Текст книги "Следы на камне"

Автор книги: Леонид Савельев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава третья, рассказывающая удивительную историю гор

По правде говоря, загадка гор так трудна, что только теперь геологи начинают приближаться к ее разрешению. И так как не все еще тут выяснено до конца, то разные ученые отвечают на некоторые вопросы, связанные с происхождением гор, по-разному.

Самая обычная и самая простая теория объясняет возникновение гор старением Земли.

Внутренность Земли постепенно остывает и от этого сжимается. Земная кора, которая образовалась еще в те времена, когда Земля была горячее и, значит, больше, эта кора становится теперь для Земли слишком уж просторной.

Большой каньон реки Колорадо. Река еще не успела разрушить эти скалы; но пройдут миллионы лет, и река, в союзе с дождями, ветрами, жарой и морозами, сгладит эти горы; они станут низкими, пологими холмами, тут вырастут леса.

Земная кора сморщивается совсем так же, как кожица на высыхающем яблоке или как начинает морщить одежда, когда человек худеет.

Так объясняет эта теория возникновение гор. Горы – это каменные морщины, это складки, в которые собирается кора стареющей Земли. Пусть ветры и воды пытаются разрушить эти складки, стереть их с лица Земли; все равно это им не удастся: старения Земли не остановить, все время будут появляться все новые морщины.

Мы, люди, не замечаем за время своей краткой жизни, как стареет Земля, не улавливаем, как нарастают на ее лице новые морщины. Но стоит нам только сравнить разные горные хребты, чтобы заметить, что одни из них образовались раньше, другие позже.

Кавказский хребет, например, образовался не очень давно. Воды и ветры еще не успели подточить его могущества. Горы этого хребта вздымаются высоко, так высоко, что на многих вершинах никогда не тает снег. Альпы, Пиренеи, Гималаи, Анды – все эти горы тоже поднялись сравнительно недавно, это молодые горы.

Уральский хребет гораздо древнее. От времени он уже сильно сгладился, понизился. Самые высокие горы его не достигают теперь и двух километров. Они уже не так круты, их склоны пологи, между горами раскинулись широкие долины. Гора Сабля на Северном Урале – это, пожалуй, единственная гора всего хребта, которая круто возносит вверх острую вершину; на этой горе (она только недавно была открыта и нанесена на карту) лежит единственный ледник Урала.

Так же стары и многие горы Сибири.

Тянь-Шань, хребет Иныльчек. Видите, как разрушаются, осыпаются горы?

Но еще древнее горы северной части Казахстана. Прежде их называли Киргизской степью. Уже по этому названию легко догадаться, что эти горы так сглажены, что их уже трудно признать за горы. Плоские невысокие холмы, разбросанные среди широких долин и котловин, – вот как выглядят эти горы. Утесов, гребней, ущелий, острых вершин здесь почти нет. Водопадов и бурных рек, конечно, тоже нет. Речки и ручьи текут медленно, извиваясь среди широких долин; по берегам они окаймлены зарослями тростника.

Словом, ветры и воды за многие миллионы лет, можно сказать, обстругали высокие когда-то горы так сильно, что от них остались только жалкие остатки.

Такие сильно сглаженные древние горы походят уже на равнину; их и зовут в геологии «почти равниной».

Но – мы уже знаем эту странную особенность земной коры – на месте этих стертых гор, этой «почти равнины», вырастут через миллионы лет новые горные хребты. Только сначала «почти равнина» должна еще больше сгладиться, так опуститься, что море зальет ее водой.

Почему же это случится?

Почему тут окажется море?

И почему новые горы вырастут именно на этом месте?

Очевидно, в земной коре есть какие-то неустойчивые места. Такие места, которые меньше всего могут противостоять внутриземным силам.

Они легко прогибаются и так же легко выпучиваются, когда на них напирают, сдавливая и выталкивая их вверх, соседние участки земной коры.

Так разрушаются горы.

Геологи проследили эти неустойчивые куски земной коры. Они тянутся очень длинными полосами, они вогнуты, как жолоб. Их легче залить морю, и реки, которые текут всегда вниз, часто впадают именно в такие впадины, заполненные озерами или морем.

Реки наносят сюда песок и ил, накапливают тут целые пласты наносов. Под тяжестью этих пластов неустойчивые полосы еще больше прогибаются, становятся еще менее прочными.

