Текст книги "Зай по имени Шерлок"

Автор книги: Леонид Резников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Самое первое дело. Колобок, Колобок…

В тот день было пасмурно. Небо хмурилось щекастыми тучами, низко нависая над лесом и едва не касаясь верхушек сосен. Солнце скрылось за облаками еще утром, и больше не показывалось. Изредка накрапывал мелкий нудный дождик. Осень начинала вступать в свои права, но было еще не так холодно, а листва на деревьях лишь начинала желтеть.

Впрочем, сырость, дождь и осень вообще я люблю – ведь я же утка! А вот Шерлоку Заю, судя по всему, не особо нравились бегущие по стеклам, кривляющиеся ручейки воды и завывания ветра в каминной трубе. Он взирал на все это с хмурой и весьма недовольной мордой, закусив чубук давно погасшей трубки и о чем-то отстраненно размышлял. Даже мне, не обладающему даром анализа, подвластного моему другу, было понятно, что ему скучно. Работы для него в последнее время находилось не особо много: то ли никто из преступников в такую погоду не хотел вылезать из своих нор и домов, то ли Шерлоку Заю все-таки удалось навести немного порядка в лесу, и мелкие жулики попрятались.

Так или иначе, а мой друг Шерлок Зай уже третий день прозябал дома, пребывая в дурном настроении. Томясь от безделья и скуки, он либо сидел в своем любимом кресле с газетой в лапах, попыхивая трубкой, к дыму которой, кстати сказать, я так толком и не привык, либо мерил комнату шагами, о чем-то размышляя. Гулять он выходил крайне редко, да и то лишь когда на улице устанавливалась относительно хорошая погода.

Сейчас приближалось время ужина, и я хозяйствовал на маленькой кухоньке, делая салат из морковки с капустой – его любимый. Сам я отдавал предпочтение зернам и молодым побегам, но ни того ни другого в доме, как назло, не оказалось.

Покончив с салатом, я перенес тарелку на стол в рабочий кабинет. Шерлок Зай сидел с газетой в лапах, но, как я заметил, глаза его смотрели в одну точку.

– Вы чем-то обеспокоены? – спросил я.

– И да, и нет, – Шерлок оторвался от своих мыслей и взглянул на меня. – Безделье, друг мой, – ужасная изнуряющая штука. Нет ничего хуже, чем томиться им, не зная, к чему приложить лапы.

– Понимаю вас. В таком случае вы могли бы сходить в лавку и купить немного пшеницы. А я пока прибрался бы немного и проветрил комнату.

– Какой же вы нудный иногда бываете, дорогой Уотерсон! Вот все вам не так: и дым мешает, и рабочий порядок в комнате.

– Вообще-то это обычно называется бардак. – Мне стало немного обидно за мое неоцененное стремление держать дом в чистоте и порядке.

– Кстати о пшенице! – оживился вдруг Шерлок Зай, складывая газету и кладя ее на край стола. – Мне сегодня встретился наш общий друг Листрейд.

– Это тот самый напыщенный болван инспектор? – Я этого лиса, честно признаться, недолюбливал. Был он высокомерен, не в меру тщеславен и в каждом видел преступника. Даже мне, который не совершил в жизни ничего противозаконного, под его пристальным взглядом начинало казаться, будто я прожженный преступник. И при этом он честно верил, будто являет собой не иначе как благодетеля звериного рода.

– Вы несправедливы к нему, друг мой, – укоризненно покачал головой Шерлок Зай. – На самом деле он вовсе не такой болван, каким кажется. Просто он мало сомневается и действует несколько прямолинейно, без фантазии, а это нередко приводит к серьезным ошибкам.

– Вот я и говорю: болван. К чему все эти витиеватые определения?

– Возможно, вы и правы, Уотерсон, но речь не об этом. Мы с ним на днях разговорились, и Листрейд между делом поведал мне об одном крайне любопытном деле, которое он расследует в данный момент.

– Что же это за дело, дорогой Шерлок? – Мне стало интересно, и я присел к столу, хотя собирался сходить в лавку за зерном. – Верно, что-то путанное, раз оно заинтересовало вас.

– Вы как всегда правы, друг мой! Это дело вызывает у меня странное ощущение нелогичности.

