Текст книги "Скалолазы: спорт и профессия"

Автор книги: Леонид Замятнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Apчa». Аксенов согласился съездить в Токтогул на недельку, провести инструктаж. Но когда

он увидел, что вытворяют оборщики на Гнилой скале, понял, что неделькой не обойтись.

Обучение пришлось начинать с азов. Оборщики, считающие себя народом бывалым, отнеслись к незнакомцу с недоверием. Посыпались насмешки.

– Еще чего, в триконях по скалам лазать.

– Знаем мы этих альпинистов. Они без своей веревочки не могут пройти там, где мы в

кирзовых сапогах зайдем.

– Ну вот, на привязи мы еще не работали. А вы лучше покажите как залезть на эту стенку, -

попросил Мамасалы.

И Аксенов показал. Быстро и красиво прошел он там, Мамасалы никак не удавалось

пролезть.

– А теперь ты попробуй, – предложил он Сабирову, -но только как положено, со страховкой.

Мамасалы обвязался веревкой и ринулся в атаку. Быстро добрался до сложного места и там

застопорился.

– Забей крюк. Теперь вставь карабин и прощёлкни веревку, -посоветовал снизу тренер.-

Порядок. Никуда не улетишь.

Мамасалы застрял всерьез. Лихорадочно шарит он пальцами по скале, ища зацепку.

Предплечья окаменели от напряжения.

– На сегодня хватит. Спускайся,– кричит Аксенов.

Но Мамасалы не таков, чтоб признать себя побежденным, хотя ноги уже дрожат. Самолюбие

не позволяет. Последняя отчаянная попытка, он пытается подтянуться и вдруг летит вниз, до

крюка. Тренер удерживает его на веревке. Мамасалы растерян. Ему кажется, что все видят, как предательски дрожат у него руки. Уйду в плотники, в бульдозеристы, куда угодно...

Аксенов хлопает его по плечу.

– Упрямства и здоровья у тебя, слава богу, достаточно. Только этого, как видишь, мало. Надо

еще и головой думать. Все будет нормально. Не огорчайся.

Выпускник Фрунзенского института физкультуры Владимир Аксенов остался в Токтогуле

насовсем. Опытный альпинист и тренер, он понимал, что там без него не обойтись, что он

необходим. Аксенов стал первым прорабом по скалолазанию.

У оборщиков началась серьезная учеба. Первая группа из восьми человек сдала зачеты по

программе обучения на значок «Альпинист СССР», переработанной Аксеновым

применительно к условиям строительства. Восемь рабочих получили разряды скалолазов-

монтажников. Одним из них был Мамасалы Сабиров.

Но что такое для гигантской стройки восемь человек? Вслед за бригадой Леонида Каренкина

Аксенов обучил технике альпинизма бригаду Джеенбека Анарбаева. Народ в этой бригаде в

основном местный, бывалый, серьезный. Джеенбек Анарбаев-бывший охотник. Известным

охотником в Токтогуле был до стройки и Раимбек Мамытов. Хорошо чувствуют себя на

высоте Инеш Токторбаев и Акчибай Кадырбаев.

Ежедневно проходя несколько метров скалы, скалолазы очищали ее от живых камней, бурили скважины, навешивали лестницы и трапы. На Гнилую скалу пришлось поднять в

рюкзаках 6 тонн взрывчатки. Постепенно приходил опыт. По плечу им была теперь любая

сложная работа. На высоте над створом они подвесили восьмисотметровую плеть

трубопровода.

...Раскаленные скалы жаром дышат в лицо. Мамасалы Сабиров в связке со своим учителем

Владимиром Аксеновым поднимается по скальной стене на отметку 1300. Сейчас Мамасалы

идет первым, тренер страхует его снизу. Мамасалы принимает Аксенова и протягивает ему

флягу с водой: Глотни. От жары вода стала кипяченой. Аксенов делает глоток, полощет

горло.

– Пора тебе в горы, Мамасалы.

– А разве это не горы?

– Я про другие горы говорю. Про высокие. Там будет похолоднее. Однажды взойдя на

вершину, испытав радость победы, трудно удержаться от того, чтоб не взойти на другую, более сложную, и сын гор Мамасалы Сабиров всерьез увлекся альпинизмом. Круглый год в

мороз и в жару трудится он на отвесных скалах Токтогульского створа. Мамасалы уже

бригадир комсомольско-молодежной бригады скалолазов-монтажников, лауреат премии

комсомола Киргизии, депутат Верховного Совета республики. За что такие почести? Он

улыбается, пожимает плечами. Работаем. Просто работаем. Мамасалы обладает редкой

выдержкой, добродушием, спокоен, кажется, ничто не может испортить ему настроение. И

еще-он очень надежный человек.

