Текст книги "Путин, Буш и война в Ираке"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

НАКАЗЫВАТЬ ИЛИ НЕ НАКАЗЫВАТЬ?

Разведка не рекомендовала правительству признавать, что эта операция проведена израильтянами. Но премьер-министр Бегин, который назначил выборы на 30 июня, не упустил случая накануне голосования сообщить избирателям об удачной операции. Он рассчитал правильно и одержал победу.

Несмотря на все переживания руководителей разведки, операция прошла достаточно спокойно. Иракская ядерная программа никому не нравилась. Американцы в глубине души были довольны, что их избавили от этой проблемы, хотя формально выразили неудовольствие.

Израильские дипломаты рассказывали потом американским коллегам, что вели мучительные споры: не стоит ли заранее предупредить Вашингтон? И все-таки не стали этого делать.

Реактор был уничтожен в воскресенье. Без десяти минут пять вечера о налете на иракский реактор сообщили государственному секретарю Соединенных Штатов Александру Хейгу. Он, в свою очередь, доложил президенту Рональду Рейгану.

Хейг потребовал от своих подчиненных выяснить подробности. Произошла ли утечка радиации? Пострадают ли жители Багдада и других населенных пунктов? Располагают ли Соединенные Штаты в том районе разведывательным самолетом, способным оценить степень радиоактивного заражения? Не стоит ли воспользоваться моментом и предложить правительству Ирака гуманитарную помощь?

Хейг позвонил израильскому послу в Вашингтоне Эфраиму Эврону и стал расспрашивать его о подробностях. Эврон, профессиональный дипломат, в прошлом заместитель генерального секретаря министерства иностранных дел, с нескрываемым удовлетворением ответил, что реактор уничтожен полностью.

Разведывательная служба государственного департамента информировала Хейга, что реактор монтировали французы. На объекте работали примерно пятьдесят иностранных специалистов. По этой причине израильтяне нанесли удар в воскресенье, когда все отдыхали.

В активной зоне реактора находилось ядерное топливо, примерно двенадцать килограммов урана-235. По оценкам специалистов, радиационное заражение будет минимальным.

Александр Хейг вновь позвонил Рейгану, пересказал все, что ему известно, добавил, что Израиль взял на себя ответственность. Объяснил президенту, что формально нарушения международного права нет: Ирак и Израиль находятся в состоянии войны с 1948 года.

Около девяти вечера израильский посол связался с Хейгом, успокоил его: во-первых, никто из иностранных специалистов не пострадал при налете, во-вторых, нет опасности радиационного заражения. Реактор еще не был запущен, поэтому Израиль нанес удар именно сейчас. Посол повторил, что реактор был прикрытием для программы создания ядерного оружия. Если бы реактор не был уничтожен, через пять лет Саддам Хусейн обзавелся бы собственной бомбой.

Тем не менее государственный секретарь Хейг не хотел, чтобы у Багдада сложилось ощущение, будто Соединенные Штаты санкционировали бомбардировку. Но как связаться с иракскими представителями? В Вашингтоне отсутствовало иракское посольство, потому что дипломатические отношения между двумя странами были разорваны.

Один из сотрудников Хейга вспомнил, что министр иностранных дел Ирака Саадун Хаммади недавно едва не погиб. Он приезжал в Нью-Йорк, чтобы принять участие в работе Организации Объединенных Наций, и лифт, в котором он находился, рухнул вниз. Это был желанный повод для разговора.

Хейга соединили с иракским министром, и он выразил радость по поводу того, что Хаммади уцелел в аварии, а потом сказал, что озабочен судьбой людей, находившихся рядом с реактором, и предложил оказать им помощь. Иракцы выразили благодарность.

Александр Хейг, придвинув желтый служебный блокнот, набросал проект официального заявления. Соединенные Штаты должны осудить налет как акцию, способную лишь усилить напряженность на Ближнем Востоке.

Но после этого Хейг подумал о том, что Ирак действительно пытается создать ядерное оружие. В этом контексте действия израильского правительства становились понятными и вряд ли заслуживали излишне сурового осуждения.