– Вероятно, это оттого, что им занимался ваш друг Листрейд, – подсказал я.

– Это неглавная причина, – отмел мои подозрения Шерлок Зай. – Просто мне кажется, оно сильно притянуто за уши. – И словно в подтверждение своих слов он вытянул свои длинные уши и пошевелил ими.

– И вы решили взяться за него? – загорелся я, незаметно для себя самого подъедая салат моего друга.

– Скучно сейчас у нас, – уклончиво вздохнул Шерлок Зай. – А это может стать небольшим развлечением, как вы считаете, Уотерсон?

– Вам виднее, дорогой Шерлок, но в чем суть этого столь путанного, с вашей точки зрения, дела?

– О! – Шерлок Зай прошел к мусорному ведру, выколотил в него сгоревший табак из своей трубки и, прихватив с полочки кисет, вернулся в кресло. Я невольно отодвинулся от него вместе со стулом и тарелкой – сейчас опять примется дымить, как паровоз! – Дело, на первый взгляд, действительно кажется довольно простым: некто Рыжик Лисье съедает редкое – даже язык не поворачивается назвать его животным. М-м-м.. скажем, существо. Так вот, этот самый Рыжик съедает в зверском44
  По аналогии с «людным местом» (прим. автора)


[Закрыть] месте существо, именуемое Колобок.

– Кто это такой? – удивился я, едва не пронеся мимо клюва щепотку мелко накрошенной капусты.

– Вот и я, ровно как и вы, Уотерсон, до сего момента не подозревал о существовании этого самого Колобка, – усмехнулся Шерлок Зай, раскуривая трубку. Выпустив густое облако дыма в потолок, он долго смотрел, как оно, струясь, истаивает под потолком, а затем вновь перевел взгляд на меня. – Как выяснилось, Колобок родился на свет при очень загадочных обстоятельствах: его испекла некая баба, то есть, представитель рода человеков. По сути своей Колобок – это не что иное, как шарообразный хлеб.

– Хлеб? – переспросил я, не веря своим ушам.

– Да-да, именно хлеб.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! – развел я крыльями. – Я впервые слышу, чтобы кого-нибудь осудили за поедание хлеба. Этот ваш инспектор, он что, не в своем уме?

– Вы нетерпеливы, мой друг, – пожурил меня Шерлок Зай, покачав головой. – По сути – это действительно хлеб, а вот по содержанию… – он прищурился, почмокав губами и выпуская облачка дыма одно за другим. – По содержанию – живое существо, которое впору заносить в Красную книгу.

–Так он что же, действительно живой?

– Не меньше, чем мы с вами, коллега!

– Невероятно! – это не укладывалось в моей голове. Как это хлеб может быть живым?! Воистину есть вещи, недоступные нашему пониманию…

– Более чем, и тем не менее. Баба испекла Колобка, и тот неизвестным науке способом ожил.

– От этих человеков чего угодно ожидать можно, – проворчал я, собирая со стола кусочки капусты и морковки и отодвигая от себя больше чем наполовину опустевшую тарелку. – Но как этот Колобок оказался в лесу?

– Он сбежал. Представляете? Сбежал от бабы и деда и отправился искать приключения на… ну, вы понимаете, о чем я.

– Да-да, я все прекрасно понимаю. В общем, он их нашел.

– Именно! Как утверждает следствие, Колобка в лесу видели многие – и заяц, и волк, и медведь, – но смерть свою он нашел именно в желудке Рыжика Лисье, хотя тот и утверждает, будто ничего подобного не делал, да и не мог сделать, поскольку: во-первых, Колобок был огромного размера, и никак не поместился бы внутри худого лиса; во-вторых, этого Лисье вроде как вообще там не было в это время.

– Но позвольте! – встрепенулся я. – Откуда в таком случае этот Рыжик знает, что Колобок был огромен?

– По его утверждениям, он проходил мимо медведя, когда Колобок сидел у того на носу, и медведь собирался им полакомиться. А Колобок тем временем хвастался медведю своей удалью. Звучало это, если мне не изменяет память, примерно так: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, а от тебя, медведь косолапый, и подавно уйду». После чего Колобок, со слов Лисье, засветил медведю в глаз, и покатился дальше. Лис посмеялся над незадачливым медведем и пошел дальше по своим делам.