Отпуска Сабиров проводит в больших горах. Серьезные восхождения – нелегкий труд. И

здесь ему помогает закалка, полученная на работе. А на створе помогают горы. Спорт и

работа прекрасно дополняют друг Друга.

...Август 1969 года. Пик Ленина (один из четырех советских семитысячников). Палатка на

высоте 6200 метров. Непогода. Вспышки молний выхватывают из темноты осунувшиеся лица

восходителей. Мамасалы сидит, головой и плечами упираясь в крышу мечущейся на ветру

палатки. Я – киргиз, горец. Но что правела сюда этих людей? – думает он. Профессор Усачев, профессор Поздеев, профессор Широков... Они лежат в сырых пуховых мешках,

прислушиваясь к порывам ветра. И вдруг, ослепляя людей, в палатку с треском вкатывается

огненный шар. Оглушительный взрыв. И затем мертвая тишина... Неизвестно, сколько

продолжалась она. Но вот чей-то стон, чей-то всхлип. Перекличка в темноте. Не отзывается

Зеленин. У него сердечный приступ от поражения электрическим зарядом. До рассвета

стонет Поздеев, получивший ожог.

Двойка Зеленин – Поздеев уходит вниз. Остальные продолжают восхождение. Вершина

встречает бешеной непогодой. Спустившись в темноте, восходители не находят своей

палатки. Приходится руками и ледорубами выкапывать снежную нору. В ней тесно.

Усевшись плотным кругом, засунув ноги в рюкзаки, альпинисты коротают ночь. Она кажется

бесконечной. А на отметке 5200 в уютных снежных пещерах ждут друзья.

На спуске в закрытую снегом трещину провалился Усачев. Двоим измученным непогодой и

бессонной ночью альпинистам вытащить его не удалось. Мамасалы на веревке спустил

Усачеву спальный мешок.

– Сторожите его, а я сбегаю за спасателями, – шепчет он Широкову.

– Одному! В ночь! Это безумие, -возмущается Широков.

Но Мамасалы уже не слышит. Он бежит вниз по склону. Сейчас он думает только о человеке, который находится в трещине. И бежит, проваливаясь и оскальзываясь, потеряв ощущение

времени. Ноги уже не держат. Он падает на спину. Лежит неподвижно. Со стоном, превозмогая боль, заставляет себя подняться. И тут шуршащая лавина подхватывает его и

неудержимо тащит вниз. Снежный вал останавливается. Разгребая снег голыми руками, Мамасалы ползет вниз. Там человек. Там человек, – бормочет он про себя.

На рассвете Мамасалы уткнулся в стену, сложенную из снежных кирпичей. Альпинисты

услышали стон. Его втащили в снежную пещеру, стегали по обмороженным рукам

капроновой веревкой, растирали ноги, но он уже не чувствовал боли.

– Там, наверху, человек в трещине, – шептал Мамасалы, теряя сознание...

– А ничего мужик. Жалко, что в горы больше на вернется, -услышал он чей-то незнакомый

голос. Спасатели везли его вниз, в базовый лагерь на волокуше, сколоченной из лыж.

...Но он вернулся в горы.

Хан-Тенгри. Красавица-вершина, всего пять метров не дотянувшая до семитысячника. Мечта

многих альпинистов страны. Мамасалы в связке с Леваном Алибегашвили проходит

последние сорок метров предвершинной стены. Сейчас первым лезет Леван... Лезет и

скрипит зубами от острой боли в подушечках пальцев.

Кроме скалолазов, подготовленных на стройке, приехали уже и опытные альпинисты. Их

собрали в одну бригаду. Возглавлять ее предложили Балинскому. Наконец пошли сложные

задания, к. которым он готовился. На оборку скал альпинистов не ставили. Им поручили

только то, что оказалось не под силу другим. Началась настоящая работа...

Как спустить с высоты 1300 метров к правобережной дороге, к створу, стальной

одиннадцатиметровый трос и пять кабелей телефонного провода?

