растерях, именуемых пассажирами, которые, считал он, едут-едут зачем-то и зимой, и летом, и пожилые, и больные, и с детьми, не могут верно набрать шифр, а правил пользования камерой хранения и вовсе не читают, отсюда и шли все неприятности.

Коренастый милиционер с красным лицом – он словно только что покинул парилку – появился незаметно, как из-под земли.

– Ячейку, товарищ младший лейтенант, обнаружили открытой вчера вечером. Думали, кто-то забыл часть вещей, поэтому я распорядился закрыть на другой шифр.

– В какое время это случилось?

– Примерно в двадцать один тридцать.

– А мы ячейкой пользовались часов в пять вечера, – вступил в разговор потерпевший.

– Дверцу хорошо проверили? – спросил механик.

– Закрыто было – это я точно говорю.

«Ячейка не могла простоять открытой почти пять часов», – подумал Денисов.

Теперь можно было приступать к вопросам о шифре.

– Кто из вас набирал шифр?

– Я и набирал: девятнадцать – тридцать восемь, – мужчина старался держаться с достоинством.

– Хоть бы документы подбросили, – его жена хрустнула переплетенными пальцами. – Как вы думаете, на какой день могут подбросить документы?

– Одному документы, другому только бы конспекты нашли, – вспылил механик, – третьему удостоверение! Преступников надо искать, обезвреживать их!

Денисов оглянулся: молчаливый дежурный по камере хранения Борис Порываев видел, что с ячейкой что-то произошло, однако не спешил подойти – разговаривал с пассажирами.

Мокрый воротник холодил шею, Денисов снова отбросил его назад.

Автоматические камеры хранения Денисов знал хорошо, пожалуй, лучше других инспекторов, потому что, когда впервые появились автоматы, он стоял на посту в этом же самом зале. Секций тогда было совсем мало, и Денисов в основном занимался тем, что объяснял их назначение пассажирам.

– Принцип работы, – говорил он, – совсем простой: четыре рукоятки шифратора снаружи, четыре внутри. Все соединены с цифрами. Поставьте в ячейку вещи, наберите четыре цифры на внутренней стороне дверцы, опустите монету, и можете закрывать. Когда нужно открыть, снова наберите те же цифры, по уже снаружи!

И здесь же показывал, как это делается, – поворачивал черные ребристые рукоятки шифраторов с внутренней и внешней сторон дверцы. В маленьких прорезях ячеек, щелкая, появлялись цифры – от нуля до девяти.

«Принцип работы прост, – сформулировал Денисов для себя еще в те дни, – автокамеры подчиняются тому, кто владеет шифром. При этом они не делают различий между теми, кто этот шифр избрал, и теми, кто его подсмотрел, подслушал или «угадал».

– Когда вы заняли ячейку? – это был один из самых важных вопросов.

– Еще тридцатого вечером. Мы уже третий день в Москве – ходим по гостям, принимаем подарки, сами дарим.

– Вы издалека?

– Из Южно-Сахалинска. А сам я из Астрахани, – мужчина незаметно перевел дух. – За эти дни несколько раз открывали ячейку – все было в порядке. И вчера тоже.

– Шифр меняли?

– Нет, пользовались одним. Считаете, следовало менять?

– Это записано в правилах. У вас его не могли подсмотреть?

– Как только ячейка открывалась, я набирал снаружи первые попавшиеся цифры… Шифр оставался только внутри ячейки. Понимаете? Там его никто не мог увидеть.

– Сосредоточьтесь на последнем приходе в автокамеру. Преступник узнал шифр в этот раз.

– За шифр я совершенно спокоен.

– Не понял.

– Именно в этот раз здесь никого не было.

– Совсем никого? Может, кто-нибудь все же стоял?

– Вообще никого… Ни одного человека: в такую минуту попали. Открыли ячейку, положили вещи, монету бросили – и хлоп! Дверцу опять закрыли! Всего несколько секунд прошло.

В разговор снова вмешался механик:

– Тогда их никто не взял! Все! Целы ваши вещи!

– Думаете? Где же они?

– В другой ячейке.

– Но мы в эту клали.

Механик раздраженно хмыкнул.

– Поймите раз и навсегда: нельзя открыть ячейку, если не знаешь шифр. А вы сами сказали, что рядом с вами и вообще в отсеке никого не было!

– Тогда как же попали в эту ячейку апельсины? Сверток из ГУМа? Кто их туда положил?!

– Здесь и не такие чудеса бывают! Вчера, например, у пассажира тоже один чемодан в одной, а второй в другой ячейке оказался. Да и не в том отсеке. И все дело, а человек кричит: «Вместе клал…» Пишите заявление, приметы вещей укажите – будут камеру хранения проверять, найдут вещи и вышлют. По указанному адресу. – Механику очень хотелось, чтобы дело обернулось привычной перепиской между пассажиром и вокзалом.

– Как часто бывает проверка?