– В таком случае я не совсем понимаю, в чем тут проблема? – задумчиво произнес я. – Если медведь видел его – я имею в виду Лисье…

– В том и дело, дорогой Уотерсон! – воскликнул Шерлок Зай. – Следствие, разумеется, допросило всех причастных к этому делу, в том числе и медведя, но тот категорически отрицает инцидент с Колобком, хотя его левый глаз действительно совершенно заплыл.

– Но почему? – не поверил я своим ушам.

– Подозреваю, тут дело в уязвленном достоинстве. Вам бы на его месте хотелось, чтобы о вас говорили: вот здоровенный лохматый дуралей, получивший в глаз от куска хлеба?

– Сомневаюсь, но ведь здесь речь идет о невиновности зверя.

– Видимо, медведя это беспокоит меньше, чем его собственная репутация. А наличие синяка он объясняет очень просто: напоролся ночью на сук в собственном дворе.

– Но неужели не было других свидетелей?

– В данном случае их найти не удалось. То ли действительно никто при этом эпизоде не присутствовал, то ли побаиваются связываться с медведем, но Листрейду обнаружить никого не удалось. Правда, были опрошены заяц и волк, у которых наличествовали аналогичные повреждения вокруг глаз, но те тоже успешно выкрутились. И в их случаях также свидетелей не нашлось.

– Просто уму непостижимо!

– Полностью с вами согласен, дорогой Уотерсон, – сказал Шерлок Зай, попыхивая трубкой. – Это очень и очень странно. И, я бы даже сказал, попахивает весьма непонятным сговором. Но вот Лисье уж точно не повезло.

– Но почему обвинили именно его, а не того же… даже не знаю кого… лося, например?

– Все никак не может забыть о сене? – усмехнулся Шерлок Зай.

– Да при чем тут сено?! – возмутился я. – Просто сказал первое, что пришло в голову.

Не знаю, удалось мне выкрутиться или нет, но по проницательному взгляду моего друга было хорошо заметно, что он мне не поверил. Возможно, это была лишь моя мнительность, а, впрочем, какая разница!

– Не суть. Итак, Лисье. На месте предполагаемого преступления была найдена сухая корочка хлеба, обгрызенная, как полагает следствие, именно зубами Лисье. В его доме также обнаружены огромный разделочный нож и хлебные крошки.

– И… это все? – поразился я, уставившись широко распахнутыми глазами на Шерлока Зая. – И этого хватило, чтобы арестовать зверя?

– По-видимому, так, – согласно кивнул Шерлок Зай. – Тем более, корочку опознала баба, она же заявила о пропаже Колобка и требовала разобраться с этим делом. Вы же знаете не хуже меня, чем может закончиться недовольство человеков.

– Да-да, – встопорщил я перья. – Ужасные последствия, просто кошмарные! Можете даже не рассказывать об этом.

– И не собирался, если честно. И, мне кажется, из Рыжика Лисье решили сделать козла отпущения.

– Вы так считаете?

– Мне так кажется, – повторил Шерлок Зай.

– Хорошо, оставим это. И с чего же вы предполагаете начать расследование?

– Для начала я бы хотел лично побеседовать с этим Лисье, а также осмотреть улики.

– А не будет ли против Листрейд? – выразил я некоторые опасения, но Шерлок Зай со мной не согласился.

– Вздор! Он не воспринимает меня всерьез, и это нам с вами на лапу, коллега.

– В таком случае не вижу причин откладывать это дело! – Я решительно поднялся из-за стола. Нужно было как можно быстрее спасать несчастного, ни в чем не повинного лиса.

– А как же мой ужин? – расстроился мой друг.

– Мне кажется, дорогой Шерлок, у нас нет времени на всякие глупости. Поспешим же!

Шерлок Зай бросил печальный взгляд на жалкие остатки салата, вздохнул и выбрался из своего любимого кресла. По-видимому, он уже сильно жалел, что завел этот разговор до ужина, а не после него…

В криминальном отделе полиции Среднелесья было сумрачно, тихо и совсем невесело. Пыльный коридор со сколоченными тяп-ляп стенами из плохо отесанных досок и множеством перекошенных дверей навевали тоску и уныние. На лавках сидело несколько хмурых животных, ожидавших приема. Некоторые находились под бдительной охраной доблестных, дрыхнущих тут же на лавках полицейских. На нас с Шерлоком Заем никто не смотрел, будто нас и не было вовсе. Пройдя почти до самого конца длинного коридора, мы вошли в узкую дверь и остановились на пороге.

