Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Автор книги: Леонид Сабанеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 102 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

Другая особенность москворецкой ловли нахлыстом на кузнеца заключается в том, что на эту насадку ловили преимущественно на слабом течении у мостовых свай, где всегда почти в большем или меньшем количестве держится язь и подъязок. Поэтому заброшенную леску приходилось подтаскивать к себе, а не отпускать плыть ниже по течению. Насадка – кузнечики (мелкие), надеваемые обыкновенно на 5–6-й № крючка попарно или поодиночке, – обыкновенно тонула после первого же перебрасывания, и рыбе редко приходилось брать ее с поверхности, а больше в то время, когда она тонула. Поклевка узнавалась больше по легкому натягиванию белой лески, ясно видной при электрическом освещении, но иногда подъязки и особенно голавли брали так жадно, что чуть не вырывали из рук удочки. В этом году, впрочем, ловля нахлыстом на кузнеца как в июле, августе, так и позднее, в сентябре, была почему-то далеко не так добычлива, как в прошлом году, когда главные мастера нахлыстовой ловли – прачешник Василий Гаврилов и газетчик Василий Иванов – брали подъязка пудами и солили их впрок целыми кадками.

Из других летних событий на Москве-реке нельзя не указать на появление выше Каменного моста лещей, а позднее, в середине августа, у плотины довольно большого количества мелкой щуки. Один из лучших рыболовов А. И. Силин взял в июле при мне в одну ночь на выползка и железняка трех лещей в 8, 6 и 4 фунта; затем многие ловили мелких лещей и подлещиков; мне попалась однажды даже густера – рыба очень у нас редкая и очень обыкновенная в Клязьме, ниже Павловского Посада. Клев леща на донную ночью здесь, на течении, совсем отличен от клева его в прудах (напр. Люблинском); кончик шестика часто закачается, и бубенчик начинает дребезжать; это лучший момент подсечки, тогда как на пруде бывает уже поздно и лещ звонит или качает удильник, когда выплевывает приподнятую им насадку. Надо полагать, что леща у нас вовсе не так мало, как это думают, а что он попадается на удочку редко – это нисколько не удивительно, если принять во внимание осторожность этой рыбы и изобилие пищи. Вероятно, в яме у Каменного моста, а может быть, и у купальни Смирнова обитает не одна сотня матерых лещей. Но вообще на Москве-реке лещи принадлежат к числу довольно редких пород, хотя в Оке, по крайней мере в среднем ее течении, это чуть ли не самая многочисленная рыба. Всего больше леща, кажется, выше Перервинской плотины, в запруде, где ил кишит мотылем [46]46
  Большая часть добываемого мотыля промывается именно в этом месте.


[Закрыть]и много всякого корма, почему рыба здесь на удочку вовсе не идет.

Конец лета ознаменовался также довольно добычливым ловом щук, подошедших к плотине снизу и привлеченных сюда, вероятно, обилием мелочи, не селетка конечно. Крупной щуки, впрочем, не было (кажется, никто не поймал здесь крупнее 7 фунтов), и попадались больше щурята от 1 до 3 фунтов, вероятно прошлогодние и двух-трехлетки. Ловлей занимались, впрочем, немногие из охотников – человек десять, не более, и всеми поймано вряд ли более 150 штук. Продолжалась она собственно недели две и к сентябрю совсем прекратилась. Ловили почти у самой плотины, саженях в десяти-двадцати от нее, на шести, даже четырехволосную леску с большим осокоревым поплавком, на крючок не свыше 1 №, который задевали за одну или обе губы пескаря или гольца. Последнего ловили (корзинами) преимущественно в траве и у свай под мостом. На две удочки ловить было трудно, так как приходилось постоянно перезакидывать. Однако течение здесь было не настолько сильно и правильно, чтобы можно было ловить щук на искусственную, даже легкую, рыбку, как на Перервинской и других плотинах, и все попытки заменить живцов металлическими, гуттаперчевыми и шелковыми рыбками кончались полной неудачей: рыбки эти не вертелись, не играли, и щука упорно не обращала на них никакого внимания.