Но без конца так продолжаться не может. Ведь Земля стареет, и кора Земли сжимается. А раз сжимается, значит места становится меньше; идет как бы борьба за место, пласты стараются выпереть друг друга. Легче всего уступает неустойчивая полоса, она выгибается вверх, и с ней вместе выгнутся вверх и пласты, накопившиеся на ней. При этой «борьбе за место» многие пласты, конечно искривятся, разорвутся, сомкнутся, вообще порядок залегания пластов нарушится.

Пройдут миллионы лет, горы превратятся в «почти равнину», снова осядет неустойчивая полоса, снова зальет ее вода, и реки начнут нести сюда свои наносы; и, наконец, опять сжимание земной коры поднимет тут новые горы.

Так объясняется, почему возникают горы, почему на их месте потом оказываются моря и почему тут снова вырастают затем горы.

И этим же объясняется, почему земные пласты лежат не в таком порядке, как этого можно было бы ожидать; почему они смяты, разорваны, перекошены, вздыблены, как будто ими играл какой-то великан.

Глава четвертая, рассказывающая о геологических революциях и о том, почему они случаются

Теория, которую мы только что изложили, в своей основе, очевидно, верна. История поверхности Земли, наверное, тесно связана о историей глубин Земли; и вулканические извержения, и смещения пластов земной коры, и возникновение гор – все это разные следствия одной и той же причины, все это проявление сил, скрытых внутри Земли.

Температура внутренности Земли меняется, и от этого меняется неизбежно и строение земной коры.

Но в этой теории старения Земли есть один важный недостаток: она не объясняет, почему горообразование идет не постоянно и равномерно, а только в некоторые периоды истории Земли, как бы порывами.

Ведь Земля стареет постепенно и безостановочно; казалось бы – и земная кора должна сморщиваться потихоньку, день за днем, равномерно. На самом деле это не так.

В истории Земли от тех времен, когда появилась жизнь, и до наших дней можно насчитать десять – двадцать периодов, когда шло поднятие гор. Между этими периодами тянутся промежутки во много миллионов лет, когда ветры и воды не переставали потихоньку разрушать горы, но новые горы не создавались.

Похоже на то, как будто Земля создает горы судорожным усилием, после которого ей нужна страшно долгая передышка, чтобы снова «набраться сил».

И если – говорят – земная кора морщинится потому, что Земля стареет, то, верно, она стареет не так бесповоротно, как мы, люди. Ведь периоды, когда кора сморщивается, чередуются о другими периодами, когда она вновь разглаживается. Как будто Земля то стареет, то вновь молодеет.

Эта периодичность имеет огромное значение в истории Земли, потому что в те периоды, когда поднимаются горы, меняется и распределение океана и суши, и климат Земли.

В долгие спокойные периоды земной истории почти на всей Земле стоит очень теплый климат; океан занимает в эти времена гораздо больше места, чем теперь; он заливает низменные части материков, так что тут образуются широкие мелководные моря.

Моря эти очень важны для геологии: в них впадают реки и наносят сюда ил и песок; именно тут, в этих морях, отлагаются слои, по которым потом, когда моря отхлынут, геолог будет восстанавливать историю Земли. Если бы не было этих мелководных, сравнительно недолговечных морей, мы бы сейчас знали гораздо меньше о прошлом Земли.

Вслед за этим долгим периодом благополучия и спокойствия это время можно назвать спокойным еще и потому, что тогда извержения случаются реже, вулканы как будто засыпают, вслед за этой долгой передышкой начинается период бурный и суровый.

Океан отступает назад, так что мелководные моря высыхают, материки обнажаются от воды, суши становится гораздо больше. В разных местах начинают подниматься горные хребты, точно под землей идет какая-то спешная работа. Становится холоднее. Чаще происходят извержения вулканов.

Эти бурные периоды так отличны от долгих спокойных, и они так резко меняют поверхность Земли, что американские геологи назвали эти периоды геологическими революциями.

Геологическая революция кончается, и снова Земля успокаивается, климат постепенно начинает теплеть, горы под воздействием ветров и вод начинают понемногу сглаживаться, океан снова расширяется, и низменные части материков опять становятся широкими мелкими морями.

Чем же можно объяснить чередование бурных и спокойных периодов в истории Земли? Или земная кора не все время сжимается и собирается в морщины? Какая сила и почему прерывает перебивает ее сжимание?

Точного ответа нельзя пока еще дать, но некоторые догадки все же имеются.