Кабинет инспектора Листрейда после серого и унылого коридора оказался на удивление просторным и светлым. Окно занимало полстены от середины до потолка, подле него стоял стол – качественный, с полировкой и слишком большой. За столом, зарывшись по уши в бумаги, сидел Листрейд собственной персоной.

Я с интересом огляделся. Вообще, в этом кабинете, все было с приставкой «слишком»: слишком большое окно, слишком роскошный стол, слишком много бумаг на столе, отчего создавалось впечатление, будто хозяин кабинета желает показать, насколько он загружен делами. Еще в кабинете оказалось слишком мало стульев – всего один свободный напротив стола, прибитый к полу внушительными гвоздями, и слишком пахло лисой – это мне особенно не нравилось, но тут уж, сами понимаете, выбирать не приходилось.

Листрейд поднял голову и бросил в нашу сторону, как мне показалось, затравленный взгляд поверх бумаг. Я успел заметить, как он что-то шустро спрятал в выдвинутый ящик стола, только не успел заметить что. Но уж очень это что-то походило на незаконченный домик из спичек.

– А, дорогой Зай! – почему-то обрадовался Листрейд, вскакивая из-за стола. Подбежав к нам, он привычно обнюхал нас и с улыбкой пожал нам лапу и крыло соответственно. – Очень рад! Очень! Даже польщен! Чем могу служить? – при этом он склонял голову набок и приглядывался к нам каким-то неприятным оценивающим взглядом, будто голодный слон к худосочной морковке.

– Добрый вечер, инспектор, – поздоровался с ним Шерлок Зай, проходя к столу и заглядывая за бумаги, но Листрейд тут же скользнул на свое место и прикрыл столешницу широким листом бумаги. – Помните, вы говорили про дело, которое ведете?

– Колобковое убийство? – вскинул белые брови инспектор. – Неужели оно вас заинтересовало?

– Немного, – скромно отозвался мой друг.

– Но дело уже закрыто и завтра-послезавтра будет передано в судилище.

– О! Поздравляю вас, инспектор! И тем не менее мне было бы крайне любопытно вникнуть в его детали. Доставьте мне удовольствие – это будет для меня небольшим развлечением.

– Что же вы хотели, чтобы я сделал для вас?

– Так, сущий пустяк, – махнул лапой Шерлок Зай. – С вашего позволения, мне бы хотелось взглянуть на улики и лично переговорить с обвиняемым.

– Что ж, – пожал плечами Листрейд, – не вижу к тому препятствий. Ваши потуги любителя, я уверен, уже никоим образом не смогут нанести вреда делу, поэтому я доставлю вам это, как вы выразились, удовольствие. Пройдемте! – Листрейд, приняв чопорный вид, важно указал на дверь. – Прошу вас!

– Благодарю, – чуть склонил голову Шерлок Зай и последовал за инспектором. Мне не осталось ничего другого, как направиться вслед за ними.

Бараки предварительного заключения располагались в широком дворе полицейского участка, окруженном высокой бревенчатой стеной. Стена была установленной с уклоном внутрь – то ли это было сделано специально, то ли у мастеров лапы растут не как положено. Но это были мелочи, по сравнению с самими бараками. Сколоченные из толстых крепких досок, невысокие, в рост медведя стены бараков – их было два, вытянутых и разделенных глухими перегородками – отгораживались от мира решеткой, заменявшей четвертую стену. Нет, я все понимаю, конечно, – тюрьма и прочее, ну а как зима нагрянет?..

Почти все камеры были пусты, за исключением четырех, в которых томились заключенные, хмуро взирающие сквозь прутья решеток на наши персоны. Подстилка из соломы, замызганная чашка и дыра в полу, прикрытая дощатой крышкой – глядя на эту удручающую картину мне окончательно расхотелось (даже при том, что никогда не хотелось вовсе) вступать на кривую дорожку порока.