Впрочем, на Перерве рыба все лето, с июня, как сказано, брала плохо, гораздо хуже, чем в городском участке Москвы-реки. Причины тому – сравнительно меньшее количество рыбы на Перерве в настоящее время и чуть ли не большее количество малька-селетка. Отсутствие больших дождей и прибыли воды, заставляющей почти всю рыбу временно покинуть свои становища, а некоторые породы, как, напр., шерешпера, щуку, подъязка, голавля, вообще хищников, подняться к самой плотине, имели здесь большее влияние на результаты ловли, чем в других местах. Подъязок ночью почти не ловился, шерешпера встречались лишь одиночными особями, но в конце концов попадались на искусственную рыбку, пускаемую с плотины; щук и голавлей, как кажется, не было здесь вовсе, но изредка на искусственную рыбку попадались некрупные язи и подъязки. Зато в Софьине (в 7 в. от ст. Раменское, Ряз. ж. д.) с плотины и ниже плотины (верстах в 2-х) с берега очень хорошо временем брала щука, и очень крупная; с плотины – на искусственную рыбку, с берега – на живца. Превосходно брал здесь также язь и подъяз, шерешпера же почти не было вовсе. Зато последний очень хорошо ловился в конце лета и начале осени на Песках, т. е. на последней плотине.

Летом, в июне, даже в начале июля, недурно ловился в нынешнем году в Люблинском пруду (в 9 в. от Москвы по Курской дороге) лещ и подлещик. Судаки же здесь попадались очень редко и случайно – на жерлицы, предназначавшиеся для щук, которых тоже взято меньше обыкновенного. Многие люблинские рыболовы-дачники брали с лодки в зорю до десятка и более мелкого леща (2–3 ф.), а изредка ловили 4–5 и даже 7 ф. экземпляры. В праздничное время из Москвы приходили сюда целыми десятками разные мастеровые и располагались по берегам пруда со своими удочками. Некоторые из них, более умелые, ловили (главным образом ночью) тоже очень много леща, до пуда. В Люблинском пруду ловят леща, как известно, или на длинные удилища с поплавком, или на короткие без поплавка, взакидку. Последние употребляются преимущественно ночью. Длинные удилища необходимы, особенно при дневной ловле (лещ берет тут нередко и среди дня), так как эта рыба очень осторожна и, несмотря на обильную прикормку (хлеб и гречневая каша, изредка пареный горох), к лодке или берегу подходит близко только в сумерки и ночью. Некоторые люблинские рыболовы употребляют для ловли с лодок тростниковые (цельные и складные) удилища до 9 аршин длины с леской немного подлиннее; другие же более короткие (5–6 арш.) удильники, но с леской до 10–12 арш. длиною. Такую леску с поплавком закидывать очень трудно: обыкновенно ее бросают сначала рукою, а потом резким и сильным движением выхватывают из воды, держа удилище обеими руками, назад, так, чтобы насадка не коснулась воды или не задела за что-нибудь. Затем сильным взмахом удилища заставляют насадку ложиться на 3–4-х саженях от лодки. Этот маневр очень труден и требует большого навыка и сноровки, а главное, возможен только при очень хорошем и крепком удильнике. Конечно, и те и другие удильники неудобны и крайне затрудняют закидывание, и очень странно, что до сих пор никто еще не додумался до уженья лещей с катушкой и скользящим поплавком, которые дают возможность при легком удильнике закидывать насадку чуть не на десять сажен от рыболова. С берега ловят или на короткие донные (можжевеловые) удильники, или на обыкновенные рыночные удилища подлиннее.

Ловля лещей в Люблинском пруду производится главным образом в правой половине его, т. н. Печатниковском пруде; по левую же сторону железнодорожного моста лещи встречаются главным образом раннею весною и во время нереста; печатниковские мужики бьют их тогда острогою, как раннею весною щук. Удят большею частию (с лодки, на двух заранее вбитых кольях) в нескольких саженях от берега или посредине, вообще на глубине 3–4 аршин, на шелковые или волосяные (6-волосные) лески; поплавок легкий и должен стоять на одном месте, так как грузило лежит на дне. Крючок средних номеров, около 5-го №, смотря по насадке, которая бывает различная. Одни рыболовы предпочитают ловить на кучу красненьких (навозных червей), другие на белый или черный хлеб, смятый с гречневой кашей, третьи, очень немногие, – на пареный горох. Хлеб с кашей лучше одного мятого хлеба, потому что пухлее, легче, поэтому не вязнет в иле и заметнее рыбе. Подсекают обыкновенно, как только поплавок ляжет на воду, т. е. когда лещ приподнял с земли насадку вместе с грузилом своими хоботообразными губами; некоторые, однако, выжидают, покуда положенный поплавок слегка закачается, что гораздо правильнее, ибо это качание указывает, что лещ вбирает насадку в рот, а не держит ее в губах. На донную удочку ловят только ночью, в тихую погоду, обыкновенно на кучу червей. Так как леска не натянута течением, то подсекают, когда она вытянется и кончик слегка качнет.