Балинский предложил простое решение – спуститься на этом тросе, привязавшись к его

концу. И вот он в каске и вязаном подшлемнике стоит на ледяном ветру на самом краю

скалы. Внизу, по дороге, ползут едва различимые человеческие фигуры. Тускло поблескивает

лента Нарына. Даже шума реки здесь не слышно. Спуск предстоит долгий – на целых пятьсот

метров.

Грудная обвязка проверена. В одной руке зажат трос, в другой-телефонные кабели.

–Можно, -кивает Балинский.

Монтажники берутся за рукоятки лебедки. Спускают осторожно, медленно. И он подолгу

зависает, как будто нарочно, в самых неуютных местах. Задержки эти опасны. Трос может

зацепиться за уступ, а потом рухнуть вниз. Тогда и костей не соберешь. Кричать наверх

бесполезно, все равно не услышат. Человек, словно кукла, висит на паутинке, неразличимой

снизу. Но от его усилий зависит многое. Надо уходить от полок на отвес, там трос не будет

цепляться. Но трос не веревка – тяжелый, регулируется плохо, может зацепить и скинуть на

голову живой камень. А еще этот лютый ветер. Не спасают от него ни свитер, ни штормовка, надетая поверх пуховки.

Спуск занял два с половиной часа. Отстегнувшись от спусковой беседки, Анатолий сел прямо

на мерзлый щебень – ноги не держали. Уезжая со створа, он все смотрел наверх, не в силах

оторваться от каменной вертикали над головой.

На следующий день Балинский спускал трос по стене правого берега с отметки 940. На этот

раз парни на лебедке так осмелели, с такой скоростью пустили ее, что скалолаз почти падал.

Установив трубу-мост, бригада Балинского наладила переправу через Нарын. Теперь ею

могли воспользоваться рабочие.

Решив, что скалолазы могут все, шефы из «Гидроспецстроя» уже не размышляли долго, что

за стена перед ними, можно ли ее пройти. Они просто рисовали на карте: здесь проложить

нитку водопровода, здесь-телефон, здесь-линию электропередачи. Подчас приходилось

работать на отрицательной, отбрасывающей стене. Как с ней справиться, решать предстояло

скалолазам. И они решали, хотя не обходилось порой и без накладок.

Не у всех выдерживали нервы на такой работе. Некоторые увольнялись, уезжали. Никто их

не упрекал, никто не думал о них плохо. Люди сделали все, что могли.

Не только под открытым небом на скалах створа приходилось работать скалолазам-

монтажникам. В тоннелях, внутри скалы, бурили они тяжелым перфоратором отверстия в

сводах, отыскивали раковины, закачивали в них цементный раствор.

А летом бригадир Анатолий Балинский уезжал а горы. Еще в 1960 году взошел он на первый

свой семитысячник – пик Ленина. Затем были восхождения на пики Евгении Корженевской, Коммунизма, Победы. Мастер спорта Анатолий Балинский стал снежным барсом -

покорителем всех семитысячников страны.

14 мая 1968 года в Дагестане произошло сильное землетрясение. Пострадало строительство

высокогорной Чиркейской ГЭС. Друзьям надо помогать в беде. И отряд токтогульских

скалолазов, в который вошли Леонид Каренкин, Анатолий Балинский, Энеш Токторбаев, Джеенбек Алахунов, Юрий Горлач, Эльвира Насонова и другие, вылетел в Дагестан. Скалы

чиркейского створа оказались сильно потревоженными. Масса вывалов, заколов, ненадежных

камней. Токтогульцы здорово помогли чиркейцам. Балинский по своей токтогульской

программе подготовил здесь группу скалолазов. В краеведческом музее Махачкалы

экспонировалась потом фотовыставка «Киргизские скалолазы на строительстве Чиркейской

ГЭС».

***

В поселке гидростроителей Кара-Куль открылся филиал Фрунзенского политехнического

института. И прораб по скалолазанию Владимир Аксенов поступил на отделение

гидротехнических сооружений. В институте физкультуры его не учили читать чертежи и

монтажные схемы, составлять процентовки и наряды на выполненные работы. Теперь ему

приходится встречаться с этим ежедневно. Итак, вечером-теория, днем-практика.