Один из помощников президента Рейгана настоятельно советовал жестко наказать Израиль за бомбардировку реактора. Хейг считал, что надо продемонстрировать неодобрение таких акций, но политика ослабления и унижения Израиля не соответствует стратегическим интересам Соединенных Штатов.

Рейган искренне симпатизировал еврейскому государству и ограничился тем, что приказал отсрочить поставку Израилю еще четырех самолетов F-16, поскольку такие самолеты были использованы в налете на реактор.

Министр обороны Каспар Уайнбергер поспешил сообщить об этом журналистам раньше, чем американские дипломаты официально уведомили правительство Израиля.

Раздраженный Хейг позвонил Уайнбергеру:

– Кэп, вы должны говорить нам о своих проблемах, а не объявлять об этом во всеуслышание. Пожалуйста, не устраивайте в Пентагоне брифинги для прессы на эту тему.

ТИХОНОВ: «Я НЕ ГОТОВ СЕЙЧАС ОТВЕТИТЬ»

В налете на иракский ядерный реактор участвовали лучшие израильские летчики. Самым молодым из них был Илан Рамон. Он дослужился до звания полковника, командовал эскадрильей F-16C, возглавлял отдел вооружений в штабе военно-воздушных сил Израиля, а в январе 2003 года стал первым в истории израильским летчиком-космонавтом. Его отправили в космос вместе с американскими астронавтами на шаттле «Колумбия» в 2003 году.

Он погиб вместе со всем экипажем 1 февраля.

Израильское телевидение вело прямой показ возвращения из космоса шаттла «Колумбия». В студии сидел его отец. Мать Илана Рамона прошла через лагерь уничтожения Освенцим и выжила. Полковник взял с собой в космос рисунок земного шара, который сделал еврейский мальчик, погибший в Освенциме.

В Израиле были потрясены тем, что несчастье произошло именно с тем кораблем, на котором летел израильтянин. Многие палестинцы вышли на улицу, радуясь гибели американского космического корабля и первого израильского космонавта. Точно так же они не могли скрыть своего счастья 11 сентября 2001 года, когда в результате теракта в Америке погибло столько людей…

После уничтожения иракского реактора в Москву прилетел Таха Ясин Рамадан, который был тогда вице-премьером иракского правительства. Он привез список оружия, которое Ирак хотел бы получить. После долгих споров в политбюро решили дать Саддаму все, за что он заплатит: триста танков, сотню боевых машин пехоты, истребители «МиГ-23» и «МиГ-25» и зенитно-ракетные комплексы «Луна».

Неожиданно Рамадан спросил Николая Александровича Тихонова, который сменил Косыгина на посту главы правительства:

– Готов ли Советский Союз к сотрудничеству с Ираком в ядерной области?

Осторожный Тихонов заметил:

– Я не готов сейчас ответить. Сначала мы должны понять, о каком сотрудничестве идет речь.

Но иракцы не стали продолжать этот разговор, понимая, что в ядерных делах советские руководители едва ли захотят им помогать. Саддам стал искать другие пути.

Попытки создать ядерное оружие в Ираке продолжались. В 1991 году инспекторы ООН обнаружили, что иракцы продвинулись дальше, чем считалось.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВОЙНА В ПЕРСИДСКОМ ЗАЛИВЕ

Саддам Хусейн после войны с Ираном создал самые мощные в регионе вооруженные силы. Его почти миллионная армия была четвертой по численности в мире.

Он призывал арабские страны рассматривать Ирак как борца за общие интересы. Но ему мешал Египет, который претендовал на право быть лидером всех арабов. Президент Хосни Мубарак не любил Саддама и не хотел предоставлять ему роль лидера арабского мира.