Глава пятая, которая доказывает, что материки плавают

Взгляните на географическую карту. Синими пятнами обозначены на ней океаны, желтыми – материки. Длинной синей полосой протянулся через всю карту сверху донизу Атлантический океан. Попробуйте уничтожить его. Этот опыт, в действительности, конечно, невозможный, на карте легко выполним. Надо только вырезать ножницами полосу океана и придвинуть потом Америку вплотную к Европе и Африке.

Когда вы это сделаете, вы заметите странную вещь: Америка так хорошо приладится своим восточным берегом к западным берегам Европы и Африки, точно Новый Свет и Старый Свет составляли когда-то одно целое; выгнутый берег Южной Америки как раз войдет в вогнутость Африки, один материк дополнит другой.

Откуда такое совпадение? Почему материки дополняют друг друга, как дополняют друг друга половинки разбитой тарелки или два куска разорванного листа бумаги, если их приставить друг к другу?

Ответ может быть только один. Очевидно, это совпадение не случайно. Очевидно, Америка действительно была когда-то продолжением Африки и Европы. Этот великий древний материк почему-то раскололся, и Америка отошла потом на запад, так что между нею и нами образовался промежуток – Атлантический океан.

Это единственный возможный ответ. Но это очень странный ответ. Странно не то, что материк может расколоться, – мы ведь уже знаем, как могучи подземные силы, воздействующие на земную кору, и мы знаем также, что кора иногда не выдерживает их напора и разламывается, – странно тут, как Америка могла отойти на запад.

Целый огромный материк, пустившийся в путешествие, Америка, уползающая от Европы, это, пожалуй, слишком уж необычайно.

Но разве нашим прапрапрапрадедам не казалось таким же необычайным и странным утверждение, что Земля, которая кажется нам неподвижной, мчится на самом деле с бешеной быстротой вокруг Солнца? Наверное, им это казалось и странным, и неправдоподобным. Однако теперь в этом никто уже не сомневается, мы к этой мысли привыкли.

Что, собственно, странного в том, что материки могут двигаться? Правда, они огромны, по ним текут реки, на них расположены озера, леса, болота, равнины, горные хребты, дороги и города; они так огромны, – материки, – что кажутся нам незыблемыми. Но ведь по сути материки – это глыбы всплывшей когда-то и затвердевшей потом лавы, клочки той гранитной пены, которую выделила вверх Земля еще в те времена, когда она была пламенной и жидкой.

Эти клочки всплыли вверх потому, что они были легче, чем остальные вещества Земли, оставшиеся в ее глубине. И, значит, эти клочки – материки – должны были плавать по поверхности Земли до тех пор, пока не затвердеет и внутри.

Так просто объясняется «пловучесть» материков, возможность их передвижения.

Тут надо только заметить, что «плавание» материков никак нельзя сравнивать с плаванием вещей в воде. Мы не знаем сейчас, какова та лава, которая находится под земной корой, подстилает материки; но мы все же знаем, что ее никак нельзя сравнивать с водой или, окажем, с молоком: она гораздо более вязкая. Если уже сравнивать ее с чем-нибудь, то лучше будет сравнивать ее с густым, засахарившимся медом; в таком меду, конечно, плавать было бы очень трудно, всякое движение комков в нем шло бы медленно и туго.

Таким образом мы пришли к выводу, что материки могут, хотя и страшно медленно, передвигаться по толще лавы, подстилающей их; их может относить на север или на юг, на запад или на восток.

Но каждое тело, каждая вещь, которая плывет, должна быть погруженной в ту среду, в которой она плавает. Пароход плывет по воде, это значит – он сидит в воде, погружен в нее донной частью. Пловец лежит, отдыхая, на воде, это значит – почти все его тело под водой, только лицо высовывается из воды. Ледяная глыба плывет по морю, – только небольшая часть ее видна над поверхностью воды, гораздо большая находится под водой.

Так же, очевидно, обстоит дело и с материками. Они плавают на поверхности подстилающей их лавы; значит, они погружены своей нижней частью в эту лаву, ввязли в нее.

Геологи полагают, что средняя толщина материков около тридцати километров. Из этих тридцати километров можно двадцать шесть отвести на ту часть, которая погружена в лаву, и всего четыре, а может быть и еще меньше, на ту часть, которая выдается над уровнем подземной лавы.

Материк можно сравнить с сильно нагруженным кораблем, который сидит глубоко в воде. Только материк сидит не в воде, а в толще лавы, находящейся под земной корой.