Весьма недурно брал также летом линь и окунь в самом большом из Косинских озерков, именно в Белом. Озера эти находятся в 18 верстах от Москвы, в версте от Косинской платформы Рязанской железной дороги, и замечательны своею глубиною (я ловил на 18–20 аршинах, но есть места, кажется, до 27 аршин) и превосходным качеством воды, почему в нем живет множество пескаря. Лет 12 назад в этом озере было очень много всякой рыбы, даже судаков и стерлядей, так как оно служило садком известному рыботорговцу Мочалову, но когда кончился срок аренды, прорубей не делалось, лед же был необычайно толст, и вся рыба, оставшаяся невыловленною, задохлась, кроме небольшого числа линей и карасей. Щук теперь нет вовсе, окуни же и пескари были посажены позднее новым арендатором озера старостой села Косина. Кроме того, в озере пропасть очень крупной верховки, довольно резко отличающейся от мелкой верховки смежных озер (Черного и Святого), и небольшое количество плотвы. На удочку ловится здесь линь, окунь, пескарь. Первый брал в середине мая и весь июнь, больше мелкий, в 1/2 ф. – 1 фунт весом, а 3–4-фунтовые попадались редко. Замечательно, что в этом году несколько линей было поймано в озере на малявку. Точно так же нет здесь и крупных окуней, что, впрочем, понятно. Фунтовики ловятся в очень небольшом количестве, и на удочку идет преимущественно мелкий окунь, в 3–4 вершка, но его можно наловить много – до пуда, а при хорошем клеве – больше. Так как нередко приходилось ловить на большой глубине, то всего удобнее было удить на короткие донные удилища без поплавка, в отвес; ловля же с поплавком была крайне затруднительна и мешкотна. Брал окунишка на малявку и на красного червя, большею частию на малявку лучше, но не всегда жадно и верно, и притом нередко не со дна, а чуть ли не вполводы. Иногда он недурно ловился и на мелкую блесну, как и на Сенеже.

Знаменитое во всех отношениях и по своему происхождению, и по обилию рыбы озеро это в июне все-таки немного порадовало своих поклонников, оставшихся верными своему излюбленному месту и разными путями добывшими право бесплатной ловли на нем от нового владельца. Окунь брал летом очень недурно, и попадались очень крупные, до 5 фунтов; щуки ловились случайно до августа; с этого месяца они стали уже довольно обыкновенной добычей рыболовов; клев же окуня по каким-то причинам вновь почти прекратился.

Об осеннем уженье под Москвой – до следующего раза.

К сезону…
<…>
II. Уженье В Январе

Январь – самый неблагодарный месяц для охотника-рыболова, так как за редким исключением, именно в случае сильных оттепелей, рыба берет на удочку очень вяло, а то так и совсем не берет. Больше всего ловят в январе налима и ерша; окунь же (на блесну и на живую насадку – мотыля, червя и пр.) берет только к концу месяца. Вообще, едва ли не самый добычливый и самый удобный способ ловли рыбы в эту глухую часть зимнего сезона – это ловля на поддев, т. е. поддевание рыбы на голые крючки без насадки. Способ этот, напоминающий багренье, однако, представляет очень мало интереса для настоящего охотника. Впрочем, и зимнее уженье подо льдом далеко не может равняться с ловлей на воде, и, по правде сказать, не очень большое удовольствие таскать вялую, полусонную рыбу точно из ямы.