Специалисты из «Гидроспецстроя» просят альпинистов ликвидировать закол над выходным

порталом обводного тоннеля-огромную, едва держащуюся глыбу. Ни в коем случае не

должна она рухнуть вниз. Владимир Аксенов и Кенеш Джангельдиев, связавшись веревкой, выходят на стену. Гладкое скальное зеркало проходили двое суток, страхуясь через

шлямбурные крючья. Мощным карнизом нависает над головой закол. И вдруг Владимир, идущий первым, глянув вниз, замечает, что шлямбурный крюк, на который он так надеялся, медленно вылезает из своего гнезда. Значит, страховки нет. Теперь в случае срыва придется, ударяясь о скалу, лететь до второго крюка.

Снежная крупа хлещет по лицу. Коченеют пальцы. Далеко внизу греются у костра оборщики, гудят на дороге тяжелые самосвалы. Аксенов распластался на стене. Помощи ждать

неоткуда. Даже крикнуть нельзя, от крика можно сорваться. Так и спустился он до крюка

молча. Отдышался. Связкой поднялись к заколу, заложили взрывчатку, подпалили.

– И всего-то дел, – пожали плечами гидроспецстроевцы, – разговоров больше.

Весной начали пробивать тропы к верхним отметкам: 905 на правом берегу и 1300 – на левом.

Словно на войне, грохотали дальние и ближние взрывы. Осколки породы летели на дорогу.

Когда взрывы умолкали, первыми поднимались на склон скалолазы-оборщики. Следом за

ними, используя набитые скалолазами крючья и навешенные веревки, двигались

бурильщики, оставляя за собой отверстия-шпуры. За бурильщиками шли плотники. Они

забивали в шпуры металлические стержни, нарезанные из арматурной стали, – анкера, прикручивали к ним тут же сколоченные трапы и перила. Крепежный лес, арматуру, проволоку надо было как-то забрасывать наверх. И, пристегнувшись к забитым в скалу

крючьям, люди выстраивались в вертикальную цепочку и из рук в руки передавали

бесконечный поток грузов. Этот живой транспортер существовал до тех пор, пока не

соорудили канатные грузовые переправы. Для их сооружения пришлось затащить на

отвесные скалы лебедки, тросы, кабель. Этим тоже занимались скалолазы. Одновременно на

склонах Токтогульского створа трудилось 350 скалолазов.

А всего за период строительства Токтогульской ГЭС инструкторами альпинизма во главе с

Владимиром Аксеновым было подготовлено 700 скалолазов самых разных профессий.

Скалолазы-плотники оплетали склоны снизу доверху пешеходными тропами; скалолазы-

монтажники навешивали грузовые переправы и трубопроводы, устанавливали сетчатые

ловушки для камней, прокладывали ЛЭП; скалолазы-проходчики бурили скалу с

подвешенных к крючьям переносных дюралевых площадок; скалолазы-взрывники удаляли

опасные <живые> глыбы, готовили рабочие площадки на склонах. Были даже бульдозеристы

и трактористы-скалолазы, истинные виртуозы, прокладывающие на очень крутых скалах

тракторные тропы к верхним отметкам.

В Москве в Музее революции хранится каска альпиниста-строителя Токтогульской ГЭС

Владимира Аксенова.

Росла Всесоюзная ударная стройка. Росли люди. Словно пробка врезалась в каньон и

преградила путь реке бетонная громада плотины. Первые два агрегата Токтогульской ГЭС

мощностью по 300 тысяч киловатт каждый были пущены в 1975 году. А на следующий год

строительство гидроузла было завершено. Мощность станции достигла проектной величины-

1 миллион 200 тысяч киловатт. В январе 1980 года Токтогульская ГЭС выработала уже 5

миллиардов киловатт-часов электроэнергии.

В «Основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976-1980 годы» сказано: Развернуть строительство Курпсайской ГЭС... Это следующая гидростанция на реке Нарын

после Токтогульской.

Владимир Аксенов, Мамасалы Сабиров и многие другие токтогульские скалолазы перешли

на строительство Курпсайской ГЭС. 14 августа 1974 года, за несколько месяцев до пробного

пуска первого агрегата Токтогульской ГЭС, на Курпсае заложили первый кубометр бетона.

Стройка была объявлена в Киргизии ударной комсомольской. И здесь скалолазам предстояло

сказать свое слово.