К тому же у Саддама возникли проблемы с деньгами. Все нефтедоллары ушли на войну с Ираном. Восьмилетняя война привела к тому, что внешний долг Ирака составил фантастическую сумму. Саддам решил поправить финансовое положение за счет соседнего Кувейта. Кстати, Ирак должен был Кувейту, который помогал Саддаму во время войны с Ираном, восемнадцать миллиардов долларов. Саддамом руководила логика уголовного преступника: зачем отдавать долг, когда можно убить кредитора…

С Ираном у Саддама вышла осечка. Воевать с Сирией он не решался, зная, что сирийцам придет на помощь Советский Союз. И он нацелился на Кувейт, маленькое и беззащитное государство, богатое нефтью. Иракский президент считал, что за Кувейт никто не вступится.

Саддам давно хотел оккупировать Кувейт. В Багдаде вообще не признают самостоятельность Кувейта, считают его частью Ирака. Когда Кувейт получил в 1961 году независимость, глава иракского правительства генерал Абд-аль Керим Касем сказал, что самостоятельного Кувейта нет и быть не может, а есть «Кувейтский район провинции Басра».

Кстати говоря, Советский Союз как верный союзник Ирака тоже не признавал самостоятельность Кувейта и не позволял ему вступить в ООН.

В октябре 1963 года Ирак все-таки признал Кувейт. Но граница между двумя государствами не была демаркирована.

ОККУПАЦИЯ КУВЕЙТА. 1990

Повод для оккупации Кувейта летом 1990 года нашелся легко. Саддам обвинил Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты в том, что по их вине упала цена на нефть, поэтому Ирак потерял миллиарды долларов. Кроме того, Кувейт обвинили в том, что он захватил иракские нефтяные поля в южной части пограничного района Румейла (в реальности эти месторождения находятся на территории Кувейта).

«Таким образом, – писал министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз генеральному секретарю Лиги арабских стран, – Кувейт дважды нанес вред Ираку. Во-первых, подрывая его экономику в период тяжелых испытаний, а во-вторых, украв его богатства».

Саддам Хусейн заявил, что Кувейт «совершает экономическую агрессию» против Ирака. Он потребовал заплатить ему компенсацию, а заодно списать многомиллиардный долг.

19 июля он двинул свои войска к границе.

Маленькая страна, разумеется, не могла противостоять иракской армии и обратилась за помощью к арабским братьям. 24 июля в Багдад прилетел встревоженный президент Египта Хосни Мубарак. Когда они с Саддамом остались вдвоем, Мубарак прямо спросил: что означают его военные приготовления?

Саддам Хусейн клятвенно обещал Мубараку, что никогда не нападет на Кувейт.

– Все, что мне нужно, – объяснил Хусейн, – это деньги. Пусть они вернут мне миллиард долларов, который я из-за них потерял.

Успокоенный Мубарак передал кувейтцам, что бояться им нечего. Просто придется дать Саддаму денег. Президенту Бушу Хосни Мубарак прислал успокаивающую телеграмму с просьбой не вмешиваться, потому что «кризис может быть незамедлительно урегулирован». Страны ОПЕК в Женеве 25 июля договорились о таком уровне цен на нефть, который устраивал Ирак. Казалось, почва для конфликта исчезла.

Но, когда 31 июля представители Ирака и Кувейта встретились в Джидде, иракцы потребовали от кувейтцев не только списать долги, но и передать территории, на которые претендовал Саддам. Кувейт отверг эти требования. Переговоры прервались. Тарик Азиз туманно сказал, что диалог продолжится, но буквально через день выяснилось, что Саддам Хусейн просто обманул Хосни Мубарака.

2 августа 1990 года иракские войска вошли на территорию Кувейта. Там было создано марионеточное правительство, которое «попросило» Саддама принять Кувейт в состав Ирака.

8 августа Совет революционного командования удовлетворил «просьбу кувейтских братьев». Кувейт был объявлен девятнадцатой провинцией Ирака. Кувейтские деньги и кувейтская нефть достались Саддаму. Иракцы просто разграбили страну.

Мир запротестовал. Но все говорили, что с Саддамом надо вести переговоры, убеждать его вывести войска. И только американский президент Джордж Буш-старший с самого начала исходил из того, что придется пустить в ход силу, иначе Кувейт не освободить.

«НАМ ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ ИЗВЕСТНО!»