– Через каждые десять дней.

Мужчина вопросительно посмотрел на жену.

Денисов вмешался:

– Соседние ячейки мы проверим сейчас. Дежурный будет чуть приоткрывать дверцы, не показывая шифр, а вы смотрите внимательно. Может, действительно, найдем.

Механик выразительно посмотрел на него.

Молчаливый дежурный по камере хранения, чернявый Борис Порываев, по кивку Денисова подошел ближе.

– Но вы же не знаете, на какие шифры заперты ячейки? – потерпевший с сомнением посмотрел на Денисова.

– В камере хранения имеется ключ ко всем ячейкам, он хранится у дежурного. Открывайте, пожалуйста, с четыреста пятьдесят пятой.

Порываев словно только и ждал этого сигнала, снова тревожно зазвенел зуммер.

– А дежурный, между прочим, тот же самый. При нем мы вещи клали, – как-то со средины продолжил мысль вслух потерпевший, отойдя с Денисовым в сторону. Его жена в это время как завороженная следила за хорошо отрепетированными действиями дежурного, – вот вы спросили, кто был, когда мы в последний раз открывали ячейку, я ведь о нем и не подумал. А он был. Несколько раз мимо меня прошел…

– Любопытно!

«…что это за история с чемоданами, которые клали вместе, а нашли в разных ячейках?! Выдумка механика, чтобы легче отделаться от потерпевших? А если нет? Выходит, кто-то специально перенес чемоданы из одной ячейки в другую. Зачем? Почему все вещи целы?»

Порываев проверил все ячейки до угла отсека и теперь приближался к Денисову и потерпевшему по другой стороне ряда, ловко орудуя ключом-секреткой, лицо его казалось невозмутимым.

– Теперь это кажется подозрительным! Не так ли?

Денисов не ответил.

– Стойте! – неожиданно крикнула женщина. – Вот наши вещи! Сумка и чемодан!

Мужчина метнулся к ячейке.

– Видите. – дежурный покраснел, – вы и ячейку-то не запомнили!

– Именно, – подал голос механик, – и все едут!

– И шифр другой! Четыре пятерки! А из-за этого невинных людей подозревают!

Потерпевший смущенно улыбался, пока его жена быстро проверила чемодан и принялась за сумку.

– Что это?! Я «молнию» застегнула до конца! Кинокамеры нет. Еще каких-то вещей… Хрусталя нет, баккара в серебре!

– Апельсинов почти полсумки…

При упоминании об апельсинах механик нервно хрустнул нераспечатанной пачкой «Столичных».

– Вы лучше ищите! Если бы уж взяли, то все – вместе с сумкой! Станет вор тут с вещами располагаться… Ждать, когда его поймают! Он взял – и ходу!

– Я помню, как клала вещи!

«Надо вызывать следователя, давать ориентировки, – подумал Денисов. – Как пишется «баккара»? С двумя «к»?»

1 ЯНВАРЯ, 5 ЧАСОВ 15 МИНУТ

Илья вернулся к себе под утро. Квартира оказалась пустой – хозяйка встречала Новый год в гостях у сына. На столе Илья обнаружил ее поздравительную открытку.

Он не любил этот дом. Рядом, на лестничной клетке, жил заместитель начальника отделения милиции, в соседнем здании размещалась контора ЖЭКа, паспортистка, штаб народной дружины – тревожное соседство. Впрочем, жить здесь Илья не собирался.

Илья прошелся по комнате, осмотрел свои вещи. Их было немного – все ценное он хранил на Рижском вокзале, в автоматической камере хранения, – фотоаппарат, две кинокамеры, потрепанный чемоданчик с барахлом – вот и все. Илья поднял крышку, мелькнули наклеенные изнутри фотографии военных кораблей. Илья взял этот чемоданчик у Капитана. Все содержимое находилось на месте, хозяйка была женщиной нелюбопытной.

…С Капитаном они познакомились на вокзале.

Илья привез в камеру хранения портфель с учебниками. Второй зачет он тоже завалил, значит, не будет допущен к экзаменам. Настроение было испорчено. Илья же видел тягостное возвращение в Юрюзань, лицо жены, ее по-детски оттопыренную, перед тем как заплакать, нижнюю губу.

Дежурный по камере хранения листал толстую книгу «Оценка доказательств в уголовном процессе» – ее передавали по смене уже недели две; сержант – молодая женщина «в интересном положении», как говорили раньше, – разговаривала за столом с приезжей. Свободных ячеек не было.

Илья нашел одну – в самом конце отсека. Здесь уже находился пассажир. Мельком взглянув на Илью, он продолжал заниматься своим чемоданом. Илья тоже не обращал на него внимания.

Похожее на металлическое корыто, дно ячейки оказалось сплошь покрытым царапинами. Илья поставил портфель и потянулся к шифратору.

С внутренней стороны дверцы стояли четыре нуля, словно кто-то специально стер остающийся обычно чужой шифр.