Из письма Владимира Аксенова, начальника участка основных сооружений Курпсайской

ГЭС: Хотя Курпсайский створ более доступен, чем Токтогульский, здесь тоже не обойтись

без инженерного альпинизма. Нам предстоит обеспечить безопасность котлована, пробить

пешеходные тропы, устроить магистрали сжатого воздуха, смонтировать грузовые канатные

переправы через Нарын, построить защитные ловушки от камнепадов и лавин. Возможность

проверить себя в трудных условиях привлекает к этой работе молодых. Когда я спрашиваю

поступающего на стройку новичка, где бы он хотел работать, то в ответ часто слышу: Хочу

на склонах, скалолазом.

22 июня 1976 года в заметке «Альпинисты в рабочих спецовках» газета «Советский спорт»

сообщила: Сегодня три спортивных общества Киргизии – «Алга», «Спартак» и

«Буревестник» – высадили рабочий десант на стройплощадку одного из крупнейших в

Киргизии рукотворных морей – Папалского водохранилища. В десанте – опытные

альпинисты-скалолазы – депутат Верховного Совета Киргизия Мамасалы Сабиров, Виктор

Костыренко, Анатолий Соболев и другие. Им предстоит произвести оборку скал в Катарском

ущелье, куда затем придут гидростроители. Скалолазы обезопасят и укрепят борта плотины, которая поднимется здесь на высоту 112 метров. Новое море оросит 15 тысяч гектаров

плодородных земель Киргизии.

По всей стране работают нынче ученики и товарищи В. Аксенова, создавшего на

строительстве Токтогульской ГЭС уникальную школу скалолазов-монтажников.

Рабочие-альпинисты первыми пошли в этом году на штурм высочайших скал в створе

будущей Курпсайской ГЭС...

Снова самое трудное берет на себя бригада Мамасалы Сабирова.

...Прямо через створ Курпсайской ГЭС проходила ЛЭП-110. Она стала серьезной помехой

для строителей-не развернуться технике, нельзя взрывать грунт. А без взрывных работ не

обойтись. Не удалось перебросить опоры ЛЭП на труднодоступный гребень вертолетами: не

было посадочных площадок, да и дожди помешали. Тракторную тропу туда тоже не

проложить. Снова бессильна техника.

В жестокую зиму два месяца подряд, день за днем взбиралась на гребень бригада Сабирова.

За одну ходку скалолазы-монтажники поднимали сотни килограммов стали, взрывчатки, инструментов. На ледяном ветру взрывали скалы, монтировали опоры, распускали провода.

И почти каждую неделю кто-то покидал бригаду, не выдержав. Наконец, когда монтировали

последнюю, восьмую опору, в освобожденный от ЛЭП створ Курпсая двинулась большая

техника, пришли взрывники, проходчики.

Снова, как и на Токтогуле, надо загнать Нарын в скалу, в обводной тоннель. Но проходку

этого тоннеля можно начать только с левого берега, с моста. С правого берега не

подступиться – отвес. Для того чтобы перекинуть через Нарын фермы моста, необходимо на

правобережной скале укрепить полиспаст. И снова вся надежда на бригаду Мамасалы

Сабирова. И она– не подвела строителей.

В Курпсае Мамасалы руководит секцией альпинизмa. Его хватает на все.

– Мамасалы, когда кончится твой Курпсай, что будет дальше?

– Камбарта. Камбартинскую ГЭС будем строить, самую большую на Нарыне.

Нарын по своему энергопотенциалу равен Волге. 22 электростанции, которые будут

построены на этой реке, дадут стране более 36 миллиардов киловатт-часов электроэнергии в

год.

Мамасалы не беспокоится – его профессия не устареет. Он уверен, что дела ему хватит на всю

жизнь.

ПОРОДНИЛ НАС БОРУС

...Раннее утро. Свежо. Лучи восходящего солнца пробиваются сквозь тайгу, карабкающуюся

по правобережным скалам, вставшим стеноп над Енисеем. Трясемся в крытом кузове

грузовика. Шоссе Черемушки – Саяногорск. Плотно, плечом к плечу сидят на деревянных

сиденьях по бортам машины сосредоточенные молчаливые парни в касках и в ватниках, подпоясанные страховочными абалаковскими поясами, – скалолазы бригады Бориса

Беленького. Многие дремлют. Под ногами у нас анкера, штанги для перфораторов, бухты

капроновой веревки. Я в ватнике и в каске, ничем не отличаюсь от остальных скалолазов.