Всегда ли материки сидят так глубоко? Или, может быть, и тут нет постоянства? Может быть, материки иногда поднимаются немного наверх, всплывают, а иногда оседают еще ниже, еще глубже погружаются в подстилающую их лаву?

Глава шестая, о том, что материки то всплывают, то снова оседают

Мы видели, что горообразование идет не постоянно, а с перерывами; периоды поднятия гор сменяются спокойными периодами. С другой стороны, времена горообразования связаны почему-то с отступанием океана, а в спокойные времена, наоборот, океан наступает на сушу и заливает огромные куски материков.

Чем объяснить эту связь? И чем объяснить вообще странную периодичность в появлении гор?

Теория, которая пытается это объяснить, опирается на те сведения, которые добыты учеными-физиками, изучающими радиоактивные вещества.

Мы уже упоминали об этих веществах, когда говорили о способах определения возраста Земли и об «урано-свинцовых часах». Мы говорили, что некоторые вещества – радиоактивные вещества – не остаются неизменными, а сами собой все время изменяются, превращаются в совсем другие вещества. Мы говорили об этом, но мы не упомянули тогда, что пока совершается это превращение, радиоактивные вещества непрерывно выделяют теплоту.

Некоторые геологи считают, что именно в этом кроется причина чередования в истории Земли спокойных периодов и периодов геологических революций, горообразований.

Радиоактивные вещества, находящиеся под землей, непрерывно выделяют тепло, разогревают лаву, на которой лежат материки. Из-за этого лава разогревается так сильно, что расплавляется. Если бы она продолжала и дальше нагреваться и тепло никуда не уходило из нее, она в конце концов расплавила бы и материки. К счастью, этого не случается. Когда лава, подстилающая материки, расплавляется, она начинает отдавать свое тепло той части земной коры, которая всего тоньше, – морскому дну. Так она постепенно освобождается от избытка теплоты. А избавившись от избытка теплоты, она начинает густеть, затвердевает. Но проходят миллионы лет, снова радиоактивные вещества заставляют внутренность Земли расплавиться, и снова все повторяется с начала.

Так лава, подстилающая материки, периодически то разжижается, то снова густеет. А от этого на поверхности Земли происходят великие перемены.

Пока подстилка материков плотна, материки вдавливаются в нее неглубоко, они как бы выперты вверх, – это время высокого стояния материков; океан не может залить их, на Земле много свободной от воды суши.

Но вот подстилка материков начинает медленно расплавляться, и материки так же медленно начинают погружаться в нее все глубже; материки опускаются на километр или на полтора, и океан заливает их низменные части; это время низкого стояния материков, время, когда океан заливает их окраины и тут образуются мелководные моря; время это тянется очень долго.

Но вот подстилка материков освободилась от избытка тепла и вновь загустела. Материки снова всплывают наверх, океан отступает. Вместе с тем земная кора, которая теперь уже слишком просторна для освободившихся от тепла внутренних частей Земли, начинает сжиматься. Разные участки коры начинают со страшной силой давить друг на друга. Разражается геологическая революция: пласты коры сминаются, как воск, и там, где имеются неустойчивые полосы, которые прежде были покрыты мелководными морями, там теперь выпучиваются горы.

Круг завершен. Начинается новый круг.

Наше теперешнее время, в которое мы живем, это в геологическом смысле спокойное время, вернее – начало спокойного периода. Последняя геологическая революция произошла сравнительно недавно. Сейчас материки стоят еще высоко, на Земле много суши; горы постепенно, под воздействием рек и ветров, понижаются.

Но нашим потомкам предстоит неизбежно – если только эта теория верна – пережить постепенное опускание материков, наступление океана и потом, через много миллионов лет, новый подъем материков и рождение новых гор.

Такова эта теория, объясняющая и возникновение гор, и те нарушения, которые мы находим в порядке залегания пластов, и наступления и отступания океана, и связь между всеми этими событиями.

И эта теория, как и та, которую мы изложили прежде, объясняет все явления одной причиной: изменением температуры во внутренних частях Земли. Но эта теория, в отличие от прежней, совсем не утверждает, что Земля все время холодеет, постепенно и бесповоротно стареет. Наоборот, выходит, что в Земле благодаря радиоактивным веществам время от времени накапливается избыток теплоты. Все те перемены, которые происходят на поверхности Земли, и вызываются этим избытком теплоты, избытком сил. Земля еще молода, складки на ее лице то появляются, то вновь разглаживаются. Земная кора не все время сморщивается, она время от времени вновь растягивается.