Илья мельком взглянул на человека, возившегося у чемодана: поворот головы, спина показались Илье подозрительными – в них чувствовалась литая неподвижная тяжесть. Щелк! – Илья повернул ручку шифратора на одно деление – незнакомец замер, весь обратившись в слух.

Продолжая наблюдать, Илья набрал шифр.

Щелк! Щелк! – отбивал старенький шифратор с поворотом дисков.

Илья не стал запутывать незнакомца – каждый диск щелкнул ровно пять раз. «5555» – выскочили цифры с внутренней стороны дверцы. Потом Илья опустил в приемник монету, захлопнул ячейку и пошел к выходу.

Женщина-сержант продолжала тихо разговаривать с приезжей, дежурный ни разу не оторвался от книги.

«Пока не узнает, уехал я или нет, все равно не возьмет», – подумал Илья, идя к выходу, и в ту же секунду услыхал позади тихое пошаркивание – незнакомец взял его под наблюдение.

Неожиданное событие на время отвлекло от неприятных мыслей. Минут пятнадцать Илья и незнакомец ходили по вокзалу вместе, словно связанные невидимой, но крепкой нитью. Илья купил в киоске свежий номер «Москоу ньюс» и в это время еще раз мельком оглядел незнакомца. Тот оказался уже в годах, костлявый, одетый небрежно, с темными кругами под глазами. Он купил себе программу телепередач и пачку мыла – его продавали в киоске вместе с газетами.

«Спокоен, видимо, уверен в себе, а может, пьян!» Илье захотелось поговорить с этим человеком, который рискует свободой ради несвежей сорочки, англо-русского словаря и нескольких учебников. – Впрочем, ускорить развитие событий в наших силах!»

Направляясь к такси, он потерял старого вора из виду и больше уже не оглядывался, пока не попал на стоянку. Здесь оказалось немного людей.

– Прямо! – сказал Илья, садясь рядом с шофером.

Едва машина вырвалась на простор Садового кольца, Илья добавил:

– А теперь снова на стоянку.

«Оперативник», – сообразил таксист.

Назад Илья продвигался осторожно, чтобы раньше времени не напороться на незнакомца. Поднявшись в вестибюль, он остановился у медкомнаты: Илья знал вокзал хорошо, вор не мог миновать это место.

Ждать пришлось недолго. Из дверей, быстро глядя по сторонам, вышел новый владелец его портфеля. Прячась за прохожими, Илья поспешил следом. Вор тоже тоннелем вышел к стоянке такси. Ближайший водитель показал ему место рядом с собой.

– Держитесь вон за той машиной! – скомандовал Илья, вскочив в первое свободное такси. – Не потеряйте его из виду!

– Ну и денек у вас сегодня! – рядом оказался тот же шофер, который делал с ним круг по площади.

– Случается.

«Рыжий» – незнакомец выглядел блеклым, выцветшим – привез его на Павелецкий вокзал. Здесь Рыжий оставил такси и некоторое время прятался позади павильона передвижной камеры хранения.

Когда в одной из электричек раздался звонок к отправлению, Рыжий оглянулся и рысцой побежал на посадку. Илья оказался на высоте – он ждал нечто подобное: прежде чем Рыжий вбежал в крайний тамбур и оглянулся, Илья обогнал его и вскочил в тот же вагон в другую дверь. Электропоезд тут же отправился.

Ехать пришлось недолго. Выйдя вслед за Рыжим в Коломенском, Илья спрыгнул с высокой платформы и перебежал через пути. Вор не пренебрег обязанностями пешехода и воспользовался для той же цели переходным мостом. Убедившись, что опасность больше не угрожает, он зашагал спокойнее – обошел постового у табачного киоска, срезал угол маленького скверика и вошел в подъезд серого, невыразительного дома. Илья ускорил шаги, а как только Рыжий скрылся в подъезде, побежал бегом.

На площадке четвертого этажа Илья догнал незнакомца и, не дав опомниться, шагнул вместе в неосвещенную прихожую. Автоматический замок глухо щелкнул за спиной.

В небольшой однокомнатной квартире оказалось не убрано и пыльно. Не обращая внимания на хозяина, Илья заглянул в кухню. Там никого не было. В умывальнике лежала груда немытой посуды. Сбоку, на холодильнике, – форменная морская фуражка.

Вор оказался человеком опытным и ничего не сказал, ожидая, пока прояснится ситуация. Краденый портфель он держал в руке.

– Там тоже никого нет? – Илья заглянул в комнату.

Она казалась темной, сплошь заставленной мебелью. На спинках стульев, диванов, на дверях встроенных шкафов висели кофты и куртки, почти все старые и поношенные. По углам валялись мужские и женские туфли. Такой же развал царил во всей квартире, словно все многочисленные шкафы, шкафчики, ящики, серванты и подсерванты выдвигались лишь в одном направлении – наружу, а не внутрь.