Толчок. Остановка. Ребята в касках, как десантники, выпрыгивают на шоссе. Шутки-

прибаутки. С грохотом летят на землю анкера, плюхаются веревки.

– Пошли, -бросает мне прораб скалолазов Сергей Тарасевич.

Лезем по осыпи влево вверх. Железнодорожная ветка. Над ней нависают скалы. И сыплются

с них камни.

– Смотри, что происходит с рельсом от удара камнем. Вот только что заменили.

Разглядываю изогнутую стальную полосу, лежащую в стороне от колеи. На стене над нами

висит каменная балда, которую надо взорвать, пока не рухнула сама.

И мы втроём (Александр Кузменко, Олег Морозов и я) лезем наверх. Пока что поднимаемся

без веревки. Иду за Кузьменко. Он знает дорогу. Надо добраться до навешенных вчера

веревок.

Парни – в триконях, я-в городских полуботинках. И поначалу чувствую себя на стене не

слишком уютно. Однако вскоре убеждаюсь, что порода крепкая. Мелкие зацепки держат

хорошо.

Вот и конец закрепленной веревки. Вяжем на ней схватывающие узлы из репшнура. Со

страховкой как-то спокойнее. Каску и беседку с репшнуром дал мне Володя Антименко.

Беседка словно на меня сшита. Сидеть в ней удобно. Тащим наверх бензоперфоратор для

бурения скважин над взрыв и огнетушитель, наполненный бензином, – топливо. Вот и наша

балда.

– Михалыч, – кричит мне Кузменко. – Сними черную веревку и брось нам сверху двойную.

Белую возьми себе. Будешь работать на ней.

Парни готовят к работе перфоратор. Я отвязываю от сосны и сматываю обе веревки. Лезу

выше. Трава. Крутяк. Колючие кусты. Замечаю торчащую почти горизонтально кривую

березу. Разбираю черную веревку, складываю ее вдвойне, привязываю к подножию березы.

Бросаю ребятам концы. Теперь каждый из них будет работать на отдельной веревке.

Застраховывают и перфоратор. Свою веревку закрепляю на сосне правее березы, чтоб не

перемещаться лишний раз вправо. На беседке спускаюсь к парням.

Олег, дергая шнур, пытается завести мотор перфоратора. Мотор чихает, кашляет и наконец

нехотя заводится. Морозов и Кузьменко бурят вдвоем. Вгрызаясь в скалу, стучит и вращается

штанга перфоратора. Столбом стоит каменная пыль.

Невысокий, коренастый Кузьменко висит на беседке спиной к обрыву, навалившись на ручку

перфоратора. Олег Морозов поддерживает перфоратор и упирает ногу, чтоб штанга не

съезжала и не гуляла по камню, пока не вгрызется как следует. За спиной у Александра

искрящийся на солнце зелено-голубой Енисей, тайга, горы. Под ногами-шоссе, по которому

идут грузы на плотину и рядом с ним – железнодорожная ветка. Наша задача-защитить от

падающих камней эти две транспортные артерии Саяно-Шушенской ГЭС.

Штанга погружается в породу все глубже и глубже. Стоп машина! С этой скважиной

покопчено. Переходим траверсом вправо. Олег дергает заводной шнур. Кончилось горючее.

Приношу огнетушитель с бензином. Заливаю бак. Только успеваю застраховать на полочке

огнетушитель, как откуда-то сверху беззвучно прилетает небольшой камушек и бьет меня по

левой кисти. Моментально вздувается синяя шишка.

Олег отдыхает, перекуривает. Бурим вдвоем с Кузьменко. Выхлопы, дым, каменная пыль.

Стоп! Перегрелся перфоратор. И машине нужна передышка...

Я уже освоился с высотой. Словно и не было летнего перерыва. Словно проработал в горах

лето. Гудит, как живой бьется в руках, сопротивляется перфоратор. Наваливаемся на него

вдвоем с Олегом. Олег сухощав, высок, жилист. Молодой – всего 24 года. Коренной сибиряк, красноярец. Кандидат в мастера спорта по скалолазанию.

Чем сильнее давишь на перфоратор, тем сильнее вгрызается в породу забурник. Пожалуй, достаточно. Глушим мотор. Далеко внизу под нами весь день беспрерывно гудят МАЗы, КрАЗы, БелАЗы. Нам кричат снизу. Пора спускаться на обед.