Принадлежности зимнего уженья

Главную принадлежность зимней ловли составляет кроме удочек и насадок пешня, необходимая для прорубания льда, делания в нем круглых отверстий, т. е. лунок. Пешня – это четырехгранный, внизу заостренный кусок железа до аршина длиною, имеющий сверху помещение для деревянной рукоятки. Чтобы острие не гнулось, железо или закаливается, или на конец наваривается сталь; некоторые охотники делают даже стальные пешни и имеют их двух или трех размеров, от 3 фунтов для тонкого льда, до 12-ти – для толстого. Рукоятка пешни должна быть непременно точеная, лучше дубовая, с головкой, достаточно толстая, чтобы удобно было держать ее в руке, и длинная (около аршина); для того же, чтобы не утопить пешню, в головке рукоятки делается отверстие, в которое продевается ременная или бечевочная петля, надеваемая на руку во время прорубания льда. Последний выгребается из лунки железным совком, или деревянной лопаткой, или же сачком особого устройства; он состоит из железного или медного обруча в 4–5 вершков диаметром, прикрепленного к короткой деревянной рукоятке; сетка его, довольно частая, делается или из бечевки, или проволоки и не должна быть глубже четверти. Присяжные зимняки берут с собою еще следующие предметы: фонарь, для ночной ловли действительно необходимый, жаровню или ведро с угольями для согревания рук в большие морозы, дубовое ведро для живцов и, наконец, двухаршинные колья и рогожи для шалаша. Конечно, все это возится на место ловли в салазках. При ловле на червей и мотыля эту насадку москворецкие рыболовы держат в деревянных ящиках в форме искривленной табакерки (бобом) вершка в 3 длиною, крышка которой не открывается сверху, а откидывается сама собой вбок, параллельно дну червяшницы, так как движется на шпеньке у одного из боков. Такой ящичек, чтобы насадка не замерзла, хранится всегда за пазухой. Само собою разумеется, что костюм рыболова должен быть тепел и удобен, всего лучше меховой кафтан и ватные брюки; валеные сапоги при этом необходимы, но на случай оттепелей к ним полезно приделывать кожаные подошвы и обшивать с боков кожей.

Прорубать лунки следует там, где ожидают найти рыбу, вообще на более глубоких местах, хотя и недалеко от берега; на самой стреже рыба зимою не стоит, так как не может бороться с силою течения. Самое лучшее место для лунок – это над колодцами, т. е. подземными родниками, и такие места необходимо заблаговременно замечать, что не особенно трудно, так как они замерзают позднее, некоторое время образуя полыньи. Число лунок зависит как от количества снастей, так и знания места. Рубить лунки следует так, чтобы они имели вид усеченного конуса, основание которого (от 4 до 6 вершк. диаметром) находится на поверхности льда; нижние края лунки аккуратно обиваются, чтобы не были остры и не резали лесок. Крупные осколки льда выбрасываются совком или лопаточкою; когда же лунка наполнилась водою, то мелкий лед выкидывается сачком. Хотя рыба не особенно чутка зимою, особенно на глубине, но все-таки часто отходит от шума, производимого прорубанием лунки, и берет б. ч. немного спустя после ее окончания, так что благоразумнее делать лунки заблаговременно. Обыкновенно ловят из 3–5 лунок, находящихся на небольшом расстоянии одна от другой, но иногда число их достигает 15–20, особенно при ловле налимов. Завзятые рыболовы делают тут шалаш, или, вернее, загородку от ветра. Пойманную рыбу хранят или в ведре, или, если лед достаточно толст, в т. н. корытцах. Это простое углубление во льду, обыкновенно в форме корыта аршинной длины и полуаршинной ширины, реже обыкновенной круглой формы. В середине этого корытца делается сквозное отверстие, в которое выступает вода.

Ловля на поддев

Эта оригинальная и весьма добычливая ловля возможна только в таких местах, где рыба собралась на зимовку в большом количестве. Такими зимними становищами служат обыкновенно более или менее глубокие устья побочных рек и речек, а также ключевые ямы.

Ловля на поддев, в сущности, то же багренье, которое до сих пор еще в большом употреблении в зимнее время по нижнему течению южнорусских рек. Разница только в том, что в первом случае стоящая в воде или мимоидущая рыба зацепляется за крючки, поддерживаемая в постепенном движении; во втором, ощупав или высмотрев рыбу подо льдом, поддевают ее багром, т. е. большим железным или стальным крюком, насаженным на длинное ратовище. Очевидно, поддевать можно преимущественно мелкую и среднюю рыбу, багром же только крупную рыбу, редко менее 3-х фунтов. В Средней России багренье почти неизвестно, но под Москвой, близ Мячкова, в устье Пахры, временем, преимущественно по перволедью, во время хода сюда рыбы из Москвы-реки на зимовку, забагривается довольно много крупной рыбы, преимущественно судаков, реже щук, налимов и разной белой рыбы (крупных язей, голавлей, шересперов). Здесь обыкновенно рыбу высматривают из проруби лежа на подстилке и чем-нибудь накрывшись, чтобы не отсвечивало.