Земная кора то сжимается, то вновь расправляется. Земля точно пульсирует. За всю земную историю мы можем насчитать немного ударов этого пульса. Между ним огромные, на много миллионов лет, паузы. Мы живем сейчас как раз при начале одной из таких пауз.

Глава седьмая, рассказывающая о содроганиях земли

История человечества развертывается в сравнительно тихое и спокойное время, она совпала с геологической паузой. Но даже и это время нельзя назвать вполне спокойным. История Земли не останавливается никогда. И бывают случаи, когда она властно врывается в человеческую историю, в жизнь людей.

«…Мы о женой спали в крайней комнате, а рядом с нами находилась детская, где спали наши мальчики. Ночью нас разбудил страшный толчок, который сбросил нас с постелей. Едва я немного опомнился (мне уже не впервые приходится переживать землетрясения, я восемь лет живу около Мессины), я схватил одеяло, закутал жену и бросился, таща ее за собой, к выходу. Все кругом нас качалось, пол то поднимался, то опускался, весь дом точно вращался. Дверь тряслась и скрипела. Это длилось секунд двадцать пять – тридцать, может быть – больше, не знаю. Затем колебания как будто прекратились. Я стал звать детей. В эту минуту вся передняя стена дома рухнула, и нас с женой накрыла, как палаткой, обвалившаяся крыша.

Я закричал. Младший сын мой ответил: „Папа, не бойся, мы живы….“

Их спасло то, что в комнате стоял огромный шкаф, железная балка упала как раз на него и удержала потолок.

Служанка наша спала в маленькой комнате, смежной с кухней. Минут за десять до катастрофы ее разбудило неистовое мяуканье кошки которая бросалась на стены и царапала их. Служанка пошла на кухню успокоить кошку, и в этот-то момент ее застало землетрясение. Свеча выпала у нее из рук. Опомнившись, она снова зажгла свет и пошла помогать нам.

Мы вышли во двор. Со всех сторон рушились стены соседних домов…

Когда раздался новый удар, – мне кажется, что их было три, но, право, я не в состоянии оказать это наверно, так все у меня смешалось в голове, – все кругом сразу наполнилось страшным грохотом падающих домов и подземным гулом. Затем наступило секунд тридцать пять – морок, – может быть, минута, не знаю, – какого-то невероятного молчания, какой-то неистовой тишины, и вдруг раздался такой вопль, такой хор человеческих криков, воя и плача, и вопля о помощи, который покрыл грохот вновь начавших падать стен.

Отовсюду неслись крики: „Помогите, ради бога, помогите. Папа, где ты?.. Мама!..“

В нашей деревеньке было около пятисот жителей, из них погибло больше половины.

К семи часам утра стали показываться беглецы из города, из Мессины, подоспела помощь, и оставшиеся невредимыми пошли спасать засыпанных землей.

Следы землетрясения.

Мне довелось спасти одного старика, которого целиком засыпало землей. Но он остался жив: на него упал стол и закрыл верхнюю половину туловища. Его дочь прибежала ко мне и с плачем умоляла отрыть отца. Я сейчас же побежал с ней. Спрашиваю ее: „Как зовут отца?“ – „Франческо“. Я принялся кричать: „Франческо, Франческо, где вы?“ Слышу – стон. Опять кричу: „Можете вы оказать нам, где ваша голова?“ Опять стон. Вдруг видим – откуда-то просовывается старый корявый палец. Ну, тут мы принялись откапывать. Осторожно отколупывали ножом землю, чтобы слой земли и камеей не обвалился снова и не раздавил старика совсем. Так мы откопали его почти целиком, только ноги еще были в земле. И тут я вижу, что если дальше копать, все непременно обвалится и придавит. Как быть? Тогда я говорю старику, чтобы он потерпел: откапывать дальше никак нельзя, – попробуем его вытянуть. Взяли под мышки и стали вытягивать из обломков. Франческо кричал, потому что ему было очень больно, ноги в кровь ободрало. Зато мы его вытянули живым.

Пришлось мне также быть свидетелем, как спасли троих детей.

Наш отряд шел на раскопки; как всегда, кричали: „Эй! нет ли тут кого? Откликнись! Кто тут живой? Эй!“ Вдруг слышим из развалин тоненький голос: „Мария“. Мы бросились туда. „Эй! кто там?“ Молчание. Потом опять чуть слышно: „Мария, Мария“.