– Инспектор, – не вытерпел я, – вам не кажется это несколько жестоким по отношению к этому зверью?

– Что вы имеет в виду? – не понял меня Лис Трэйд или сделал вид, будто не понял.

– Я имею сказать, что содержать заключенных в таких условиях не совсем гуманно, с моей точки зрения.

– Ах, вы об этом! – отмахнулся от моего замечания Листрейд. – Так ведь это не пансионат, дорогой мой Кряк, а тюрьма. Законопослушные звери живут в теплых норах и удобных домах, а преступившие закон – в клетках.

– Но ведь они еще даже не осуждены! – не согласился я с ним.

– О, за этим дело не станет, поверьте мне! – напыщенно произнес Лис Трэйд, останавливаясь у одной из клеток, в которой у дальней стены, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в доски, лежал Рыжик Лисье. – А вот и ваш заключенный, господа! Я подожду вас в сторонке, а то, знаете ли, – он наклонился почти к самому моему уху и зашептал в него, – здесь ужасный запах, который мой тонкий нюх отказывается воспринимать.

Его тонкий нюх! А какого было мне, с моим еще более тонким нюхом? Из клеток действительно несло просто невыносимо, но выхода у меня не было, хотя я долго не мог решиться ступить внутрь клетки через открытую инспектором дверь. Но на мое счастье, Листрейд, похоже, догадался о причине моего замешательства и сделал нам с Шерлоком Заем одолжение.

– Заключенный Лисье! – гаркнул он. – Выйдите из клетки. С вами желают говорить господа!

– А я не хочу с ними разговаривать, – проворчал Лисье, даже не шевельнувшись. – Пусть катятся ко всем чертям вместе с вами, инспектор.

Листрейд открыл было рот, собираясь решительно потребовать исполнения приказа, но Шерлок Зай остановил его, коснувшись подушечками пальцев лапы инспектора.

– Обойдемся без грубостей, Листрейд. Дайте, я попробую сам.

– Дело ваше, господа, только все это не имеет никакого смысла, – пожал плечами Листрейд и удалился на приличное расстояние от клетки, где наконец вдохнул полной грудью свежего воздуха, напоенного ароматами близлежащего леса.

– Господин Лисье? – не очень громко позвал заключенного Шерлок Зай.

– Кто это еще? – недовольно буркнул Лисье, не поднимая головы. – Я же сказал: не желаю никого видеть! Убирайтесь восвояси и оставьте несчастного лиса в покое.

– И все-таки мне кажется, в ваших интересах переговорить с нами, господин Лисье.

– С чего бы это вдруг? – фыркнул Рыжик Лисье, но голову все же поднял, уставившись на нас с Шерлоком Заем мутным спросонья взглядом. Выглядел он довольно жалко: шерсть его свалялась и сплошь была покрыта прелой соломой, а кое-где даже остатками еды; когти на лапах сточены (возможно, специально), а в правом ухе торчал личный номерок. – Еще один адвокатишка продажный пожаловал?

– Вы заблуждаетесь, Лисье, – ответил я ему, выступая вперед. – Это сыщик Шерлок Зай, и мы пришли к вам…

– Зай? – насторожился лис, приподнимаясь с пола и пристально вглядываясь в непроницаемую морду моего друга. – Я слышал это имя. Но что вам от меня понадобилось?

– Видите ли, господин Лисье, – начал Шерлок Зай, раскуривая свою трубку, – меня заинтересовало ваше дело.

– Еще один любопытный? – Лис скривил губы в усмешке. – Хорошо, я вам отвечу, то, что все хотят от меня слышать: я кровожадный, верней, хлебожадный бандит с большой дороги, съел этот проклятый кусок булки и, если окажусь на свободе, то не остановлюсь на этом и буду мстить всем булкам и хлебцам!

– Прекратите паясничать, Лисье! – сдержанно ответил ему Шерлок Зай, выпуская из пасти облачко дыма. – Это вам не поможет выбраться отсюда.

– Ну, разумеется! А с вашей помощью – так запросто!

– Возможно, и не запросто, но вполне вероятно.