В середине мая 1990 года государственный секретарь Соединенных Штатов Джеймс Бейкер прилетел в Москву. Потомственный юрист, Бейкер был очень опытным политиком. Он возглавлял аппарат Белого дома, руководил избирательной кампанией Джорджа Буша и в знак благодарности получил возможность осуществлять внешнюю политику страны.

Вечером в его честь советский министр иностранных дел Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе устроил обед в доме одной грузинской художницы. Среди гостей был Евгений Максимович Примаков, член Президентского совета, академик-востоковед, известный своими широкими связями на арабском Востоке.

Американцы нашли советского министра подавленным и грустным. Во время ужина Шеварднадзе заметил, что он начинает уставать. Американцы восприняли это как намек на возможность ухода из министерства. Присутствие Примакова, которого прочили на пост министра, показалось им символическим. Американцев эта вероятная смена караула не обрадовала.

В конце мая 1990 года Горбачев прилетел в Вашингтон. Его сопровождал Шеварднадзе. Он уединился с государственным секретарем Бейкером и сказал, что ему позарез необходимо подписать торговое соглашение:

– Для нас это крайне важно. Иначе что мы скажем нашим людям, когда вернемся?

Бейкер холодно предложил:

– Вы им просто скажите, что из-за событий вокруг Литвы Соединенные Штаты не могут подписать такое соглашение.

Литва требовала самостоятельности. Ответом Москвы стала экономическая блокада и попытка устроить в Вильнюсе что-то вроде государственного переворота.

Тон Шеварднадзе стал почти просительным:

– Я редко говорю так с вами, но сейчас экономическое соглашение крайне важно.

Если Шеварднадзе обвиняли в том, что он пляшет по указке американцев, то о Бейкере говорили, что он из кожи вон лезет, чтобы угодить Москве! Под влиянием эмоциональной просьбы советского министра Бейкер настоял, чтобы соглашение было подписано. Президент Джордж Буш-старший согласился с госсекретарем.

В начале августа Шеварднадзе и Бейкер встретились вновь. В этот момент и началась война.

Американцы первыми получили сообщение о том, что иракские войска пересекли кувейтскую границу.

Еще накануне, 1 августа, Бейкеру доложили разведывательную сводку ЦРУ, в которой упоминалось, что иракские войска нависли над кувейтской границей. Госсекретарь находился в Иркутске, где вел переговоры с Шеварднадзе.

Бейкер с тревогой сказал об этом Эдуарду Амвросиевичу, когда они ехали в машине обедать. Шеварднадзе уверенно отверг предположение, будто Саддам готовится напасть:

– Если бы он это замышлял, мы бы об этом знали.

Советский министр не лукавил. Он не имел никаких сообщений о военной активности Ирака – ни от разведки КГБ, ни от главного разведуправления генерального штаба.

Вечером того же дня советник президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Брент Скоукрофт отыскал Джорджа Буша в медицинском кабинете Белого дома. У президента после игры в гольф болело плечо, ему делали прогревание.

– Господин президент, – мрачно сказал Скоукрофт, – ситуация ухудшается. Ирак, похоже, готовится к вторжению в Кувейт.

Возникло предложение позвонить Саддаму Хусейну и убедить его воздержаться от применения силы. Но в этот момент позвонили из государственного департамента: американское посольство в Кувейте сообщало, что в центре города уже идет стрельба.

– Ну, вот вам и звонок Саддаму, – заметил Буш.

Через час худшие предположения подтвердились: иракская армия вторглась в Кувейт.

В ту ночь в ситуационной комнате Белого дома долго шло совещание. Первым делом решили отправить в Саудовскую Аравию эскадрилью самолетов F-15 и заморозить находящиеся в американских банках авуары самого Ирака и, главное, Кувейта – прежде чем Саддам наложит лапу на эти деньги.

2 августа Брент Скоукрофт приехал в Белый дом в пять утра. Буш еще был в постели. Когда он встал, ему сообщили, что Кувейт оккупирован.

В то же утро Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 660, которая осуждала оккупацию Кувейта и требовала от Ирака вывести войска. При голосовании воздержался только представитель Йемена.