В устье Пахры собирается на зимовку громадное количество ерша, уженье которого служит предметом особого промысла. Но среди зимы и в большие морозы ерш берет насадку (мотыля) очень плохо или не берет вовсе. В таком случае гораздо чаще удается вытащить ерша за бок, за кулачки (грудные перья) или за что придется, чем за рот. Поэтому когда клев ерша здесь прекратится, то начинают таскать его на крючки без насадки. Прежде ловили их на обыкновенные двойчатки (перекладинка из скрученных щетин с 2-мя поводками), но теперь вместо простых крючков стали навязывать к двойчаткам якорьки. Надо полагать, что мячковская ловля ершей на поддев дала мысль москворецким столичным охотникам попробовать этот же способ на яме, что у Большого Каменного моста, немного выше впадения Неглинки. Прежде (до 1887 г.) всю рыбу, собиравшуюся сюда на зимовку в огромном количестве, вылавливали неводами, но теперь неводная ловля в городском участке Москвы-реки запрещена, и вся москворецкая рыба составляет исключительное достояние рыболовов с удочками. В зиму 1887/88 года ловить на поддев начали слишком поздно, когда рыба уже поразошлась, но прошлою суровою зимою, с декабря по 15 марта, только на одной этой яме было взято на поддев не менее 500 пудов рыбы, которая почти вовсе не брала на насадку. За последнее время ловля на поддев значительно усовершенствовалась, особенно в этом году, начиная с крючков и кончая удильниками.

Ловля на поддев, как более грубая, требовала всегда более прочных снастей, чем обыкновенное зимнее уженье с насадкой. Вместо т. н. кобылок или колодок с коротким прутиком или китовым усом по необходимости употреблялись прочные и довольно длинные (до 2 арш.) можжевеловые удильники.Прочность и длина обуславливались сильными подсечками и большими размахами; в сильные морозы при подсечке переламывались не только кончики можжухи, но и самые шестики; кончики же из китового уса, даже толстые, ломались как стекло. На случай очень холодной погоды можно посоветовать обыкновенные можжевеловые шестики, употребляемые для ловли на донную в открытой воде, заменять обыкновенными хлыстами (т. е. камышом, оплетенным тонким кожаным ремешком), только пожестче. Хлысты эти не ломаются даже при 20-градусных морозах.

Лескидля ловли на поддев должны быть очень крепки; как и всегда зимой, волосяные предпочтительнее шелковых, на которые скорее намерзает лед и которые чаще перерезаются острыми закраинами лунки. Лучше всего лески в 9–12 волос или даже больше, если есть очень крупная рыба.

Крючкидля ловли на поддев самые удобные, конечно, тройные, т. е. якорьки, но в крайности они могут быть обыкновенными двойными, т. е. жерличными. Но москворецкие рыболовы, недовольные малым наружным, притом прямым, загибом продажных якорьков, стали приготовлять якорьки сами из самых острых английских крючков с длинными стержнями и с боковым загибом, причем спаивали их таким образом, чтобы 1-й крючок приходился выше 2-го, а 2-й выше третьего. Такой тройник необыкновенно цепок, и редкая рыба может избежать его при малейшем прикосновении. Количество якорьков на леске бывает различно, чаще всего их три: два привязано, т. ск., непосредственно (без поводков) к концам очень толстой перекладинки из щетины (иногда покрываемой для большей упругости лаком), а третий повыше, на самой леске. Перекладинки эти делают также из китового уса, колотого белого камыша (употребляемого для мебели), даже из тонкой медной проволоки. К средней перекладинке неподвижно прикрепляется более или менее тяжелое грузило, обыкновенно небольшая пуля (20 кал.).

Самая ловля очень проста, и успех ее зависит не столько от уменья, сколько от счастья. Ловят на одну или две удочки из двух смежных лунок, попеременно подергивая их гораздо более резкими толками и с большим размахом, чем при блеснении окуней. Если рыба стоит на осенней яме не густо, то чаще приходится задевать ее в то время, когда она начинает бродить, что бывает утром до полудня и отчасти ночью. Замечено, что в теплую и тихую погоду ловля бывает удачнее, чем в холодную и ветреную. Рыба задевается за что попало, но чаще под горло, грудь и брюхо. Разумеется, она очень часто срывается и, если сильно ранена крючком, засыпает, так что много ее пропадает совершенно напрасно, почему ловля эта составляет скорее достояние промышленника, чем охотника.