– Вы серьезно? Да эту бестию инспектора никто и ничто в жизни не переубедит! – Лисье поднялся на лапы, приблизился к распахнутой настежь двери и оперся на решетку плечом. – Да ему хоть кол на голове теши, если уж он что вбил себе в башку.

– Вы преувеличиваете, мой друг. Переубедить можно, но только доказав вашу непричастность к этому делу, а мне почему-то кажется, вы не совершали этого злодеяния.

– Разумеется, не совершал! – глаза Лисье тут же вспыхнули, но так же внезапно огонек в них угас. – Я устал уже твердить об этом, но меня никто не слушает. Нашли какую-то корочку, обкусанную неизвестно кем, крошки в моей норе и нож – и что с того? Эту корочку я никогда в глаза не видел, а хлебные крошки – так разве это преступление, есть хлеб? Что же касается ножа, то он действительно мой – не отрицаю. Но он у меня давно висит на стене и я, если и беру его в лапы, то исключительно из желания полюбоваться им. Я, видите ли, коллекционирую холодное оружие, а этот экземпляр – довольно редкая разновидность ножа кукри55
  непальский нож с профилем «крыла сокола», имеющий заточку по вогнутой грани


[Закрыть]. Мне его один друг подарил на день рождения.

– Вероятно, у вас есть и еще оружие? – уточнил Шерлок Зай.

– Есть, конечно! У меня около трех десятков ножей: устричные, столовые, кухонные, сырные, даже один метательный есть. Но они почему-то вцепились именно в кукри, хотя он ржавый донельзя и им разве что когти можно точить вместо напильника!

– Мы с коллегой постараемся прояснить этот момент, но я бы хотел услышать вашу версию происшедшего.

– Версии никакой у меня нет, кроме того, что меня кто-то собрался круто подставить. Медведь, будь он проклят, выкрутился, а я сижу вот в этом загоне для блох. – Лисье вдруг принялся неистово чесаться и выкусывать из шерсти досаждающих ему насекомых. Мы с Шерлоком Заем, не сговариваясь, отодвинулись чуть назад.

– Преступление было совершено в период между десятью утра и часом дня, насколько я помню. Где вы находились в это время, припомните, пожалуйста? – задал свой вопрос Шерлок Зай, тщательно окуривая себя, видимо, в надежде обезопасить свой мех от вредных докучливых насекомых.

– До одиннадцати я находился дома, – не задумываясь, отозвался Лисье, прекращая чесаться. – Это также верно, как то, что жратва, которой нас тут пичкают, совершенно непригодна в пищу!

– У вас есть кому подтвердить ваши слова?

– А вы у других заключенных спросите.

– Кхм-м, – несколько смутился Шерлок Зай. – Я вообще-то про ваше алиби спрашивал.

– Ну, разумеется! Кому интересно, какой дрянью нас тут пичкают! – возмущенно дернул носом Лисье.

– И все-таки я повторяю свой вопрос: может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова, что в указанный вами промежуток времени вы находились у себя дома?

– Разумеется, нет! – негодующе воскликнул Лисье. – Если бы мне требовалось алиби, то я заранее нашел бы сразу нескольких свидетелей. Но откуда мне было знать, что этот сумасброд Лис Трэйд вцепится именно в меня!

– А после одиннадцати?

– После одиннадцати я пошел прогуляться, как это делаю ежедневно, а заодно заглянул в лавку молочника. По пути на рынок я как раз застал медведя с этой проклятой булкой на носу, будь она неладна!

– С Колобком, – машинально поправил его я.

– Ну да, я так и говорю, – уставился на меня Лисье.

– Полиция опрашивала молочника? – уточнил Шерлок Зай, задумчиво покусывая чубук трубки.

– Опрашивала, – еще больше нахмурился Лисье. – Тот все подтвердил, но инспектор сказал, что это не имеет значения, мол, у меня было предостаточно времени, чтобы расправиться с этой булкой.

– Вы приближались после к тому месту, где произошел… м-м… произошла стычка Колобка с медведем?

– Зачем мне это надо? – дернул Лисье плечами. – Я и думать-то про них забыл к тому моменту. К тому же это было несколько левее тропинки, возле малинника. Там медведи обычно кормятся, а мне, знаете ли, без надобности как-то.

– Что вы делали после того, как покинули лавку молочника?