Отвязываю свою веревку. Ухожу по склону влево. Закрепляю веревку за сосну и спускаюсь

вниз на полку. До подножия стены остался всего один шестидесятиметровый спуск

дюльфером. Парю в воздухе, как птичка, отталкиваясь лотами от стены. Немного превысил

скорость спуска. Даже в брезентовых рукавицах обжег веревкой ладони.

Как приятно стоять на твердой, устойчивой земле! Здесь сильнее чувствуется свежак. Дымит

костер. Карим Гайсин, Валера Стародубцев и Миша Разамасцев сварили суп, вскипятили чай.

Подъезжает на мотоцикле Володя Антименко с шоколадным тортом – сгонял в Майну.

Решаем по такому случаю заварить еще кастрюлю чайку. Бросаем на морского – кому идти за

водой. Выпадает Мише, и он с кастрюлей спускается к Енисею.

Подходят железнодорожники погреться у костра. Озабоченно поглядывают наверх, на

нависающие глыбы.

– Взрывники приехали! – радостно кричит кто-то из парней.

Скалолазы вскакивают. Опускаемся по осыпи на шоссе. Здесь стоит крытый грузовик с

красной полосой по борту.

Начинаем таскать наверх двадцатичетырехкилограмовые коробки со взрывчаткой, ко мне

подходит невысокий смуглый парень с сосредоточенным лицом-начальник службы горной

безопасности Владимир Касьянов.

–Тебе приходилось работать, со взрывчаткой?

– Нет, – отвечаю, – никогда.

– Поработаем вместе, покажу, может, пригодится еще.

Лезем с ним наверх, к другой балде, похожей на человеческую голову. Идем по веревкам со

схватывающим узлом. Володя немногословен, говорит лишь самое необходимое. Смотрю, что делает он. Повторяю.

Траверсируем склон влево. Теперь спускаемся по закрепленной веревке. Сверху то и дело

сыплются камушки. Володя не обращает на них ни малейшего внимания – привычка. Я -

инструктор альпинизма и невольно реагирую на камни. А они щелкают и щелкают. На

восхождении падающие сверху камни – ЧП.

Гоша Сластников подтаскивает снизу бухту шнура. Конец его Володя привязывает к своему

поясу и продолжает двигаться. Я выдаю шнур, чтобы не цеплялся за скалы. Гоша

разматывает бухту.

– Михалыч, закрепись и выдай побольше веревки, – кричит Володя. – Сейчас пойду

маятником. Смотри, чтоб не сдернул тебя.

Нахожу надежную опору для левой ноги. Протягиваю веревку через свой схватывающий

узел. Прикидываю на глаз – вроде бы достаточно. Володя подошел к гладкой отвесной плите.

Сейчас он оттолкнется от стены и полетит по дуге влево. Мы с ним сидим на одной веревке.

Если он сдернет меня, повиснем оба на отвесе, как сосиски. Он наблюдает за моими

действиями.

– Хорошо, одобряет. – Я пошел.

Отталкивается и летит влево. Ловит там зацепку и останавливается. Закрепился. Молча

глядит на меня.

Я протаскиваю слабину его конца через узел в обратную сторону. Подхожу к плите, отталкиваюсь и тоже, лечу влево, через провал. Нормально. Я уже рядом с Володей.

– По давней привычке не гляжу вниз. На восхождении это мешает. Чувствую, что скалолазы

сейчас наблюдают за мной с земли, оценивают работу командированного журналиста. Мы с

Володей уже над балдой.

– Михалыч, постой. Нырну вниз. Он катится на схватывающем к полке: Останавливается там.

– Иди!

Оглядываюсь по сторонам. Вокруг все живое.

– Спрячься! -кричу вниз.-Могут пойти камни!

– Хорошо! – и он прилипает к скале. И надо сказать, вовремя.

Спускаюсь по веревке. Несколько камушков уходят все-таки из-под ног. Стоим рядом. Здесь

не дует. И даже тепло, хотя солнце давно скрылось. А может, мы просто согрелись от

движения.

– Жди здесь.

Он уходит под балду, осматривая широкую трещину. Тянет за собой шнур. Гоша стоит над

нами на перемычке, продолжая разматывать шнур. Парни уже принесли ему взрывчатку.

– Михалыч, лови! – кричит Сластников.