Стали рыть и вдруг видим: из отверстия вылезает попугай, весь в извести, жалкий растрепанный, испуганный. Мы расхохотались. Но потом нам пришло в голову: если нашелся попугай, верно, там и люди есть. Стали рыть дальше и откопали маленькую девочку, ее-то и зовут Мария».

Так рассказывает отставной капитан де-Анжелис о мессинском землетрясении. Это землетрясение случилось около тридцати лет назад в Италии.

После землетрясения в девять баллов.

Мессинское землетрясение было большим бедствием. Но это еще не самое разрушительное землетрясение. Все, наверное, помнят землетрясение, произошедшее в Японии в 1923 году. Оно стоило жизни почти двумстам тысячам человек.

А в нашей стране еще до революции у города Алма-Ата – тогда его называли Верным – случилось землетрясение такой силы, что по сравнению с ним даже японское землетрясение покажется слабым: оно было в одиннадцать раз сильнее!

Народу погибло тогда, правда, немного: окраины России были в те времена почти не заселены. Но если бы здесь жило больше народу, количество жертв было бы бессчетным…

Какие же силы заставляют землю содрогаться, разрушать города, убивать тысячи людей?

Это те самые силы, таящиеся внутри Земли, которые вздымают горные хребты, подымают и опускают целые материки, топорщат и корежат земную кору, сдавливая со страшной силой одни ее слои, растягивая другие.

Бывает, что давление или растяжение в каком-нибудь слое земной коры, накапливаясь тысячелетиями, доходит наконец до предела. И вот слой не выдерживает, он вдруг разрывается, смещается. Дрожь проходит по всему телу Земли. Глухие раскаты разносятся кругом, как будто сама Земля проснулась и заговорила…

Так объясняет геология причину землетрясений. Но оттого, что мы узнали их причину, землетрясения, конечно, не станут менее разрушительными. Надо что-то предпринять, как-то защититься от них.

А что тут можно предпринять? Нет ведь на свете такой силы, которая могла бы приостановить землетрясения. Не в нашей власти их ослабить.

Единственное, что можно сделать, это выследить полоски Земли, те сейсмические линии, где земные пласты неустойчивы и где поэтому могут происходить землетрясения.

Это не мало: узнать, где грозит опасность.

Но, чтобы это узнать, надо тщательно записывать все без исключения землетрясения, вести как бы «дневник Земли».

Тут сразу встают затруднения. Землетрясения случаются иногда в безлюдных местностях, где некому их отметить. Главное же – очень многие землетрясения проходят незаметно.

Чтобы было понятно, как можно не заметить землетрясения, приведем принятую учеными всех стран оценку землетрясений в баллах.

I–II баллы – Землетрясение столь слабое, что человек его не чувствует.

III–IV баллы – Сотрясение как от проезда экипажа или грузовика.

V–VI баллы – Ветви у деревьев качаются. Остановившиеся маятники у часов приходят в движение. Хлопают ставни. Скрипит мебель. Лампы мигают. Картины и книги падают на пол. Башенные часы бьют сами собой. Спящие просыпаются. Плохие постройки повреждаются.

VII–VIII баллы – Деревья качаются и ломаются. Вода в реках мутнеет. Колокола звонят сами собой. Памятники поворачиваются на постаментах или опрокидываются. Стены домов дают трещины, плохие постройки рушатся. Падают башни и фабричные трубы.

IX–X баллы – Рельсы искривляются. Мостовые дают трещины и складки. Трубы под землей разрываются и закупориваются. Вода выплескивается из берегов. Большинство домов обваливается.

XI–XII баллы – Все рушится.

Земля вздрогнула, и огромная глыба покатилась вниз.

Землетрясения XI и XII баллов страшно редки; в густо населенных местностях они еще никогда не наблюдались. Чаще всего случаются землетрясения первых четырех баллов. Но их-то как раз очень трудно, почти невозможно заметить.

Неверно думать, будто Земля дрожит редко. Нет, каждый день несет десятки землетрясений, и почти все они так слабы, что люди их не чувствуют.

Но там, где сегодня произошло неощутимое землетрясение, завтра может случиться катастрофическое.

А наши уши не слышат этой дрожи Земли, ее предостерегающего голоса, – наши органы чувств слишком для этого грубы.