– У молочника я купил жбан сметаны, после заглянул в булочную, приобрел там батон – видеть их больше не могу! – потом взял свежую газету на углу и отправился домой. Дома меня и сцапали.

– А батон? Вы съели его?

– Разумеется! Я люблю есть их свежими: хрустящая корочка, нежная мякоть! – Лисье закрыл глаза и закачался облизываясь. – Предвосхищая ваш вопрос, сметану я тоже почти съел. – Лис вновь распахнул слезящиеся глаза и внимательно посмотрел на Шерлока Зая.

– В каком смысле «почти»?

– В прямом, – моргнул Лисье. – Мне ее не дали доесть. Заявился этот инспектор и, даже не дав толком утереть морду, тут же защелкнул на моих лапах налапники.

– Значит, крошки в вашей норе остались от батона?

– Ясно дело! А от чего же еще?

– И сметана осталась?

– Полкрынки, если полиция не вылакала.

– Хорошо, – протянул Шерлок Зай, почесывая лоб чубуком трубки. – Господин Лисье, еще один вопрос: есть ли у вас враги?

– Враги? – задумался лис, уставившись в потолок своей камеры. – Не думаю. Я стараюсь ни с кем не конфликтовать. Хотя завистники – вполне могут быть. Все-таки у меня неплохая коллекция ножей…

– И последнее: вы не могли бы поточнее описать этого Колобка?

– Конечно же могу! Совершенно круглый, с поджаристой корочкой. Размер… – Лисье что-то прикинул в уме помолчав. – Где-то сантиметров тридцать, не меньше. Глаза – большие и нахальные. Бандитская, в общем, физиономия. Рот до ушей. Еще лапы: верхние короткие и сильные, а нижние плоские, с овальными ступнями.

– У вас неплохая память, господин Лисье. И наблюдательность тоже на высоте, – похвалил его Шерлок, выбивая о пенек погасшую трубку. – Мы все обязательно проверим.

– А как вы считаете, господин Зай, – Лисье подался вперед, но выйти из клетки не решился, – у меня есть шанс?

– Шанс есть всегда! Я постараюсь сделать для вас все возможное и зависящее от меня. Если вы, разумеется, не соврали мне.

– Мамой клянусь! – бухнулся на колени Лисье, молитвенно складывая лапы. – Не ел я этой булки!

– Успокойтесь. Я вам верю. – Шерлок Зай кивнул ему и, отвернувшись, направился к стоящему чуть поодаль Листрейду, настороженно вслушивающемуся в беседу. Но едва она завершилась, как он тут же утерял к происходящему всякий интерес.

– Ну что, дорогой Зай, вы удовлетворены? – спросил он, когда мы с Шерлоком Заем приблизились к нему.

– Вполне. А теперь я бы хотел взглянуть на улики, если вы не возражаете.

– Сколько угодно! Только я закрою клетку, с вашего позволения.

В кабинете, куда мы вскорости вернулись втроем, Листрейд подошел к своему столу, в который был встроен, как оказалось, вместительный сейф, и достал из него длинный ржавый нож и два пакетика с картонными бирками на веревочках.

– Вот, прошу вас! – гордо произнес он, выкладывая все это на стол, чуть сдвинув одну из стопок бумаг в сторонку.

– Вы позволите? – спросил Шерлок Зай, приближаясь к столу.

– О, разумеется! Вот этот секач, – указал Листрейд на нож, – мы изъяли у Лисье. Хитрый лис решил спрятать его, повесив меж других ножей на стену. На нем нам удалось обнаружить следы крови.

– Крови? – воззрился на инспектора Шерлок Зай.

– Да-да, именно крови! Казалось бы, на ржавчине ее невозможно увидеть, но мы ее обнаружили. Не правда ли, удивительно шагнула вперед наука?

– Возможно, – сдержанно согласился с ним Шерлок Зай, повнимательнее приглядываясь к ножу.

– Но я не совсем понимаю, при чем тут кровь? – спросил я, хотя меня от подобного заявления аж передернуло. Вида крови и ран я категорически не переваривал.

– Ну как же? – растерялся Листрейд. – Убийство!

– Смею напомнить вам, дорогой Листрейд, – произнес Шерлок Зай, смущенно почесывая нос, – что так называемый Колобок, как бы это сказать… он есть, по сути, хлебобулочное изделие.