2 августа Шеварднадзе и Бейкер уже заканчивали переговоры. Они устроили заключительную пресс-конференцию и вели последнюю беседу в узком составе. Шеварднадзе сильно удивился, когда без приглашения появилась пресс-секретарь Бейкера Маргарет Татуайлер. Она передала Бейкеру какую-то записку. Тот прочитал и взволнованно сказал:

– Господа, на пульт связи государственного департамента поступило сообщение о том, что Ирак перешел границу Кувейта.

– Этого не может быть! – решительно сказал Шеварднадзе. – Нам об этом ничего не известно.

И раньше иракские войска переходили границу, но быстро возвращались на свою территорию. Советский министр не верил, что Саддам решился начать войну. С его точки зрения, Саддам – жесткий, властный, но умный человек. Не станет он совершать политическое самоубийство.

Шеварднадзе с Бейкером расстались в иркутском аэропорту. Американский государственный секретарь улетел в Монголию, Шеварднадзе вернулся в Москву.

Вот тут советскому министру подтвердили, что иракские войска атаковали Кувейт.

Тогдашний помощник министра иностранных дел Сергей Тарасенко рассказывал мне, как МИД запросил военных: что в действительности происходит вокруг Кувейта? Что показывают разведывательные спутники – в самом ли деле иракские войска уже оккупировали Кувейт?

Военные ответили, что у них нет такой информации. А уже даже журналисты сообщили, что Кувейт захвачен. Естественно, возник вопрос: зачем военным дают такие огромные деньги на космос, если они в критический момент не способны помочь руководству страны принять правильное решение?

А ведь еще в июле Саддам подтянул к границе три дивизии Республиканской гвардии, оснащенные советскими танками Т-72. Через несколько дней там развернулась еще одна дивизия.

В отличие от советских генералов американские сразу забеспокоились.

ВМЕСТЕ С АМЕРИКАНЦАМИ – ПРОТИВ СТАРОГО СОЮЗНИКА?

Министром обороны был Ричард Брюс Чейни, которого все называют Диком. По словам Колина Пауэлла, Чейни – «острый, умный, говорящий по существу, никогда не раскрывающийся больше, чем необходимо. И жесткий. Он, который ни дня не носил военной формы, получивший отсрочку в связи с учебой во время войны во Вьетнаме, а затем и по семейным обстоятельствам, мигом взял в руки Пентагон.

Очевидно, друзья в конгрессе предупредили его, что, если он с первого дня не покажет, кто в доме хозяин, генералы и адмиралы съедят его живьем».

Председателем комитета начальников штабов Буш-старший и Чейни сделали генерала Колина Пауэлла, афроамериканца по происхождению. Ему было пятьдесят два года, таким образом он стал самым молодым председателем комитета. Буш даже сомневался, не слишком ли рано Пауэлл занимает столь высокий пост и не возникнут ли у него проблемы с сослуживцами, но Чейни считал, что лучшей кандидатуры нет.

«В день объявления о моем назначении, когда я принимал поздравления от друзей, – вспоминал Пауэлл, – вошел молодой лейтенант в резиновых перчатках. Армия серьезно относится к проблеме наркомании и в связи с этим постоянно проводит выборочные анализы мочи. На этот раз выпал мой номер. Я извинился и сделал то, что от меня требовалось. Результат оказался благоприятным».

Генерал Пауэлл сделал фантастическую военную карьеру в стране, которая не спешила воспользоваться услугами темнокожего паренька.

Он помогал трем президентам в формировании внешней политики. Его уважают за ум, лояльность и политическое чутье. И при этом он завоевал сердца и умы своих сограждан, желающих видеть у власти людей, которым можно доверять. Он располагает к себе. Он очень остроумный человек, прекрасно говорит и умеет убеждать, при этом у собеседника не создается ощущение, что на него давят. В Белом доме особенно ценили его способность оставаться невозмутимым в любой ситуации.

Колин Пауэлл родился 5 апреля 1937 года в Нью-Йорке в семье иммигрантов с Ямайки. Он окончил городской колледж Нью-Йорка и получил степень по геологии. Впоследствии он защитил в университете Джорджа Вашингтона диссертацию по проблемам управления.