Нужен какой-то искусственный орган чувств, какой-то специальный прибор для того, чтобы мы могли вести без пропусков «дневник Земли».

Такой прибор был изобретен лет сорок пять назад. Он увеличивает незаметную дрожь Земли в тысячи и даже миллионы раз и делает ее видимой. Этот прибор как бы микроскоп для колебаний Земли. Называется он – сейсмограф.

Как устроен сейсмограф? Главная часть его – маятник, такой чувствительный, что он закачается, если по полу в комнате пробежит мышь, а приближение человека заставляет его метаться. К концу маятника приделано зеркальце, зайчик от него попадает на барабан с фотолентой. Барабан вертится (он приводится в движение часовым механизмом), фотобумага ползет как лента в киноаппарате, и от зайчика на ней остается след – сейсмограмма. Если след прямой, – значит, зайчик не маячил, все было спокойно. А если след пошел зигзагами, – значит, маятник качался, Земля дрожала. Чем больше зигзаг, тем размах маятника был больше.

Сейсмограф не только отмечает колебания, которых мы не чувствуем, он еще их и записывает сам. Получается точный по секундам дневник Земли.

Этот дневник ведется сообща учеными-сейсмологами всех стран. В каждой из крупнейших стран имеется сеть сейсмических станций. Лучшими станциями считаются советские.

Разрыв в земных пластах – след землетрясения.

Семь человек в СССР первыми узнают о землетрясении, где бы оно ни случилось, прежде, чем телеграф принесет о нем первые известия. Один из них работает в Пулкове, другой – в Свердловске, третий – в Иркутске, четвертый – во Владивостоке, пятый – в Баку, шестой – в Ташкенте, седьмой – под Москвой. Это семь сейсмологов телесейсмических станций, семь секретарей Земли.

Каждый день спускаются они в погреб. Там на трехсаженной глубине, в подземелье, обрамленном двойным коридором, бесшумно и безостановочно выводит свою запись сейсмограф. Пусть наверху на земле трещат морозы или палит зной, в подземной комнате всегда одинаково тепло. Пусть наверху мчатся, громыхая, автомобили, ломаются от налетевшей бури деревья и телеграфные столбы – в подземной комнате всегда тихо и спокойно, как на дне океана.

Только дрожь земных глубин доходит сюда, и эту дрожь записывает сейсмограф. Землетрясение может произойти как угодно далеко – в Африке или в Америке, – но дрожь от него, постепенно ослабевая, распространится по всей Земле, она дойдет и до Баку, и до Владивостока, и до Москвы, и до Ленинграда. Мы, конечно, не заметим ее, но маятник в подземной комнате заметит и запишет.

Ученые вынимают фотобумагу и по бегущим по ней тонким линиям узнают, как вела себя в этот день Земля. Линии бегут по ленте всё прямо, прямо, и вдруг подскочили, заметались – пошли зигзаги, волны. Землетрясение!

Дрожь Земли, сейсмические волны, распространяется очень быстро: уже минут через двадцать землетрясение в Аргентине дойдет, ослабев, конечно, в своей силе, до Москвы, и тут его уловит сейсмограф.

Сейсмологи определяют, где именно произошло землетрясение, где родилась сейсмическая волна. Это место отмечают на карте.

Изо дня в день, из года в год непрерывно ведется эта работа, выслеживаются опасные неустойчивые точки Земли.

Эти точки лежат на линиях разрывов или складок земных пластов.

Но ведь опасны не только эти точки, а и вся линия, на которой они лежат. Надо, значит, выследить всю линию.

Для этого приходится отправлять в районы землетрясения специальные экспедиции.

Не легко найти эти линии.

Пласты выходят наружу в обнажении, и виден разрыв между ними. Но потом они уходят под землю, и разрыв становится незаметен. Нужно искать его где-нибудь в стороне, за десятки километров.

Экспедиция рыщет на лошадях, преследуя неуловимого противника, который то ныряет под землю, то показывается вновь.

Экспедиция преодолевает пространство, но она вместе с тем путешествует и по времени – восстанавливает историю земной коры, великую битву пластов. Земля лежит перед ней, как шифрованное письмо, его нужно прочесть.

И вот наконец победа. Разрыв прослежен от начала до конца. Начерчена опасная линия. Все очаги землетрясения уложились на нее. Теперь можно предсказать, где может быть еще землетрясение и какой силы. Кусок сейсмологической карты Советского Союза готов.