– И что? – спросил инспектор.

– Насколько я осведомлен в этом вопросе, крови в них не бывает.

– Вы уверены? – засомневался Листрейд, подозрительно косясь то на Шерлока Зая, то на меня.

Мы оба дружно закивали.

– Кх-м, – Листрейд, после секундного замешательства наконец кашлянул в кулак и, взяв со стола здоровенный нож, повертел его в лапе. – Мне кажется, тут вы правы. Но откуда в таком случае на ноже кровь?

– Я бы позволил себе предположить, что кровь могла попасть на лезвие этого ножа гораздо и гораздо раньше, чем Лисье завладел им. Ведь ему подарили этот нож на день рождения, как он это утверждает.

– Это крайне спорный факт, господин Зай! – заартачился Листрейд. – Но, мне кажется, вы правы относительно вообще крови – нож, по-видимому, действительно не имеет никакого отношения к данному конкретному преступлению. Хотя…

– Что? – спросил я, не дождавшись продолжения.

– Да нет, ничего. Но вот корочка хлеба и крошки неопровержимо доказывают факт съедения этим хитрым лисом Колобка.

– Разрешите, мы с моим коллегой их осмотрим? – протянул лапу Шерлок Зай к пакетикам, лежащим на краешке стола.

– Дорогой Шерлок, в этом нет необходимости. – Листрейд мгновенно вцепился в пакетики, будто боялся, что Шерлок Зай что-нибудь сотворит с ними или вовсе уничтожит.

– И все же! – продолжал настаивать Шерлок Зай, требовательно протягивая лапу. – Если это действительно веские улики, то я не вижу в этом никакой проблемы.

– Хорошо! – согласился инспектор скрепя сердце. – Только, прошу вас, не повредите их ненароком.

– Обещаю вам!

Листрейд, еще немного помявшись для проформы, осторожно передал пакетики Шерлоку Заю, и тот, развернув их, тщательно оглядел их содержимое и принюхался, затем протянул пакетики мне.

– Как вы считаете, коллега, что это?

Я принял у него из лап пакет с жесткой корочкой, осторожно извлек ее из пакета и повертел перед глазами. Листрейд очень внимательно и с каким-то подозрением наблюдал за моими действиями. Меня это сильно смущало, но я решительно заставил себя не отвлекаться на пустяки и думать только о деле.

Поднесякорочку к клюву, я долго и деловито обнюхивал ее, потом осторожно отломил совсем крохотный кусочек, сунул его себе в клюв и долго и сосредоточенно перекатывал крошку сухаря на языке.

– Ну что? – спросил Листрейд, не вытерпев напряжения, охватившего его. Он словно зачарованный наблюдал за моими действиями. – Не томите, господин Кряк!

– Хлеб, – сказал я, выплевывая крошку. С этого инспектора станется, еще обвинит в поедании улик.

– А я что говорил! – от радости Листрейд даже подскочил на месте.

– Очень сухой. Как минимум двухнедельной давности, а может, и поболе, что косвенно подтверждается обильным разрастанием плесени.

– Но… – морда инспектора вытянулась, еще больше заострившись, а уши прижались к голове. – Этого не может быть!

– Простите, господин Листрейд! – Я не мог позволить какому-то полицейскому недоумку унижать мое профессиональное достоинство. – Да будет вам известно, я с отличием окончил годичные курсы дегустации, о чем имею официальное свидетельство!

– Простите, господин Кряк, я никак не хотел вас обидеть, но это просто невозможно! Этот кусок корки – главная улика в деле!

– Ничем помочь не могу, – отрезал я, возвращая плесневую корку в пакет. – Если вы не доверяете моим выводам как дипломированного специалиста, то вправе обратиться к другому! Но я уверен, результат будет тот же самый. Кстати, хлеб сделан из ржаной муки первого сорта с примесью отрубей. Мне знаком его вкус.

– Разве? – еще больше расстроился Листрейд. По его виду было хорошо заметно, как он жалеет, что связался с нами.

– Этот хлеб похож на тот, которым торгуют в лавке Сусли Камору. Хотя по мне, муку можно было взять сортом пониже.