Пауэлл в юности внушал тревогу своим родителям, потому что никак не мог решить, чем же ему заниматься, пока не остановил свой выбор на военной карьере. В армейском коллективе ему понравились дисциплина и чувство товарищества, появилась цель в жизни. Усердие, ответственность, самодисциплина – вот его главные качества. От других профессиональных военных его отличала подлинная, не показная, забота о солдатах. В вооруженных силах было известно, что он относится к своим солдатам как к членам семьи.

Ближний Восток входит в зону ответственности объединенного центрального командования, штаб которого расположен на авиабазе Макдилл в Тампе, штат Флорида. В штабе служило примерно семьсот человек. Центральное командование летом 1988 года возглавил генерал-лейтенант Норман Шварцкопф, похожий на медведя и вспыльчивый по характеру. Они с Пауэллом даже кричали друг на друга. Колин Пауэлл сравнивал Шварцкопфа с действующим вулканом.

Шварцкопф был внуком немецких иммигрантов. Его отец служил в армии и был полицейским. Норман тоже окончил военное училище в Уэст-Пойнте и дважды прошел через Вьетнам. Однажды бойцы его батальона попали на минное поле. Одному из солдат оторвало ногу. Шварцкопф – по минному полю! – добрался до него и вытащил из-под огня. Потом Шварцкопф рассказывал, как у него тряслись ноги и пот заливал глаза… За этот мужественный поступок подполковник Шварцкопф был награжден третьим орденом.

Председатель комитета начальников штабов Колин Пауэлл позвонил генералу Норману Шварцкопфу во Флориду:

– Я хочу, чтобы ты подготовил план действий на тот случай, если Саддам все-таки перейдет границу.

31 июля Пауэлл вызвал Нормана Шварцкопфа для доклада в Вашингтон. После обеда началось заседание комитета начальников штабов. Присутствовал министр обороны Дик Чейни.

Он спросил Шварцкопфа:

– Что, по-вашему, они предпримут?

– Я думаю, они собираются наступать, – ответил генерал.

Шварцкопф полагал, что Саддам надумал захватить приграничные нефтяные месторождения. Мысль о том, что иракские войска оккупируют всю страну, не приходила ему в голову. Но Саддам просто присоединил Кувейт, объявив его девятнадцатой провинцией Ирака.

В восемь утра в Белом доме президент Буш созвал Совет безопасности. Генерала Шварцкопфа вновь вызвали для доклада. В тот день американские руководители ничего не решили. Никто не знал, не решится ли Саддам напасть еще и на Саудовскую Аравию.

Практически весь мир выразил протест против иракской агрессии. Но Саддам дипломатических протестов не боялся. Он был уверен, что Соединенные Штаты и Советский Союз окажутся по разные стороны баррикад.

Государственный секретарь Бейкер прервал свой визит в Монголию и прилетел в Москву. Они встретились с Шеварднадзе в правительственном аэропорту Внуково-2. Бейкер предложил советскому министру выступить с совместным заявлением и осудить наглую агрессию Саддама Хусейна.

В советском министерстве иностранных дел сильно сомневались, стоит ли это делать: Саддам, конечно, агрессор, но он – союзник и партнер. Советский Союз давно связан с Ираком особыми отношениями, действует договор о дружбе и сотрудничестве. В Ираке находятся восемь тысяч советских специалистов, их жизнь может оказаться под угрозой.

Соединенные Штаты хотят наказать агрессора, но как можно выступать вместе с американцами против собственного союзника?

Именно тогда заговорили о том, что советские руководители тоже несут свою долю вины за то, что произошло. Они же видели, что в Багдаде правит преступный режим, с которым нельзя иметь дело. Саддам убивал коммунистов и вообще оппозиционеров, травил курдских крестьян отравляющими газами, вел с соседним Ираном восьмилетнюю войну.

Но до Горбачева в Москве полагали, что некие высшие государственные интересы требуют закрывать на все это глаза, поддерживать Саддама и снабжать его оружием…