Плоский трехкилограммовый пакет взрывчатки летит вниз мне в руки, бьет по ладоням

довольно чувствительно. Мне кажется, если я не поймаю и пакет ударится о скалу, будет

взрыв. Ловлю надежно, на живот. Кладу его на полку поближе к скале. Один за другим летят

ко мне пакеты, я стопочкой укладываю их в угол ниши. Лишь бы Гоша не промазал, не задел

пакетом об стену.

Последний пакет летит неудачно, кувыркается в воздухе и, коснувшись моих ладоней, ударяется о стену. Упаковочная бумага лопается. Под ноги мне валится десять колбасок. Это-

патроны.

– Хочешь посмотреть, что внутри? – улыбнувшись, успрашивает поднявшийся ко мне Володя.

Лезвием складного ножа он лихо взрезает одну из колбасок. Белая мука сыплется мне на

брюки.

Володя отрезает кусок шнура, словно шпагатом обматывает им пакет колбасок и на том же

розовом шнуре спускает «подарочек» в щель между скалой и балдой.

– Чтоб взрыв был нормальным, обвязывать надо вот так, под прямым углом, -поясняет он.

Шнуром ловко, словно упаковщица на почте, перехватывает Володя пакет патронов крест-

накрест. Так же он связывает свои бандерольки между собой, запихивая их поглубже в

трещину. Он снова уходит вниз, под балду, а я подтаскиваю ему пакеты с аммонитом.

– Готово, -говорит Володя.

Только сейчас гляжу с нашей балды вниз. Ставший свинцовым, Енисей под нами

раздваивается. Напротив – большой широкий остров с худосочной тайгой.

Слева от нас, за скальным кулуаром, точно так же обрабатывают скалолазы другой камень.

Взрывники греются внизу у костра. Лазать на скалы – не их дело, у них – свои заботы. С ними

жмутся к огню железнодорожники в желтых брезентовых жилетах. Народу довольно много.

Все смотрят наверх.

Лишь сейчас замечаю, что прораб Сергей Тарасович все время находился наверху над нами, молча приглядывая за обеими группами скалолазов.

Камушек наш заряжен. Снимаем со стены и уносим вниз веревки. Лишь у костра замечаю, как все же холодно.

– То ли дело наверху, – бросаю я соседу, – тепло, не дует.

– Оставался бы, – усмехается он.

Сосредоточенный взрывник соединяет детонирующие шнуры от обоих заряженных камней.

А мы спускаемся по осыпи к шоссе. Садимся в свою машину. В последний раз оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нашу каменную глыбу.

Мы, скалолазы и взрывники, разъезжаемся на двух машинах в обе стороны по шоссе, на 500

метров от места взрыва. Перекрываем движение. Тем же самым занимаются на насыпи

железнодорожники.

Бригадир скалолазов Борис Беленький стоит посреди шоссе с красным флажком в руке.

Рядом с ним– Володя Касьянов с ракетницей. Тормозит первый грузовик, за ним – другой, третий... И вот уже вытягивается в цепочку длиннющая очередь машин. Никто не сигналит, не нервничает, не спешит. Со взрывом не шутят.

Володя смотрит на часы, поднимает ракетницу. Шипя взмывает в небо желтая ракета, за ней

после паузы – красная. Над скалами повисает черное облако. Лишь потом доносится гул

взрыва... Это напоминает мне очень давнее, что никогда не удастся забыть.

22 июня 1941 года... В небе висят маленькие гудящие самолеты, похожие на черных стрекоз.

Свист, переходящий в оглушительный вой. А потом земля вздрагивает. Слышится грохот, и

булыжники мостовой, и деревья, и заборы взлетают в воздух. Словно игрушечные, падают и

рассыпаются, превращаясь в груду мусора, высокие каменные дома. Грузовик, в кузове

которого стоим мы с мамой, подскакивает, повисая в воздухе. С радиатора его что-то течет...

...Зеленая ракета-отбой!

Вскакиваем в машину. Спешим к месту взрыва. Шоссе усеяно обломками камня. Торопливо

лезем по каменной осыпи наверх. Тлеет забытый всеми костерок. Каменной головы нет и в

помине. На ее месте-монолитная желтоватая скала.

– Чисто сделано, – говорит Борис Беленький. -теперь наш черед. Оборка скал после взрыва -

дело серьезное.

Бригадир скалолазов Борис Беленький до армии работал механизатором в Казахстане. Потом

была служба на Тихоокеанском флоте. В 1966 году с флота по комсомольской путевке